Кракотск, Заброшенный Особняк МакКуэллов 27 июля 2011
Вот уже несколько часов я носилась по дому, сметая всё на своём пути, в поисках бинтов и необходимых лекарств. Как только мы добрались до особняка, я сразу же уложила Дмитрия на диван, попутно стягивая одежду, пока он не остался в одной только рубашке и разорванных штанах. Я категорически запретила ему какие-либо движения особенно в моё отсутствие. Кто знает, что может случиться. За больным нужен глаз да глаз.
Для начала я решила затолкать мужчину в душ. И рану заодно промоет, и сам сполоснётся, поскольку меня не привлекала перспектива прикасаться к чужому, да ещё и потному, телу. Шатаясь, Дмитрий побрёл, опираясь на моё плечо, в комнатку, где уже было приготовлено всё необходимое. Я помогла ему избавиться от остальной одежды, правда, за исключением нижнего белья, и, включив душ, всучила мужчине мочалку и мыло.
- Как только закончишь, позовёшь, и я обработаю рану. Чистое полотенце и халат висят на крючке. Если что, то я за дверью, - проведя небольшой инструктаж, я поспешила ретироваться за дверь.
Краем глаза мне удалось заметить, как одним рывком мужчина стянул с себя последнюю деталь гардероба, отбросив куда-то в сторону. Силуэт упругой белоснежной задницы сверкнул в свете лампады, заставляя меня зардеться, словно помидор. Я быстро хлопнула дверью, как только перешагнула порог кухни и, прижав разгорячённое лицо к холодной стене, еле слышно застонала.
Вот чёрт!
Почему я так странно реагирую на Дмитрия, да ещё и умудряюсь замечать такие детали, на которые ни один нормальный человек не обратил бы внимания?
Арбалет мне к виску, я так больше не вынесу!
Скатившись на пол, я обхватила колени руками, стараясь унять, бешено колотящееся сердце. Да от одной только мысли об упругих фарфоровых ягодицах этого бога моё сознание затуманивалось, гулкие удары в груди становились всё чаще и чаще, температура тела заметно повышалась. Я расстегнула пальто, отбросив его в сторону, и тяжело вздохнула.
Ну, долго он там копаться ещё будет?
В ответ на мои мольбы в дверь раздался равномерный стук, послуживший сигналом, что водные процедуры для мистера Белозёрова подошли к концу. Покончив с самобичеванием, я поднялась с пола и отряхнула свою одежду, закатав при этом рукава рубашки. Мысленно я взмолилась, чтобы всё прошло гладко и безупречно, без всяких казусов с моей стороны.
Главное не думать ни о чём постороннем, особенно о задницах, кем бы ни были их обладатели. Даже богам, будь ты самим Посейдоном или Зевсом, не позволено пудрить мозги Розмари Эванс.
Дмитрий уже ждал меня, сидя на длинной деревянной скамеечке. Невольно в поле зрения попали влажные, висевшие под потолком на верёвке трусы.
Господи, только не говорите, что у него под халатом ничего нет!
Нервно сглотнув, я взяла приготовленные медикаменты с полочки и, опустившись на колени для простоты работы, нависла над вытянутой ногой Дмитрия, лежавшей на скамье. Я смочила ватку перекисью, обрабатывая как края, так и саму рану. За всё это время мужчина не издал ни звука, стойко выдерживая проводимые процедуры, лишь изредка от неприятного покалывания и зуда его тело непроизвольно напрягалось. С губ ни разу не слетело слова возмущения с просьбой прекратить всё это, и я смело продолжала оказание медицинской помощи, параллельно наблюдая за эмоциями, отражавшимися на лице Дмитрия. От того пристального взгляда, которым он смотрел на меня, я чувствовала себя ещё хуже, чем если бы вспоминала о его великолепном теле, а верней, об одной немаловажной части, о которой грезила совсем недавно. Снова непрошеный образ втиснулся в моё создание, помутняя и без того мутную голову.
Просто дурдом какой-то!
Стиснув зубы, я обработала вокруг раны йодом, а после, подув на неё, перебинтовала ногу. Просто поразительно, как ловко я справилась с поставленной задачей, хотя несколько минут назад мысль об этом не сулила ничего хорошего. Мне хотелось провалиться на месте, но лишь бы не быть пай-девочкой, особенно на побегушках. Это ведь не моё. Я жёсткая охотница с арбалетом наперевес и ножами в складках одежды, а не нянька и сиделка в одном лице, в чепчике и с фартучком, но сейчас моя уязвлённая гордость не играла никакой роли. Главное - забота о близких и окружающих, а Дмитрий как раз нуждался и в моей помощи, и в поддержки. Первое время ему здесь будет нелегко, а потом, может, свыкнется с мыслью, что проведёт здесь очень и очень долго, возможно даже, что всю свою жизнь.
- Посиди здесь, я сейчас принесу тебе чистую целую одежду.
Одежда Дмитрия больше напоминала лохмотья, по крайней мере, только те злосчастные штаны с дырой ниже колена, которые просто не подлежали восстановлению. Мороки слишком много. Выбрасывать их я, конечно же, не собиралась, поскольку отрезанность от цивилизации заставила меня ценить даже малюсенький клочок ткани, который рано или поздно пригодиться в экстремальной ситуации.
Я вернулась обратно в гостиную в поисках вещей, которые могли бы подойти Дмитрию. В особняке, в принципе, хранился целый ассортимент различной одежды, и что-нибудь подходящее найти вполне реально. Если со свитером и парой сменных рубашек проблем не возникло, то насчёт штанов пришлось изрядно поломать голову. Нестандартные параметры, а именно длинные ноги, внесли свои коррективы, и я около 15 минут копалась, надеясь отыскать хоть что-то длиннее среднего. В конце концов, я остановила свой выбор на двух парах брюк, одна из которых точно должна будет подойти, а если нет, то это уже не мои проблемы.
Сложив всё в аккуратную стопочку, я взгромоздила её на себя и, грациозно скользя по полу в ритме вальса, поспешила вернуться к Дмитрию, томившемуся в ожидании. Без всяких церемоний я вручила ему вещи и тут же поспешила испариться, и чем быстрее, тем лучше. Не хотелось вновь зацепиться взглядом за что-то такое, что в который раз подряд вогнало бы меня в краску.
Через небольшой промежуток времени я с горем пополам дотащила Дмитрия до его комнаты, поскольку он сам был просто не в состоянии преодолеть преграду в виде лестницы, и весь путь мужчина проделал, опираясь на моё плечо и свою целую ногу. Как позже выяснилось: у него опять поднялась температура, но на этот раз всё было гораздо серьёзнее, чем там, в лесу. Дмитрий завалился на кровать, мутным взглядом глядя в потолок, а пот ручьями стекал с пылающего лба, пока я бегала по первому этажу дома в поисках тазика, полотенца, чтобы сделать холодный компресс, и жаропонижающих лекарств. Поспешно влетев в комнату и по дороге чуть не расплескав всю тёплую воду, я принялась суетиться над мужчиной, и так, и эдак изворачиваясь, как белка в колесе. Я влила в приоткрытый рот немного воды, стоило только заставить Дмитрия проглотить горькую таблетку. Он немного поморщился, но не предпринял попытки вызвать рвотный рефлекс, послушно проглотив неприятную гадость. Постепенно слабость окутала его напряжённое тело, парализуя каждую мышцу, каждый нерв - я дала ему снотворное. В таком плохом состоянии, в котором сейчас находился Дмитрий, он вряд ли заметил подвох, ну, а если даже и заметил, то точно потом не вспомнит. Ему весьма полезно отключиться, пусть и таким варварским способом.
Испуганные, размыто озиравшиеся по сторонам глаза закрылись, уступая место лишь еле слышным вдохам и выдохам, равномерно вырывавшимся из груди. Я убрала с лица налипшие пряди и положила на лоб холодный компресс, теплее укутав мужчину в одеяло, и взбила подушку, которую подоткнула ему под голову. Во сне Дмитрий выглядел таким умиротворённым и расслабленным, что я невольно залюбовалась бы им, если б не была так увлечена сменой уже нагревшегося компресса на другой.
Сегодня у меня были другие планы, в которые явно не входили такие пункты, как "дурацкие мысли" и "больные фантазии".
Не знаю, сколько я провела рядом с кроватью Дмитрия, следя за его состоянием, но, когда я очнулась, сидя на полу и опираясь спиной о стену, было уже раннее утро. Сквозь тёмные занавески пробивались струйки света, рисуя солнечных зайчиков на ковре. За это я и любила утреннюю природу, оживавшую ото сна: солнце особенно щедро дарило своё тепло старому особняку и его окрестностям. Сразу хотелось выйти на улицу, чтобы понежиться в золотистых лучах.
Стараясь не шуметь, я поднялась и подошла к окну, одним рывком устранив ненужное препятствие. В комнату хлынуло освещение, но, услышав какие-то движения за спиной, я обернулась.
Чёрт, неужели разбудила Дмитрия?
Ответ я отыскала в карих глазах, внимательно взглядывавших в меня. Мужчина принял сидячее положение, облокотившись о спинку кровати. Только сейчас я вспомнила, что на моём лице, возможно, отразились следы бессонной ночи, и непринуждённо махнула рукой, растрёпывая распущенные волосы, которыми постаралась скрыть многие черты своего лица.
- Доброе утро!
- Утро было бы гораздо добрее, если б мне не было так хреново, - Дмитрий заёрзал на кровати, разминая затёкшие конечности, и почесал затылок.
- Голова болит? - мужчина немногозначно кивнул. Я в несколько шагов преодолела разделявшее нас расстояние и, опустившись на колени рядом с постелью, извлекла из-под неё небольшой поднос с кружкой, заполненной настоявшимся за ночь отваром.
- Выпей. От этого должно полегчать.
Дмитрий, сделав глоток, недовольно поморщился, но всё-таки выпил зеленоватую жижу до конца.
- А теперь признавайся: что это было? Настойка из водорослей?
- А это имеет значение?
- Что-то жуткое и противное как на запах, так и на вкус, и гораздо хуже болотной флоры?
- Да ты в жизни не догадаешься, что только что выпил, - я отобрала у него кружку, в которую он пристально вглядывался в свете солнца, словно надеясь, что вот-вот заметит какую-то зацепку, несомненно, поспособствующую решению этой головоломки.
- Неужели это что-то настолько гадкое, что в нормальном состоянии я бы ни за что это не положил в рот?
- Смотря что ты подразумеваешь под "нормальным состоянием". Проживи в этих местах столько, сколько и я, и даже насекомые покажутся одним из самых вкуснейших деликатесов, которые тебе только довелось попробовать. Так что то, что ты принял, на катастрофу вселенского масштаба не тянет.
- Неужели есть что-то хуже этого? - на этот вопрос я не оставила ответа, удалившись из комнаты с целью привести себя в порядок, а заодно и принести Дмитрию что-нибудь поесть.
Хуже того, что ему пришлось выпить, есть достаточно много вещей, о которых я не особо люблю распространяться. Не только Охотники сеют в Кракотске страх, но и хищники, обитающие в десятках километрах от особняка на севере. Людям с головой на плечах я бы не рекомендовала наведываться в те земли ни днём, ни даже ночью.
Под глазами залегли синяки, но я упрямо проигнорировала этот факт, как только увидела своё отражение в зеркале. Подумаешь, ночь не спала. От этого я суперпупермегастрашной не стану. Приготовив по-быстрому перекус, я взгромоздила еду на поднос и понесла обратно в комнату, чтобы накормить проголодавшегося больного. Ему нужно хорошо питаться для скорейшего выздоровления, и никакие отговорки я принимать не собираюсь.
Как только я перешагнула порог, в глаза бросилась массивная спина Дмитрия. Мужчина, свесив ноги с постели, закутался в одеяло и смотрел в окно, любуясь на редкость хорошей погодой. Я демонстративно постучала по деревянному косяку, пытаясь привлечь к своей персоне хоть какое-то внимание, даже скрипящие половицы не произвели должного эффекта. Не вечность же мне, в конце концов, стоять с подносом и приятно пахнущей едой, на которую я сама бы с удовольствием набросилась. Сегодня совесть меня явно завербовала, не позволяя ни одному колкому словцу слететь с языка в этот момент, а так хотелось сказать что-то едкое. Словно услышав мой внутренний монолог, Дмитрий развернулся ко мне лицом. Его глаза загорелись, как только он увидел, что я принесла ему.
- Знаешь, а та мерзость, что я выпил, вполне эффектная вещь. Голова больше не болит.
- Я рада, что смогла угодить. А теперь поешь, пока я буду перестилать твою кровать.
Я помогла перекочевать мужчине в кресло-качалку, которое притащила из собственной комнаты, и занялась делом. Дмитрий на удивление не сказал ни слова по поводу пищи на тарелках, просто промолчав, и я была рада, что он не заставил меня вдаваться в подробности. Я сама толком ничего не съела, ссылаясь на то, что мужчине нужно хорошо питаться, да и запасы еды на исходе, каждая крошка на счету.
Всё лучшее - больному.
Обязательно отправлюсь на охоту, но не прямо сейчас. Тогда и объемся вволю. Нужно только знать наверняка, что Дмитрий в полнейшем одиночестве, предоставленный сам себе, ничего не натворит и не влипнет в неприятности. Особняк большой, и мест, где можно развернуться, набить себе кучу шишек и синяков, уйма. Как-то боюсь покидать его, да ещё и с раненой ногой. Он ведь всё равно меня не послушается, если я скажу сидеть ему тихо и не двигаться. Не в его это компетенции.
Хм, может, лучше сначала я Дмитрия свяжу, а потом пойду охотиться?
Вполне хорошая идея, да жаль, что он уже проснулся. Даже несмотря на частичную беспомощность, он всё равно остался грозным противником для меня. Против такой туши такая хрупкая девушка, как я, вряд ли бы решилась бороться, а если бы до этого дошло, то, боюсь, всё закончилось б точно не в мою пользу. Хотя мы уже сошлись на поле боя, и этого опыта оказалось достаточно, чтобы оценить и своего сожителя, и противника в одном лице. Дмитрий действительно может нанести мне урон в рукопашной схватке. У него от природы заложена мощь и сила, но, видимо, он пока не до конца понимает своих возможностей, и того, какие перспективы открывает для него его тело. Кракотск меняет людей, которые попадают сюда, либо в худшую, либо в лучшую сторону. Чаще, конечно же, в худшую.
Думаю, что, поработав над Дмитрием, выжав из него всё по максимуму, можно создать искусного борца и охотника. Если не получилось так просто избавиться, значит, придётся сделать так, чтоб я не пожалела о своём решении оставить его у себя. Пускай пока отлежится, время залатает ему рану, ну, а потом я основательно возьмусь за него.
- Спасибо. Всё было на удивление вкусно.
- Да не за что, - я подошла забрать опустевший поднос из рук мужчины. - Я...хм, ненадолго отойду. Надеюсь, во время моего отсутствия ты посидишь спокойно, не двигаясь, и не перевернёшь дом вверх дном. Хорошо?
- Ты у меня спрашиваешь?
- Нет, я оставляю чёткое указание. - резко вспылила я. Он опять начал идиотскими вопросами выводить меня из себя, как будто я изъясняюсь на совершенно непонятном языке. - Сиди здесь, прижав свою пятую точку. Если я вернусь и замечу что-то неладное, то не посмотрю на то, что ты калека, - сделав акцент на перебинтованной ноге, пояснила я и сразу же удалилась.
Спускаясь по лестнице, я обдумывала план дальнейших действий, а верней, охоту, на которую уже пора было собираться. Я закинула на плечо арбалет, не забыв при этом свою походную сумку, и, около пяти минут проторчав на крыльце, обмозговала сложившуюся ситуацию. Несмотря на то, что у Дмитрия были колоссальные успехи по тому, как вывести меня из себя, - а я этого очень сильно не любила - оставлять его одного в незнакомом доме слишком жестоко даже для меня. Он же по-любому не усидит на месте, в конце концов. Вот сломает себе руку или проломит голову, а Роуз потом отвечай за сломанные кости и кровавые разводы на полу.
Порешив на том, что Белозёров всё-таки взрослый мужчина с головой на плечах, я, скрипя сердцем, удалялась от особняка в густые дебри леса. Планировалось провести среди деревьев максимум час-полтора. Как бы я не успокаивала себя, в памяти всё чаще мелькала хорошо известная поговорка "Каждый взрослый человек в душе - всего лишь маленький ребёнок, а каждый маленький ребёнок- это обезьянка с шилом в одном месте". Впрочем, прошаталась в поисках добычи я недолго, что не могло не радовать. Мне удалось подстрелить пару белок и одного молодого тетерева. Закинув их в сумку, я поспешила вернуться к Дмитрию.
Ступеньки крыльца, заскрипев под тяжестью моего веса, известили всю округу о том, что я уже на месте. Хотя кого это касается? Я одна выжила здесь, других выживших в МакКуэлльских землях нет, кроме меня, ну, и Дмитрия.
Чёрный ворон на одном близстоящем к дому дереве издал громкое трубно-гортанное "крух", отчего мои внутренности сжались в маленький комок. Неприятное ощущение разлилось по всему телу, затопляя каждую клеточку.
Не к добру всё это.
Я чувствую.
Да и ещё повисшая гробовая тишина так давила на виски, что не думать о плохом я просто не могла...а может, просто не хотела?
Поднявшись к Дмитрию, я убедилась, что всё в порядке. Мужчина сидел в том же самом кресле, держа в руках какую-то книгу, и читал. Никаких погромов и следов возможных разрушений не наблюдалось.
Неужели я так ошиблась в нём, и он может понимать такие простые команды, как сидеть и не двигаться? Правда, ему пришлось всё равно пошевелиться, чтоб хоть как-то занять себя, но это ещё простительно. Для приличия отчитать Белозёрова всё равно придётся, а то решит, что ему всё можно. Раз я преподнесла себя при первой встречи как отпетая тиранша, то резко ослаблять градус не стоит, а то все усилия насмарку.
Не хочу выглядеть сентиментальной глупышкой, готовой в любую секунду удариться в слёзы. Их во мне уже и так не осталось за все 12 лет жизни здесь.
- Что я вижу? Кажется, я запретила тебе всяческие движения.
- Ничего противозаконного я не сделал, всего лишь книжку... - но я не дала ему закончить.
- А если б ты шкаф на себя перевернул, а? Что тогда? Неужели то, о чём я тебя просила, так тяжело выполнить? Слово в слово? Или я на китайском изъясняюсь?
- Если б даже ты заговорила на этом языке, я бы обязательно понял, - его спокойный тон ещё пуще раззадорил меня.
Тоже мне, полиглот нашёлся!
- Просто мне стало скучно сидеть просто так. И вообще, мне казалось, что тебе просто не терпится избавиться от меня чем раньше, тем лучше... А теперь? Я, конечно, польщён, но такая чрезмерная опека бессмысленна. Я ж не под поезд попал, всего лишь ногу оцарапал.
- Позволь мне решать, как и о ком, я должна заботиться. Ясно? - я гневно вперила взгляд прямо в Дмитрия. - Просто...просто ты всё ещё не понимаешь, где очутился. Для тебя это всё ещё забава...пока, - еле слышным шёпотом эти слова слетели с губ, и я горько улыбнулась.
Хотите - верьте, а хотите - нет, но я видела, как умирали все те, кто попадал сюда.
Люди.
Много людей.
Охотники в ночной мгле настигали их за считанные секунды, и редко кто доживал до рассвета.
- Если ты впредь не будешь меня слушаться, то не проживёшь и дня. Ты умрёшь так же, как и те, кто когда-то попал сюда. Кракотск - гигантское кладбище. В его землях покоятся сотни останков человеческих тел. Охотники только и ждут подходящего момента, чтобы сцапать тебя. Если не хочешь такого счастья, как оказаться похороненным непонятно где, тогда слушай меня внимательно и не перечь.
Дмитрий резко отложил книгу на подоконник, и я, не теряя ни минуты, подошла к нему, помогая выбраться из кресла. Он не сказал ни слова, но я видела отражение его эмоций на лице.
Печаль.
Страх перед неизвестностью.
Боль.
Мужчина даже не удосужился на меня взглянуть, оставаясь отстранённым по отношению ко мне. Я не ожидала от него ни одобрений, ни каких-то извинений. Ничего.
Придерживая Дмитрия, я спустилась на первый этаж, направившись прямиком на кухню. Я помогла Белозёрову сесть на стул, а сама взялась за готовку. Разделывание бельчатины заняло не так много времени, поскольку пальцы давным-давно привыкли к этому занятию, и уже вскоре зажаренное в печи ароматное мясо было разложено по тарелочкам. От разыгравшегося аппетита у меня живот жалобно заурчал, и я, не церемонясь, набросилась на еду. Конечно, не обошлось без добавления соли и ещё кое-каких специй, чтоб еда на вкус не казалась такой пресной.
Дмитрий по скорости поглощения пищи не отставал от меня. Для него в новинку пробовать что-то подобное, но очевидно, что он не остался равнодушным. А если ещё тетерева приготовить, то за уши не оттащу от тарелки.
Закончили есть мы одновременно. Удовлетворённо откинувшись на спинку стула, я прикрыла глаза, наслаждаясь приятным ощущением сытости, и похлопала рукой по набитому животу. Счастливее, чем сейчас, я, наверное, никогда не была, а если даже и была, то совершенно не помнила этого. День за днём, месяц за месяцем, год за годом, а я совсем не замечала, как пролетает время, и вот я уже такая взрослая.
Куда подевалась та маленькая девочка, которой я себя помню?
Порой глядишь в зеркало и не понимаешь, думаешь, что всё это глупый сон, надеешься, что ты обязательно проснёшься в своей постели, как тому и положено. Но ничего этого не происходит. Даже по сей день, я надеюсь, что этот кошмар когда-нибудь закончится.
У меня на редкость богатая фантазия. Наверное, я просто по-крупному заигралась и не знаю, как остановиться, как прекратить это. Да, пусть это прозвучит абсурдно, но я хочу, чтобы всё именно так и было. Так, как я хочу.
Выпутавшись из мыслей, я сосредоточила взгляд на руке, мирно лежавшей на столе, и ладони, накрывшей её сверху. Дмитрий.
- Роуз.
Пульс затанцевал нервную чечётку, стоило мне лишь поднять на него глаза. Наши взгляды сцепились, словно намагниченные, не в силах оторваться друг от друга. Я ощутила, что у меня вспотели ладони от перенапряжения, а колени предательски задрожали. Появилась острая нужда сказать что-то, чтобы разбавить неловко повисшую паузу, но как только я предприняла попытку открыть рот, то поняла, что даже голос перестал меня слушаться и лишь негромко откашлялась.
Да что происходит со мной? С моим телом? Почему я так странно реагирую на безобидное прикосновение?
Моя обычная бравада оказалась бессильна в подобной ситуации. Я совершенно не была готова к такому повороту событий.
- Роуз, - снова этот же голос, но более мягче и теплее повторил, заставляя сердце в груди сжаться.
Всё, я сейчас разревусь, как последняя идиотка.
Эванс, не будь так глупа, кончай сопли распускать!
Повинуясь какому-то невидимому порыву, я в ответ сжала руку Дмитрия. Он явно не ожидал этого - в его глазах блеснуло удивление.
Так странно, правда?
Ему было непротивно касаться меня, а ведь я ему совсем никто. Я издевалась и насмехалась над ним, а этот мужчина вот так просто протягивает мне руку.
Что он хочет этим сказать? Что прощает меня? Хочет мира?
Я не знала, чего он добивался, но я тоже этого хотела. Мне было совсем неважно, что это, особенно при таком тесном контакте.
- Чего ты хочешь, Дмитрий?
- Я хочу выжить, - со всей возможной серьёзностью ответил он. В его глазах отразилась решительность и готовность к борьбе.
Давно бы так.
- Ты уверен? Поверь, это будет нелегко.
- Я это уже понял. - Дмитрий улыбнулся уголками губ, отчего моё сердце пустилось вскачь. - Роуз?
- Что? - я забыла, как дышать, когда он, неожиданно придвинувшись немного ближе, прикоснулся ко мне, убирая за ухо выбившуюся прядь.
Кратковременный контакт, от которого кожу обожгло горячей волной. Я ощутила, как напряглась. Вся. Видимо, от Дмитрия этот факт не утаился, и он поспешил отстраниться, но, наверное, по другой причине.
Может, решил, что я испугалась его?
Вот тут-то я и удивила себя. Резко обхватив Белозёрова за торс, я потянула его на себя. Он не устоял на ногах, - на мгновение показалось, что ему вообще не хотелось сопротивляться мне, но я всё списала на больную ногу - и повалился на меня, пригвоздив своим весом к спинке стула. Деревянные ножки недовольно заурчали, зашатавшись взад-вперёд. Если мы сейчас рухнем на пол, мне будет очень больно при приземлении, и я заработаю очередной синяк на заднице, которая от этого уж точно лучше не станет.
Очень умно.
Сначала делаю, а потом думаю.
В прочем, так всегда и было. Но даже в самой безнадёжно ситуации я старалась искать позитив.
Что хорошего в том, чтобы быть впечатанной в стул?
Если не брать во внимание, что на мне не мешок с картошкой, а живой человек, причём весьма недурной наружности. У него отличные волосы, белоснежные зубы, кофейные глаза, длинные пальцы рук и рост чуть больше двух метров. Ну, а в остальном он не такой уж и особенный, на объект романтических и иных воздыханий ничуть не тянет. А, хотя нет, я ещё забыла добавить про то, что у него классная задница. На этом перечень достоинств Дмитрия подходит к концу.
- Может, ты уже слезешь с меня? Я, конечно, понимаю, что тебе удобно и всё такое, но мне надоело полулежать-полусидеть на этой развалюхе, которая вот-вот и рухнет на пол. Не хочу копчик отбить.
Дмитрий предпринял попытку встать с меня, и я мысленно простонала от облегчения. Вдохнув полной грудью, я ощутила желанное освобождение, вот только стул, на котором я находилась, видимо, решил закончить начатое, благополучно продолжая разваливаться. В считанные секунды я опомнилась, выбросив вперёд обе руки, чтобы хоть за что-то зацепиться, смягчая приземление. К счастью или несчастью этим "что-то" оказался Дмитрий, который только-только принял вертикальное положение. Он пошатнулся от неожиданности, но не упал, стойко удержавшись на месте, и при этом умудрился одновременно поддерживать меня на плаву.
Моя многострадальная задница была спасена.
- Спасибо, что не отпустил меня.
Дмитрий помог мне встать, но отцепилась от него я не сразу. Цепкие руки до сих пор обхватывали его немаленькое тело, а точнее, сильный торс. Определённо этот факт нельзя оставить без внимания, а не внести это наблюдение в список очевидных достоинств было б просто преступлением.
Подняв голову, я встретилась взглядом с Дмитрием, и меня вдруг внезапно озарило. Научить его всему тому, что я знаю, будет намного сложнее, чем я могла предположить, особенно, если отвлекаться на что-то постороннее, явно не имеющего отношения к выживанию в Кракотске. Это может создать большие проблемы, как для Дмитрия, так и для меня.
Для нас обоих.
Ни с того ни с сего мужской баритон зазвенел, прогремев в тишине.
- А теперь я тебя внимательно слушаю.
***
Роза, конечно же, удовлетворила моё любопытство в плане познания Кракотска. У неё не было других вариантов. Вот только то, что я получил, показалось мне какой-то ерундой.
Да уж, вот тебе и масштабное обучение с теорией и практикой.
Единственное и главное условие выживания - ни при каких обстоятельствах не находиться вне особняка в ночное время, даже и носа не сметь совать на улицу. Девушка также запрещала трогать в тёмное время суток плотные длинные шторы, висевшие в каждой комнате. Всё это казалось полнейшим бредом, но что я мог поделать? Нравилось мне это или нет, но пришлось принять слова Роуз как должное. Ей лучше было известно об этом месте, чем мне. Правда, насчёт Охотников она умолчала, но я не постеснялся и задал ей вопрос.
- Почему Охотники выходят именно ночью, а не днём? Они что, сахарные и могут растаять? Солнечные лучи губительно воздействуют на них?
- Знаешь, даже я не могу дать точного ответа. Вариант, что они тихо и мирно отсыпаются, никак не тянет на реальный. Возможно, солнце действительно опасно для них.
- Почему тогда не осталось других выживших?
Роуз так и не ответила, а я и не переспрашивал. На мгновение даже стало казаться, что её гложет совесть. Слишком отстранённой она выглядела, когда собирала остатки некогда стоявшего стула. Я фактически разглядел, как извилины в её голове зашевелились в поисках ответа, который вряд ли будет озвучен вслух.
Не для моих ушей.
Какие непоправимые ошибки она совершила, прежде чем мы встретились? Или, быть может, девушка корила себя за то, что однажды пыталась спасти кого-то, но не смогла?
Я ведь не первый, кто попал сюда через портал.
Что же касалось таких аспектов, как добыча пищи, то ни о чём таком Роза не заикнулась. Вот и верь ей теперь. Обещала, что научит всему необходимому для выживания. Да она просто развела меня, как наивного дуралея, только пальцем поманив со своими "благими" намерениями. Как я был чем-то вроде домашней прислуги, так и остался. Всё та же мучительная уборка по дому, правда, через пару деньков, когда нога подзажила, добавился пункт ходить к водопаду за водой с двумя вёдрами. В общем, всё самое энергозатратное и требующее мускульной силы легло на мои плечи. Радовало, что хоть шкафы больше двигать не приходилось, и от этого легче. Вот только готовкой по-прежнему занималась сама Роза, категорически не позволяя мне хозяйничать на кухне, хотя кулинария была одной из самых сильных моих сторон. Нет, она не запирала дверь на засов или ключ, когда уходила охотиться, просто своим поведением ясно дала понять, что там только её территория, и туда лучше не соваться так же, как и в её собственную комнату.
В покои Розы путь был мне закрыт, девушка сама убиралась у себя: мыла полы, меняла постель, протирала пыль - в общем, приводила в порядок свои апартаменты, как могла. Однажды я мельком сумел заглянуть туда, когда дверь была нараспашку, а самой хозяйки поблизости не наблюдалось. Увы, но разглядеть что-то стоящее не получилось. Яркий свет с непривычки больно ударил в глаза, причинив неудобства, и я попятился подальше от этого места. Да и если б Роуз застукала меня за шпионажем, то мне б точно не поздоровилось.
Нет, спасибо, такого счастья явно не нужно.
Только-только оклемался от ноги, а тут и сотрясение заработать вполне реально. Не то чтобы я бросил всякие попытки узнать, что ещё за скелеты юная миссис Эванс прячет у себя в шкафу, а верней, в комнате. Пока все планы находятся в стадии глубоких замыслов и разработок, которые мне так и не удалось воплотить в жизнь. Ещё не вечер. У меня будет уйма времени на то, чтобы понять, какой Роуз фрукт.
Иногда она действительно может быть милой, с ней становится приятно разговаривать и просто находиться рядом, а потом вдруг резко что-то щёлкает в ней, как переключатель, и девушка опять начинает раздражаться по каждому пустяку. Одновременно и притягивает, и отталкивает, словно магнит, меняющий полярность. Порой проще застрелиться или быть вздёрнутым на эшафоте, чем терпеть эти каждодневные спады настроения. Ладно, если б это происходило редко, то я бы с лёгкостью списал всё это на критические дни и жил дальше, правда, пришлось бы помучаться пару деньков от стенаний Розы, но это того бы стоило. А так, судя по моей теории, у неё вечные "эти дни", ну, или на худой конец слишком разбушевавшиеся гормоны.
И как мне прикажете с этим нестабильным торнадо бороться?
Выбора у меня как такового не было и нет. Несмотря на то, что у меня появилось куда больше свободы, я всё равно ощущал себя птицей, загнанной в клетку. Острое желание чаще видеть солнце захлёстывало меня, и я не знал, куда от этого деться. Роуз контролировала каждый мой шаг, она, можно сказать, засекала время, когда я уходил за водой, и, если не укладывался в чётко отведённый срок, заставляла нарезать круги вокруг особняка бегом.
Не о такой свободе действий я мечтал.
Меня тянуло окунуться в лес, чем сидеть здесь, взаперти, как на привязи, и плясать под чью-то дудку.
Вот только что я там буду делать? Искать приключения на пятую точку?
Ещё пару дней таких мучений, и я не выдержал. Надоело держать всё в себе. В конце концов, она обещала, что научит меня всему, что знает.
Я сидел за столом, благополучно уплетая очередную белку, которую Роуз подстрелила на утренней охоте. Сама девушка уже давно пообедала и активно суетилась у печи, подбрасывая в неё свежие поленья. Отодвинув тарелку в сторону, я встал из-за стола и направился к умывальнику, чтобы помыть за собой посуду. Девушка резко обернулась, смерив меня подозрительным взглядом. Так было всегда, стоило мне приблизиться к ней менее чем на метр. Я словно пугал её, отчего она шарахалась от меня, как от приведения.
- Что-то не так? - тёмные глаза буравили меня насквозь, что мне даже стало как-то неловко.
- С тех самых пор, как ты появился здесь, всё не так.
- Роза, я... - её словно током шарахнуло, когда я произнёс вслух имя, которым мог позволить себе называть лишь в мыслях эту буянку. С недавних пор. Иногда. Стоило мне обнаружить поразительное сходство девушки с колючей раскрасавицей-цветком - розой.
Вот чёрт!
Спалился.
- Прекрати. Прекрати так на меня смотреть, - она снова повернулась ко мне спиной, но я, даже не видя её лица, смог ощутить, как бешено колотиться сердце в девичьей груди и как еле-еле Роуз сдерживает слёзы. - Чего ты добиваешься?
- Я всего лишь хочу научиться выживанию. Ты обещала научить меня.
- Научить? - девушка усмехнулась.
Вот так всегда. То готова в истерику удариться, то кинуться с кулаками.
Бес бы её попутал.
- Ну, да. Я тоже хочу охотиться в лесу и быть готовым дать отпор в любой ситуации.
- Охотиться? Да ты на ровном месте устоять не можешь, не найдя себе приключений, что уж говорить о том, чтобы бродить по лесу в поисках добычи да ещё и с оружием.
- Откуда ты знаешь, что я могу, а что нет? - непроизвольно я повысил голос, а всё из-за того, что Роза снова довела меня до белого каления - У меня, что, на лбу написано клеймо неудачника?
- Я не говорила, что ты неудачник, - упрямо выкрикнула она в ответ и обернулась.
На долю секунд наши взгляды встретились. Готов был поспорить, что от решимости её тёмные глаза заискрились. Я бы нисколько не удивился, если б Роуз вздумалось придушить меня сию же секунду.
Ей Богу, ребёнок, маленький и капризный, готовый тут же ринуться в бой.
- Хочешь охотиться? Ну, что ж, твоё право. Я тебе не нянька и указывать, что тебе делать, а что нет, не собираюсь. Но у меня есть одно условие.
О, чёрт!
Опять.
Господи, когда она так говорит, я начинаю бояться ещё сильней. Ультиматум из её уст звучит как смертный приговор, даже ещё хуже. Это ж нужно было уродиться такой вредной и упрямой девчонкой. Хотя я чем был лучше в подростковом возрасте?
- Какое?
Вместо ответа Роза схватила меня за руку и потащила куда-то.
Вот так всегда.
Нет, чтобы по-человечески объяснить, что к чему, она неожиданно проявляет недюжинное упорство и силой тащит за собой.
Ей хоть не тяжело?
Девушка молниеносно выскочила на улицу, по пути захватив лук и стрелы, ну, и я естественно плёлся следом за ней. Она взяла какую-то старую, покрывшуюся мхом доску толщиной около сантиметра и пристроила под ближайшим деревом. Только тогда мне удалось разглядеть, что это непростая деревяшка. На её верхней части белым мелом была нарисована на удивление правильной круглой формы мишень с чётко выделенным центром в форме жирно-закрашенной точки.
- Если ты с первого раза поразишь мишень прямо в цель, то, так и быть, я принесу свои глубочайшие извинения за то, что задела твою большую-пребольшую мужскую гордость, и, как результат, стану брать с собой на охоту.
Роза протянула мне стрелу и лук, а после отошла на несколько шагов в сторону. Удачи она мне, конечно же, не пожелала, в прочем, я и не надеялся на какое-либо тёплое напутствие. Стрелять я не то, что не умел, да я впервые в жизни держал в руках подобное оружие. Попытка натянуть тетиву показалась непреодолимой трудностью, но разве это меня остановило?
Я докажу Розе, что насчёт меня она по-крупному ошибалась. Моё упорство и стремление к совершенству не раз сослужили мне неплохую службу.
Напрягая до изнеможения мышцы, я благополучно пристроил стрелу в прорезь дуги и, с силой потянув на себя тетиву, прицелился прямо в самую точку. Спустя несколько секунд, рассекая воздух, послышался оглушительный свист, и острый наконечник, впечатавшись в доску, с грохотом продырявил препятствие. Я прикрыл глаза от облегчения в попытках унять нервную чечётку во всём теле. Я это сделал. Я попал в эту проклятую рухлядь. Но радость моя оказалась недолгой. Роуз подошла к дереву, хладнокровно вырвав стрелу из деревяшки, и продемонстрировала мне огромную зазубренную дыру...практически у самого верхнего края мишени. Внутри меня всё упало.
Значит, не судьба мне стать первоклассным охотником и добытчиком пищи, и, похоже, я вечность проведу в этом особняке, исполняя роль горничной. Роуз может без зазрения совести начинать ликовать, радуясь моему провалу.
Почему я не слышу смеха, громкого и истерического?
Где характерные подколы и язвительные реплики? Неужели я оглох, наконец?
Но нет, такого счастья мне не привалило.
Розмари приблизилась ко мне, сжимая в руках стрелу. Странно, что её лицо выражало не удовлетворение от моей неудачи, а целомудренное сосредоточение. Губы не были напряжены в привычной усмешке, наоборот, очень расслабленные, создавая впечатление закравшейся в уголки улыбки. Она отряхнула остриё об края своего пальто и протянула ко мне руку, чтобы забрать лук. Мои пальцы крепко сжимали согнутую дугу, а глаза продолжали смотреть в сторону того самого дерева, куда минуту назад я упорно прицеливался, надеясь утереть бунтарной охотнице нос. А что вышло в итоге?
Я сам остался с носом.
Так и надо тебе, Белозёров, так и надо.
- Это было эффектное представление...но уговор есть уговор. Ты промазал, так что... - я прервал её на полуслове.
Не люблю, когда ходят вокруг да около.
- Что?
- Не суйся туда, куда тебя не просят, если хочешь прожить чуть больше, чем положено. Это не нудные нравоучения, которыми взрослые любят пичкать своих деток, а простой человеческий совет, - сказала она непроницаемым тоном, от которого невозможно было понять её намерений.
Единственное, что мне удалось уловить - новую пищу для размышлений как относительно Кракотска, так и самой Розы. Будет о чём подумать на досуге, когда в очередной раз займусь вылизыванием особняка до блеска.
Понимая, что ловить больше на улице нечего, я поспешил вернуться в особняк. Девушка не последовала за мной, и я был рад, что могу побыть наедине с самим собой, а заодно взвесить произошедшее сегодня.
Я ни за что не намерен сдаваться просто так. Нет, не сейчас, когда моя жизнь головокружительным образом сменилась с обычных рабочих будней учителя музыки на экстремальное выживание в богом забытом месте. С Розой или без (хотя всё-таки больше "без") я научусь всему тому, что требуется для поддержания жизни в этих землях. Русские никогда не сдаются, и я тем более не намерен сдавать позиций. Пускай эта бунтарная особа что хочет, то и думает, но я ей уступать не собираюсь. Не просто так.
В течение следующей недели ситуация нисколько не изменилась, по крайней мере, поверхностно. Если копнуть глубже, то можно было разглядеть, парочку серьезных перемен касавшихся как меня, так и Розы. Девушка старалась как можно больше времени проводить в лесу, благополучно избегая меня и тех недомолвок, возникших между нами.
Самый лучший способ убежать от проблем - просто избегать их, как она и поступала.
Виделись мы редко. Либо рано утром, если я, конечно же, бодрствовал, либо под вечер, когда сумерки приходили на смену дню.
В особняке нашлось, чем можно убить свободное время. Здесь оказалась отличная библиотека с собранием интересных книг, исчислявшихся тысячами экземпляров, и я мог часами напролёт сидеть в гостиной за чтением. Но это было лишь нужное прикрытие для того, чтобы скрыть, чем я на самом деле занимался. Почитать литературу можно будет как-нибудь потом, не прямо сейчас.
У меня появились занятия важнее...
Отсутствие Роуз играло мне на руку. Хоть какой-то плюс полнейшего одиночества. Пока девушки не было, я свободно передвигался по дому, брал, что хотел, и ничего за это мне не было. Та же самая фигня обстояла и со снаряжением, а точнее - оружием. Его никуда не прятали, и я мог пользоваться им во время своих тренировок. В арсенале помимо арбалета и лука были идеально заточенные ножи и клинки разных форм и размеров. Похоже, что Роза не просто любила всевозможное оружие, которого я насчитал в её арсенале с десяток, она буквально боготворила его. Холодные и металлические, они просто прекрасно поражали намеченные цели, нанося препятствиям непоправимый урон. Больше всего я привязался к тому самому луку, из которого мне впервые в жизни пришлось выстрелить. По своим масштабам он короткий и изготовлен из разных материалов, благодаря чему была достигнута необходимая упругость, эластичность и мощь. Мои руки уже привыкли к каждому из изгибов. Неудивительно, что я вновь держал его, продолжая тренироваться и оттачивать мастерство попадания.
Поначалу было действительно непросто. То стрела всё никак не хотела подчиняться, летая в разные стороны, то руки быстро уставали от напряжения, в общем, можно ещё очень много перечислить причин моих провалов. И то, что опыта у меня нет никакого, и что я бездарность полнейшая. Но это были мелочи.
Если первые 2-3 дня свободы даже забавляли меня, то все последующие вгоняли в полнейшую тоску. Я уже начинал скучать по молодой охотнице и её колким словечкам.
Наверное, я конченый мазохист, которому не хватает адреналина и острых ощущений, но отрицать очевидное было невозможно.
Неужели Роза так и будет бегать от меня и играть в молчанку?
Подойти и заговорить первым язык не поворачивался, словно прирастал к нёбу. А ведь взрослый человек. От прежней радости и беззаботности не осталось и следа. Я ходил загруженный, погрузившись в глубины своего разума, со страстным желанием человеческого общества. Одиночество сводило с ума, заставляя от отчаяния чуть ли не на стену лезть. Я должен был поговорить хоть с кем-то, перекинуться парочкой фраз. Не с самим с собой же разговаривать, а то так и до статуса "сумасшедшего" недалеко.
Через пару деньков после ломки от бесконечного молчания я всё-таки решился заговорить с Роуз. Мне удалось выловить её поутру, когда она снова собиралась уходить в лес, закинув арбалет на плечо.
- Опять?
- Что "опять"? - не поняла она.
- Опять уходишь в лес. Может, поговорим?
Я старался выглядеть ненавязчивым и более раскованным.
- Вот вернусь вечером, тогда и поболтаем, а сейчас, извини, не могу. Дела.
- Это займет немного, буквально пару минут. Твой Бескрайний Лес от тебя никуда не убежит, - в ответ Роуз отрицательно помотала головой, категорически со мной не соглашаясь.
Вот что за упёртая девица?
Ладно, план "А" с треском провалился, значит, приступаем к "Б".
Вытащив из-за пазухи стрелу, я продемонстрировал её во всей красе. Хозяйка ни разу не моргнула, наблюдая, в попытках понять, что бы это значило.
- Помнишь?
Палец скользнул по металлическому наконечнику, чувствуя привычное давление. За последние дни тренировки стали для меня такими же важными и неотъемлемыми, как и естественные потребности.
- Ты меня за идиотку держишь? Конечно, помню, - её взгляд скользнул от стрелы к моему лицу. Роза выглядела больше дезориентированной, чем разозлённой.
Наверное, не каждый день ей выбивают почву из-под ног.
- Вот только к чему весь этот балаган?
Не сказав ни слова, я схватил девушку за руку и вытянул на улицу. Это было просто. Она даже и не сопротивлялась, хотя расчёт на возможное рукоприкладство и пару-тройку синяков всё ещё был в силе. Я ведь совсем не знал Роуз и тех причуд, которые до сих пор были сокрыты в глубинах её души.
Она как торнадо.
Никогда не знаешь, где возникнет, и какие разрушения принесёт с собой.
Убийственная и опасная.
Слишком неустойчивая субстанция, одну секунду может быть довольно славным и милым созданием, а другую - скверным и отталкивающим.
Какие бы метаморфозы с ней не происходили, откладывать демонстрацию своих возможностей я больше не собирался. Пускай Роза узнает, чему я научился за последнее время. Насчёт того, что мне удастся поразить её, я не уверен, но она наверняка оценит моё показательное выступление, пусть даже открыто и не признается в этом.
- Прежде чем ты что-либо скажешь, я хочу тебе кое-что показать.
Лук уже был со мной, спрятанный за спиной, и я, вставив стрелу, без всяких церемоний пальнул в сторону мишени, прошибая деревяшку прямо насквозь и в самый центр. Краем глаза мне удалось заметить, как расширились глаза охотницы, когда она увидела конечный результат.
- Ну, что ты теперь обо мне думаешь?
Роза как-то невесело улыбнулась, покачав головой, и, сложив руки на груди в привычной манере, обратилась ко мне:
- Значит, вот чем ты занимался, пока я отсутствовала? - я кивнул в подтверждение столь очевидного факта.
Неужели это не заметно?
- Весьма недурно, но это ещё ничего не значит, - с непроницаемым лицом ответила она, увиливая от первоначальной темы нашего диалога.
- Это многое значит, Роуз. Я до сих пор горю желанием научиться выживанию здесь. Я могу и хочу учиться. Тебе просто нужно показать мне, как и что именно нужно делать.
- А я не горю особым желанием сюсюкаться с тобой, - холодным голосом отрезала девушка, как бы всем своим видом говоря, что продолжать этот бессмысленный разговор больше не намерена.
- Это ведь не ты. Ты не такая пофигистка, какой хочешь казаться. Ты просто делаешь вид, что тебе на всё и всех наплевать, но это совсем не так. Если б я ошибался, то меня сейчас здесь бы не было. Я бы мог быть где угодно, но уже мёртвым, а так я с тобой...и живой. Роуз, ты спасла меня, противореча тому, что пытаешься выдавать за действительное. Можешь говорить, что хочешь, поступать, как хочешь, но я не поверю тому, что тебе совершенно безразлична моя судьба.
- Прекрати нести всякую чушь!
- Это не чушь. Это правда. Ты сама это знаешь. Для меня это столь очевидно, как для тебя тот факт, что без тебя я не смогу выжить в этом месте. Я никогда никого ни о чём не просил, поскольку привык делать всё сам, полагаясь на самого себя, но впервые в жизни я прошу помощи. У тебя. Если в твоей душе осталось хоть что-то человеческое, то ты откликнешься на мои слова. А если же нет, то...
- Говори, что хочешь. Я не намерена слушать твои бредни, - недовольно фыркнула моя собеседница, поспешно отрицая всё вышесказанное, но я не поверил ей. Ни единому сказанному слову.
Чем рьяней она отпиралась, тем сильнее я веровал в то, что говорил чистую правду. Мне удалось задеть её, всколыхнув в ней что-то, что ей хотелось похоронить в себе безвозвратно. Но ничего не вышло.
Та часть, что Роза считала слабейшей и ненужной, продолжала жить, не подчиняясь никаким законам вселенной, и существовала своей собственной жизнью, лишь изредка краткими вспышками напоминая о себе.
Отрицая то, без чего ты не сможешь прожить, ты отрицаешь всю свою жизнь.
- Говори, что тебе заблагорассудится, но запудрить мне мозги ты не сумеешь. Я знаю правду. Я вижу тебя насквозь.
- Ни то, ни другое. У тебя на лбу написано " я притворяюсь, чтобы казаться не такой, какая на самом деле". Ты не злая, очень даже нормальная и адекватная, просто не хочешь это признать.
- Врёшь. Я отъявленный диктатор и тиран, которых свет не видывал. Я варварское отродье, так что держись от меня подальше, пока я не всыпала тебе 10 палок или плетью не отхлестала. Серьёзно.
- Как забавно. Я весь в ожидании.
- Что? Ты издеваешься? Да я тебя...да я тебе... - от моей наглости у неё просто не нашлось подходящих аргументов, чтобы выразить свой протест.
Вот теперь я узнаю тебя, старина Белозёров!
Ещё немного поднажмём, и Роза сдастся.
Ни одна осаженная с таким упорством крепость ещё не смогла подавить шквального напора и скоропостижно сдавалась на славу победителю.
- Что? Что ты мне? - бросая вызов, изрёк я, поблёскивая глазами в предвкушении триумфа.