Жили-были брат с сестрой. Росли-взрослели - бывало что ссорились, но чаще дружились. Еще когда они маленькие были, отец их лучшую долю искать отправился. Сгинуть, не сгинул, но и домой не воротился. Матушка их после этого больше хворала и хандрила, чем хозяйство вела - пришлось им на себя заботы домашние взвалить. Так и жили сестренка с братишкой: сами себе - большие, сами себе - маленькие. Пока до-вполдвери свой рост на наличнике карандашом отчеркивали, думали: так и всегда жить будут, но как сестра полдвери перевалила - повстречала она добра молодца: себе суженого, брату зятя. Но и брат не стал в бобылях оставаться - тоже высмотрел себе женушку, сестре своей - золовушку.
Сыграли они свадьбы одна другой вдогонку, а дальше всё - как повелось. Сын жену в свой дом ведет, а дочь - в чужой уводят. Только вот беда - оказался чужой дом не дальше, не ближе, а на другом конце земли. Как стали новобрачные в путь-дорогу готовится, достал сестрицын муженёк из кармана весь мир подлунный, на расписном шару нарисованный, да и проткнул насквозь спицею. Испугалась матушка, молодицы нахмурились, брат поморщился, а зять только засмеялся и говорит: "Вот глядите: с одной стороны спица в здешних краях торчит, а с другой - в моих выскочила. Кабы насквозь земли ходить можно было, то до меня за день добраться можно, а вокруг - через море-океан, через горы скалистые, через степи-прерии - три года плыть, скакать и карабкаться придется." Сказал так и поставил шар земной на комод - на память.
Много ли, мало ли времени прошло с их отъезда - не запоздали весточки от сестрицы. То напишет она брату, что дочка у них родилась, то что муж ее в тех краях не последнюю должность занял, немалые деньги получать начал. И брат в ответ ей цидулки посылает - про свою жену да доченьку и про здоровье матушки. Летят письма - где с оказией, где с белым голубем, где простым словом по ветру.
Но одно дело слово писаное, а другое - посидеть-поговорить, в глаза заглянуть. То брат среди ночи проснется от того, что ему сестрицын голос почудится, то сестра посреди сказки, что дочери на сон грядущий сказывает, вдруг запнется на словах - про родимую сторонушку, про братца родного...
Грусть - не тоска, тоска - не горе, горе - не смерть, но кто ж их мерой мерял-то... Вот как-то в Светлую Пасху, когда всякая Божья тварь радостью своей от сердца делится, страсть как захотелось братцу с сестрицей - похристосоваться, племянницу - подарком одарить, с зятем - разговеться. Сидит за праздничным столом со своими - вроде и рад, а глаза в сторону смотрят. Жена молодая не поняла, мать старая не разумела, только дочка малая догадалась. Я, говорит, тоже хотела бы птицей обернуться, слетать в дальнюю сторонку, посмотреть на тетеньку с дяденькой да на сестренку двоюродную. Как же так живем мы, спрашивает, что я их за столько лет ни разу не видела?
Совсем почернели глаза у брата, собрался он с духом и думает объявить всем, что решил он в путь-дорогу отправиться. Собрался да запнулся... Не на день - на три года, ведь... Посмотрел на женушку - как она, молодуха ядрёная, на три года без мужика останется? Посмотрел на матушку - а суждено ли ему ее через три года живой увидеть? Посмотрел на доченьку - в старости три года не заметишь, в детстве за три года другим человеком можно стать, а узнает ли он ее, как воротится? Выпил зелена вина да уронил голову на руки: и так - плохо и не так - нехорошо. Да поднял вовремя голову - глядь, стоит на комоде расписной шарик со спицею, пылью покрывается. Подержал брат в руках его, вспомнил слова зятя, поставил памятку назад да и шасть за дверь. Даже прощаться не стал.
Прибежал он к большому провалу на околице, где вся округа глину копала, спрыгнул вниз, поклонился оземно да и говорит:
- Мать сыра земля, раскройся-расступись, покажи мне путь-дороженьку прямую-нехоженую - на ту сторону света. Невмочь мне! Соскучился я по кровинке родной - сестрице дорогой. Но и по ней скучаю - и свою сторонку надолго оставить сердце не дает. Помоги мне, мать сыра земля - не дай мне с тоски раньше сроку в тебя навсегда уйти. А я, как вернусь - в поле выйду: тебя плугом причешу, бороной взвеселю, зерном сытым накормлю! И песню спою, и спляшу тебе, родимая!
Усмехнулась мать сыра земля и отвечает:
- Знаю я тебя... Кабы не работящий был да не удалой-веселый - и разговаривать не стала бы. Видно, действительно в край тебе разлука стала. Ладно помогу - открою я тебе прямую дорогу на ту сторону. Но и я не вольна - есть у меня заветное условие. Как пойдешь по этой дороженьке - не останавливайся и назад не поворачивай, пока снова на белый свет не выскочишь. Иначе, навсегда во мне останешься... Согласен?
- Знамо дело - согласен! А назад когда? Тоже срок какой поставишь?
Вздохнула земля чему-то и отвечает:
- Нет у меня сроков никаких. Только знай - больше трех раз по такому пути пройти нельзя. Готов ли?
- Водица во фляжке, голова в фуражке - а что бос, так в тебе, небось, тепло? Готов я...
Раскрылась-расступилась мать сыра земля, и открылась перед ним дорога прямая-нехоженая, от адова огня - по всей дороженьке светло, от жара с преисподней - по всей дороженьке тепло. Вроде и глубоко, и до сатаны недалеко, а не страшно - такое добро от землицы-матушки исходит... Побежал по дороге братец, бежит - усталости не чует, а всё-таки запыхался. Пошел он помедленней. Идет подземные богатства рассматривает. Вдруг, думает, медной горы хозяйку или полоза повстречаю или просто жилу золотую увижу... Но толи мать-земля его от таких встреч берегла, толи просто не за тем он вниз спустился и видеть сие было ему заказано...
Долго ли, коротко ли идет он подземною дорогою. Прямо она лежит - так прямо, как стрела летит! Не поймешь сколько прошел, сколько осталось, и время не засечешь по солнышку... Только чувствует брат, что половину пути он уже перевалил... И тут вдали забрезжило что-то. Не свет - а наоборот, темное вроде. Будто идет кто навстречу ему... Пригляделся - не блазнит ли... Нет... Не по себе стало брату, но видит он, что встречный прохожий тоже шаг замедлил. Перекрестился брат, землицу-матушку рукой на ходу на стене погладил для храбрости и пошел помедленнее - шаг к шажку не торопится. Но хоть медленно, но идет вперёд - знает, что ни повернуть ему нельзя, ни остановиться. Только вдруг ёкнуло у него сердце - походка у встречного больно знакомая показалась. А там и лицо разобрать можно стало.. И хоть стой, хоть падай - а идет ему навстречу сестра родимая! И рад бы брат остановиться, а знает - нельзя! Только еще больше испугался он, что не он сам, а сестрица его остановится и навсегда во сырой земле останется.
- Ох сестрёнушка родимая! - кричит он, - Только не останавливайся - иди, как шла!
А та в ответ:
- И ты не вздумай - шагай, куда шагается! Куда же ты, бестолковый, собрался, когда я к тебе в гости, наконец, придумала, как сбегать!
- Это ты бестолковая! Не могла дождаться полдня - пока я до тебя доберусь!
Так переругиваются они навстречу друг другу, вот уж встретились, мимо прошли - и только руками друг к другу притронулись. Повернули оба головы... И прощаться не хочется, и остановиться нельзя:
- До свиданья, сестрица! Подшутила видно над нами мать сыра земля
- До свиданья, братец! Не сердись на нее! Мне в полчаса сердце так защемило, что всё равно не высидела бы дома. Пасха Светлая вокруг - а я одна грущу-печалюсь!
Горько вздохнул тогда братец. Ему ли не знать, что такое тоска по родимой кровинушке... Только что сам от нее чуть не волком выл... Но ничего не поделаешь. Шаг за шагом - пошли они друг от друга... Вот уж и не видно сестрице брата за плечом... Но и радостно ей, и светло на душе сквозь слезы: "Как, оказывается, любит брат ее, как чувствует! В один и тот же час потянуло его ей навстречу..." Идет она, о братце думает - не заметила, как оказалась снова на белом свете, на околице деревни родной!
Побежала она, ног не чуя, к родному дому, а там суматоха, дым коромыслом - братец пропал, как сквозь землю провалился! А как она в ворота постучала, так не просто суматоха случилась, а чуть родня ее ума не лишилась. Ну, слово за слово рассказала она про всё, что с ней случилось: как взгрустнулось ей до невмочь под праздник, как вспомнилось мужнины слова, как попросила она мать сыру землю пустить ее сбегать в родимую сторонку, с братцем родным повидаться и на остальных посмотреть! Как побежала она по прямой дорожке под землею - и как на ней брата своего встретила!
А родные-то рады-радешеньки! Водят сестрицу под руки, матушка на нее не насмотрится, племянница от нее не отходит, золовка не знаем, чем угостить, куда посадить! А у сестрицы сердце всё равно неспокойно... Как-то там братца без неё встретят? Она-то тут в родном доме, а он ведь на чужбине оказался. Зять-то он зять, да что с него взять! Ну как ее муженек не обрадуется, что она из дому без спросу сбежала да на братце злость вымещать начнет. И дочка ее без матушки может капризничать начать - на братца обижаться. И как ни хорошо ей было в родимой сторонке - а не смогла она себя сдержать.
- Извиняйте меня, говорит, матушка. Прости меня и ты, племянница, прости, золовушка - но побегу я. Не скажу - домой, потому что тут мой дом - старый, там - новый; не скажу к семье - и вы мне семья, и там мне - семья! А скажу, что побегу я к братцу! Боюсь я - как бы не обидели его без меня на чужбине!
Всплакнула девчонка, всплакнули обе бабы, всплакнула старуха - на дорожку, как водится, - и делать нечего, прощаться стали. Одна радость, что свиделись-таки - теперь надолго воспоминаний хватит! Собрали гостинцев наскоро и проводили гостью к провалу - на околицу.
Мать сыра земля ждать просьбы не стала - сразу дорогу перед сестрицей распахнула. Поблагодарила она свою благодетельницу и побежала вперед, что есть сил у ней осталось. Бежит, идет, снова бежит, снова идет, уж ног под собой не чует, вот уж полпути близко. И вдруг видит сестрица: впереди быстро-быстро бежит-торопится кто-то - навстречу ей!
Всё поняла сразу сестрица, кто такой на пути у нее появился. И брат, что навстречу бежал, тоже понял, кто перед ним опять на дороге прямой-нехоженной оказался...
- Что же ты - кричит, - поторопилась! Я-то думал, побыстрей с твоими почеломкаюсь да и вернусь к нам, чтобы тебе всё самому во родимой сторонке показать-рассказать!
- А я думала тебя в гостях у себя застать - да побаловать!
А сами бегут, позабыли замедлиться даже. Поравнялись, только остановиться хотели, но не тут-то было.. Вспомнили наказ земли-матушки... Выругался про себя братец, прикусила губу сестрица - и второй уже раз за день мимо друг друга прошли. Второй раз за день - второй и за десять лет! И когда теперь нового раза ждать?
Пришел брат домой. В руках - гостинцы с затридевять земель, на словах - от родни родне приветы с поцелуями, рядом - жена с дочерью и матушка крутятся-ахают, а у него весь лоб в морщинах - думка ему в голову запала! А ну как, думает, придет сейчас сестрица домой, покрутится-повертится со своими и западет ей в голову, что братца-то она так и не повидала толком. И родимую сторонушку видела да не посмотрела - побыла полчаса без минуточки! А сестрица у него огонь-да-молния - только что видел-вспомнил, какая она! Ой, не пожалеет ведь себя! Вернется назад, чтобы всем и себе радость наконец подарить, и пусть ей - что обратно три года добираться! Ведь земля-матушка больше трех раз короткой дороги не обещала! Нет, нельзя такого допустить! Ему, мужику три года в дороге прожить - недели не потужить. Значит - ему и бежать назад, пока сестрица не собралась! Уж он-то сам ее от такой глупости удержать сумеет!
Только и успел он объяснить всё жене с матушкой да дочку поцеловать, картуз схватил, сапоги неношеные - на три года вперед! - натянул и побежал.
А в провале - всё уж готово... Как ждет его мать сыра земля... Крикнул брат землице-матушке на ходу спасибо и побежал так, как он первые два раза не бегал - сердце из груди выскакивать стало!
И не успел... Четверть пути не добежал он до другой стороны, как показалась ему навстречу...
...
Вот и сказка вся: кидал - не знал, а докинул - с миру сгинул! Кто знает - пусть доскажет, а мне невмочь!