Аннотация: Рассказ к турниру "Город которого нет". Рассказ получился странный, но это мой первый подобный опыт. прошу строго не судить.
Я помню всё, и всё забыл.
Каким я стал, каким я был.
Никита Алексеев "Пьяное солнце"
Снег, тихо похрупывал под ногами, эхом раздаваясь в звенящей тишине. Передо мной было огромное поле заснеженной и спящей,белой пустыни. Только снег, тишина, ночь, я и безысходность...Глухая, тяжёлая, сжигающая всё внутри, выматывающая душу. Одиночество. Вечное, теперь уже точно неизменное. Я вдохнул обжигающий, своим льдом, воздух. Он испепелял внутри остатки меня, прошлого. Кто я? Не знаю. Наверное, когда-то я был человеком, с обычной, своей суетностью, жизнью, возможно, когда-то я любил, может даже любили и меня. Но сейчас я - оно, нечто, существо...пустота? Я ещё раз вздохнул. Нет, я не пустота, как бы это ни было прискорбно, я существую, имею вес, даже дыхание. Если уж и награждать меня эпитетами, то я скорее одиночество, нежели пустота. Уголки губ самовольно разъехались в кривой ухмылке, даже сейчас мой цинизм не исчезал.
Я обернулся, в скудном свете взошедшей луны, виднелись громады руин. Там не осталось ни одного живого существа. Я это знаю. Я излазил все щёлочки, проломы и закоулки в поисках, ну, пусть, не человека, но хотя бы животного. Что произошло, спросите вы. Не знаю. Как не знаю и что или кто я.
Несколько дней назад я открыл глаза и увидел серое небо в верху. Оно цеплялось за крыши полуразваленных небоскрёбов, грозя вот-вот, обрушить или их или обрушится само, что неизменно упростило бы моё существование, а точнее укоротило бы его. Под руками была холодная поверхность бетона, присыпанная какими-то хлопьями, похожими на пепел. Я долго лежал, глядя на противоборство неба и "шедевров" строителей, изредка скользя руками по поверхности, на которой оказался. Что я хотел нащупать? Да чёрт его знает! Что-то. Не дождавшись обрушения небес и не нащупав ничего я, всё-таки, решил сесть и осмотреться. Моему взору предстал город, бывший город, сейчас это были полуразрушенные бетонные коробки, в которых, завывая, носился ветер. Сам я лежал на полу в одном из таких зданий, а справа от меня зиял пролом, освобождая комнату от оков стен и потолка, превращая её в подобие панорамы или балкона и предоставляя мне возможность созерцать окрестности. Моё пристанище находилось на каком-то высоком этаже, судя по тому какими крошечными казались вещи, далеко внизу. Я долго созерцал это уродство нагромождения покореженных блоков, пытаясь сообразить, где я и кто я. Тогда я ещё думал что я - "кто". Сейчас я в этом сомневаюсь.
Отвернувшись, я пошел прочь от города вспоминая события прошедших дней. Пока я спускался по искореженной лестнице, в которой кое где не хватало ступенек, а кое где и пролётов я не заметил ни одного следа присутствия здесь человека, конечно, кроме этих зданий. Стены не были покрыты краской, вокруг не было ни кусков тканей, ни предметов обихода, ничего. Только стены, пол, потолок и непонятный пепел, похожий на сожженную глянцевую бумагу. Он был везде: лежал на полу, закручивался в порывах ветра, даже не пытаясь рассыпаться, прилеплялся к стенам.
Потом я долго бродил среди зданий, заходя в каждое, пытаясь найти что-то. В какой-то момент мне подумалось, что я просто оказался на заброшенной стройке, но потом понял, что город велик для такого "мероприятия". Что же здесь произошло?
Сначала я осматривал всё походя, мимолётом, отмечая стены и пепел. Потом мне подумалось, что хотя здесь нет людей, должны быть животные: кошки, собаки, хотя бы крысы. Это заставило меня усилить поиски и сделало их более внимательными. Я залезал везде, где только мог протиснуться, а где не получалось, то хотя бы заглядывал. Никого и ничего.
Только на второй день я обнаружил, что не хочу есть. Совсем не хочу. Именно тогда я заподозрил себя в том, что я не человек. Я долго осматривал всё, что мог увидеть: крупные кисти рук, с тёмно-синими прожилками вен, ноги обутые в старые, потёртые и жутко запыленные ботинки. Я даже разделся и осмотрел себя под коричневыми кожаными штанами и серым свитером, крупной вязкина сколько это было возможно. То, что я видел, говорило мне, что я определённо человек, но почему же я тогда не хочу, есть и что самое мерзкое не хочу спать? Это меня пугало. Как пугало и то, что когда я лежал, закрыв глаза, ко мне не подкрадывалась дрёма, которая имеет обыкновение раскрашивать наше, не совсем спящее, подсознание, всевозможными, чудными образами и воспоминаниями прожитого дня.
Потратив несколько дней на изучения города и ничего не обнаружив там, я решил уйти. Куда? Туда. Туда где простиралась снежная равнина. Меня не оставляла вера, что где-то там есть люди. Что, может, они будут рады видеть меня. Почему? Тоже незнаю. Я шел и размышлял, если я ничего не могу вспомнить, почему мне так просто приходят в голову названия, определения, какие-то бытовые знания. Но ответ на этот вопрос, в свей голове, я не нашел.
Я брел, поддевая острым носком ботинка снег и он, вспархивая лёгким облачком крохотных снежинок. Я удивлялся, почему мне не холодно, ведь поверх свитера на мне быль только лёгкий плащ какого-то грязно коричневого оттенка, который я даже не застёгивал, а раз снег не слипается, значит холодно, очень холодно.
Я долго шел, созерцая свои ноги и землю, а когда поднял глаза, небо уже серело восходом, но то, что я увидел, в предрассветных сумерках, заставило меня вздрогнуть. Впереди высился город, из которого я ушел. Я не мог, заблудится, я шел прямо! Нервно обернувшись, я увидел лишь свои следы, по которым можно было линейкой проводить прямую. Они тянулись вдаль, по белоснежной равнине теряясь где-то у горизонта. Что за чёрт!
Я решительно вошел в город. Может это игры моего воображения и это уже другой город? Но детальный осмотр показал, что я не ошибся. Это был он...
Я сел и зажав голову руками задумался. Почему я не могу уйти отсюда? Да что это, в самом деле? Нет,это не город, это какое-то заколдованное место! Я поднял глаза в небо, оно "радужно" серело, почему тут нет солнца и звёзд? Только облака и туман. Я встал и, пнув камешек, побрел среди руин. Что теперь делать? Может попробовать пройти город насквозь и идти дальше. Внутреннее упорство говорило не останавливаться и я его малодушно послушался. Следующие пару дней я так и ходил из города и обратно. Куда бы я не шел, через пяток часов здания снова вырастали передо мной. Я даже пробовал идти обратно и снова оказывался там же.
Это был мой личный Бермудский треугольник, из которого нет выхода, мой лабиринт, по которому я бегал, словно подопытная крыса. На третий день я бросил попытки уйти отсюда. К чёрту! Буду сидеть, и смотреть на серое небо, пока не сдохну!
Надолго меня не хватило. Мысли бегающие по кругу раздражали так, что хотелось чесаться. Да что же это такое! И тут я осознал, что не представляю, как выгляжу. Нет,я,конечно, представляю себе какова моя одежда и как она на мне сидит, я знаю своё тело ниже груди, но что у меня за лицо я не представлял. Сначала я принялся ощупывать, но потом понял, что воображение не рисует мне ощупанных черт и я решил поискать зеркало, стекло, хотя бы лужу. Должно же здесь быть что-то подобное. И эти поиски не увенчались успехом. Что делать дальше, я не знал. Разум услужливо подсунул мне мысль, что даже люди заключенные в одиночной камере имеют возможность хотя бы читать и писать. Эта мысль засела, назойливой занозой.
Сколько я шарашился по городу ища хоть что-то, я не скажу, время слилось для меня в один серый ком. Что со мной творилось описать трудно, мне было страшно, тошно, я искал выход из ситуации, понимал, что его нет и всё равно искал. Впадая то в отчаянье, то,наоборот, в немотивированный позитив, я бродил между зданиями, похожий на местный призрак. Кажется, я даже начал сходить с ума. Так мне казалось. А потом я нашел книгу. Она лежала раскрытая, и ветер нещадно трепал её страницы. Я был готов поклясться, что её здесь не было. Я взял в руки увесистый фолиант и перелистал его, это был какой-то нудный философский труд, неизвестного мне учёного, но это было хоть что-то. Радость затопила меня, а часть сознания твердила: "Вот же, я говорило! Всё налаживается!".Я решил, что это место подчиняется моим желаниям и начал усиленно мечтать об удобном кресле, желая, уверится в своей гипотезе, пусть и таким бредовым способом. Но ночь развеяла все мои догадки.
Когда темнота окутала своим покрывалом город, а я, устроившись в одном из домов, где мне не докучал ветер, сидел по-турецки и прижимал к себе найденную книгу, я услышал чьи-то голоса. Они шли прямо за-застены дома, в котором я обосновался. Не помня себя от радости, я кинулся на звук, но оказавшись за стеной, я увидел лишь лёгкие тени, которые, при моём приближении, растаяли, оставив за собой ровный свет луны. А я, как стоял,так и остался стоять, в растерянности. Впервые, за долгие дни, здесь хоть что-то происходило, но я не мог понять что. Я вернулся на своё место, и уселся обратно, всё так же прижимая томик к груди, выпускать его не хотелось, а читать, пусть и скучные труды, при свете луны, не представлялось возможным. Ещё несколько раз за ночь я слышал голоса и шорох шагов.Срываясь, я бежал, желая увидеть тех, кто говорил, но находил лишь ледяной свет моей сокамерницы-луны.
А утро мне принесло свежую новость. Не успел я выйти из своего дома как на земле увидел следы. Они точно не мои. Это были женские следы, по крайней мере, я предполагал так, глядя на размер отпечатка. Кто здесь был? Где он или она? Я всё же думал, что она. Где мне её искать?
Жажда действий захватила меня, это была надежда на ... на что, я не знал, но эта была надежда, а, как известно,Надька - баба живучая. Я с утроенной силой возобновил свои поиски. Следы были везде, они то появлялись, то совершенно неожиданно обрывались, но я упорно искал дальше. Я лазил по домам, заходя во все комнаты и заглядывая во все уголки. Все здания я, конечно, не смог обойти, вечер наступил удивительно быстро. Решив, что ночью поиски бесполезны, в темноте я скорее сверну себе шею, чем что-то найду я вернулся в своё прибежище. Странно, но мысли о самоубийстве не посещали мою голову, возможно "пока", но я грезил и думал о том:"Как я выберусь", а не:"Когда же это всё закончится". Возможно, это был природный оптимизм. Копаясь в себе, я понял, что я, наверно, очень позитивно настроенное нечто, любое препятствие давало пищу для поиска выхода, а не уныние. Нет, оно конечно тоже бывало, но не столь всепоглощающим как этого следовало ожидать.
Эта ночь, так же как и предыдущая, пестрила голосами и тенями, поражая меня наполненностью города. В какой-то момент, я просто пошел бесцельно бродить между зданиями. Тени то появлялись, то исчезали, один раз я услышал разговор прямо перед собой, но ничего, кроме метущихся теней, не увидел. Людей здесь нет, к утру я в этом убедился, но что же это за тени? Кому они принадлежат? Может это призраки людей, живших здесь раньше?
Устав гулять я устроился на одном из бетонных блоков и раскрыл найденную книгу. Я читал её, перелистывая по несколько страниц, она была написана немного заумно, но каким-то родным и понятным языком и при глубоком изучении оказалась на очень интересную тему. Авторов на корешке было несколько, я не единожды перечитывал их фамилии, они не о чём мне не говорили, но их звучание было мне приятно и даже вселяло некую гордость.
Начитавшись всласть я снова отправился бродить по городу, теперь я ничего не искал, я, наверное, даже не думал, я просто ходил, иногда втягивая носом воздух, на манер охотничьей собаки. Воздух, обычно, ничем не пах, но иногда пробивались некие нотки неизвестных мне запахов. А вечером я увидел её. Маленькая девочка стояла посреди руин, её кудряшки, спиральками, подпрыгивали от любого её движения, она была поглощена игрою в мяч. Я замер как вкопанный. Откуда здесь малышка? А она, казалось, не замечала разрухи вокруг.
Ударив, в очередной раз, по мячу она рассмеялась, этот смех, переливами колокольчика разнёсся по пустым домам, он был словно луч солнца, которого здесь не было. А затем она подняла глаза и, улыбнувшись, помахала мне. Я уже не владел своими ногами, они непослушно подгибались. Больно ударившись коленями, я плюхнулся на землю и в бессилии протянул руку к девочке, она дрогнула, словно испорченная голограмма, и исчезла, оставив меня так и стоять на коленях с протянутой рукой.
Долго я стоял, не в состоянии прийти в себя. Что это за ребёнок, ввергнувший меня в пучину отчаянья. Именно сейчас мне захотелось взвыть, убежать, исчезнуть. Пропасть. Повинуясь сиюминутному порыву, я ринулся в ближайший дом и поднялся на самый высокий этаж. Что со мной творилось, я не понимал. Мне было очень больно в груди, воздух с трудом входил в мои лёгкие и с таким же трудом выходил оттуда. Мне хотелось рвать себя на мелкие кусочки от непонятного, необъяснимого чувства. Я знал каждой клеточкой своего существа, что потерял всё, что мог когда-либо иметь. Всё, совершенно всё, было пусто и бессмысленно, как это нагромождение бетонных коробок вокруг. Я подошел к краю. Внизу, как и в первый день, завывал ветер, сливаясь с теми кровавыми слезами, которые роняла моя душа,... а есть ли она у меня? Ещё шажок и я стою, покачиваясь, на самом краю. Что-то, словно ледяной рукой, сжимает моё сердце, и я наклоняюсь вниз, ветер, безуспешно, старается подхватить меня в свои объятья ...
Открыв глаза я обнаруживаю себя лежащим на одном из этажей, уже другого здания, того самого, где пришел в себя в первый раз. "Факир был пьян и фокус не удался" - хмыкает во мне кто-то другой. Я не знаю этой саркастической интонации, но осознаю, что когда-то она была моей. Я частенько ей пользовался. Пронзая меня, блестящим клинком и заполоняя всё моё естество,приходит воспоминание о девочке. Кто она? Почему от одной мысли о ней мне так тошно, что начинает болеть сердце, а под рёбрами ломит, заставляя сворачиваться клубком? Я неосознано тру левую сторону груди.Черт, почему я ничего не помню! И вдруг я понимаю, что именно сейчас я оказался в одиночной камере, без какой либо возможности из неё выйти. Раньше мне так не казалось....
Я силком заставляю себя спуститься и,шатаясь, брожу по улицам, вот сейчас я точно похож на призрака. Теперь меня ничего не занимает, ни запахи, ни голоса, не люди которые возникают и исчезают вокруг...Стоп! Люди! Начинаю нервно оглядываться, я был так поглощен своими мыслями, что не заметил,как вокруг, действительно, то там, то тут, буквально на секунду, другую появляются, искаженными голограммамилюди, мало того, город за их спинами совершенно не такой как у меня. Чертовщина ...
После этого я бродил уже осознанно, подмечая кто и где появляется и какой он, город этих голограмм. Я перестал называть их людьми. Человеком для меня осталась только та девочка.
Когда наступили сумерки мне уже просто надоело бродить, и я бездумно сидел на огромном, уродливом камне, с трудом отковыривал от него маленькие кусочки и кидал их в появлявшиеся изображения. Они вздрагивали, рябили, а люди на них начинали нервничать. Но понять, что они чувствуют, возможным не представлялось. Но вот, передо мной, появилась молодая женщина и я уже изготовился бросить в неё камешек, когда встретился с ней глазами. Чёрт, эти глаза смотрели прямо мне в душу, я был готов поклясться, что она меня видела. Ярко синие, они проникали в меня, грели, ласкали, пытались исцелить и уходили, оставляя пустоту. Я так и сидел, замерев в замахе, я знал эти глаза, а они знали меня. Чьи они? Кто эта девушка? Я точно её знаю! Я бесцельно стал перечислять все женские имена, которые только мог знать. Я помню её имя, я должен его помнить.
Я воскрешал и воскрешал её образ в своём воображении. У неё певучее имя, перекатывающееся лёгкими камушками во рту, когда его произносишь. Я, на подобии попугайчика, стал пробовать все звуки на вкус, пытаясь вспомнить ощущение от того как я называл её. "Л" - точно! Это буква была в её имени, я был уверен, ещё пара минут и я смог вспомнить! Ал-ля! Да-да я именно так его произносил. "Аля" - выдохнул я. Кто она? Мама? Сестра? Любимая? Не помню, но точно знаю, что она была кем-то важным для меня. Всю ночь я вспоминал кто она, не заботясь о том, что происходит вокруг. А мой город всё больше менялся, превращаясь в город на голограмме, мигая, как сломанная лампочка: вот я вижу каменные блоки комнат, мигание и передо мной маленькие двух, трёх этажные дома, кое-где неоновые рекламы, мигание и снова я среди, ставших такими привычными, руин. К утру, в моей голове, эти два города смешались. Теперь я нашел для себя новое занятие, которое отвлекало меня от тяжелых мыслей о девочке и Але - я начал изучать призрачный город, замещавший, появляясь, мою обитель.
В какой-то момент я посетовал про себя, что могу бродить только по улицам. Пространство вокруг мигнуло два раза и больше не менялось, оставляя меня в небольшом городке, позволяя гулять, где я хотел. Хотя он не был настоящим и осязаемым, поскольку я с лёгкостью проходил через все стены и голограммы людей, но они жили, двигались и говорили, даря иллюзию нахождения в обществе. Я бродил по квартирам и домам, заглядывая в книги которые читали голограммы, смотря с ними в экран телевизора и слушая их разговоры, а потом я захотел их найти, девочку и Алю. На это пришлось потратить насколько дней, тем более что иногда мой город всё же возвращался, выдёргивая меня из сказки мифического городка, где я имел счастье гулять, на несколько часов.
Первой я нашел Алю. Она сидела в кресле, у окна, грея руки о чашку с кофе, в небольшой квартирке, на которую я наткнулся случайно. В доме была звенящая тишина, изредка нарушаемая приглушенными голосами соседей. А так как девушка ничего не делала и просто смотрела в темнеющее окно, я принялся шататься по квартире разглядывая картины на стенах, книги в шкафу и посуду на кухне. Всё было нестерпимо знакомым, я мог с закрытыми глазами сказать, где и что лежит. Это пугало, заставляя сердце в моей груди неровно трепыхаться, словно хвостик у зайца, почуявшего опасность. Жил ли я здесь? Возможно, а может просто часто бывал. Я коснулся пальцем рамки фотографии, голограмма задрожала и несколько раз мигнула, я отдёрнул руку, опасаясь, что сейчас всё исчезнет, и я буду бродить, разыскивая это место. В порыве страха, что не смогу снова здесь оказаться, я выбежал на улицу и прочитал адрес дома, для верности несколько раз его, повторив про себя.
- Аля - шепотом позвал я девушку, вернувшись в квартиру, она вздрогнула и обернулась, но, не увидев никого, вернулась к созерцанию окна. Неужели она меня слышит? - Аля, - произнёс я уже громче.
Девушка, нервно поёжившись, порывисто встала и прошлась по комнате, а затем подошла и взяла в руки давешнюю рамку с фотографией:
- Ну вот, мне уже и голос твой мерещится, - вздохнула она, касаясь пальцем фотографии, - куда же ты пропал? Где тебя искать?
Пропал? Когда? Где? Почему? Как хотелось спросить, но я понимал, что не услышу ответов на эти вопросы. Она не поверит в меня...
- Как я исчез? - я всё же не сдержался.
Девушка лишь опять поёжилась. А я, подойдя, увидел слезу на её щеке, блеснувшую в луче фонаря, проскользнувшем в комнату. Не плачь! Не контролируя себя,я поднял руку и коснулся её щеки. Мир мигнул и исчез, возвращая меня в город моего заключения, город которого, наверное, и нет вовсе. Я, наверное, умер. Но, говорят, после смерти есть рай и ад, есть вереница душ ожидающих страшного суда, а я то где?
- Что это за место? - в пустоту взвыл я.
Естественно никто мне не ответил. В этот раз я очень долго ждал, чтобы попасть в свой призрачный мир, но через несколько дней я очутился на неизвестной улице в тени ещё менее известных домов. Солнце заливало двор, разбрызгивая солнечных зайчиков, заставляя всё тёмное и нехорошее временно отступить и призывая просто наслаждаясь, греться в его лучах. Я вышел из тени и подставил лицо солнышку. Тепла я не чувствовал, но даже только от осознания того, что оно светит, мне становилось легче. За верёвками, плотно увешанными свежестиранным бельём, гомонила, словно стайка воробьёв, детвора. Как же здесь было хорошо и по-домашнему. Почему я оказался заточенным не здесь?
Ближняя простыня затрепыхалась и из-под неё появилась Чудо с золотыми, курчавыми волосами. Чудо огляделось и остановило свой взгляд на мне. Я же лишь открывал и закрывал рот, сипло пытаясь вздохнуть, но у меня получалось только хрипение, а воздух идти отказывался. Это была та самая девочка.
- Привет, - радостно замахала она рукой.
Сколько прошло дней? Лет? Не знаю, много, а я всё ещё здесь. В городе, которого нет. Я вспомнил многое из своей прошлой жизни. Аля оказалась моей женой, доброй и любящей, которую я когда-то, на заре отношений любил, а потом принимал как должное и перестал ценить, хотя эта женщина была готова ради меня на всё. Она и сейчас готова, она до сих пор ждёт, проводя вечера в ожидании меня, своего бестолкового мужа. Ты рыжая девчурка оказалась плодом моего бездумного и страстного романа. В тот день, когда я оказался в городе, где пребываю уже уйму времени, я узнал, что она моя дочь, а её мать никогда не допустит меня к ней. Наверное, в тот день я впервые почувствовал как пусто я жил, стремясь к призрачным целям и гоняясь миражами успеха. Девчушка уже выросла и давно перестала видеть меня. Только дети, живущие на грани реальности и сказки могут видеть таких, как я, призраков. А я всё ещё здесь. Как мне отсюда выбраться?
Я многое понял и ещё больше осознал, легче от этого не становится, только тяжелее. Тяжелее от того, что не понимал, не ценил, не радовался, не любил... Да-да я так никого и не любил когда жил своей обычной жизнью. Может если я смогу, то, наконец, выберусь отсюда...
Мне вспомнилась одна теория, кто её рассказывал я не помню, с точностью я могу только описать говорившего, подозреваю что этот тот человек с которым мы вместе написали книгу которую я тогда нашел, но сейчас это не важно. Важна теория. А выглядит она так: люди, пропавшие безвести, попадают в некий карман вселенной, вне времени и пространства. Вход туда открывается не каждому, а где выход неизвестно, случается это тогда, когда человек оказывается в в тупике, когда становится понятно что он бесполезно проживает свою жизнь, что происходит потом, парень не знал, да и куда уж там, редко кому удавалось выбираться из этого места, а кто выбирался мало, что помнил.
Я живу в этом городе, ни старею, ни с кем не общаюсь, выходя туда, где я прожил свою сознательную жизнь и до сих пор надеюсь, что когда-нибудь я, наконец, покину этот город, которого нет, навсегда и вернусь в свою жизнь, а может в чужую... Мне уже не важно...