Короткий зимний день заканчивался, когда я решилась остановиться. Мы вряд ли ушли далеко, но сил тащить Эрика у меня уже не было. Уронив полубесчувственное тело парня, я бросила свою поклажу. Поблагодарив судьбу за то, что часть отодранного от коробки материала собирающего световую энергию, была привязана к моему рюкзаку, я стала ставить палатку. Конечно, в сумерках собирать свет было бесполезно, солнце стремительно садилось, уступая место кромешной темноте, но я надеялась, что он позволит сохранить тепло, которое я попытаюсь создать в нашем импровизированном домике. Поставив палатку, я расстелила спальник и запихнула в него Эрика. Теперь надо развести костёр. Надрав с деревьев веток и сложив их горкой, я подожгла их прямо в недрах нашего временного обиталища. Конечно, была велика вероятность, что я сожгу всё, что у нас есть, но нам просто необходимо было согреться. хворост весело затрещали занимаясь, растапливая снег под собой, и воздух под тентом начал теплеть. Вход пришлось оставить наполовину открытым, иначе бы мы угорели от дыма, поэтому воздух нагревался медленнее, чем мог бы.
Я раздевала Эрика, растирая найденным спиртом. Все руки его были испещрены следами от уколов, а когда я стянула с него свитер, чтобы растереть живот и спину, меня накрыло жалостью к этому бедному ребёнку. Его худой, даже тощий, торс был покрыт шрамами, они были аккуратные, не такие, как у Германа, но легче от этого не становилось. Видимо последний месяц он почти не ел, все его косточки чуть ли не просвечивали через белую, до синевы, кожу. Я быстро его растёрла и снова закутала в одежду. Теперь он уже не был таким ледяным, взгляд стал более осознанным, но что меня пугало так это выступившие бисеринки пота на лбу, при том, что он весь был замёрзший.
- Зачем ты со мной возишься?...Почему вытащила из-под куста?... Только продлеваешь агонию, - его голос еле шелестел, а глаза были уставшие, это был не взор молодого юноши, а очи старца, у меня снова защемило сердце от того сколько же всего перевидал этот паренёк, которому едва ли было больше семнадцати. Впервые за долгое время я рассмотрела его. Аристократически тонкие черты лица, прямой нос, аккуратный небольшой рот с тонкими губами, огромные голубые очи, всё в его внешности было создано для того, чтобы покорять девичьи сердца. Теперь же под глазами залегли тёмные круги, на щеках горел нездоровый румянец, тогда как вся остальная кожа была мертвенно-бледной, но даже в это болезненной слабости он не переставал быть красивым. Я махнула рукой на его слова и стала ковыряться в своём рюкзаке. Мы целый день не ели, точнее я не ела целый день, а сколько не ел Эрик, я не знала.
- Когда ты последний раз кушал? - я написала записку и поднесла её к его лицу так, чтобы ему было удобно читать.
- Не помню. Вчера, кажется, был хлеб. Мне не хочется есть.
Я скорчила рожицу, которая заменила мне фразу 'Ну конечно!'. Его сейчас нельзя ничем покормить из-за того, что его организм давно не принимал пищу, у него банально может случится заворот кишок, но накормить его чем-то надо. Эх, мне бы сейчас суп Германа, он, одним своим запахом, мог бы, кажется, поставить на ноги смертельно больного человека, но супа не было и пришлось обходиться подручными средствами. Я достала пачку сухой детской смеси, которую случайно нашла на помойке, тогда мне подумалось, что это может заменить молоко, но в данный момент она оказалась как нельзя кстати. Сразу, как только затеплила ветки, я поставила бутылку с замёрзшей водой рядом, и она уже почти растаяла, отлив немного в походную кружку, начала её держать над огнём, когда вода нагрелась, я насыпала туда ложку порошка тщательно перемешав. У детского питания, конечно, закончился срок годности, но в нашей ситуации выбирать не приходилось, я решила, что лучше так, чем ничего.
Влив в Эрика разведённую смесь, я принялась, есть сама, мне досталась холодная варёная курица. Готовить не стала, во-первых, побоялась, что запахи могут привлечь животных, этого мне только не хватало, а во-вторых, продукты надо беречь. Материя хорошо держала тепло, в палатке уже было даже жарко, примятый снег под нами подтаивал, и меня начало смаривать.
- Если что, буди, - накарябала я, а как только я убрала бумажку, и села на край спальника, веки мои сомкнулись, и я провалилась, в тёмный, без сновидений сон. Проснулась я от того, что кто-то меня тормошил. По началу даже не могла понять, где нахожусь. Но через минуту я, наконец, сообразила, что передо мной Кара, и это именно она меня трясёт.
- Вы давно здесь? - было первое, что она спросила, я пожала плечами, ума не приложу сколько времени проспала, костёр потух из-за того, что нижние прутья отсырели. Эрик лежал с закрытыми глазами, я понадеялась, что он спит.
Подруга выкинула остатки от моего костра и на его место установила конфорку. Устроила себе лежанку.
- Посмотри лекарства, которые мы унесли. Может что-то облегчит состояния Эрика, а возможно, есть что-то от обморожения, как-бы мы с ним ноги не отморозили. За нами нет погони? - я отдала девушке записку и узел с баночками, тюбиками и ампулами, когда она устроилась на своём спальнике.
- Так это бесполезное, это фигня, вот это толковое, - ковырялась она в бутылочках, - нет, погони нет. Видела, что на улице творится? - я помотала головой. Она приоткрыла полог, и я увидела белую пелену снега, - в такую погоду они не решатся. Сейчас поспим, поедим и пойдём дальше. Мы не далеко ушли.
Она отобрала несколько пузырьков и шприц.
- Будем надеяться, что эти средства помогут ему идти. Ты же сюда его тащила? До ближайшего населенного пункта два дня пути, но там ничего нет, предлагаю сразу двигать дальше. Он знает дорогу? - указала она на спящего парня, я кивнула, - Ладно оклемается, и решим, - подруга по очереди ввела приготовленные лекарства и дала мне мазь, - обмажь то, что замёрзло ему и себе, это должно помочь. Лягу спать с ним, я теплее, раз уж боишься, что мы его заморозили, - брезгливость на её лице говорила о том, что она делает это только ради меня, но я не замечала такого поведения, меня радовало, что теперь рядом есть человек, на которого я могу положиться.