И мы лишь гости на чужой-своей земле,
И наша родина совсем не здесь.
Мы проходим мимо этих стен,
Не нами не для нас построенных.

Идём туда, где будет утро,
Идём одни в сплошной глуши.
Идём мы, не зная точно, будет ли то утро.
Идём, лишь веря — Господи, прости.

Идём, зажегши огонёк в лампаде,
Идём, вопреки стихиям всем.
Идём и видим свет лишь в храме.
Идём и ожидаем мы.

Мы верим, что возвеличится то утро,
Которого мы ждём.
Мы верим, что ночь пройдёт в сплошной глуши,
И услышим птичек мы.

Мы верим в нежный лепесток ромашки,
Мы верим в радость радуги-дуги,
Мы верим в искренность улыбки детской,
Мы верим — Господи, прости.

Спустя лишь долгие столетья
Скитаний по чужой земле
На горизонте видим мы другие земли.
И уже не только верим — знаем мы.

Свет от одной свечи — другой.
Просветляем мы друг другу души.
Ведь на чужой земле мы гибли для того,
Чтобы пройти весь долгий путь смогли другие,

Чтоб если не мы — то наши дети.
Себя в жертву отдаём, путь открывая для других.
Мы видели, зачем мы шли.
Однажды скажем: «Господи, смогли».

И мы лишь гости на чужой-своей земле,
И наша родина совсем не здесь.
И воздуха здесь душам не хватает.
Ветер гасит свет в лампадах наших...

Господь, вздыхая, их зажигает снова,
Свой чуткий взор не отводя от нас.
Слезами радости и скорби очистимся...
И снова восстаём, ничто не остановит нас.

И промелькнёт обещанная птичка.
«Мне верьте по делам Моим».
Мы видим лепесток ромашки
И радость радуги-дуги.

И растворяются условия,
Проще некуда уже.
«Не переживай, сейчас ты дома.
Сейчас стоишь ты на своей земле».