Далеко за полночь. Бессонница. Глаз не сомкнуть. Тимофей посмотрел на табло часов: ого! Три ночи! Выругался шёпотом, перевернулся на спину, попытался расслабиться и считать обезьян. На верблюдах сбивался в счёте, считал заново, а сон так и не шёл. "Идёт одна обезьяна, идёт вторая обезьяна, идёт третья..." Нет! Сна как не было, так и нет. Не идёт в очи. Приехал отдохнуть называется, имел бы я этот отдых! Тимофей приподнялся на локтях, скрипнул вежливо диван, посмотрел на тумбочку, где стояли часы и вздрогнул - огромная тень то ли птицы, то ли летучей мыши скользнула по стене, следом раздался тонкий скрежет когтей по стеклу и внезапный порыв ветра парусом надул тяжёлую штору.
Сразу встал дыбом ёжик волос на затылке, противно заныло под ложечкой, обдавая колючим холодом желудок. Что за чёрт! Переборов слабость в ногах, Тимофей вышел на балкон. Внизу сияет город иллюминацией огней фонарей и фар автомобилей; толпы людей снуют по проспектам и улочкам навстречу друг другу, смешиваясь в огромном человеческом водовороте.
Они когда-нибудь спят, задался вопросом Тимофей. Вдохнул полной грудью пропитанный влажным зноем и восточными ароматами воздух; помассировал голову пальцами и вернулся в номер. Сев на краешек постели, вспомнил тень на стене, скрипящий звук, усмехнулся минутному страху, решил, показалось от усталости. Выкурил кряду две местные сигареты, отвратительные на вкус и лёг.
"Освежиться! - подумал Тимофей. - Если сон не идёт к Магомету, то Магомет его гонит прочь!"
Постель приятно холодила тело. Тимофей заложил руки за голову и начал шевелить пальцами ног, чтобы хоть как-то отвлечься от дум.
Сон стоял на страже в других номерах отеля, берёг яркие, красочные видения, только покои Тимофея игнорировал. Не шёл в его глаза; не было той приятной рези, будто песка насыпали, которая появляется за мгновение перед вратами в мир Морфея; не было взволнованного состояния одновременного нахождения и в своём теле и где-то там ещё, где волны сновидений набегают, пенясь сюжетами на берег сознания.
Тимофей лёг на живот, накрыл голову подушкой. Четыре дня! Четыре дня бездарно проведённых в Китае. В прекрасно разрекламированном друзьями городе трёх рек - Санья. Видит бог, никогда не горел желанием посетить поднебесную, как ни расписывали знакомые прелести и плюсы отдыха, не соблазнялся окунуться в джунгли запутанной азиатской, одной из самых великих культур Востока. Своя, русская, славянская была понятна, близка и любима не в силу менталитета. А из-за того. Что в народе называют просто корни. Корни культуры, самосознания и многовековых сложившихся традиций.
За четыре долгих дня, глядя на фантастическое изобилие специфических блюд, Тимофей до волчьего воя стосковался по украинскому борщу, жареной картошке на сале и сельди с лучком, по строганине из нельмы под остывшую водочку. Нельзя сказать, что он в Китае голодал. По возможности, ел всё, чем богато меню в ресторане отеля, но на третий день азиатская кухня со всеми её кулинарными изысками встала поперёк горла. А те русские блюда, которые готовили в ресторане китайские повара, и близко нельзя было назвать русскими. В силу своей профессии Тимофей разбирался в еде. Вот уже почти десять лет работает замом управляющего рестораном "Русские традиции". Работать начинал поваром; окончил техникум, набрался опыта, повысили до бригадира; когда открылись в годы перестройки первые коммерческие бары и ресторанчики, ушёл трудиться в ресторанный бизнес. Шло время. Из простого повара вырос до шеф-повара, затем освоил горизонты заведующего производством. В итоге - заместитель.
Свою работу Тимофей любил. Без фанатизма, как истинный профессионал, и самопожертвования. Разбирался в тонкостях приготовления, старался научиться готовить блюда признанных кулинарных держав - Франции и Италии. Поэкспериментировав не один год, пришёл к неутешительному выводу. Был он не в пользу "лягушатников" и "макаронников": лучше родной русской кухни может быть только русская.
Звонят как-то друзья, давай, мол, в ресторане отдохнём и развлечёмся. Не в твоём, всё будет искусственно. Официанты будут прогибаться и так далее. Да ещё причину вескую указали, Новый Год на носу, программ развлекательных пруд пруди, певцы и танцоры повсюду. Чтобы тот вечер скоротать, согласился.
Музыка в ночном клубе "Hardmix" так грохотала, что Тимофей поначалу не разобрал. Что ему пытаются сказать попеременно друзья, Николай. Димка и Филя - инициаторы отдыха в пятницу, тринадцатого декабря. Тимофей отвлечённо смотрел на наряженную, дёргающуюся в ритм музыке публику и ничего не слышал. Пока не почувствовал лёгкий тычок в бок.
- Что собираешься делать в Новый Год? - прокричал в ухо Тимофею Николай.
Тимофей скривился. Прикрыл ладонью ухо и ответил:
- Как обычно.
"Как обычно" - один; два года назад расстались с женой. Она сообщила, встретила другого, полюбила, он последний шанс обрести истинное счастье. На горло песни своей любви Тимофей не наступил, прошла, поэтому легко согласился. Дети выросли и жили своими семьями.
- Не надоело?
- Что?
- Вот так, одному?
- Привык. Привычка, вторая натура.
- Ах, да! как же я забыл, свобода превыше всего!
Тимофей последние слова разобрал с трудом и просто молчаливо кивнул.
Николай подсел вплотную к Тимофею, прижался губами к уху:
- Слышь, Тима, мы тут семьями летом ездили в Китай...
Дальше последовал кисель воспоминаний из пустых событий. Что отдохнули на море; позагорали, поправили здоровье в местных лечебницах, совсем, кстати сказать, недорого по нашим, российским меркам. Ты же знаешь, акцентировал Коля, китайские медики, они такие специалисты, лечат травами, массажем, иглоукалыванием... ну, что мне тебе говорить, Тима! А шмоток сколько накупили. Главное, дёшево! Можно выбрасывать, после носки не стирая. И без перехода переключился на жён и детей. Как изумительно развита индустрия детского отдыха. Каких только развлечений нет...
Когда Тимофей возразил, за деньги ещё не то сделают, Коля согласился, что да, за деньги, а как ты хотел! Это тебе не слона купить. А что массажисты вытворяют! Моя благоверная десять кило сбросила; смотришь на неё, и слюнки бегут... - стройненькая вся такая, талия. Дюймовочкой, как ты помнишь, она не была.
На этих словах Коли музыка стихла, и ведущий объявил конкурс.
Николая перебил Димка:
- Братэлло, ближе к делу! Шмотками Тимошу не удивишь, костюмы шьёт в ателье.
Филя уже порядком набрался, поэтому нетрезво поддакнул, опорожнил очередную рюмку:
- Хавкой и бухлом тоже.
Тимофей согласился и уточнил, к чему вся эта длинная прелюдия. Предположил, развязка будет короткая.
Друзья переглянулись заговорщицки. Видя нетерпение Тимофея, Филя движением ладони успокаивает друга, затем указательными пальцами надавил на уши, постучал по графину. Наполнил рюмки; предупредил, не чокаясь.
- Не тяни, - оборвал паясничание Фили Димка. - Пока не завелась шарманка.
Филя вынул из нагрудного кармана пиджака плотный кусочек белого картона, густо исписанный иероглифами красного, синего и чёрного цветов. Протянул Тимофею. Тот взял и рассмотрел визитку.
- Я в китайском ни бум-бум. В чём прикол?
Коля сказал:
- Вовсе не прикол. Дал её один китаец почти в самом конце отдыха. Сначала поинтересовался, желают ли господа увидеть потрясающее представление. - Он остановился и указал Тимофею на золотое тиснение в правом верхнем углу визитки, Тимофей принял его за золотую полоску, такой мелкий был шрифт. - Здесь написано "Imagination oriental show". Перевести?
- Сообразил, - отказался Тимофей.
- Так вот, - продолжил Коля, - он предупредил, идти нужно строго без детей и ещё... - Николай потёр указательным пальцем и большим, - у тебя с этим проблем...
- ...нет. - Закончил Тимофей.
- Не пожалей штуку баксов, - похлопал Дима друга по плечу. - Оно того стоит.
- Ничего не понял, - признался Тимофей. - В чём волшебство, в его стоимости?
Филя покрутил указательным пальцем у виска, его слова утонули в грохоте музыки:
- В его оригинальности. Мы сами думали, - Филя выпустил струю дыма вверх, - обычная китайская чепуха. Драконы, там, танцы, песни. А когда увидел, - глаза Фили округлились, он, будто снова смотрел шоу, - неделю по возвращении домой в себя придти не мог. Ну, лично, я за себя говорю, - Филя ткнул себя пальцем в грудь, затем показал на Колю и Диму. - А уж как они... Сами расскажут...
- Да, - проговорили они в унисон. - Езжай, развейся, погляди на китаянок.
- Можно подумать, я на них в Якутске не насмотрелся, - кольнул Тимофей.
- Ты же змея? - гнул Филя.
Тимофей кивнул.
- Вот и проводишь год Змеи, заодно и шоу посмотришь. Отличный подарок к Новому Году. - Закончил Николай.
- Ладно, - согласился Тимофей. - А как я найду место, где оно проходит?
- Всё очень просто, - музыка снова умолкла, посетителей развлекал пародист. - Покажешь визитку кому-нибудь либо в отеле, либо таксисту, на улице, там... в общем, язык до Киева доведёт. Мы сами так поступили. Кстати, так рекомендовал и китаец, давший визитку.
2
Тимофей долго и пристально рассматривал её в тусклом свете рассвета, он с трудом проникал через плотные светло-зелёные шторы в комнату. Вертел и так, и сяк, рассматривал под любым наклоном, но кроме иероглифов так ничего на ней не увидел. Никаких тайных знаков, проявляющихся в ультрафиолетовом диапазоне рассвета.
Больше всего Тимофея удивила реакция китайцев на этот маленький клочок бумаги.
В первые минуты поселения в номер он попросил китаянку-горничную с русским именем Люба - они все там Любы, вспомнил позже Тимофей слова друзей, как узнаешь, как звучит имя по-китайски, согласишься, пусть лучше Люба - что написано на визитке.
Она бережно взяла визитку, едва посмотрела, как руки мелко затряслись и, хотя улыбка не сошла с лица, глаза тревожно раскрылись, она с ужасом посмотрела на Тимофея, побледнели щёки. Люба швырнула визитку на покрывало и, с трудом сдерживая дрожь, произнесла, заикаясь, что ничем помочь господину не может, оставила бельё на тумбочке и выбежала прочь. Через минуту вернулась успокоенная, следы волнения сохранились на лице, извинилась, объяснила, спешка вызвана включенным утюгом, который забыла выключить.
Аналогичная реакция - бледные щёки, резкая, отрывистая речь, дрожь рук - была и у дежурной по этажу. То же Любы. Как позже выяснил Тимофей, для простоты общения, когда спросил настоящее имя горничной, та смутилась, ответила, зовите Люба, звучит привычнее. Но то, что она поняла написанное на визитке, он понял из её пожеланий, в нашем городе много разных развлечений: Парк "Край света", "Чудеса моря и гор", бухта "Дадунхай". Зачем господину сомнительные развлечения?
Тимофей перевернулся с боку на бок. Лежал, вспоминал, крутил в голове всё, связанное с таинственной визиткой.
В сувенирной лавке, пропитанной, как и всё вокруг восточной загадочностью, хозяин-китаец сносно говорящий по-русски, разглядев визитку, вдруг перешёл на родной язык, покраснел от ярости, дико вращая розовыми белками глаз и жестикулируя руками, вытолкал Тимофея взашей из лавки, захлопнул дверь на засов и что-то ещё долго кричал через стеклянную витрину. Тимофей тогда постоял, послушал истошный вой и пошёл, думая, вот уж действительно, учи язык страны отдыха.
Не менее забавная ситуация приключилась в такси.
В своих любознательных прогулках пеше по кривым, крикливым ярким и красочным улочкам города, Тимофей оказался на такой окраине, сродни дебрям Амазонки среди диких племён. Поплутав, понял, заблудился. Хоть и старался фиксировать в памяти определённые знаки ориентирования, дома, вывески. В итоге, после трёх попыток самостоятельно выбраться на свежий воздух цивилизации, решил обратиться к аборигенам за помощью, окончательно осознав, свои три сосны он нашёл.
Безуспешно останавливал китайцев и пытался втолковать, что ему нужно. Но они вежливо улыбались и, бойко вереща, протекали мимо. Спасение пришло в виде авто с шашечками. "Такси!" - облегчённо вздохнул Тимофей и махнул рукой.
Пожилой китаец-таксист затрещал, широко улыбаясь щербатым ртом. Тимофей сел рядом. Постучал ладонью по груди, затем махнул ею вперёд. Таксист закивал согласно, но с места не сдвинулся. Тимофей повторил жест, потом дотронулся до таксиста и покрутил руками воображаемый руль, затем махнул ладонью вперёд и, пару раз показывая ею повороты налево и направо. Таксист ещё больше расплылся в улыбке, радостно постучал себя по выпяченной от гордости груди, ласково погладил руль и торпеду, немного покрутил рулём. Тимофей убедился, водитель его не понимает, произнёс:
- I need... I want to hotel...
Таксист улыбается, кивает головой, но стоит на месте.
- Home, - машет рукой Тимофей вперёд, - home to hotel.
Таксист, продолжая улыбаться, начал очерчивать пальцами какой-то предмет в воздухе и, что-то при этом говоря.
Тут Тимофея осенило, какой же я дурак, чуть не закричал он. В отеле регистратор на стойке распределения дала визитку отеля и предупредила, в случае если заблудитесь в городе, остановите такси, покажите карточку водителю и вас привезут по назначению.
Тимофей расстегнул клапан кармана, вынул визитку и протянул китайцу - едем! Глаза его радостно вспыхнули. Он схватил карточку, поднёс к глазам. Радость мигом испарилась. Лицо посерело. Лоб покрылся бисеринками пота. Руки мелко затряслись. Повисла пауза, вскоре прерванная взрывом неподдельной агрессии, направленной на Тимофея. Брызжа ему слюной в лицо, таксист начал орать, при этом с размаху колотил себя в грудь, показывал большим пальцем назад.
Изловчившись, сильным толчком выбросил Тимофея из салона. Прытко выскочил сам и, не переставая дико верещать и махать руками, стал привлекать к себе внимание. Тимофей заметил, как быстро вокруг собралась недружелюбно настроенная толпа. От тяжёлых взглядов у Тимофея защемило под ложечкой, по спине заструились змейки пота и страха. Толпа в основном состояла из мужчин, они сжимали в руках палки и ножи-топорики, угрожающе помахивая ими в воздухе.
Перепрыгнув через капот, Тимофей вырвал из рук таксиста визитку, схватил его за грудки и, используя его вместо тарана, бросился в молчащую тревожно толпу...
3
Как оказался в отеле, не помнил. Одно знал наверняка, визитку отеля и загадочного шоу в один карман не клал.
Да, проблемной оказалась визиточка! Удружили друзья-приятели. Низкий им поклон до земли китайской матушки.
А с прохожими вообще курьёз. Они просто переставали улыбаться, надевали маску безразличия, отводили руку Тимофея и спешно удалялись прочь.
Не без издёвки в голосе, стоя нагишом перед открытым балконом, дыша утренней свежестью и прохладой, Тимофей произнёс вслух, разминая упражнениями тело:
- Какое сегодня прек-красное утро!
Смотрясь в зеркало после туалета и душа, то надувая щёки, то выпуская воздух, морщиня лоб и шевеля ушами, откровенно смеясь над собой, Тимофей, не моргая, решает:
- Итак, пан Коляда, сегодня последний день: или плюю на всё, меняю билеты и лечу домой и никаких восточных премудростей с извращениями или... - тут Тимофей сделал паузу, согнул руки в локтях, напряг мышцы груди, втянул живот, задержал дыхание, поднялся на носки, посмотрел иронично на себя. - Или нахожу это блядское место, где проходит не менее блядское шоу!
Сжав губы, заключает:
- Был день и был вечер, а утро вечера мудренее.
Приведя себя в порядок, набирая номер room-service, чтобы заказать завтрак в номер, Тимофей передумал кушать в номере и, влекомый каким-то новым чувством, внезапно поселившимся в груди, решил позавтракать в ресторане.
Парочка аперитивов в баре подняла ещё больше настроение; двойной эспрессо смыл сонливость, и последствия бессонницы улетучились, и бодрость наполнила тело.
Яичницу с помидорами проглотил незаметно. Барыня сытость опьянила. Тимофей медленно пил чай с лимоном из маленькой пиалы, блуждая взглядом по залу, ища знакомых. В отеле жили, в основном россияне из Приморья и полтора-два десятка земляков из Якутии.
- Ничего интересного нет. Всё как обычно, скушно. - Тимофей допил чай, как вдруг его внимание привлёк громкий смех в дальнем углу зала. За столиком сидела компания девушек, но его заинтересовала одна. Что-то ему показалось в ней необычным. Вернее, в её причёске. Заплетённые в косички платиновые волосы перпендикулярным гребнем пересекали голову.
Взгляд Тимофея был сильным, женщина повернулась в его сторону и встретилась с ним взглядом, широко улыбнулась и помахала рукой.
Не веря, Тимофей оглянулся, может она помахала кому-то другому. Но нет, ему. Он это понял. Встал и в ответ поклонился.
- Ёк-макарёк! - Тимофей плюхнулся на стул, это была соседка по дому; она жила в соседнем подъезде; вспомнил и имя - Анна!
Резко поднявшись, едва не уронив стул, Тимофей направился к её столику. Анна что-то сказала подругам, кивнула в его сторону, и тоже пошла навстречу. Остановились посреди зала.
Он задал вопрос, первое, пришедшее на ум:
- Аня, ты что здесь делаешь?
- Как видишь, завтракаю с подругами, - ответила Аня. - А ты?
- Представь себе, то же.
Стоя в холле отеля, Аня, немного смущаясь и краснея, приблизившись на возможно близкое допустимое расстояние к Тимофею, сбиваясь, говорила:
- Бог мой, Тимофей, сколько тебя видела дома, никогда не решалась подойти, каждый раз откладывала на потом, говоря себе, в следующий раз - точно. И уж никак не ожидала встретить тебя... - она обвела взглядом гомонящий разноязыкий холл, - вот так... здесь... - она остановилась, наклонила голову, выждав минуту, продолжила, не поднимая взгляда. - Здесь, вдали от Родины...Я, наверное, что-то не то говорю, да?
- Аня, - сказанное ею для Тимофея было неожиданностью и он, растерявшись, ответил скомкано. - Я тоже рад, очень! Видеть тебя!
- Ну, вот и высказались и признались друг перед другом, - Аня взяла его под руку. - Мы с подругами приехали на шоп-тур. Безделушек всяких накупили, сувениров родным. Шубу, вот, осталось купить да по мелочи, обновы всякой. - И в лоб. - А ты?
- Я?! - Тимофей ждал этот вопрос, ноне так быстро, поэтому отшутился и ответил уклончиво, не светя козырей, что в Санья четыре дня, устал до чёртиков, он приставил вилку из пальцев к горлу - во, как! Домой тянет... Он понимал, лжёт, может и умело, но как со стороны? И решил роль лгуна вести и дальше.
- А тут вот ты! Да! теперь надеюсь задержаться. Вдвоём-то оно веселее.
Аня лукаво искоса посмотрела на Тимофея:
- Ага!
День прошёл в суетливой беготне по бутикам и магазинам в торговых центрах. Аня перемеряла почти сотню разных юбок, брюк, сорочек. Когда добрались до шубного отдела, концы которого терялись в далёкой перспективе в обе стороны магазина, наступил сущий ад. Аня здесь прочно села на якорь. Примеряла одну шубу за другой. Распаренные, раскрасневшиеся продавцы-китаянки молнией носились в дальнюю гиперболизированную подсобку-склад; охапками таскали шубы, не уставая при этом лучезарно улыбаться и без устали говорить: - Позалуста, суба, осень тёсева!
Наконец продавцы выбились из сил и Аня порядком устала. Показала пальцем на тюки, стоящие в углу:
- А там что?
Шуба из чернобурки с клиньями-вставками из пегой норки пришлась ей по душе и впору.
- Нравлюсь такой? - двояко спросила Аня, выйдя из примерочной.
Тимофей расплылся в улыбке, вспоминая мысленно её родственников всеми известными идиомами:
- Не поверишь, в шубе ты намного привлекательнее!
Ответил как есть, не задумываясь. И добавил многозначительно, понизив голос:
- И без...
Аня продолжительно посмотрела на Тимофея и с расстановкой произнесла:
- Ночь покажет. А пока поверю на слово, - и кокетливо завершила, - зеркалу-то особо верить нельзя.
Взялся за гуж, не говори, что не дюж, думал Тимофей, шагая рядом с Аней, продавливая расплавленный асфальт каблуками, бросая временами короткие взгляды на её шею и завитки волос, неся тяжёлые сумки с покупками. Вызвался помогать, терпи.
Дневная жара сменилась вечерней свежестью. Потянул с моря лёгкий бриз. Гуляющих на улице прибавилось. Многоголосый разноязыкий шум висел в вечернем воздухе наэлектрилизованным тонким покрывалом, и только резкие протяжные вскрики автомобильных клаксонов пробивали в нём небольшие прорехи, которые скоро затягивались.
- Тимоша, - доверительно, как старого друга обратилась Аня к Тимофею. - Предлагаю отметить встречу и покупки в ресторане.
Тимофей кивнул.
- Поможешь вещи отнести в номер?
Тимофей чуть не опешил:
- Аня, весь день помогал, а сейчас, что, брошу?
- Вдруг у тебя дела появились срочные.
- Какие?! Ты - моё самое срочное дело.
Аня, приподнявшись на цыпочки, поцеловала быстро в щёку; у Тимофея перехватило дух, он попытался поцеловать её в губы, но Аня приложила к его губам указательный палец - вечером!
- Какой этаж?
- Третий. Номер триста пять.
- Мой четыреста пятый. Этажом выше.
- Ого! - воскликнула, Аня, резко остановившись. - Вот это да!
И зашагала дальше, разглагольствуя и оборачиваясь, щебеча, как это романтично, нет, в самом деле! Ты можешь ко мне спуститься ночью по верёвочной лестнице, тайком от посторонних глаз. Её несло, как челн по воле волн, она размахивала руками. Потом снова резко затормозила, повернулась к Тимофею, раскрыла широко синие как небо в жаркий полдень глаза.
- Нет! Это я ночью, тенью проберусь к тебе! И не спорь!
Тимофей свёл брови к переносице.
- Э! по лестнице или лифтом быстрее и надёжнее!
Аня ударила, шутя кулаком в грудь.
- Противный! Неисправимый! Ну!..
Аня жила в двухместном номере с подругой Ларисой. Аня познакомила их, когда вошли в номер, прямо с порога: - Лариса, это Тимофей! Тимофей, это Лариса!
Лорка дико завизжала, не ожидая мужчин, разгуливала по номеру нагишом после душа, однако без смущения прикрылась маленьким полотенцем по талии.
- Очень приятно!
- Взаимно! - ответил Тимофей и вышел на балкон покурить и невольно стал свидетелем тихого разговора подруг.
- Анька, думала, ты монашка! Сколько мужиков здесь клеилось, ты всё нет да нет! А это... сюрприз, блин, подруга! Молодец! Ань, хочешь, вечером уйду, побарахтаетесь. - Лорка перевела дух от быстрой говорильни. - Я тут тоже время даром не теряла. Ага! Перца одного из Владика закадрила...
Следующие слова Ани вызвали у Тимофея недоумение.
- Спасибо, Лорка! Но мы решили... у него в номере, в общем... Ну, понимаешь...
"Когда это мы решили?!"
- Понимаю! - многозначительно произнесла Лариса и посмотрела на балкон. - Оторвись, подруга, по полной! Чтобы было, что потом вспоминать!
- Он сосед по дому, - охладила подругу Аня. - Встретились случайно.
- Да ну! - Лариса присела на кровать. - Это тот, который...
- Тс-с! - Аня приложила палец к губам. - Мы у него.
- Смотри, - зачарованно проговорила Лариса. - Я из лучших побуждений.
- Лорка, ты - прелесть! - послышался звонкий поцелуй. - Прикинь, да, его номер прямо над нашим. Сейчас в душ, переоденусь и в ресторан!
- А он?
- Что он?
- Душ, переодеться.
Тимофей осмотрел себя. Понюхал рубашку, утром была свежая, конечно. Ответ Ани бальзамом пролился на его душу:
- Глупая, он хорош любой!
Соседями за столиком оказались пожилая семейная чета Грунденталер из Германии, в начале девяностых уехавшие из Якутска на родину мужа.
- Не поверите, - ласково ворковала супруга Грунденталер, - почти четверть века живём в благополучной Германии, а всё равно тянет в Якутию. Муж, - она кивнула в его сторону, - заядлый рыбак. Он там изнывает от скуки...
- А вы? - перебила Аня.
- Я? - удивилась супруга Грунденталер. - Меня всё устраивает.
- И всё же? - не унималась Аня. - Ведь приезжаете зачем-то?
Грунденталер наклонилась над столом:
- Да. Приезжаем. Тянет. Там - скука. А здесь... - она втянула шумно носом воздух. - Здесь интересно. Друзья, родня осталась. Да и рыбалка. Муж заядлый рыбак...
Тихая музыка не мешала беседе. Медленно танцуя, Аня и Тимофей попеременно шептали друг другу на ухо.
- Аня, почему ты ни разу не подошла ко мне дома?
- Шутишь? - Аня округлила прекрасные глаза.
- Ничуть. Почему?
Аня пожала плечами.
- Почему... А ведь ты всегда не один. С кем-то. С мужиками...
- Друзья...
- Чаще с женщинами...
- Э-э-э, - запнулся Тимофей. - Знакомые...
- Близко? - Аня поправила выбившийся из прически локон. После душа она распустила волосы. - А ты почему не подошёл?
- Так ты тоже часто не одна. И чаще с мужчинами.
Аня с силой сжала плечо Тимофея, пристально посмотрела в глаза:
- Пойдём к тебе...
Она что-то говорила в лифте, прерывая болтовню звонким коротким смехом, но он её не слушал, любуясь ею, и поймал перед остановкой лифта окончание фразы:
- ... хотела упасть и притвориться мёртвой!
Не зажигая в номере свет, Аня обвила руками шею Тимофея...
4
Он лежал на кровати, сладко потягиваясь и не раскрывая глаз. Вспоминал прошедшую ночь, облизывал губы, хранившие вкус её губ и втягивал носом воздух; казалось, в нём сохранился аромат её тела, пахнущего телом, а не фиалкой или жасмином.
Рука нащупала рядом пустоту. Анны не было. Тимофей вскочил и бросился на балкон. "Спуститься по верёвочной лестнице", - вспомнил он её слова. Чушь! Прислушался. Внизу раздавался непонятный шум и визг электрических инструментов.
На стук в дверь крикнул, чтобы входили.
На пороге стояла горничная.
- Люба! - обратился к ней он. - Как позвонить в триста пятый? У меня там знакомая живёт.
Люба посмотрела странно на него и лаконично ответила, принявшись за уборку:
- Никак.
Тимофей взял её за руку.
- Постой, Люба!
Горничная застыла.
- Слушаю!
Тимофей пальцами помассировал лоб.
- Ты не поняла. Да. В триста пятом живёт моя знакомая.
Не двигаясь с места, шевеля только губами, горничная произнесла:
- На третьем этаже ремонт. Две недели. Постояльцев не заселяют.
Закипая изнутри, Тимофей переспросил:
- Какой ремонт, Люба? Я вчера у неё был... в номере...
Горничная покорно согласилась:
- Хорошо. Живёт. Но там ремонт...
Тимофей распахнул дверь:
- Да слышал, слышал... там ремонт... - и бросился вниз по лестнице, считая ступени.
Надпись в холле на этаже его отрезвила "Second floor".
Тимофей перевёл дыхание. Как это, не понял он, второй? И бегом вверх. Остановился возле своего номера.
- Что за чёрт! - и бегом вниз. - Раз, два, три... десять... пятнадцать...
- Э-э-э! - надпись на площадке второго этажа маячила перед глазами.
Он поскрёб надпись ногтём, не обращая, внимая на постояльцев. - Херня какая-то! А где третий?
Повернулся, ища сочувствия, но земляки-россияне быстро соскользнули по лестнице вниз.
- С-с-суки! - выдавил через зубы Тимофей и рванул наверх.
Восстанавливая дыхание на площадке четвёртого этажа, матерясь про себя, Тимофей медленно процедил:
- Не может быть! Этого просто не может быть!
Медленно пошёл вниз, на ходу сочиняя стишок:
Дорогой китайский леший,
Не кружи, иду я пеше,
Не кружи меня на месте -
Я иду к своей невесте.
Не помогло. "Second floor".
Что-то обессилено прошептав, уставился на дверь лифта.
- А что? - и нажал на кнопку вызова.
С мягким пением открылась дверь. Пространство лифта занимали супруги-смешарики Нюша и Бараш.
- Разрешите! - с трудом протиснулся в кабину Тимофей.
Смешарик Нюша утопила кнопку с цифрой "3" пальцем-копытцем.
Чуда не произошло.
Лифт мягко пропел. Раскрылись створки. Чета смешариков вышла. Вышел и Тимофей.
Возмущению не было предела:
- Ё-моё! Леший, тебе что, мой стишок не понравился?
И снова рванул вниз, перепрыгивая через ступеньки, повторяя вслух считалку-стишок.
Холл третьего этажа пересекала ярко-оранжевая лента с надписью "STOP".
- Слава тебе яйца! - непроизвольно сорвалось с губ.
Тимофей перевёл дыхание. Из глубины коридора доносился шум голосов и звуки строительных инструментов. В воздухе висела устойчивая меловая пыль, и резко пахло клеем и растворителями.
Нырнув под ленту, Тимофей пошёл по коридору. Рабочие в строительных спецовках кивали головой, махали руками:
- Нихао!
- Нихао-нихао! - ответил ошарашено он, развернулся, выбежал, лента никуда не делась. Только по ту сторону ленты скопилось десятка полтора рабочих, которые улыбались и говорили:
- Нихао!
5
Жадными глотками, поглощая из бутылки водку, Тимофей твердил, как заезженная пластинка, безучастно глядя перед собой: - Как же так? Как же так?
Почувствовав голод, спустился в ресторан. Но на пороге развернулся и направился в представительство Якутской авиакомпании "Diamond Northern Wings", располагавшееся в холле первого этажа отеля.
Встретила его китаянка-менеджер, работник компании.
- Здравствуйте! Слушаю вас!
- Здравствуйте! - ответил Тимофей и похвалил за хороший русский.
Девушка поблагодарила, пояснила, училась во Владивостоке и поинтересовалась целью визита.
- Нужно обменять билеты.
Менеджер спросила:
- Продлеваете отдых?
- Скорее сокращаю...
- Вам не пришлись по душе красоты нашей страны и нашего чудного города?