Аннотация: Люди испытывают много разных чувств. Знают ли они, каким сокровищем обладают? Вот Ол не был человеком. И всё, что он мог испытывать - это грусть...
Елена Свительская. Сокровище.
1
Люди каждый день из-за чего-то расстраиваются, раздражаются, на что-то надеяться. Они испытывают много разных чувств. Иногда они запутываются и не могут определить, какое из испытываемых чувств самое важное. Знают ли люди, каким сокровищем обладают?..
А снег всё падал, падал... Я стоял у окна, смотрел на снежинки... и никаких чувств не испытывал. Я никогда никаких чувств не испытываю. По сравнению с обычными людьми, я мёртв. С обычными людьми, с людьми...
Кто я? Учёные, создавшие меня, говорят, что я искусственный человек. Что я - вылитая копия людей, самый удачный из их экспериментов. Из тех же веществ, что и люди, так же устроен. Ем, сплю, могу учиться, могу уставать, могу плавать. Много всего могу. Только у меня нет того, что имеется у настоящих людей: нет чувств. Собственно, ни у кого из людей, созданных в здесь, не было чувств. Сначала учёные решили: 'Нет - и не надо', потом - 'Раз у их изобретений нет чувств, значит, они до сих пор не смогли создать настоящего человека'. Сейчас продолжают исследования. Заодно изучают и обучают меня.
Огляделся. Просторный зал, заставленный книгами, был пуст. Мой учитель ? 256 ещё не пришёл. Посмотрел на наручные часы. Семь часов вечера. Он опаздывает уже на десять минут. Он, который всегда приходил на полчаса раньше.
Снег падал... он замёл всё пространство от института до стен... Учитель ?256 говорил, что снег холодный и колючий. Так ли это?
Открываю окно. Снег врывается в зал, засыпает меня, подоконник... Ловлю снежинки на ладони. Подношу к лицу. Успеваю заметить их интересную форму до того, как они превращаются в капельки воды. Разглядываю снежинки на подоконнике, стараясь не дышать на них. Холодные и красивые... мне объяснили, как они получаются, но не объяснили, как они красивы...
Снежинки недолговечны, а я? По словам моих создателей, я существую уже двенадцать лет, семь месяцев, три дня и пять часов. Существую дольше, чем предыдущие изобретения. Либо те прекращали существовать сами, по неизвестной причине, либо их из-за чего-то уничтожали. Когда-то и я прекращу существовать... когда люди говорят это вслух, они испытывают разные эмоции, чувства. Когда я говорю это вслух или думаю, ничего не чувствую. Мне не удастся что-либо изменить. Да мне и не нужно. Пока существую, буду изучать что-то, буду выполнять всё, что мне скажут.
Дверь бесшумно открылась. Вошедший в комнату некоторое время молчал. Я смотрел на снег. Буду смотреть, пока мне не велят закрыть окно. Вероятно, потом мне не удастся посмотреть на это творение природы.
- Ол 45878, серии оивчилдоорса! Или оивимдоорса?.. Или оиндоор? Или... чёрт, запутался! Эй, как тебя там...
Поворачиваюсь к вошедшему. Молодой, высокий, широкоплечий, мускулистый парень в одежде охранника. К куртке крепится номер: 7. Значит, прежнего охранника с этим номером уволили или перевели в другое место. Тот больше не будет смотреть на меня недоверчивыми глазами.
- Слушай, а эти... в белых халатах... они когда-нибудь ошибаются, произнося твой номер и серию? - почему-то уточнил новичок.
- Те, кто не могут правильно назвать мой номер и серию, зовут меня Ол.
- Ол, значит?.. - пробормотал мужчина, с любопытством разглядывая меня.
Затем приблизился, протянул правую руку:
- А я - Паша. Будем знакомы.
- Для чего ты протянул руку?
- Ну... когда люди знакомятся, они обмениваются рукопожатием. Ну... в нашей стране, в других как-то иначе. Японцы не привыкли к рукопожатиям. Где-то при встрече трутся носами... или я что-то напутал? Ладно, проехали.
Этот человек говорил со мной дружелюбно. Поболтаю с ним, пока учитель не придёт. Мне редко удаётся поговорить с кем-то об обычных людях. Обычные люди такие странные. Я всё ещё не могу их понять. Однако это по-своему интересно.
- Дай руку, Ол.
Протягиваю руку. Он крепко сжимает мою ладонь. Затем отпускает.
- Вот и познакомились. Я за тобой уже три дня с интересом наблюдаю. Хотел подойти, поговорить...
- Тебе что-то поручили, поэтому ты ко мне подошёл? - в основном, чужие ко мне приближались из-за этого.
- Если честно, то да. Не обижайся, пожалуйста.
- Я не обижаюсь. Не умею.
- Счастливчик! Вот я, к примеру... - словоохотливый мужчина посерьёзнел и ненадолго замолчал, потом сказал: - Учитель, который сегодня должен был с тобой заниматься, не придёт.
- Почему?
- У него дочь попала в аварию. Сейчас она в больнице, в реанимации. Страшно пострадала, бедняжка...
- Она умрёт?
- Пока не ясно.
- А это больно?
- Сидеть и ждать хорошего или плохого известия? Это ужасно.
- Умирать больно?
- Когда как. Бывает, люди сами этого хотят.
Сопоставляю новую информацию с информацией, полученной ранее.
- Значит, у кого-то такая цель?
- Ну... люди могут говорить о жизни всё, что угодно, но мало кто действительно хочет, чтоб его жизнь оборвалась. Всё-таки жизнь - приятная штука...
- А что, можно получить несколько жизней?
- Знаешь, Ол, есть вопросы, на которые люди ещё не нашли ответы.
- И даже в самых важных научных институтах...
- Нигде нет ответа. Есть только предположения. Правда, отдельные типы строют умные физиономии и говорят, будто им всё известно.
- Почему?
- Что ты всё 'Почему?' да 'Почему?' повторяешь? Прямо как маленький ребёнок!
- Если учитывать мой возраст и развитие моего организма, я - ребёнок, но не маленький.
- Кстати, меня просили передать тебе, чтоб ты пока сам занимался.
- А другие учителя не придут?
- Полагаю, пока не придут.
- 'Пока' это сколько?
- Мне, простому охраннику, мало чего объясняют. Ну, тебе нужно заниматься, а мне нельзя надолго отходить от моего места.
Мужчина поспешно ушёл. Чем заниматься, не уточнил. Значит, могу выбрать сам.
Медленно прохожусь мимо шкафов с книгами, разглядываю корешки книг... Иногда достаю какую-либо, листаю и возвращаю на полку. Мне известно, какого рода информация, которой предпочитают забивать мою голову мои создатели и исследователи. Но меня более тянет к окну или к Паше, чем к книгам, содержащим эту информацию.
Холод расползался по залу: я не закрыл окно. Ещё некоторое время - и моему телу будет трудно находиться в этом зале.
Подхожу к окну, берусь за ручку. Возможно, мне удастся замёрнуть, если выйду наружу и несколько часов пролежу на снегу. Ничего более не узнаю... или успею узнать совсем чуть-чуть... когда моё существование закончится, ни о чём уже не буду думать. В том числе, не буду думать, каково это, что-то чувствовать?
Холод окутал меня. Тело неприятно защипало, из носа потекла какая-то прозрачная жидкость. Мои пальцы, держащие ручку, постепенно переставали что-либо ощущать.
...Иногда мне кажется, я могу кое-что чувствовать. Когда думаю о том, что в моей жизни ничего не изменится. Когда думаю: 'Жизнь ли это? По-моему, то, что у обычных людей можно назвать жизнью, а то, что у меня?'. Когда кого-то из сотрудников, с кем я общался, увольняют, и я понимаю, что больше не увижу их. Когда думаю, что я не совершенен.
Если учесть собранную мной информацию о чувствах, то единственное, которое я могу испытывать - это грусть. Иногда думаю: 'Уж лучше ничего никогда не испытывать, чем изредка испытывать грусть!'. Но вскоре меняю своё мнение: 'Одно единственное чувство, неприятное, редкое, куда лучше, чем полная бесчувственность'...
И теперь я снова испытывал это чувство. Казалось, холод в зале не так страшен, как колючий холод внутри...
- Дует откуда-то... - послышалось от двери. - Эй, ты простудиться решил?!
Паша быстро пересёк зал, разжал мои пальцы и захлопнул окно:
- Знаешь, что будет, если ты заболеешь?
- Нет. Никогда не болел.
- А можешь?
- Теоретически, могу.
- Тебя будет мучить жар, в тебя будут пихать лекарства с противным вкусом, из твоего носа будут течь сопли... Ох, уже текут! Нельзя всё так оставлять. Тебе устроят взбучку и...
- Мне никогда не устраивали взбучку. Это бесполезно.
- А ты... всегда такой образцовый?.. Всегда делаешь, что велят?
- Иногда не делаю.
- Вот! Хоть в чём-то похож на человека! - меня сильно ударили по плечу.
- Похож? Хоть в чём-то? - потираю ушибленное плечо.
- Да, иногда похож.
Похож... только похож на человека... и никогда не пойму, каково быть человеком...
- Ты... чем-то расстроен? У тебя глаза печальные.
Интересно, почему именно грусть?..
- Пойдём, я тебя горячим чаем напою. И пряниками угощу. Может, ты не заболеешь, отделаешься только насморком.
Охранник потянул меня за собой. Мне было интересно, что из себя представляют пряники, поэтому не сопротивлялся.
- Будет забавно, если гениальное изобретение чокнутых учёных откинет копыта от простой простуды... - пробормотал Паша, почти дотащив меня до комнаты охраны. - Ой, прости, я не для того, чтоб тебя обидеть...
- Каково это, кого-то простить?
Мужчина много болтал об обычной жизни и мало - о моём институте и наших с ним обязанностях. А обычная, человеческая жизнь интересовала меня больше всех наук вместе взятых. Словом, он - идеальный носитель информации. Правда, таких быстро увольняют. Особенно, если они много разговаривают со мной. Но иногда оставляют. Как учителя ? 256. Полагаю, меня так испытывают. Что именно исследователи хотят обо мне выяснить, неясно.
- Ну... ты говоришь: 'Я тебя прощаю' и более не злишься на меня. Или прикидываешься, будто не злишься, - меня втолкнули в комнату охраны, усадили в мягкое кресло на колёсиках.
Хм, сиденье вращается... а если так от пола оттолкнуться? А если от этой тумбочки?
Неровная стопка папок, журналов и книг, высившаяся на тумбочке, обрушалась на меня.
- Опять убираться!.. - возмутился Паша, отрываясь от многочисленных мониторов, на которые передавалась информация с многочисленных камер.
- Э... прости.
- Прощаю. Я отходчивый, как Виталик.
- Как кто?
- Как охранник ? 25. Эх, какой дурак придумал называть всех по номерам?! Упс, я не то хотел сказать...
- Виталик тоже постоянно говорил не то, что хотел. С позапрошлой недели я его не встречал. Где он?
- Его уволили.
- Но он был образцовым работником!
- Он научил тебя матным словам.
- А чего в этом плохого?
- Кто-то из начальников считает, что тебе не следует их знать. О, чайник закипел! Давай пить чай.
Вкус чая был мне известен давно. А вот пряники...
- Им обязательно быть такими сладкими?
- Многим людям нравится сладкое. Слушай, ты ещё успеешь что-то выучить, так?
- Да.
- А давай немного вместе посидим. Тут такая скукота!
- Сегодня почему-то очень мало сотрудников. Остальных уволили?
- У них выходной.
- Разве? Сегодня понедельник.
- Сегодня 31 декабря.
- И что?
- Как, ты не знаешь о Новом годе?
Паша рассказывал мне, чем занимаются 31 декабря и 1 января. Я пил чай, ел пряники и пытался представить, что чувствуют обычные люди, когда празднуют. У меня не получалось. Представлялась ёлка, стол с едой. Ну, ёлка. Дерево. Для чего его срубать, украшать? Ну, еда. Люди каждый день едят.
Потом мужчина предложил поиграть в 'морской бой'.
- Но тут нет моря!
- Да зачем нам море? - Паша протянул мне клетчатый листок и ручку.
- Но как же?..
Охранник пояснил. После третьей игры, я уточнил:
- Почему ты назвал учёных чокнутыми?
Мужчина смутился, потом с досадой ответил:
- Они ничего особого не изобрели. Только захламляют нашу планету.
- А лекарства от болезней? А разные бытовые предметы? А...
Он выслушал меня, потом буркнул:
- Такой мир, который сотворил Бог, им сотворить не удалось.
- Но они сотворили новый мир!
- А чем был плох тот, прежний?
- А чем он был хорош?
- Взять хотя бы снег. Ерунда, но посмотришь и удивишься, как красиво выглядит каждая снежинка. Или осенние листья. Каждый раскрашен по-своему. Впрочем, все растения, звери, люди неповторимы. Похожие бывают, но двух одинаковых - никогда. На первый вид, всё просто, а приглядишься - и поймёшь, как интересно, как гениально всё сложено. Это вам не пылесос изобрести! Это целый мир сотворить. Причём, пылесос сломается, а этот мир будет существовать тысячелетиями. Люди как песчинки в океане, как мгновения, вечности, но быть мгновением, быть песчинкой прекрасно! А, может, мы вечны? Может, мы возвращаемся на эту землю не однажды? Может, наша вечность складывает вот из таких мгновений, как будто малозначимых или ничего не значимых? Мы пока не нашли ответы на многие вопросы. Мы пока не знаем всё, что знает Бог. Узнаем, не узнаем ли? Однако мы живём. Пусть не всё нам нравится, но жизнь - прекрасна!
- Значит, творец мира - великий изобретатель?
- А ещё - великий художник и поэт! Ни один учёный не повторит того, что сделал он! Даже все учёные, собравшись, не повторят! - мужчина стукнул пустой кружкой по столу. - Нам бы у него учиться. А то заражаем друг друга своей глупостью. Портим всё, отравляем свой мир. Ради какого-то пылесоса...
- А ещё Бог подарил людям способность творить других людей. Без всяких институтов, лабораторий. Для чего людям отказываться от этого?
Паша пожал плечами.
- Как, ты не знаешь?
- Ну, я же не учёный. Я просто здесь работаю. Работаю потому, что в этом искусственном мире мне иначе не добыть себе еду. Сдаётся мне, есть другой выход, который позволит жить в настоящем мире, не болеть, чем-то занять себя. Только мы его ещё не нашли. Мы почему-то не ищем...
Собственно, и для того, чтоб создать меня, отравляли настоящий мир. А сколько отравляли ради прошлых изобретений, ради тех же пылесосов? Планета ещё держится. Но людям надо найти другой выход, иначе они погибнут.
- Ох, уже десять вечера, а ты ещё не занимался!
- Мне уже спать пора. Мне нужно соблюдать режим. До свиданья, Паша.
Учитывая мой опыт, следовало бы сказать прощай: его переведут в другое место или уволят. Только я сказал 'до свиданья', а не 'прощай'...
Пришёл в комнату, выделенную мне, снял обувь, верхнюю одежду, лёг в кровать. Опять нужно спать. Опять нужно проваливаться в пропасть: мне почему-то не снятся сны.
Отчего-то не мог заснуть. Лежал в темноте и думал.
Люди отравляют свою планету. Люди пытаются сотворить искусственных людей, хотя могут сотворять настоящих. Для чего?.. Наверное, я это никогда не пойму. Просуществую до определённого срока, лишь иногда испытывая грусть. Для чего мне быть? Если бы мог, то попросил меня таким не создавать. Или создать меня человеком, родить меня как человека, воспитать как человека, или не создавать меня.
Мысли текли, текли... Включая подсветку на часах, проверял время.
Полночь. Час. Два часа. Три часа.
Внезапно новая мысль обожгла меня.
Я как эти часы. Простой механизм, не обладающий чувствами. Нужно ли мне жить так? Или можно как-то исправить? Пока вижу один выход: прекратить существование. Возможно, Бог знает о другом. Бог... мне редко говорили о нём. Считали, мне не важно о нём знать. Мне важно знать о величии науки, ведь я - её творение. Её ошибка...
Одного учёного, пытавшегося объяснить мне, как молиться, уволили. Я думал, мне и не нужно молиться. Не нужно обращаться к Богу. Бог обойдётся без разговора со мной. И я обойдусь без разговора с ним. Сейчас я так одинок... Паша и другие, которые относились ко мне дружелюбно, не понимали меня. А Бог бы наверное понял: ему известно о нас всё.
Только я не умею молиться. Я не был ни в одном из храмов, не знаком ни с одним из обрядов. Как обратиться мне к нему? Бог, как докричаться до тебя, чтоб ты меня выслушал? Я ни о чём не буду тебя просить! Во-первых, у тебя и так все просят. Во-вторых, ты уже подарил тем, кто просит, возможность быть человеком, а мне не сможешь подаришь. Да и мог бы, для чего тебе мне её дарить? Я ничего не сделал для тебя.
Три часа и сорок пять минут.
Вдруг вспомнил, к какой информации получил доступ, когда взломал какой-то компьютер. Здесь, в особых хранилищах, содержатся три десятка искусственных веществ. По моим расчетам, если смешать пять из них, то в этой стране и десятке соседних стран значительно очистятся воздух, вода и земля, а этот институт превратится в пепел. Сейчас здесь мало сотрудников, можно было бы пробраться в те хранилища. Но из-за тех веществ они тоже станут пеплом. Мне их не жаль. Хотя тех, кто был дружелюбен со мной, я предпочёл бы видеть живыми. Впрочем, если мне удастся, то я спасу этих людей. А сам стану пеплом. Больше не буду грустить. И для мира, созданного Богом, сделаю что-то хорошее. Меня создали учёные, чтоб я делал что-то для искусственного мира, а я что-то сделаю для настоящего. Это будет мой бунт. Это было бы моей местью, испытывай я злость или ненависть. Может, учёные задумаются и прекратят совершать глупости. Может, кто-то из них поймёт, каким сокровищем наделил их всех Бог. Может, никто не поймёт. Мне всё равно.
Не обуваясь и не одеваясь, в трусах и в майке, отправился исполнять мой план. Испытывал какое-то непонятное оживление, удовольствие.
Отключил систему слежения, подобрал шифры, незамеченным пробрался в два хранилища, достал оттуда вещества в колбах. Затем спохватился, что колбы надо куда-то положить. Надо было одеться. Так, где найти одежду с карманами?
Проходя по коридору, открывал незакрытые двери, заглядывал внутрь. Раз меня увидел какой-то сотрудник, спросил, для чего брожу по институту в такой час, в таком виде?
- Проголодался, - это была моя первая ложь.
- А что у тебя в руках?
- Химией занимался.
- А-а... - сотрудник не был подозрительным, поверил.
Меня угостили бутербродом, довели до моей комнаты. Дождался, пока утихнут шаги этого человека, оделся, обулся, засунул колбы в карманы. Бесшумно вышел из комнаты. Проверил систему слежения. Её успели починить. Прикинул, сколько времени ушло на это, опять её сломал.
Достал третье вещество. И случайно столкнулся с Пашей в узком коридоре.
- Ты что тут делаешь? - охранник направил на меня пистолет.
Прикидываю, от какого ранения моё тело умрёт, от какого ещё некоторое время сможет двигаться.
- Есть захотелось, пошёл к холодильнику.
- Холодильники с едой для тебя и остальных находятся на другом этаже.
- Выходит, заблудился.
- Не верю, - мужчина не опускал пистолет. - Говори, что ты тут делаешь, иначе я выстрелю!
- Если ты меня убьёшь, тебя по голове не погладят.
- Я тебя раню.
- И это не сойдёт тебе с рук.
- Ошибаешься. Мне разрешено стрелять в тебя, если ты будешь себя подозрительно вести.
- И даже... убить?
- Они сделают другого. Ты не первый и не последний.
Мне опять стало грустно.
- Говори! - потребовал охранник.
Поможет ли он мне, если узнает? Проверю.
- Ты говорил, что учёные захламляют нашу планету.
- Ну, говорил, - он пристально смотрел на меня.
- Захламляют, ради новых моделей пылесосов и остального, так?
- Ну, так. Ты это к чему?
- Я хочу очистить эту планету настолько, насколько могу.
- А тебе-то это для чего?
- Мне от этого тоже будет польза.
- Какая?
- Моё существование закончится.
- Чего плохого в твоём существовании? Бесплатно кормят, поят, всегда крыша над головой...
- Я - не человек.
- Ты никогда им не станешь.
- Знаю. Я хочу или стать человеком, или никем не быть.
- Но почему ты стремишься стать человеком?
- Чтобы что-либо чувствовать.
- Если ты без чувств, ты даже не будешь сожалеть об этом.
- Я иногда грущу.
- Должно быть, это тоскливо... - на его лице вдруг появилось сочувствие.
- Помоги мне, пожалуйста.
- Знаешь, чего со мной будет, если...
- Никто не узнает.
- Ты... хочешь... всех...
- Если ты мне поможешь, мы сначала всех отсюда уберём. Потом ты уйдёшь. Может быть, в другом институте у кого-то получится нечто похожее на меня. Зато этого больше не будет...
- Ну... - Паша долго обдумывал моё предложение.
Я ждал, не двигаясь.
- Ты уверен, что мы сможем спасти других? У тебя есть какой-нибудь гениальный план? Лично я - не гений, так что на меня особо не рассчитывай.
- Есть. Не зря меня многому учили.
- С самого появления?
- Нет, с двух лет, когда научился говорить и ходить.
- То есть...
- Рос, как и люди. Только... не был человеком.
- Ладно, помогу.
Мы устроили ложную тревогу. Сумели выставить всех из института и территории, вокруг него. Паша нарочно задержался, чтоб попрощаться со мной. Никто не хватился: всем была дороже собственная жизнь.
- Знаешь, раньше не задумался, что обладаю чем-то особенным, - сказал мужчина, когда мы вышли из главных ворот и оказались в лесу.
- У тебя ещё вся жизнь впереди, - с интересом оглядываю лес. Раньше никогда не выходил за территорию института.
Могу уйти за ним... узнаю что-то новое о мире... только человеком никогда не стану... Нет, лучше исполню мой план до конца.
- Жаль, у тебя никогда не будет настоящей жизни.
- Спасибо.
- За что? - удивился он.
- Что тебе не всё равно, что случится со мной.
- Я же человек. Ну, мне пора. Полагается прощаться со всякими там соплями, слезами, а я так не могу.
- У меня есть сопли, - утираю нос рукавом.
Паша недоумённо моргнул, вдруг расхохотался. Потом сильно ударил меня по плечу и скрылся в лесу.
Я вернулся в институт. Уже спокойно достал три других вещества, рассчитал, в каких пропорциях нужно взять каждого, чтоб только институт сжечь. Убрал на безопасное расстояние излишки. Встал посреди коридора.
- Ну, прощай, существование! - и одно за другим соединил вещества.
Взрыв. Моё тело отбросило к стене. Стена пламени окружила меня, сомкнулась над моей головой.
2
Старик сидел у окна и уныло смотрел на деревья за окном.
Осень. Второй день, как старший внук пошёл в школу. До этого он и дед практически не разлучались. Как будто их кто-то связал невидимыми нитками.
И не сказать, чтоб он других своих внуков не любил... просто с этим его связывало что-то особенное, что-то, что ощущали только они...
Если говорить честно, старший внук по крови не его внук. Он - ребёнок его приёмного сына. Но старик редко об этом вспоминал. Не из-за памяти - память у него была прекрасной, несмотря на возраст. Он любил приёмного сына, как родного, любил его жену, как свою дочь, его детей, как родных внучат. У него самого жены не было. Не сложилось. Собственно, старик был сиротой и обзаводиться семьёй не хотел. И не стал бы приёмным отцом, не появись тот мальчик...
Если у старика бы спросили, есть ли люди, которых он любит, он назвал бы имена приёмного сына, его жены и детей. Ещё назвал бы имя того мальчишки. Увы, ни тогда, ни теперь ему ничего о нём не известно. Неизвестно даже его имя: то, каким он называл его, он выдумал сам.
Когда они встретились, старик был ещё молод. Одинок. Никому не верил. Ему еле-еле хватало денег, чтоб снимать квартиру, покупать еду и какие-то небольшие вещи.
Ну, если точно, он ранним январским утром прогуливался по опушке леса и вдруг увидел лежащего на снегу мальчишку. Растормошил, растёр, впихнул в свою старенькую куртку и свитер. Привёл к себе домой, напоил горячим чаем. Стал расспрашивать, кто тот, откуда, как оказался на опушке леса. Мальчишка спокойно ответил, что ничего не помнит. Пошли в милицию, спросили, не пропадал ли ребёнок лет двенадцати с такой внешностью. Столько работы милиции задали! Но ничего не выяснили. К тому же мальчишка отчего-то забыл всё до того дня, как очнулся на опушке. И врачам пришлось с ним повозиться. Вот только мальчик ничего не вспомнил. Или отчего-то не признался, кто он?.. После очередного обследования он опять повёл мальчишку к себе. Усадил на стул. Встал около него.
- Чего ты добиваешься? - спросил у незнакомца, которого уже прозвал Андрюхой для простоты общения.
- А чего мне добиваться? - мальчик поднял на него удивлённые глаза.
- Для чего эта комедия с потерей памяти? Ты же помнишь, кто твои родители, где они живут!
- У меня нет родителей, - с честным лицом ответил Андрюха.
- Откуда ты тогда взялся? С луны упал?
- До луны не долетел. Точнее, никуда не летал. Помню, меня окружило пламя...
- Ага, ты что-то помнишь! Почему милиционерам и врачам не сказал?
- А зачем?
- Затем! Что ты теперь собираешься делать?
- Жить. Пока могу.
- Врачи сказали, у тебя только памяти нет, а в остальном ты как обычный мальчишка.
- Как обычный мальчишка... - повторил Андрюха и счастливо улыбнулся. - Значит, мне подарили не только какое-то время, но и это...
- Кто подарил?
- Мир подарил за то очищение. Или Бог.
- А, может, ты... того?.. - обречённо спросил он.
- Кого? - не понял мальчишка.
- Ты без семьи, без друзей, без денег, без знакомых... что ты испытываешь?
- Думаю, это называется счастьем.
- Счастье от того, что ты сидишь в такой луже?!
Андрюха поднялся, посмотрел на сиденье с таким недоумением, что он впервые с того момента, как нашёл его в лесу, расхохотался. И решил оставить его у себя на несколько дней, убедить, что лучше ему вернуться к родителям.
Мальчишка прожил с ним два года. Был ему как друг, как младший брат. Полностью изменил его мнение о мире. Научил радоваться мелочам. Многому научил.
- А кем бы ты хотел быть? - спросил он однажды Андрюху.
- Я уже человек, - ответил тот, улыбаясь.
- И что?
- Счастье в том, чтобы быть человеком.
- Неужели?
- Люди способны чувствовать.
- Экое сокровище!..
- Да, это сокровище... - мальчик надолго задумался, потом рассказал ему удивительную историю.
Наверняка, историю он сам выдумал. Вот только институт, им упомянутый, был в том лесу, на опушке которой нашёлся Андрюха. И взрыв в институте, о котором упомянул мальчик, действительно произошёл. По радио об этом много говорили. Кажется, все сотрудники, оказавшиеся в том институте в ночь с 31 декабря на 1 января, спаслись. Какие-то их изобретения, ценные бумаги с описанием исследований, уничтожены из-за взрыва и последовавшего за ним пожара. Ходили сплетни, будто в том институте не вакцину изобретали, а пытались создать искусственного человека. Мало ли что болтают?..