К повседневным проблемам прибавились предновогодняя суета и ограбления банков.
С первым все понятно - снег, декабрь, большие буквы SALE и килограммы разноцветных гирлянд.
По поводу второго в Городе были разногласия, во многом из-за неопределенности и отсутствия животрепещущих подробностей.
Не было шокирующих фотографий с места событий. За сексапильной корреспонденткой с выразительными глазами не было оцепленного спецназом задымленного здания банка, как не было, впрочем, и самой корреспондентки.
Не было заложников, убийств и ультиматумов.
Не было банды благородных, полублагородных и даже вовсе неблагородных налетчиков, никто не размахивал оружием, не грозился взорвать к чертям эту шарагу, никто не бил прикладом в лицо менеджера - ни в назидание остальным, ни просто так.
Из банков просто-напросто пропадали деньги.
Ограблениями сложившуюся ситуацию обозвали СМИ, горожане же, подтверждая известное утверждение насчет людей, мнений и их количества, грешили, в основном, на всеобъемлющих ИХ, на бессовестных хапуг, на олигархов, милицию, чиновников и (не то чтобы многие, но всё же) на инопланетян.
Последние даже пикетировали мэрию с самодельными плакатиками, призывающими объявить алчным пришельцам террор, хунту и эмбарго.
По местному телевидению даже показали об этом сюжет.
Ситуацию не спасали ни клятвенные обещания милицейских верхов во всем разобраться, ни ночные бдения милицейских низов в городских банках.
Деньги пропадали и продолжали пропадать.
В конце концов, с учетом обстоятельств в городе преобладали два мнения - все куплено, а следовательно, хрен чего докажешь, и вмешательство неземных цивилизаций. Последнее варьировалось от загребущих ложноножек негуманоидов до говорящих растений из параллельной вселенной - желтые газеты резвились вовсю.
На множестве кухонь под алкоголь и плохое настроение шли разговоры о том, как же вконец потеряли совесть эти нелицеприятные ОНИ, о том, что все куплено, что нет справедливости и о том, что деньги лучше всего хранить в носке. Или в гречке - насчет этого часто разгорались споры, переносимые на лестничную площадку, с целью не разгромить кухню - или, повышая тон, не ограничиваться семьей и перебудить всех соседей.
Банкиры стремительно теряли лица и клиентов, клиенты теряли деньги и спокойствие, неимущие не теряли ничего и злорадствовали. Одним словом, в Городе было неспокойно.
Несмотря на все происходящее, мальчик Петя Иванов спокойно спал. Он был типичным городским ребенком, воспитанным телевизором - не только не знал, на какой улице жил человек рассеянный, но и сделал бы удивленные глаза при упоминании этого персонажа,
зато мог точно сказать, какую пиццу ел Леонардо в сорок седьмой серии, что умел обтянутый сине-желтым комбинезоном угрюмый заросший мужик и почему портфель со спайдерменом - это невыразимо круто, а с бульбазавром - детский сад.
До Нового Года оставалась какая-то жалкая неделя, и Петя Иванов даже сквозь сон мечтал об иксбоксе, который клянчил последние полгода и, судя по обреченным глазам отца, все-таки выпросил. Мальчик еще не знал, что все отцовы сбережения, доверенные соседнему с домом Банку, вместе со сбережениями всех соседей и большинства отцовых сослуживцев, оказались в необозримой далекой дали, умыкнутые лапами, руками, клешнями или там ложноножками. Так что в качестве подарка Петю ожидал разве что профсоюзный набор в картонной коробке с едущим на неподходяще маленьком паровозе Дедом Морозом.
Посреди ночи Петя практически одновременно захотел бутерброд с колбасой и писать. Раздираемый противоречиями, он еще немного поворочался, собирая вокруг себя одеяло, а потом решительно спустил ноги в тапочки и поплелся в туалет - это желание все-таки перевешивало.
Смыв за собой, Петя нацелился на холодильник, снежно-белую громаду в глубине кухни.
Однако его наполеоновским (отрезать два куска колбасы, один слопать сразу, второй на хлеб и еще майонезом сверху помазать) не суждено было сбыться.
За столом сидел кто-то большой, незнакомый, расплывчатый в полумраке. -Вор,- сразу подумал мальчик Петя, и в голове завертелись обрывки всяких нерусских фильмов. Карусель эта сводилась к тому, что надо бы ударить непрошенного гостя приемом карате и позвонить в полицию. Осложнялось исполнение этого тем, что мальчик Петя знал о карате лишь то, что перед ударом надо истошно вопить и что ногой надо бить в нос и не ниже. С полицией так вообще было никак - по причине ее полного и бесповоротного отсутствия.
Прекрати орать, - сказала тем временем фигура за столом густым сочным басом, - прекрати орать и садись. Один шут не услышит тебя, а у меня мигрень уже от вас.
Мальчик Петя послушно закрыл рот и пугливо присел напротив фигуры. Ей оказался крупный мужчина лет шестидесяти на вид, с окладистой седеющей бородой. Под полурасстегнутым красным пуховиком проглядывала тельняшка. Такая была у петиного папы, с растянутым воротом и смешными куцыми рукавами, для особо морозных дней - папа надевал ее под рубашку.
Между прочим, ты видишь перед собой самого что ни на есть Деда Мороза, - ворчливо представился мужчина.
Очень приятно, - недоверчиво соврал мальчик Петя, - только я вам не верю, потому что вы вор.
И вообще у меня папа милиционер, у него на тумбочке пистолет лежит, - пораздумав, сообщил Петя. Наморщил лоб и добавил, - большой.
Мужчина увлеченно разглядывал холодильник.
Колбаса-то есть? - наконец спросил он.
Я говорю, папа у меня...- начал было Петя.
Папа у тебя крепко спит рядом с мамой и видит во сне, что "Афра-дито" наконец заплатила по счетам. Вовсе он у тебя не милиционер, а что до пистолета на тумбочке, так разве что на обложке "Горячих слез полковника Сидорчука" за авторством некоего Снегова И. К. ,- мужчина пожевал губы, -Колбаса есть?
Хочу, - сказал, садясь обратно, мальчик, - а вы правда Дед Мороз?
Нет, я тетя Зина из Мариуполя. Билеты по дешевке у перекупщиков взяла, вот и приехала за полночь, дверь тихонечко открыла и сижу вот, утра жду, - мужчина, покопавшись в столе, извлек нож, нарезал примерно полбатона и отправил в рот первый кусочек Докторской, - ну или правда Дед Мороз. Тут уж одно из двух. Ну так что, на кого больше похож?
На деда... - промямлил Петя, хотя в глубине души считал, что мужчина больше всего похож именно на вора, что бы он там ни говорил. А вслух поинтересовался, - а чего вы так рано?
Ну и народ пошел, - наигранно вздохнул Дед Мороз, - ты им из года в год ходишь, подарки носишь, Новый Год не празднуешь - всю ночь в разъездах! А они еще и выкобениваются... чего так рано, чего так рано, - передразнил он мальчика.
Он сжевал еще кусочек колбасы и приглашающе кивнул Пете - ешь, мол, не робей.
А рано я так потому, что позже уже не смогу. Дела у Дедушки, - он многозначительно подмигнул, - думаешь, раз я персонаж сугубо сказочный, у меня дел быть не может? Эх... наивная твоя душа, вижу - точно так и думал. А вот насчет того, откуда подарки берутся, или на что Дедушка целый год живет, мыслей не было?
Петя отрицательно покачал головой и цапнул со стола кружок колбасы.
Живут в век рыночной экономики и думают, что подарки им белочки из радуги собирают...
А....
Фигушки! Крутится каждый как может. Заокеанский вон газировке продался... - Дед Мороз откинулся на спинку, почесал за ухом, - Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит, - напел, - ну, ты в курсе. Забугорные на правительственных вливаниях, кого ни ткни - либо чин и неприкосновенность, либо звание и самомнение. Хотя, самомнение у них у всех. А тут последний... ммм... кусок без соли доедаешь. Раньше хоть государство мало-мало спонсировало, а в кризис так и это прикрыли. А вас бес подарков оставишь - так все, и Новый год не новый, и Дед Мороз - мало того, что горбатый, так и... Эх...- прервал мужчина сам себя.
Короче, тут дело такое, - через несколько секунд продолжил он, - вот тебе подарок, - маленький черный сверток перекочевал из кармана дедморозовского пуховика в холодные, чуть дрожащие петины руки, - но чтоб до наступления не открывал, я проверю! Не исполнишь - шкуру спущу! - и добавил, усмехнувшись, - насчет последнего - шучу. Но открывать не надо. Уяснил?
Мальчик Петя опасливо кивнул - уж очень на словах "шкуру спущу" достоверное у мужчины было лицо.
Спасибо, - проговорил он
Да ладно... Как говорится, я просто делаю свою работу. Ладно, спасибо за угощение, - мужчина тяжело поднялся, - пора мне. Нашли, гады. Рановато... - последние слова он уже бормотал себе под нос, - ты это, мальчик Петя, веди себя хорошо в новом году, маленьких зазря не обижай, родителей слушайся и все такое.
Мужчина протопал в прихожую, не оглядываясь. Шаги смолкли резко, вот они приглушенно звучали - и вот повисла тишина. Петя сидел, судорожно вцепившись левой рукой в кромку табурета. Только сейчас ему стало страшно, очень страшно.
В правой руке он сжимал неказистый черный сверток.
Прошли ночные страхи мальчика Пети, отошли куда-то вглубь сознания пять бесконечных минут перед запертой входной дверью. Та ночь осталась для мальчика чем-то вроде дурацкого предрассветного сна. Пролетели последние дни перед Новым Годом, более или менее истерлись переживания о потерянных деньгах. Взрослые примирились - впрочем, что им еще оставалось, - и готовились к празднику. Искали подарки - уже не те, какие задумывали раньше, и не всем, кому изначально планировали. Готовили салаты, горячее и всякие закуски, покупали шампанское и водку для себя, сок для Пети и гирлянды для квартиры. В общем, старались, чтобы это чистый и любимый с детства праздник был ничем не омрачен.
Отгремели салюты, отбили куранты, отзвенели бокалы, отпели артисты. Ушел Старый Год, Новый Пока еще не наступил. Первого января, в это безвременье, взрослые укладывались спать, а мальчик Петя открыл полученный от Деда Мороза подарок. В черном полиэтиленовом свертке лежала перетянутая банковской лентой пачка новеньких сторублевок и записка на выдранном из какого-то блокнота неопрятном листке:
"ВОТ, ВРОДЕ НА ВЕЛОСИПЕД ХВАТИТ, ИЛИ ЧТО У ВАС ТАМ В ПРИОРИТЕТАХ НЫНЧЕ..."