Наступает время Великого Поста, время наших особенных покаянных усилий, особого молитвенного делания. И так как пост есть прежде всего событие в нашей духовной , а не плотской жизни, не только время телесного воздержания, но и, прежде всего воздержания духовного и душевного от всего, что непотребно в деле нашего спасения, святая Церковь установила четыре воскресных дня (недели) для того, чтобы мы на примере евангельских повествований как можно глубже поняли и усвоили суть и смысл наступающего времени поста. Эта подготовка необходима потому, что, что очень трудно человеку из мирской суеты, среды своих обычных дел сразу переключиться на сугубую молитву, изменить строй и порядок своей повседневной жизни.
Церковь есть врачебница, и как в медицине существует более или менее долгий предоперационный период, когда больного готовят к операции диетой, капельницами, специальными препаратами для того, чтобы суровое оперативное вмешательство в организм не было бы для больного шоком и не парализовало бы те силы, которые понадобятся для дальнейшего выздоровления, так и Церковь постепенно готовит нас к великому Посту с помощью назидательных евангельских чтений, открывая нам глубинные, фундаментальные законы христианской жизни без усвоения которых, христианство превращается в сплошную формальность.
Церковь объясняет нам, для чего мы постимся, что пост есть средство к достижению высочайшей цели - единению с Богом через ограничение своей самости, ограничение своей воли, поврежденной грехом. И о том, что воля Божья и воля человеческая могут объединиться лишь при условии искреннего покаяния.
В первую предпостовую неделю, неделю о мытаре и фарисее Церковь учит нас самому необходимому и, в тоже время, самому сложному делу - молитве и не просто молитве, а правильной молитве, и учит, как может показаться на первый взгляд, на самом неудачном примере. Нет, чтобы выбрать образцом для всех молитву какого-нибудь святого, праведника, увенчанного от Бога многими дарованиями. Нет. Церковное предание как нарочно выбрало для этой цели мытаря - человека всеми презираемого - и иудеями за то, что тот нанялся выколачивать у своих соплеменников налоги в Римскую казну (зачастую самыми бессовестными способами), и римлянами, потому что предателей презирают даже те, кому они служат своим предательством. И вот представьте себе человека, который потерял достоинство и всеобщее уважение, но у которого есть деньги, притом еще нечестно заработанные. Легко представить себе, в какие распутства и непотребства бросится с головой такой человек, чтобы создать для себя хоть какую-то иллюзию внутреннего благополучия и самоуважения. Поэтому для иудеев слова "мытарь" и "грешник" были синонимами.
Но прежде чем указать на мытаря, евангельская притча рассказывает нам о фарисее, молящемся в одном храме с этим мытарем. Фарисей - признанный праведник, законоучитель, хорошо знающий все священные предания и не только знающий, но и с усердием исполняющий все положенное по закону. Он исполнен внешнего и внутреннего достоинства, потому что ( как он думает) никто, ни люди, ни Бог, ни он сам не могут упрекнуть его в каком-либо греховном поступке. Он это прекрасно понимает и благодарит Бога за то, что не таков, как прочие люди-грешники, и уж конечно не таков как вон тот мытарь, который валяется на полу, бьет себя в грудь и заливается слезами и говорит что-то нечленораздельное.
А мытарь меж тем восклицал только одно: "Боже, милостив буди мне грешному!"
И, о чудо! Он выходит из Храма оправданным более праведника! Почему? Если не знать христианского учения о человеке, ответить на этот вопрос невозможно.
Одно из самых значимых и основополагающих отличий христианства и всех остальных религий состоит в том, что другие религии рассматривают нынешнее, сегодняшнее состояние человека и человечества в целом как некую норму нашего бытия, как нечто само собой разумеющееся. А духовная, религиозная практика поднимает человека на особенный, возвышенный, сверхчеловеческий уровень, который человеку не свойственен изначально. Но которого можно достигнуть. Буддист не станет утверждать, что он призван к нирване, но туда можно прорваться, применив определенные способы и усилия. В исламе же райское блаженство не подразумевает преображения человеческой природы в соответствии с замыслом Божьим, а являет собой некий сад удовольствий, где в избытке присутствует то, чего не было в земной жизни, и даже то, что в ней было запрещено религией. О новом человеке речи нет просто потому что ислам не видит в человеке образ и подобие Творца, следовательно, нечему и незачем преображаться.
Христианство же учит тому, что нынешнее мое состояние - состояние падшее, моя природа повреждена и исковеркана до самого основания и состояние мое гибнущее, и я не могу своими силами избавить себя от этой погибели, не могу ни я, ни ближний, ни святой, ни ангел, никто кроме Бога.
Именно в этой особенности христианской антропологии заключается причина большинства нападок на христианство со стороны атеистов и неоязычников, кредо которых - "Человек - это звучит гордо!" и само собой разумеется, что им претит христианство, которое на их же собственном примере способно показать, какое отвратительное воплощение может иметь столь гордо звучащее слово. "христианство превращает человека в раба, из которого попы потом выколачиваю деньги". Вот одно из самых распространенных обвинений атеистов в адрес христианства и Церкви от века даже до сего дне. Конечно, тут возможны многие варианты более или менее интеллектуальные, но суть остается одна. Эту суть прекрасно выразил Ф.М. Достоевский в романе "Бесы": "Русский атеизм никогда дальше каламбура не заходил". Прекрасная формулировка! Атеизм это всегда насмешка, всегда издевательство над религией, всегда попытка унизить верующего и возвысится над ним своим неверием. Атеизм это всегда скверный, пошлый анекдот, выставляя на показ, высмеивающий самое интимное, что есть в человеческой душе.
Но я, как ни парадоксально, не стал бы спорить с тем утверждением, что христианство человека порабощает. Христианство действительно чуждо той свободы, которую провозглашает гуманизм. В конце концов, мы сами называем себя рабами Божьими, какая уж тут свобода в рабстве?.. но прежде чем говорить о порабощении, следует вспомнить, от чего нас освобождает Христос. Христос освобождает иллюзорной свободы, от той свободы, которой мы объективно не обладаем, но думаем, что она у нас есть. Христос освобождает из Матрицы (смею позволить себе такое сравнение). Евангелие - это красная таблетка, приняв которую человек узнает всю правду о мире, о том, что мир лежит во зле, что правит миром отнюдь не человек, а монстры, желающие непокорному им человечеству гибели, а покорных и спящих использующие как батарейки. Попав в такой мир, лишается ли человек того, что до сего момента считал свободой? Да, безусловно. Но приобретает нечто большее: реальное видение мира и любящего Бога, который из матрицы просто невидим. И единственное верное решение для того, кто принял красную таблетку и попал в этот мир, это поработить себя свою волю, свою душу спасающему нас промыслу Божию, потому что свобода от Бога приведет человека или назад в Матрицу или к суициду. Жить в этом мире без Бога возможно лишь будучи батарейкой для бесов.
Так вот, Христос освобождает человека из Матрицы, созданной дьяволом, показывает нам себя самих и мир таким, каков он есть. Но в отличии от кино в этом мире есть Божья любовь. Вот эта Любовь, и стремление Бога спасти человека из самых глубоких бездн греховного падения настолько велики и совершенны, что способны полностью порабощают приходящего к Богу с верою, слышащего призыв пророка: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное". Покаяться - значить увидеть себя и мир в реальном свете и не просто увидеть, но всей душою захотеть измениться, согласно божьему замыслу и Любви.
Евангельский мытарь видит всю глубину своего духовного падения, он смотрит на себя без малейшей иллюзии, он понимает, чего он достоин, но в то же время верит в Божественную милость, которую он не заслужил, но которая ему нужна как воздух. Для него, познавшего себя, самое страшное остаться наедине с собой. А фарисей считает, что купил эту милость своими поступками и его "благодарю тебя, Господи" звучит как "Бог, а ты мне должен".
Беда фарисея в том, что он оправдывает сам себя, сам для себя служит мерилом добрых дел. Христос не говорит, что Бог осудил фарисея. Фарисей просто ушел ни с чем. Он не лгал, говоря о своих добродетелях, но молясь Богу внешне, внутренне он молился самому себе, будучи опьяненным своей самоправедностью. А мытарь ушел оправданным, а почему, об этом говорит притча следующей недели "о блудном сыне", она служит как бы продолжением предыдущей притчи и повествует о том, как отвечает Господь на стенания мытаря: "Боже, милостив буди мне грешному".
Под образом отца блудного сына разумеется Отец Небесный, который добровольно ограничил свою власть над нами, давая нам возможность поступать свободно и выбирать жизнь в Боге и с Богом или вне Его, Отец, который заботясь о нас, не навязывает нам свою опеку, но в тоже время всегда готов придти к нам на помощь и принять нас откуда бы мы к Нему не пришли. От нас же нужно только одно - покаяние, осознание своего бедственного положения, того, что страна, в которой мы живем, есть страна далекая от Отца. Бог смиренно ждет, когда наконец у нас появится чувство отвращения к свиному корыту и желание вернуться домой не задаваясь вопросом где нас поселят и как накормят, главное, что это родной дом. В этом мытарь и блудный сын очень похожи и в этом служат примером нам - оба жаждут лишь милости, того, чтобы их только приняли. Но притча о мытаре и фарисее этим и заканчивается, а на примере блудного сына мы видим великое чудо Божественной Любви и всепрощения. Отец только лишь завидев возвращающегося сына, не помня себя от радости бежит к нему навстречу, отдает свою одежду, дает перстень со своей руки, т.е. восстанавливает его в первоначальном достоинстве - ВОСКРЕШАЕТ- "сын был мертв и ожил". А на примере другого сына, который всегда был с отцом, писание опять напоминает о гордом фарисее, который остается ни с чем и в недоумении: вроде бы все делал правильно, а отец смотрел не на дела, а на душу, а в душе: "папа, а ты мне должен".
Притчи рассказывают нам о торжестве духа над плотью, веры и любви над расчетом и милости над юридической справедливостью, напоминают нам о том, что нет и не может быть сделки с Богом.
Без понимания этих истин не может быть поста, а только лишь фарисейская диета.