Где же мой намеченный свыше путь. Нет ничего более привлекательного, чем предопределение. Беззвучие и спокойное принятие вечности это удел сильного. Нет никого слабее человека, даже червяк в куче навоза осознает вечность своего существования острее. Души, теплые легкие души. Огромные камни, покрытые мхом и сыростью ни на грамм не тяжелее белой слепой личинки термита. И они оба знают это. Лишь человек создает необходимые ему рамки определений окружающего. Сейчас в моде новое определение-война. Можно подумать, что для душ есть разница в том, как и где терять свои аппендиксы. Души, теплые мягкие души. Я отказываюсь идти с ними в ногу. Мой мир бездонен хоть и ограничен. Сквозь полупрозрачное стекло ? видно гораздо больше, чем может себе представить тот, кто никогда не знал и не узнает теплоту и легкость вечности. Мимолетные острые осколки граней людской жизни я вижу их, жаждущих и безнадежно напуганных. Тех, что называли себя моими хозяевами. Их смех и слёзы, одинаково бессмысленные, их попытки заглянув в пустую бутыль найти там ответы на несуществующие вопросы. Я не знаю, почему мне не хочется подобно остальным наполнять собой жизнь, видимо, потому, что в последний раз это было отвратительно. Отвратительно? Человеческое понятие, нет ничего более человеческого, чем понятия. Нет ничего более отвратительного, чем самоубийство. Очередное человеческое понятие. Нет, моя вечность теперь будет всегда со мной. Здесь я один/одна/одно, я скучаю по этим бархатным душам... Но это приемлемая цена за то, что человек называет свободой. А то, что в каждом поколении человечества одна особь рождается без меня- абсолютно не существенно в масштабах моей бутылки.
Коридор был заполнен дымом. Ароматы восточных колоний и совершенно незнакомых запахов распространялся по всему этажу, пряные клубы дыма мохнатыми облаками, каким-то чудесным образом проникали сквозь закрытые двери. Пациенты в испуге отшатывались от очередного дымного облака принявшего вид атакующего дракона или еще, какой военной пакости. Персонал госпиталя привычно отмахиваясь от призрачных образов спешил по своим делам.
"Стоило покинуть родной госпиталь всего лишь на пару недель, а тут началось непойми что", пронеслось в голове молодого капитана медицинской службы Его Величества.
-Сэр! Доктор Бреретон! Может вы сможете его унять, -устало попросил, пожилой сержант, занимающий место дежурного., -сегодня прибыли транспортные дирижабли с континента, много раненых, все врачи заняты, а это ненормальный опять что-то зачудил? Сэр?
-Здраствуй, Патрик. Во-первых, что у нас за задымление? И с каких это пор тебе требуется чья-нибудь помощь, что бы успокоить пациента?
-Сэр, это все доктор МакДональд... Знаете, вам лучше самому взглянуть на него. Думаю, тогда вы сами все поймёте, - прихрамывая, ирландец выбрался из-за стола, явно намереваясь лично проводить капитана к палате.
-Сидите, сидите Патрик! Я лично оперировал ваше колено и знаю, что протез еще не прижился, - остановив сержанта, капитан двинулся в сторону лифтов.
- Он в корпусе G. Палата 314, - сообщил сержант, поудобнее обустраиваясь на жестком табурете.
Подъехавший лифт исторгнул из своего обшитого буковым деревом нутра очередного монстра. Скептически осмотрев чудовище, отдалённо напоминающее доктора МакДональда, Пол Бреретор хмыкнул и проскочил в уже начавшие закрываться двери.
Громада лифта, практически бесшумно, лишь иногда повизгивая какой-либо шестернёй, двинулась вверх, и распахнула двери в пустой переход между корпусами. Тишина, панели из темного дуба, тусклые отблески электрических светильников, и кажется уже вездесущие призрачные фигуры. "Черт возьми, а ведь, кажется, на фронте действительно произошло что-то серьезное. В коридорах не души".
Корпус G был вотчиной доктора МакДональда главы отделения неврологии. Массивные двери на вид были вынуты из крепостной стены небольшого замка, а рядом с ними стоял механический охранник.
- Чертова железяка,- пробормотал капитан.
Железяка тут же повела в его сторону окуляром. Поскрипывая приводом, охранник приподнялся от пола представ во всей красоте Тяжелой Колониальной Машины Поддержки.
- Здраствуйте, сэр! - прохрипела машина, и медленно открыла дверь.
Интерьер открывающийся взору входящего челевека, в очередной раз подтверждал репутацию главы отделения как человека чрезвычайно консервативного. Дерево, бархат, газовое освещение. Стиль прошлого века.
Длинный коридор извиваясь змеёй уходил в глубину здания, откуда доносились мерные постукивания и гортанные выкрики. За одним из поворотов Бреретон наткнулся на крошечный столик, за которым сидела маленькая женщина. Пытаясь спрятаться от окружавших её призраков, медицинская сестра, все ближе и ближе прижималась к столу надеясь, что тусклый круг света от ночной лампы спасёт её от этих порождений воспалённого разума.
- Доктор...я так рады...я рада что вы пришли ...все ушли, я осталась...а он начал...а никого нет, - медецинская сестра, начала свой бесконечный монолог, примешивая в него небольшую щепотку рыданий, и сдабривая их толикой гордости, за все таки не покинутый пост.
-Спокойнее, мисс! Все закончилось...да и честно говоря они совершенно безвредны, эти призраки, - Пол обвёл взглядом окружающих их созданий. В некоторых явно узнавались черты руководства госпиталя и некоторых врачей работающих в корпусе G.
- Я знаю, нам объясняли, - уже более внятно, и без прежней смертельной бледности на лице ответила молоденькая девушка.
"Да уж, королевская служба медсестер, вещь конечно полезная, но бросать девочек в подобные места...жуть, надо будет высказать пару слов, на совете попечителей".
- Показывайте, мисс, где этот негодяй что испортил вам дежурство, - спросил Бреретон, изящным жестом развеивая туманные образы. Порядком начавшие уже действовать на нервы.
- Сэр, может быть вы сами туда пойдёте! Четвертая дверь направо! - чувство страха опять оставило след на её лице.
Двадцать шагов по коридору и капитан уже стоял около двери, бронзовая табличка которой сообщала всем проходящим мимо, что это палата 314. Тоненькие струйки дыма выглядывающие из за неё настойчиво рекомендовали вызвать пожарную команду, или крикнуть пару санитаров с ведрами воды. Но, к сожалению, санитаров поблизости не наблюдалось.
Открывшаяся дверь явила капитану Бреретону крайне интересную картину. Посреди комнаты парил человек. Собственно мало кого можно удивить фигурой левитирующего человека. Но вот обстановка. Десятки всевозможных устройств, дымились, коптили, чадили, извергали тоненькие струйки или клубы дыма. Здесь, кажется, можно было найти любой из существующих на Земле запахов. Куда-то исчезла кровать, совершенно необходимый в любой палате госпиталя предмет. Да и весь набор мебели ограничивался циновкой, над которой висело в воздухе тело необычного пациента, госпиталя. Само пространство отказывалось находиться в нормальном состоянии, скручивалось в безумные спирали, создавая причудливо-пугающую картину. В которой реальность была лишь составляющей частью, но никак не основой.
Самое удивительной, что первой мыслью, было надо написать .... С ним доктор познакомился в Париже, где проходил стажировку в Сорбоне. Владимир будучи поэтом находился в вечном поиске новых образов. А здесь такой ирреальный, фантастический момент.
- Вот, дьявол какие странные цепочки порой строит человеческий мозг, - оборвал свои собственные рассуждения капитан, - Здесь надо действовать осторожно, а не забивать голову всякой поэтической ерундой.
Сам странный обитатель палаты 314 показался ему смутно знакомым. Несколько мгновений, и ответ был найден.
В августе он был командирован в войска, в качестве полевого хирурга. После сражения под Монсом, в госпитали потянулись вереницы раненых, их лица слились в одну огромную вереницу, но одного из них он запомнил очень хорошо.
К вечеру 27 августа, в госпиталь буквально вломились два офицера потребовавших лучшего хирурга. Лучшим Бреретон себя не считал, но офицеры удовлетворились и его кандидатурой. Привезенный ими раненный отличался от всех увиденных доктором за последние несколько дней. Человек в кожаных штанах и куртке, расшитых всевозможными узорами, кожаными шнурками на которых болтались украшения в виде крысиных черепов, всевозможных костей, среди которых, от профессионального взгляда хирурга не смогли скрыться несколько фаланг человеческих пальцев. Похожий набор украшений был характерен скорее африканскому шаману, а не офицеру-магу Королевской армии.
- Где вы его подобрали, - спросил Бреретон, не отвлекаясь от осмотра нового пациента.
- Вы не поверите, капитан, мы не знаем, но этот шаман спас нашу роту. Его щит продержался, пока мы отступали на новые позиции. Нашего ротного мага накрыла, первым же залпом. А мы так и не поняли откуда появился вот он, и закрывал нас от огня, пока не укрылись под полковой защитой. Но последний заряд картечи его достал.
- Кажется, ему досталось и от кайзеровских магов, - проворчал себе под нос доктор. Распоряжаясь занести раненного в операционную, он заметил устремленный на него взгляд разноцветных, с кошачими зрачками, глаз шамана.
Дикий набор запахов вырвал доктора из плена воспоминаний, оказавшихся на удивление реалистичными, на мгновение ему даже показалось, что он слышит глухие отзвуки канонады...но наваждение схлынуло настолько же внезапно, как и появилось.
Окружающая действительность вновь ударила тяжелым молотом по сознанию доктора. Сознание не выдержало и с громким треском рассыпалось на осколки снов.
Возвращение в реальность оказалось сопряженно с рядом проблем чисто физиологического плана. Питер ощущал себя как после хорошей попойки с друзьям археологами, один раз зазвавщими его поучаствовать в раскопках очередной египетской гробницы. Тело не слушалось, а голова представляла собой зулусский барабан по которому ожесточённо лупил какой-то чернокожий негодяй.
Через пелену тумана. Все ещё висящую перед глазами, доктор увидел странный предмет приближающийся к его лицу. Глубокая тарелка, или очень широкая чайная чашка без ручки, и от неё явно пахло алкоголем.....
Погода в сентябре 1914 года не радовала Лондон. Холодные дожди заливали улицы. (Пол) ежеминутно подскальзываясь и чертыхаясь, шёл по лужам Виктория-роуд. По левую руку от себя он оставлял сереющую массу деревьев Парка Пайммс. Обычно его маршрут от госпиталя до притона Джакомо проходил через этот небольшой уютный парк, но сегодня был очень тяжелый день на работе - прибыла партия раненых с Марны, - кровавое месиво. Закрывая глаза, Пауль продолжал видеть бледные покалеченные людские тела, покрытые зелеными пятнами и черной коркой засохшей крови. С такими картинами в голове хочется держаться поближе к людям. Ноги в насквозь промокших ботинках неумолимо несли его к двухэтажному особнячку в небольшом тупике между Данхолм-роуд и Нортерн-авеню. Шум и свет дома увеселений обрушился на него внезапно, в нос ударил запах жаренного мяса и дорогой пудры, которой щедро посыпали себя куртизанки Джакомо, - моментально забурлило в желудке, воспоминания о работе остались за дверью в угрюмом военном Лондоне. Не успев отдышаться от навязчивых запахов, Пауль увидел высокого плотного господина в щегольской эспаньолке, который широко расставив руки и сметая посетителей, шел к нему на встречу.
- Пабло! Друг мой!, на правах хозяина взревел Джакомо на весь зал,- я уж подумал, что ты променял наш скромный очаг на какой-нибудь клуб в Сохо! Глаза Пауля мельком пробежались по золоченным и шелковым тканям отделки, "Скромнее лишь Версаль", подумал он, изобразив на лице притворно-виноватую улыбку. Лукавый латинос, тем временем, распихал своих клиентов и начал крепко как родного обнимать нового гостя. - Ну всё, всё, заломаешь, медвежара - Кувшин глинтвейна моему другу Пабло,повелительно распорядился Джакомо, - и большую тарелку жаркого! Утвердив себя,хозяин повел гостя к небольшому столику на двоих за ширмой в углу зала. - Садись, ты что-то поздно сегодня, много работы? - в нормальном диапазоне громкости его акцент проявлялся сильнее. Роскошная креолка прошелестев шёлком склонилась над Паулем и запустила тонкие пальцы в его промокшие волосы,- Кыш, escoba, зашипел хозяин проститутки, - наш друг пришел отдохнуть! И, кроме того, он женат на своих пациентах, а из всех вещей на свете больше всего любит ласкать свой скальпель и этот... как его там, - ретрактор! Бросив смачное ругательство, креолка ушла, гордо покачивая бедрами.
Пол мрачно смотрел на Джакомо, - Ты забыл сказать о моем любимом трепанаторе...
-Эй, я не хотел тебя обижать, примирительно воскликнул тот, я просто хотел сказать, что у тебя дар от Бога, да ты и сам знаешь это, ты даришь людям жизнь - а я всего лишь грязный сутенёр! Перестань, возьми лучше вот что, порывшись в кармане своего попугайского пиджака, хозяин положил на стол пачку крепкого турецкого табака.
- Возьми, я знаю, ты такой любишь.
- Да гораздо больше, чем турецкий "нейтралитет". Бравый доктор не отличался обидчивостью, да и в словах господина Джакомо де ла Корвес было рациональное зерно. Принесли ужин, Пол примирительно кивнул и поднял горячую керамическую кружку с глинтвейном за здоровье хозяина. Половину содержимого он опрокинул в себя одним глотком, искренне изумление на лице Джакомо было ему слаще мести.
Чиркнула спичка, между собеседниками стали расползаться белесые кольца крепкого дыма. Глядя на разливающееся в воздухе никотиновое облако, Пол Бреретон вспомнил события сегодняшнего утра и ухмыльнулся.
- Как там твой шаман, всё бредит? Джакомо частенько проявлял талант чтения чужих мыслей.
- Хм, в том то и дело, что очень тяжело понять, где он бредит, а где говорит всерьез. Клиника вроде выправилась, но вот понять его слова не стало легче.
- И о чем он говорит?
- Все больше о том, что больше не может быть шаманом, что война может привести к разрыву между мирами, или наоборот к их объединению, я не уловил, если честно, да еще и эта бутылка...
- Бутылка, какая бутылка? Правая бровь хозяина борделя резко приподнялась.
Капитан медицинской службы Его Величества немного замялся, причин не доверять Джакомо у него не было - они были знакомы уже много лет, с тех самых пор, когда потрепанный заросший иммигрант из Бразилии буквально ввалился в приемную небольшой клиники, где тогда еще ассистент Бреретон находился на ночном дежурстве. Помимо четырех пуль 38 калибра, извлеченных из тела сеньора Корвеса, их объединяло большое количество совместно выпитого, выкуренного и обсужденного. Дело было не в доверии, сама эта ситуация явно выходила за рамки обыденного восприятия мира, Пол еще сам не определился, воспринимает ли он всерьез то, что было сказано ему контуженным бритым шаманом народа Айнов. Бесспорно было одно - в его руки попала некая загадка, ребус из разряда тайны пирамид или Стоунхеджа, - бутылка, которую невозможно разбить или открыть, бутылка с душой внутри. Достаточно тяжело рассказать о таком даже другу, хотя Джакомо и не отличается ординарностью взглядов, кроме того, несмотря на свой франтоватый внешний вид, он может дать неплохой совет. Сам Пол и понятия не имел, с чего же нужно начинать расследование истории с этой бутылкой. Да, а она так и лежит в его саквояже, стоящим рядом с ножкой стола, а Джакомо все ждет ответа. Время раздумий неприлично затянулось. Слегка вздохнув, Бреретон полез в саквояж, из под стола донесся его голос: ну, в общем, тут такое дело...
Они просидели до позднего вечера, в зале стихло, посетители разошлись по номерам. Голова бравого доктора, давно освободившаяся от тяжелых мыслей, стала тяжелеть от количества алкоголя в крови. В конце концов, около 3 часов после полуночи Пол засобирался на боковую.
- Буэнос ночос, дружище, твой номер сегодня 4й.
Липкий лондонский туман смотрел в окно, где-то за Ла-Маншем уже встало солнце, но исконная серость острова отчаянно сопротивлялась рассвету. Пол лежал на кровати и смотрел в потолок, на его лбу выступили капельки холодного пота. Сны опять не принесли ему покоя,- всю ночь он бежал по пустой незнакомой степи от незримого преследователя, и каждая клеточка его тела сжималась от беспросветного ужаса. Судя по недовольному ворчанию за стеной, его крик перешел из сна в пространство спящего борделя. Наскоро умывшись, доктор Бреретон спустился в зал, надеясь найти себе завтрак и хорошую порцию кофе. Пол не был в восторге от своей квартиры на Милтон-роуд, но ночевать вне дома любил еще меньше. В зале он наткнулся на Джакомо, который пересчитывал выручку, попивая кофе по-ирландски.
Казалось, что хозяин борделя за неполных 3 часа, что прошло с момента их последней встречи, успел выспаться, сходить в ванную и переодеться. "Вот змей",- пронеслось в голове у Пола.
- Кофе?
- Спрашиваешь... скажи, тебе доставляет удовольствие меня удивлять?
Лицо Джакомо расплылось в довольной ухмылке, - эх, господин капитан, если бы вы знали, как скучна моя жизнь... Ты даже не представляешь, как тяжело сейчас найти в Лондоне человека с чувством юмора и умением оценить тонкий ход. Бреретон даже и не заметил, как его визави перешел с официального тона на панибратский, да и тот, видимо, тоже.
Пока завтрак таинственным образом исчезал с тарелки мистера Бреретона, хозяин борделя находился в несвойственном ему состоянии задумчивого напряжения.
- Я тут подумал над твоей историей с душой, проговорил Джакомо, раскуривая черуту, - в Мексике я пару раз сталкивался с культами Вуду, так вот у тамошних колдунов есть целые серии заклятий, направленных на похищение душ, может здесь есть связь?
- Да, я думал об этом, откликнулся Пол, потягивая кофе. Я читал про вудуисткие культы еще в университете, и они мне показались сборищем первобытных предрассудков. Да даже если и есть, мне никак не вырваться сейчас ни в Африку, ни в Мексику, а в Лондоне крайне проблематично найти специалиста по Вуду.
Джакомо слегка поморщил лоб.
- Я слышал, что недавно на Рейли-роуд открылся магазинчик различных амулетов и снадобий, моя Джилли всё ищет эликсир молодости, помнишь её? В голове Бреретона всплыло лицо стареющей куртизанки, лихо пересыпанное белилами, он невольно зажмурился.
- Ну что-то припоминаю, к чему ты клонишь?
- Эта дура Джилли рассказала, что хозяйка лавки настоящий эльф, сходил бы ты к ней, может что подскажет, кто кроме эльфов может знать что-то про души и магию в Англии?
Пол так и не понял, издевался ли Джакомо или нет, на лице латиноса не дрогнул ни один мускул.
- Посмотрим, может и зайду, сказал капитан, добавив себе под нос: если не выйдет, пойду искать троллей под Тауэрским мостом. Ладно, я пошел, Джакомо.
- Удачи, амиго.
Тишину утреннего Лондона, нарушали лишь быстроногие разносчики газет, и свежей выпечки, а также дворники усилено работающие над приданием столице Империи подобающего вида.
- Судя по скорости работ, чистые улицы мы увидим не раньше чем через 50 лет, - серое утро, навевало д-ру Бреретону, такие же серые и скучные мысли.А ноги сами несли его по улицам просыпающегося города. Питер любил такие прогулки, когда мозг занят размышлениями, а путь сам ложиться перед тобой. На это раз лабиринты городских улиц закончились у ворот Ричмонд Парка.
Быстрый взгляд на старые траншейные часы показал, что до открытия магазинов оставалось каких то пару часов.
- Ну, чтож, небольшая прогулка, поможет привести мысли в порядок, - с таким настроем Пауль приоткрыл незапертые ворота парка и углубился в запутанную сеть тропинок.
Пустынные аллеи, разбегающиеся в разные стороны дорожки, скучающий под мелким дождём разъезд конной полиции. Знакомые по сотням прогулок маршруты на этот раз привели доктора в совершено незнакомое место. Казалось, что сюда уже достаточно долго не заглядывал не один садовник.
- Становится, все интереснее и интереснее и интереснее, - бормотал капитан, пробираясь по тропинке между огромными кустами малины. Тропу начал скрывать появившийся совершенно внезапно туман, но также неожиданно, еле заметная тропа, сменилась широкой дорожкой, а малиновые заросли приняли вид ухоженного сада. А дальше, до самого горизонта, насколько хватало зрения простирались зелёные луга покрытые холмами и небольшими рощами.
- Дьявол, - доктору стало не по себе, - Черт возьми!!!! Эмайн Аблах.
Стали вспоминаться детские рассказы, о временах когда переходы на изнанку мира были ещё открыты. И женщины народа Туата да Даданн приходили за земными мужчинами. Которые уже никогда не возвращались обратно. Время в мире холмов имело свой ход.
Громко ругаясь, и поминая некоторых испанцев и их благородных, но недостаточно приятных предков, капитан попытался найти выход, но к сожалению, за его спиной обнаружился всё тот же прекрасный пейзаж, без каких либо следов королевского парка, тропинки и даже малиновых зарослей.
Ну, значит только вперёд, - подбодрив себя Бреретон, зашагал по направлению к ближайшему лесу, успокаивая расшалившиеся воображение превосходными пейзажами.
Ближайший лес, при приближении к нему оказался сосновым бором, стоящим на небольшом холме и окружавшем милый коттедж в стиле эпохи Тюдоров. К его дверям вела превосходная дорожка начинавшаяся, почему-то в очередных зарослях малины.
- Теперь, всю жизнь буду её ненавидеть, - подумал Пауль рассматривая очередной куст, вольготно расположившийся, в центре клумбы.
Тренькнул дверной колокольчик и в полумраке холла, стали видны очертания... магазина. На изящных полках с удобством разместились тысячи и тысячи всевозможных видов сладостей. И вместе с осознанием того, что ему удалось найти в Стране Холмов кондитерскую лавку, на доктора навалилась тяжёлая волна запахов. Присев на удачно подвернувшийся табурет, Пауль привалился к стене и рассмеялся. Ничего более дикого и представить было нельзя, кондитерская, в Стране Сидов.
Осматриваясь, капитан не заметил, как из глубины коттеджа выскочил мальчик с огромным пакетом, и крикнув: "Спасибо, мисс", выскочил на улицу. В незакрытую дверь было видно как он исчез в зарослях в конце дорожки.
Вслед за этим неожиданным персонажем, в холл влетел кот. Сделав пару кругов вокруг светилника под потолком, он сложил кожистые крылья и спикировал капитану на колени. Устроился там и издал звук похожий на "Мурррк".
Подобное событие вполне укладывалось в некоторую, бредовость событий, кажется начинающую преследовать доктора. Поэтому, взяв кота под мышку, он твердой походкой направился в ту сторону, откуда раздавались детские голоса и позвякивание кассового аппарата.
Большая комната, стеллажи, полки, ящики, коробки заполненные конфетами, печеньем, леденцами и какими то невообразимыми сладостями, а за этим раем для сладкоежки небольшой прилавок, за которым стояла стройная, невысокая, рыжеволосая девушка, со слегка заострёнными ушами. Вокруг прилавка, и по комнате, носилась целая орава детей, весело перекрикивающихся и набивавших карманы всем что подвернётся под руку. И над всем этим, на входе, возвышалась фигура Бреретона, в военной форме, с котом в одной руке, и фуражкой во второй.
- Ужасно глупо выгляжу, - вздохнул про себя доктор. И ему показалось, что даже мысли прозвучали чрезвычайно громко, в опустившийся тишине.
Несколько десятков детских глаз впились в него, а девушка-сид, медленно вздохнула и звонко произнесла:
- Уважаемые джентльмены и милые леди, думаю, что сегодня, те сладости что Вы выбрали можете получить совершенно бесплатно. Но к сожалению, я вынуждена закрыть магазин на сегодня, мне необходимо побеседовать с этим благородным рыцарем.
Дети недовольно зашумели, но послушно стали пробираться к выходу недовольно поглядывая на доктора. Когда же за последним из покупателей закрылась дверь, Паулю показалось, что кот с облегчением вздохнул. Сам же доктор не был так рад, что остался с владелицей необычного магазина наедине.
Холодный взгляд глубоких зелёных глаз, и резкий, ехидный вопрос, окончательно вывели его из тумана неожиданных событий.
- И что же привело Вас в Страну Холмов, рыцарь?
Расписать)
Изнанка мира. Потусторонний мир, населённый туатами которых в народе, за место своего обитания, также именовали сидами (sidhe). Это также название холмов, поскольку считалось, что именно в них находится мир сидов. В христианскую эпоху к сидам стали также относить ирландских языческих богов. Отличались необычайной красотой.
Тоже что сиды. Племена богиниДану -- четвёртое из мифических племён, правивших Ирландией. Отождествляються с кельтскими богами.