Часть 1

1

Оке шёл вперёд так, будто знал дорогу. Жухлая трава скрывала его с головой, что, вообще-то, не бог весть какое достижение - он был всего лишь хилым девятилетним ребёнком. Заброшенная тропинка едва угадывалась в зарослях, и на каждом повороте мальчик рисковал сбиться с пути. Солнце раскалило чёрные волосы до такого состояния, будто их погладили утюгом. Армада кузнечиков трещала, как в последний день, да шуршало под ногами, но кроме этого густой воздух был совершенно тих и неподвижен.

Наконец, дорожка привела к высоченному забору из бетонных плит, по верху которого тянулись ряды колючей проволоки, перевитой плющом и ветвями кустарника, разросшегося сверх всякой меры. Широкие железные ворота вросли в землю. Похоже, их не открывали много лет. Оке потоптался на месте, оглядывая забор, и двинулся по периметру в поисках уязвимых участков. Что это за дом? Он точно заброшенный? Может, тут живут бандиты или контрабандисты какие-нибудь? Если он к ним залезет, они его застрелят или похвалят за смекалку и завербуют? Дом находился довольно далеко от других, и не походил ни на одну из заброшенных дач, виденных им прежде.

Есть! Продираясь через колючие ветки по куче ржавых железок, вперемешку с битыми банками, Оке увидел секцию забора, наклонившуюся наружу. С этой стороны болотистая почва, вот она и просела. Взрослому нипочём не потиснуться в такой узкий лаз, но у мелкого тощего мозгляка может и получиться. Поставить ногу на наклонную поверхность, упереться рукой в противоположную, подняться повыше... Пригибаясь и оберегая голову от проволоки, Оке потерял равновесие и мешком бухнулся с другой стороны забора, лишь чудом успев выдернуть стопу из щели между плитами. Было бы крайне глупо схлопотать перелом и умереть тут с голоду.

Мальчик поднялся на ноги, отряхиваясь от грязи с паутиной и обнаружил себя в заброшенном саду. Трава здесь была гораздо гуще и зеленее, чем снаружи. Большие яблони росли аккуратными линиями, а маленькие как попало. Подгнивающие на земле яблоки источали странный вкусно-мерзкий запах. В ценрте квадрата, засыпанного песком и гравием, плескался крохотный пруд, обложенный по периметру большими валунами. Вокруг стояли три скамейки и лежала деревянная крыша в восточном стиле, венчающая груду обломков - беседка, наверное. За ней угадывалось что-то вроде песочницы. Почти вся северная половина участка находилась в тени большого двухэтажного дома из белого и красного кирпича, уложенного орнаментом.

Оке не сдержал разочарованного вздоха. Все окна были не только зарешёчены, но и разбиты, а внутри виднелись завалы обрушившегося этажа. Тем не менее, мальчишка решил поискать ещё что-нибудь. И почти сразу наткнулся на дверь в подвал. Таких дверей он ещё не видел - громадная и тяжеленная даже на вид. Бункер! Быть может, он сегодня разживётся настоящим автоматом. Замочная скважина странной крестовой формы была вся исцарапана - белые полоски на тёмном металле - но её края даже не погнулись. Кто-то ломился, да обломился. Так, ладно. Будь я контрабандистом, где б я прятал запасной ключ? Если он прикопан под одним из деревьев, можно сразу разворачиваться и уходить. Но хозяин дома, похоже, был большим аккуратником... Захотел бы он ковыряться в земле?

Улыбнувшись своей гениальной дедукции, мальчик сперва осмотрел булыжники около пруда, а затем направился к большой песочнице по другую сторону беседки. Там тоже были в беспорядке разбросаны камни разных форм и цветов. Оке поднимал их один за одним, вертел в руках и тряс, а те, которые поднять не мог, пока не трогал. После он возвращал всё как было - на всякий случай. И вот в руки ему попался камень, весящий меньше положенного. После пары ударов дно "камня" отлетело, и на песок упала туго свёрнутая тряпица, содержащая связку ключей.

Дверь наотрез отказывалась открываться, и битый час ушёл, чтобы подобрать нужную комбинацию поворотов крестового ключа на разной глубине. Наконец, с глухим щелчком хитрый механизм поддался, и Оке изо всех сил налёг на железную громаду, издавшую не скрип, а утробный треск. Мальчик наморщил нос и чихнул от затхлой вони: пыль, плесень, и вроде как гниль. За дверью обнаружился тёмный коридор без окон, ведущий влево параллельно стене дома. Под потолком копошились пауки. Поёжившись и застегнув верхнюю пуговицу рубашки, Оке двинулся вперёд. В конце коридора была ещё одна дверь, на этот раз обитая толстым слоем поролона. После ослепительного дня в тёмном подвале почти ничего не было видно, и Оке включил свой дешёвый фонарик из жёлтой пластмассы. Круг света, появившийся на стене, походил на улыбающуюся рожицу. Потыкав ключи в скважину, мальчик без особых приключений отворил дверь. Гнилостный смрад стал чуть сильнее.

Фонарик обрисовывал ящики вдоль стен, верстак, печку в дальнем углу и большую железную кровать. На кровати лежал коричневый скелет с очень длинными белыми волосами. Его руки, ноги и шея были прикованы к ножкам и спинке, заставляя скелет нелепо распластаться, словно морская звезда. Остатки матраса бурыми сосульками свисали вниз, а на полу чернело большое пятно. Подойдя поближе, Оке заметил, что у скелета переломаны пальцы на руках и ногах. Коричневая кожа, туго обтянувшая все кости, маслянисто поблескивала в искуственном жёлтом свете. Зубы выделялись белизной на тёмном фоне, но почему-то остались только коренные, а на месте передних - дырки. Мальчик отошёл от жутковатых останков и обнаружил на верстаке множество сомнительного назначения щипцов, свёрел и иголок, уложенных ровными рядами, а также стеклянную баночку, наполненную пожелтевшими ногтевыми пластинами. В середине лежал маленький жёлтый скелетик, разобранный, как конструктор. По размерам не больше куриного, но похожий на человеческий.

Оке не удавалось вообразить, что за мерзости творились в этой комнате, он просто вдруг почувствовал сильную усталость и дурноту. Ему было очень жаль бедного скелета, который пролежал здесь вот так, враскорячку, невесть сколько времени. Кандалы надо было снять. Он понимал, что это глупо, и что он уже ничем никому не поможет, но никакая сила во вселенной не смогла бы сейчас заставить его просто сбежать. Прихватив задубевшее полотенце со стула, мальчик принялся аккуратно поворачивать тёмные кости, отпирая маленькие, но очень крепкие замочки. Снял ошейник, уложил руки мертвеца вдоль туловища, свёл вместе ноги, издавшие при этом неприятный звук чего-то рвущегося. Печально поглядел в пустые глазницы. Судя по длине волос, наверное, это была женщина. По-хорошему, нужно бы её похоронить, но ни одной лопаты Оке нигде не заметил, а руками он выроет могилу самое быстрое дня за два. Значит, придётся просить помощи. Это ведь не для себя. Хотя, если подумать - для себя, мёртвым уже всё равно. Мальчик долго стоял, чувствуя, что он не сделал чего-то важного, и пытался понять, что это могло быть. Но поскольку ничего на ум не приходило, он бросил запачканное полотенце в угол и направился к выходу.

Движение. Рука уже тянулась выключить фонарик, глаза щурились от набирающего силу света, когда боковое зрение сигнализировало, что во тьме что-то дёрнулось. Тусклый жёлтый луч мнгновенно вперился в кровать, заметно дрожа. Показалось? Мальчик ощущал себя пустой хрупкой оболочкой, примёрзшей к полу. Он освободил зомби, и теперь его сожрут. Не сводя фонарика с неподвижных костей, Оке медленно повернул голову к коридору. В пятне искуственного света, на самой границе видимости что-то корчилось и извивалось, будто чёрный огонь. Было по-настоящему страшно, но любопытство взяло верх. Оке попробовал сделать всё своё зрение периферическим, расфокусировав его, и не позволяя ни одному предмету перетягивать на себя внимание. И тогда он увидел тень. Если описать её одним словом, то это будет "неправильность". Она принципиально отличалась от всех реальных объектов. Не будучи трёхмерной (вроде бы), тень была отброшена не на поверхность, а на само пространство, и с разных углов обзора выглядела более-менее одинаково, словно не желая поворачиваться другой стороной. Бесформенная клякса абсолютной тьмы, заляпавшая реальность сверху над трупом, резко дёргалась, будто в ускоренной перемотке бракованную мультяшку били мультяшным током, заставляя выгибаться мостиком. Воздух яростно скребли четыре паучьих лапы, в которых, обладая совсем уж больным воображением, можно было усмотреть руки и ноги. Всё это происходило в полной тишине. Существо (или предмет?) почему-то казалось гораздо страшнее и уродливей грязных костей, вызывавших лишь жалость. И похоже, ему было очень больно.

Лоб мальчика покрылся холодным потом. "Это я сделал? Я снял оковы, и теперь оно проснулось и мучается? Нужно немедленно что-то делать, что угодно".

- Привет? - пискнул Оке и закашлялся. Он вдруг понял, что это первое слово, поизнесённое им за много дней.

- Эм-м... Кхм. Меня Оке зовут. Оке Беккер. А тебя как?

"Мда, оригинальность так и прёт. Импровизация - это совершенно точно не моё". Существо никак не отреагировало. Оке считал себя предельно рациональным молодым человеком и во всякую чушь собачью вроде привидений не верил. Данной ситуации он видел три объяснения. Первое, оно же единственно разумное. Ему мерещится. Перегрелся на солнце, или крыша поехала, или шок от увиденного мертвеца, или всего понемногу. Здесь никто не может его высмеять, так что побеседовать немного с пустотой - самый безопасный вариант. Второе объяснение - это всё-таки призрак. И значит, Оке только что совершил величайшее открытие в истории человечества. Маловероятно. Третье - это вообще непонятно что такое, что-то, о чём он даже и не читал. В любом случае, главное, что сейчас нужно - больше информации.

Мальчик сделал несколько шагов и остановился на полпути между дверью и кроватью.

- Я просто гулял здесь. Искал что-нибудь интересненькое.

Ну и нашёл, блин, на свою голову.

- Я сперва подумал, что тут бандиты живут. А тут такое. Ты ведь на меня не набросишься, правда?

Тень всё так же дёргалась и ни на что не обращала внимания. Оке подошёл поближе. Он попытался рассмотреть существо, но оно сразу утрачивало чёткость и расплывалось. Однако, если смотреть прямо на него, а внимание фокусировать внутри себя, то картинка прояснялась. Особенно хорошо, как оказалось, для этого подходит точка между глазами и лбом. Оке взял стул и присел рядом с кроватью, беззастенчиво разглядывая пятно живой тьмы.

Если бы я не знал, что привидений не бывает, то решил бы, что ты привидение. Слушай, может у меня получится чем-нибудь тебе помочь? Ты, наверное, хочешь, ну... как бы, это, упокоиться с миром? Ну, чтобы это всё уже закончилось?

Показалось, или тень дёрнулась сильнее обычного?

- Освободить тебя я освободил, а теперь, наверное, надо тебя закопать? В смысле, кости твои. Это вообще ты? Ладно, проехали. Сам я не смогу, но я сейчас пойду и приведу взрослых, хорошо? Вообще, тут далеко до города, но часам к восьми, думаю, мы вернёмся. Полицейские наверняка ночью тоже работают. Как, дотерпишь? Постарайся, ладно?

Оке протянул руку, чтобы коснуться противоестественного создания, но пальцы нащупали только воздух. Может, всё-таки глюки? Решено, он расскажет про скелет, но про тень умолчит, от греха подальше.

- Я вернусь так быстро, как только смогу.

Мальчик стремительно выскочил из подвала и побежал к дыре в заборе. Но по пути остановился и нарвал немного ромашек, самовольно захвативших холёные гравиевые дорожки. Вернулся и положил их на коричневую грудную клетку, поглядев на длинные спутанные волосы цвета старой паутины и на болезненные корчи непонятного существа.

- Боже. Надеюсь, ты всё-таки тётенька. Было бы очень глупо подарить цветы старому мёртвому металлисту.

Оке ободряюще улыбнулся и пообещал:

- Вот увидишь, в конце концов всё будет хорошо!

Полиция покрутилась пару дней вокруг дома, потом опечатала ворота и больше не появлялась. Оке едва смог выдавить скудную крупицу информации из офицера, которого отрядили расспрашивать его по второму кругу. Он ожидал куда более охотного сотрудничества от властей, ведь это именно он нашёл жертву. Оказалось, что это неизвестная девушка лет семнадцати. В списках пропавших её нет, возможно иностранка или ночная бабочка, что бы это ни значило. Когда Оке пытался вызнать подробности на месте, подойдя к самому скучающему полицейскому, он сам чуть не угодил в оборот. "Чего ты тут шляешься?" да "где твои родители?"

Хорошо, что за время долгой дороги он догадался повредить крестовой ключ - железную дверь теперь не закроешь. Оставить связку себе он не мог - вдруг там отпечатки убийцы. Также не мог и отцепить себе ключи, избежав обыска. Но для деревянной двери у него есть универсальный ключик по имени фомка. Перочинным ножом Оке аккуратно отскоблил от стены бумажку с печатью, проник в подвал и некоторое время повозился, ковыряя дсп-шные листы вокруг замка. Комната опустела, даже мягкую обивку со стен поободрали и вывезли. Только раскуроченная печка и голые кирпичи. И на холодном полу, в середине грязного пятна - мечущийся сгусток чернильной темноты.

- Ох, Приве-ет..., - виновато протянул Оке.

- Извини, пожалуйста, что я так долго. Меня к тебе не пускали, представляешь? Да если б не я, эти лопухи тебя бы вообще не нашли! Ладно, короче, слушай, - Оке уселся прямо на грязь рядом с тенью, - они несколько дней поизучают тебя там у себя, а потом будут государственные похороны, и ты сможешь уйти, ну... куда там обычно уходят привидения - на свет? То есть, если существуете вы, существует и что-то типа рая? Хотя, какие основания у меня так считать...

Мальчик почесал нос.

- Вполне возможно, что вы просто исчезаете и всё. Не знаю, хотелось ли тебе такого. Блин. А если нет? Если я просто влез своим рылом куда не просят, и ты вместо вечной жизни растворишься?

Оке не на шутку разволновался.

- Если так, то мне очень, очень жаль, я не подумал! Ну, просто мне показалось, что ты мучаешься, и во всех этих дурацких историях они покоя хотят... Нет, мне всё же кажется, что тебе очень плохо, и я поступил верно. Можно я побуду с тобой эти несколько дней, чтобы ты не скучала? Вот и хорошо. Вряд ли ты расскажешь что-нибудь о себе, поэтому, наверное, придётся мне. Ну... Как тебе уже известно, меня зовут Оке Беккер. Я самый умный в классе. Я в школе ещё учусь, да. Что ещё... Живу в городе Кракове, в Польше. Ну как, в городе - в пригороде. Когда был маленький, планировал стать суперзлодеем, но быстро понял, что это чушь и переключился на криминального тактического гения. Теперь-то, конечно, я посвящу жизнь исследованию привидений и поискам всякой паранормальщины. Я очень хотел во что-нибудь такое верить, но наверняка знал, что это враньё. И тут на тебе.

Мальчик, улыбнувшись, поглядел на тень. Никакой реакции. Не исключено, что он изливает душу какой-нибудь электромагнитной аномалии, у которой ума не больше, чем у хлебушка. А то и вовсе беседует с галлюцинацией. Но, наверное, ставить под сомнение реальность собеседника - не очень-то вежливо. Оке тяжко вздохнул:

- Семьи у меня нет. Есть Говнюк. Он ничего не делает, просто сидит весь день и смотрит телевизор. А деньги ему платит государство, за то что он отравился на своём заводе. Он разрешает спать в его квартире и брать еду утром и вечером. Но он, зараза, чуть ли не каждый день колотит меня из-за всякой чепухи и обзывает мелким говнюком. Если б не колотил, я не был бы таким низким и не болел бы всё время. Но всё равно это лучше, чем детдом. Тут он хотя бы один, а там таких будет толпа. А ещё ему плевать, где я хожу весь день, а там, по сути, тюрьма, даже не пёрнешь без спросу. Ой, прости, ты же девочка... Про маму я знаю только то, что она была немка, и это она меня так назвала. Остальное Говнюк рассказывал, но он и соврать мог. В общем, она спуталась с каким-то проходимцем и хотела сделать аборт, но в последний момент передумала, и я всё-таки родился, а когда рождался, она умерла. Такая вот Санта-Барбара. Тебе, наверное, надоело всю эту муть выслушивать? Вообще, я чаще всего в библиотеке сижу, но были выходные, и у меня нет ничего про призраков. Но я прихватил книжку, которую читаю сейчас, вообще классная, "Солнечная система", вот.

Мальчик достал книгу из рюкзака и гордо продемонстрировал тени.

- Наверняка даже ты многого отсюда не знаешь. Послушай, - Оке нашарил закладку и начал читать, - Венера получила своё имя в честь древнеримской богини любви и красоты. Но красота её обманчива - за сияющими облаками скрывается раскалённый ад. Чудовищное давление кислотной атмосферы способно...

Когда тусклый свет фонарика начал мерцать, Оке опомнился.

- Ох, блин! Мне уже давно пора домой! Если не приду домой раньше, чем Говнюк закроет дверь на ночь, придётся опять ночевать на остановке, и я точно простыну. А идти очень далеко... До завтра, ладно? Я побежал.

Оглянувшись на пороге, мальчик увидел, что тень пытается ползти за ним. Шарит своими отростками по полу и подтягивает себя следом - так тяжело и надрывно, будто у неё распорото брюхо. Но вот "рука" наткнулась на скудно освещённый блудным закатным лучом участок, и немалая её часть мнгновенно исчезла. Существо подскочило, дёрнулось будто во все стороны сразу и в один прыжок очутилось в дальнем углу, скрючившееся и дико трясущееся.

- Знаешь что? - Оке медленно подошёл и осторожно погладил пустое место, - пожалуй, сегодня я тут посплю.

Удар под дых согнул парнишку пополам и повалил на свежевымытый паркет. Даже Говнюк не бил так сильно. Похоже, вдохнуть уже не получится, но и нафиг надо, воздух переоценён. Всё вокруг пульсировало багровым цветом. Кусок дерьма причинил боль девушке. Кусок дерьма сдохнет сейчас же. Другие варианты развития событий невозможны. Оке поставил себя вертикально и пошёл вперёд.

- Да когда ж ты угомонишься? - удивлённо посмеивался кусок дерьма. Оке вложил в удар всю злость и все остатки сил, но рука была легко перехвачена и заломана назад. Попробовал выкрутиться, но плечо пронзила острая боль, а рука на секунду онемела. Попробовал топнуть пяткой по ступне, но промазал, потерял равновесие, почувствовал пинок в задницу и кубарем покатился по коридору, больно шандарахнувшись макушкой о батарею. О, можно вздохнуть. Голова сразу стала кружиться намного слабее. Оке вцепился в батарею и полез вверх. Удар ботинком по пальцам. Пинок в живот, в бок, в бедро. Начал было подниматься на локтях - грязный ботинок несильно ударил в лоб, и затылок сильно ударился об пол. В глазах потемнело, что-то кричала девушка...

- Заканчивайте свой цирк, - низкий спокойный голос с конца коридора.

- А что я-то? - окрысился выродок, - я просто защищался. Этот петух сам на меня налетел.

- Да мне без разницы, кто это начал, главное, что я это закончил.

- А что...

- А ничего. Чеши отсюда поздорову.

Выродок фыркнул и вальяжно удалился, а старшеклассник подошёл ближе.

- Живой там?

- Лучше всех, спасибо, - Оке вытер с лица плевок, воняющий сигаретами, и попробовал встать, но голова снова закружилась, а правая нога отказалась сгибаться, - только мне... надо догнать эту суку. И разорвать.

- В медпункт тебе надо, разрыватель. Ох, иди давай сюда... Не хочешь помочь?

Оказывается, девушка всё это время была здесь.

- У меня... платье выходное, светлое. Мамка убьёт.

Старшеклассник подхватил Оке с пола и закинул стрельнувшую болью руку себе на загривок.

- Мамка, это, конечно, святое...

Троица медленно заковыляла к лестнице.

- Ты не понимаешь. Эта скотина её лапала.

- А тебе почём знать, что эта скотина - не её парень?

- Вот ещё! - девушка возмутилась до глубины души, - этот свин? Да ни за что! Мы просто танцевали, пошли курить, ну он и полез. Я ему говорю, чтобы убрал руки, и тут из какой-то двери вылетает вот этот и кидается драться. Я не знаю. Все пацаны - какие-то дегенераты. Вообще конченные!

- Прямо все? - старшеклассник добродушно прищурился, - суровая ты барышня.

- Ладно, - девушка зарумянилась и отвернулась, - ты, пока что, вроде адекватный.

Или Оке сильно ошибся, или только что он стал свидетелем рождения чего-то чистого и светлого. За ши блин бись. Старшеклассник рассмеялся:

- Ой, ну прямо от сердца отлегло, спасибо, красавица. У тебя каблук высокий?

- Не-ет..., - удивлённо протянула девушка, - совсем низкий, а что?

- Сходи, пожалуйста, в актовый зал, к вашим, и приведи врачиху или завхоза с ключами от медпункта. Надо нашего героя - любовника зелёнкой обмазать. А я с ним посижу, чтобы в обморок не хлопнулся.

Когда девушка ушла, парень спросил:

- Давно любишь?

- Впервые вижу.

Старшеклассник покачал своей премудрой головой:

- Рыцарствовать тоже надо с умом. Мужчину от мальчика отличает не то, чего куда он там засунул, а то, что силу он применяет только в самом крайнем случае. Пойдём к нам на айкидо, сенсей тебе много интересного расскажет на эту тему.

- Спасибо, пап, я сыт. И я считаю, что мужчина - это тот, чья женщина счастлива.

- Дорогая, я дома!

Оке улыбался, выдыхая облака пара. Отдуваясь, он отсыпал в бочку немного угля, бросил мешок у поленницы и зачиркал зажигалкой, выжидая, пока займётся растопка. Он помнил, где что находится, так что свет был не нужен.

- В этот раз, вроде, не должно так сильно дымить.

Ветра не было, так что двери можно открыть пошире - не хватало ещё угореть тут. Ещё до того как оранжевые блики заплясали на потолке, мальчик заметил Тень на её обычном месте в углу. Она сильно изменилась за последние пару лет. На чёрном фоне она тускло мерцала сероватым грифельным цветом. Ноги и руки, скребущие по полу и по стене соответственно, всё ещё были слишком длинными, но стали заметно толще где положено, и уже невозможно было спутать верх Тени с низом. Правда, стоять она ещё не могла, даже на коленях. Туловище её тоже более-менее напоминало человеческое, за исключением уродливо деформированной головы, задранной наверх и зияющей громадным чёрным провалом рта, разинутом в бесконечном немом крике, словно на полотнах Мунка.

Оке плюхнулся в кресло и деликатно коснулся плеча Тени. Ничего не ощутив, естественно. Привидение мнгновенно замерло, чудовищная пасть закрылась, и голова приняла обычную форму. Два чёрных пятна на ней обращались то влево, то вправо. Мальчик наклонился поближе для следующей части ритуала. Трясущаяся беспалая ладонь призрака потянулась вперёд и прошла сквозь пальцы Оке, пошарила по лицу, задержалась внутри груди. Наконец, Тень опустила руки и больше не шевелилась, только тряслась крупной дрожью.

- Ага, привет, я тоже рад тебя видеть. Сразу скажу, что завтра прогулять не смогу - контрольная. У тебя всё по-прежнему, в общих чертах, да? У меня тоже негусто с новостями на личном фронте. Зато есть кое-какие профессиональные успехи. Но по порядку. Моя очередная эпопея завершилась, как всегда, полным крахом. Мне начинает казаться, что ухаживать за одноклассницами - не лучшая затея. Что, блин, такое творится с этими девчонками в двенадцать лет? Как будто какой-то переключатель щёлкает. Вот она гоняется за стрекозой и пускает мыльные пузыри, и тут -фигак!- она уже с подружками обсуждает косметики и диеты. Фентези ей, видите ли - сказочки для детей, а хорроры - дурацкие лагерные страшилки. Как будто можно все книги жанра чесать под одну гребёнку, ах, как это по-взрослому! И, главное, относятся ко мне, будто они на десяток лет старше, как к этому быдлу из класса, чей кругозор ограничивается парой стрелялок на приставке и воскресными мультиками! И что, курва, характерно, этому быдлу дают, а мне - шиш! Да мой психологический возраст - лет восемнадцать, а то и все двадцать! Ай, да пошло оно всё...

Оке не заметил,когда вскочил с кресла и принялся расхаживать туда-сюда. Наверное, в части про литературу. Но, раз уж встал, можно подкинуть пару полешек в бочку. Тень тряслась сильнее обычного, возможно, ей передалась его нервозность.

- О, кстати, ей я это уже не подарю, а тебе как раз цветочков давно не таскал. Такого у тебя ещё не было.

Достав из рюкзака небольшой тубус и развинтив его, мальчик улыбнулся и извлёк на свет белую розу с нежно - лиловой каймой по краю лепестков.

- Тадам! Это тебе. Правда красивая?

Тень резко бросилась вперёд и застыла в миллиметре от цветка. Два чёрных пятна на её голове были большими и круглыми, третье пятно, обозначавшее рот, открывалось и закрывалось, напоминая рыбу, задыхающуюся на берегу. Оке опешил. Раньше она никогда не реагировала ни на один предмет, тем более так активно. Трясущаяся рука, медленно, словно боясь спугнуть, потянулась к бутону, корявые пальцы (пальцы?!) указали на него, потом на грудь Тени.

- Да-а..., - проговорил Оке, - это для тебя. Подарок. Роза.

Тень резко вскинула голову и вперилась неживым взглядом в глаза мальчика.

- Роза?

Тень вздоргнула.

- Это ты? Тебя так зовут - Роза?

Медленный. Медленный. Кивок.

У мальчика по спине побежали колючие мурашки. Это коммуникация. Он спросил, и она ответила. Если она реальна, то обладает сознанием. Если она привидение, то жизнь после смерти существует. Душа существует. Возможно, ангелы, дьяволы, боги и чёрт знает что ещё существует. Его упорство наконец принесло плоды.

- Роза - это очень красивое имя, - улыбнулся Оке и протянул руки к костлявым призрачным ладоням. Тень не двинулась с места, но и не отпрянула. Она следила за ним взглядом. Осмысленно.

- Я положу её во-от здесь, в твоём уголке, ладно?

Тень, не отреагировав, отползла обратно в угол и стала рассматривать цветок.

- Когда искал новый гримуар для экспериментов, я наткнулся на одну любопытную тибетскую шнягу под названием "Тульпа". Что-то типа устойчивой сознательно вызываемой галлюцинации, обладающей собственным разумом, волей и личностью. Много спорных моментов, но кое-какие методики могут оказаться совершенно незаменимыми для наших целей. Особенно теперь. Ладно, давай уже начинать, у меня аж руки чешутся опробовать эти так называемые заклинания!

- Три, - флегматично считал физрук. Руки гудели, как высоковольтные провода, было обидно от осознания собственной слабости, а пальцев Оке вообще не чувствовал. Ну и чёрт с ними, покуда не разжимаются. Паренёк подрыгал ногами, но подтянуться ещё хотя бы раз это не помогло. Физрук смотрел на него так, будто он - это сборная Польши, а проклятая перекладина - чемпионат по футболу.

- Хватит издеваться над снарядом. Слезай.

Оке шлёпнулся на задницу, запачкавшись в песке, пацаны вокруг заржали.

- Иди на ту половину, к девочкам, - процедил физрук, одновременно подавая знак следующему в очереди, - и играй с остальными в "картошку".

Да пошёл он. Господарь обоссанный. Всё равно четвёрку поставит, учителя по настоящим предметам ему не разрешают портить табель одного из лучших учеников школы. Отряхнувшись, мальчишка подхватил с лавки сумку, пересёк спортплощадку, намеренно упустил первый же мяч и по-турецки сел в центр круга. Всё равно его никто не выбьет, так что можно и почитать. Правой рукой он придерживал неподъёмный словарь древнего западногерманского языка, левой - небольшую книженцию в мягкой чёрной обложке со скромным заголовком "Прикладная гоэтия". Ему давно уже стало очевидно, что всякие бесконечные литании и оды Сатане с названием на полстраницы - ни на что не годный шлак. Всё, способное иметь хоть какое-то отношение к реальности, больше напоминало рабочую тетрадь или лабораторный журнал. И чем новее, тем лучше. Если древнюю книгу заклятий можно было сравнить с грудой булыжников разной степени бесполезности, то современные "исследования" походили на поиск алмазов в компостной куче. За редчайшим исключением, все эти уберколдуны просто пороли непроверяемую галиматью, порой противореча сами себе. А если и попадался кто-нибудь с критическим мышлением, то дело всё равно рано или поздно сводилось к какой-нибудь разнузданной кастанедовщине. Меньше всего Оке было нужно, чтобы его способности зависели не от внутренних ресурсов, а от того, хватит ли ему грибочков упороться.

Девушки и сдавшие норматив парни, стоящие вокруг, перекидывались мячиком и второсортными каламбурами. Но Оке уже научился управлять своим вниманием и сейчас был полностью поглощён расшифровкой ритуала призыва какого-то малоизвестного демона, а заодно и оптимизацией методики создания тульпы. На удивление, это оказалось намного ближе к психологии, чем к эзотерике, и потому пока что давало наилучшие результаты.

- Сколько нынче стоит чёрный агнец? - спросил Оке у воздуха, по привычке, вслух. Вокруг засмеялиь, и он вспомнил, где находится.

- Чёрный кто? - баском спросили сверху.

- Ягнёнок. Маленький чёрный баран.

- Не знаю. Эй, чурка, ты сколько стоишь?

Под ещё один взрыв хохота новичок вскинулся и зарычал:

- Ты щто? По морде сильно захотел, а?

Видать, отец научил его не махать кулаками сходу. С первого дня здесь этот тип перенял у Оке почётную должность главного опущенца. Коренастый, но очень низкий, он ещё плохо говорил по-польски, был мнительным и вспыльчивым - идеальная жертва. Все его попытки подружиться Оке пресёк, ибо травимый одиночка может романтизировать свой образ, а парочка лохов - это уже социальная прослойка, становиться частью которой - такое себе решение.

- А у тебя денег-то хватит на чурку, нищеброд? - спросил здоровенный второгодник из параллельного класса, пинком выбив "Гоэтию" за пределы круга.

- Тупорылый имбецил с дриснёй вместо мозгов! Я эту книгу из Варшавы выписал! Если там хоть страница помята, я тебе, сука, гланды через жопу вырву!

Мальчик бросился за гримуаром, оглядывая его на предмет повреждений, а амбал со своими дружками и парой девчонок начали перебрасываться сумкой Оке вместо мяча. Южанин пытался её отобрать, нелепо подпрыгивая и рыча:

- Прэкратите!

Мальчишки из класса Оке в забаве не участвовали, но и пресекать её не торопились. Многие из них скидывались, чтобы на контрольных он писал ответы и на их вариант, но вслух об этом говорить не любили.

- Ну и? - физрук, сложив руки на груди, смотрел на творящийся беспредел. Рядом стояла староста параллельного класса - шикарная блондинка с двумя косами. Амбал взглянул на одну из своих шестёрок. Та завиляла хвостом:

- Да мы просто шутим... А то он сидит грустный, играть не хочет...

- Вы четверо, и ты, лоб здоровый. Десять кругов. Бегом марш.

- А чё я сразу? - выпучил зенки амбал.

- Пятнадцать кругов.

Хулиган неслышно выматерился сквозь зубы и плюнул Оке под ноги:

- Ещё поговорим.

Стоило учителю отвернуться, как все снова возвратились к своим делам - или безделью, по большей части. Блондинка присела на корточки и принялась собирать вещи, повылетавшие из разошедшейся прорехи в сумке. Чёрный с белыми полосками топ и короткие шортики туго облегали сочные округлости, по голому напряжённому животу ползла капелька пота.

- Спасибо... - черти, демоны и бесы, как же её звали? Думай, голова, шляпу синюю куплю!

- Спасибо, Вера. Давай я дальше сам.

Она подняла на него голубые глаза и улыбнулась. Оке нечеловеческим усилием отодрал взгляд от занимательного зрелища, открывающегося в полумраке между девушкой и её топом. "Господь милосердный, она без лифчика. Я почти на сто процентов уверен, что на ней сейчас нету лифчика. А я в тонких трениках. Чёрт". С ужасом предчувствуя неминуемое, Оке загнал ноготь большого пальца под ноготь безымянного.

- Йоп!

Лучше.

И присел рядом с удивлённой девушкой, чтобы помочь. "Она заметила, как я на неё пялился? Она ведь точно заметила".

- Что с тобой?

- Ничего. Это победный клич. Зло повержено, добро торжествует, награда нашла героя, я полностью удовлетворён.

На этот раз улыбка Веры была немного лукавой:

- Не нужно.

- Э? Я э только пару ручек подобрал и стёрку вот...

- Не нужно отыгрывать роль.

- Ага. Ну ладно, не буду. А почему ты решила, что со мной что-то не так?

- Я ошиблась? Мне так показалось, - девушка, поднялась, разминая ноги.

- Портфель нужно зашить как положено, - постановила староста, - у меня есть иголка и нитки. Пойдём в раздевалку.

Оке безропотно повиновался, гадая, какого лешего происходит. Отперев дверь, девушка воткнула ключ с внутренней стороны скважины и уселась на разваливающуюся кучу мягких матов. Она глядела на Оке, а Оке глядел на ключ, лихорадочно соображая, поворачивать его или нет.

- А-лё? Портфель давай.

Парень вздрогнул и быстро подошёл, протянув замызганную сумку - просто мешок и две верёвки. Тонкие пальчики распустили завязку, и на полу стала расти стопка книг. Оке кинулся помогать. Наклоняясь, он очутился так близко к загорелым бёдрам, что увидел покрывающий их прозрачный пух и ощутил жар разгорячённого тренировкой тела. После майской духоты прохлада раздевалки заставляла её кожу собираться крохотными мурашками. Лёгкие наполнились терпко-сладким запахом девичьего пота. Выпрямившись, Оке сглотнул. Он даже не пытался отвести взгляд от хорошо заметных бугорков, венчающих полные груди. Это просто от холода.

- Садись, чего ты, - Вера хлопнула по матам рядом с собой.

Оке сел, положив ногу на ногу, и стал смотреть, как ловко снуёт игла в вывернутой наизнанку ткани. Сердце колотилось, голова не соображала.

- У тебя так изящно движутся руки. Ипоходка изящная. И улыбка.

- Это просто дело практики, - староста заткнула его фонтан красноречия, - без обид, но твоя мама, наверное, вообще не любит рукоделие? Эти стежки совсем кривые, хи-хи...

- А, это я зашивал, у меня мамы нету - умерла родами.

Девушка остановилась и пристально поглядела парню в глаза. Её светлые брови страдальчески изогнулись, зрачки чуть заметно подрагивали. До чего чистый голубой оттенок...

- Прости, - вымолвила Вера, - я правда не знала. Мне очень жаль.

- Да ладно тебе, - удивлённо отмахнулся Оке, - мы ж с ней даже знакомы не были, чужие люди, считай.

- Не говори так, - староста сжала кулачки, - ни одна мама никогда не будет ребёнку чужим человеком.

Что-то этот разговор повернул куда-то не туда.

- А отец? Он-то хоть тебя поддерживает? - девушка вернулась к работе.

- Он мне не мешает в исследованиях, это важнее всего. В них - вся моя жизнь, и даже больше.

Кажется, получилось её заинтриговать.

- Да ну? И что же это за исследования такие? Гостайна?

- В гробу я видал этот "гос", - фыркнул Оке, - а что до тайны... Мне как раз пригодился бы сторонний наблюдатель. Просто позарез пригодился бы, если честно. Но я тебя совсем не знаю, и не могу тебе доверять. Вот если бы мы стали... - Оке поглядел в потолок, - скажем, близкими друзьями... Хотя бы... - добавил он вполголоса, - Тогда другое дело.

Вера усмехнулась, рассматривая шов:

- Новым друзьям я всегда рада.

- Э, круто, круто... - парень поймал себя на том, что скручивет край футболки в трубочку, и отбросил его, как ужаленный, - Ну так... С чего начнём? Э, дружить?

Проклятье, от этого слова надо избавляться.

- У нас ведь ты гений. Вот и придумай что-нибудь интересное, - девушка сосредоточенно катала между пальцев огрызок нитки.

Ох, я уже придумал. Я уже та-ак придумал! Вот только в тюрьму не хочется.

- Ну не знаю. Можно погулять. Вместе, например. Ну, то есть, не как свидание, конечно, - нервный смешок, - а просто сходить в... - так, сколько у меня в загашнике? На что этого хватит? Кафе? Нет. Кино? Почему я не веду книгу учёта?

- Ладно.

- Хотя ты и не... Ладно?

- Ладно.

- Чё.

Вот это поворот. Оке почувствовал, что его рожа неконтролируемо расползается в самодовольной лыбе, которой позавидовал бы и Чеширский кот. Вера тепло улыбалась в ответ:

- Я знала, что ты хороший парень.

- Не-а. Я - будущий поработитель человечества. Девчонки ведь тащатся от плохишей? Это твоя вобственная хорошесть от меня отражается.

Оке как бы устроился поудобней, оперевшись на руку позади роскошной вериной попки и пододвинувшись поближе:

- Это ты хорошая. Добрая, - он потянулся к ней, - нежная...

- Не благодари! - рассмеялась девушка, кидая Оке зашитый рюкзак и поднимаясь на ноги, - мы очень задержались, надо возвращаться.

- А. Ага. Спасибо всё равно. У меня физра последняя, а у тебя?

- Мне ещё нужно занести ко-что в учительскую и за подругой зайти, так что я побегу, наверное. Рада была поболтать! - она пошла к выходу.

- Стой, погоди, - встрепенулся Оке, - ты свободна? Ну, там, в воскресенье вечером?

- Нет.

Офигеть теперь. Ну а чего стоило ожидать? Куриные плечи, рожа вся в оспинах. Она же соглашалась? Не надо было лезть, мачо, блин, долбанутый. Ну и ладно. Кому вообще нужны все эти сопли? Полно дел и поважнее.

Вера поглядела вверх - в сторону:

- В субботу, после обеда. Часа в три - в четыре. Пойдёт?

- Да, да, конечно!

Оке ещё долго стоял в коридоре, так и эдак перекатывая в душе новое чувство. Пока не увидел, что началась перемена.

- Серебро, ты можешь себе такое представить - я проиграл! Я! Да я днём и ночью в книжку воткнутый хожу, как этот голова-ластик меня побил? Ему знания в мозги через провод запихивают? И физика ведь. Позорище... С того случая я и решил - нафиг все олимпиады и конкурсы. Только самооценку в унитаз макать. И больше я уже не могу просто говорить учителям, всё, что о них думаю.

Оке размахивал руками, а Вера разглядывала светящиеся витрины, мимо которых они проходили.

- Второе место - это почёт, а не позор. И все иногда проигрывают, - девушка откровенно скучала, и Оке уже не понимал, как её развлекать.

- Вот и остановка, - сказала Вера, - ну, пока? В музее было интересно, спасибо.

- Давай лучше я тебя провожу, скоро начнёт темнеть, мне так спокойней будет.

- Не нужно, я сейчас не домой. Я с друзьями договорилась, меня заберут. Вот и они, кстати.

Девушка помахала рукой, и со стоянки неподалёку ей помахал тип в косухе, куривший рядом с мотоциклом.

- Твой парень?

Стоило сразу догадаться.

- У меня ещё нет парня, - поморщилась Вера, - я же сказала - друг. Как и ты.

- И много у тебя друзей?

- Полно. Мы завтра идём в замок, айда с нами?

Оке усмехнулся:

- Толкаться с немецкими пенсионерами? Я пас. Лучше скажи, когда у нас будет второе свидание.

Вера внезапно заинтересовалась драными объявлениями на стене остановки. Там кто-то гараж продавал.

- Я... не думаю, что в этом плане у нас что-то получится.

- Это очень интересно. Прошу тебя, продолжай.

- Извини, если это тебя как-то оскорбляет, но не стану же я себя неволить.

- Ладно, мне не привыкать. Значит, дело просто во внешности?

- Да не выдумывай ты! Ничего такого особенного в твоей внешности нет. Просто немного опрятнее будь и голову мой почаще. И вообще, для парня внешность - дело десятое. Ты умный и амбициозный молодой человек, наверняка многого добьёшься. Девушки за тобой будут косяками ходить, как только ума у них поприбавится. Но твоя проблема в том, что ты ни с кем не сможешь построить отношения, пока не повзрослеешь.

- Приехали опять. То есть то, как я в пух раздолбал четырёх якобы великих философов, это для тебя недостаточно взросло? Нужно было рассказывать об ипотечном кредитовании и медицинской страховке?

- Ты весь вечер о себе говорил.

- Я... ты... просто..., - Оке почесал нос. Твою мать. А ведь она правду сказала.

- Так значит, никто не хочет со мной общаться, потому что я - эгоцентричный ушлёпок?

- Да хочу я с тобой общаться! Просто, с тебя станется нафантазировать, будто отказ стать твоей девушкой тебя как-то унижает. Но ты интересен мне, как человек. У тебя необычный взгляд на вещи. То, что ты говоришь о мире и о Боге действительно заставляет задуматься. Но и ошибаешься ты очень во многом. Если говорить твоим языком, я могла бы многому научиться у тебя, а ты - у меня. Я пойму, если ты не захочешь просто дружить, но согласиться было бы взрослым поступком.

- Ладно, - Оке пожал плечом, - но честно предупреждаю сразу, и извини, если это тебя как-то оскорбляет или унижает: я никогда не откажусь от желания затащить тебя в койку. Просто постараюсь об этом не упоминать.

- Мужики, - презрительно фыркнула Вера, - все вы думаете только одной головой за раз. Просто не надо пошлить, и меня всё устроит. Ну, пойдёшь завтра в замок? Не сиди ты вечно один, как сыч.

- В топку социум. Двое - компания, трое - толпа. Никуда не пойду. Давай лучше после уроков тусить - в столовке, например.

Вера покачала головой:

- Нет. Слухи поползут.

- О, да. Слухи ещё никому пережить не удавалось. Особливо, значицца, ежели поползуть. Ладно, дай подумать...

- У тебя дома есть телефон?

- Откуда? Да и на кой? О. Будем писать друг другу письма и передавать при встрече.

- Так тоже сойдёт, - согласилась девушка.

- И, к твоему сведению. Вечно сижу я не один.

- А с кем?

- А это, дорогая подруга, останется маленькой сладкой тайной.

- Угадай, кто?

Едва дверь отворилась, Роза поднялась на ноги, опираясь о стенку, и заковыляла ко входу. Полупрозрачная женская фигурка цвета грязной пыльной марли, тощая и замученная, переваливалась, как трудная ДЦП-шница без костылей. Она была одета в схематичное изображение чего-то типа коктейльного платья, позади мотылялся вправо-влево длинный светлый шлейф, обозначавший волосы. "Шарк-шарк-шлёп-шлёп..." - парень пытался привязать звуки из своего воображения к немым шагам, но, как всегда, безрезультатно. Только тихо шуршали на стенах бумажки с картинками. Оке поправил разбитое зеркало у входа, запуская внутрь немного света и гадая, почему у призраков нет отражения. Он прозевал момент, когда тень начала падать, но у самого пола всё же успел подхватить её. Оценив расстояние, он заключил:

- Нифига я ниндзя.

Поднявшись на ноги, парень чуть не вольтанулся сам - ушибленное колено прошила острая боль. Навалившаяся всем отсутствующим весом Роза выпрямилась было, но тут же кинулась рассматривать повреждённую коленку. Тактильный контакт, как и всё остальное, работал только в её сторону. Пока что. Детали её лица были хорошо узнаваемы, но немного небрежны и упрощены, как на эскизе или режиссёрской раскадровке. Сейчас она заметно волновалась.

- Да не переживай ты так, - Оке включил фонарик, - гляди, там всего лишь сукровица.

Закатываться джинсы отказались, так что парень дохромал до "зоны отдыха" и стянул их совсем. Роза деликатно отвернулась к стеночке, заложив руки за спину.

- Ты чего? - удивился парень, обрабатывая ранку йодом. Полезная штука, когда ты постоянно дерёшься и никогда не побеждаешь.

- Я ж не красна девица, чтобы труселей стесняться. Да и мы с тобой знакомы уже сколько лет. Я всё, поворачивайся.

Однако тень лишь указала подрагивающим пальцем на узкую тёмную щель между кирпичей.

- Что там? - Оке приблизился, светя фонариком, - надеюсь не...твою мать!!!

Громадный чёрный паучище выскочил из щели и бросился наутёк.Неудачно отпрыгнув, Оке повалился на зад и пополз, отряхиваясь непонятно от чего.

- Мать! Твою! Ненавижу, когда ты такое творишь! Роза, блин! Это нихрена не смешно!

Мерзавка согнулась пополам, показывая пальцем на поверженного противника и держась за живот.

- Ух и загоняю я тебя сегодня, коза! Будем пробовать новые заклинания. На классической, мать её, латыни. Скорее всего, очередная Уиджа, но проверить мы обязаны.

"Уиджей" на их с Розой жаргоне называлась пафосная, переусложнённая и совершенно бесполезная дребедень. Термин возник после весьма разочаровывающего и максимально нелепого эксперимента с одноимённой доской. Выяснилось, что Роза страдает какой-то особой призрачной дизлексией, не позволяющей ей сосредотачиваться на любых символах и распознавать их. Более того, она понимала рисунки на детских кубиках, но когда пыталась составить из них слово - получалась полнейшая абракадабра. Оставалось только колдовство, работавшее через пень-колоду, да и то лишь после тщательной доработки. Заклинания помогали призраку и двигаться, и поддерживать стабильную форму, и мыслить. На них и нужно делать упор.

Парень поднялся на ноги и взялся за дело.

Пройдя змейкой подвал и остановившись у сохнущего в углу зонта, Оке отпустил ладони Розы:

- Хорошо. Теперь сама.

Тень кивнула и двинулась по обратному маршруту, неуверенно пробуя пальчиками ступней ледяной пол. Оке расселся в кресле, достал из пакета яблоко и принялся его грызть, давая понять, что никого страховать не намен. Тем не менее, в голове его крутилось собственноручно скляпанное заклинание, не позволившее бы ей упасть. Похоже, методичку по ЛФК и "Повитухи тайные словеса" можно сдавать в библиотеку. Удивительно, насколько нелегко было отыскать в книгах вирши, якобы помогающие младенцам с задержкой в развитии встать на ноги. Да половина всех этих бабкиных наговоров, по идее, должна бы быть про акушерство и подобную муть. И их действительно много, вот только почти всё - пустая порода.

- Школьный учебник биологии, - Оке воздел палец к потолку, хрустя яблоком, - утверждает, будто чувств пять. Чушь, само собой. Их намного больше. Вот осязание - вообще не ощущение. Это, скорее, общая картина, которую рисует мозг, обрабатывая сигналы от различных рецепторов - температура, там, боль. Также многие важные ощущения часто оставляют за скобками. К чему это я? Проприоцепция. Ощущение положения частей тела относительно друг друга. У тебя слишком напряжены руки. Не зажимайся так, используй их для поддержания равновесия. Что бы ни составляло твою сущность, там уже есть вся необходимая информация. Конечно, ты можешь хоть вниз головой тут порхать, но нашим целям это только повредит. Хорошо, что ты с самого начала сохраняла понятия верха и низа и ограничивала себя поверхностями. А ещё, когда ты восстановишь проприоцепцию, вполне вероятно, что мы избавимся от тремора.

Роза закончила упражнение и заняла своё кресло рядом.

- Умничка, - погладил её Оке по плечу, - устала?

Тень покачала головой.

- Все ощущения нужно развивать, и не абы как, а системно. Закончим с ножками - подтянем обоняние и вкус. Очень глубинная штука, и гораздо важнее, чем кажется, особенно для памяти.

Оке откусил от яблока в последний раз и прислонился лбом ко лбу Розы. Он сосредоточился на едва уловимых чувствах внутри себя, ответственных за обратную связь с ней, и попробовал расширить на них получаемые вкусовые ощущения.

- Чувствуешь?

Тень, улыбаясь, снова покачала головой.

- Почувствуешь, - парень уселся на место, наклонившись в её сторону, а она наклонилась к нему. Ладонью она перебирала рассеянный серый свет, попадавший с улицы через зеркала.

- Любишь яблоки? Я, по-моему, ещё не спрашивал.

Роза равнодушно пожала плечом.

- Вот и я тоже. Вообще-то, та ещё кислятина, - указал Оке на рюкзак, - Запомни: никогда не ешь жёлтый снег и зелёные яблоки.

Роза поморщилась, прописала парню призрачный щелбан и вернулась к своему занятию. Где-то далеко шелестел дождь.

- Ты уверена, что не можешь выйти?

Тень, отрешённо рассматривая картинки на стене, через некоторое время кивнула.

- Слишком больно?

Ещё один грустный кивок. Чёрт. Он чуть не нарушил одно из главных правил здесь - никогда не расспрашивать её о прошлом.

- Спешить мы не будем. Всему своё время.

- То есть, та же история с жертвоприношением сына - это норма, да? Так и должен поступать мудрый и милосердный владыка?

Вера закатила глаза:

- Мы опять ходим по кругу. Это испытание. Знаешь такое слово? Бог тебе ничем не обязан, это ты обязан ему всем. Он имеет право распоряжаться твоей жизнью, потому что она - буквально его часть, ты принадлежишь ему, как твоя рука принадлежит тебе. Хвосту не вилять собакой.

- Ты отрицаешь свободную волю. А если я, к примеру, не хочу никому принадлежать?

- Не отрицаю. И тебя никто не спрашивает.

Оке хищно улыбнулся, а Вера поняла, что загнала себя в капкан. Взглядом она поискала спасения у подруг, но те играли в биллиард с Владом и не заметили. Девушка обречённо откинулась на коричневую обивку мягкого уголка и приготовилась к расправе. Народу было много, и им приходилось делить столик с хмурой готессой в чёрном ошейничке, пижонски потягивающую "кровавую Мэри" или что-то похожее. Её большие наушники грохотали так, что заглушали местный унылый софт-джаз. И чего она тут забыла?

- Что ж. Значит, всё просто упирается в силу. Но что это за бог такой, если он воспринимает жалкую башню, как угрозу своему дутому авторитету?

- Не было никакой угрозы. Это наказание за гордыню.

- Ага. Нет бы просто поугорать над муравьишками и пустить слезу умиления, мол, от горшка два вершка, а уже пытаются зубоньки скалить, хотят быть как батя. Нет, мы сразу карать. Доброта так и хлещет. Потопом, ха-ха-ха...

- Сам шучу - сам смеюсь?

- Отключи эмоции и беспристрастно проанализируй этого литературного персонажа. Он не может иметь никакого отношения к силе, создавшей вселенную, к настоящему богу - если тут применим такой термин. Все его слова и поступки говорят, что он просто тупая злобная истеричка, лишённая и всеведения, и всемогущества.

- Сам такой.

- Факт. Может, самому занять его должность? Но ты упускаешь главное. Это просто персонаж книги. Одной книги из великого их множества. И написали её, на секундочку, люди. Жившие в эпоху, когда плоская земля на китах стояла, в эпоху, когда рабство и забитие камнями было как поссать сходить, в эпоху, полностью лишённую и знаний, и морали. А низкопробное фентези я и сам могу написать.

- А от меня ты чего хочешь? - Вера начинала отмораживаться.

- Детей, там. Да просто признай очевидное! Твоя любимая Библия - такая же аморальная, как грязная писанина Де Сада. Что одно, что другое - просто уродливый продукт искусственного подавления сексуальности, и, как психологическое следствие - свободы воли. Это не более чем социально - политический инструмент.

- Да, да, всё, что скажешь.

- Тебе просто нечем крыть. Головой ты понимаешь, что я прав, но подсознательно противишься, потому что тебе с детства промывали мозги. Два дремучих веруна назвали дочку Верой и воспитывали соответственно. По всем законам жанра, ты должна бы вырасти бунтующей шаболдой, а не старостой. Умная ведь девчонка, так обидно будет, если проживёшь всю жизнь с шорами на глазах.

Вера поставила стакан, расплескав минералку:

- Ты... безнадёжен.

Она ринулась к биллиардному столу, схватила в охапку подружек и отбыла в направлении туалета.

- Опять поцапались? - подсел на край дивана Влад, допивая из стакана с помадой. (Гнусный охотник за косвенными поцелуями, это была добыча Оке!) - Ты ведь знаешь, что тебя тут терпят только из-за Веры?

- Скажи, из чего состоит магнитное поле?

- Поле?

- Магнит. Вокруг него - поле. Из каких частиц оно сделано? Это школьный курс физики.

- Слушай, хватит тут...

- Я условно делю людей на две основных категории. Первая - красивые девушки, произведение искусства само в себе. Вторая - полезное мясо. Третья - бесполезное мясо. Выводы делай сам.

- Я просто хочу сказать тебе...

- Спасибо, я понял. А теперь, ты очень меня обяжешь, если пойдёшь и посмотришь на что-нибудь блестящее.

Только Оке решил насладиться благословенным одиночеством, как раздался низкий женский голос:

- Фотон.

Как, чёрт возьми, она услышала его через орущую музыку?

- Вообще, ты слишком красива для таких проверок, - Оке улыбнулся, - но теперь я буду воспринимать сказанное тобой всерьёз. Меня зовут Оке, и я, несмотря на формальность фразы, действительно рад знакомству.

До нелепого густо намазанные тушью обсидиановые глаза не выражали ничего. Чёрные губы не шевелились. Только под мочкой левого уха подрагивал серебряный перевёрнутый крестик. Наконец, готесса потянулась к карману кожаных штанов и убавила звук в CD-плеере:

- Каков, по-твоему, настоящий бог?

- Наиболее вероятно, что есть только один кандидат на эту роль. Какая единственная из известных нам сила способна превратить ничто во что-то и сама берётся из ничего? А по совместительству является ещё и абсолютом, воздействие которого невозможно остановить, поскольку оно и формирует ткань реальности, выражаясь через пространство-время, в первую очередь?

- Энтропия?

- Точно. Абсолютное ничто неизбежно превращается в неабсолютное нечто.

- Нет. Бог - это сила порядка, стагнации и смерти. Дьявол - хаоса, изменений и жизни.

- Создала вселенную и разрушает её одна та же сила. Выходит, что "дьявол" просто возвращает мир к состоянию "бога", а не противопоставляется ему.

- Противоречия нет, всё верно. "Дьявол" стремится стать "богом". И в конце становится, порождая этим "дьявола". Змея кусает свой хвост.

- А, вот оно как! Временная петля? Это очень красивый способ смотреть на вещи.

- Агнешка. Меня зовут Агнешка.

- Теперь у нас есть камера! - воскликнул Оке, потрясая громоздким девайсом и шагая по тёмному коридору.

- Представляешь, Агнешка, эта святая женщина, просто одолжила её на сколько потребуется. А это значит - полноценные тесты на верификацию.

Набычившаяся Роза стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди, и не двигалась с места.

- Щас насквозь пройду.

Девушка мнгновенно раскусила блеф и не шелохнулась. Ни разу он намеренно не причинял ей настолько сильный дискомфорт.

- Да ладно тебе. Ты прекрасно знаешь, что мне всегда во всём нужно убедиться наверняка, не могу я "простоверить", это противоречит здравому смыслу. Не переживай. Даже если ты лишь моя шиза, что после всех прошлых проверок крайне маловероятно, я всё равно буду тусить с тобой - слишком уж мне интересно, чего ещё мы можем добиться. Ну? А у меня сюрприз есть...

Роза закатила глаза, шагнула в сторону и дёрнула головой - заходи, мол.

- Спасибо, звёздочка моя, - закрыв дверь, Оке бросил сумку в кресло, - думаю, сгодится тест с кубиками, помнишь? Только вместо секундомера у нас будет камера. Оке подготовил реквизит, проверил бумажку с печатью, закрывающую доступ к кассете, включил "ночную съёмку" и нажал на "запись". В видоискателе, разумеется, Роза не отображалась.

- Правила стандартные. Порядок - слева направо, сверху вниз. Первое число складываем со вторым, вычитаем третье, умножаем на четвёртое, делим на пятое. Округление до третьего знака.

Оке помотылял в руке пластиковый стаканчик с игральными костями и вышвырнул их за спину. Роза нехотя поплелась выискивать кубики и производить расчёты. Вернувшись, она показала шесть пальцев.

- Шесть ровно, - отчётливо произнёс парень и написал цифру на бкмажке с печатью.

- Проверяем, - Оке включил фонарь на камере и один за другим отыскал кубики, на которые указала рука привидения. Он не подходил к ним вплотную, а приближал изображение. Пять... плюс два... минус один... умножить на три... делить на два. Шесть, подтверждено. Теперь второй заход...

Когда эксперимент закончился, Оке поблагодарил Розу и достал агнешкин плеер с присоединёнными колонками на батарейках.

- Я выклянчил и эту вот штуку, надеюсь, тебе понравится. Вообще-то она сама мне всучила, так как я "музыкально безграмотный". Так что будем просвещаться.

Роза запрыгала, беззвучно хлопая в ладошки.

- Ты уж извини, я позабыл, какая музыка у тебя любимая, так что будем слушать, что дали. Вот тут у нас блэк-металл... О-ой... О-ой... А кто-о это наложил сюда... такую большу-ую кучу... Милен Фармер?... Наверное, кто-то решил подшутить...

Роза счастливо улыбнулась и попробовала оторвать парню ухо. Он похлопал её по внешней стороне ладони и заявил:

- Мало кто знает, но танец - чрезвычайно полезное действо. Точность, с которой координируются разные системы организма даже при самом простеньком танце - это отличная тренировка, по терапевтическим свойствам превосходящая даже многие лекарства для предупреждения и замедления Альцгеймера. И я не стебусь над тобой! Вот хочешь - завтра статью принесу? О! - Оке хлопнул себя по лбу и, порывшись между книжек, выудил большой красочный журнал.

- Жируем, у нас "Нэшенл Джеографик" - лучшие фотографии на свете. Сейчас будем выбирать обновку на обои.

Однако Роза встала с кресла и потянула Оке за собой, указывая на плеер.

- Ха, что, невтерпёж поплясать?

Девушка кивнула и, раскинув руки, закружилась посреди комнаты, пока парень заводил диавольскую шарманку. Мягкая попсовая мелодия эхом наполнила угрюмый подвал, превращая его в просторную бальную залу, вкрадчивый женский вокал помогал расслабиться и чувствовать себя уверенней. Хорошая музыка, чё.

- Тут такое дело. Я танцевать не умею. Готовься.

Роза, с наслаждением качающая бёдрами и плечами, плавным жестом поманила нерешительно мнущегося Оке. Приобняв её за тонкую талию, парень пытался войти в ритм, одновременно внимательно следя за своими неуклюжими ступнями.

- Офигеть. Я уже выше тебя. А ты ведь очень высокая. Ну, для девушки. У моего роста какое-то позднее зажигание на стероидах. Подростком ходил в карланах столько лет, а потом как попёрло... "А ты во сколько лет вытянулась? Тебя дразнили? Но ты понимала, что высокие девушки - самые красивые?" Задай хоть один вопрос - и она мнгновенно станет мрачнее тучи и грубо прогонит. И это в самом лучшем случае. В худшем ей станет плохо. Оке предпочёл бы никогда снова не видеть то, что бывает в худшем случае.

- Все самые красивые девушки - высокого роста, - парень неумело попытался её повести, и она подчинилась, впрочем, постоянно его поправляя, - типа как супермодели... - невозможно концентрироваться на стольких вещах сразу! - ...или как ты.

Роза то ли улыбнулась, то ли скривилась. Она очень стеснялась своего "ненастоящего" лица. Промежуточная контрольная работа худграфовского второкурсника. Как Оке ни старался, похоже это - потолок его возможностей. Но она всё равно была красивой. Именно по-человечески, каждое крохотное отклонение от геометрического модельного лекала было милым. Невероятно длинные волосы - то ли очень светлые, то ли вообще белые. Высокий лоб, изящные, чуть низковатые брови, тонкий аристократический носик с едва заметной горбинкой, внимательные кошачьи глаза, узкие, немного печальные губы. Гордая, аккуратная линия подбородка перетекает в жирафью шею, платье хорошо подходит к небольшой груди, осиной талии и убийственно длинным, идеально стройным ногам. Как звучал твой голос? Я бы полжизни отдал, чтобы узнать, какого цвета были твои глаза...

- Господи, какая же ты красивая... - выдохнул Оке у самого её ушка.

Девушка зловеще улыбнулась и просунула руку насквозь через свою грудную клетку.

- Блин, не делай так. Зато через тебя можно увидеть часы с достаточно большой стрелкой, не вставая с кровати. Совсем неплохой профит.

Роза нахмурилась и задумчиво покивала. Оке достал из кармана желейную конфетку, густо пахнущую апельсином, и зажал между зубов.

- Угадай жапах.

Роза наклонила головк набок и через секунду показала шар, делимый на дольки.

- Аха. Теферь фкус.

Девушка смущённо улыбнулась и потянула шейку вперёд. Её язык прошёлся по одной стороне конфеты, а его - по другой.

- Чувствуешь?

Роза прищурила один глаз и повела плечом, а потом кивнула. Ну что ж, пожалуй, каждый косячит по-своему при первом поцелуе.

- А чувствуешь, когда я тебя обнимаю?

Неуверенное покачивание ладони.

- Чувствуешь, но немного по-другому?

Кивок.

- Наверное, у нас всё немного по-другому... - прошептал Оке, и Роза положила голову ему на плечо.

- Да ты проходи, не стой, - необъятная пани Козловская небрежно вытерла руку о передник и, приобняв Оке, затолкала его в прихожую типичнейшего двухэтажного дома. На стене висела большая картина, выложенная янтарём.

- Чего мокрый весь, как воробушек? Зонтик забыл раскрыть? А-агне-е-ешка-а!!! Доченька! Боченька! К тебе драгун твой прискакал, спускайся чай пить.

- Спасибо, но...

- Никаких "но"! Я тебя мокрого никуда не пущу. Разувайся, бери, вон, синее полотенце и вытирай голову.

Начиная осознавать безвыходность ситуации, Оке прошёл в комнату, оглядывая ковры, макраме и нефритовых слоников на блестящей мебельной стенке.

- Сейчас тебе отцовы носки дам, авось придутся впору. А-агне-е-е-ешка-а-а!!!

Парень пришёл в неподдельный ужас:

- Я не могу носить чужие носки! У меня психологическая травма, связанная с чужими носками!

- Ох уж эта нынешняя молодёжь... - перед гостем поставили пару старых розовых тапок с бубонами, - от Христа отвернулись, голову себе всякой чепухой позабивали, - женщина потянула Оке на кухню, откуда доносились ароматы выпечки и шкворчание масла, - ты, небось, тоже нарисованным чертям поклоняешься?

- Не. Я поклоняться по состоянию здоровья не могу. Попробовал однажды попоклоняться, да у меня так спину прихватило, аж жуть. Всю неделю скрюченный бы ходил, если б мне Агнешка не показала одно гимнастическое упражнение.

- Ты смотри мне! - пани Козловская отвернулась от сковородок и погрозила лопаточкой, - У меня глаза на затылке! Гимнаст...

Оке улыбнулся. Все эти люди были на своих местах. Прилежная Верочка, надутый Влад, эта вот славная тётка, даже Агнешка со своей готишностью. Только вот он сам никуда особо не вписывался. Слишком занудный для быдла, слишком кусачий для ботана. А ещё была Роза. Роза не вписывалась несколько сильнее.

- Скушай плюшку, пока чайник закипит, - на столе очутилась тарелка с выпечкой, - а то тощий, как скелет.

Ага, знаю я ваши гамбиты. Скушай одну... ну, и ещё одну... да и ещё одну... В бедной женщине всё никак не угаснет надежда, что непутёвая дочурка бросит своего оболтуса - гитариста, и зятем у них заделается вежливый умный мальчик, который наверняка станет президентом галактики. Воистину, счастье в неведении.

- Спасибо! - сказал Оке, набивая рот и давясь горячим, - одними вашими плюшками и жив.

Что может быть лучше третьей еды в день, да ещё и нахаляву? Да и не так уж и часто он сюда захаживает. На лестнице затопали, и показалась Агнешка, обряжённая в безразмерные серые шаровары с болтающимися завязками и линялую растянутую футболку "Металлика". Девушка остановилась, приглаживая блестящие чёрные волосы. Не понял. Это она передо мной, что ли, прихорашивается?

- Ты слишком рано. Я ещё не готова.

- Привет. Обычно я тут на скамейке жду, но чёртов зонт сломался, барахло говёное...

- Доча, поищи на прихожке, где-то должен быть старый отцов зонтик, - велела пани Козловская, намывая посуду.

- Не нужно! Спасибо, но я правда не возьму, мне бы только кусочек проволоки - починить.

Агнешка взяла чайник с ситечком, наполнила две кружки густым чёрным чаем и уселась за стол вместе с гостем. Её мама, закончив с посудой, тоже налила себе большую пиалу, подхватила пару плюшек и ушла в зал, добавив громкости бухтевшему там телевизору. Оке впервые увидел мрачную девушку без напульсников или длинного рукава. Левое запястье пересекали три уродливых бугристых шрама, правое - два менее заметных.

- Давай. Спрашивай.

Кухня была выложена голубой плиткой с цыплятами. В квартире, куда Оке приходил спать, была такая же.

- Думаю, ты сама расскажешь, когда сочтёшь нужным.

- Я допустила ошибку.

В смысле? Имеется в виду, что ошибкой было резаться - или резаться поперёк?

- Любой может ошибиться. Кроме меня, разумеется. Я непогрешим.

- Ворон согласился с тобой встретиться. Но собрание состоится, только если к вечеру закончится дождь.

Парень поперхнулся чаем. "Ворон? А чё сразу не..." Он пытался подыскать более нелепое и помпезное прозвище, но быстро понял, что такой подвиг едва ли хоть кому-то по силам.

- Божечки. Надеюсь, он будет избивать бандитов и петь. Если петь не будет, я потребую вернуть деньги за билет.

- Прочитает стишок на латыни. Сойдёт?

- Только если он залезет на табуретку.

Девушка едва заметно улыбнулась.

- А собираетесь вы, подозреваю, на кладбИще?

- На кладбИще сторож. В парке.

- Пф.

- Под высохшим деревом. Где, якобы, вешали ведьм.

- А, ну тогда ладно. Значит, идея с табуреткой не такая уж и плохая...

Тонкие пальчики вбирали тепло кружки.

- Ты рациональна. Зачем тебе этот цирк с конями?

- Почти никто там не принимает нашего блаженного всерьёз. Но он собирает вместе забитых, поломанных людей. Я люблю их всех.

Когда чай был допит, а плюшки понесли тяжёлые потери в личном составе, Агнешка, подумав немного, отправилась к лестнице и махнула Оке, чтобы шёл следом. По дороге тот прихватил плотно замотанный пакет с электроникой.

- Спасибо ещё раз за камеру. И за плеер. Ты не представляешь, как сильно помогла мне.

- Понравилось что-нибудь из музыки? - спросили по ту сторону живописной картины, которую вырисовывали штаны поднимающейся впереди девушки - просторные, но тонкие и облегающие в правильных местах. Проклятье, наверное было бестактно идти так близко. Танги, да? И наверняка чёрные.

- Мне много чего понравилось. "Продиджи" вот, например. Ещё очень зашёл этот паренёк, Мэрлин Мэнсон - душевно завывает.

- Как и ожидалось от Беккер-куна, - удовлетворённо кивнула Агнешка, берясь за ручку двери, украшенной знаком анархии, - подожди тут.

Спустя несколько мнгновений внутри хлопнула дверца шкафа и гостя пригласили войти. Оке впервые был в девчачьей спальне, и ему понравился этот маленький жест доверия. Сперва в глаза бросались постеры, плакаты и старые календари, из-за которых на стене живого места не оставалось. Одни - с червивыми черепами, другие - с мультяшными лошадками. Кровать была ровно заправлена, на ней в беспорядке валялись лаки, пилки для ногтей и ещё какая-то дребедень. Книжный стеллаж, в основном, заставлен яркими комиксами, объединёнными в большие блоки с цифрами и иероглифами. На одной полке с нарядным подарочным собранием Ницше стояла фигурка анимешной девушки с голубыми волосами, одетой в белый комбинезон с цифрами 00. Пока Оке разглядывал комнату, хозяйка поспешно переставила её на подоконник, за штору. На заваленном учебниками столе белела громада самого что ни на есть настоящего персонального компьютера. У двери стоял музыкальный центр, в углу - мягкое кресло, напротив - видеодвойка, по совместительству - тумбочка, набитая кассетами. Тут и там стояли и висели пластмассовый модельки самолётов, раскрашенные с маниакальной аккуратностью, очевидно, не без помощи ювелирной лупы. Оке почему-то всегда считал, что это сугубо пацанское хобби.

- Я начала их собирать, когда прочитала биографию Миядзаки.

- А кто это?

- Лучший из людей.

Во как. И эта же самая пани давече рассуждала о вреде кумиропоклонничества. Девушка заняла стул на колёсиках, усадив гостя в кресло.

- Ты что, ни разу в жизни не смотрел аниме?

Та-ак, дело пахнет совращением. Поподробней, пожалуйста!

- У меня никогда не было ни приставки, ни видика, а доступ к телевизору имеется только если Говнюк напьётся и крепко уснёт. А почему ещё, как ты думаешь, я такой начитанный?

- А он что, дерётся?

- Какое там, давно уже нет. Орёт и брюзжит просто. Сообразил видать, что ему, инвалиду, даже я навешать смогу. Но к чему это я. Короче, однажды ночью мне повезло наткнуться на... - Оке почесал нос, - а, "Принцесса Мононоке". Это ведь считается?

Агнешка покивала:

- И как?

- Судя по воспоминаниям - отлично. Мелкий я обсирался с хоррор-сцен, шмыгал носом на эмоциональных. Меня поразило, что я сопереживаю нарисованным персонажам сильнее, чем получается сопереживать реальным людям, - "Какого чёрта я сейчас вижу в агнешкином взгляде? Это что, теплота?" - А самое главное - в центральном конфликте нет героев и злодеев, правых и виноватых. Меня когнитивным диссонансом накрыло, что мутфильм поднимает такие серьёзные темы, за какие не всякая взрослая книга возьмётся.

- "Мультики - для детей" - распространённое глупое клише. Анимация использует множество средств художественной выразительности, не доступных ни кинематографу, ни живописи. Этот вид искусства не хуже и не лучше прочих. Вот увидишь, лет через пять этот стереотип полностью исчезнет.

Девушка выглянула в окно:

- Дождь закончился. Пожалуй... хорошо, что твой зонтик сломался.

Оке расплылся в довольной улыбке:

- Да я бы и неделю под дождём простоял ради одного из таких вот моментов. Когда из-под танковой брони выглядываешь настоящая ты. Ты клёвая, Агнешка, правда. Давай мутить?

Взгляд чёрных глаз пригвоздил задрипанного донжуана к стенке.

- Ни за что. И у меня есть парень.

- А будет два. Дубльгешефт!

- Я таким не занимаюсь, - в голосе девушки проступил лёд. Нужно было очень сильно любить боль, чтобы продолжать.

- Не парься ты так, - прыснул Оке, - а то морщинка между бровей появится. Это я пошутил. Я имел в виду вот что. Ты - первая девушка, в которой я встретил ту же самую байду, которая составляет основу моей собственной личности. Как сказать... Неприкаянность, беспокойность, что ли. Неправильность. Я просто обожаю такое в женщине. Да, наверное, и в общечеловеческом смысле тоже.

- Неправильность - невеликая редкость.

- Тем не менее, ты - первая живая душа, в которой я её увидел.

- Смотреть нужно внимательней.

- Так или иначе, только тебе я доверяю...

Скептически изогнутая бровь.

-...более-менее доверяю...

Спокойный кивок.

-...в достаточной степени, чтобы просить о помощи в охренительно важном деле. Гораздо важнее, чем моя или твоя жизни.

- Нифига ты Джейсон Борн.

- Увидим, как ты запоёшь через пять минут. На данном этапе, всё, что от тебя потребуется - это просмотреть запись и пересказать мне её содержание.

- Ты для этого опечатывал кассету?

- Да, - Оке зашелестел пакетом, - убедись, что твоя печать не нарушена и не подделана. И ещё одно. Мне придётся полагаться только на твоё слово. Пожалуйста, поклянись, что никому ни при каких обстоятельствах не расскажешь об увиденном. Не намекнёшь вскользь и вообще будешь вести себя так, словно никогда этого не видела. Также я попрошу тебя уничтожить, ну или можно просто стереть плёнку после просмотра.

- Наверняка всё сведётся к убогой похабной шутке, - девушка надорвала бумажку и запустила кассету, - но если вдруг там что-то важное, то я даю слово.

- "Правила стандартные..." - пропищал светло-зелёный Оке на чёрном фоне. (Это мой голос так звучит? Я не хочу, я отказываюсь в это верить!)

- "...Шесть, подтверждено".

Агнешка вытаращила глаза и нажала на паузу:

- Как? Как ты это сделал? Это фокус? Как он работает? Ты специально сперва жути нагонял? Это просто дурацкий розыгрыш?

- Пожалуйста, проверь все тридцать заходов, а потом перескажи, что видела.

Когда Агнешка закончила рассказ, Оке кивнул:

- Хорошо, значит, всё верно. Просто, ещё оставалась вероятность, что я сошёл с ума и сам ходил в первый раз считать числа, а потом искажал воспоминания.

- Теперь объяснись.

- Я научился взаимодействовать с существом, чьё устройство едва ли объяснимо на современном этоапе развития науки. Многие его свойства подходят под описание привидения.

Агнешка даже не моргнула и, казалось, вообще не дышала. А потом начала задавать вопросы и загорелась увидеть всё своими глазами. Разумно ли это? Где абсолютная гарантия, что она никому не выдаст место? А то и вовсе она какая-нибудь ведьма под прикрытием?

- Я спрошу, но прямо сейчас мы не можем так рисковать, и тому есть ряд объективных причин. Во-первых, пауки и крысы никак не реагируют на призрака, и возможно, что его видят только люди, или ограниченная группа людей, или вообще только я. Во-вторых, наше привидение очень пугливое, даже пробегающая в двадцати метрах мимо собака его пугает. Не представляю, как оно отреагирует на незнакомых людей.

- Разве должно быть не наоборот?

- Ну, значит, это неправильное привидение. Но я подозреваю, что это, скорее, связано с обстоятельствами смерти. Кстати, я так и не смог найти информацию о выродке, который это сделал. Мне нужно убедиться, что его наказали как следует. Если у тебя будут идеи, можем попробовать поискать вместе. После того, как я разберусь с третьим пунктом.

Девушка уверенно кивнула.

- Третье - самое важное. Физическая природа явления. Его влияние на окружающий мир ограничивается воздействием неясного генеза на зрительную кору - возможно, лишь одного существа. Как же мне нужна хотя бы ФМРТ! Привидение почти неспособно передавать информацию, но быстро учится воспринимать её, легко превосходя человеческие органы чувств. В закрытом помещении без окон недостаточно света, чтобы глаз распознал точки на кубиках, оно не использовало мои глаза, чтобы видеть. И как оно вообще видит без сетчатки, какие частицы с какими сталкиваются? Если это фотоны, значит оно способно на электромагнитное взаимодействие. Регулируемо одностороннее, прошу заметить. Значит, не исключено, что оно способно отражать свет и даже двигать предметы, нужно просто понять, как это включается. Главное, что это не просто передача информации в мозг взаимодействующего с ним человека, это полноценный "демон Максвелла", и даже круче - возможно, работает это вообще со всеми модами колебаний струны - ну, то есть свойствами частиц. Ты понимаешь, что это значит? Это значит: способность протаскивать вещество через чёрную дыру, телепортация, машина времени, вечный двигатель - всё, что делает неосуществимым энтропия. Ну и в первую очередь, конечно же, бессмертие. У меня есть максимум лет восемьдесят, чтобы разобраться, как устроенно это регулирование взаимодействий. И мне совсем не улыбается, чтобы всё там пооцепили солдафоны, а какие-то левые чуваки начали тыкать в неё своими грязными электродами.

- В неё?

- Ох. Ну да. Она как бы женского рода. Зовут Роза.

- Мне почему-то кажется, что друзей - парней у тебя никогда не было.

- Девушка - суть священное создание, земное воплощение вселенской всепорождающей силы, и всё такое...

- Беккер-кун, - Агнешка поглядела на Оке с подозрением, - признайся честно, ты что, стремишься к гаремной концовке?

Парень заржал:

- Не вполне уверен, что понимаю, о чём ты, но, однозначно, звучит как достойная цель!

Спустя не так много времени они стояли посреди совершенно лысой полянки - то ли поражённой неведомой болезнью, то ли просто вытоптанной. В середине высилось старое сухое дерево, а под ним воздел руки мужик лет двадцати трёх, а то и всех двадцати пяти на вид. Шею его украшал увесистый серебряный медальон с перевёрнутой пентаграммой.

- Сурьёзный дядька, - шепнул Оке, - на профессора Снейпа похож. Внушает.

Агнешка взглядом заткнула соседу рот.

- Аве, Сатан!

Нет, ну теперь я наверняка знаю, где он черпал вдохновение.

- Аве Сатан! - подхватил нестройный хор человек из пятнадцати, стоявших кружком. Торжественность момента немного портили звуки, доносящиеся с аттракционов по другую сторону зелёной полосы. В агнешкиной тусовке было только три ровесника Оке, да один пацан постарше, остальные - лет тринадцати - четырнадцати. Младшие девочки с благоговением взирали на своего лидера, самая ретивая из них, казалось, вот-вот расстегнёт ширинку и начнёт шликать прямо здесь. Оке убрал со лба свои отросшие почти до плеч патлы, которые почему-то имели свойство выглядеть грязными, даже не будучи таковыми. В его сторону поглядывали, очевидно, полагая, что уродливая рябая морда - это хтоническое чудище, призванное из низкобюджетных миров.

После феноменально интересной и полезной лекции о том, что тленно бытие, круг распался на небольшие группки, а Оке с Агнешкой выцепили Ворона, к вящему неудовольствию его малолетних почитательниц.

- Здравствуйте, пан...

- Мастер.

- ...пан мастер.

- Мастер.

Может, он слесарь внутри?

- Мне сказали, что вы практикующий некромант. В обычных обстоятельствах я бы просто посмеялся, но я всегда стараюсь мыслить предельно рационально, и у меня есть фактическое основание полагать, что вы можете говорить правду.

Оке ну лукавил. Едва ли кретинизм мог воспрепятствовать развитию столь специфического таланта, проверено на себе. Возможно, что первое является следствием второго. Возможно, что этот размалёванный дегенерат спасёт его жопу.

- Мне совершенно необходимо узнать, существует ли хоть какой-то способ воскресить мёртвого?

- Нет. Никому не пересечь Великий Предел дважды. Никогда. Можно лишь услышать шёпот неупокоенных духов, задержавшихся у черты.

- Что если найти человека с диагностированной смертью мозга, по строению схожим с мозгом умершего и как-то привязать "неупокоенного духа" к новому месту жительства? Клетки ведь по факту живые, просто бездействуют. Протоптать по ним новые синапсы, запустить сигнал - и дело в шляпе. Если обучить "духа" электромагнитному воздействию на предметы, а в мозг вживить систему электродов и чип, активирующий функциональные паттерны, получится что-то вроде куклы на дистанционном управлении, так ведь?

- Неупокоенный дух - не есть человеческая душа. Он лишь её затихающий отзвук, порождённый болью и скорбью. В нём нет того, что заставляет сердце биться. Твой зомби не встанет. Угасшей плоти никогда не заиграть красками жизни.

- Ладно, допустим. А если не угасшей? Если кто-нибудь изменит свою душу - пообрежет, там, ненужное, подсожмёт необходимое. Два сознания вполне способны мирно уживаться в одном теле, тульповоды и шизофреники подтвердят. Ну, или, там, совсем на крайняк, - парень закусил губу, - возможно ли просто отдать собственное тело призраку?

- Никому не под силу кроить душу, как вздумается, даже небесным и адским созданиям. И безумец, пошедший на подобное, просто утратил бы способность мыслить. Кроме того, соседство с плодом собственного воображения не имеет ничего общего с подчинением духа постороннего человека, изувеченного печатью небытия. Мёртвые не способны задерживаться в мире живых на длительный срок и не заинтересованы в этом. Лишь немногие избранные - или проклятые - могут услышать голоса с другой стороны. И лишь единицы из них, такие как я, досаточно могущественны, чтобы ненадолго удержать дух и позволить ему говорить своими устами. Но никто не способен служить проводником между мирами всю жизнь, такого ни разу не случалось, и не случится никогда.

"Что ж, кажется, всё что можно из этого типа я выжал, теперь можно и по краешку походить".

- Если ваш несущий коммуникационный канал - звук, то нам не составит труда провести небольшой предварительный эксперимент. Скажем, я отойду вон туда, и...

- Мёртвые не играют в игры.

ЧТД.

- Вы бы очень удивились, если б узнали, сколько раз подряд они способны уделать живых в "ладушки"... - пробормотал Оке.

- Что?

- Это я пошутил. Просто слова ваши, о мастер, взбередили застарелые душевные раны... Начинайте уже своё шоу.

Гневно дёрнув щекой, Ворон повернулся к народу и возвестил:

- Мои возлюбленные чада. Близится время заката.

Мальчики и девочки навострили уши, будто овчарки, услышавшие свисток, и стали снова собираться в круг.

- Граница миров ослабевает. Сейчас я стану говорить от имени мёртвых.

Этот шут гороховый закатил глаза и призвал дух старого монаха, одного из тайных апостолов Сатаны. Говорил Ворон на вдохе, с хрипами и подсвистываниями, что придавало апостолу несколько охреневающий от происходящего тон. Точно. Ударение на последнем слоге. В, мать её, латыни. И это ещё не предел?

Оке старался говорить потише, чтобы слышала только Агнешка:

- Пс-с-ст, чувак... Ч... чу... чува-ак... Чувак, ты падежи путаешь...

Лицо девушки ничего не выражало, но глаза озорно блестели.

Пока длился спиритический сеанс, все душевные силы Оке уходили на то, чтобы держать ладонь подальше от лица, так что, когда все разошлись, он вздохнул с облегчением:

- Не могу поверить, что возлагал на это какие-то надежды. Грёбаный испанский стыд.

- Зато детишкам нравится, - агнешкины подбитые сапоги цокали по тротуару в её неподражаемом реактивном темпе, - не хочешь стать нашим новым ведущим? Зря стёрли кассету. Показал бы её Зосе - обзавёлся бы ручной лолей.

- У Зоси в голове сверчок верхом на перекати-поле. Это всё равно что изнасилование. И, откровенно говоря, мне больше по душе, когда у девушки есть, извиняюсь, сиси. Кстати, не спускай глаз с этого жука великовозрастного. Не нравится мне, как он поглядывает на девочек.

- Ворон гей.

- О. Ну, тогда проблема решена.

- Ты так и не сказал, когда покажешь Розу.

- Она ж не мартышка, чтобы её показывать - сама решит. И сперва мне нужно довести до ума методику, с помощью которой она сможет выйти из... той комнаты, где она находится. В теории, должно сработать, но это очень опасно для меня и ещё опасней для неё. Это может очень сильно повредить её или вовсе убить. И такой исход не исключён, даже если я не допустил ни одной ошибки. Как же меня бесит, что ни одно заклятье нельзя проверить заранее, они ведь заточены специально под неё.

- Так ты не используешь готовые, а пишешь свои? Как вообще это работает?

- Готовые, "как есть", пока ни разу не срабатывали. Обычно я собираю разные заклинания со схожим эффектом, перевожу, выделяю несущие образы и связи между этими образами. Если схема часто повторяется - есть шанс, что она сработает. Потом я как бы делаю эти образы частью себя, воля управляет ими так же органично, как, например, руками - и я начинаю собирать их по выведенной схеме. Одновременно в ход идёт ключевой фактор, носящий временное название "эмпатически-суггестивный канал". Это особое ИСС, синхронизация субъекта и объекта заклятья. Без понятия, как это работает, главное, что я более-менее насобачился этим пользоваться. Потому, собственно, я и называю это "магией". Срабатывает где-то в семидесяти пяти процентах случаев, но почти всегда с изъяном. Запросто может шарахнуть по тебе самому вместо цели - или вместе с ней. Причём, как заданным эффектом, так и вообще не связанным. Вот, собственно, как-то так колдовство и работает. Довольно просто, если словами рассказываешь, но там куча тонкостей - полагаю, индивидуальных. Как на велике кататься, задумаешься - грохнешься.

Агнешка остановилась под ярким оранжевым фонарём, бросавшим блики на брусчатку тихой малолюдной улочки.

- Наколдуй что-нибудь на меня.

Так и знал, что этим закончится. Вообще, эксперимент провести, конечно, надо, но не на ней же.

- С Розой у меня нет выбора, но ты - слишком ценный человек. Давай другого найдём.

- Приступай.

Ай, всё равно придётся рано или поздно сравнивать результаты добровольного воздействия с принудительным. Да и на живых людях Оке ещё ни разу не практиковался, так что, скорее всего, просто ничего не выйдет. Из-за специфики его призрачного реципиента придётся переучиваться и снова тренироваться годами. Конечно его, живого, много раз било рикошетом... И теоретически он мог бы составить заклинание, действующее на него самого... Но даже самую простенькую формулу нужно задалбливать не меньше недели, прежде чем она заработает, как положено. У Оке не было столько времени. Нужно как можно быстрее обезопасить Розу, выведя её из подвала. Даже сейчас, разговаривая с подругой, Оке в уме компановал небывало сложное заклинание "освобождения". Малейший просчёт, и к чертям может полететь всё: и цель жизни, и сама жизнь, и Роза. Но на пару минут, наверное, можно и перерыв сделать. Прикладная магия требует всю волю без остатка. Чего б на неё такого скастануть? Оке почесал нос. Нужна безопасная формула, которую он ещё хорошо помнит, и навык владения которой быстро восстановится. О. "Первый шаг".

Оке вгляделся в блестящие чёрные, как у него самого, глаза. Кто там, внутри? Ты - как я? Ты тоже главный герой и центр своей вселенной? С живыми гораздо сложнее. Если Роза была тихой, ломкой, монохромной и почти неподвижной, то то Агнешка бурлила неисчислимой пёстрой всячиной, словно забытый на огне суп. Столько изменений в секунду не то что осознать - разглядеть невозможно.

- Блин, не дёргайся ты так, - поморщился Оке.

- Я смирно стою.

- Внутри. То есть... Ты поняла. Можешь быть, я не знаю - мертвее?

Образы теперь больше походили на капли дождя. Заметно лучше, упорядоченней. Оке начинал понимать, чего откуда и куда. Или не дождь, а звёзды. Уносящиеся вдаль, оставляющие наедине с пустотой, где только радиация и пыль, хладнокровно взирающие издалека, прекрасные... Ладно, понеслась. Оке протянул руку, потому что ему так было удобнее, и выстроил в своём и чужом сознании замысловатую структуру из уравновешивающих друг друга образов. Давай.

Шаг.

Ничего, разумеется. Агнешка только потёрла мизинцем веко:

- Посмотри, у меня что, глаз дёргается?

Действительно, нижнее веко время от времени сокращалось вдоль. Странное зрелище.

- Ага.

- Сто лет уже не было тика. Твоя работа?

- Скорее, ты сама себя накрутила. Ну, или я малость промазал.

- Давай ещё.

- Уверена?

- Уверена.

- Попробуй быть ещё неподвижней. Как ты в первый раз делала?

- Убедила подсознание, будто я - это то, что находится за краем вселенной.

Интересно. Вряд ли совпадение, но до чтения мыслей явно не дотягивает. Так. Глаза. Конечно, технически, можно обойтись и без зрительного контакта, но технически, глаза и водителю не нужны - знай, крути баранку. Тоньше надо, братец, тоньше.

И... шаг.

Агнешка схватилась за бедро:

- Теперь по ноге судорога прошла. Ещё давай.

Шаг.

У Оке гулко зазвенело в левом ухе, и он принялся шуровать там мизинцем, приоткрыв рот.

- Я ничего не почувствовала. Ещё.

Шаг.

Колено девушки слегка подпрыгнуло и стопа на миг оторвалась от земли.

- Ты хочешь, чтобы я ударила тебя в причиинное место, извращенец? Хватит на сегодня, пойдём. И вытри кровь из носа, это неопрятно.

Через пару минут Агнешка заявила:

- Ненавижу тебя.

- "Почему он, а не я?"

- Да. Я могу этому научиться?

- Представления не имею, статистики у меня нет. Если ты попробуешь, это предоставит нам новую информацию. Я дам тебе свою тетрадку и список литературы, но я уже не помню, откуда что, так что компановать придётся самой. Только будь предельно внимательна и никогда не ошибайся. И само собой, держись как можно дальше от всего изначально вредоносного.

Из-за поворота показался агнешкин дом, рядом с которым уже стояла белая "Шкода" её парня, вернее, его папаши. Рановато в этот раз.

- Я свободна на следующей неделе в среду и четверг. Приходи в любое время после уроков, - Агнешка повернулась, поймав взгляд Оке, - Беккер. Ты перевернул мои представления о мире. И не вздумай убивать себя, ни одна девушка того не стоит, даже мёртвая.

Только бы она была в порядке. Оке здорово запыхался, пока шёл, и теперь всё никак не мог восстановить дыхание. Чёртов таксист наотрез отказался ехать так далеко по бездорожью, так что немалую часть пути пришлось проделать как обычно - на своих двоих. Не закрыв за собой ворота, Оке спустился к железной двери. Он никогда не оставлял Розу одну дольше чем на три дня. За две недели могло случиться что угодно. Войдя в коридор, он прокричал:

- Роза, звёздочка моя, прости пожалуйста! В кутузке заперли, суки, представляешь? Такая дурацкая история...

Вторая дверь распахнулась, и всё внутри Оке замерло. Проклятье. Чёрт! Ну почему всё всегда должно быть именно так? Тень, определённо, была жива, но вряд ли там сейчас оставалось что-то от его Розы. Весь её силуэт стремился утратить фокусировку по краям. Костлявые дисфункциональные ноги под исчерна-серым пятном скребли пол. Истончившиеся кривые руки пытались разорвать смятую голову. Рваная дыра рта всё силилась распахнуться, но тут же заростала вновь. Оке бросился вперёд, сбив в потьмах какое-то барахло, и обхватил густое призрачное марево, деформирующееся под пальцами.

- Всё, всё... уже всё... тише, щ-щ-щ-щ-щ....

Тень не реагировала.

Господи, она ведь сумеет восстановить воспоминания? Наверняка есть способ! В детстве Оке получал пинок за каждую пролитую слезинку, что быстро и навсегда отучило его плакать. Но ему всё равно было очень обидно за годы их стараний, рухнувшие в бездну за какую-то пару недель. Ну уж нет, мы тоже не лыком шиты. Оке потянулся к отражению чужого сознания внутри себя. Жалкая, брошенная поломанная кукла без половины головы - облезлая, хрупкая и пустая. Обросшее пылью немое пианино с полопавшимися струнами. Согнувшийся чёрный цветок, рассыпающийся от дуновения. Нет. Я помню твоё лицо.

Ладонь легла на голову несчастного создания. Простое заклинание для лечения болячек, только наоборот. В обычном виде оно немного ускоряет регенерацию и замедляет развитие инфекции - вроде бы, электрохимически воздействуя на поведение клеток. Но тень, напротив, разрушается внутренними факторами, а чинится внешними, так что нужно самодельное заклятье сепсиса. Сейчас оно сработало как часы, и неудивительно, учитывая сколько тысяч раз его тут кастовали. Корчи тени ослабли, рот больше не заростал, над ним появилиь две бесформенных дрожащих кляксы глаз, слепо шарящих по потолку. Почва готова, теперь нужно посадить семечко.

Здесь уютная формульная магия заканчивалась, как она это любила делать. Невозможно составить, и тем более помнить формулы на все случаи жизни. Да и тогда работали бы только самые употребляемые. Поэтому доводить часто приходится диким грубым колдовством. Ну, или тонким - это с какой стороны посмотреть. Факт тот, что это импровизация. То, в чём Оке худший человек на планете. Первым делом Розе нужно осознать себя. Все особенности её внутреннего состояния имели внешнее проявление. Работало это и в обратную сторону, как фальшивая улыбка официанток, со временем поднимающая им настроение. Нужно вернуть Розе лицо.

Стараясь как можно полнее сохранять контакт с ней, Оке передавал ощущения от собственного лица. Что бы ни выполняло у неё функцию зеркальных нейронов, оно доделает остальное. Параллельно шли ощущения от пальцев, касавшихся век, носа и губ, воспоминания о своей кривой-рябой роже в зеркале, воспоминания о счастливой улыбке Розы... Оке просто швырял всё подряд в стенку и смотрел, что прилипнет. Н-да, колдунство прям на острие науки.

Почувствовав изменения, он открыл глаза и увидел пол правой ладонью знакомые тонкие черты. Но в глазах Розы не было ни осмысленности, ни жизни. Её тёмно-серое лицо моментально начало расползаться, словно скисшее тесто, обнажились зубы, вываливающиеся один за одним, глаза провалились и почернели. Дьявол. Не исключено, что это займёт столько же времени, сколько в первый раз.

- Я принял ряд стратегических решений, - объявил колдун, отряхивая куртку и вешая её на гвоздь, - касающихся как повседневной жизни, так и профессиональной деятельности.

Девочка - карандашный набросок сидела в углу, обхватив колени сцепленными руками. На секунду она подняла голову, взглянув на вошедшего, но тут же уронила её обратно.

- Первое: тян не нужны. Не понимаю, почему я был повёрнут на этом столько времени, должно быть, гормоны. Даже если и отыщется извращенка, не испытывающая рвотных позывов при одном моём виде - а такое чудо принципиально невозможно - что мне с ней делать? Ну, кроме очевидного. Я настолько привык быть один, что просто не смогу сделать её счастливой. Ни одна девушка не заслуживает такого.

Оке занял своё место, залихватски закинув лодыжку на колено, и принялся листать тетрадку со сложными каскадами подходящих друг другу заклинаний со схожей структурой. Они вызывали гармонический резонанс и были в разы эффективней простых одиночных формул.

- Второе: работа не нужна. У меня нет ни времени, ни желания для этого. За два месяца в той срань-конторе я чуть кукушкой не поехал. И это я ещё через день ходил. Названивать бабуськам, умоляя их подписаться на "Вестник садовода", читать по бумажке одни и те же фразы снова и снова и снова, улыбаться и кивать, пока тебя говном поливают - не сказал бы, что мне очень понравилось. Добывать необходимое я буду колдовством. Как только наш проект минует критическую стадию, начну подбирать полезные формулы. У меня в голове покручивается общая идея заклинания невидимости. Вернее, незаметности, манипулирования вниманием, пресловутого "отвода глаз". Чую, пригодится.

Недавно Оке обнаружил, что все бесчисленные "запчасти" заклинаний состоят из весьма ограниченного набора эдаких "магических квантов". Не мудрствуя лукаво, он окрестил их "рунами", обозначил минималистичными символами и свёл в несложную периодическую таблицу. Громоздкие цельные образы из-за избыточной информации часто отклоняли ход заклятья куда не надо, но если использовать только необходимые руны, всё ложилось не кусками, а единым ровным потоком. Результат был поразительным, всё равно что с мушкета перейти на автомат. Больше не приходилось неделями тренировать новую формулу, то, на что раньше уходили годы, можно было успеть за пвру месяцев. Но колдун не собирался идти по собственным стопам. Он помнил, как в прошлый раз забуксовал, развив тень из начального состояния до классического "духа проклятого дома". Тогда он ясно не представлял себе конечной цели и закономерно получил невразумительный результат. На этот раз ему нужно больше. Гораздо больше.

В каком-то смысле, им даже повезло, что Роза была так сильно повреждена. Собирая её по кусочкам заново, чернокнижник вносил изменения, которые будут ей жизненно необходимы в будущем, и которые здорово облегчат задачу ему самому прямо сейчас. Он создавал для неё собственный эмпатически - суггестивный канал. Вернее, несколько его небольших узкоспециализированных подобий - выстроить полноценный едва ли вообще возможно. Что-то вроде управляемых ею крючков для элементов сознания. Вместо того, чтобы поддерживать, например, заклинание, дающее ей цветное зрение, Оке просто запускал его и отдавал ей поводья, перекладывая на неё работу по поддержанию концентрации. Ему больше не нужно было жонглировать миллиардом вещей, и руки освобождались для новых задач. Вместо того, чтобы ждать, пока она научится повторять эффект заклинания своими непонятными загробными способами (откровенно говоря, весьма тормозными), он учил её пользоваться его собственным магическим языком. Если действительно существует несовместимость между живой и мёртвой душой, это должно помочь преодолеть её. Теперь он работал с Розой не как с выздоравливающим пациентом, а по уму - как с созданием изначально магической природы. И это давало результаты.

Оке положил тетрадку на пустующее второе кресло. Надпись "Surfing" на обложке с пальмами почему-то прочиталась как "Suffering".

- Ну и третье. Не так давно учителя насели на меня, чтобы выбрал между институтом и колледжем, а то, мол, тянуть уже нельзя. Я бросил монетку (видела бы ты их лица), и выпало второе. Через два года поеду в Варшаву. И ты, красавица, поедешь вместе со мной.

Завершив последний каскад, колдун присел на корточки рядом с призраком. Она дрожала, как последний листок на облетевшем дереве.

- Роза, - ласково позвал Оке.

Девушка подняла на него мутный взгляд.

- Ты меня помнишь?

Поглядев на него немного, она медленно кивнула.

- Что именно ты обо мне помнишь?

Роза неуверенно улыбнулась и руками изобразила вальс.

- Моя умничка! - Оке рассмеялся и потрепал её по голове.

- Я делаю всё то же, что и ты. Почему ничего не получается? - возмутилась Агнешка, нервно листая свой личный гримуар, обтянутый чёрным кожзамом. За окном бушевала метель. Оке провёл рукой по коротко стриженным волосам - и зачем он раньше их отращивал? Так намного удобней, да и выглядит аккуратней.

- Я не знаю. У меня просто нет фактов, чтобы на них опираться, есть только личный опыт.

Колдун огляделся. Календарь с отмеченными свиданиями и дружескими сходками, подросшая коллекция манги, модели самолётов, телевизор с видеокассетами, стопка игровых CD рядом с компьютером, грамоты и призы в шкафу.

- Можно попробовать больше заниматься, - пожал он плечом.

- Я и так только этим и занимаюсь, - огрызнулась девушка, швырнув книгу на стол.

- Руны используй.

- Я не могу! Слишком мелко. У меня не получается так. Мысли, чувства, ощущения, образы - я не понимаю, как их можно дробить, всё разваливается. Вот как можно отделить "красновость" от красного цвета? Но это не важно. Ты ведь колдовал и до рун своих. Что я делаю не так?

- Вообще... - протянул чернокнижник и привалился к стенке, прижав руки, - есть небольшая вероятность, что ты сможешь скастовать фаербол, просто очень-очень сильно захотев этого.

- Правда?

- Нет! Учи грёбаную матчасть. У меня есть догадка, но это просто пальцем в небо.

- Ну?

- Возможно, это что-то типа музыкального слуха. Одни рождаются с сильным, другие со слабым. Если его правильно развивать, крайне желательно - с детства, то он окрепнет. Если не развивать - может атрофироваться и отвалиться за ненадобностью. Но бесполезно пытаться развивать то, чего нет.

Агнешка покрутилась на стуле и мрачно уставилась на музыкальный центр. Оке всплеснул руками:

- А может быть, всё вообще не так. Может, колдовать умеют только те, кто прикоснулся к привидению или подобной шняге. Или это ген старшей крови виноват. Я без понятия.

Девушка разглядывала ковёр.

- Отведи меня к ней. Глаза завяжи. Один раз может и потерпеть.

- Я могу привести её к тебе, если захочет. Но я уговорю. Её сознание уже почти на человеческом уровне, просто с заморочками. Но для этого мне нужна твоя помощь. Я не шутил, когда говорил о важности просьбы. Ты знаешь интересных людей, и у этих людей есть интересные связи. Мне нужен диметилтриптамин.

- Что это? - Агнешка подозрительно наморщила лоб.

- Вещество, влияющее на сознание.

- Наркотик?

- Насколько мне известно, привыкания он не вызывает. В любом случае, мне потребуется только одна доза, второй попытки у меня не будет.

- Ты сам говорил, что не можешь употреблять ничего, влияющего на сознание, что это гробит способности.

- Ситуация исключительная. Это действительно повредит мне, но другого способа не существует.

Другой способ - это клиническая смерть. А чтобы им воспользоваться и вернуться потом с того света, в подвал всё равно придётся тащить второго человека. Вот только Агнешке об этом знать не обязательно. Девушка закрыла глаза и вздохнула:

- Ладно. Я спрошу.

- Спасибо, ты снова меня выручаешь. Держи, - он протянул ей герметичный пакетик с деньгами, - здесь точно хватит. Ещё эта штука может называться айяуаска, это отвар из южноамериканской лианы. Но лучше чистый ДМТ, только в сочетании с гармалином.

Агнешка достала из сумки бирюзовую пачку с надписью "Олвэйс" и сунула в неё деньги. Просто осторожность, или её шмонают?

- Смотри не сторчись, - проворчала она, - и вот моё условие. Поклянись, что ни при каких обстоятельствах не убьёшь своё сознание, чтобы отдать ей тело.

- Да разве ж это смерть? Я ведь смогу ходить, говорить. Просто в душе буду длинноногой блондинкой...

Оке хихикнул, увернувшись от врезавшегося в стену каучукового мячика - попрыгунчика.

- Это я пошутил. Клянусь, клянусь.У меня другие планы.

- Варшава?

- Как пойдёт. Когда освобожу Розу, смогу параллельно с ней заниматься промысловыми, так сказать, заклинаниями. Чтобы покушать добывать.

- Станешь воровать? - Агнешка презрительно скривилась, - не очень-то на тебя похоже.

- Я рациональный, а не покорный. Предпочитаю не нарушать чужие правила, но не потому что уважаю их, а потому что обычно это не сходит с рук. Но я посчитал, мне просто не хватит времени на работу. И я, между прочим, уже кучу всего наворовал. Книжки, тетрадки, ручки, мел, несколько шоколадок в магазинах, и для экспериментов упёр у физрука любимый секундомер. Да я чёртов рецидивист!

Оке наклонился и похлопал ресницами:

- А ещё я вор, потому что украл твоё сердце...

Парень потёр лоб, не успев в этот раз увернуться от мячика.

- Я тоже в детстве шоколадки тибрила. Сладкое не разрешали. Толстая была, зубы плохие.

- Правильно. Бунт, Блад! - Оке ухмыльнулся, - я помню, как твоя мама показывала фотографии, хе-хе...

- Ну, ограбишь ты банк, что потом? - девушка сменила тему, подбрасывая попрыгунчик и следя за ним взглядом.

- Скорее, возьму пару-тройку икассаторов. В банках с наличкой всё время женщины почему-то работают. Придумаю на сто процентов надёжный и безопасный для всех план. Обездвижу их или, там, усыплю, возьму деньги и оружие. А потом забьюсь в какую-нибудь глухомань. Наверняка в мире есть и другие маги. Нужно сделать всё возможное, чтобы никогда с ними не пересекаться. Но если лет за десять - пятнадцать я совершенно точно пойму, что с бессмертием никак не получается, тогда очень осторожно поищу неболтливого союзника или наставника. Возможно, удастся обхитрить его и грохнуть после того как заклинание будет готово, но до того, как он сам меня грохнет.

Агнешка перестала играться с мячиком:

- И ты на самом деле убьёшь человека?

- Я никогда не позиционировал себя как положительного персонажа. Если это будет единственное разумное решение, то лучше он, чем я.

- Это тупо. С чего ты взял, что он непременно начнёт тебя убивать?

- Важно лишь то, что существует такая возможность. Знать уязвимые места чужого бессмертия - верный билет под землю. И не забывай про делёж жизненного пространства, ресурсов и власти. Почему, как ты думаешь, после любой революции всегда летят головы кого-нибудь из главных революционеров? Потому что за ними тоже способны пойти люди.

- Ну так давай теперь всё человечество истребим. Чтобы не угрожало.

- Человечество и само прекрасно справится.

- А я? Если избавиться от меня будет разумным решением, ты и меня порешишь, не моргнув глазом?

"Действительно, если Агнешка будет угрожать жизни Розы или моему бессмертию, подниму ли я на неё руку? Да какого чёрта я вообще об этом думаю!"

- Нет, - отрезал Оке, - во-первых, мы никогда не окажемся в такой ситуации - и этого уже достаточно. А во-вторых, я ни при каких обстоятельствах не наврежу девушке.

- Всё равно, убийство - не единственное решение проблемы конкуренции. Можно просто запереть противника в темнице или ещё как-то огородиться от него.

- Дело не столько в конкуренции, сколько в безопасности. Думаешь, будет он, бедный, каждую ночь ворочаться с ножом под подушкой - а как там мой рябомордый друг в темнице поживает? Никто из власть придержащих никогда на такое не пойдёт без особой нужды. Уничтожение гораздо надёжней и проще, а самое главное - безопасней. О гуманизме они рассуждают, только когда им нужно пудрить мозги своим рабам.

Агнешка поглядела как-то странно:

- Я вообще-то про тебя говорила. Это ты мог бы запереть врага в темнице.

Что ж, пора. Бесконечные проверки и приготовления подошли к концу. Все предметы обстановки вынесены или занавешены. Стены, пол и потолок оклеены чёрным полиэтиленом, чтобы экранировать внимание Розы от места, к которому она была привязана. Поверх плёнки белой краской были начерчены пента- гекса- и ещё чёрт-знает-сколько-граммы. Нанесённые вдоль их линий руны очень удобно укладывались в каскады, а узловые точки указывали на возможные места, где могут возникнуть или применяться эмерджентные метамагические эффекты. Оказалось, что не только "рифмующиеся" формулы способны усиливать друг друга. Множество заклинаний можно сплести таким образом, что они начинали функционировать по-новому. Обычные, потоковые, просто работают, пока их держишь. Зарядные расходуются со временем или числом взаимодействий. Циклические действуют, пока их не разомкнёшь, но лишь немногие формулы можно было так свернуть, это требовало чёртову уйму времени и усилий, а лучше - компьютерного анализа.

Оке составил по одному циклическому заклинанию на каждый микро-"канал", вживлённый в структуру Розы. Чудовищно сложно, но выполнимо - зарядные не годились. Заклятья должны были перевести все созданные между колдуном и призраком связи на постоянную основу, сделав их частями друг друга. Сейчас природа Розы не позволяет ей покинуть пределы видимости, бывшие доступными во время сильнейших прижизненных повреждений психики. Она буквально вросла в чёртов подвал. Задача - осторожно изъять её из аффективного состояния "проклятого места" и вживить в поэтапно создаваемые с её же помощью разрывы внутри собственной души, по ходу пьесы намертво скрепляя их каскадом устойчивых заклятий. Если на любом из этапов один из них ошибётся или замешкается - это убьёт обоих. Также дело осложняло то, что он будет находится в лютейшем ИСС и напрочь утратит все контакты с реальностью. Слегка так осложняло. Но иначе никак. На время ритуала нужно загнать сознание в такие дебри, котрыми он никогда не пользуется, чтобы иметь возможность оперировать с бездействующими "рабочими" частями. Семь лет Оке готовился к этому, и теперь всё решится - так или иначе. Но сперва нам надо подобрать нарядное платьице!

- Гляди, что кот принёс, - Оке достал из-за спины модный каталог, - Время редизайна!

Роза бросила разглядывать колдовские письмена и, довольная, вприпрыжку устремилась к парню. Чернокнижник гордился её нынешним обликом. Жемчужное полупрозрачное тело было неотличимо от человеческого, каждая складочка одежды и каждый белый волос двигались физически корректно. Лицо - монохромный портрет, словно бы выполненный художником с мировым именем. Но нам нужно ещё лучше.

- На меня так посмотрели, когда я покупал журнал. Надо было взять заодно чулки. И дилдак, ха-ха... - Оке начинал пошлить, когда нервничал. Надо бы избавляться от этой привычки. Роза смущённо-обиженно зыркнула на него и вернулась к цветастым картинкам. Она мотнула головой в сторону, и Оке перелистнул страницу. Он подозревал, что она восстановила воспоминания, но не их эмоциональную окрашенность, как будто это было в прошлой жизни. Ему порой казалось, что их взаимоотношения становятся какими-то... механистичными, что ли. Или они просто привыкли друг к другу? Кто они вообще - просто друзья, собратья по несчастью? Как такое классифицировать? Надо будет у Агнешки спросить.

Пальчик Розы указал на наряд, состоящий из чего-то типа белой майки и кремовой юбки до щиколоток, а из аксессуаров ей приглянулся широкий пояс, носящийся немного наискосок. Но когда дело дошло до обуви, несчастный чернокнижник проклял всё и вся. Сколько вообще времени девушка способна выбирать себе обувь? Наверняка проводились исследования на эту тему. Не можешь выбрать - просто обуйся в кроссовки, они же удобные. Видимо, подслушав его мысли, Роза показала какие-то тапки без каблука и шнурков - чешки, кажется? Вцелом одежда симпатичная, но для прохладного конца апреля легковата. Она не замёрзнет? Надо будет на всякий случай намутить ей куртку.

Немного отойдя, колдун закрыл один глаз и спрятал Розу за ладонью. Это будет нетрудно. Одно движение - и прежние детали образа стёрлись, а девушка принялась разглядывать обновки. "Спасибо", - прочёл он по улыбающимся губам.

- Да не за что. Готова?

Решительный кивок.

- Ну тогда начинаем.

Чтобы видеть формулы, Оке зажёг свечи в стратегических местах, затем выпил без остатка всё содержимое термоса. Усевшись в центр десятилучевой звезды, он закрыл глаза и сразу же ощутил Розу - спокойную и сосредоточенную. Она без труда поспеет за ним, не подведёт и не ошибётся. Сперва - глубокая медитация. Все мысли, эмоции и ощущения уносились прочь и истаивали, тело на автомате задышало правильно. Дыхание и сердцебиение сливались с тишиной и переставали быть существенными.

Время сперва тянулось, затем лилось, а потом утратило значение. Остались только объекты, их свойства и функции. Пылающий горизонт событий, развёрнутый в бесконечную гиперсферу - его собственное "я". Как можно быть отдельно от своего "я"? Ответ временно нефункционален. Сферы вращаются внутрь себя, перетекая одна в другую. Интересно, что я могу наблюдать многомерные объекты. Что такое "я"? Если я без сознания, я всё равно существую - как концепция. Материя? Мозг - "Корабль Тесея". Ряд воспоминаний? Воспоминания - в значительной мере выдумка. Сколько их нужно утратить, чтобы старый "я" умер, а новый появился на свет? А если их поровну - меня что, два? Или "я" - это характер? Совокупность личностных свойств и особенностей мышления? Всё это - производные опыта, лишь отпечатки на "я", как и память. Они делают "я" идентифицируемым, но не формируют его сущность. Где сингулягность посреди всего этого? Воля - подходит. Воля всех живых существ функционально идентична, но выдаётся лишь по штуке на рыло, никому не быть в двух местах сразу. Воля - это функциональная уникальность, краеугольный камень индивида.

Общение - взаимодействие между разными "я". Грёбаное чудо, если подумать. Сначала химия, затем простые символы (например, ядовитая окраска), потом сложные символы (движения, песни, речь). И, наконец, магия. Зеркально-серебристая гиперсфера, мерцающая лишь отражённым светом от первой, огненной. Сперва прижигаем и выдёргиваем оттуда все вредоносные воздействия, одно за другим, по мере надобности. Теперь выстраиваем сопряжение. Начинается всё с ощущений. Затем собираем их в восприятие. Серебро тянется, заливая и гася часть пламени, но оно заключает его внутри, закольцовывая раскалённый поток. Первое циклическое заклинание замкнулось. Далее пойдут элементы чувств, мышления... Нужно открыть глаза тела. У нас остановка дыхания. Формулы, слева направо, сверху вниз. Вот экстренный блок. Автоматизм дыхания, циклическое. Готово. Едем дальше. Теперь заклятья ложились ровно и мощно, как удары кузнечного молота. Всё, алгоритм выполнен. В одиночку ни за что не получилось бы так.

Чернокнижник постепенно приходил в себя. Футболка насквозь мокрая от пота и холодная. Во рту - пустыня. Зверски хочется жрать. А ещё голова раскалывается и кружится так, что не поднимешься. Оке оперся на руку, выставив её позади себя, но она подогнулась, и он завалился набок. Почему-то хотелось смеяться. Склонившаяся над ним девушка что-то беззвучно спросила. Странная какая-то. Волосы белые, глаза розово-красные - альбинос, наверное. Или выпендривается. Как она очутилась здесь? Это ведь могло запороть ритуал? Длиннющие волосы почти щекотали лицо. Да чтоб я сдох.

- Роза?... - губы разлепились с трудом.

Радостный кивок.

Девушка как девушка. Немного экстравагантная, конечно, и очень бледная. Но не прозрачное изображение, не портрет - обычный человек. Её лицо выражало бурю эмоций: усталость, восторг, обеспокоенность, триумф, ещё что-то... У нас получилось.

Оке попробовал наколдовать прилив сил, но у него ничего не вышло. К рукам будто гири привязали, а строчки в голове всё время путались. И, кажется, теперь ему до конца жизни придётся быть "на аппарате": если бы не заклятье, ему приходилось бы каждый вдох делать сознательным усилием воли. Ошибки не было, иначе он бы тут не сидел, просто неизбежные капризы магии. Приняв ободряющий жест за помощь в подъёме на ноги, колдун провёл ладонью сквозь руку Розы. Та мнгновенно отдёрнула её и болезненно потрясла.

- Ой, извини. В голове каша.

Поднявшись, Оке поинтересовался:

- Ты как себя чувствуешь, в целом?

Роза скорчила смешную кислую гримасу.

- Это пройдёт, - колдун плюхнулся в кресло, не снимая с него полиэтилена, и принялся уничтожать провизию. Судя по часам, прошло больше суток, а ещё предстоял неблизкий путь. Роза сидела рядом, то и дело бросая тревожные взгляды на дверь.

- Где бы ты хотела побывать в первую очередь? - спросил Оке, дожёвывая бутерброд.

Девушка, не раздумывая, указала на одну из журнальных страничек на стене. Из-за плёнки не разобрать, что на ней.

- Если там паук, я тебя придушу.

Роза чуть прищурилась и жутенько улыбнулась, не разжимая губ. Колдун ожидал увидеть каких-нибудь сфинксов или водопады, но на картинке не было ничего, кроме бескрайнего простора, поросшего густым ковылём.

- Тут просто поле.

Кивок.

- А, я понял. Это как символ свободы.

Не сводя глаз с изображения, девушка снова неспешно кивнула. Зажмурившись и прижав кулачок к горлу, она что-то зашептала, и к её облику добавился небольшой бело-розовый кулон с журавлём на фоне закатного неба.

После того как все нужные пожитки были собраны, а колдунские письмена сожжены, чернокнижник встал в коридоре и протянул руку:

- Пойдём.

Роза дрожала, но на этот раз не из-за расфокусировки, а по вполне человеческим причинам. Она не стала бросать пресловутый "последний взгляд" на проклятый подвал. И вот стопа её пересекла порог, бесплотные пальцы впились в куртку Оке, а немного ошалевший взгляд заметался по сторонам. Медленно дойдя до внешней двери и отворив её, они первым делом увидели растущую луну над заброшенным садом и ранние звёзды на лилово-розовом небе, пересечённом длинными, едва заметными перистыми облаками. Девушка, не сводя с этой картины глаз, отпустила куртку и подалась вперёд. Через пару шагов её колени подкосились, она улеглась на вытоптанную землю, скрючившись калачиком и заплакала навзрыд, некрасиво оскалив зубы. Оке оказался рядом и бережно обхватил её сзади за плечи, успокаивая. Они ещё долго лежали так, просто глядя, как на землю опускается ночь.

Наконец, оставив ворота открытыми нараспашку, они зашагали по заброшенной дороге. Попетляв между разрушенными хибарами и редкими перелесками, она вывела путников в поля. Пару километров пути Роза задумчиво разглядывала тихо шелестящее молодое разнотравье и тысячи перемигивающихся звёзд на густо-фиолетовом небесном своде. Над городом столько никогда не увидишь. Изящные пальцы поглаживали прохладный ветер, играющий с тонкими белыми волосами и длинной юбкой. Остановившись, Роза прикрыла глаза, вздохнула и улыбнулась. По щеке её бежала слезинка. "Спасибо" - сказали её губы. И "прости". А затем она начала размыкать заклинания, связывающие их вместе.

Оке почувствовал себя опустошённым. Она пыталась убить себя. И если бы именно она являлась несущим компонентом в связке, то у неё бы получилось. "То есть, я для неё вообще никто. Всего лишь единственная возможность вырваться из заточения. Тогда зачем было комедию ломать? Можно подумать, я бы и без того ей не помог. Или я просто сам себе нафантазировал, что что-то было? На каком основании я чувствую, будто меня предали?"

Чернокнижник деликатно прокашлялся:

- Ты, конечно, тоже меня прости, но так ты себя не убъёшь, не получится.

Девушка растерянно глядела на него.

- Я полностью отдаю себе отчёт в том, что моё общество гораздо хуже, чем ничего, но, видишь ли, привидениям необходим объект привязки. Ну, или только тебе, других я пока не встречал.

Роза ссутулилась и затравленно уставилась под ноги.

- Я очень многих вещей в жизни пока не понимаю. Объясни мне, пожалуйста, подоступнее, зачем нужно себя убивать? Зачем?! Роза! Твою мать!

Она разглядывала что-то в траве справа от дороги и покусывала губы.

- Поговори со мной, - тихо попросил Оке.

Она руками показала листок и карандаш.

- "Писать" что, алфавит? "Уиджу" тебе сделать? - горько хохотнул колдун.

Много времени это не заняло и Роза, немного опасливо приблизившись, начала водить пальцем по обратной стороне тетрадной обложки.

"П р о с т и п р о с т и п р о..."

- Так, это мы уже проходили. Если такое и случится, а я в этом сильно сомневаюсь, то совершенно точно не в ближайшие несколько лет. Давай теперь что-нибудь со смысловой нагрузкой, пожалуйста.

"Я н е м о г у и н а ч е."

- Почему? Что тебе мешает?

"Я н е з н а ю м н е о ч е н ь т я ж е л о т а к т я ж е л о."

- И хорошо. Чем тяжелее труд, тем большую награду он может принести, и тем сильнее ты станешь.

"Я с л а б а я я н е м о г у т а к".

- Послушай, Роза, мы все слабые, и все можем так. И ты ведь не одинока. Как бы. Вообще-то.

"Я н е м о г у о б ъ я с н и т ь э т о с л о в а м и я п р о с т о з н а ю ч т о д о л ж н а у й т и я н е..."

- Уйти куда? Ты прекрасно знаешь, что нет никакого "того света" - физика говорит это, магия говорит это, грёбаный здравый смысл говорит это! Смерть - это когда ты перестаёшь существовать, а всё, что от тебя остаётся, просто разваливается. Это энтропия - главный принцип вселенной, это - ваш сраный бог.

"Я у ж е д а в н о у м е р л а."

- Ты - не та девушка. Ты - принципиально новая сущность с собственным самосознанием, её данные лишь были взяты за основу.

"Н е з н а ю к а к о б ъ я с н и т ь м о ж е т э т о э н т р о п и я б о г з о в ё т м е н я."

- Ну, значит, я твоему богу поотшибаю роги, - колдун ткнул ладонью в поле и небо, - гляди. Это - мир. Он, сука, большой. Сделай такую милость, повзаимодействуй с ним, пожалуйста. При желании и должном упорстве в нём можно найти всё - то есть вообще всё. В том числе и то, что поможет в твоей ситуации. А если вдруг найти нельзя, что в принипе, математически нереально, то можно просто сделать это самому из того что есть.

"Я н и ч е г о н е х о ч у п р о с т о п у с т ь в с ё з а к о н ч и т с я."

- Зато я хочу. Поспать хочу по-человечески, в койке. И хочу томатного соку. Так что пойдём, купим мне сок. Будет наша текущая цель жизни.

Роза покачала головой. "С т у п а й я н и к у д а н е п о й д у."

- Ты не можешь далеко отходить от объекта привязки, тебя просто потащит следом. А больше половины пути я езжу на автобусе.

Лицо девушки ничего не выражало. "М н е в с ё р а в н о."

- Я никогда не причиню боль девушке, особенно тебе.

"Т ы п р и ч и н я е ш ь м н е б о л ь з а с т а в л я я ж и т ь д а л ь ш е."

- Это... другое. Не я источник этой боли, а ты. Значит, мой долг - избавить тебя от неё, сохранив жизнь.

"Т ы н е с м о ж е ш ь."

- О, спасибо за поддержку. Для меня слова"ты не сможешь" - всё равно что для вояки - генеральский приказ. Я немало могу уже сейчас, а в будущем смогу такое, что тебе и в страшном сне не приснится, вот помяни моё слово. Со смеху помираю, когда люди думают, будто они упрямей меня. Хочешь поиграть в детский сад? Мы с тобой поиграем в детский сад.

Колдун уселся по-турецки прямо посреди дороги.

- Вот, пожалуйста. Я не стану тащить тебя силком, это против моих принципов. Будем с тобой тусоваться прямо тут. Меня будет поливать дождик, я сдохну от болезней или голода, и тогда ты, наконец, обретёшь свой драгоценный покой. Это самый рациональный план в текущей ситуации. Потому что злой бог не даёт тебе дойти до ларька и купить грёбаный сок.

Роза нахмурилась. "Э т о ш а н т а ж."

- Он, родимый.

Девушка долго глядела на горизонт, покусывая губы.

"Я п о й д у с т о б о й п о к а ч т о н о я н и к о г д а н е и з м е н ю с в о е г о р е ш е н и я."

Оке со старческим кряхтением поднялся на ноги и ухмыльнулся:

- Поломанные девушки - самые классные. Но, во имя всех чертей ада - сколько же с вами мороки!

Странное то было лето. По всем канонам после тяжкого испытания они должны бы держаться за ручку, смеяться и лопать мороженое, а не маяться вот... этим, что бы это ни было. Помыкавшись по разным местам, где оказывали психологическую помощь после (или во избежание) попытки суицида, колдун сразу понял, что делать там нечего. Веруны с запасом знаний, едва дотягивающим до средней школы - не совсем то, что было нужно в настоящий момент. Да и нормальный психолог был практически бесполезен - все ответы из красноглазой предательницы приходилось добывать, словно алмазы из шахты. Она не хотела даже попытаться контактировать с кем-то ещё, кроме него, не оставлявшего ей выбора.

Почти всегда они просто молча гуляли на природе или по улочкам старого города, по скверам и паркам. Роза глядела, как изменился мир вокруг, и изредка задавала вопросы. Сперва Оке цеплялся за них, как утопающий: рассказывал всё, что знал о какой-нибудь технической новинке, делился идеями о дальнейших путях её развития, интересовался мнением девушки на этот счёт. Но быстро увидел, что лишь докучает ей. Чем бы они с ней ни были раньше, ему не нравилось то, во что это превратилось. Зато ему нравились мимолётные взгляды, которые она иногда украдкой бросала то на семейную пару, играющую с ребёнком, то на брызги фонтана, то на скачущую по траве собаку, таскающую за собой поводок.

Большую часть времени у чернокнижника было скверное настроение, его мучали постоянные мигрени и еженощные кошмары, то и дело накатывала полная апатия. Несмотря на обилие свободного времени, он отставал от графика в разработке заклинаний сна и невидимости, а его исследования "потусторонней" природы призрака почти не сдвинулись с мёртвой точки. При попытке прочитать её через "канал" ощущения закономерно фонили, а чтобы воспоьлзоваться их личной системой связей, необходимо было содействие с её стороны. Что интересно, чтение мыслей не получалось не только с ней - вообще ни с кем. Транслировать собственные - пожалуйста. Помнится, Агнешка как-то утверждала, что это больше похоже не на голос Оке в её голове, а на чтение слов, написанных его рукой. Но вот воспринимать он мог только очень размытые и зачастую далёкие от оригинала образы. Перелопатив тонну макулатуры по телепатии и даже в отчаянии обратившись к парочке горе-"экстрасенсов", чернокнижник не выкопал ничего, кроме бестолкового "откройте сердце". Зато они с Розой походили на курсы, почитали учебники и немного освоили язык жестов. Кажется, это помогало ей пользоваться телепатической связью, когда было нужно. Что бы ни запрещало ей пользоваться символами, это исчезло после освобождения. Теперь они могли бы полноценно общаться. Если б она хотела.

Роза, чуть ссутулившись, сидела в кресле автобуса и задумчиво смотрела в окно. Левая ладошка зажата между колен, локоть упирается в стенку, губы скрыты за безвольно повисшей правой кистью. Полконя б сейчас отдал за её мысли. По запотевшему окну ползли меленькие капли мерзкой мороси, мучившей город который день. Как же Оке ненавидел осень. Даже больше, чем весну, и почти так же сильно, как зиму. Все положительные чувства были сконцентрированы на горячо обожаемом лете, когда можно поживиться халявной малиной и сладко дрыхнуть в стоге сена.

На остановке двери открылись, впустив холодный сырой воздух и компанию из трёх типов, один из которых был одноклассником Оке, платившим за ответы. Они сделали вид, что не узнали друг друга, и всех это устроило. Школьники поискали места и расположились немного позади. Незнакомый голос демонстративно возмутился:

- Курва, ненавижу тупое быдло! Сядут, курва, жопой своей на два места сразу и, курва, сидят. Боятся, курва, что их не выпустят на остановке.

Оке звонко чихнул в платок. Как же он устал всё время болеть. Если бы не магия, он валялся б с температурой под сорок. А ещё чёртова школа опять. Без Агнешки был бы вообще мрак. Мог ли он без зазрения совести назвать её своим другом? Раньше они виделись всего раз в неделю-две, но могли говорить о чём угодно. Она пару раз ему помогала, как и он ей, у них была пара общих тайн. Пожалуй, тут скорее подойдёт термин "добрые товарищи". Когда она забросила бесплодные попытки научится колдовству, они стали видеться реже, и почти никогда - у неё дома. Возможно, она винила его в неудаче? Она провела лето на море, с родителями, так что эта встреча будет первой за довольно долгое время. Если она вообще придёт. Чаще всего они пересекались в парке или в библиотеке. из которой колдун не вылазил все холодные месяцы. Напротив неё автобус и остановился. Честно говоря, храм знаний в древнем городе мог бы быть и помонументальней.

Чернокнижник раскрыл над Розой большой зонт, а сам завернулся в верный брезентовый дождевик. Шагал он достаточно близко к краю тротуара, чтобы прохожие обходили его с другой стороны, но достаточно далеко, чтобы там можно было уместить одно суицидальное привидение. Он давно уже перестал замечать взгляды, которыми одаривали его окружающие.

Старушка "на рецепшене", как обычно, поинтересовалась его личной жизнью, он, как обычно, уныло отшутился. Покашливая, поднялся по лестнице и занял первый попавшийся компьютер. Удивительно, насколько бумажная библиотека скуднее электронной. И ведь это только малая часть того, что можно раскопать в Интернете. Практически любая книга или статья - в секундной доступности. Колдун недоумевал, почему это до сих пор не перевернуло мир, явив на свет сотни тысяч новых Эйнштейнов. Но это неизбежно случится лет через пять, когда сеть проведут в каждый дом.

Пытаясь одновременно читать медицинскую статью, посвящённую анализу йоги, и третий том вузовского углублённого курса нейрофизиологии, Оке услышал над ухом низкий девичий голос, по которому, кажется, скучал сильнее, чем думал.

- Чё такой смурной?

Подняв глаза, парень сперва хрюкнул, мотом захрипел, потом закашлялся, безуспешно пытаясь скрыть хохот, а потом потянулся потереть ушибленную голень. Закопчёная южным солнцем Агнешка - это что-то с чем-то.

- Привет. Никак не могу решить, на кого ты больше похожа - на гречанку или на турчанку.

- На волчанку. Что ковыряешь?

- Ищу способы стать истинным арийцем и преодолеть все хвори силой духа.

- Ты серый весь. Серьёзное что-то? - девушка отодвинула стул и села рядом. Роза, до этого читавшая с экрана, пропустила её и стала не без интереса разглядывать.

- Чепуха. Я всё время болею, - колдун покашлял, взглянул в отливающие гранатом глаза и, получив утвердительный кивок, повёл ладонью, - Знакомьтесь. Роза, Агнешка.

- Она здесь? - приглушённо воскликнула девушка, приподнимаясь на стуле и озираясь.

- Не ори. И не налети на неё, она прямо за мной на столе сидит.

- Блин. Блин. - Агнешка встала, пригладила волосы и протянула руку в район призрачного носа, - Здравствуй...те?

- Она пожала тебе руку, как бы. Формально мы ровесники, но фактически ей восемь лет, так что можно обойтись без церемониала.

Агнешка вернулась на место, но угомонившейся не казалась.

- И... я могу спросить о чём-нибудь?

"Спрашивай о чём хочешь" - показала Роза жестами.

- Говорит, о чём хочешь. Но я прошу быть поделикатней в очевидных местах, это может плохо закончиться. И разве ты не хочешь сперва убедиться в её присутствии? Где гарантия, что я говорю правду? Например, ты можешь написать на бумажке...

Роза состроила недовольную мину, а Агнешка перебила его:

- Не надо экспериментов.

Чернокнижник возмущённо покашлял и сурово ткнул пальцем в их сторону:

- Вы обе никогда не научитесь рационально мыслить!

- Заткнись и дай подумать. Хм, не знаю. Ты можешь проходить сквозь стены?

Оке не стал дожидаться ответа:

- Может, но это весьма болезненно и дезориентирует, вроде как нервом на локте удариться. Скорее всего, это связано с электромагитным...

- Всё! Всё. Я поняла. Ты поможешь найти своего убийцу?

Роза отрицательно мотнула головой.

- Нет. И давай-ка поаккуратней с тематикой. Кстати, - это уже призраку, - ты так толком и не объяснила, почему не хочешь этого. Для меня это важно.

"У меня свои причины".

- Какие именно причины? Если они объективные, я пойму и не буду приставать.

"Я не могу сказать".

- Значит, нифига они не объективные, но давить я не стану.

- Может, у тебя есть какие-то незавершённые дела? - спросила Агнешка, - Мы можем как-то помочь?

Роза грустно покачала головой. Внезапно она заговорила.

"Я почти ничего не помню про свою нормальную жизнь. Помню мамин голос. Помню, что у меня были братья или сёстры. Я умела играть на скрипке, кажется. Больше всего любила путешествовать. Вот, наверное, и всё".

Немного опешив, колдун озвучил это. После недолгого молчания Агнешка промолвила:

- Мне очень тебя жаль.

"Спасибо. Ты добрая. Но не стоит. Жалеть нужно живых".

Так. Сейчас они обе максимально открыты.

- Роза хочет убить себя. Я пытаюсь это изменить. Агнешка, если это не перебор, может, у тебя найдётся что сказать на этот счёт?

Девушка поглядела в пол, поджав губы.

- Я не знаю, зачем вскрывалась. Не могу толком объяснить. То есть, не было какой-нибудь идиотской щенячьей любви, выглядела я уже более-менее нормально, никто меня особо не травил. Но было что-то. Какое-то чувство, что всё это - ну, как сказать... не моё, что ли. Мне были неинтересны новые песни, фильмы, книги. Все они рассказывали одну и ту же историю, снова и снова: что нужно быть доброй, честной, храброй - и тогда всё непременно наладится. Я слышала это тысячу раз. Мне было неинтересно, что будет со мной дальше. Просто лишняя возня. Тогда мне казалось, что так будет правильней. Когда полилась кровища, я сперва перепугалась, как курица, но быстро взяла себя в руки. Больно только очень. Я даже не представляла, что настолько. Раньше иногда царапалась бритвой ради эндорфина - ничего общего. И долго. Достаточно долго, чтобы включить голову. Ещё сыграло моё упрямство - не люблю проигрывать. Но логика важнее. Закончиться я могу в любой момент, а вот ожить обратно - вряд ли. Вот как всё просто. Роза... что ты чувствовала в самом начале? Каково это - быть мёртвой?

- Эй!

"Нет ничего хуже".

- Всё нормально, - прервал Оке, - можешь не думать об этом.

"Это никогда не опишешь словами, таких слов не существует. У тебя отнимают всё. Нет памяти, чувств, разума, мира вокруг, времени, холода, покоя, нет даже пустоты, и ты ничего не можешь, ни снаружи, ни внутри себя, потому что тебя тоже нет. Это так глупо звучит, но это так страшно."

Жесты становились вялыми и неразборчивыми.

- Всё, ясно, хватит, - Оке был очень зол на Агнешку.

"Это отвратительней, чем самое грязное изнасилование. Больнее, чем самая садистская пытка. Это хуже, чем смотреть, как твоего ребёнка заживо разрезают на части. Это невыносимо. Невыносимо. Невыносимо..."

Чернота быстро расползалась по кровавой радужке и заливала глазницы. Черты лица истаивали и оплывали. Приподнятая рука колдуна дрожала от напряжения - заклинания едва успели побороть распад до прохождения критической точки и теперь шло восстановление. Если б колдовать пришлось через обычный "канал", всё закончилось бы по-другому.

- Что происходит? Ей плохо? - засуетилась Агнешка.

Уронив руку на колено и убедившись, что Роза в порядке, Оке прокашлялся. То ли рикошет от заклятья, то ли просто чёртова простуда. Внезапная магическая нагрузка вредит сознанию не хуже, чем большой вес - неразогретым мышцам.

- Я же, кха... просил тебя...

- Прости! Я не подумала. Извините меня, пожалуйста, - Агнешка разволновалась, - вы в порядке?

Роза, потирая висок, пыталась остановить её жестом, забыв, что невидима.

- Я просил тебя, по-человечески просил, кхм...

Агнешка, резко сменив тон с виноватого на удивлённый, показала на платок:

- Оке, ты кровью кашляешь.

Нескончаемая беготня по врачам не дала ничего, кроме бесценного знания о том, каково приходится шарику в пинбольном автомате. Но хотя бы удалось пройти пару обследований и анализов. Выходило, что все его хилые-корявые органы были в порядке, насколько это для них возможно, вот только работать как положено отказывались. Гормоналка и вегетативная нервная система словно с цепи сорвались, а дорогущие лекарства давали какой угодно эффект, кроме заявленного. Чернокнижник, как мог, поддерживал себя на плаву заклинаниями, но мало-помалу организм всё равно сдавал - вероятно, привыкая и перестраиваясь. Кололо сердце, болел живот, болело буквально всё. Температура никогда не падала ниже тридцати семи и пяти. Но настоящим адом были мигрени. Малейшее движение головы, малейшее движение глаз - и в них будто начинали гвозди заколачивать.

Боль - почти целиком продукт сознания. Некоторые йоги способны подвить болевые импульсы на девяносто процентов при помощи всего лишь обычного магловского ИСС. Так что анастезирующее заклинание вышло ресурсоёмким и тяжёлым в исполнении, но удивительно примитивным по структуре. Типичное "колдовство дубинного типа", но с интересными побочками. Боль не исчезала, а просто отходила на второй план, переставала играть какую-то роль. И не только она. Оке ощущал себя ватно-тряпочным пассажиром собственной жизни. Он сделался мудр и спокоен, как священная корова на мясокомбинате.

Имелось две основных версии происходящего. Первая: доколдовался. Большая часть когда-либо использованных им заклинаний так или иначе была связана с физиологией. Скорее всего, это опасней, чем просто играться с воспоминаниями или какой-нибудь там веселящей магией. Незаметные рикошеты могли накапливаться, и теперь их стало достаточно, чтобы обратить на себя внимание. Вторая: дело в Розе. После ритуала он даже дышать самостоятельно не может, не исключено, что имели место и другие сторонние эффекты, которые просто невозможно было предусмотреть. Кроме того, их с Розой сущности просто могли отторгать друг друга, несмотря на меры противодействия. Это могло бы объяснить её первоначальное поведение, но не нынешнее. То ли из жалости, то ли ещё из-за чего, в последние месяцы она стала гораздо коммуникабельней - настолько, что всё почти вернулось на круги своя. Она с новой силой взялась помогать в изучении своего строения и функционирования. Оке даже подумывал, не купить ли им мороженого, но лопать мороженое в заснеженном парке - одно из немногих извращений, на которые он пойти не мог, в силу природной теплолюбивости.

В школьном вестибюле мелькнули знакомые светлые косички. Вера болтала с подружками и смеялась. Колдун подошёл к ней:

- Привет. Ты, наверное, меня не помнишь...

- Здравствуй, Оке.

Ну да, точно. Один из минусов зашкаливающего уродства - тебя никогда ни с кем не перепутают, и в толпе тебе не затеряться.

- Я просто хотел извиниться. Тебе, конечно, всё равно, но для меня это имеет значение. Представь, по прошествии некоторого времени я пришёл к выводу, что каждый волен верить во что хочет, покуда это не вредит другим. Удивительной сложности мысль, не так ли?

- Спасибо, - улыбнулась Вера, - и ты меня тоже прости. А с ребятами ты уже говорил?

Чернокнижник вяло усмехнулся:

- С ребятами я наломал дров, почище чем с тобой, и ни у кого из них нет твоего ангельского терпения.

- Брось. Пойдём с нами в кино на выходных? Расскажешь, что нового. Говорят, ты встречаешься с какой-то странной девочкой из другой школы?

- Извини, но у меня весь график забит. Давай в другой раз.

- Послушай, у тебя всё хорошо? - обеспокоенно спросила девушка. "Выглядишь, как вурдалак какой-то."

- Не, - колдун устало улыбнулся и ватной рукой потёр глаз, - просто я их, вурдалаков, сейчас изучаю. Мимикрирую вот, социализируюсь...

- Я что, вслух это сказала? - удивилась Вера, - Про вурдалака?

- Что? А. Ну да. Не знаю. Это я пошутил.

Она недоверчиво покосилась на качающую головой подругу:

- Ты что, экстрасенсом заделался?

- Ага. Вот щас заморочу тебе голову и уведу в свой трёхэтажный гарем. Затем и подошёл. Да ты, наверное, просто неосознанно губами шевелила, а я на автомате прочитал. Ой, уже ж экзамен скоро начнётся, я поскакал, пока!

Оке заковылял к лестнице.

- Не пропадай! - помахала Вера.

Интересно. Ключ к перцептивной телепатии - слабость и податливость? А может, это лишь необходимый фон, а определяющий фактор - постоянная практика. Он не мог на людях говорить с Розой как привык, вслух, поэтому использовал мыслеречь, да и она обращалась к нему скорее телепатически, чем вспомогательными жестами. Долго ж ей пришлось его учить. "Что это была за девушка?" - прожестикулировала она, уклоняясь от стайки галопирующих по коридору малышей. "Это было завершение гештальта. Однажды, давным-давно..."

Войдя в класс, Оке занял первое попавшееся свободное место и закинул лодыжку на колено. Подошли четверо одноклассников и немного поторговались между собой, потому что Оке мог написать максимум при работы, кроме своей. Получив первую часть оплаты, он вручил им по концу трёх тонюсеньких лесок, к которым привяжет плотно скрученные бумажки с ответами на билеты. "Ты оказываешь им медвежью услугу," - с лёгкой укоризной сказала Роза. "Я всегда рад помочь товарищу и свято верю, что на вступительных у них всё получится. Место быдла - у станка, а не за директорским столом." Девушка покачала головой, но спорить не стала, а уселась на гостеприимно отодвинутый стул. "Ты умный парень. Почему ты просто не сдашь этот последний год экстерном и не поступишь в университет?" "Я не умный, а эрудированный. И всё моё вундеркиндство благополучно закончилось несколько лет назад. Я хорош в настоящих науках, способных приносить реальную пользу. Физика, например, химия, биология. И плох в бесполезных, таких как история, политическая география, "основы общества", литература... Да, чего удивляешься, классику не люблю." "Говорят, классику не ценят только эмоционально и эстетически неразвитые люди." "А я ценю её. Но не люблю. Я ценю палку-копалку, но копать предпочитаю экскаватором." Тут беседу прервал звонок, и чернокнижнику пришлось немного потрудиться, доказывая посторонним людям, что он не имбецил. Хорошо, пожалуй, что рождественские каникулы на носу. Но он теперь вечно находился в настолько угашенном состоянии, что запросто мог бы обойтись и без них.

Закидывая вещи в сумку и поднимаясь одним из последних, колдун обнаружил перед собой что-то шепчущую одноклассницу.

- Что? Ты не могла бы говорить погромче?

Некрасивая толстая девочка с непропорционально короткими ногами. Некрасивое широкое лицо свекольно-красного цвета. Проживает на последней парте, постоянно рисует. Как, бишь, её зовут?

- Я хочу поздравить тебя с днём рождения, - сказала она его ботинкам, - вот. Я сама... испекла.

Оке машинально принял шоколадный кекс в виде сердечка и большую розовую открытку-конверт, украшенную аналогичной символикой. Ох ну нихрена ж себе. К такому его жизнь не готовила. Несколько одноклассниц, толкавшихся у двери, заржали, но толстая девочка не обратила на них внимания.

- Э... Спасибо?

- Оке... Я давно... - лепетала она, - Я...

Вообще, это умно. За время каникул неловкость сгладится, всем и без того будет что вспомнить. Это рационально. Чёрт, как же её зовут? "Не молчи!" - жестами прокричала Роза. Разве это не бестактно? Оке отчётливо ощущал самые переоценённые слова в мире. Не так, как будто слышал, а так как будто прочитал.

- Оке, ты... очень мне нравишься. Давно. Я...

Она снова замолкла.

- Э, спасибо, мне очень приятно, правда. И ты замечательная, но...

Но жирухи не в моём вкусе? Но мы даже ни разу не говорили? Но уроды вроде нас не должны засорять генофонд? Но я уже много лет влюблён в мёртвую девушку? Пекло, как её зовут?

- Просто уже есть человек...

- Я знаю... - прошептала она и пулей вылетела из класса. Твою ж мать. Если так же себя чувствовала каждая отшивавшая меня девчонка... Роза сокрушённо покачала головой: "Кажется, ты совсем не умеешь обращаться с девушками." "Я должен был ей соврать?" "Ты мог хотя бы притвориться дружелюбным. Дело ведь не в том, что именно ты говоришь, а в том, как ты это говоришь. У тебя сегодня день рождения?" "Вчера был. Я теперь старше тебя". "Поздравляю." "Спасибо." "А ты даже не сказал..." "Я ни разу не отмечал, так что не парься." "Посмотри, что в открытке." Колдун извлёк на свет какандашный рисунок. На нём высокий костлявый тип с безбожно приукрашенными чертами лица небрежно качался на стуле, забросив лодыжку на колено, а взгляд его блуждал в неведомых далях. Фотореалистичная техника рисунка была на высоком профессиональном уровне. Она невероятно талантлива. Или очень много практикуется. Оке тяжко вздохнул. То есть, если он не хочет ничего засунуть в девушку, то она для него - пустое место, так что ли? "Знаешь, Роза. Человека, которого она любит, не существует." "Может быть. А может быть и нет. Извини, но самой мне нечего тебе подарить." "Хм. Не факт. Кажется сегодня утром ты, сама не ведая, всё-таки подарила кое-что очень важное. Я бы даже сказал, незаменимое".

Проснувшись, чернокнижник первым делом стал проверять и приводить в порядок заклятья, поддерживающие большую часть сознательных и бессознательных функций его тела и разума. Сколько он ни бился, ему никак не удавалось зациклить формулу сердцебиения, и приходилось каждый раз "подзаводить" сердце, как старые часы. Больничная койка - не лучшее место для колдуна. Без новых книг остаётся только слепая практика. На всякий пожарный Оке разрабатывал ментальную защиту, основанную на руническом кодировании обычных мыслей и образов, не имеющих отношения к магии. Появилось время, чтобы наконец доделать заклинания невидимости и сна. Вот только вряд ли он в состоянии разбойничать, сейчас даже до сортира дохромать - уже приключение не хуже похода к Одинокой горе. Не то чтобы в больнице ему могли чем-то особо помочь, но хотя бы дефибрилируют в случае чего.

Благодаря то ли необычности своего состояния, то ли небывалому везению, колдун один занимал двухместную палату. В холодном свете мирно гудевшей кварцевой лампы, отражавшейся в чёрном окне, он увидел на тумбочке перед носом яркое пятно апельсина. Наверное, днём приходила Агнешка, а он спал. В последнее время он вообще много спал. Такое бывает, когда имеешь дело с тяжёлым, но грубым усыпляющим заклятьем. Сколько ни пытайся его обтёсывать - дубина она дубина и есть. В своих бесконечных кошмарах он был Розой, погибающей в схватке с чудовищем. Адский огонь плавил плоть, колючие паучьи лапы пронзали тело, впиваясь намертво, и утаскивали во тьму. У чудовища, понятное дело, была его собственная рябая харя.

Оке протёр глаза и приложил ладонь ко лбу. Жар, похоже. Часы показывали два часа тридцать две минуты пополуночи, четырнадцатого числа второго месяца. Неудобняк. Она такая открытая в последнее время. Просто вести себя как обычно? Соседнюю кровать облюбовала Роза. Она лежала на животе, подперев голову руками и мотыляя босыми ножками. Услышав возню, она оторвалась от разглядывания кроссвордов, разложенных на подушке, и встала, шагнув в ботинки, появившиеся из серебристых искр. Девушка подошла к нему, заложив руки за спину, немного наклонилась и, хитренько улыбнувшись, сказала

- Ну ты и соня. Тебя даже Агнешка вчера не разбудила.

- Это из-за магии... - проскрипел Оке, - дурацкое топорное заклинание часто рикошетит и...

Стоп, чё. Что? Чи-и-иво-о?!

Чернокнижник подскочил, как мультяшный хлеб над тостером, и вытаращился на девушку, давящуюся тихим смехом. Её голос был очень высоким, но приглушённым, с нежным придыханием, свойсвенным юности. Оке прижался локтями к стене, заключив между ними хрупкую фигурку.

- Господи, Роза...

Его лоб упёрся в стену справа от её головы.

- Как же я хочу тебя обнять...

Девушка осторожно коснулась его лица, заглянула в глаза и печально улыбнулась:

- Нам надо поговорить.

Он знает, о чём будет этот разговор. Но он никогда не уступит. Убедив Розу, что им нужно подышать воздухом и поостыть, Оке натянул тёплый свитер и вышел в коридор, опираясь на трость. Он просил чёрную с черепом, а дали хромированную, с какой-то мини-табуреткой внизу. Чернокнижник прикрыл глаза. На посту за ближайшим поворотом дежурная медсестра смотрела маленький телевизор и клевала носом. Спи. Внушительная тётка поморгала, устроилась поудобнее и устремилась в объятия Морфея. Ох, надеюсь, в ближайшие пару минут ни одному пациенту не приспичит умирать. Удивительно, насколько пресловутое "открытое сердце" делает эффективней "канал". Не нужно вгрызаться в чужой разум через глаза, достаточно ощутить нужное сознание и ухватить его, позволив самому сделать немалую часть работы.

Колдун отцепил себе ключ от крыши, поднялся по лестнице, оставив нелепую палку наверху, и вышел на лёгкий морозец, заперев дверь. Под чёрным небом чуть слышно шумел разноцветный город. Тёплые пятна окон, выстроенные в прямоугольники, разделялись жёлто-красными ленточками дорог. Ближайшие фнари внизу щетинились острыми оранжевыми лучами.

- Я тебя убиваю, - Роза стояла недалеко от края, вглядваясь в панораму, - и ты знаешь это.

- Ещё есть шанс, что дело в другом...

- Ещё есть шанс выжить - для тебя. Перестань себя обманывать. Мы оба это чувствуем, и все результаты твоих изысканий об этом говорят. Это не вопрос "ты или я", это вопрос "один или оба". Я тысячу раз тебе говорила, но так дальше нельзя. Отпусти. Это единственное разумное решение.

Она была полностью права. Но Оке не хотел даже и думать об этом. Наверняка рано или поздно найдётся хитрый способ. Он что-нибудь, да придумает, он всегда что-нибудь придумывает.

- Ждёшь рациональности от пацана, которому едва восемнадцать стукнуло?

- Раньше тебе это не мешало.

- Но не тогда, когда дело касается тебя.

Девушка грустно вздохнула, развернулась и сделала пару шагов, подойдя к нему:

- Что во мне такого особенного?

- Шутить изволим, - смешок растаял облачком пара.

- В плане личности. Ты ведь ничего обо мне не знаешь, я и сама почти ничего о себе не знаю. Я всего лишь тень, и это единственное, что есть во мне интересного. Меня вообще можно назвать личностью? Какая я?

От возмущения Оке едва не запутался в словах:

- Естественно, ты личность! Ты бесконечно добрая, невероятно чуткая, очень стеснительная, но с близкими игривая и озорная, немножко трусливая, часто себе на уме, любознательная, умная и способная. Ты почти всегда грустишь, но твой внутренний надлом не определяет твою сущность. Ты разная, ясно? Как и я, как и любой другой человек.

Девушка закусила губу, взгляд рубиновых глаз искал что-то за спиной колдуна.

- Ты ошибаешься. И строишь проекции. Просто сам наделяешь меня желанными чертами. Когда ребёнком ты нашёл то, чем я сначала была, тобой двигало только любопытство. И доброта. Да, не смотри на меня так - доброта, желание помочь. И ты чувствовал себя особенным, наткнувшись на нечто небывалое. Твоё одиночество закончилось. А потом ты узнал, каково это - быть кому-то необходимым. Пусть даже сказочному монстру. И это опьянило тебя. Я была слабой и зависимой, немой и беспомощной, а ты - сильным и надёжным, кормившим меня заботой с ложечки. Думаешь, совпадение, что больше всего времени у тебя ушло на то, чтобы научиться слышать? Ты привязался ко мне, потому что не оставил для меня иного выбора, кроме как боготворить тебя и молиться во тьме - скорее бы ты пришёл. Я делала тебя сильным, а ты был для меня всем миром, но мы оба были в ловушке. Это не здоровые отношения. Это зависимость.

Девушка отвернулась.

- Ты положил жизнь и немалые таланты, чтобы спасти меня.

Голос её дрожал.

- И ты спас. Я никогда не смогу выразить, насколько я благодарна тебе. Только мёртвые меня поймут. Но всё должно было закончиться два года назад... Ты должен закончить это - сейчас. Я умоляю тебя.

Нет, это неправда. Это какой-то однобокий взгляд на ситуацию. Есть что-то ещё. Что-то важное...

- Это неправда. Ты недоговариваешь.

- Это... правда. Наиболее значимая её часть.

Она всё не поворачивалась.

Впервые в жизни Оке сперва говорил, а потом думал:

- Я не знаю, как называется то, что я чувствую к тебе. Вряд ли кто-то придумал слово для чего-то настолько странного. Болезненное, чудесное, корявое и необходимое. Но я тоже благодарен тебе, просто за то, что имею возможность ощутить это. Я ничего не жду в ответ. Только хочу знать всё целиком. Уж это я заслуживаю.

- Да... - тоненько сказала Роза, совсем понурив голову, - Да, заслуживаешь. Но я так боюсь за тебя.

Девушка подошла к нему вплотную и встретилась с ним взглядом. В уголках её глаз дрожали собирающиеся слёзы.

- Я не соврала. То, что между нами - неразумно, неправильно и незрело. Это правда. Но ещё правда в том, что мне всё равно. Неважно, как и почему это произошло - я знаю, что чувствую. Я так долго пыталась отстраниться от тебя, чтобы тебе было проще сделать необходимое. Каждый день, разыгрывая ледышку, я чувствовала, что подвожу тебя. И всё равно эгоистично тянула до последнего, какая же дура... Просто всё испортила, да ещё и впустую. Теперь уже слишком поздно. Но я не ожидала, что ты так себя поведёшь. Ты всё не сдавался и не сдавался. Даже сейчас, стоя практически обеими ногами в могиле. Ты спрашивал, почему я хочу умереть. Теперь я знаю ответ. Призрак - это лишь тень человека, состоящая из боли, страха, тоски и отчаяния. Это наша суть. Но мне больше не больно...

По щеке девушки бежала блестящая слезинка, голос её срывался.

- Мне больше не больно... Я счастлива... Абсолютно счастлива... Ты говорил, что человек - это прежде всего его воля. Если я дорога тебе так же, как ты мне... пожалуйста, уважай мою волю. Сохрани свою жизнь, ради меня...

Повиснув у него на плече, девушка тихо заплакала и прошептала:

- Не умирай...

Оке обнял Розу. Перехватывало дыхание, в носу щипало. По спине бежали мурашки.

- Прости, - через силу проговорил он, разомкнув первое заклятье.

- Всё хорошо... - она погладила его по голове.

- Нет.

Магические потоки реконфигурировались, обращаясь сами на себя. Привидение само становилось своим объектом привязки. Чернокнижник лишался души в прямом, техническом смысле слова. То, что от неё оставалось, тоже закольцовывалось, благодаря строению связей - и потому он оставался жив. Технически.

Так получилось, что Оке ни разу в жизни не прикасался ни к одной девушке. Но он подозревал, что ощущения, испытываемые им сейчас, имеют с этим мало общего. Словно попытка свести два магнита вместе одноимёнными полюсами. Оке привлёк тонкий стан к себе и пропустил между пальцев щекочущую паутину серебряных волос, на которые ложились крупные хлопья начинающегося снегопада. Кожа девушки, сперва испускавшая чуть заметное жемчужное свечение, теперь ярко сияла. Он потянулся к ней, и она потянулась к нему. Как будто с батарейкой целуешься. Оке улыбнулся, чуть касаясь губами её губ, а Роза прошептала:

- Спасибо...

И распалась уносящимися вдаль ослепительными звёздами, тихо гаснущими в бесконечной черноте ночного неба.

20

Синичка, сидевшая на усыпанной почками ветке куста, прервала свою звонкую трель и упорхнула. Чернокнижник поднялся по ступеням крыльца и пару раз нажал на кнопку звонка рядом с тяжёлой деревянной дверью. Вскоре она отворилась и на пороге предстала босая Агнешка с шухером на голове.

- Проходи. Чай будешь?

- Привет. Нет, спасибо.

Колдун разулся и проследовал за девушкой на кухню.

- Я тебя что, разбудил?

- Нет. Завтракаю.

- А у нас там полдень. Где все?

- Я одна.

Они расположились за столом, и Агнешка вернулась к недобитым бутербродам с яйцом и шпротами а также большой кружке чая. Недавно её парень подарил ей сверхъестественно пушистого чёрного котёнка, который из-под стола робко поглядывал на гостя гигантскими переливающимися глазищами. Животинка всё никак не могла решить, стоит ластиться или нет, и в итоге села рядом, жалобно мяукнула и взялась умываться. Стоило руке колдуна потянуться вниз, котёнок замер, вздыбив шерсть на загривке ещё сильнее, и тихонечко зашипел. Ну нафиг. Этот лицемерный комочек милоты способен кусаться, как прищемленная сатана. Вот и думай теперь, генетика это или воспитание.

- Твой кошак - настоящая цундере.

- Не обижай Луну. Кис-кис-кис...

Проигнорировав хозяйку, Луна упрыгала в зал по своим делам. Агнешка поставила кружку и продемонстрировала тонкое колечко:

- Мой мне продложение сделал. Прикинь! - она низко заржала, - Родители в ауте, я в ауте, музыка играет.

- Ты взяла и сходу согласилась?

- Конечно согласилась. Я ж люблю его, барана. Летом распишемся.

Мда, интересно, сколько продлится этот брак. Но она выглядит такой довольной, лучше оставлю своё бурчание на другой раз.

- Ну а ты как?

- Да всё так же. Как под водой. Далеко как -то всё.

- Я имею в виду, выглядишь вроде получше.

- Завтра иду пробоваться в модельное агентство.

- Когда ты прекратишь убиваться?

- Всё должно было закончиться не так. Это должна была быть очередная глупая история о всепобеждающей силе любви, а не очередная глупая история ни о чём. Я накосячил. Я был небреженым и слабым - и вот к чему это привело. Мне и обгорелой спички нельзя доверить, не то что чью-то жизнь.

- Хватит ныть. Никто не сделал бы больше.

- Любой компетентный человек сделал бы. Иногда я думаю, что был в шаге от решения. Но она просто сыграла на мне, как на скрипке своей, и получила желаемое.

- Чушь собачья. Ты очень много для неё значил.

- Тебе-то откуда знать? Вы виделись полтора раза.

- Я знаю.

Девушка некоторое время сидела, опершись локтями на стол и впившись губами в сцепленные пальцы. Её взгляд терялся в глубинах опустевшей кружки. Она как будто что-то скрывает. Понять бы только, что. Сильные переживания, потрясение, восторг. Больничный коридор. Нужно притвориться, будто говоришь по телефону. Она говорила с Розой? Агнешка поморгала, выпрямилась и с подозрением поглядела на чернокнижника. Нужно быть осторожней. "Я в него верю." "Это слишком рискованно." "У меня есть последняя просьба." Почему она способна видеть её? Контакт с призраком осуществляется, как правило, через объект привязки. Инвертированное заклинание незаметности? Моя умничка...

- Эй, ты что, читаешь меня? Перестань.

Ладно. Только ещё буквально секундочку... Сторонние образы. Не имеет значения. "Он никогда не должен узнать." "Я обещаю."

- Оке, это секрет, прекрати!

Это может быть очень важно. "Имя, описание, номер машины. Этого должно хватить." "Я всё записала. Отец моего друга связан с полицией. Если подонок на свободе, мы сделаем всё, чтобы он сел." "Он никогда не должен узнать." "Я обещаю". "Я боюсь того, что он может с собой сделать."

- Хватит!!! - Агнешка схватилась руками за голову, закрывая глаза. Сейчас она слишком дезориентированна, чтобы нападать. Номер машины, имя, адрес, фотография.

- Убирайся из моей головы...

- Всё! Уже все. Прости, прости, пожалуйста! Я не думал, что для тебя это так... - чернокнижник неуверенно протянул руку, чтобы помочь.

- Не трогай меня!!! - ладони девушки шарахнули по столу, звякнув посудой.

- Извини... Я просто...

- Это же не моё! Так нельзя! - она вскочила на ноги, - Ты! Сволочь! Ты же просто насильник! Я ведь ничего не могла сделать, ничего...

- Агнешка, прости, ради бога...

- Убирайся! Таким как ты вообще власть нельзя доверять! Выродок!

- Прости!

- Пошёл вон!!! Проваливай! Я не хочу никогда тебя больше видеть!

Словно оглушённый, колдун очутился на улице в незашнурованных ботинках и побрёл, не разбирая дороги. "Я что, сейчас причинил зло единственному близкому человеку? Девушке? Как такое вообще возможно? Это что, правда я? Такой я человек?" Он был в ужасе. "Она права? Я заполучил силу, но не дорос до неё? Нет, я один раз обжёгся, и теперь ни за что не повторю такой ошибки. Не наврежу девушке и не стану злоупотреблять властью. Это из-за повреждения души. Другого объяснения нет. Я буду внимательней, и такое никогда не повторится." Оке присел на невысокий забор из труб и минут пять рассеянно завязывал шнурки. "Нет уж. Я не могу из-за одной тупой оплошности потерять Агнешку. Пусть поостынет, а потом буду на коленях за ней ползать, пока не простит. В самом крайнем случае изменю ей память. Только раз. Чтобы исправить ошибку. Она просто растерялась и взбесилась, потому что секрет принадлежал не ей. Она слишком бурно отреагировала. Это же просто как чужое письмо вскрыть - подло, низко, да - но не сравнивать же такое с изнасилованием. Но тогда почему мне так хреново? Это правда того стоило? У меня теперь есть информация. Нужно удостовериться, что изверг за решёткой. Да, решено. Я просто проверю."

- Здравствуйте, у меня заказное письмо для пана Божевича.

Девушка лет двадцати придерживала дверь в квартиру и удивлённо смотрела на конверт с парой марок.

- А от кого это?

- Из налоговой, вроде как.

- Отец сейчас в шахматном клубе, я могу расписаться.

- Извините, лично в руки. Спасибо, до свидания.

Чернокнижник спустился во двор, сел на лавочку и стал ждать. Три пятиэтажки стояли почти вплотную друг к другу, заключая небольшую детскую площадку внутри, словно трибуны вокруг арены. Пару раз из подъездов выходили люди с пакетами, да прошла мимо бабка с собакой, но в остальном было на удивление безлюдно. Естественно, полиция ничего не сделала. У них ничего на него не было, он не совершал ошибок. Уважаемый гражданин, хирург. Добрый доктор. Возможно, от профессионального стресса у него крыша и поехала. Сколько жизней он спас, а сколько загубил? Нужно ли вообще вести такой счёт? Дело ведь не в них, а в ней.

Обычный седеющий мужичок с профессорской бородкой, в коричневой кожаной кепке и куртке. В руках пакет с продуктами.

- День дорый, пан Божевич, - колдун поднялся на затёкшие ноги и протянул конверт, - у меня для вас письмо.

- Но оно ведь не запечатано?

- А вы откройте.

Холёные пальцы извлекли карандашный портрет со знакомыми до боли тонкими чертами.

- Вам привет от Розы.

Недоумённо изогнув рот, существо покачало головой и вернуло конверт:

- Я не понимаю, о чём...

Колдун старательно очищал сознание от картин, хлынувших из мечущейся в панике гнилой душонки. Он не хочет этого видеть Он не хочет этого знать. Дыхание существа пресеклось, оно рухнуло наземь, выронив пакет, и сдавленно захрипело, скребя грязь ботинками. Обидно, продукты зря пропадут.

- Ты будешь чувствовать всё то же, что и она, но стократ сильнее.

Скрюченные пальцы хватаются за воздух, изо рта существа идёт пена, по штанам расползается тёмное пятно. Чернокнижник отстранённо наблюдал, уперев руки в бока и опершись на одну ногу. У него был богатый опыт болезненных ощущений. Если усилить их как следует и сочетать с инвертированным анастезирующим заклинанием, можно получить весьма впечатляющие результаты. Это существо насиловало её годами. Несовершеннолетнюю девочку. Оно истязало её безумными пытками. Годами. Оно делало с ней такие вещи, которые никому и в голову прийти бы не могли. И она с самого начала знала, что не выйдет оттуда живой. Она мечтала только о смерти. Зубы существа трескались и ломались, осколки втыкались в дёсны, изо рта текла кровь и рвота. Рожа из бордовой стала сизой, все капилляры в глазах полопались. Заклятье, не дающее ему вырубиться, не справляется, надо обновлять. Внезапно со стороны подворотни послышались подпитые голоса. Если существо не сдохнет до приезда скорой, есть вероятность, что его откачают. Этого допустить нельзя. Остановка сердца - адски сложно и тяжело в исполнении. С первой попытки получилось только немного усугубить тахикардию. Чёрт. Мысленно обзывая себя последними словами, колдун снял ограничения безопасности с болевого заклятья, и шок почти мнгновенно прикончил существо.

Оке едва успел унести ноги. Запыхавшись, он пробирался по задворкам какой-то фабрики. В ушах колотилась кровь - то ли из-за бега, то ли из-за колдовства. Он ещё слишком слаб, не стоило расшвыриваться такими тяжёлыми заклинаниями. Будь у него душа, сейчас в ней было бы пусто. В глазах темнело, ноги не слушались. Проходя мимо большой помойки, чернокнижник уселся на поваленный ржавый корпус старой газовой плиты. Взгляд лениво уцепился за широкие бёдра пробегавшей неподалёку молодой женщины в обтягивающем спортивном костюме. Разве не опасно бегать по таким местам?...

В куче мусора что-то зашуршало, загремело, и из-за бака вылез грязный бомж с длинной спутанной бородой, похожей на драное вшивое мочало.

- Хе-кхе! - весело прокашлял он, - чё, небось душу бы дьяволу продал, лишь бы присунуть в такую жопку?

От него разило дерьмом и ссаниной, чернокнижника затошнило. В глазах темнело всё сильнее, периферическое зрение совсем смазалось и почти угасло, в ушах оглушительно звенело. Трясущейся неподъёмной ладонью Оке вытер кровь, текущую из носа. Это рикошет от ненужного заклятья остановки сердца. Как глупо. Он сосредоточился, насколько мог, и принялся приводить себя в порядок.

- Дьяволу моя душа не по карману, - "какой же тихий получается голос," - Моё единственное желание полностью совпадает с его единственным желанием. А он что-то не торопится его исполнять.

Бич хрипло расхохотался:

- Ха-ха, это хороший ответ! Ну, может, у него просто есть хитрый план, и он втихаря готовится? Считай, что ты прошёл. Ты мне нравишься, пацан!

- Жутко извиняюсь, но я как-то больше по девочкам. Давай останемся друзьями.

Заклинания собирались с трудом, срабатывали через раз и толком не давали эффекта. Сердце то колотилось, как бешеное, то почти замирало. Мутило всё сильней и сильней.

- Ещё и остряк. А душевно же ты разделал того деда! Большой потенциал. Интересно, а как ты покажешь себя в схватке с противником, который ещё и сопротивляться умеет, м? А что за чернулька? Нарушил свой главный принцип, да? Видит бог, их и так было немного, хо-хо... Небось, замутил голову и выдрал во все щели? Эх, молодость...

Шифровальная защита мыслей была ещё очень далека от завершения, мысли выходили неуклюжими и невероятно медленными, это было гораздо сложнее, чем думать на малознакомом языке. Но теперь у него в голове можно увидеть только мешанину из меняющихся незнакомых символов.

-О. Спрятался, да? Чё за фигулинки, сам придумал? Не так уж и плохо, для начала. Не ссы, больно надо мне тебя колоть. Вот только как ты сумел так покоцать свою душу? Это другой кто-то сделал, или она изначально такая была? Признаюсь, у меня такой пока нету...

- Кто ты? - просипел чернокнижник.

- Разве не ясно? Я - это ты из будущего. Просто малость детство подзабыл. Не веришь, хе-хе... Ну ладно, это я пошутил. Я - часть той силы, что вечно жаждет зла, и вечно совершает какую-нибудь хренотень. "Прикладная гоэтия", помнишь? Ты позвал - и вот он я, туточки. Возможно, конечно, что в твоём представлении я слегонца подзадержался, но думать, будто время меряется из точки "А" до точки"Б" - большая глупость... Так как насчёт сделки?

Зрение уже ограничивалось мутным пятном, звуки доходили будто бы с поверхности до дна колодца, всё тело горело и покалывало, как отсиженная нога. Оке осознавал: если он не сделает ничего в ближайшие пять минут, он умрёт. Худший ли это вариант? Попробовав подняться, он упал носом в весеннюю слякоть, и его вырвало горькой желчью. Пальцы сковывал холод.

- Тебе нехорошо? - бомж наклонил голову, - может, надо подорожник приложить?

- Условия...

Гнилые зубы оскалились в хищной ухмылке.

- Ты получаешь бессмертие. В этом вся соль, так что всё по-честному, без дураков. Ты сможешь умереть, только если сам меня об этом хорошо попросишь. Я буду исполнять функции безучастного наблюдателя, мудрого советчика и опытного наставника. А твоей задачей будет хорошенько меня поразвлечь. Попытайся, например, меня убить, ну, или там, мир захватить - удиви меня. А то ж я и сам чё-нибудь для тебя придумаю. А... Ну, и ещё ты будешь проклят. Ничего серьёзного, пара нюансов тут, пара - там... Главное - ты никогда не будешь счастлив, но ты ведь и так счастьем особо не лучишься, а? Но. Как только ты попросишь меня о смерти, безучастным наблюдателем станешь уже ты. И тогда я займу твоё место и чутка покуражусь. А твоя душонка станет моей собственностью. Соглашайся, выгодно же!

Кем бы ни был этот шут, существует вероятность, что его можно использовать.

- Шанс... на успех... есть?...

- Обыграть меня, или, там, сделку отменить? О, нет, конечно. Но ты наверняка считаешь иначе. Успехов в этом, братишка.

- Нет... Победить в войне... стать богом...

Положив руки на пояс, бомж захохотал:

- Ну, с такими воодушевлёнными бойцами мы непременно победим!

- Отвечай!!!

Бич ковырнул языком мусор между зубов:

- Шанс есть.

- По рукам.

Если для обращения энтропии вспять требуется бесконечная сила, я добуду её. Сколько бы времени это ни потребовало. Я дойду до дна ада и равалю пополам небесный престол, если потребуется, но я верну Розу. Для начала.

Не чувствуя собственных конечностей, чернокнижник потянулся к поданной ему заскорузлой лапище, но снова рухнул, когда та отдёрнулась вверх.

- Ха-ха-ха!... Ты чё, думал, я тут буду твою шкуру спасать? Вот эту самую шкуру? Не-е, я так не работю - не мой профиль.Ты б ещё в мою попросился, чудило...

Делая выдох, Оке понимал, что уже не вдохнёт. Было холодно. Очень сильно тошнило. Он закрыл свои глаза навсегда, чтобы через миг открыть чужие.