Аннотация: Сычёв был простым работягой, вкалывающим 12/6, но однажды судьбоносный станок перевернул всю его жизнь с ног на голову.
Заходят как-то в купе Вдвэшник, Чебурек Вазгенович и цыган. Я, попивая свой апельсиновый сок вприкуску со сладким рулетом, спизженный из соседнего фэндома, с интересом осматривал этих колоритных жителей Нерезиновой. От чебурека пахло, как это ни странно, чебуреками с тонкими нотками стриженной овцы; цыган был обвешан золотом, а вместо зубов точно была половина золотовалютного фонда Российской федерации; вдвэшник же был ничем не примечательным посетителем кококочалочки в синем берете и тельняжке на размер меньше, полагающемуся ему. Рядом со мной сел цыган, что не могло не насторожить, а Чебурек и наш синтольный попутчик уселись на противоположную койку. Несколько минут робкого молчания нагнетали обстановку. Тут Чебурек решил прервать наше траурное молчание по достойным попутчикам. "ЭЭ, ара, на ешь, я угощай дорогой гость", сказал монобровный товарищ и вывалил на стол отрубленную голову козла. Мы все были в недоумении, но, не долго думая, цыган ловким движением руки сорвал позолоченное кольцо с уха козла и, игриво поглядывая, проглотил со словами "Мискузи". Вдвешник лишь в полголоса ляпнул "Ух мы вас Чебуреков в девяностные гоняли". На что цыган робко ответил "Мискузи?" На вид этому синему берету было не больше двадцати. Его в девяностые мог только батя за пивом гонять или за самогонкой к тёте Клаве. Но я ничего не сказал. Уж слишком важные дела меня ждали - страну с колен поднимать нужно, производство восстанавливать! Определённо не стоит тратить своё время на ненужные разборки с местным контингентом. Время приближалось ко сну. Я, уступив место уже видавшему виды цыгану, лёг на верхнюю койку, а доблестная летающая белка закинула одной рукой Чебурека на койку над ним. Эх, подумать только, скоро я опять буду нюхать только что окрашенный в красный станок и слушать байки Семёныча о его молодости у путёвке в крым, где можно было свободно купить палку колбасы и не переживать о будущем, как нас боялись все другие страны и уважали державы социалистического корпуса.
Мой нежный сон прервали странные хлюпающие звуки. Голову поворачивать было страшно. Слышал, в этих краях Чупакабра водится, да уводит всех, кто спит на бочку. Но делать нечего, папа учил смотреть меня в глаза опасности. Жаль что он умер, под катком, расплющевшим его, зато взгляд его не дрогнул и материл этот каток, пока глаза на Марс от внутричерепного давления не улетели. Передо мной предстала удивительная картина. Чебурек сношал того самого козла. От каждого удара глаза козла почти вываливались из глазниц. Не одного меня смутили эти звуки. Синеберетчик тоже прочуял неладное. Он резко встал, сбросил Чебурека с койки и смотрел в глаза. Всё действо происходило на столе, где ещё оставался кусочек моего сладкого рулета. Такого я им простить не мог. Голова чебурека пробила смотровое окно нашего купе, а затем и его тухка провалилась во тьму. "Ну мы ему и показали, братан. нечего на русской земле такое устраивать. Не по понятиям козлов в вагоне ебать", простонал гордый служака. Я уже собирался закурить беломор, как увидел на штанах служивого след от моего сладкого рулета. Пелена ярости затуманила мою голову. Синий берет, а за ним и его хозяин так же отправились во тьму ночную. С цыганом мы остались вдвоём. Холодно было, уж больно фонило холодом мартовского вечера из разбитого окна. Цыган позвал меня к себе, чтобы согреться. Так мы и спали на его койке. Он даже поделился со мной своими колготками. Таким презентом грех было не воспользоваться в хладный вечер. "Спокойно ночи", сказал я, "Мискузи", робро ответил мне цыган...