У крыльца школы для детей инвалидов началась небольшая заварушка. Хулиган Сидоров ударил хулигана Петрова монтажкой, после чего обругал его матом и был таков. Но дело совершенно не в этом. Просто мой бывший друг однажды пошел в гости к своей бывшей теще и не вернулся. Через год его расчлененный труп нашла старушка-олигофренка в кустах за свалкой. Милиционер со странной фамилией Зловонный составил акт в котором значилось: две ноги, голова (одна штука), неизвестно чей хвост и рваный ботинок. Старушка, нашедшая тело, уверяла, что место нахождения трупа ей подсказало провидение.
Через год обо всем этом благополучно забыли и даже в деле "о нераскрытом расчленении" поставили галочку "закрыто за отсустствием состава". Меж тем драка возле школы продолжалась. Хулиган Завалюев бил корытом хулигана Кузькина. Некто Стас Пряничников, изредка протирая очки, с оживлением бегал рядом и делал непонятные жесты руками. Как назло с соседней крыши сорвался кирпич и проломил Стасу череп, но он этого не почувствовал, т.к. уже две недели был мертв.
Осень закончилась. Листва с деревьев, сухим ковром устлала узенькие тротуарчики и уже никто не обращал внимание на дерущихся хулиганов Сидорова и Свидригайлова. Маленькая девочка с выпученным левым глазом ковыряла в плевательнице мизинцем левой руки и, намотав на него что-то жирное, с наслаждением жевала, приводя в восторг редких осенних прохожих.
Год за годом в разных городах рождались люди, кошки, собаки, умные мысли, членистоногие, выхухоли, рисунки гениальных иллюстраторов, таблицы умножения, нацарапанные на тусклых холстах ленивых прошлогодних глаз.
Стас Пряничников ковырнул в носу. Вот так раз! - подумал он, - какая зелененькая и сочная! Стас умиленно опустился на бордюрчик и, достав томик Селленждера, принялся читать первые строки "Над пропастью во ржи". Ну, надо же? - изумился Стас, - никакой конкретики, сплошные цифры! Он зло захлопнул томик и, лизнув перила заброшенного дома растворился в хаосе луж.
Хулиган Рылеев рыгнул. Он сделал умное лицо, а потом, изойдя вздохом, задумался об анусе смысла своего бытия. Если я червь, - подумал он, - то почему планеты не могут двигаться диагонально... Его великой мысли не суждено было родиться. Суровый дворник Иван Николаевич Сартр, нажравшийся своих потрохов пронзил его лакированной пикой самокопания. Все могло обернуться не лучшим образом, но на радость соседских одноногих детишек мимо проехала бакалейная лавка, которая, издав привычное Сердцеедову "Хлю" простучала булыжными колесами по золотистой мостовой осени.
Для удобства чтения следует уточнить, кто же такой Сердцеедов. Все просто. Это мутировавший в Вольтера Стас Пряничников - человек загадка и незаменимый ловелас Поволжья.
День сменила суровая реальность антропоморфных снов, сырых распашонок, развешенных тут и там для конкретизации Первомая. Лишь ленивый Рылеев рыгнувший в этот раз чрезчур обильно остался дома и не насладился первозданным слиянием человека с человеком.
Ядерная зима застала врасплох дерущихся первокурсниц филологического факультета. На всю ивановскую раздавались шлепки по прыщавым рожам и ругань на чистом древнегреческом "Гой, Персай..." и все в таком же духе. Древняя-древняя бабушка Алевтина Геннадьевна, расчувствовавшись, вязала длинный шарф из верблюжей шерсти и изредка, обращаясь к дерущимся филологиням, роняла что-то в духе "поблядюшки, вы мои хорошие". Но среди всеобщего веселья был один человек, которому происходящее не нравилось. Это, естественно, был Стас Пряничников, мутировавший к тому времени в престарелого пердуна Сердцеедова. Стас волок свою измочаленную тремя войнами деревянную ногу и, изредка зацепляясь широкими ноздрями за воздух, делал своим фрейлинам пассы. Резавшиеся в домино мужики его явно не одобряли и пытались кинуть в него бумажный самолетик начиненный собачьим дерьмом. Стас будто бы не замечал ничего и, сопя в тряпочку, продолжал вершить правосудие. Он планомерно убивал время созерцанием и тренировкой своих иссохших чакр.
Глубокое захолустье, где в свое время гремели литавры и бубны и вина лились рекой, было слегка шокировано известием о безвременной кончине губернатора захолустья.
Дворник Юсуп Александрович Хайдеггер стоял недалеко от книжного магазина и читал "боевой листок" с надписью "Хлю! Не дай себя съесть! Отомсти за губернатора!" Человек в промежуточной стадии нервно смеялся и, изредка смазывая с проходящих дам помаду, стегал себя армейским ремнем по гениталиям.
Не смотря на выгоды ежедневных драк, в районе школы для детей-олигофренов полиция нравов ужесточила порядки и ввела комендантский час. Это означало, что дети до 12 лет от роду не имели права таскать свои рыхлые тела по улицам и называть взрослых "Пи-до-ра-са-ми". Стас сидел в грязной луже и плакал. Ему вспомнились студенческие годы, коричневые эполеты австро-венгерских декабристов и мамины оладьи. Тут ему в проломленную сизым кирпичом голову пришла зловещая мысль. Он представил себя забирающимся с кривым ятаганом в заброшенный крематорий "Огонек". В "Огоньке" было темно и прохладно. Стас рванул кольцо воображаемой гранаты и с криком "Бля буду!" отрезал себе внушительную прядь конских волос.
Вдруг откуда не возьмись, вероятно с неба, раздалось громогласное "Хлю!!!" Люди шарахнулись в стороны, козы и овцы одновременно родили, с деревьев сорвались ломтики свинины и деловито кружась устлали асфальт. Стас нервно развел в стороны дерущихся Хулиганов Сидорова и Петрова, надавал им по подрыльникам, накрутил хвосты и, расчленив их будто баранов, ушел в завтра строить новые идольные камни.
С деревьев кружась упали "Хлю" и на следущее утро олигофренка Катенька, пятидесяти лет от роду нашла в кустах стасовы трусы с надписью "Седцеедов" и разрубленную пополам, со следами кирпичной крошки, седую голову. Нашла. Но никому ничего не сказала.