Требухов был зол. Вчера в подъезде трое негодяев в масках вырвали у него изо рта бумажник с энной суммой наличности. Требухов помнил, как геройски крикнул он вслед убегающим хулиганам "на кого руку-то подняли, живоглоты!" и поднял себя этим в своих глазах.
Требухов был зол. Ему вспоминалась коллективная попойка, приведшая его впоследствии к женитьбе на неизвестном мужчине кавказской наружности. Гюльнар был, в целом милой девушкой, все делал по дому - табуреты, суп, задумчивое выражение лица.
"Сколько может продолжаться этот мир?!" - задумывался иногда Требухов. Эта мысль казалась ему особенно умной и поэтому посещала голову чаще прочих...
Ну и что? - усатое лицо Гюльнар целило в Требухова кавказские черты. "Я этим хулиганам сказал правду!" - попытался реабилитироваться Требухов, отирая платочком стремительно набирающую обороты лысину. "На тебе же места живого нет!" - жена улыбался ему и ласково щекотал усами влажные требуховские губы.
На следующий день Гюльнар сильно простыл, и Требухову пришлось заливать орлиный нос жены мочегонными каплями. В этом был свой плюс, т.к. обычно разговорчивый Гюльнар молчал и не пилил Требухова его семейными обязанностями. Забылись потерянные в подъезде денежки, данные в загсе клятвы верности и даже мама Гюльнар Азазирия Маскальюдовна больше не кричала ночью "Утку мне, утку!".
Требухов был зол. Мало того, что ему пришлось почти самостоятельно организовывать похороны, склеившего ласты Гюльнар, еще и пришел счет за телефонные переговоры с Израилем. Зачем пьяному Требухову вздумалось звонить в Израиль он не помнил, поэтому был зол еще сильнее обычного.
Прошел год. Злоба Требухова так и не прошла. Вообще в его жизни мало что изменилось за исключением месячного дохода, который таял буквально на глазах. Иногда Требухову просто-напросто не хватало денег, чтобы пропустить кружечку другую "артели".
Одним словом Требухов запил. Он пил сурово, с чувством. Нажравшись в жопу он начинал считать свои доходы от сдачи бутылок и еще больше расстраивался.
Умер он 22 августа 2006 года. Хоронили его весело, но тихо. Пришедшие на церемонию спрашивали: "Кто сей?". Другие собравшиеся отвечали: "А, черт его знает!" и похлопывали покойника по круглой как пасхальное яичко лысине...