Аннотация: Волнительные воспоминания о лучших годах юности и близком общении с природой.
Случай на охоте
Воспоминания
С волнением душевным вспоминаю дни моей благословенной юности, проведенные на берегах реки Южный Буг. И все больше и больше убеждаюсь, что нет у человека ничего более яркого и волнительного, чем воспоминания об этих днях, и нет на свете таких людей, которые были бы ближе его сердцу, чем те, кто заполнял эти дни.
С Юрой Кургиным я подружился вскоре после того, как его семья прибыла из Карелии и поселилась в соседнем с нами доме железнодорожников. Отец его, полковник КГБ, прибыл на должность линейного отдела этой службы. Это были очень интеллигентные люди. Мать виртуозно играла на привезенном ими рояле, приобщались к этому и дети. В квартире у них была большая библиотека, куда я вскоре был допущен на правах друга семьи.
Особенно меня привлекала литература, связанная с природой, охотой и рыбной ловлей. Отец и сын были страстными рыбаками и охотниками, глубоко знающими и чувствующими природу. Этому способствовало их длительное пребывание в озерных краях Карелии - рае для охотников и рыболовов. Моя мать не могла нарадоваться тому, что у меня появился такой хороший товарищ из хорошей семьи, и часто повторяла:
- Какой воспитанный и выдержанный мальчик этот твой Юра, просто чудо. Равняйся на него, он так много знает и тебя многому научит.
Она была спокойна, когда знала, что я ухожу на речку с Юрой, хотя мы и пропадали с утра до позднего вечера. Только сокрушалась, что мы там совсем голодные. Но в этом тоже все было в порядке. Достаток семьи моего приятеля не равнялся с моим, поэтому он дипломатично брал инициативу в свои руки, и к обеду мой хорошо приготовленный продукт умело соединялся с его обильным. Мать подкупало также то, что с рыбалки он заходил вместе со мной якобы оставить удочки, а потом отправлялся к себе. Мой гуру был почти на три года старше меня, но это не мешало нам быть интересными друг другу в главных наших пристрастиях. В течение первого летнего сезона я уже освоил массу новых знаний в рыбацком искусстве, на десятикилометровом участке реки Буг и таком же впадающей в нее реки Мертвовод знал все заводи и быстрики, где водится рыба, по интуиции находил места, где обитают земляные черви.
Со временем меня стали приглашать на охоту. В отдельные дни отец Юры освобождался раньше с работы, и мы втроем отправлялись в плавни охотиться на болотную и водоплавающую птицу. Старшие с ружьями и в болотных сапогах забирались через камыши в прогалины, а я в качестве органа поддержки с сумкой с охотничьими аксессуарами прыгал по кочкам или сидел на насыпи и наблюдал процесс охоты. Меня приводило в неописуемый восторг то, как старший Кургин выполнял охотничьи пассажи. Он замирал в неподвижности, опустив вниз дуло и запрокинув в небо голову. Как только в небо свечой устремлялся очередной вальдшнеп, охотник мгновенно вскидывал ружье и дуплетом делал выстрел двумя стволами. Пораженная птица подскакивала в воздухе и, кувыркаясь, падала в болото. Охотники добирались до места падения и пристегивали очередную жертву к своим охотничьим поясам. Когда я видел, как виртуозно действует охотник, у меня возникало острое желание обладать собственным ружьем и уметь также ловко ним действовать. Я уже почти физически ощущал прижатый к плечу приклад и резкий толчок отдачи при выстреле. Но когда я вспоминал эту только что свободно парящую, а теперь жестоко пришпиленную, окровавленную, мокрую и жалкую птицу, мне становилось не по себе, и где- то в глубине сознания звучало "нет!"
Поздней осенью мы ходили вдвоем "гонять зайцев". Я уже освоил оружие, и получал его в самые благоприятные моменты охоты. Занятие это оставляло сильное эмоциональное впечатление. Вокруг пустынные заброшенные поля, печальные в своем позднем осеннем наряде посадки, циклопические скирды соломы на необозримом просторе ровной как стол степи. Ожидание в засаде несчастного зайца, который, неосторожно выскочив на проталину посадки и, почуяв опасность, дает стрекача, петляя между деревьями и смешно выбрасывая свои задние ноги. Просыпается дремлющий в нас первобытный инстинкт преследования, азартно стучит сердце, и горячими толчками волнуется кровь. Несмотря на пронизывающий низовой ветер, нам становится жарко, и мы непроизвольно расстегиваем свои куртки. А о какой-либо усталости не может быть и речи. При непосредственном общении с природой, когда ничто не отвлекает нашего внимания, обостряются чувства и зрение, мобилизуются инстинкты, обнажается единство человека и природы. И вы начинаете видеть, слышать и осязать то, мимо чего только недавно проходили мимо.
- Стоп, - говорит мой наставник. - Тут недавно пробежала лиса. Давай посмотрим, куда рыжая торопилась.
Мы осторожно идем по следу. Спускаемся в канаву ирригационной системы и долго петляем по свежему влажному следу, двигаясь в направлении, обратном тому, по которому только что пришли. На пересечении каналов след неожиданно пропадает, и мы разочарованно останавливаемся. Впереди высится скирда, возле которой мы час назад перекусывали. Юра поднимает голову к небу.
- Ты видишь на верхушке скирды большое гнездо? Так, а справа видишь в небе пару диких гусей, которые от кромки леса направляются в нашем направлении? Значит, они летят в собственный дом, чтобы переночевать после дневных забот. Давай, заляжем за бугорок и будем их ожидать. Бери ружье - твой черед.
Мы устраиваемся за насыпью. Я прижимаю приклад к щеке и сквозь прицел наблюдаю за усталым полетом двух огромных птиц. Мое творческое воображение воспаляется, и уже явственно вижу, как мы возвращаемся в город, таская на плечах большую добычу. Тем временем птицы действительно держат курс на нашу скирду. Приблизившись на расстояние выстрела, и что-то заподозрив, они садятся на пахоту и тревожно вертят головами.
- Спокойно, не торопись. Пока они на земле, ничего не получится. Как только поднимутся на хорошую высоту, бей слету дуплетом.
Как будто, услышав эти наставления, гуси оторвались от земли и, настильно, прижимаясь к самой поверхности, стали удаляться от нас. И, лишь удалившись на безопасное расстояние, резко начали набирать высоту. Я разочарованно опустил ружье. Состязание двух разумов природы закончилось не в нашу пользу. Уже выйдя на шоссе, мы видели, как, вернувшись к своему гнезду, гуси устраивались на ночлег.
Судьба не раскрывает своих намерений. И я не мог предполагать, что эта прекрасная идиллия моей жизни закончится так быстро, неожиданно и непредсказуемо. Однажды в последнее наше лето - Юра собирался в Москву поступать в юридический - на рыбалке он мне сказал:
- Мы договорились со Славкой пойти завтра на Буг и пострелять уток. Спроси у родителей. Если разрешат, мы утром зайдем за тобой.
На следующее утро они зашли за мной. Отлично экипированные, с ружьями через плечо, патронташами, подсумками и белозубыми улыбками. Слава был школьным приятелем Юры и давним моим знакомым по уличным делам. Они с отцом были заядлые охотники, и у него давно уже было собственное ружье. Внешне он выглядел, как все дети войны, старше своих лет, вел себя задиристо и лихо матерился. Сегодня мое присутствие в этом взрослом мероприятии его, видно, не устраивало. Он меня как бы не замечал или грубо прерывал на полуслове. В нашей компании явно чувствовалось, что мы с одной стороны и он с другой - разные люди. И это его раздражало.
Так, разговаривая ни о чем, мы добрались до городского пляжа, спустились к воде и, выполнив все приготовления, двинулись вниз по течению вдоль левого берега Буга. Погода стояла ясная и прохладная. По правому берегу раскинулись бесконечные плавни. В глубоких заводях, прикрытых высоким камышом, кипела болотная жизнь. Садились и взлетали утки, сорились и шумели неуемные чирки и кулики, громко каркала какая-то яркая водоплавающая хозяйка этих угодий. У берега на мелководье невозмутимо стоял на одной ноге одинокий аист. Он периодически опускал вторую ногу, вытягивал шею и с раздражением что-то высматривал в глубине. Небольшие стайки уток плюхались в воду и под нависшими зарослями ныряли и догоняли друг друга.
В это же время на нашей стороне этого буйства жизни не наблюдалось. К воде подступал высокий берег, свободный от камыша. Но периодически попадались небольшие заводи и отмели, где рос низкорослый камыш, которые поэтому хорошо просматривались. В этих местах баловались перелетные стайки уток. Они постоянно то взлетали, то снова приземлялись невдалеке. В первой же заводи Слава уложил двух чирков. И дальше как отрезало. Как мы не маскировались, птицы с шумом поднимались и перелетали на другой берег. Мои патроны были опытными охотниками, истребили уже много живности, и подозревать их в непрофессионализме не было оснований. Просто сегодня был тот случай, который называют "невезухой". Уже было далеко за полдень, и мы проутюжили весь берег до самого старого элеватора, а у одного Славы болтались на поясе утренние чирки.
- Сегодня пустой номер, - сказал он зло и пальнул из одного ствола в воздух. Пошли, ребята хавать.
Мы расположились на зеленой лужайке и разложили свои припасы: традиционные яйца вкрутую, прикопченное сало, лук, бутылка кефира. Слава извлек из бокового кармана чекушку самогона. Ребята выпили по маленькой металлической чарке и жизнерадостно захрустели луковицами. Юра от второй рюмки отказался. Завязалась беседа. Я высказал свои соображения на счет сегодняшней неудачной охоты:
- Надо было нам утром вместе с колхозниками переехать на тот берег и в пять часов с ними же вернуться. И сделать небольшой переполох в плавнях.
- Да, ты так думаешь? - сказал Славка, глядя мне прямо в глаза своими расширенными и зло насмешливыми волчьими глазками. Потом вскочил на ноги, схватил ружье на вскидку и угрожающе заорал: - Не шевелись - убью!
От неожиданности я вздрогнул, напрягся как пружина и неотрывно смотрел сразу в два ружейных отверстия, а в мозгу пульсировала единственная мысль: в каком стволе остался патрон?
- Славка, перестань шутить с оружием, - сохраняя спокойствие, сказал мой наставник. И затем с металлом в голосе приказал, - опусти ствол!!
Продолжая смотреть мне глубоко в глазное дно, Славка медленно опустил ствол, ухмыльнулся и стервозным голосом спросил:
-Ну что, испугался, заяц?
-Испугался, не испугался, но ты брось эти глупые шутки.
Шутка, действительно была глупой. А его величество Случай никаких шуток не знает.
Больше на охоту меня не приглашали, а вскоре наши жизненные пути разошлись, и остались только теплые воспоминания об одном прекрасном, благородных кровей, человеке.