Аннотация: Рассказ о событии, нарушившем мирное течение жизни города районного масштаба.
Дважды герой
Рассказ
С лета сорок пятого года началась массовая демобилизация, и поезда московского направления, следующие из Одессы, были заполнены молодой и жизнерадостной массой возвращающихся домой победителей.
Стоянка поездов на узловой станции Вознесенск составляла 30 минут, и это обстоятельство способствовало бурному развитию овощного базара на привокзальной площади. Или, как говорили местные жители "базарчика", оставляя приоритет за большим районным рынком. По потокам жителей этого провинциального города, ручьями сбегавшими к приходу каждого поезда, можно было проверять часы. В 11-30 приходил московский поезд, в 14-00 - ростовский и так далее. И подобно приливу и отливу большое число людей, нагруженных дарами садов и огородов, а также произведениями собственного кулинарного искусства, заполняли территорию привокзального рынка, а мобильные их подразделения брали в осаду вокзал и весь перрон. Постепенно это изначально коммерческое мероприятие превратилось в некий культурный форум. К приходу поездов, особенно вечерних, на вокзал устремлялась прилично одетая молодежь, не определившиеся в жизни яркие дамы, строго обмундированные служители железнодорожного ведомства, степенные ветераны, желающие поглядеть на суету жизни и пропустить рюмку в кругу приятелей. По красочности и оживлению это событие могло соперничать с Сорочинской ярмаркой, но по регламенту было ближе к блиц - турниру, где каждый располагал тридцатью минутами поездной суеты для реализации своих замыслов.
С какой-то необъяснимой никогда не увядающей торжественностью на большой скорости поезд прибывал на вокзал, приветственно свистел и угнетающе скрипел тормозами. Дружно открывались двери вагонов, и как в детских автоматах в них одновременно появлялись обмундированные, при погончиках, проводницы. И следом на перрон вытекала масса оживленных, кое-как одетых пассажиров, желающих пополнить свои запасы съестного и кипяченой воды. В мгновение ока они рассасывались по ларькам, ресторанам и заполняли "базарчик". Молодые, истосковавшиеся по домашнему ребята набрасывались на огурчики - помидорчики, пили свежую с золотистой корочкой ряженку и подслащенное медом теплое молоко, брали в дорогу лоснящиеся от масла плачинты, домашнюю колбаску и вареные яйца. Нетерпеливые выстроились в цепочку за пивом и водкой. Люди посолиднее и очевидно при деньгах просочились в ресторан и торопливо вкушают от цивилизации, тревожно поглядывая то на местных сирен, то на большие окна ресторана, где еще были видны вагоны их поезда.
Предупреждения станционного радио остаются не услышанными. И только когда зашипит отпущенная тормозная система, поезд как огромный пылесос засосет всю эту массу покупателей вместе с их покупками. А все оставшиеся на перроне будут с грустью смотреть на удаляющийся последний вагон и недоуменно спрашивать самого себя: что же это было минуту назад? Базар подсчитывает доходы и потери и на время замирает в ожидании следующего поезда.
Оживленно и всенародно обсуждаются происшествия и курьезы рынка. Шустрые ростовские ребята расплатились с подслеповатой старушкой рисованными советскими деньгами. Молодой светловолосый солдатик проглотил баночку ряженки и только после этого вспомнил, что деньги у него иссякли. Огромная и крикливая как гусыня баба Марийка перекатывалась на своих коротких ногах по переулку и взывала его обитателей в свидетели своему горю. Она соблазнилась и купила у компании молодых босяков по дешевке две банки американской тушенки. Теперь она потрясала этими банками, которые предательски стучали содержимым, и взывала к силам небесным. Знатоки утверждали, что внутри галька с черноморского побережья. Женщины переулка, которые недолюбливали бабу за ее жадность и острый язык, сдержанно отводили глаза и не расходовали себя на взрывы сочувствия. Мужики с деловым видом исследовали банки, и пришли к единодушному заключению: работа по укупорке и пропайке выполнена на высоком профессиональном уровне. Бедной бабе Марийке оставалось взывать к самому богу, но он в это время видно тоже был занят более важными делами.
В один прекрасный теплый летний день московский поезд прибыл без опоздания, без нарушения регламента свершился еще один цикл рыночной экономики. В результате сложившейся конъюнктуры в карманах нарождающегося советского среднего класса осела определенная денежная масса, грубо искажающая исповедуемую государством концепцию "равной оплаты за равный труд". Точно по расписанию локомотив дал прощальный свисток, и определенный объем местной продукции покатил за пределы республики. По переулку прошествовала группа прибывших пассажиров. Чередой разошлись по домам торгующие люди с остатками нереализованной продукции. И, наконец, неторопливо с достоинством академика прошагал к себе наверх серб Вуятович с большими корзинами своего, рассчитанного на все поезда, качественного молочного товара.
И в этот самый момент к калитке нашего дома подошел рослый светловолосый мужчина и деликатно постучал. Одет он был в офицерскую летную форму, но без головного убора. На груди у него был закреплен большой блок орденских планок, расшифровать которые мог бы только большой военный специалист.
Мать несмело приблизилась к калитке и спросила, в чем дело?
- Понимаете, я отстал от московского поезда. Зашел в ресторан выпить пива и не заметил, как поезд ушел.
- Ай, ай, какая беда, - запричитала мама. И как же теперь быть? Вещи, конечно, остались в вагоне?
- Да, вещи, к сожалению, уехали. И документы, и ордена, и награды. Но ничего страшного, их встретит в Москве моя сестра. Я ей уже позвонил. Хозяюшка, можно, я у вас немного передохну и приду в себя?
-Конечно, конечно! Проходите в дом.
Гость расположился за столом у абажура на бабушкиной половине дома. Он пил чай и неспешно рассказывал о себе. Он служил в истребительной авиации. Полковник. Дважды Герой Советского Союза. Первую Звезду получил под Берлином, вторую - в японской кампании. Весь изранен. В подтверждение он закатывал рукав своего кителя и показывал, как под кожей сидят еще не извлеченные пули. Я вместе с взрослыми осторожно приблизился к его рукам, но щупать пули не решился. Их хорошо было видно на глаз в форме продолговатых бугров на теле. Еще он говорил о том, как его самолет сбили японцы. При этом он получил травму головы. На не естественно бледном лбу выше правой брови действительно виднелся провал, по краям которого выпирала кость. Во время рассказа лицо его искажала гримаса боли и страдания. Он сказал о том, что к вечеру у него обостряется болезненное состояние, для устранения которого нужно принимать меры. Из бокового кармана достал коробку типа портсигара для папирос и, щелкнув запором, открыл ее.
Морфий, - обречено выдохнула мать и выразительно посмотрела в сторону бабушки.
Он, не спеша, заполнил шприц, смазал руку и ввел иглу себе в вену. Глаза его стекленели, и взгляд терял осмысленность. Но рассказ свой он не прерывал, хотя речь все больше становилась похожей на бред. Он отдавал кому-то команды, пикировал и маневрировал, предостерегал от захода японца слева, стонал от ранений и боли.
-Что же нам теперь делать? - сокрушалась мать.
- Как что? - спокойно парировала бабушка. - Не выгонишь, ты же видишь, в каком он состоянии!
-Вам постелить на ночь? - робко предложила мать.
-Да, пожалуй, уже поздно.
Наутро он проснулся рано, привел себя в порядок и принял предложенный ему завтрак. Затем он поинтересовался, где в этом городе находится центральная аптека. Этот вопрос особенно взволновал мать, так как уже неделю ее младшая дочь металась в жару от сильнейшего приступа ангины. Она не смело попросила помочь реализовать выписанные врачом и возвращенные аптекой рецепты.
- Обязательно поможем, - уверенно заявил наш герой и отправился в город.
К полудню он вернулся с большим пакетом медикаментов, среди которых были его наркотики и дефицитный в те времена красный сульфидин. Вечером у ребенка была уже нормальная температура, и счастливая мать смотрела на нашего благодетеля благодарным взглядом и не знала, чем еще ему можно угодить.
За ужином он сообщил, что ему необходимо подождать, пока его московская сестра передаст через проводников московского поезда его документы и деньги на обратный проезд. А пока эта операция задерживалась, он, как это стало обычным, вставал рано, приводил себя в порядок и отправлялся по всяким высоким городским инстанциям. К обеду он возвращался с разными подношениями от благодарных герою жителей районной столицы: дефицитных продуктов питания и даже редких в те времена детских распашонок. Однажды его коллега герой труда председатель гремевшего на всю страну совхоза преподнес ему два огромных золотистых карпа, выращенных в совхозном водоеме.
Моя мать, не склонная к посиделкам и целиком посвятившая себя своим детям, делилась о возникших в нашем доме проблемах только с самыми близкими людьми. Однако информация расползалась с невероятной быстротой, и вся общественность переулка уже находилась в крайнем напряжении, анализируя мельчайшие подробности, исходившие от нашего двора.
Наша деловая тетушка Елена, муж которой числился в первых строках районной табели о рангах, поначалу отнеслась к событию в нашем доме довольно скептически и говорила, что ей не нравятся эти фокусы. Но когда ее номенклатурный муж принес известие, что нашему постояльцу на среду назначил встречу первый секретарь горкома, она резко изменила ориентацию и давала понять, что она была бы не против познакомиться с ним лично. Закавыка состояла в том, что для встречи именитых гостей города, номенклатура устраивала пирушки в теткином доме, подальше от лишних глаз и под предлогом отведать каких-то необыкновенных тортов "Наполеон". И теперь проглядывалась перспектива знакомства с героем в непринужденной обстановке.
После встречи с первым секретарем наш гость пришел озабоченный и попросил у меня блокнот. В этот блокнот он что-то записывал и, судя по выражению лица, напряженно анализировал. Во второй половине дня к нему явились какие-то женщины, он их внимательно выслушивал и что-то фиксировал в своем блокноте. На вопросительный взгляд матери он объяснил, что его сестра работает в Московском центральном универмаге и готова оказать помощь в приобретении по льготной цене дефицитных в то время ковров. Теперь, когда по одному стали прибывать некоторые зажиточные обитатели переулка, цель их визита уже не составляла тайны. Бабушка и мама недоверчиво переглядывались друг с другом, но на фоне массового воодушевления тоже не устояли. Конечно, их финансовый рейтинг еще не позволял мечтать о коврах, и они сделали скромный заказ на дефицитные гречку и сахар. Мать сбегала к своей начальнице по бухгалтерии и взяла кредит под небольшие проценты. К вечеру, незадолго до приема морфия, явилась тетушка Елена. Они долго и задушевно о чем-то беседовали, и, судя по тому, как часто гость брался за ручку, заказ был солидным как по сумме, так и в номенклатуре.
За вечерним чаем наш гость и благодетель говорил о том, что он постарается как можно быстрее вернуться из столицы, и продолжит свою работу с местными властями.
Наутро он позавтракал, не спеша, сложил в пакет свои медикаменты, блокнот и перевязанную шпагатом пачку денег. Затем он, по-английски не прощаясь, ушел на вокзал к московскому поезду.
В нашем провинциальном городе его еще долго вспоминали как загадочную личность и как дважды героя.
P.S. Как звали и где установлен бюст нашего героя мы не можем сообщить, так как сами этого не знаем.