Аннотация: Третий дневник из цикла. Всех милости прошу почитать.
Свет, триллионы киловатт чистейшего белого света, которым был напичкан каждый дюйм окружающего пространства, сдавливали разум и не позволяли мыслить, одновременно с этим тысячекратно обостряя чувства и рефлексы. Алексей парил в воздухе, не пытаясь сопротивляться мощнейшим энергетическим импульсам, ежесекундно разрывавшим сердце на миллиарды осколков. Он больше не думал ни о чем, он просто созерцал себя, свой внутренний мир, утонув в бесконечности разнообразнейших эмоций, которые дарил этот ослепляющий свет. Ему было хорошо. Тепло и уютно, как бывает в кресле-качалке под ватным одеялом во время осенней непогоды. Сзади себя он видел, нет, скорее чувствовал, дверь, из которой вышел два мгновенья назад, поддавшись соблазну посмотреть, что находиться в этой комнате наполненной светом; комнате без стен и потолка, без привычного хода времени, без тьмы, без страданий того длинного коридора, по которому он шел к этой комнате, заглядывая в боковые двери и видя там лишь черные бездны.
Неожиданно Алексей почувствовал, что движется вперед, удаляясь от входа, и с ужасом обнаружил, что свет куда-то пропадает, становиться приглушеннее, мягче, в нем появляются голубоватые прожилки. Еще через мгновенье тревога переросла в страх, который заполнил душу так же быстро, как и тот яркий свет. На горизонте показался неясный, размытый силуэт из оранжево-желтых линий. Алексей летел к нему...летел быстрее света! Точно! Он обгонял свет и тот оставался позади него - далеко позади. "Но как это воз..." - мысль не хотела продолжаться. На смену ей пришло мгновенное понимание. Колесов на генетическом уровне почувствовал, что знает как, только это знание было сокрыто грубой оболочной физического разума. А страх между тем все нарастал, превращаясь в почти паническую боязнь чего-то неизвестного, приближающегося с неимоверной скоростью, приобретающего очертания. Это были очертания весов. Огромных, пылавших огнем весов с двумя большими полусферическими чашами, сделанными из чистого электричества. В следующий миг Колесов увидел справа от себя, сиявших белыми одеждами людей, которые стояли с невозмущенным видом, вглядываясь вдаль. Напротив же них собралась красно-серая толпа мерзких тварей, с копытами и хвостами, которые смотрели на Колесова и ехидно улыбались, непрестанно показывая на него пальцем.
Разум окончательно умер, уступив свои полномочия чувствам, поглотившим Алексея, подчинившим его своей воле. Колесов чувствовал, как трепещет каждая клетка его организма, как непрестанное сокращение мышц предвещает ужасающий финал, который теперь неизбежен. И зачем он только вошел в эту дверь?! Ответа не последовало.
Неожиданно Алексей почувствовал, что шумящая толпа замолчала и расступилась в стороны. Воздух сотряс громоподобный удар. Потом еще один и еще. К толпе приближалось существо горевшее пламенем. Получеловек - полукозел. Это было ужасно. От одного только его вида можно было умереть - не выдержало бы сердце. Демон встал по центру толпы и из подобия ноздрей вышел клуб дыма и огня.
Откуда-то издалека к ближайшей к нему чаше весов стали приближаться красные аморфные образования, а в противоположную чашу летели синие образования. Колесов почему-то сразу сообразил, что это были души - тех людей, которых он спас, и тех, кого он не остановил. Чаши наполнялись поочередно. И чтобы уравновесить одну загубленную душу нужно было во много раз больше спасенных. И это противостояние продолжалось около пяти минут. Красных душ было шесть, а синих - очень и очень много. Алексей даже перестал считать, так как красная чаша весов уже находилась очень высоко, а синяя почти что касалась основания весов...но вдруг все изменилось. Со страшным свистом в чашу влетела еще одна красная душа - большая, тяжелая, не похожая на остальные, и весы поменяли положение на диаметрально противоположное. Крик и визг разорвал пространство. Красная толпа кинулась к Алексею, будто кто-то убрал невидимый барьер не позволявшей ей это сделать. Колесова схватили за руки и он полетел куда-то вниз - все дальше и дальше от весов и от синего света - в сгущавшийся мрак. По телу проходили электрические разряды, и почти идеальное, безвыходное, отчаяние охватило его. Теперь он понимал, что произошло. Это был суд. Суд над ним. Суд, который он проиграл. И теперь эти сгорбленные и убивающе страшные служители тьмы тащили его в ад - туда, где нет света, туда, где нет надежды. Алексей пробовал вырываться, толкал мучителей ногами, но это было бесполезно. Страх, переходящий в холодящий ужас, смятение, скорбь, тоска, уныние, отчаяние и еще множество других, непонятных состояний, для которых нет слов ни в одном языке, потому что их нельзя изобразить, а можно только прочувствовать, одновременно вонзились в Алексея. Мимо пролетали слои земли, глины и песка, какие-то водопроводные трубы, подземные шахты и тоннели, сменявшие друг друга так быстро, что невозможно было понять, где кончается один слой и начинается другой. Его несли вниз - в Пекло, где бушевал нестерпимый, неугасимый огонь и свирепствовали душевные болезни. Ниже, еще ниже - прямо в огонь, где невыносимо горячо, где люди сгорают заживо тысячи лет и не могут сгореть. Алексея несли прямо в огромный котел, где уже варились несколько сот человек. Он был все ближе, ближе, а к груди все больше подкатывал огромный ком и так хотелось кричать, что перепонки могли лопнуть от такого крика, но до котла оставался дюйм, сантиметр, миллиметр... и вот уже все, конец, завершение всего, вот уже финал и нет спасения, и никогда не будет... и вот уже котел, который поглотил его голову.
- А-а-а! А-а-а!
Алексей колотил конечностями по воздуху, пытаясь отбиться от невидимого противника, хотя в комнате никого кроме него не было. Он еще не проснулся, он был еще погружен в тот странный сон, что снился ему этой ночью, но мгновение спустя сработал защитный рефлекс организма, который не хотел умирать от разрыва сердца во время очередного ночного кошмара и Колесов мгновенно вскочил с постели.
Темнота резко сомкнулась вокруг него, образовав кольцо из полутеней. Алексей еще не мог поверить в реальность этого мира и находился в состоянии глубокого ступора, который наступает очень часто после страшных снов, кажущихся такими реальными. Теплое одеяло валялось на полу, а из приоткрытого окна веяло промозглой сыростью барабанившего по жестяному подоконнику некрупного дождя. Воздух был наполнен звуками остывавших электроприборов. Слева почти неслышно гудел сетевой фильтр, а из кухни доносились легкие потрескивания пластмассового чайника. Однако эти звуки пугали и заставляли прислушиваться, вглядываясь в темноту; заставляли ждать, что вот-вот в дверной проем ввалиться нечто весьма непривлекательной внешности. Будильник мерно отсчитывал секунды. На душе ворохом опавших листьев лежали разные полутона тревоги и боязни - дикой, нечеловеческой боязни, которая часто приходит к людям после просмотра фильма ужасов.
Резкий удар по выключателю заставил провода слегка вздрогнуть от поданного на них напряжения, которое с бешеной скоростью понеслось к желтой китайской люстре с пятью чашеобразными плафонами из белого стекла. Вольты энергии разошлись к от основного провода в пять разных направлений и со страшной силой ударили в нити накаливания, пришедших от такой бесцеремонности в бесконечное раздражение, сопровождаемое покраснением и выделением гигантского количества тепла.
Комната сразу приобрела четкие границы. Исчез призрачный мрак, окутывавший комнату, мир наполнился красками, которые однако было довольно трудно рассмотреть сощуренными с непривычки глазами. Колесов тяжело дышал. Он пока еще не до конца ощущал свое тело и поэтому, решив окончательно убедиться в том, что не спит, ущипнул себя за живот. Нервные окончание молниеносно переслали в мозг сигнал, и мышцы судорожно сократились, заставив Алексея слегка поморщиться. "Значит не сплю. Значит наяву существую. Значит это был сон. Только сон".
Квартира встрепенулась от тяжелых шагов. Босыми ногами Алексей буквально вдавливал в бетон светлый немецкий линолеум. Свет в ванной мгновенно вспыхнул, и холодная струя вырвалась из заскучавшего за ночь крана. "Видимо, на улице холодно" - подумал Алексей, плеская в лицо почти ледяную воду. Махровое полотенце встретило его пушистыми объятьями, а зеркало напомнило, что после сна волосы становятся похожими на окоченелые палки.
Колесов тяжело вздохнул. Спать конечно хотелось, но сознание напрочь отказывалось принимать мысль о выключении света. Чайник приветливо щелкнул оранжевой кнопкой, встречая проснувшегося хозяина. "Пол четвертого. Четыре часа до рассвета. Долго". Телевизор смотреть не хотелось, да и что там могли показывать в столь поздний час? Новости? Очередной фильм ужасов? Эротику? Все это было слишком далеко от реальной жизни, чтобы тратить драгоценное время, которого с каждой секундой остается все меньше. Алексею очень часто казалось, что люди не умеют распоряжаться своей жизнью, что тратят ее на такие пустяки, которые не стоят внимания, что если бы можно было вернуть впустую потраченные минуты, накопилось бы не одно столетие.
"Как же все это глупо. Как глупо" - повторил он сам себе, будто желая еще больше утвердиться в собственной правоте. Небольшой бокал из, покрытой защитной пленкой, керамики обдало коричневой заваркой, а через несколько секунд горячая прозрачная жидкость разбавила ее до нормальной концентрации.
"Странно все-таки" - Алексей уже сидел на табурете и сжимал ладонями горячий бокал. Мысли его замедлили бег и превратились в одну сплошную нить умозаключений. Меланхоличное настроение запало в сердечную глубь и растворилось там сахарной крупицей, позволив поразмыслить над своим сновидением.
"Смерть и весы. Суд. Однозначно это суд. Суд, который я проиграл. Проиграл только из-за того, что на чашу весов упала красная душа - большая и тяжелая. Что это была за душа? Откуда она взялась? Странно...шесть душ...шесть душ" - Колесов был почти на 100% уверен что это были за 6 душ. Души людей, которых он не спас. "Но что за 7-ая душа? И почему больше других, почему она так много весит, почему из-за нее я не смог пройти в рай? А может еще один человек умрет в скором времени? Причем очень нужный человек, так как он гораздо лучше остальных? Может это предупреждение, чтобы я прикладывал больше сил? Может нужно лучше искать?... Вопросы. Одни вопросы и ни одного ответа. И вправду, нельзя верить снам, потому что их слишком тяжело трактовать... А иногда просто невозможно, да и не нужно, скорее всего" - Алексей отхлебнул из бокала немного горячего чая и взгляд его уперся в серый экран старого маленького телевизора. "Искать...искать...но как? Уже неделю я ничего не чувствую. Ничего. Как будто в городе разом исчезли все самоубийцы. Все это очень странно. Эта осень вообще какая-то странная, не похожая на другие... Возможно, еще просто не время. Возможно, нужно еще немного подождать. Ведь нужно уметь ждать. Уметь ждать сколько потребуется...а потом делать то, что должен делать и делать это хорошо".
Чашка быстро пустела. Большими ровными глотками Алексей допивал остатки коричневой жидкости. Делать ничего не хотелось, спать уже тоже - организм видимо смирился с незапланированным пробуждением и решил включить питание биологических батарей. Колесов поспешно вымыл бокал и поставил ее на металлическую сушилку над раковиной.
Окно манило своей загадочной чернотой и Алексей не удержался. Как же красив был осенний город ночью! Стройные ряды тополей, шуршащих остатками листьев на ветру; сонные, безлюдные переулки; редкие островки света посреди темных зрачков окон высотных зданий...и тишина - безлюдная, таинственная, завораживающая, магическая. Алексей любил такую тишину. Она наполняла его силами для новых свершений, для нового поиска, и он не мог уже оставаться дома. Его несло на улицу - туда, где властвовала ночь и переменная облачность, где сквозь гряды облаков просматривались редкие отблески далеких созвездий, где можно было мечтать, созерцая рождение нового суетливого дня.
Шерстяные брюки послушно висели на своем месте, фланелевая рубашка и неизменный серый плащ...но что-то остановило Колесова в тот момент, когда он начал обуваться. Внутренний голос непрестанно твердил о деньгах. О тех деньгах, что Алексей отложил для покупки нового холодильника, так как старый "Минск" работал очень неровно.
"20 тысяч" - руки покорно пересчитавшие бирюзовые купюры, разделили их на две равные части и засунули в шкаф и внутренний карман. Колесов еще не знал, зачем, но был уверен в том, что они ему понадобятся...а может и не только ему. За сохранность сбережений он не опасался. За два прошлых года его пытались обокрасть лишь дважды, причем оба случая закончились для грабителей довольно плачевно - переломанные ключицы и выбитые коленные чашечки вряд ли доставили им много удовольствия.
На улице было поразительно. Чувство безграничного пространства и дикого восторга от осознания своего единовластного господства над ним захлестывали ультрамариновой волной, просветляя разум и внушая самые положительные мысли. Чеканные отзвуки каблуков раздавались особенно звонко в это раннее осеннее утро - прекрасное, безусловно, хоть и немного сыроватое.
Двор и арка родной пятиэтажки пролетели незаметно, как будто скорость ходьбы увеличилась в полтора раза. Алексей пытался идти размеренно и чинно, но это получалось весьма плохо, так как переполнявшие душу эмоции гнали его вперед, почти что заставляя бежать. Хотелось кричать и прыгать от радости - у каждого бывали такие моменты, но Алексей был как всегда собран. Он думал о многом. Всего и не перечислишь, да и не стоит, наверное, перечислять, ведь у каждого человека есть свои сокровенные мысли, которые не подлежат огласке. Проспект с разделенными, широкой растительной полосой, проезжими частями был абсолютно пуст - от начала и до конца. Весьма редкая картина для города такого масштаба, хоть и не имеющего собственного метро, но зато трамвайным парком не обделенного.
По ту сторону дороги от тротуара отходила небольшая земляная тропинка, образовавшаяся на месте тщательно уложенной плитки, которую несколько дней назад выкорчевывали неизвестные народные старатели. Она вела вглубь квартала - в сосредоточение дворов и переулков, с девятиэтажными зданиями, садиком и школой, а так же компьютерным клубом, куда любила заходить местная молодежь. Внутри незамкнутого прямоугольника панельных домов было так же тихо, как и на проспекте. Окна почти не горели - было либо еще слишком рано, либо уже слишком поздно.
Алексей шел, запахнув плащ и засунув руки в карманы. Мысли текли как-то вяло и неестественно, выражая какие-то отвлеченные понятия, а порой и вовсе уходившие в пустоту. Несвязные воспоминания последних дней и сегодняшний страшный сон вселяли странное чувство напряженности. Он ждал. Ждал, что вот-вот в душе возникнет до боли знакомое чувство чужой беды и его глаза мгновенно потухнут, превратившись в два обледенелых сгустка некогда теплой человеческой материи, но этого не происходило. Уже целую неделю. Но сегодня должно случиться что-то необычное. Ведь не зря же он взял эти 10 тысяч рублей. Нет, совсем не зря.
Сзади послышался характерный шум выдвигающейся мусорной тележки. Дворники выходили на работу, чтобы привести город в нормальный вид; вечно выпившие бомжи в своих рваных штанах и кедах бродили по дворам в поисках бутылок...зарождалась жизнь.
На часах доходило шесть. Алексей ходил по городу уже довольно долго, но все-таки никак не мог остановиться. На улице появились прохожие - в основном женщины и мужчины средних лет, спешившие на остановку, чтобы не пропустить автобус до завода. Дома, подсвеченные изнутри, выдавали наличие жизни внутри своих унылых стен. Начинало пахнуть утром, а тучи над городом сгущались, образуя защитную пелену, изредка плескавшую мелкой моросью.
Мысли постепенно приходили в норму, переставали создавать провалы в памяти. Возможно сказывалось появление первых "объектов", которых Алексей тщательно проверял. Ничего подходящего. Никакого намека на отчаяние или тоску. Обыватели. Они шли сейчас на работу. Они спешили по своим делам, обремененные нехорошим предчувствием распеканий со стороны шефов за не вовремя сданный план или за разбитую вчера хрустальную вазу...только и всего. Они существовали в этом мире, погруженные в свои небольшие, уютно обставленные квартиры, не желая замечать мира вокруг - большого и страшного мира, в котором правит зло и беззаконие.
Колесов не осуждал их за это. Он отнюдь не считал их низшей расой, не презирал, не попрекал их. Он знал, что они просто другие. Не такие как он, или как отверженные. Они тоже люди - люди, у которых вообщем то все было нормально, которые не хотели чего-то большего, которые просто хотели жить, которые просто хотели, чтобы их не трогали. И их не трогают...почти никогда...лишь изредка задевают, чтобы умение преодолевать трудности не атрофировалось полностью.
Живот предательски заурчал, хотя почти наверняка знал, что его зов в очередной раз будет проигнорирован. Колесов шел вдоль неширокой дороги в три полосы. Улица эта была необычайно оживленной днем, но по утрам заметно пустовавшей. Под ногами был все та же серая полоска асфальта, и высокие тополя все также уныло смотрели на проезжую часть своими полуопавшими кронами. На секунду Колесов поднял глаза ко все еще черневшему небу, как вдруг со спины его толкнуло чуть уловимое чувство, заставившее оглянуться. По дороге неслись две черные машины: 320-ый Мерседес и новый Лэнд Крузер. Через секунду они пролетели мимо, обдав Алексея странным коктейлем из выхлопных газов и мыслей сидевших в них людей.
"Что? Скука?" - Алексей пока что отказывался верить. Уже было очевидно, что это его очередная "жертва", но вот причина, толкавшая ее на столь тяжкий грех, была настолько извращенной, что Колесов даже не хотел в это верить. Он видел много мыслей, много чувств проходило сквозь его душу, но еще ни разу не попадалось такое цинично-пренебрежительное сочетание. Скука. Обычная, заурядная скука. От того, что все уже видел, от того, что нет в жизни проблем, что можешь себе все позволить. Банальная, бытовая скука! Это было настолько дико, настолько неестественно, настолько глупо, оскорбляюще, настолько безрассудно, что любой другой на месте Алексея взорвался бы яростью и негодованием. Любой, но только не он.
В глазах медленно крутили регулятор, убавляющий яркость. Через несколько секунд они стали практически бесцветными, море, цвета небесных туч поглотило зеленоватый оттенок, что придало взгляду твердость и решительность, перемешанную с диким, всеразрывающим спокойствием. У Алексея было еще время - достаточно времени для того, чтобы подготовиться, достаточно для того, чтобы принять правильное решение.
А пока можно было продолжить свой путь. Интуиция подсказывала, что сегодняшняя прогулка не должна завершиться подобным образом, тем более что Колесов подозревал, кто был хозяином этих автомобилей. Тротуар сменился широкой аллеей перпендикулярной улицы. Окружение наполнялось яркостью, раскрашивалось в краски, постепенно выплывая из сумеречного синеватого тумана. Людей становилось все больше. Поменялся и качественный состав. Большая часть людей шла небольшими группами - студенты спешили к началу первой пары. Метрах в пятистах на горизонте маячили два девятиэтажных панельных здания, соединенных на уровне пятого этажа длинным коридором. "Университет" - мысль прозвучала как утверждение нового плана действий.
Алексей никуда не спешил. Своим мерным шагом он осторожно шел у самой кромки асфальтового покрытия. Он наблюдал. Молодые люди, проносившиеся мимо, были одеты однообразно - черные кожанки, тонкий синтетический свитер, джинсы и дешевые кроссовки. Изредка из этой массы выделялись несколько человек в ветровках или пиджаках. Девушки одевались ярко - в основном в желтое или ярко красное - два самых популярных цвета этой осенью. Алексей взглядом пробежался по лицам. Многие просто не выражали ничего. Иные - лень, сонливость. Другие были чем-то глубоко озадачены, третьи - беспечно веселы. Его глаза скользили, спотыкались о неровности, выпуклости и впадины лицевых очертаний, иногда останавливались на ком-то, а кого-то вообще пропускали мимо. Он искал, каждую минуту искал человека, излучавшего энергию, которая влекла его в университет.
Уже давно в сердце ютилось давно забытое чувство одиночества. Ржавым кинжалом оно резало плоть, врывалось в привычный порядок вещей, в быстрый бег мыслей, словно червяк сверля дырку в душе. Одиночество. Колесов так давно привык к нему, так давно смирился с тем, что всю свою жизнь проведет вот так - в погоне за чужими мыслями и поступками, предотвращая неизбежное, предупреждая проступки. Иногда ему казалось, что одиночество ушло навсегда, что он достиг того уровня, при котором ум становиться слишком холоден, чтобы поддаваться таким глупым человеческим чувствам...но он все равно поддавался. Ведь он не был машиной, он был человеком. Да, да, пусть не вполне обычным, но человеком. И он тоже хотел любви. Обычной любви, обычной благодарности за то, что он существует на этом свете. Хотел...несколько мгновений...до тех пор, пока внутренняя сирена не возвращала его в реальный мир, залатывая дыры в разорванном покрывале спокойствия...до тех пор, пока кому-то в очередной раз не требовалось протянуть крепкую руку.
Алексей справился с напастью довольно быстро. В душе почти ничего не осталось - лишь неприятный осадок и обостренность чувств. Он уже собирался ускорить шаг, чтобы побыстрее добраться до университета, но в следующую секунду из его глаз брызнули слезы. Чувство необычайной жалости и сострадания прокатилось по телу ударной волной, заставляя остановиться. Почти что случайно он увидел пронесшиеся мимо голубые глаза плохо одетого человека.
Понимание пришло в то же мгновенье. Этот человек был беден. По настоящему беден. Вчера его выгнали с работы и он всю ночь промотался по улице, не зная, куда пойти. Он жил не один. Двое детей, один из которых был инвалидом второй группы и жена, которая не бросила его в тяжелое время. Этот человек не был пьяницей или наркоманом - просто никак не мог устроиться на приличную работу, где платили бы достаточно, чтобы скопить хоть какие-то средства на черный день...который уже настал. Его жене требовалась операция - камни в почках не давали ей покоя. А он любил ее. Безумно любил, и она его любила. И он не хотел ее терять, не хотел. Каково это? Когда теряешь любимого человека? Когда ничего не можешь для него сделать?...
Алексей резко обернулся. Невысокий худощавый мужчина в старой, порванной в нескольких местах тряпичной ветровке переходил дорогу. Он был просто налит отчаянием. Не каким-нибудь ложным, обманчивым отчаянием от избытка мелочных проблем, а настоящим, монолитным, томно-тягучим отчаянием невыносимых условий существования. И это отчаяние было еще чернее, еще ужаснее, оттого, что он не мог принять самого простого выхода - самоубийства.
Колесов сразу ощутил это. Этот человек не собирается кончать с собой, он просто не знает, что делать дальше. А еще он верит в Бога и просит его только об одном - чтобы жена была здорова. Он просит уже долго - уже около месяца. Он уже теряет надежду, он уже почти потерял веру, но все равно взрывается в диком рвении, все равно продолжает молиться, продолжает просить... "Стучите и отворят вам" - он помнит эти слова и стучит - уже целый месяц стучит в огромную дубовую дверь, которая почему-то никак не желает открываться.
На душе властвовал ураган. Алексей не мог сдерживать слез, которые все приливали к глазам. Суета вокруг вмиг обесценилась и перестала существовать. Теперь Алексей видел перед собой лишь небольшую фигуру, медленно бредущую домой. Дикое желание помочь ударило в виски пульсирующей болью. Теперь он знал, зачем вышел сегодня ночью на улицу. Теперь он знал, зачем взял с собой деньги.
В такие моменты он вновь и вновь убеждался в собственной правоте - в том, что его одиночество - мелочь, по сравнению с проблемами других, и потому не должно его отвлекать, не должно обращать на себя внимание, как бы того не желало. А еще он находил смысл жизни в такие моменты. Видеть, чувствовать, как страдает этот человек, как он бьется, как трепыхается, пытаясь разорвать жизненные силки...и помогать. Пусть скудно, пусть по мере возможностей, но не бросать таких людей, не уподобляться обывателям, которым тоже жалко их, но которые палец о палец не ударят, чтобы хоть что-то предпринять. Потому что тогда от них отнимется, потому что тогда они будут вынуждены ограничить себя в столь привычных вещах. Такова их сущность - созерцать, не пытаясь изменить к лучшему. Такова их сущность - убеждать самих себя в том, что и у них недостаточно денег, что и они еле-еле сводят концы с концами.
Колесов пересек довольно широкую дорогу. Маячившая впереди фигура удалялась в квартальный лабиринт из арок и проходов. Она не оборачивалась, не смотрела по сторонам. Она думала. Тяжело и упорно думала, что будет делать придя домой и увидев заплаканные глаза своей любимой жены и беспокойные детские лица, на которых отражается страх пришествия действительно тяжелых времен. Они тоже будут плакать сегодня. Они будут понимать, что мамы, возможно, уже очень скоро не станет...если только не случиться чудо, если только в семье не появятся деньги.
Деньги. Как часто в наше время они стали решать судьбу обычных людей. Эти грязные, рваные бумажки, насквозь пропахшие кровью и потом, из-за которых калечат и убивают...из-за которых идут на самые извращенные преступления. Деньги - форма тотального контроля над сознанием людей. Деньги - универсальное обменное средство, которое позволяет иметь практически все. Роскошные дома, дорогие автомобили, шумные встречи и банкеты, веселые гуляния каждый день, почет, слава, любовь красивых женщин - все это можно приобрести, стоит лишь взмахнуть туго перетянутой пачкой хрустящих банковских банкнот. Да, за деньги можно приобрести практически все...кроме еще одной жизни, кроме самого главного, самого основного, кроме того, что может действительно порадовать, кроме того, что так необходимо, так желанно каждым человеком, обладающим капиталом... Они не дают права на приобретение жизни. Так зачем же они тогда нужны? Для чего копить их, собирать, бережно укладывать в стопки; для чего делать вклады, для чего приобретать акции, богатеть, строить особняки, покупать автомобили; для чего все это, ведь все равно всех нас рано или поздно возьмет холодная земля, которой будет наплевать на наши накопления, золотые и платиновые карточки в швейцарских банках, которая не будет рассматривать наш дорогой "Ролекс" за тысячи долларов?! Для чего?! Для того, чтобы прожить эту жизнь празднуя и веселясь?! Для этого?! Разве для этого приходит человек в этот мир?! Разве для веселья, разве для счастья?!... Нет. Алексей так не считал.
Творить добро, нести свет - вот для чего человек живет на этом свете. Колесов делал это каждый день, но вовсе не ждал, что другие последуют его примеру. Ведь он был Хранителем, а они не были; ведь он сам выбрал этот путь, а они не выбирали; ведь он этого хотел, а они не хотели.
Сменявшие друг друга небольшие скверики заводили Алексея все глубже в квартал. Он уже догадался, куда направлялся этот человек. Минутах в 10-ти ходьбы есть старое кирпичное здание - пережиток хрущевских времен, которое толи забыли снести, хотя оно давно уже было не пригодно для жилья, толи просто не захотели. Так и стояло оно, это четырехэтажное строение - одно посреди неухоженных грязных подворотен очень плохого района. Алексей дернулся вперед, как будто переключил скорость на механической коробке передач и мгновенно ускорился. До щуплого человека оставалось совсем немного. 30метров... 20... 10...Он уже почти рядом...Алексей не думал о том, что скажет этому незнакомцу, как представиться, он просто подходил ближе, наполняя глаза чистой прозрачной жидкостью - сострадание было настолько сильным, что не желало помещаться в душе и выходило наружу. 5 метров. Уже совсем немного, несколько шагов и он догонит его. 3...2...1. Все. Лицо Алексея поравнялось с мужчиной. Тот остановился, пытаясь разобраться в чем дело и не нужно ли этому незнакомцу что-то от него, не хочет ли этот человек в плаще ограбить его? Но глаза человека блестели. Что-то томно-холодное просматривалось в этих глазах, что-то необыкновенно прекрасное, что растапливало душевный лед и прожигало отчаяние горячей огненной струей.
В руках Алексея зашелестели купюры - бирюзовые тысячи, немного блеклые из-за недостатка солнечных лучей, но все же не потерявшие своей ценности.
- Возьмите - Алексей протянул мужчине десять сложенных пополам бумажек. Из глаз вытекла тяжелая слеза.
Что-то проскочило между этими людьми в ту минуту. Мужчина тоже заплакал. Очень осторожно по его правой щеке скатилась горячая капля соленой воды, которая тут же остыла на пронизывающем ветру, испарилась, слившись с плывшими над городом тучами.
- Спасибо! - с выражением, пытаясь не глотать буквы, хоть это было очень нелегко в подобной ситуации, произнес щуплый человек и заплакал - тихо, едва слышно, но очень-очень горячо заплакал, благодаря...Алексея и Того, Кто отворил ему массивную дверь.
Сердце вырывалось из груди и колотилось в бешенном темпе...все еще хотелось кричать от негодования на несправедливость этого мира, но Колесов знал, что это бесполезно. Не услышит мир этого крика, не изменит своих позиций, не станет человечнее, добрее. Он останется таким же, какой есть, возможно лишь немного покачнется, но все же устоит, и с этим ничего нельзя будет сделать.
На улице не было абсолютно никого, кто мог бы увидеть эту сцену. Алексей стоял напротив человека, а человек стоял напротив Алексея. Молчание продолжалось минут пять, пока каждый не утихомирил разбушевавшиеся под утро эмоции, но все-таки было разорвано.
- Спасибо - поблагодарил человек гораздо более сдержанно, пристально всмотревшись Алексею в глаза.
Колесов пожал плечами. Жутко не хотелось ничего говорить, но он должен был сказать, потому что знал, что дома все еще храниться вторая половина скопленных денег.
- Это только первая часть, - произнес он очень мягко и добродушно - оставьте мне адрес и я принесу еще - он выждал небольшую паузу - Я знаю, что Ваша жена больна. Потратьте эти деньги на операцию, хорошо? А остальное как-нибудь утрясется.
- Хорошо - тихо произнес человек, несколько сконфуженный таким большим количеством денег у себя на руках.
- Не волнуйтесь, я Вас провожу, - попытался успокоить его Алексей - Оставшуюся часть я принесу завтра утром, постарайтесь быть дома, хорошо?
- Хорошо, - повторил человек, как будто больше не знал ни одного слова по-русски.
Он уже ничему не удивлялся, он воспринимал все, как чудо, как сон наяву, гробовое отчаяние сменилось небывалой радостью и оттого по щекам ручьями текли слезы.
Они шли медленно. Старый сквер с кривыми деревьями смотрел на них недружелюбно-холодно, пытаясь отобрать у человека последнее, что у него осталось, но Алексей был на страже. Его фигура внушала этому скверу страх, оттого, что нашелся человек, который не боится его искореженных деревьев, сдавливающих сознание своей убогостью и необычайной бедностью живущих в нескольких метрах от них людей.
Синяя дверь уже готовилась впустить мужчину в подъездное пространство, как вдруг простой и давно созревший вопрос сорвался с его фиолетовых от холода губ.
- Но кто вы такой? - спросил он с какой-то растерянностью в голосе, ожидая получить в ответ какую-то странную фразу, но ничего такого не последовало.
Колесов ответил просто, без всякого лукавства или чопорности, без ненужного пафоса и мании величия. Ответил, скромно опустив глаза в сырую полоску асфальта.
- Это не важно. Важно то, что я Вас нашел.
Алексей развернулся и зашагал по тротуару. Ветер развевал его длинные светлые волосы, спутывая их и надвигая на глаза, а рука сжимала старый календарик, забытый когда-то в левом кармане плаща. И на нем синими чернилами шариковой авторучки был написан номер дома и квартиры -Добронравова 65, квартира 23.
Быстрыми шагами Алексей удалялся от этого древнего строения. В душе бушевало сожаление, перемешанное с неестественно сильной обидой за этого человека, за то, что такие хорошие люди, как он должны прозябать в таких жутких условиях. Но это было плохое чувство - Алексей знал это. Оно приносило с собой ропот на мироздание, ропот на устройство вселенной, оно затмевало сущность, зарывало корни в глубоком слое земли. "Но ведь тот, кто получит здесь, не обретет ничего в другом мире" - этими негромкими словами Колесов смирил себя и постарался забыть об этом случае на какое-то время, чтобы сосредоточиться на своем главном задании.
Автобусная остановка подвернулась весьма кстати, так как путь Алексею предстоял неблизкий, и пройти его на своих двоих было бы не то чтобы невозможно, а просто неэкономично во временном плане. Покореженная, исписанная неприличными словами конструкция бурого цвета, скорее напоминавшая стенд для испытания слабой взрывчатки, чем остановку продувалась всеми ветрами. Людей не было. Для местной шпаны, что собиралась здесь весьма часто, дабы затем отправиться к ближайшему магазину с целью вытрясти пару сотен из домашних мальчиков, которых послали за продуктами, было еще слишком рано; представители же трудового класса, кои в большинстве своем и обитали в этом районе, давно уже работали на предприятиях химической отрасли.
По четырехрядной проезжей части сновали машины. На горизонте виднелась одинокая маршрутка непонятного номера. Алексей прищурился. Газель приближалась весьма быстро, и нужно было успеть махнуть рукой, чтобы не упустить шанс добраться до места минут на 10 раньше. "305-ая. Моя!" - быстро сообразил Алексей и вытянул правую руку.
Маршрутка оказалась почти пустой. В салоне, куда вошел Колесов сидело только 3 человека - справная женщина неопределенного возраста с двумя большими черными сетками; молоденький металлист в клепаной кожанке и рокерских туфлях; и унылого вида старичок в затасканном синем пиджаке и двумя желтыми медалями, который расположился прямо возле выхода. Колесов прошел вглубь салона и примостился на самом последнем сиденье.
Автомобиль тронулся нехотя и лениво, словно даже он не желал никуда ездить по такой мерзкой погоде. Сквозь щелку, образованную двумя не слишком плотно задвинутыми голубыми шторками, просматривался внешний мир -желтая трава и почти уже голые деревья покорно ожидали, пока пепельное небо покроет их промозглой сыростью. Ветхие пятиэтажки удручающе смотрели на загаженные детские площадки, а небольшой продуктовый магазинчик, доживавший, судя по виду, свои последние месяцы тихо роптал на свою судьбу.
Алексей медленно оценил собравшихся взглядом. Никто из них не подходил на роль самоубийцы - это Алексей определил сразу же, как только пробежался взглядом по их лицам, однако странная привычка анализировать людей в последнее время перерастала прямо в какую-то манию. В последнее время вообще много чего происходило непонятного и необъяснимого. Например, сегодня он смог почувствовать человеческую нужду, хотя раньше он за собой такого не замечал. Алексей рос, точно также как и год назад, и два года. И каждый раз, когда он поднимался на новую ступень, ему казалось, что он достиг чего-то большого, необычайно ценного, но проходил еще один год и он узнавал что-то новое, освоенное умение переходило на уровень инстинктивного применения...и вот уже другая вершина маячила на горизонте. Алексей не знал, существует ли предел этому совершенствованию и не горел желанием это выяснять, зато он четко понимал, из-за чего он поднимался по этой невидимой лесенке.
Его вели вверх ошибки. Многие ошибки, которые он допускал во время своих поисков. Эти ошибки могли иметь место пол года назад или вчера вечером - это было несущественно. Главное, что каждая из них впаивалась в сознание, прикреплялась к нему намертво, сливалась с ним, образуя прочный симбиоз. Допускать ошибки было больно, иногда даже очень больно, иногда даже так, что хотелось выть от бесконечной злости на себя. Но Алексей жил дальше, делал выводы и спасал, вновь и вновь, несмотря на свои прошлые неудачи, когда из-за его неопытности гибли люди, сами обрекшие себя на смерть.
А еще ему посылались испытания. Тысячи испытаний стойкости, выносливости, здравомыслия, мудрости, веры. И все они служили одной цели - сделать из него Хранителя, поднять его над миром, показать настоящую, грязную, жестокую реальность, которую многие в нашем мире так часто не замечают. Он знал, что такое боль, страх перед сильными мира сего; он знал, что это такое...и поэтому мог помочь другим. Совсем недавно он понял зачем, все-таки нужно было это время с 1 по 11 класс. Время бесконечных унижений, косых взглядов, насмешек, пошлых шуток и обидных розыгрышей...в это время ковался его внутренний стержень, паковался, необходимый для длительного путешествия, багаж ощущений, которые спустя несколько лет он вновь чувствовал своей душой, хотя они принадлежали другим. Кем бы он был без этого багажа? Что бы вспомнил, пропустив через себя такое сложное чувство, как смерть первой любви. Скорее всего - ничего. И как бы он смог найти решения, даже не поняв условия? Этот багаж был ему необходим и он у него был. И он помогал ему. Уже долгое время.
Остановки пролетали быстро. Заоконный пейзаж менял свои очертания с обшарпанных панельных шестнадцатиэтажек на периферии, на кирпичные новостройки, по мере приближения к элитарному району рядом с лесной зоной. Алексей ехал уже минут 20. За это время его попутчики периодически обновлялись, хотя все они были похожи один на другого. Скоро нужно было выходить. Привычным движением Алексей извлек из внутреннего кармана несколько монет. Палец послушно надавил на черную кнопку, и в салоне раздался неприятный писк. Маршрутка замедлила ход, а через 20 секунд остановилась возле здания недостроенного торгового центра.
Колесов проворно выскочил на улицу, поправил волосы. Полуметровые дощатые козырьки бетонного забора, отходившего в разные стороны от остановки возвещали об опасности проводимых строительных работ. На другой стороне еще стояли красивые типовые дома новых планировок, а слева виднелся большой пустырь и уходившая в лесную глубину асфальтовая дорога. Путь лежал туда.
Алексей неспеша зашагал по тротуару. В голове крутились варианты, но информации было слишком мало. Не могла одна мимолетная встреча, тем более на расстоянии, тем более при такой бешенной скорости движения, рассказать что-то о человеке, о его слабостях и недостатках, о его проблемах, о его неудачах, о его отношении к жизни...нужен бал как минимум личный контакт и Алексей почему-то уже не сомневался, что он будет.
Шумевший двигателями кольцевой перекресток остался позади, а горизонт скрывала мощная грязно-зеленая стена из рослых сосновых исполинов. Метров через 100 воздух начал меняться. Городская задымленность улетучивалась с каждым новым шагом, легкие наполнялись озоном и неповторимым ароматом опавшей хвои. Асфальт, жаждавший, чтобы его отмыли от этой приставучей грязной пыли, что так щедро наносилась на него с обочины. Но даже несмотря на то, что он и небо, единственное из всего окружающего, что могло хоть как-то помочь ему, были одного цвета, оно категорически отказывалось отдавать накопленную воду.
Алексей вошел в лес. Городская суета в мгновение ока отступили на второй план. Тишина и мелодичное щебетание птиц посреди сосновых ветвей, мерно покачивающихся на несильном ветру, налитое спокойствие и размеренное величие древесных гуливеров, видевших так много на своем веку, что людские проблемы перестали их интересовать. Теперь они общались с ветром и были свободны. От всего.
Лесные дворцы местной криминальной верхушки начались через пол километра. Огромные, кирпично-каменные, с двухметровыми заборами и колючей проволокой под напряжением - они напоминали скорее осовремененные замки, чем загородные дома. Пуленепробиваемые окна и ворота из сверхпрочного металла, видеокамеры по периметру и несколько охранников с озлобленными ротвейлерами внутри - зрелище весьма жуткое, особенно если учесть, что форма черепа у охранников и собак была весьма схожа.
Но эти дома не интересовали Алексея. Человек, которого он искал не был криминальным авторитетом, хотя бы потому, что решился на самоубийство из-за скуки. Судя по всему он был просто весьма крупным предпринимателем, не облеченным властью, да и не стремившемся ее получить, потому что властолюбцы будут цепляться за жизнь изо всех сил...всегда, каждое мгновенье, они будут хвататься за тоненькие ниточки, чтобы только остаться в этом мире хоть на секунду подольше, потому что в глубине души они осознают, что смерть отнимет у них все, что она унизит их, что их жалкая, ничтожная "власть" не идет ни в какое сравнение с ее Властью, что в новой жизни они потеряют все и ничего не обретут.
Колесов ускорил шаг. Вокруг медленно плыли трехэтажные хоромы с бассейнами и роскошными газонами, а невдалеке уже виднелся двухэтажный особнячок. Внутри екнуло сердце - это был знак. Через пару минут Алексей подошел ближе, сумев рассмотреть детали. Дом был неправильной формы. К основному строению с вполне стандартной треугольной крышей примыкала, выдававшаяся примерно шесть метров вперед высокая пристройка с конусообразным черепичным навесом, постепенно сходившимся к вершине, чем-то напоминавшая дозорную башню эпохи позднего средневековья. Особняк был облицован крупным разнотонным камнем, в основном светло и темно-серого оттенков, однако встречались некоторые места с зелеными вкраплениями, которые, должно быть, очень красиво переливались на солнце. Внешний декор здания был действительно прекрасен - трудно было бы подобрать лучшее сочетание цветов к строению такой "древней" формы. Забор представлял собой обычную кирпичную стену, возвышавшуюся достаточно высоко, чтобы закрывать от постороннего взора внутреннее устройство двора. По углам кирпичной ограды Колесов заметил четыре видеокамеры, но все они смотрели внутрь. Это было не очень хорошо - так как если были камеры, значит был и человек, который должен был за ними следить. От дома до дороги было около полсотни метров. Изумрудный газон, за аккуратными белыми бордюрчиками, заполнявший эту пустоту, прерывался, отходившими от гаража с автоматическими воротами и похожей на калитку сплошной внешней дверью, очень ровными и гладкими асфальтовыми дорожками, гармонично дополнявшими экстерьер внешнего фасада. Машин видно не было, видимо их загнали в гараж.
Неторопливые наблюдения Алексея прервал громкий собачий лай. Колесов сразу определил, что он доносился из-за забора. "Еще хуже" - с досадой отметил он про себя - "Собака - это всегда плохо. Собака - это всегда шумно". В сознании образовался своеобразный тупик. Алексей искал пути выхода, но что-то ничего не приходило на ум.
Вокруг него никого не было. Люди, часто прогуливавшиеся по лесу предпочитали избегать этого места и ходить по другой дороге, дабы не стать случайными свидетелями бандитской разборки или не узнать какую-нибудь тайну, за что рисковали сразу же лишиться жизни. Вторая дорога пролегала в километре к северу от этой и служила в основном тропинкой для пеших прогулок, так как состояла в основном из раскрошившихся асфальтовых кусков и мелкого гравия. Вообще же лес играл весьма важную функцию - он напрямую соединял два городских района и гуляющие могли преспокойно попасть из одной части города в другую.
Неожиданно собака жалобно заскулила. "Хозяин" - промелькнуло у Алексея в голове и он осторожно попятился назад, отступая под покров редких сосенок, соседствующих с весьма плотным кустарником. Минуты две спустя, когда Алексей уже достаточно хорошо замаскировался, оставив в еще почти нетронутых листопадом ветках, лишь небольшое отверстие для правого глаза, непрозрачная металлическая калитка открылась. На темно-серую асфальтовую дорожку ступила нога в светлых брюках и коричневых туфлях. Колесов перевел взгляд вверх. Человеку на вид было лет 40-45. Одет он был в очень дорогой кремовый пиджак и белую рубашку. Немного выдававшийся вперед живот свидетельствовал о чрезмерном потреблении пива, однако широкие плечи говорили о том, что этот человек в прошлом, возможно, активно занимался спортом. Лицо было большим, круглым, морщинистым, немного смуглым, но все же с вполне русскими чертами. В правой руке человек держал сигарету. Курил он спокойно. Голова была повернута слегка вбок, что позволяло Колесову предположить, что его взгляд был направлен куда-то за пределы реального мира. Колесов сразу определил, что это был не охранник. Но этого было мало.
Понимание пришло как всегда внезапно. Порыв чувств ворвался в душу, учинив там страшный беспорядок. Не секунду Алексей с силой зажмурился, пытаясь распознать оттенки эмоций, выделить какие-то особенности, определить привычки. Он впитывал в себя информацию, он накапливал, собирал, по крупицам, по долям, чтобы затем в один момент объединить все набранное и построить четкую картину. И этот момент настал. Через мгновение после открытия глаз.
* * *
Юрий курил медленно, осторожно, буравя карими глазами зеленые ветви сосен, горделиво возвышавшиеся над его скромным жилищем. Впрочем, скромным его можно было назвать, только относительно стоявших рядом гигантских особняков "криминальной аристократии".
Небо было усеяно серостью. Грязные кучевые облака, слитые в одно большое, размазанное по небу пятно, плыли по небу цинично-бесстрастно, полностью игнорируя внутренние мольбы людей о маленьком кусочке, пусть уже остывшего давно, но все-таки такого родного, такого желанного солнца.
"Погода омерзительная" - с неприязнью подумал Юрий и выкинул сигарету подальше, на мгновение задержав дыхание, а потом пустил из ноздрей две расходившиеся белые струйки. Газон перед забором, уже с небольшой прожелтью, хотя в большинстве своем все еще зеленый (трава была хорошая, долго сохранявшая цвет), выглядел "грязно" и невзрачно. Еще пару секунд взгляд Юрия оценивал начинавшийся прямо через дорогу лес, поражаясь, что здесь до сих пор сохранились кустарники с ярко-желтыми, почти не опавшими, листьями. Природная аномалия? Все возможно...тем более в эту осень.
Калитка закрылась почти что с лязгом, настолько плотно замок входил в пазы, высверленные в толстой кирпичной кладке ограды. На внутреннем дворе все было по-прежнему. Разветвление из двух тропинок напоминало о неизбежности выбора. Первая из них, уходила налево в сторону аккуратных кустиков сирени и небольшой беседки с искусственным прудиком и качелями. Вода журчала успокаивающе-игриво, однако все равно не доставляла удовольствия, а скорее была чем-то слегка выделяющимся на фоне общего уныния увядающей природы. Вторая тропа выводила к роскошному фасадному крыльцу, тоже с качелями, но уже поменьше, и искусно оформленной лавочкой в духе эпохи возрождения. Правая сторона участка представляла собой один сплошной ровный газон, прерываем островками карликовых деревьев и кустарника, очень удачно декорированных мелкой галькой и окаймленных булыжником. И что ни говори, этот небольшой садик выглядел изящно в любое время года, даже в такое ужасное, как это.
Осень Юрий не то, что не любил - просто ненавидел. Пора депрессий - не даром многие ее называют именно так. И она оправдывала свое название. Недаром же осенью происходит так много самоубийств...а все из-за нее - из-за ее дождей и листопада, которые заставляют выть от безысходности. Все из-за этой проклятой осени.
Юрию тоже было паршиво сегодня. Делать ничего не хотелось. Хотелось просто встать посреди железнодорожных путей и ждать, пока тебя собьет скоростной экспресс. Внутри было очень неспокойно. Чувство бесконечной усталости от всего, примешанное к непонятной тоске о том, что ничего нового в жизни увидеть нельзя, что он все уже исследовал, все уже ощутил за эти неполные 40 лет, которые прожил на свете, съедало всякую деятельную активность.
Немецкая овчарка "Этна", приветливо виляла пушистым хвостом, слегка поскуливая. Она чувствовала настроение Юрия, чувствовала, как ему сейчас тяжело, какой груз лежит у него на сердце...и поэтому грустила вместе с ним, наполняя свои большие коричневые глаза частицей того бездонного, безадресного уныния, которое ее хозяин, сам того не замечая, выбрасывал в окружающее пространство.
- Ну что ты, а? - ласково произнес Юрий и потрепал Этну за шею - Что ты, Этна? Ну? Что такая грустная? - овчарка тихо пискнула, высвободивши из человеческих рук свою морду и отошла немного в сторону.
Юрию такое поведение своей собаки показалось чересчур странной, он попытался подойти к ней поближе, но Этна почему-то продолжала держаться на расстоянии. Юрий раздраженно выдохнул. Даже собака пятилась от него. Феноменально. Все бросали его, все вынуждали его быть одному.
Металлическая дверь дома громко хлопнула. Не снимая ботинок Юрий прошел по начищенному паркету прихожей несколько метров. Обитые рейкой стены, дорогое деревянное трюмо и шифонер, навесной потолок и пол с внутренним отоплением - все это образовывало довольно просторных холл. Длинный узкий коридор, выполненный в холодных полутонах, освещали несколько бра, расположенных на стенах.
Юрий снял обувь. Ноги совершенно не почувствовали перепада температур - в доме было очень тепло и уютно, несмотря на его довольно внушительные размеры. Коридор заканчивался еще одним, почти круглым холлом, который являлся как бы перевалочным пунктом на пути к остальным комнатам. Посередине большого зала возвышалась готическая винтовая лестница, изготовленная из кованного железа, ведшая на второй этаж в точно такое же помещение. Две двери уходили направо - это были туалет и ванная для гостей, прямо напротив выхода из коридора, сквозь промежутки лестничных ступенек, просматривалась широкая стеклянная дверь высочайшего качества. Там находился обеденный зал. С левой стороны располагались кабинет и комната отдыха. На втором этаже находились две спальни, основная ванная комната, библиотека и небольшое помещение, которое Юрий любил называть кинотеатром, из-за наличия проектора и большого белого полотна на стене.
Многим, кто бывал у Юрия в гостях, казалось странным, что загородный дом был обставлен так хорошо, однако это был и не совсем загородный дом, а скорее основное место жительства, так как Юрий проводил здесь большую часть своего времени; здесь же встречал гостей, проводил семинары, различные тренинги, здесь же ласкал женщин, договаривался о "крыше" и вообще, делал много всего.
Но все это было давно - около полугода назад...а теперь эти стены слишком большого для одного человека дома были наполнены пустотой. Пустотой, которая вторглась в Юрину реальность и забрала с собой удовлетворенность жизнью. Да...пустота изменила все. Она остудила его пыл, показала ему всю жалкость этого никчемного мира, открыла глаза на тех, кто его окружал. Он ощущал разочарования, потери; он начинал понимать, что что-то пошло не так, что он уже не получит удовольствия ни от удачной сделки, ни от вернувшегося сторицей капиталовложения, ни даже от секса с безумно красивой блондинкой. Все как будто опостылело, в один миг потеряло краски, поблекло...и среди всей этой блеклости совершенно четко сформировалась простая и до боли понятная мысль: "Я уже все это видел. Так много раз. Как же я от этого устал".
Это было пол года назад. После этого он развелся с женой, пытавшейся отсудить у него пол состояния и проигравшей процесс, передал все дела фирмы в руки своих партнеров, нанял четырех охранников и отстранился от дел. А потом были бесконечные круизы и поездки. Он объездил весь мир, но новые впечатления быстро гасли в его памяти, как будто кто-то специально приглушал их яркость. Он начал пить. Не от горя вовсе - так, со скуки...затем, неожиданно для себя самого, он стал замечать, что его тянет к острым ощущениям. Нет, он не собирался прыгать с парашютом - это он все уже прошел - его манили по настоящему острые ощущения - например что будет, если погрузиться под воду в бассейне на несколько секунд дольше обычного? Или что, если почти разваливавшийся табурет, на котором ты стоишь, внезапно сломается, и ты повиснешь на веревке, лишив себя возможности выжить? Опасные игры? Да, безусловно. Но не более опасные, чем русская рулетка - игра, в которую Юрий решил попробовать сыграть именно сегодня, просто так, потому что за окном была плохая погода, потому что овчарка Этна не захотела приближаться к своему хозяину...
Холл был полностью заполнен искусственным светом - слегка коричневатым от обилия деревянных украшений на стенах. Юрий слегка приоткрыл дверь своего кабинета и неслышно вошел внутрь. Обстановка отдавала налетом аристократической древности - искусно оформленный деревянный стол возле дальней стены с двумя, висевшими на ней английскими гербами, высокий нежный ворс ковра из натуральной шерсти, по обеим стенам - длинные подобия темно-коричневых кожаных соф, очень удачно вписывавшихся в интерьер. Слева от стола был скрыт небольшой бар, а справа висела картина известного художника эпохи возрождения, за которой прятался пуленепробиваемый сейф.
Юрий осторожно отодвинул раритетный рисунок и обнажил холодный серый металл. Замок был электронным. Несколько уверенных нажатий на клавиши и дверца, с полсекунды поразмыслив над полученными данными, тихонько приоткрылась. Руки слегка дрожали. Упаковка патронов и две пачки хрустящих американских банкнот находились где-то в углу...а посередине, величественно и невозмутимо лежал коллекционный "кольт". Монохромный матовый металл приковывал к себе с первой минуты; небольшая деревянная рукоять с выгравированным золотым буквами именем: "Капитан Луарос", в один миг раскрывала всю историю этого оружия. Его хотелось взять в руки, подержать, потрогать...и наконец приставить его к своему виску, чтобы холодное серебро ствола коснулось хрупкого человеческого черепа, чтобы каждая частица души ощутила, насколько она беззащитна перед этим револьвером.
Капитан Луарос - защитник угнетенных. Он никогда не был известен широкой публике, поэтому вряд ли кто-то в США сможет рассказать о нем, но он и не стремился к славе. Его биографы говорят, что за всю свою жизнь он не убил ни одного человека, однако бандиты навсегда покидали те места, где он бывал. И единственными, дошедшими до нашего времени напоминаниями о нем стали его собственный дневник и вот этот револьвер, найденный совсем недавно в одной мексиканской пустыне.
На аукционе в Нью-Йорке, где Юрий и приобрел это оружие, за него просили сравнительно немного - 10 тысяч долларов, продавая, скорее как коллекционное, не представляющее какой-либо исторической ценности. И Юрий купил его - этот револьвер, который теперь держал на дрожащих руках.
Сомнение, смешанное с ужасом, страх неизвестности, страх перед смертью...все слилось в единый клубок, заставлял сердце стучать с удвоенной скоростью. "Положить на место. Не вспоминать! Никогда! Никогда больше!" - жажда жизни ставила стальную перегородку. Жажда жизни. Она все еще была в нем, она кипела в нем, переливаясь через край, как и в любом другом человеке, обрекавшем себя. Она душила его, заставляла дрожать руки и коленки, просветляла помутившийся рассудок, разрубала гордиевы узлы жизненных перипетий. И она остановила бы его, как останавливала тысячи других, словно страж отгоняя их от пропасти...но она была не одна.
Проклятая скука! Она тоже была здесь - внутри него и она противостояла силе жизни, она тушила ее, как тушат пламя струями пены, не давая ему возможности разгореться вновь. Она тушила...и первый раунд был выигран ею.
В руку покорно легла упаковка патронов. Дверца сейфа слегка лязгнула, плотно войдя в отведенное под нее пространство. Юрий быстро поставил патроны на стол, а револьвер положил рядом. Нетерпеливо порвалась картонная коробка, и на стол высыпалось несколько пуль. Быстрыми движениями Юрий засунул их обратно в коробку. Все, кроме одной. Барабан тихо щелкнул и открыл взору формы шесть пустых слотов. Юрий осторожно положил патрон в самый нижний слот и неслышно вернул барабан в исходное положение. На лице выступил холодный пот. Ступни окончательно оледенели, а пальцы рук перестали слушаться, но это чувство было именно тем, что Юрий так давно искал. Шансы: 1:5. Ставка - жизнь. Опасная, смертельная игра. Возможно, поэтому он медлил с тем, чтобы прокрутить барабан. Он еще не был готов, нездоровый азарт еще не поглотил его полностью, как это обычно бывало с ним раньше. Да, и в прежние времена было так же страшно, но только этот страх мог дать ему новые ощущения.
Zippo послушно поджег дорогую сигарету. Юрий почти что сидел на столе - лишь его левая нога опиралась на паркет. "Кольт" лежал рядом. На улице почти неслышно, из-за хорошего шумопоглощения пластиковых окон, завывала Этна. Быстрые короткие затяжки выдавали сильное волнение. Выбор. Выбор дальнейшего пути - пока еще не окончательный, но уже близкий к нему. Теперь шло главное сражение. Теперь сходились в нем то, что толкало вверх и то, что тянуло вниз. Желание жить с турбореактивными двигателями и...неизмеримо тяжелый груз последней стадии тоски. И пока из его ноздрей вырывался белый дым, они находились в равновесии, но вскоре он должен будет принять решение, которое так или иначе изменит его жизнь.
Наполовину скуренная сигарета потухла в пепельнице, издав последний сизый вздох. Юрий встал и медленно вышел за дверь. Револьвер был в правой руке. По металлической лестнице звонко чеканили каблуки туфель. Путь лежал в библиотеку.
Дверь открылась с легкостью, впустив Юрия в просторный зал, стены которого были словно обиты книжными стеллажами. Тысяча двести сорок восемь наименований. Знания всего мира в этом большом помещении. Несколько больших хрустальных люстр на потолке отдыхали загорелись одновременно, наполнив пространство мягким, приятным светом, так как небольшое окно в дальней стене не могло покрыть потребности этого зала.
Пространство посередине, как и принято в библиотеках заполняли два кресла и большой мягкий диван, которые примыкали к журнальному столику с единой толстой ногой-подставкой. Еще одной особенностью интерьера были несколько постаментов с античными вазами светлого письма, два из которых стояли по обеим сторонам от входной двери, открывавшейся наружу. Еще два постамента возвышались возле дивана и один - слева от кресла, смотревшего на дверной проем. В библиотеке тоже был бар, даже больший, пожалуй, чем в кабинете, чем и не преминул воспользоваться Юрий. Потайная кнопка рядом с одним из стеллажей открыла небольшое углубление в стене, послышался звон фужеров и рюмок. Выбор остановился на граненом стакане для виски. Минуты через две, после того, как Юрий осушил две порции, прямо не отходя от бара, он взял початую уже бутылку и уселся в кресло с которого был хорошо различим холл, так как дверь бала открыта. Револьвер послушно лежал на столе, ожидая, когда придет его время...
Тело приятно обдавало теплом алкоголя, а рассудок, слегка помутневший за прошедшие два часа, тихо и заманчиво нашептывал мелодию очень старого романса. Осушенная наполовину бутылка и стакан с растаявшим льдом стояли на столике. Мысли застилал густой туман. Это странное желание испытать судьбу все больше завлекало Юрия в гигантскую сеть. Неприятный холодок прошелся по спине. Мускулы сократились, а потом мгновенно расслабились. И сразу отпало желание жить. Послать все куда подальше и нажать на курок...вот чего он хотел теперь...хотел и не боялся этого сделать, ведь ему было все равно.
Рукоять послушно легла в руку. Секунды две Юрий внимательно наблюдал, как серебряный ствол переливался в искусственном свете, как завораживающе блестел хромированный барабан. Легкий хруст разнесся по комнате, утонув в бесконечной мягкости обивки. Барабан сделал несколько оборотов, словно колесо рулетки по которому бежит шарик, и остановился в абсолютно случайном положении. Рука медленно приближалась к голове. Пульсация напряженных висков достигла предела, отдаваясь в мозг ритмичным сердцебиением. На лице выступил холодный пот, кровь вскипела от адреналина.
Это был финал. Этого ждал Юрий - момента, когда ты не знаешь, что с тобой будет в следующее мгновенье, когда твоя жизнь и не от тебя вовсе зависит, а от слепого случая, от случайности, от того, на какое деление выпал шарик барабана; от того, насколько ты удачлив в азартных играх. Это было то, ради чего он жил, это было тем, что влекло его к опасности, той наградой, за которой он так долго охотился...это было его страстью в последние пол года. И на этот раз он не мог остановиться, ведь ему так хотелось нажать на курок; прочувствовать момент, когда возле уха слышится легкий щелчок холостого удара бойка...
Глаза закрылись. Сверкающий металл коснулся тонкой коричневой кожи, отдав в висок мощный импульс холодной энергии. Мгновение...взвод спусковых пружин. Еще мгновение...тишина. Девственная, вакуумная тишина, обволакивающая тело невидимой пленкой. Давящее ощущение близости волнительного момента. Сильнейшее сердцебиение. Палец судорожно ложиться на курок. Время застывает; на какие-то микросекунды кажется, что все вокруг перестает существовать, что ты находишься один на один со своей судьбой...и...отдаленные глухие стуки, похожие на чьи-то шаги, перемешанные с пульсацией висков, когда невозможно понять, в реальном ли мире они звучат, или это лишь разум сопротивляется медленному, осторожному нажатию на крючок...Шаги приближаются, становятся четче, звонче...нет! Это точно не рассудок! Это кто-то извне! Кто-то, кто пришел сюда неизвестно как и неизвестно зачем! Чужак, чужак, который хочет что-то отнять!
Молниеносным движением руки Юрий перевел револьвер в сторону двери и сам того не понимая нажал таки на курок и в этот же миг открыл глаза. Оглушающий выстрел разорвал предыдущие мгновенья тишины, превратив их в ничто. Правая ваза у двери со звоном раскололась на керамические черепки, посыпавшиеся на дорогой паркет. Из дверного проема, ничуть не удивившись только что произведенному выстрелу на Юрия смотрел очень странный человек, облокотившийся плечом на дверной косяк. Высокий блондин с длинными волосами в сером плаще...Но кто он? Этот вопрос мучил Юрия уже несколько секунд, пока он оценивал своего не званного визитера, который в свою очередь, кажется, совсем не интересовался Юрием, словно знал о нем многое из того, что Юрий скрывал в себе. Что-то тревожно-загадочное, таинственное, полуфантастическое было в этом незнакомце. Юрий понял это не сразу, но достаточно быстро. Он поежился...в это мгновенье в душу вселилось что-то леденяще-неприятное, мерзкое, склизкое, возможно даже липкое и зловонное, как протухшая рыба. Да. Он нашел то, что создавало столь неблагоприятный фон впечатлений. Юрин взгляд встретился с глазами незнакомца.
Они были мертвы, словно пепел; в зеркале его дымчатых зрачков отражался целый мир, и в то же время они не выражали ничего, лишь пустоту, бездонную пропасть каких-то страшных тайн, которые не дано узнать обычным людям. Да, этот незнакомец был явно не простым гостем. Он пришел сюда с какой-то целью. Вот только интересно с какой.
Еще несколько секунд прошло в томительном ожидании и оценке. Незнакомец смотрел на Юрия снисходительно-презрительным взглядом, что в немалой степени пугало бизнесмена. Неожиданно человек резко отслонился от косяка и сделал большой шаг вперед, поравнявшись с постаментом, на котором некогда стояла прекрасная ваза, а теперь были лишь крупные осколки.
Жилистая рука провела по глиняным черепкам и уронила несколько из них на пол. Раздался звон. Лицо человека исказилось в сожалеющей улыбке, больше похожей на ироничную, чем на сочувственную, а глаза уперлись прямо в Юрин лоб.
- Что же вы это, Юрий Михайлович свою обстановку портите? А? - спросил незнакомец вполне естественным человеческим голосом, в меру твердым, но не грубым, однако каким-то скрытно-загадоным, не внушавшим особого доверия и начал медленно приближаться.
Юрий молчал. Он был обескуражен...А незнакомец между тем продолжал говорить.
- Ну? Что же вы молчите, Юрий Михайлович? Разве забыли, сколько стоила вам эта греческая ваза ручной росписи, купленная вами на аукционе в Афинах?
Юрий впал во внешний ступор, однако в голове кипела бурная деятельность. Как, откуда, и главное кто этот человек?! Зачем он пришел ко мне, или точнее, кто его послал?! Как он прошел мимо собаки?! И кто же он все-таки такой?! Киллер?! Или кто-то еще?! Вопросы без ответов на фоне негромких реплик молодого незнакомца.
- Ну, что же вы, Юрий Михайлович, молчите? Разве забыли? Да?! - человек иронично усмехнулся - ну так я вам напомню. У нас тут все записано...что когда куплено и на какие деньги... - незнакомец достал из правого внутреннего кармана свернутую в трубку подшивку альбомных листов - такс, посмотрим...год 1998 - а, вот! Греческая ваза - 12 721 доллар, плюс налоги и т.д. и того - 13 730 долларов - человек покосился на Юрия, самодовольно ухмыльнувшись, словно он еще не закончил - но это, по сути не важно. Важно другое - незнакомец быстро и обличающее расстреливал Юрия взглядом - важно то, на какие деньги была куплена эта ваза - человек медленно приближался - помните? Разборку с Уртунской братвой? Когда убили четырех человек? - незнакомец зло улыбнулся.
"Откуда...Откуда он знает?!" - Из глубин души поднялась проснувшаяся совесть, мощнейшим пламенным вихрем стыда, поджегшая его изнутри. Он вспомнил тот день и...тех людей. Ведь они были не виноваты...Ведь их смерть была на его руках...
Сил терпеть эту внутреннюю муку больше не было, и Юрий не удержал в себе этого вопроса, вскочив с кресла и перебив, хотевшего было продолжить, незнакомца.
- Да кто вы вообще такой?! - с гневом, перемешанным с изрядной долей страха, что конечно же выдавалось легким дрожанием голоса, выпалил Юрий - Что вы себе вообще позволяете?! И что вам надо от меня в конце концов?!
Незнакомец никак не отреагировал на эти вопросы, лишь слегка покосившись на хозяина дома, и приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. Едва различимый щелчок долетел до барабанных перепонок Юрия со стороны незнакомца, но он не придал этому значения, искренне надеясь получить ответы на свои вопросы.
- Что ж, ты получишь ответы, человек! - голос незнакомца вдруг полностью изменился. Человеческий тембр в нем совершенно исказился, он стал ниже, появился металлический отлив и словно какие-то помехи, создававшие такое леденящее душу сочетание звуков, что казалось перед Юрием стоял не человек, а пришелец с другой планеты - Я тот, кто был послан за твоей жалкой душой! Я тот, кому было велено забрать ее у тебя, когда пуля коснется твоего тела! Я тот, кому ты принадлежишь...
Первобытный страх коснулся желудочков Юриного сердца, заставив его послать мощный электрический импульс. Ужас прокатился ледяной волной по вспотевшей спине. Такое бывало с ним в кошмарах...много-много раз. Точно также приходил человек, который был и не человеком вовсе, а неизвестно кем...а потом...этот звук, словно небо падало на землю...и что-то страшное...что-то очень страшное...темнота и огонь...
Юрий не мог объяснить, откуда брались эти сны. Он был материалистическим атеистом...но эти сны. После них всегда оставалось чувство боязни темноты и давящей тревоги. А вот теперь все повторялось наяву...или это вновь сон?! Просто еще один сон?! Еще мгновение, еще мгновение и все это пройдет...если только...если только это не реальность.
Незнакомец уже зашел Юрию за спину, и почему-то жутко захотелось повернуться. Скорее всего Юрий ожидал увидеть вместо обычного человека какое-нибудь сверхъестественное существо, которое убило бы его, которое заставило бы содрогнуться мир вокруг...но там по-прежнему был лишь незнакомец с серыми глазами.
- Не ожидай смертный, ибо твое ожидание напрасно! - громогласно заявил человек - ты не увидишь того, что ожидал увидеть...
Страх. Молчаливый, бьющийся в сердечные стенки страх, словно зверь, пойманный и посаженный в клетку мечтал вырваться на свободу. И вырывался...с каждым сокращением колотившегося сердца. "Откуда, откуда он все это знает? Откуда?! Я не говорил об этом никому!" - разум пытался защититься или оправдаться - не разобрать, но это не помогло.
- Твои сны не повторяться в реальности, человек! - продолжал незнакомец - твои сны не повторяться...потому что ты все еще жив... - незнакомец протяжно вздохнул, словно сильно огорчившись чему-то - ты принадлежишь мне...ты принадлежишь мне... - человек бросил на Юрия гневный взгляд - но почему ты не довел до конца моего дела! Почему не застрелился?!
Это был вопрос. Юрий, остолбеневший, уже почти понимавший кем был этот "человек", не мог ответить...и лишь попытка защититься сорвалась с его губ.
- Я не верю в вас! Вас не существует! Никого, никого из вас! Вас просто не...
- Мне плевать, веришь ты в нас или нет, понял! - раздраженно перебил его человек - Мне на все это плевать! Это твое право - не верить! За одно только это я могу тебя забрать! За одно только это, слышишь?! - незнакомец говорил так страшно, что возражать Юрий просто не мог, оцепененно слушая, как по комнате разносятся звуки чужого, потустороннего голоса. - Но твое время еще не пришло... Проклятый смертный, еще не пришло! - "человек" вновь приблизился к Юрию и попытался ударить, но словно был остановлен невидимой силой - но оно придет, человек. Придет! И тогда мы встретимся вновь. И тогда я заберу тебя к нам, слышишь! - на журнальный стол упала принтерная распечатка, - Мы давно ждем такого, как ты! - незнакомец оскалился и презрительно добавил - я заберу тебя, потому что ты мой, слышишь! Мой и не чей больше!
Юрий ошалело смотрел в горевшее яростью лицо "человека". Страх пронизывал каждую молекулу его тела...такого хрупкого, такого беззащитного тела.
Все стихло через минуту. Громкие, постепенно затихавшие цоканья каблуков на лестнице отдавались в душе вздрагиваниями - сначала сильными, потом все более ослабевающими. Тело не слушалось. Оно жило своей жизнью, а вернее не жило. Озноб, поминутно проходивший по спине усиливал нервное напряжение. Руки и ноги отказывались двигаться, голова тоже. Еще совсем немного...и Юрий провалиться в забытье, в надежде, что когда проснется, все это покажется ему просто плохим сном...в надежде, что он не вспомнит ничего из произошедшего.
Но сейчас он еще не знает, что он не сможет забыть, что листок, лежащий на журнальном столе напомнит ему обо всем...после того, как он придет в себя...
* * *
Небеса опять заплакали - мелко и противно, словно капризный ребенок. Серые тучи. Их было так много и они были так похожи друг на друга, что казалось, они клонированы кем-то и разбросаны по небу, чтобы усложнять людям жизнь в этот промозглый осенний вечер. Но это было не так. Каждая туча была самобытна, каждая туча, точно также как и каждый человек, несмотря на нашу страшную физиологическую похожесть. Алексей закрыл глаза. Мгновение и веки вновь раздвинулись в стороны, но ему хватило времени.
Гудевший лес остался позади, а горизонт опять закрывали высотки, и дорога, мокрая и скользкая, терпела побои груженых Камазов. Остановка была рядом. 10 минут ходьбы. 10 минут, в течение которых можно было подумать. Алексей был доволен сегодняшним днем. Это было тяжело - найти правильное решение. Но вновь он был направлен к верному ответу, вновь ему открылись сокровенные тайны человеческой души; ну и в интернете пришлось кое-что поискать. Все-таки этот сайт с аукционом стоил того, чтобы на него зайти. Алексей вздохнул. Из груди вырвался чужой звук. Колесов стукнул себя по лбу. "Забыл выключить". Это был его курсовой проект - цифровой преобразователь голоса - простенькое вообщем то устройство, если не считать возможности перепрограммирования и поддержки различных вариантов, а также наличия встроенной памяти и других небольших доработок.
"Застрелиться ради развлечения" - пронеслось в голове у Алексея - "Глупость...нет. Искушение - да. И не могу я осуждать этого человека, ведь он не был хозяином себе. Нет, не был". До остановки оставалось около минуты. "Примерить на себя облик темной потусторонней силы. Да, Алексей, и до чего ты докатился?" - Колесов усмехнулся - "но это же помогло. Помогло остановить его...навсегда...а это значит, что результат оправдал средства. Он не забудет теперь...никогда не забудет".
Через пару минут Алексей проворно вошел в автоматическую дверь. 9 человек. Взгляд привычно скользнул по их лицам. Ничего. "Ну вот и хорошо". Алексей прошел назад. Маршрутка тронулась лишь только перестал гудеть электропривод двери. Колесов грузно опустился на крайнее к окну сиденье и в виски стукнуло болью. Рука сама дернулась к голове, закрыв обзор. Через минуту боль утихла, также внезапно, как и началась, а в душе Алексей ощутил легкий толчок. Он поднял глаза. Напротив него сидела девушка. Сапоги на невысоком каблуке, синие джинсы, песочного цвета сентипоновая курточка в расстегнутым примерно до плеч замком, голубой свитер с подвернутым горлом. Лицо. Правильная овальная форма, небольшие прыщики на левой щеке, карие глаза, небольшой русский носик, светлые длинные волосы, собранные в единый хвост. Макияж - почти отсутствовал, естественная привлекательность не нуждалась в дополнительном украшении.
В голову опять ударило. Алексей сильно поморщился. Он уже понимал, что это не с проста. Должна была быть причина. И причина была. Он понял это, когда еще раз взглянул на девушку. Она была прекрасна, да прекрасна и не только внешне...Колесов почувствовал это, как в тот раз, когда встретил Юлю. Опять. Снова...но было что-то еще. Неожиданно, сам того не понимая, Алексей посмотрел на нее как-то по другому, внутрь, в глубину души...и вновь приступ боли сковал его движения. Такого с ним раньше не было. Никогда. Он видел то, что не мог видеть раньше, он рос, опять рос. Он видел ее проблему. У нее не было парня. И она переживала по этому поводу. Уже давно переживала. Подруги подшучивали над ней за глаза, хотя какие это были подруги? "Откуда, откуда я все это знаю?" - Колесов поймал себя на мысли, что словно читает чужую судьбу. Ему стало страшно, страшно от того, что на него возложили новую ответственность, но через мгновенье невещественное тепло распространилось по телу, заглушив все остальные чувства, оставив только спокойствие, лившееся через край.
Алексей взглянул на девушку еще раз, но уже уверенно и мягко, словно жалея ее, словно стараясь утешить. Она делала вид, что не замечает. Странно, почему? Ведь ее сжигало любопытство. Приближалась ее остановка. Рука, до этого послушно лежавшая на небольшой черной сумочке потянулась к кнопке. Возле водителя раздался пищащий сигнал. Недолгие приготовления...и взгляд...на него, на Алексея. Взгляд, который она не смогла удержать. Взгляд ищущий надежду, встретившийся с глазами того, кто ее дарил. Вспышка. Сердце екнуло, от полученного разряда. В душе проскочила искорка, хотя нет, это была даже не искорка - искра, настоящая искра...
Она вышла молча, обернувшись на заднее окно Газели. Алексей взглянул на нее еще раз. Щемящая тоска прокатилась волной по его телу, когда их глаза отстранились друг от друга. Он остался сидеть здесь, провожая ее взглядом...а она ушла...куда-то в бесконечные лабиринты городских кварталов...чтобы забыть о той встрече, которая могла изменить ее жизнь.