Ш н у р о к: Я сегодня связывал ботинок прикреплённый к штанине с помощью ноги.
М и р: Я сегодня содержал в себе штанину прикреплённую к ботинку с помощью ноги. Ботинок был зашнурован верёвкой. Сверху было туловище, а ещё выше голова со ртом и ушами.
У ш и (хором): Мы слышим шарканье ботинок, содержащееся в Мире.
Г л а з а: Послушай гражданин Мир, ты забыл о нас, а ведь мы всё видим.
М и р: Вы не видите только сами себя.
У ш и: Не забывайся Мир, нас глаза тоже не видят.
М и р: Зато я вас всех вижу, а также планеты и муравьёв.
А. Т а г а е в:
Рука указывала Миру
Не упо
Мянутая миром
Выкрутить лампочки глаз из-подо лба
Подобно отвлечённому созерцанию стоиков
Ими потухшими осветить место пребывания себя
С а м а р к а н д: Можно просто посмотреть в зеркало.
Н е к а я А б с т р а к т н о у д а л ё н н а я О б л а с т ь В П р о с т р а н с т в е: Можно просто подумать об одной из таких как я.
М ы с л и (хором) : А почему здесь не упомянуто о зелёной пуговице впереди туловища, называемой пупом?
П у п: Я не зелёный. Я розовый. Ты дальтоник
М ы с л и: Мы не дальтоник, дальтоник это глаза.
Ф и л о с о ф (писателю): Слышь ты писака, не концентрируйся только на внутреннем мире, ты лишь упомянул о внешнем мире, а нужно рассмотреть его более детально.
В н е ш н и й м и р: Концентрация на мне опасна, так как может привести к деперсонализации.
В н у т р е н н и й м и р:
Нет опомнись внешний мир
Я текуч и ты текуч
Внутри часов наш грохот был
Между нами знамя туч
То секунд текут песчинки
По сто грамм приняв на грудь
Что бы не было заминки
Надо лишь перевернуть
П е р в ы й С л у ч а й н ы й Ч и т а т е л ь: Вначале упоминалось, что асфальт шествовал по штанам. Как это возможно?
М и р: Писатель был пьян и упал спать. Пока он спит, давайте перевернём часы меня внешним миром вниз, сконцентрировавшись на этой части.
Действие второе (внешний мир)
М и р: Было Сегодня.
С е г о д н я: Я было сегодня, а Вчера было вчера, а Завтра будет завтра, а после завтра будет Послезавтра.
С е й ч а с: В прошлом было Когда-то, в будущем оно ещё будет.
З д е с ь: В стороне есть Где-то.
П е р в ы й С л у ч а й н ы й Ч и т а т е л ь: Давайте предоставим слово Второму Случайному Читателю.
В т о р о й С л у ч а й н ы й Ч и т а т е л ь: Что бы это сказать такое умное? Представьте, что я продаю Вам на рынке книгу с данным произведением.
К а т я: Но именно тот сытный и стал основным семёном решений, который на физическом дисбалансе импульса сумел смоделировать все остальные вспышки.
Р а з о р в а н н о с т ь У ч а с т к а Т о л п ы В о з л е Г л а в п о ч т а м п а: (говорит сама за себя).
П л е в о к С Н е б о с к р ё б а (нагло вопрошает как детина): Где Лысина?!
Л ы с и н а:
Вот семён и ты свистит
С неба падал мокрый воздух
В окнах был дырявых люстр
Развешенные сопли.
П и с а т е л ь: Был некий писатель с множеством различных идей, которые он попытался объединить в одном не очень большом романе...
Я (прерывает): Сверху на мониторе сидит кошка.
П и с а т е л ь: Ну так вот...
Действие третье (синтез).
П и с а т е л ь ( после нескольких секунд передышки, продолжает): Первоначально идея романа заключалась в том, что каждая, даже самая мелкая, часть формулирует собой все остальные участки романа. И в то же время, сколь угодно большая часть, пытается раскрыть сущность любого фрагмента. Это должно было касаться как формы, так и содержания романа. Основной трудностью на этом пути неизбежно становился учёт разнообразия читательских мировоззрений. То, что для одного читателя казалось гармоничным и целостным, для другого могло показаться набором очень разнородных фрагментов. Но писатель сразу же нашёл решение данной проблемы, которое было в том, что субъекты читательских мировосприятий УЖЕ были частями объекта данного писательского Труда. Писатель так долго раздумывал над идеей романа, что на каком то этапе неосознанно перестал различать сам замысел уже от свершившегося факта начала написания. Более того, неразличимость предзаложенности написания от написания как факта, привела писателя к идее изначальной предзаложенности всего, что было внутри книги. Каждое последующее слово романа взрывообразно умножало число смыслов, причём взрыв этот не был простым взрывом, а был по силе лишь немного уступающим сумме всех предыдущих взрывов. Это объяснялось тем, что сумма постижения субъектами читателей - героев не должна была превысить изначальное постижение себя объектом самописателя - романа. На этом изначально - исконном этапе ввелось понятие смерти. Смерть как раз и явилась тем, что было отнимаемо от суммы постижений субъектов, для того, что б она была меньше чем сумма всего, что уже есть внутри открытой системы романа. Буквы, знаки, вещи, идеи, души, тексты, как составные части данной книги, были друг другом. С развитием медицины всё меньше места оставалось смерти. Поэтому объект сознания самосоздателя должен был развиваться всё более взрывообразно. До этого все попытки смоделировать реальность внешней книги сводились у вершинных субъектов к созданию разного рода страниц и более высоких моделей - книг. Но куда более точным отображением реальности стало появление виртуального пространства. И чем, как не подтверждением изначальной страничности мира была страничность и этого, ЕЩЁ разомкнутого пространства. Однажды Драматург, появившийся внутри виртуального пространства, отбросил от себя роль создателя некоей пьесы, предоставив возможность героям самим её создать. Для этого он начал рассылать письма по электронной почте с предложением написать коллективную пьесу и даже расписал роли, которые каждый должен был исполнить. Потом он как бы отказался от участия в создании пьесы и некоторые из предполагаемых героев сами создали пьесу даже не упомянув в ней имя автора идей. Это было символом того, что творчество виртуального пространства уже лишено первоначальной идеи единого автора и как бы само себе является автором. Это может служить как венцом и окончанием идеи предыдущего невиртуального мира, так и самой идеей нового невиртуального мира. Эдаким звеном, превратившим цепь в свою очередь в одно из звеньев.
Д р а м а т у р г: Создателя данной пьесы не существует.
М и р: Существует лишь атеист, создавший сам себя. Таким образом, он не верит сам в себя. И не верит обоснованно.
Действие четвёртое ( некий отвлечённый обрывок)
I с т о р i я С е л а У к р а ї н i в к и П о ч и н а ю ч и З Ш т и р н а н ц я т о г о Р о к у: Я часто себе запитую, чому так складно на моєму власному життi вiдобразилось перебування в сiм'ї Царяєвих ельзгецота Фештинана?
К а р л о с К а с т а н е д а (Хорхе Луису Борхесу): Слышь Хоричь, а не насолить ли нам ведро PSILOCIBA на зиму?..
P: Внешний мир.
S: Кто же вместо анализов синтезы в больницу носит.
I: Это он, это он.
L: Шестивалентный бром.
O: Ом.
C: М.
I: I.
B:
A
П и с а т е л ь: Вот по полю едет комбайн. Вот по полю идёт агроном. Жара. Ранние годы советской власти. Вначале собирали по 10-15 центнеров с гектара. Средние годы советской власти. Урожай уже стал более внушительным. Это всё благодаря доблестной работе борцов за коммунистическое будущее земного шара. Звёзды это на самом деле планеты ставшие красными, потому что там победил коммунизм. Ближе к закату урожай уже до 40 центнеров и что это... я прошу взять камеру поближе. При сорока центнерах пшеница кроме колоса начинает давать уже первые надои молока. Вы видите, как я беру руками эти крупные белые круглые мягкие фолликулы и выдавливаю оттуда первые капли молока. Граждане, дадим стране пшеничное молоко, белое как слеза.
К р а с и в а я М е д с е с т р а (берёт большую пипетку, всасывает ею молоко из белого шара и начинает закапывать в нос Васютке, который настойчиво сопротивляется с помощью рук и ног)
В а с ю т к а:
Я Васютка вай вай вай
Я не буду ма ла ко
Прекратите этот цирк
А иначе я ногой
Врежу прямо по лицу
Врежу прямо по мордам
Главврачу и медсестре
Побежу и закричу
Я советский диссидент
М е д с е с т р а:
Мы медсётсры вай вай вай
Принесите нам пинцет
Вот и скальпель и наркоз
Лишь бы не был передоз
А иначе вай вай вай
Будешь там, где Колонтай
Я: Прекратите весь этот параноидальный бред. Это Я вам говорит товарищи Писатель и Драматург.
Действие пятое (анализ)
Вечер, Украина, Нетешин, Квартира. Одинокий дождь забрёл в эту конечную часть бесконечного мира.
Для начала немного синтеза
Д о ж д ь: Вот сидит Александр Тагаев и посредством русского языка хочет выразить идею себя как капли некоего всеобщего дождя, где и я весь в совокупности стремящихся к центру земли капель, тоже являюсь одной из капель. Здесь он возомнил себе, что ему удалось превзойти опровергнуть и дополнить главную мысль всего творчества Фридриха Ницше "Идею Вечного Возвращения". Он боится напрямую говорить об этом и даже выбрать для этого героя своей пьесы, олицетворяющего живую природу. Итак, Александр Тагаев исходит из принципа всеобщей неопределённости всего объективного, как находящегося за пределами суммы субъективных познаний всех культур, которые были и будут. Всеобщий дождь в творчестве Александра Тагаева из неповторных предметов, выступает по отношению ко мне, как к явлению природы, аналогично тому как идея о чём то Более Общем Чем Вечное Возвращение к самому вечному возвращению. Александр Тагаев исходит из того, что вечное возвращение было бы возможно лишь по отношению к конечной вселенной. Частный смысл меня как явления природы и модели конечной вселенной сопоставлен с самым общим смыслом самой бесконечной вселенной. Здесь слово "самым" нужно понимать лишь как относительную степень, а не превосходную в том смысле, что мы можем говорить о существовании абсолютной бесконечности, но не можем её лицезреть целиком, даже мысленно.
А л е к с а н д р Т а г а е в (прерывает): Голова болит. Буду ждать следующего дождя, что бы закончить мысль.
Я: Да нет! продолжай, мне этого очень хочется.
А л е к с а н д р Т а г а е в: Я ужаснулся широте собственных мыслей, которые не вмещаются в присущий мне язык. Лучше прекращу и обдумаю, а объясню уже посредством следующего дождя.
Я: У тебя, Александр Тагаев, определённо мания величия, противоречащая природе современной культуры и твоему социальному статусу.
А л е к с а н д р Т а г а е в (начинает молчать и думать в противовес Я и это возымело своё решительное действие)
С л е д у ю щ и й Д о ж д ь:
А л е к с а н д р Т а г а е в: Прошло уже больше недели как в пьесе было написано имя действующего лица, но он так и не появился, поэтому я сам должен выразить свои мысли по поводу собственного мировоззрения. Итак, говорить о вечном возвращении можно было бы лишь в том случае, если бы бесконечность числа элементов данной вселенной была в бесконечное число раз больше чем бесконечность числа всех вселенных. Тогда бы у природы просто не было выбора как поступать. Я же говорю, что нельзя в точности сказать, какая из этих бесконечностей больше. Поскольку мы сравниваем между собой бесконечности, то это уже не просто неопределённость, а неопределённость неопределённости. Любое событие будет хоть чем-то отличаться от всех остальных событий во всех вселенных, и только в бесконечно редких случаях будет в точности повторять самого себе. Но есть лишь бесконечно малая вероятность, что из этих повторений найдётся кусок материи, осознающий возможность таких повторов. Но в этом редчайшем случае именно вечное возвращение становится незыблемой истиной, довлеющей над вечным невозвращением. Таким образом, множество множеств вечного невозвращения включает редкие вкрапления подмножеств вечного возвращения. Но поскольку вечное возвращение довлеет в своей твёрдости и осознании себя над вечным невозвращением, то именно его и можно считать действительно стоящей жизнью и бесконечной радостью для осознавшего её. Таким образом, я из попытки опровергнуть Ницше лишь подтвердил его мысль.
А теперь, наконец, уже чистый анализ
Я: Нет, всё-таки хочется ещё дополнить и во многом опровергнуть мысль Александра Тагаева. Дело в том, что он по видимому не отличает метафизику от диалектики. И хоть вопрос о вечном возвращении - вечном невозвращении уже выше метафизики, но и на него можна прореагировать как диалектикой на метафизику. Ну, так вот... Александр Тагаев не опровергает и не подтверждает Фридриха Ницше. Всё что хорошо немцу, то безусловно русскому смерть. Ницше нравится, глядя на скалу, в последовательности своих жизней видеть твёрдость скалы. Тагаев же отошёл от метафизичности или если угодно сверхметафизичности, но ещё не пришёл к сверхдиалектике. В результате уже не просто творог, но ещё и не сметана. Сюда бы ещё и сахарку...
Т р е т и й С л у ч а й н ы й Ч и т а т е л ь: Может уже наконец приступим к анализу?
П ь е с а: Придётся для этого предоставить уже другую шуфляду тумбочки себя.
Действие шестое (теперь уже и в самом деле анализ)
А л е к с а н д р Т а г а е в: Итак...
С и н и й: Разностремительный хаос тотального распада
К р а с н ы й: Вот пьеса, а вот мир.
Ч ё р н ы й: Противоположность полюсов диалектики и метафизики.
Б е л ы й: Диалектика, в свою очередь, имеет тоже два полюса.
Ч ё р н ы й: Один из этих полюсов - это диалектическая метафизика, другой - диалектическая диалектика, имеющая два полюса.
С е р ы й: Дальше диалектическая 'диалектическая метафизика' и диалектическая 'диалектическая диалектика'.
К р а с н ы й: То есть, из начальной точки расходятся две линии, одна из которых прямая, а другая - центростремительная спираль.
С и н и й: Каждая точка на этих линиях - начальная для подобных процессов расхождения.