Доктор Прайс Роджерсон курил торопливыми затяжками, разглядывал бычки в пепельнице и мечтал об окончании рабочего дня, о счастливом моменте, до которого оставалось еще добрых четыре часа. Иногда он обращал взор за окно, на мусорные баки четырьмя этажами ниже. Дни в психиатрической клинике не отличаются особым разнообразием. Это в фильмах психи забавляют. В жизни они производят угнетающее впечатление.
С противоположного конца коридора, где имелись такое же окно и такая же пепельница, донесся шум. Прайс обернулся. Несколько секунд он наблюдал мерцание разряжающейся неоновой лампы, а потом на этаж поднялись двое облаченных в халаты мужчин с громко визжащим больным под руки. Больной извивался как змей, но хватка конвоиров была крепка.
Сначала на фоне окна Прайс мог наблюдать лишь силуэты, но когда компания приблизилась, стали различимы детали. Больше всего Прайса поразило отчаяние, с которым больной вцепился ладонями в собственные глаза. Тяжелым душевным недугом был пронизан этот недоступный здоровому пониманию жест. Из под ладоней топорщилась многодневная щетина. Одежда больного являла собой лохмотья. Какие бесы истязали этого несчастного бродягу?
Один из конвоиров оказался хорошо знаком Прайсу. Билли Блэйк, в кругу психиатров известный как Большой Билл. Второе лицо Прайс видел впервые. Скорее всего - студент-практикант, которых в этот сезон в больнице пруд-пруди. Оказался привлечен к работе благодаря атлетическому телосложению.
Троица остановилась у сорок пятой палаты. Билли Блэйк заметил Прайса. Их разделяло метров эдак десять.
- Прайс, иди сюда! Помоги мне! - крикнул Билли. - Возьми ключ у меня из кармана, в халате, справа. Открой дверь.
От бродяги разило помойкой. Минуту спустя его втолкнули в палату так, что он, спотыкаясь, отлетел в дальний угол. Прайс дважды повернул в замке ключ.
- Уфф!.. - перевел Дух Билли, прислонившись к двери, протирая платком вспотевшую лысину. Его и без того вечно красные от бритвы щеки налились еще большим румянцем. Габариты Билли ошеломляли.
- Все, свободен, - дружелюбно сказал Билли своему помощнику. Тот кивнул, улыбнулся и поспешил назад, откуда пришел.
- Кто это был? - спросил Прайс, покосившись на стальную дверь с циферкой "сорок пять" посередине.
- Сказали, что маньяк, а оказался просто шизик, - ответил Билли.
- Кто сказал?
- Анонимный звонок поступил.
Билли выдержал паузу, отметив ее важность громким выдохом, и сообщил:
- Джимми Маклен погиб.
- Как?! - Прайс недоверчиво сдвинул брови.
- С полчаса назад. Как раз при поимке этого, - Билли кивнул на палату. - Кстати, Джимми первым его обнаружил. Единственный, кто посмотрел психопату в глаза. Говорит, голубые, как у ангела!
Прайс выжидающе хмурился.
- Ладно, по теме. Мы шизика уж в "скорой" разместили, ехать собирались, - рассказал Билли, - а Джимми поссать вздумалось. Ну и поссал под фонарный столб, из которого оголенные провода торчали. Горел, как рождественская елка! - Билли глухо расхохотался, но рот его при этом кривился невесело.
- А вы его спасти не пытались?
Билли покрутил у виска.
- Пока в уголь не превратился, к нему на три метра приблизиться никто не рисковал. Он зачем-то одной рукой в провод вцепился, а другой махал изо всех сил, орал дико, ногами дергал. Задел бы еще, чего доброго! Потом Эдди Ламберт деревянную палку отыскать догадался. Ей тело и отволокли.
- Знаешь, какие у него глаза белые были, пока он горел? - проникновенно и тихо поделился Билли.
У Прайса возникло неприятное чувство в солнечном сплетении. Еще позавчера он в одной команде играл с Джимми в бейсбол.
- Хоронить будут завтра, после обеда, - сообщил Билли. - Мы прямо отсюда на кладбище тронемся.
- Я пойду с вами, - сказал Прайс.
***
Прайс толкнул дверь в сорок пятую палату. В течение часа он изучал предварительное досье на вновь прибывшего больного. Допрашивавшим санитарам бродяга представился как Гарри Митчелл. Но здесь же подчеркивалось, что личность больного нуждается в проверке, так как документов при Гарри не обнаружилось. История болезни Митчелла заинтересовала Прайса. Доктор Роджерсон жаждал познать природу фобии, заставлявшей шизофреника прятать глаза от людей.
Больной сидел на корточках в углу, дрожал и негромко скулил. Как Прайс и ожидал, безумец защищал глаза ладонями.
- Я не буду насильно открывать вам глаза, - доброжелательно сказал Прайс. - Я просто хотел с вами поговорить.
Больной молчал. Прайс тяжело вздохнул. Он прикидывал время, которое придется потратить, чтобы склонить пациента к диалогу. Параллельно фиксировал мимику и жестикуляцию. Копирование черт поведения обеспечивает бессознательное доверие.
Но Прайс являлся несомненным профессионалом своего дела. Уже через пять минут Гарри Митчелл произнес первые слова:
- Вы все равно не станете меня слушать!
- Ну почему же?
- Вы считаете меня шизофреником!
- Да, но это не значит, что вы не скажете разумных вещей.
- То, что я скажу, вы не посчитаете разумным.
Прайс вскинул брови.
- Я - убийца! - срывающимся голосом воскликнул пациент и разрыдался.
Прайсу понадобилось немало усилий, чтобы успокоить его. Когда плечи Митчелла перестали судорожно дергаться, а рыдания перешли во всхлипывания, Прайс вернул беседу на прежние рельсы.
- Вы назвали себя убийцей. Это серьезное заявление. Что побудило вас его сделать? Разъясните свои слова, раз уж они прозвучали.
Митчелл колебался. Из его уст исходили нечленораздельные звуки. Прайс видел, что в сознании Гарри происходит борьба между желанием выговориться и страхом оказаться непонятым. Опытный психиатр терпеливо ждал.
Наконец потребность поделиться болью взяла свое, и Гарри взволнованно выдавил:
- Вы читаете газеты?
- Да.
- А вам не попадалась заметка о катафалке, у которого по дороге на кладбище взорвался бензобак?
- Что-то такое припоминаю.
- Это я устроил! - Гарри снова разрыдался.
- Вы подложили в машину взрывчатку?
- Я ни за что на свете не снизошел бы до такого!
- Вы организовали преступление?
- Я не преступник, говорю вам!
- Тогда я не понимаю...
- Я убиваю взглядом! - выкрикнул Митчелл.
"Все ясно", - ухмыльнулся про себя Прайс, а вслух спросил:
- Как это происходит?
- Долго объяснять.
- Мне не жаль времени. Если честно, я весь сгораю от любопытства.
- Вы мне не поверите!
- Я пока представления не имею, о чем пойдет речь. Как могу я знать, поверю, или нет? Расскажите.
- Я подцепил это на работе. Я занимал должность главного инженера в фирме, занимающейся возведением жилых домов. А потом стал бродягой.
- Давно это произошло?
- Недели две назад. А до этого у меня была семья. Жена и дочь. Вернее дочь и сейчас осталась. Она в Калифорнии. Учится.
А жена?
- Погибла. Это - часть истории.
После короткой паузы Митчел продолжил:
- Это принес человек, который представился Джоном. Глаза его закрывали непроницаемые черные очки в квадратной оправе. Он сообщил нам, что ничего не видит. Слепой. Еще у него в руках была трость. Невозможно было определить его возраст. От тридцати до пятидесяти - что угодно можно было подумать. Он не выглядел нищим, но бедным - да. На нем всегда был один и тот же потрепанный костюм коричневого цвета. Никто так и не узнал, кто он, откуда и почему стал таким. Он принес нам несчастье. Он просил работу, и наш шеф, мистер Морган, почему-то не смог ему отказать, хотя нам и не требовался заведующий складом.
- Слепой стал заведующим складом? - недоверчиво спросил Прайс.
- Мы тоже поражались. Но он работал исправно, и впервые за много лет на складе появился порядок. Мы полагали, он действует наощупь. Говорят, у слепых сверхчувствительные пальцы. Мистер Морган потирал руки и удивлялся, почему до сих пор не создал такую должность в фирме. Раньше на складе царил бардак. Теперь стало точно известно, что где лежит, и за счет этого экономилось огромное количество сил и времени. Вскоре это отразилось на прибыли фирмы, и мистер Морган даже поднял зарплату сотрудникам. Не намного, но все-таки. Невероятно, но казалось, слепой Джон - счастливый билет мистера Моргана!
- Счастливый билет! - горько усмехаясь, повторил Гарри. Прайс смотрел на него, не отрываясь.
- Сначала это случилось с Питом. Хороший был парень. Мы над ним подтрунивали, правда... Уж очень забавно он выглядел. Шевелюра такая лохматая, рыжая. И руки в веснушках. А сам огромный. Вечно чумазым ходил. Служил чернорабочим. Вот в таком нелепом виде этот чудак ворвался к нам прямо во время заседания. Мне кажется, он страдал чем-то вроде слабоумия. Только дурак сотворит такое и не побоится начальства. А Питу просто хотелось поделиться новостью. Пит спустился на склад за досками и застал Джона за занятием, которого никак не ожидал от слепого. В руках Джона была картонная коробка. Джон обратил ее к окну и изучал характеристики товара. А черные очки тем временем отдыхали на подоконнике! Пит окликнул заведующего складом. От неожиданности тот выронил коробку из рук. Потом забрал очки и ушел. Склад наш - настоящий лабиринт, и Джон спрятался в одном из его закутков. Сколько Пит ни звал, он не откликнулся. Но больше всего Пита изумили глаза Джона. Пит, говорил, что такие ярко-синие глаза видит в первый раз. Мы сомневались, не ошибся ли Пит в интерпретации увиденного, но он поспорил с Сэмом, нашим электриком, на сто долларов, и мы решили подождать разрешения спора.
- Пит так и не получил свои сто долларов. Его пырнули ножом во время пьяной драки тем же вечером. Каждый раз после работы Пит выпивал в баре. А к утру он скончался в реанимации. Весть об этом дошла до нас только два дня спустя, а мы уж думали, он опять ушел в запой. Пит часто так делал, а потом прикрывался болезнью. Мать его работала в больнице, и добыть справку для сына ей не составляло труда.
- И вы считаете, что причина всего случившегося - Джон?
- Да. Он сделал это взглядом.
Прайс недоверчиво покачал головой.
- А вы не задавали Джону вопросов по поводу виденного Питом?
- Джон сказал, Пит неправильно все понял. Уверял, что снял очки для того, чтобы дать отдохнуть ушам. А коробку исследовал не иначе, как наощупь. Окно на улицу - простое совпадение. Спрятался же потому, что стесняется стеклянных глаз. Настоящие много лет назад выкололи бандиты, требовавшие уплаты долга. Вот только перед тем, как мы узнали о гибели Пита, произошла еще одна трагедия.
Прайс усмехнулся.
- Мистер Морган прогуливался по саду, который окружает наш офис. На одной из тропинок он встретил Джона. Джон сидел на корточках рядом с цветочной клумбой, и на его расставленных ладонях шевелила крыльями красивая бабочка. Очки лежали на бордюре газона.
- Это было такое трогательное зрелище, - рассказывал мистер Морган. Все вокруг было залито солнцем, а Джон улыбался с восторгом ребенка. Мистер Морган окликнул Джона, и история повторилась. Джон обернулся. Мистер Морган утверждал, что никогда не встречал стекла такого ослепительно-голубого цвета. Потом Джон завопил, схватил очки и скрылся в глубине сада. Я помню последнюю фразу мистера Моргана.
- Его уже и след простыл, а бабочка продолжала кружить рядом, - смеясь, сказал босс и схватился за грудь. Несколько секунд он смотрел в пустоту, и глаза были дико выпучены. А потом ноги подкосились, и мистер Морган упал. Мы пробовали его откачать при помощи искусственного дыхания, но пользы это не принесло. Прибывшие врачи скорой помощи диагностировали смерть вследствие приступа инфаркта. Правда, я никогда раньше не слышал, чтобы мистер Морган жаловался на сердце.
- И в этом тоже виноват Джон, - уточнил доктор Роджерсон.
- Тогда у меня появились первые подозрения. А потом... - ладони Митчелла совершали массирующие движения по лицу. - Потом я... - внезапно Гарри разрыдался.
Прайсу понадобилась не одна минута времени, чтобы привести Митчелла в равновесие.
- Это случилось на следующий день после похорон Пита, - подавленным тоном возобновил повествование Гарри. - В тот вечер на работе я ждал Лизу, мою жену. Она должна была зайти за мной. Мы купили билет на премьеру, а театр располагался как раз рядом с нашим офисом.
- Когда Лиза пришла, я отчитывался перед своим новым боссом, братом покойного, мистером Морганом-младшим. Лиза не застала меня на привычном рабочем месте и отправилась на поиски по кабинетам. В одном из кабинетов она наткнулась на Джона. Джон читал дешевый эротический журнальчик. Очки покоились на столе. Лиза рассказывала, черные глазницы смотрели на нее, как живые. Лиза пробормотала слова извинения, и Джон вскрикнул. Он обратил на мою жену синие-синие глаза и закрыл лицо руками. Лиза сильно испугалась и убежала.
- Когда она делилась со мной впечатлениями, я ощущал, как в груди образуется тяжелый серый ком, а в горле запершило. Я гнал дурные мысли прочь, уговаривая себя, что это - сродни религиозным страхам и суевериям. Как назло Лиза начала высказывать мои опасения вслух, словно читала мысли. Она заявила, что будет теперь мучиться от страха перед смертью, которая может наступить в любой момент. Ее взгляд упал на стаканчик с разноцветными ручками и карандашами. Торчали из пенала и большие острые ножницы для нарезки ватмана.
- Проще умереть сейчас! - это прозвучало как боевой клич, совершенно неожиданно. С этими словами Лиза схватила ножницы и вонзила их себе в живот. Как сейчас вижу: пурпурное пятно по белому шелку юбки, словно распускается роза! И губы - такие же яркие! Боже мой, видели бы вы! На побелевшем лице: такое красивое!
- Я знаю, надо было попытаться ее спасти, но жажда мести овладела моим разумом, и я отправился на поиски Джона. Лиза не успела уточнить, в каком из кабинетов встретилась со смертью. Я обошел все, но Джона не обнаружил. Тогда я спустился на склад. Я не понимал, что происходит. Я словно видел сон.
- Стальная дверь, вся в облупившейся краске, была распахнута настежь. Я вошел и увидел его у самого входа. Он сидел на коленях и рыдал. Я сильно волновался. А он даже не заметил меня. Я обратил внимание на длинный ржавый лом, валявшийся на полу. Я схватил лом, замахнулся и нанес Джону удар по голове. От содеянного мне стало сладко, от страсти я прикусил нижнюю губу. Я никогда не ощущал подобного раньше. Я слегка испугался, но меня тут же одолело нетерпеливое желание ударить еще. Сердце забилось в предвкушении, и я с радостью исполнил внутренний приказ.
- Джон кричал долго, не помню, в какой момент это прекратилось. Я бил его до тех пор, пока не превратил череп в бесформенную массу, а лом перестал пружинить. Я созерцал труп некоторое время, а потом отшвырнул лом в сторону и огляделся. Моя одежда была забрызгана кровью. Нижняя губа ныла от боли.
- Я пошел домой. На улице успело стемнеть, и это было мне на руку. Я шагал быстро, стараясь избегать людных и освещенных фонарями улиц. Как хорошо, что наш офис располагается в стороне от таких мест!
- И вдруг впереди меня появилась старушка. Она собиралась пересечь улицу. Согбенная фигурка, опирающаяся на трость. Я не верил своим глазам! Над головой старушки, совсем как у святых на иконах, сиял нимб. Только в этом нимбе не было ничего святого! Отвратительного болотного цвета, весь в дырках, он напоминал изъеденный плесенью голландский сыр. Я брезгливо отвел глаза.
- Я прошел мимо, миновал еще с десяток метров и услышал визг тормозов. Я остановился и обернулся. Из "Фольксвагена", замершего посреди дороги, выбежал мужчина. Над его головой я видел ореол, снова болезненный, омерзительный. Куда-то подевалась старушка. Что-то темнело в пяти метрах впереди "Фольксвагена" на асфальте. Мужчина направлялся туда. Я все понял и поспешил прочь.
- Вскоре я добрался до дома. Пока я дожидался лифта, в подъезде появились трое молодых мужчин. Все они были в строгих костюмах. Волосы по левую сторону головы разводил пробор. Конечно же, их окружала испорченная аура. Мужчины оживленно беседовали на тему бизнеса. Один из них держал в руках коробку с тортом, другой - бутылку шампанского. Мне показалось, тот, что с пустыми руками, жил в нашем подъезде. Мы вошли в лифт вчетвером. Я вышел на седьмом этаже, а они поехали дальше.
- Дома я выбросил окровавленную одежду в мусоропровод, отключил телефон и принял ванну. Я встал напротив зеркала, чтобы причесаться, посмотрел на свое отражение и отшатнулся. Мои от рождения карие глаза, доктор, сверкали противоестественной голубизной! Они стали словно стеклянные! Да, это передалось мне! - пальцы Гарри скомкали кожу лица.
- Так значит, глаза Джона были настоящие? - уточнил Прайс.
- Да, - кивнул Гарри. - Мне сделалось очень плохо. Я опустился на пол и заплакал. Я долго надрывался, а потом свернулся калачиком и уснул с чувствами обиженного ребенка. Прямо там, на полу в ванной.
- А вы видели ауру над собственной головой? - поинтересовался Прайс.
- Нет. Признаться, я с тех пор вообще не ощущаю себя живым.
Митчел задумался, и Прайс его поторопил:
- И что было дальше?
- Я проснулся в три часа дня и подивился, что до сих пор не нагрянула полиция. Я быстро оделся и вышел во двор, стараясь смотреть в ноги. Во дворе было полно народу. Они суетились вокруг трех гробов, обложенных венками. Мне жутко хотелось расспросить соседей, но мои новые глаза грозили поднять переполох. Тут я заметил Тедди, молодого алкоголика. Тедди, как обычно, был пьян. Ему я и задал вопрос.
- Тедди объяснил, что отравили соседа вместе с двумя приятелями. У соседа был День Рождения. К нему пришли с поздравлениями. Яд обнаружили в торте. Откуда он там взялся, полиция пока не выяснила. Я слушал Тедди и рассматривал большую темную дыру справа над его головой. Казалось, это тоннель, в конце которого - безысходность.
- А что у тебя с глазами? - полюбопытствовал Тедди, протянул ко мне руку и пошатнулся.
- Не твое дело, - ответил я ему и заторопился прочь. Я точно знал судьбу наводнившей двор толпы. Это им требовались соболезнования. Бизнесменам уж было все равно.
- Я решил уйти жить на свалку. Я провел там почти две недели, питаясь объедками, пока меня не забрали ваши ребята. Видимо, некоторые несчастные случаи не остались незамеченными. Там, на свалке, мне приходилось сталкиваться с людьми, в основном с бродягами, но иногда и с обычными гражданами. Клянусь, я сделал все, чтобы такие встречи случались как можно реже.
- Вот, собственно, и вся моя история. Теперь я бы хотел, чтобы меня казнили на электрическом стуле. Я надеюсь на ваше содействие, доктор.
- В Америке не наказывают за проклятье.
- Одно из убийств я совершил собственными руками. На ломе, которым я бил Джона, должны сохраниться отпечатки.
- Я сообщу в полицию.
- И еще одна просьба. Пожалуйста, доктор, пусть я нахожусь в изоляции, как можно понадежней. И пусть все, кто по долгу службы столкнется со мной, до тех пор, пока я сяду на стул, знают о свойстве моих глаз.
- Хорошо. Но я вынужден буду прописать вам курс лечения. У вас сильное нервное истощение.
- Вы считаете меня сумасшедшим! - укоризненно покачал головой Гарри.
- Вовсе нет. Но по долгу службы мне следует оказать вам медицинскую помощь. Сейчас я оставлю вас, но завтра мы обязательно встретимся снова.
- Вы выполните мои просьбы?
- Конечно. Скажите, а откуда вы узнали про взорвавшийся катафалк?
- На свалке до меня иногда долетали обрывки газет.
Прайс кивнул.
- До встречи!
- До свидания!
Прайс покинул палату. Он не поверил ни слову из сказанного Митчеллом. В голове царил сумбур, и все существо Прайса нацелилось на долгожданное возвращение домой. По коридору навстречу легкой походкой порхала Кэт.
Доктор Роджерсон без памяти влюбился в девушку на пятнадцать лет младше, об этом в больнице знали все. Кэт работала санитаркой, ее высокая грудь поражала воображение. Кэт всего год назад оставила университет, ее звали сниматься в рекламе краски для волос. Но Кэт не пожелала обесцвечивать черные цыганские кудри, а выбрала работу по специальности. Мужчины клиники мечтали, чтобы Кэт обратила на них взор, но девушка никому не выказывала предпочтений. Ухаживания доктора Роджерсона она не то, чтобы принимала, но и не отвергала.
- Кэт! - окликнул Прайс.
Девушка приостановилась, готовая в любой момент продолжить путь.
- Да, доктор Роджерсон?
Ее со вкусом подкрашенные вишневой помадой губы произвели обворожительную улыбку. Прайс взял пальцами запястье Кэт, давая понять, что намерен задержать ее для беседы.
- Прекрасно выглядишь! - сделал комплимент Прайс.
- Спасибо, вы тоже ничего.
Прайс вспомнил о лысине на макушке, и настроение его в миг поугасло.
- Какие планы на вечер?
- Дежурю.
Ответ исчерпал красноречие Прайса, и он поспешил перевести разговор в деловое русло:
- У меня для тебя задание.
Прайс отдал Кэт поручения относительно Гарри Митчелла.
- Сделаем, - согласилась Кэт, повторила свою коронную улыбку и слегка поклонилась. Затем она грациозно развернулась в направлении, с которого ее свел Прайс.
Прайс, испытывая большую неловкость, хлопнул ее по ягодицам. Он намеревался изобразить лихаческий жест, но не хватило уверенности. Кэт снисходительно захихикала, ввергая Прайса в краску, и гордо зацокала каблуками.
Дома Прайс опять мастурбировал. Засыпал он с мечтами о Кэт.
***
Еще издали за воротами, ограждающими территорию психиатрической клиники, Прайс узрел готовящуюся к выходу траурную процессию. Прайс немало удивился. Джимми Маклена собирались хоронить после обеда, да и вряд ли родные согласились бы заглянуть по дороге на кладбище в еще одно скорбное место.
Протискиваясь сквозь толпу, Прайс наткнулся на Билли Блэйка. Билли выглядел слегка напуганным.
- Ты в курсе, что произошло? - спросил Билли.
- Конечно. Ты мне вчера рассказал. Забыл?
- Нет. Вчера погиб Джимми Маклен. А сегодня ночью погибла Кэт Паркинс.
Прайсу сделалось жутко. Сразу вспомнились ночные похотливые грезы, почему-то приносила мучительные ощущения мысль, что в этот момент Кэт могла быть мертва.
- Как?
- Буйный из пятьдесят седьмой раздобыл скальпель. А Кэт с Роем делали ему укол. Рой обезоружил маньяка, но было поздно.
- Как буйный мог раздобыть скальпель?! - заорал Прайс.
- Скорее всего виной - халатность кого-то из сотрудников. Будет проводиться расследование.
Внезапно Прайс всей душой прочувствовал, что действительно любил Кэт Паркинс.
- Я сейчас вернусь, - сказал Прайс и твердой походкой направился в сторону больничного корпуса.
- Куда ты? - крикнул ему в вдогонку Билли.
***
Доктор Роджерсон закрыл за собой дверь в сорок пятую палату.
- Здравствуй, Гарри Митчел, - произнес он. - Я вернулся, как обещал.
Митчел сидел в том же углу, в той же позе, что накануне.
- Она сама разжала мне ладони, - бледным голосом молвил Гарри. - Я был слаб после снотворного, чтобы сопротивляться. Она отодвинула веки.
- Я изменил решение, - сказал Гарри. - По поводу смертной казни. Я думал всю ночь. Я винил себя за то, что явился причиной многих смертей. Но так ли это? Быть может, я всего лишь орудие смерти? Или даже наблюдатель, который волей судьбы потерял способность смотреть на кого-либо, кроме смертников? Или просто сопровождающий смерть атрибут? Как погоны на плечах военного? Я не готов признать себя виновным.
Прайс вынул из внутреннего кармана халата скальпель, предварительно изъятый из хирургической аптечки.
- Есть ли причины и следствия? - продолжал Гарри. - Или наш мир - единое целое?
- Вы идете на поправку, - сказал доктор Роджерсон, приближаясь к Гарри.
- Нет-нет, я не утверждаю, что эту историю сочинил!
Прайс прикидывал траекторию предстоящего удара
- Разве я подвергал ваш рассказ сомнениям?
- Да, вы удивительно чуткий человек, доктор. Даже если вы не верите, чувствуется уважение, которое исходит...
Прайс воткнул скальпель в левый глаз Гарри Митчелла. Что-то брызнуло доктору в лицо. Гарри завизжал. Секунду Прайс наблюдал правый глаз пациента, как вспышку небесно-голубого цвета, а потом Митчел окончательно ослеп.
Гарри яростно дергал руками и ногами, пытался драться. Прайс с трудом добрался скальпелем до его горла.
***
Справив нужду, попутно избавившись от скальпеля, Прайс склонился над умывальником. Пахло хлором. Прайс обратил взор на зеркало. Когда-то он завидовал голубым глазам соседа по парте. У Прайса глаза были обычные, серые. Глаза одноклассника нравились девчонкам. Теперь Прайс имел право показать школьному мачо язык. Из зеркала на доктора Роджерсона смотрели немигающие глаза змеи.
Прайс смыл кровь с рук, ополоснул лицо. Пригладил брюки. Никогда он не ощущал такой уверенности в себе. Никогда его мозг не функционировал с такой прямотой. Прайс точно знал, что сделает дальше. Прайс покинул уборную.
Гулко отзывались от стен коридора шаги. Щипал нос лекарственный запах. По лестничному пролету мимо Прайса двое санитаров проволокли носилки с человеком. Доктор Роджерсон смог оценить, что такое аура смерти. Нечто, напоминающее эксгумированный из столетней могилы трухлявый человеческий череп.
Во дворе Прайса неоднократно пытались остановить, но намерение доктора было несгибаемо. Он искренне старался не смотреть по сторонам.
***
Долго Прайс топал, созерцая лишь собственные ноги, которые несли его невесть куда. Внезапно Прайс осознал себя на краю большой людной площади. Прайс огляделся.
Людей сюда привела жизнь. У каждого своя, непохожая на другую. Роскошно одетые дамы и респектабельные мужчины. Дети с родителями и подростки на скейтбордах. Люди преклонного возраста и влюбленные парочки. Тленное излучение вокруг голов объединяло их всех.
Толстый мужчина в очках вел на поводке овчарку. Собаке также суждено было умереть.
Тут Прайс обратил внимание на стройку, разместившуюся чуть в стороне от площади. Злой гений подсказал Прайсу безумную мысль. Прайс направился к стройке.
Несколько минут доктор Роджерсон прогуливался подле деревянного каркаса будущего здания. Потом подобрал крупный обломок строительного камня. Прикинул на вес, убедился, что подходит.
- Эй! - кто-то окликнул Прайса.
Прайс обернулся. Ему навстречу шагал рабочий в забрызганной грязью форме из оранжевого брезента. В руках он держал погнутый лом.
- Что вы тут делаете?
Прайс прочел на лице рабочего изумление, когда они встретились взглядами.
- Ничего. Сейчас ухожу.
- Давайте. Здесь нельзя находиться.
Рабочий развернулся к Прайсу спиной и побрел прочь. Его аура стремительно разлагалась. Прайс облокотился затылком о деревянный каркас, прижался всем телом к вертикальной балке. Шершавая поверхность камня обжигала руки. Ныли мышцы. Ноздри забивала пыль.
Перед собой Прайс видел лазурное небо. Звало и манило. Солнце согревало щеку. "Может, и правда - всего лишь орудие? - подумалось Прайсу. - Или сопровождающий атрибут?" В сердце доктора Роджерсона зажглась надежда. "Нет! - отрезал он. - Чем так жить, лучше умереть!" И словно в оправдание: "Тем более, это правда может иметь природу заразной болезни. Если так, человечеству конец очень скоро. Круг должен замкнуться!"
Прайс поднял руки с булыжником, расположил их напротив лба.
"С детства мечтал совершить подвиг. Всю жизнь оставался трусом и онанистом. Неужели я совершу настоящий поступок?" - от волнения у доктора Роджерсона перехватило дыхание. Коленки дрожали от страха.
- Эй! - крикнул рабочий.
Прайс дернулся и со всего размаху нанес удар себе по голове. Череп хрустнул, словно яичная скорлупа, обнажая на свет грязно-желтое содержимое.
Удар вызвал вибрацию в строительном каркасе. Одна из балок оказалась гнилой и треснула пополам. Эта балка увлекла за собой еще одну, потом еще и еще. Словно костяшки домино посыпались крепления, погребая обезумевшего от страха рабочего вместе с Прайсом Роджерсоном под толщей брусьев.
***
На следующий день в городе произошло землетрясение. Обрушившиеся дома похоронили более шестисот человек. Это официальные данные. Точных цифр не знает никто.