Неужели я в космосе? Не чувствую свое тело, полная невесомость, только тысячи острых коготков вонзаются в расслабленные от тепла мышцы и совсем не хочется открывать глаза. Откуда-то из далека слышится голос, что это? Открываю глаза и возвращаюсь в реальность, вижу свое тело, погруженнное в голубую пенящуюся воду, которая выталкивает тело на поверхность, а острая струя воды отбивает мои мышцы от костей, ловко направляемая опытной медсестрой по всем частичкам моего расслабленного тела. Этот подводный гидромассаж я принимаю впервые, хотя уже второй раз посещаю военный санаторий в Ессентуках.
В прошлом году, первый раз в жизни, решился поехать в санаторий и пожалел, что до этого игнорировал всякую мысль о санаторном лечении, отождествляя его с госпитальной койкой и постельным режимом. Если ранее я предпочитал активный отдых, то есть туризм, рыбалку и охоту, теперь же, видимо с возрастом, меня уже стало тянуть и на расслабляющие процедуры, которых в санатории было достаточно.
Особо мне нравились грязевые горячие лепешки, накладываемые на суставы ног, которые иногда начинали скрипеть, как старые сапоги, давно не видевшие смазки. Еще в прошлом году почувствовал чудодественное воздействие грязи на свои ноги, то есть не чувствовал ног во время бесконечных танцев, которые я старался не пропускать, танцуя без остановок, как бы боясь, что при остановке двигатель может заглохнуть и его больше нельзя будет завести.
Неповторимые ощущения производили и принимаемые ванны, наполненные теплой минеральной водой, которая выталкивала тело на поверхность и приятно пощипывала каждую трещинку на коже. Лежа в воде, я вспоминал свое детство и те радоновые родники, в которых я купался во время похода на Рахмановские Ключи в Восточном Казахстане. А приехав домой, рассказывал всем о том, что я в своей жизни не выпил столько минеральной воды, сколько ее испортил, купаясь в ее живительной влаге и безжалостно сливаемой в канализацию.
В этом году, вновь приехав в Ессентуки, уже старался использовать для отдыха каждую свободную минуту от лечебных процедур. Приехав в весну из затянувшейся зимы, которая облюбовала Тульскую землю, сразу окунулся в тот расслабляющий мир, который присущ только санаторной жизни, с ее соблазнами и развлечениями. Незабываемые экскурсии в горы и ущелья, с экзотическими водопадами и неповторимыми запахами и вкусами шашлыков, искусно приготовленных из экологически чистого мяса - баранины, помогали напрочь отвлечься от всех мирских забот и проблем, оставшихся далеко дома.
Часто, просыпаясь ранним утром, слушая первые робкие трели соловья, мысленно возвращался вновь и вновь в те далекие, но незабываемые годы, когда после увольнения в запас по сокращению штатов из Вооруженных Сил, передо мной остро стоял вопрос: "Что делать и чем заняться?" Да и не только я, но и большинство офицеров, оставленных за бортом служебной жизни, ломали тогда голову о дальнейшей своей судьбе.
Так, мой бывший подчиненный Владимир Вегера стал Генеральным директором созданной фирмы "ЛитАз", а я его заместителем, видя проснувшийся у него талант "бизнесмена". Первые шаги в работе были тяжелы, ведь мы начинали все с нуля, не имея опыта работы. Сначала хватались за все, что могло принести быстрые деньги, а именно скупали цветные металлы, потоком двинувшиеся из России и Белоруссии за рубеж и сдавали их по более высокой цене в многочисленные фирмы, занимающиеся приемом, сортировкой и резкой металла, который эшелонами и кораблями отправлялся на Запад.
В одну из таких фирм под названием "Волмета" устроилась работать и моя дочь Ираида. Помню, как отвозил ее в далекий портовый город Клайпеду, загрузив на багажник своей "шестерки" старенький холодильник "Саратов", который в последний раз послужит ей в снимаемой комнате. После общежития в педагогическом университете, она впервые вступала в самостоятельную жизнь в далеком незнакомом городе, где все говорили на литовском языке. Ира быстро освоила этот язык и с обязанностями справлялась хорошо, что поможет ей уже через год перейти на такую же работу в столице Литвы -Вильнюсе.
А тогда, осматривая этот курортный городок, я был крайне удивлен, увидев горы цветного металла, лежавшего на причалах и готовившегося к загрузке на корабли. Только тогда отчетливо понял, как богата Россия и как за бесценок уплывают эти несметные богатства за ее Рубежи. Подобная картина царила на всех крупных железнодорожных станциях, где загружался металл в железнодорожные составы и также отправлялся за границу.
Тогда выгодно было в отделившуюся Литву ввозить все, что не производилось на ее территории. Так, вагонами мы привозили из Украины консервированные овощи и фрукты, торговали бензином, ввезенном из Белоруссии. Особо выгодно было привозить "фурами" многочисленные хозяйственные товары, скопившиеся на складах Тулы и за "копейки" покупаемые нами. А в Вильнюсе арендовали оптовый склад, где распоряжался и вел учет распространяемых товаров подполковник Лекинцев, наш бывший сослуживец.
Взяв в аренду бывший магазин "Военторга", снабжали хлебом и продуктами весь жилой комплекс военного городка. Победив в конкурсе, выкупили двухэтажное здание местного быткомбината, открыв еще один магазин на первом этаже. Этот перечень мероприятий был нескончаем, каждый день надо было придумывать все новые и новые шаги в беспрерывном потоке планов и сделок.
Чтобы не быть в убытке, надо было работать и день, и ночь. Нагрузка нас не напрягала, были привычные к круглосуточной работе. Напрягало незнание литовского языка, ставшего государственным, поэтому все документы должны были составляться на местном языке.
Не забывал я в те годы рыбалку и охоту. Охотничьи билеты военно-охотничьего общества стали недействительны на территории отделившейся Литвы и нам пришлось сдавать вновь охотничьи экзамены по знанию правил охоты и получать новые билеты. Создав новый охотничьий коллектив, с новым уставом, позволяющем заниматься коллективу коммерческой деятельностью и по своему усмотрению распоряжаться добытой дичью, отправляя ее даже на экспорт, мы сохранили свои охотничьи угодья.
Председателем коллектива охотников избрали меня и мне пришлось рисовать образец печати, которую потом изготовят по разрешению, выданному полицией. Лично выезжал в лесничество, где выбрал наилучшие угодья, находившиеся на бывшем полигоне и оформил их в длительную аренду для нашего коллектива. Теперь не надо было брать разрешение на охоту, мы сами были хозяевами на арендуемой территории и распоряжались выделенными лицензиями по своему усмотрению.
Частенько, после трудового дня, выезжали на ночные охоты с вышек. Сидя на вышке, вмиг забывались все проблемы текущего дня, а только шевелились, как казалось, уши от напряжения, чтобы услышать треск сломанной веточки или шуршание травы приближающихся кабанов. А услышав, начинал бить озноб, а иногда дрожали ноги, которые самопроизвольно начинали дергаться, и приходилось руками держать их и успокивать свое дыхание, чтобы не упустить того момента, когда надо включить прожектор и быстро поймать цель на мушку. Ради такого адреналина стоило многие часы неподвижно сидеть и терпеть укусы многочисленных комаров и мошек.
С большой теплотой, до сих пор, вспоминаю о своих напарниках по охоте. Это полковники Григорий Мащенко и Григорий Бекаревич, подполковники Александр Цимбалюк и Владимир Лысак, местные охотники Иван Кулаженков, Мечислав Бересневич, Вячеслав Дедуль, Иван Шинковский, братья Аврицевичи и многие другие охотники, с которыми мне пришлось охотиться многие годы и память о которых всегда жива. После завершения мемуаров, есть у меня желание описать в серии рассказов многочисленные сюжеты совместных охот.
Жизнь продолжалась в нескончаемых заботах о получении доходов для процветания фирмы, основные доходы от которой уплывали в карманы влиятельных акционеров, проживающих в Вильнюсе и оказавших нам помощь капиталом для первоначальной раскрутки. Это были невзрачные люди, старающиеся не выделяться среди людей, ездили они на недорогих машинах, иногда советского производства, но в их руках был сосредоточен почти весь капитал и они влияли почти на всю торговлю, а иногда на экономическую жизнь страны.
Однажды и я попал в сферу их бурной экономической деятельности. Просто меня, как бывшего жителя Калининграда, послали туда для переговоров с администрацией города о разрешении строительства коммерческой радиостанции. Запад искал новые точки влияния на регионы, появившиеся после распада Советского Союза. Такое разрешение я получил, но это, видимо, только ускорило принятие решения о строительстве радиостанции на территории самой Литвы. Никто не хотел упускать возможность получать огромные доходы на территории своей страны.
Посетил тогда в Калининграде своих друзей Пустовойтовых, Смирновых и Кротовых, которые устроили теплый прием и обильное угощение. Сидели за столом и вспоминали те незабываемые годы, когда так же собирались за столом, отмечая почти все праздники. Только взрослеющие дети подчеркивали то, что время летит вперед неумолимо.
Позднее я вновь приеду к ним, но уже с другой целью, привезу своего сына Павла учиться в коммерческом колледже. Но основной причиной все-же было то, чтобы он получил здесь Российское гражданство и не был призван служить в Литовскую армию, повестку о чем уже получил.
Часто приходилось выезжать в город Тулу не только для коммерческой деятельности, но и для проверки строящейся квартиры. Дело в том, что Володя Вегера родом был из Тулы, где проживала его мать и все родственники. Мы заезжали к ней, иногда с ночевкой. Володя предложил мне вместе с ним построить квартиры в новом перспективном районе "Зеленстрое". Строительство дома вела строительная кампания "Приоктрансстрой", а ее глава тучный и представительный грек Тамбулиди, после длительных переговоров, пошел нам навстречу, разрешив учавствовать в долевом строительстве.
Так, Министерство Обороны, по представлению командования Северо-Западной Группы Войск, произвело полагающиеся две оплаты строящегося жилья. Мы, ожидая строящиеся квартиры, занимались своими делами, не выпуская из поля зрения эти вопросы. Но неожиданно умирает Тамбулиди, его организация распадается на ряд мелких предприятий и строительство дома передается в коммерческую организацию "Тулаоблстрой", которая моментально повышает цены на строящееся жилье, создавая нам реальную угрозу потери своей доли, то есть квартир.
Третья оплата не была предусмотрена договором и начфин Группы не пропускал ее. Только с помощью друга, бывшего сослуживца полковника Виктора Рудого, входившего в состав комиссии по распределению средств и жилья, удалось убедить Командующего в оплате почти готовых квартир. Так, не веря до конца в реальность этого события, мы с трепетом в груди ожидали того дня, когда получим ключи и ,наконец, определимся со своим местом жительства, закончив свой кочевой образ жизни.
Тула с первого взгляда не понравилась мне. Проезжая на троллейбусе от вокзала до площади Победы, я смотрел на старые, вросшие в землю деревянные дома и мне казалось, что еду по большой деревне. Только центральный проспект Ленина, переходивший в большую площадь, на которой соседствовали "Белый Дом" администрации и старинный Кремль со своими соборами и музеями, походил на город с послевоенной архитектурой.
Кремль был старше Московского Кремля и от него веяло древностью, навевавшей мысли о тех годах, когда туляки первыми встречали здесь татаро-монгольские орды, делая засечные рубежи, сваливая лес в непроходимые для татарской конницы завалы. Это заставляло завоевателей обживать эту землю, ассимилируя местное население своей кровью. Позднее я найду на своем огороде серебряные кольца от сбруи, скорее всего татарской конницы.
Вот в этом старинном городе мне предстояло закончить свой жизненный маршрут и начать оседлый образ жизни. Незаметно пролетело время, и в конце 1993 года мы поехали получать долгожданные ключи, но вновь, как оказалось надо было доплачивать значительную сумму за выявленную дополнительнюю площадь, якобы обнаруженную в ходе перемера квартир. Пришлось доплачивать из своего кармана, зная, что больше доплат не будет со стороны государства. Наконец, я жил в своей квартире, делая своими руками косметический ремонт, ободрав невзрачные и отклеювающиеся обои и выравнивая перепады потолочных плит и стен, оставленных строителями. Так продолжалось несколько месяцев, спал на матрасе, брошенном на полу, готовил на кухне в купленной посуде.
Квартира была трехкомнатной и пустой. Вопрос о приобретении мебели остро встал передо мной. Посетив мебельные магазины в Туле, ничего стоящего не увидел. Тогда поехал в Минск к брату Виктору, где его жена Лаура работала директором мебельного магазина. Действительно, она предложила мне большой выбор, но таможня не разрешала вывоз новой мебели за границу. Пришлось идти на прием к Замначальнику Белорусской таможни, который дал разрешение на вывоз только двух комплектов, на мой выбор. Пришлось выбирать и я решил купить прихожую и деревянную кухню, которые запаковали в контейнер, последним поставив большое зеркало, которое Лаура дала в подарок за покупку.
Забегая вперед скажу, что когда получил контейнер, то напрочь забыл о зеркале, которое после открывания двери выпало яркой молнией на дорогу, разлетевшись на мелкие осколки, как в сказке о снежной королеве. Но я не расстроился, подумав, что все-равно надо было что-нибудь разбить на счастье в новом доме. Вернувшись в Литву, купил там мягкий уголок ручной работы "Гальвия" и начал колотить ящики и упаковывать накопившееся имущество.
Продав дачу и капитальный гараж купил на автомобильном рынке почти новую атомашину "Форд-Фиеста", для оформления которой пришлось составлять декларацию о своих доходах, так тогда в Литве начинали бороться с коррупцией.
Ире на работе выделили большую грузовую машину с высокими бортами и прицепом, которая ехала в Тулу за металлоломом. Загружать имущество прибыли мои друзья - охотники, и мы быстро справились с этой задачей, накрыв потом кузов танковым брезентом, выделенным из своих запасов полковником Шмыриным. Накрыв стол для провожающих, я поблагодарил всех за оказанную помощь и пообещал не забывать их.
Рано утром мы тронулись в путь, который проходил через Белоруссию.
Я на легковой машине, вместе с женой и сыном, впереди, а следом шел грузовик с вещами. Так доехали до Минска, благополучно миновав границу. Оставив грузовик недалеко от поста ГАИ, я поехал к брату Виктору, с которым, после теплой встречи и обильного угощения, долго говорили, как чувствовали, что это будет нашей последней встречей. Немного поспав, ранним утром, попрощавшись с братом и его женой Лаурой, мы тронулись в дальнейший путь.
Белоруссию проехали благополучно, но на подходе к Москве, неоднократно подвергался домогательствам незвестных молодчиков, требовавших выкуп. Главное при этом, что всегда останавливали милиционеры на постах ГАИ, видимо привлекали внимание литовские номера на грузовике, а на "Фиесте" их не было. Спасало одно, что я одел форму, а увидев полковничьи погоны и мое решительное лицо, незнакомцы отступали.
Наконец, приехали ва Тулу, была глубокая ночь, а я сидел в машине, еще не веря в то, что мой путь закончился благополучно. Только утром, после короткого отдыха, приступили к разгрузке имущества.
Впереди меня ждало много бумажной волокиты, которая сопутствует каждому переезду на новое место жительства, но я уже этого не боялся, втянувшись в эту бумажную битву еще в Литве, где надо было каждую бумажку переводить и заверять у нотариуса, что стоило немалых денег.
Однако я не рассчитал свои силы в ходе приватизации квартиры, вопрос застрял в бюро технической инвентаризации на многие месяцы, видимо ждали денежной компенсации, но я отправившись на прием в "Белый дом", быстро решил все за один день. Как-то сразу стало скучно, когда понял, что все вопросы с квартирой решены и остается только спокойно там жить.
Но занозой оставалась мысль о дочери, оставленной жить в Литве. Через несколько месяцев, приняв окончательное решение, поехал в Литву за дочерью. Она долго не сопротивлялась, понимая бесперспективность жизни в этой, ставшей чужой для русских, стране. В течении двух дней решил вопрос о ее увольнении и погрузив ее имущество в "Фиесту", повез на жительство в Россию. Уже позже она мне выскажет благодарность, что я вывез ее из Литвы. В России она устроится на хорошую работу и получит второе высшее экономическое образование, что поможет успешно двигаться по служебной лестнице.
А тогда я, уже в полном кругу своей семьи, бродил от одного окна к другому и думал, а что делать дальше. Бездействие меня угнетало, но и не хотелось опять заниматься бизнесом, не лежала у меня душа к этому, хотя Володя, предлагал продолжить совместный бизнес и здесь - в Туле. Занятие бизнесом напоминало мне армейские будни, а мне уже хотелось отдыха и занятий по душе.
Все чаще перед глазами вставали озера Литвы и рыбалка, леса и охота в них. Судьба послала мне нового друга, майора внутренней службы Юрия Скородумова, заядлого рыболова, который ознакомил меня почти со всеми водоемами Тульской области. Вместе мы выезжали на рыбалку на электричке, на автобусах или на моей машине, он учил меня особенностям ловли на "бисер" плотвы и другой рыбы, что для меня было новшеством. Я удивлялся, почему я не знал этого ранее, когда рыбачил в Литве, где рыбы было значительно больше.
Обратившись в районную администрацию по поводу положенной мне земли после увольнения из Вооруженных Сил, быстро получил в Щекинском районе в дачном кооперативе "Лев Толстой" пятнадцать соток земли. Довольный быстрым решением дачного вопроса и быстрой приватизацией участка я, наконец, поехал посмотреть его.
Беседуя с соседями по участку, я понял, почему быстро решился этот вопрос. Оказалось, что дачный участок находится в зоне радиоактивного заражения. А когда взял в штабе гражданской обороны карту радиактивного заражения местности, то наглядно убедился в правдивости соседей. Сразу отпало всякое желание заниматься огородничеством на этом участке.
Встретив новый 1996 год мы с Юрой решили поехать на рыбалку в Суворов, город на берегу водохранилища, где стояла ГРЭС. С нами поехал и мой сослуживец Николай Бердников. Порыбачив на льду водохранилища и наловив окуней, мы возвращались домой опять на электричке. На остановке "Упа" в вагон село много рыбаков, каждый имел хороший улов леща, подлещика и плотвы, который продавали здесь же пассажирам.
Рядом со мной сел рыжий парень, который вез в клетке пару нутрий. Разговорившись с ним, я узнал все о реке, где ловится столько рыбы. Он же мне поведал и о том, что есть пустой дом в деревне с большим садом, который продается. Узнав адрес хозяина, я сразу решил утром поехать на рыбалку в это место и одновременно посмотреть дом, предварительно узнав у парня его продажную цену.
Утром быстро нашел хозяина по прозвищу "Борода". Действительно, это был человек с рыжей бородой, красноватым носом и бегающими карими глазами, который быстро согласился показать дом. Дом был кирпичным, старой постройки, с провалившейся крышей, открытыми дверями и на метр заполненной золой комнатами, видимо там ночевали рыбаки, опоздавшие на электричку. Но место мне понравилось, особенно большой и старый сад. Недалеко протекала река Упа, а рядом с домом, вытекал речкой большой родник. Лес тоже был поблизости.
Хозяин потребовал двойную сумму от известной мне, потыкав пешней в потолок, откуда посыпалась земля, я назвал сумму, по которой он продавал его ранее, сказав, что это мое последнее слово и надо идти на рыбалку. Повздыхав немного, он догнал меня и протянул руку, согласившись на предложенную сумму. Зайдя к соседям, составили предварительный договор и я отдал задаток, взяв расписку, заверенную свидетелями. Так, вернувшись с рыбалки, я сообщил всем своим, что покупаю дом с большим участком земли в самом экологически чистом районе Тульской области. С этого дня моя жизнь круто изменилась.
С приходом весны начал копать и готовить землю под грядки. Работа на земле мне нравилась, усталости не чувствовал, несмотря на постоянное выполнение работ по очистке территории от гор мусора и гнилых бревен. Все запущено было так, что казалось надо вечно трудиться, чтобы вернуть земле ее первоначальный вид. Особенно долго очищал землю от сорняков, густо переплетающих ее своими корнями. Земля тоже награждала меня своими подарками в виде различных монет, начиная от царских, чередовавшихся с советскими разных лет.
А найденный Георгиевский крест 4 степени и медная солдатская пряжка от от ремня с царским гербом, красноречиво рассказали мне, что жил и трудился на этой земле до меня заслуженный вояка и Георгиевский Кавалер, видимо пользовавшийся большим авторитетом среди сельчан. Работа на земле сразу отвлекла меня от всех проблем, имевшихся после досрочного увольнения из армии и анархией в стране, связанной с разрушением Союза и экономики бывшего государства.
Еще перед увольнением я получил на каждого члена семьи ваучер, как частичку общественной собсвенности для будущей приватизации. Поехав в Москву стал искать подходящие организации, куда бы я хотел вложить наши доли, чтобы получать потом дивиденты. Но в почтовых отделениях можно было приобрести только акции компании "Московская недвижимость" и я прибрел их, взамен на ваучеры. Как я был тогда наивен, веря в ту ваучеризацию, придуманную хитрым Чубайсом. До сих пор не могу найти адрес этой "Московской недвижимости" и узнать, может я уже миллионер?
Почти все лето занимался ремонтом крыши и дома, в первую очередь отремонтировал, вернее переложил печь, которая дымила и не хотела разгораться в полную силу. Но нет такого дела, которое не мог выполнить отставной офицер. Подняв одно колено в дымоходе на один кирпич и прочистив от сажи сам дымоход, я с наслаждением любовался со свистом горящими березовыми дровами. Теперь я мог жить здесь и зимой, печь от охапки дров давала много тепла.
Первым делом у печи сделал высокую лежанку - кровать, чтобы вечерами, прижавшись спиной к горячему дымоходу, лечить свой радикулит, приобретенный еще в годы обучения на Дальнем Востоке и неотрывно следовавший со мной по всем гарнизонам. Уже позже, когда я заведу пчел, от укусов которых, в сочетании с прогреванием у печи, я стану забывать об этой навязчивой болезни.
Наступившая осень порадовала хорошим урожаем яблок, которых я не знал куда деть. Купленная соковыжималка быстро забивалась и не была предназначена для для приготовления большого количества яблочного сока. Так, основное количесво яблочного урожая ушло под снег. Пришлось в дальнейшем мастерить своими руками яблочную терку и соковыжималку, на базе центрифуги от стиральной машины, которые помогли мне уже в большем объеме перерабатывать будущие урожаи яблок.
Хорошии урожаи давал и посаженный картофель и чтобы его сохранить, пришлось восстанавливать завалившийся подвал, обложив его кирпичной кладкой и сделав насыпь, чтобы не промерзал.
Познакомился я с местными грибными лесами, в которых было много не только грибов, но и кабанов. Для них были здесь все условия, начиная от дубовых желудей и заканчивая многочисленными полями, засеянными ячменем и овсом, которые были потоптаны так, как-будто стадо слонов валялось на земле.
Грибы собирал корзинами. Первыми грибами были многочисленные желтые лисички, которых мы жарили, мариновали, сушили. Потом шли колосовики, то есть первые белые грибы, одновременно высыпавшие россыпями на полянках и опушках леса, на самом солнцепеке. Одновременно появлялись и обабки, то есть подберезовики, а потом уже ближе к осени появлялись самые массовые грибы - подосиновики. После обильных дождей их было столько много, что приходилось выбирать только маленькие и твердые грибочки. Не могу не сказать и об опятах, в отдельные годы осыпавших старые деревья так, что хоть косой коси.
Летом на деревней стоял запах переспелой полевой ягоды клубники и земляники. Ягоду можно было собирать прямо за моим огородом, но там была высокая трава и ягода поспевала значительно позже. А вот на сопках, вокруг известкового карьера, ягода поспевала быстро и была приторно сладкой. Ее собирали ведрами, варили варенье, сушили. Зимой чай с вареньем из клубники был ароматен и полезен, напоминая прошедшее лето.
Мне здесь нравилось все: чистый воздух и чистая вода родника; гогот и пронзительные крики больших стай перелетных гусей, плавающих на затопленных половодьем лугах; призывное кряканье уток, томно зазывающих пролетающих мимо красавцев селезней. Особое впечатление оставляли первые трели соловьев в начале мая, когда вечерами начинали массово вылетать майские жуки, как истребители пролетающими над крышей дома и верхушками деревьев.
Не хотелось заходить в дом, чтобы не прерывать этот концерт, на котором соловьи, сначала робко, а потом в полный голос и не под "фанеру" соревновались между собой в искусстве исполнения трелей, чтобы зачаровать и привлечь к себе невзрачную маленькую самочку, ради которой вкладывали в свою песню всю душу и весенний задор.
Просыпающаяся природа завораживала настолько, что захватывало дыхание и хотелось свернуть целые горы. Но гор не было и все силы отдавались работе на земле. Первые годы половину огорода засевал рожью, которая вырастала выше человеческого роста. Мне хотелось ее убирать с помощью серпа, а потом молотить цепью, прибитой к палке. Все это меня возвращало в старину и мне хотелось познать тяжесть земледельческого труда моих предков, зная об этом только из рассказов моей мамы. А познав все на практике, понял, как тяжел и неблагодарен труд сельского труженника, ведь на селе нет выходных дней, каждый день дорог, особенно солнечный. Да и скотина кушать хочет не только в будние дни, но и в праздничные тоже.
Приехав впервые более двадцати лет назад сюда, на "Елисейские поля", так я называю окрестности моей деревни Елисеевки, жителем которой стал, я был восхищен природной красотой, созданной творчеством рук человеческих. Вокруг золотились пшеничные поля, зеленел овес, вперемежку с горохом и ячменем, скашиваемый на силос для племенного стада элитных молочнных коров, дающих населению дешевое молоко и масло. Эти стада паслись на лугах, прямо за моим садом, постоянно норовя прорваться в сад и полакомиться упавшими яблоками.
Все эти богатства принадлежали колхозу-миллионеру, с героическим названием "Красная Звезда". Каждый год, когда начиналась уборочная страда, колонны комбайнов, как на параде, день и ночь убирали богатый урожай, не теряя драгоценных сухих дней. На току в селе Опочня лежали горы зерна, ворошить которое для сушки выходило почти все взрослое население близлежащих сел.
Работали весело и с песнями, которые разносились по округе, вселяя радость в сердца людей и уверенность в завтрашнем дне. Да и после завершения работ, каждый получал за свой труд зерно, которое мешками развозили по домам колхозные машины. Люди могли тогда позволить себе держать и скотину.
Только осенью закончил оформление документов, связанных с приватизацией земли вокруг дома, поняв, что чиновникам всех ведомств еще долгие годы будет где зарабатывать себе на белый хлеб с маслом и красной икоркой.
Теперь и я стал полноправным собственником своей земли и еще нежнее стал относиться к ней, отдавая все время и силы для превращения ее в маленький райский уголок. Прежде всего посадил новый сад, в котором были яблони, груши, сливы разных сортов, вишни и многочисленные кусты красной, желтой и черной смородины. Деревья прививал сам, выводя новые сорта яблок, которые могли долгое время храниться в подвале.
Приехавший ко мне в гости брат Александр привез с Кавказа несколько черенков винограда "Лидия", только три черенка принялись тогда, которые я лелеял как детишек, чтобы закалить в здешнем климате. Теперь я с гордостью показываю всем свои большие три лозы, дающие обильный урожай этих южных и сладких ягод, вино из которых имеет неповторимый вкус и аромат.
Наступившая зима вернула меня к моему давнему увлечению - рыбалке. Быстро ставший лед на реке позволял ловить рыбу по обеим берегам. Привыкнув в Литве ловить рыбу на озерах, здесь же из-за течения приходилось менять и тактику ловли. Рыбы было много, особенно плотвы , окуня и леща, а щуку вначале не ловил, не хватало на это времени из-за частых поклевок мелкой рыбы, которые не давали отвлекаться на что-то другое.
Проходили годы и менялись мои рыболовные привычки. Все чаще стал ловить щук, коварных водных хищников. Осенью часто ходил по берегу со спиннингом, вываживая очередную щуку и получая наслаждение, понятное только рыбакам. Особенно нравилось ловить с лодки щук на живца, сплавляясь вниз по течению вдоль берега и выжидая, когда она вылетит из засады и резко утянет поплавок под воду. Вот здесь и начинался основной экзамен по правильной подсечке и вываживанию сильной рыбины.
Зимой щук ловлю на жерлицы. Придя на речку, сразу начинаю ловить плотву, которую всегда использую для живца. Уж больно нравиться она щукам! Не могу не рассказать о зимней рыбалке 13 января 2013 года, в канун старого нового года. Весь день не было клева, так что еле наловил с десяток плотвиц, которых насадил на жерлицы. Уже под вечер на последней жерлице увидел размот, попробовав подмотать леску, почувствовал большую рыбу. Где-то с полчаса поднимал ее то вверх, то стравливал леску вниз, за убегающей рыбой, чтобы она выбилась из сил. Наконец, подтянул рыбу к лунке, но она не входила в нее, так как была очень большой.
Бур находился далеко от лунки, а надо было пробурить рядом еще лунку, но ослабить леску, значить рыба могла порвать ее или уйти в каряги у берега. Так стоял и думал, что делать? К счастью проезжал мимо внедорожник, который я остановил, помахав рукой.
Водитель, молодой парень, сначала не поверил мне, что рыба не входит в лунку, но все же согласился просверлить лунку впритык к первой. Просунув руку с багориком в просверленную лунку, я засек за челюсть рыбину и только вдвоем смогли ее протянуть через лунку. Вытащив щуку на лед, мы обомлели, уж больно большая и красивая она была. Сначала он меня сфотографировал на память, а уже дома я взвесил свой трофей. Это был мой личный рекорд - 7.250 кг!
Дни зимой пролетали мгновенно, раз и уже суббота, надо ехать в Тулу к семье, а в понедельник вновь включался в этот марафон, становился на лыжи и шел за многие километры в поисках рыбы. Казалось, если уйдешь подальше, то и рыбы найдешь побольше. Вечером, еле возвращаясь домой, всегда ругал себя за то, что ушел так далеко. Но, просушив одежду и промочив горло несколькими рюмками настойки, после чего крепко поспав, сразу забывал все и утром, как беговой конь, быстро перебирал ногами, спеша скорее достичь опять самых дальних уголков у реки.
В этом круговороте быстро пролетела зима. Наступившая весна пробуждала к жизни все, в том числе и глубоко спящие во мне инстинкты. Видя богатое разнотравье и обилие медоносных цветов, все чаще в голову приходили мысли о пчелах. Еще в детстве я наблюдал за отцом через окно, как он с любовью возился с этими, как мне казалось тогда, злыми насекомыми. И считал издевательством над собой, когда он заставлял меня лезть на высокий клен, чтобы стряхнуть сидевший там рой пчел в большое сито. Пчелы кусали меня часто, но болезненных реакций не было, а боль тогда я терпеть мог.
И вот, на склоне лет, меня потянуло заняться пчеловодством. Решил все быстро случай, когда в соседней деревне инсульт разбил пасечника, который уже не мог не только заниматься пчелами, но и ходить. Купив у него оставшиеся в живых два улья пчел, а так же пустые улья и принадлежности к ним, я вплотную подошел к этому занятию. А подаренные им книги о пчеловодстве, помогли ознакомиться с процессом решения этой трудной задачи. Сейчас смешно вспоминать, как впервые вытащил рамку с пчелами, не зная что с ней делать, поставил обратно.
Это сегодня, после двух десятков лет занятий пчеловодством, мне кажется, что проще занятия нет и я могу по поведению пчел определить силу семьи и ее жизнеспособность. Пчелы настолько прочно вошли в мою жизнь, что я даже не могу представить себя без них. Меня постоянно тянет на пасеку пообщаться с ними. Особенно после трудной работы уставшие ноги сами несут туда, где сажусь у одного из ульев и наслаждаюсь тем жужжанием и запахами, которые можно почувствовать только здесь.
Сразу, как после гипноза, падает голова на грудь и мгновенно засыпаешь! Так, поклевав носом несколько минут, встаешь со стула полный энергии и сил, как-будто проспал всю ночь и с новыми силами идешь работать вновь. Такая терапия понятна только пасечникам, а большинство людей боятся пчел, которые остро реагируют на выделяемый от страха адреналин и атакуют незнакомцев, где бы они не были.
Пчелы сразу приучили меня к соблюдению гигиены, уж очень они не любят грязных и потных людей, особенно с запахом алкоголя. Пришлось обзаводиться двумя комплектами защитной одежды, которую приходится менять и сушить от пота каждые полчаса и принимать душ систематически.
Конечно сложнее стало стало с рыбалкой в летнее время, когда в период роения надо постоянно следить за пасекой, чтобы вылетевший рой пчел не улетел, тогда от оставшихся в улье пчел товарного меда не жди. Вот почему рыбачу летом только на рассвете и не позднее девяти часов утра, но и за это время можно хорошо половить упитанных карасей и карпиков.
Не могу не рассказать и о моих четвероногих друзьях, неразлучно сопровождающих меня всюду, куда бы я ни пошел. Более пятнадцати лет назад, знакомый тракторист Николай Просолов, привез мне двух щенков и я решил взять того, который выберет меня. Первым ко мне подполз, виляя хвостиком, черненький щенок, которого я взял на руки и тут же дал ему кличку "Пыжик." Дело в том, что мать его звали "Пулькой" и хотелось, чтобы и он имел тоже какое нибудь отношение к охотничьему боеприпасу.
Этот небольшой кобелек, с красивой мордашкой и пушистым хвостом, стал всеобщим любимцем нашей семьи, имеющим особые привелегии у главной хозяйки. Прожив в нашем доме более десяти лет, стал полноправным членом семьи. Со мной он был неразлучен. Если ехали в электричке, быстро забирался под скамейку и тихо сидел там до самого приезда в город, а в машине сразу занимал место на заднем сидении.
Даже в автобусе я ехал с ним, держа его на руках. Его звонкий лай предупреждал о всех людях, появившихся в селе и можно было сразу определить, свой это житель или чужой. С его помощью в одну из грозовых ночей был задержан грабитель, взломавший соседний дом.
Однажды "Пыжик" привел в деревенский дом подружку, тощую серую сучонку, которая под верандой принесла шесть разномастных щенков. Когда они подросли я вытащил пять щенков, чтобы отвезти в город и отдать в добрые руки. Шестой щенок неожиданно выскочил и убежал куда-то. Через два месяца я обнаружил его в пустом сарае у соседа.
Он уже подрос и превратился в красивого молодого кобелька, трехцветной окраски, похожего на лайку. На цепи жить не захотел, за что и получил кличку "Балбес". Так он превратился в общественного пса, охраняющего несколько домов рядом с моим. Его кормили все, а он всех провожал на станцию или в лес за грибами. А когда я шел на рыбалку, они, резвясь и радуясь, сопровождали меня, иногда пускаясь преследовать многочисленных лисиц, а набегавшись, прибегали ко мне и стойко ожидали конца рыбалки.
Лет шесть назад, на одной из коллективных охот в Щекинском районе был убит большой и лохматый секач, который оказался зараженный болезнью, со странным названием "Ауэска", похожей на свиную чуму. Сначала поумерали охотничьи лайки, остановившие и рвашие зад кабана, а потом умерли мои две собаки и две кошки, которым хватило куска мяса, привезенного мной с охоты. Как я винил себя в этом для всех нас горе. Как-то пусто стало в деревне без моих любимцев.
Попытался завести нового щенка, но и его сбила проезжающая машина прямо на моих глазах. Больше я уже не стал испытывать судьбу и заводить нового четвероного друга, уж больно тяжелы были эти потери для меня. С тех пор так и живу в одиночестве, вспоминая любимых животных. Проведя в санатории в этом году несколько дней я увидел у КПП собачку, один в один похожего на моего "Пыжика" и у меня забилось неровно сердце. Сфотографировав его, послал фото домой. Все, особенно внучка, признали, что очень похож на нашего любимца. А я кормил каждый день прибегающего бездомного песика и с горечью думал о скоротечности жизни в этом мире.
Основное место в моей жизни стало занимать пчеловодство. Особенно нравится мне ставить в лесу ловушки для ловли пчелиных роев и систематически проверять их в лесу. Это напоминает охоту, да и есть повод почаще бывать в лесу, попутно собирая ягоды и грибы. В общем, о жизни пчеловодов написаны целые книги, особо хорошо отразил кочевую жизнь пчеловодов мой однокашник по училищу Владимир Гниляков в рассказе "Бортники", опубликованном в журнале "Самиздат".
Пчеловод целый год готовится к короткому летнему периоду, называемому главным медосбором, который у нас начинается с цветением липы и длится две, три недели. Вот если к этому времени пчелиная семья наберет силу, то она успеет набрать меду и на зимовку, и для хозяина. Естественно все основные работы для пчеловода приходятся на лето.
Неповторимая удовлетворенность наступает только тогда, когда выкачаешь первый мед, наслаждаясь запахом его, который проникает во все уголки дома, опьяняя и одурманивая голову. Все это я познаю и чувствую на протяжении многих лет и все равно с нетерпением жду прихода весны, чтобы повторить все с начала, совсем не чувствуя "оскомы" от такой работы.
Я представляю себя командующим огромной армией рядовых пчел, контролирующей территорию вокруг на десяток километров, опыляющих в округе все цветущие растения, помогая им не только жить, но и плодоносить, и размножаться. Эта армия от раннего рассвета до полной темноты самозабвенно и без принуждения трудится по сбору сладкого нектара в виде маленькой капельки, которая складируется в сотах, выпаривается и перерабатывается пчелами так, чтобы стать полноценным медом, кормом не только пчел, но и лакомством для человека, обладающим большим лекарственным свойством.
И сразу забываются мысли о бесполезности своей жизни, чувствуя, что хоть в этом я приношу какую-то пользу людям, да и нужен этим маленьким существам, которые уже без помощи человека не могут существовать в современном, все более коварном и холодном мире. Так продолжается уже более двух десятков лет.
За это время много воды утекло из родника, который стал символом нашей деревеньки. Лет десять назад решили мы облагородить его, сделав дубовый сруб над источником и построив навес с крышей из оцинковки. В один из летних церковных праздников пригласили местного батюшку освятить ключ, предварительно собрав население близлежащих сел.
Выполнив красочный обряд освящения, батюшка объявил о том, что теперь это святой ключ. Слава об этом источнике понеслась по всей округе, сразу увеличился поток желающих попить чистой святой водицы. Теперь днем и ночью, зимой и летом не зарастает тропа от желающих посетить этот родник, уж очень вкусна и чиста водичка в нем.
Да и я благодарю судьбу за то, что поселила меня рядом с этим источником, уж очень большую роль стала играть чистая вода в нашей современной жизни. С каждым глотком воды, чувствуешь, что вливаешь в себя живительную влагу, дающую силу и долголетие. Всегда везу в город наполненные водой пластиковые канистры, зная, что вода из под крана в Туле сразу испортит любой сорт чая.
Вспоминая важные события из моей жизни на пенсии, в первую очередь вспоминаю переезд к нам на постоянное жительство моей тещи Ефросиньи Афанасьевны из Казахстана. Помню, как встречал ее в Москве, вместе с дочерью Любой, сопровождающей ее в этой последней поездке из Шемонаихи в далекий Тульский край. Она вынуждена была из-за возраста и болезней покинуть обжитый город, продав дом, а мы согласились принять ее к себе на жительство, видя, что больше никто не имеет такого желания и возможностей.
Она возвращалась в Россию, где жили ее предки и с большим вниманием рассматривала все, как бы стараясь запомнить каждый пейзаж и все увиденное из окна моей "Шестерки" по пути в Тулу. Поселили мы ее в отдельной комнате, в которой ранее жил сын Павел. Жить старалась тихо, чтобы не мешать нам своим присутствием. Но мешать было некому, я приезжал редко, а Валя и дети работали и все собирались дома только к вечеру.
Так, прожив несколько лет у нас, Ефросинья Афанасьевна стала неотъемлемой частью нашей семьи. Радовалась вместе с нами женитьбе сына Павла на Юлии Бубненковой, вошедшей в нашу семью сначала квартиранткой, тренировавшейся в Туле, занимаясь легкой атлетикой, а потом скоропалительно решившей выйти за него замуж.
Свадьбу играли в Калуге, так пожелали родители Юлии, а после свадьбы молодые уже жили у нас. Юлия Табакова была талантливой спортсменкой и часто выигрывала призовые места и награды на Чемпионатах России. Часто эти соревнования проводились на стадионе города Тулы и мы всей семьей приходили смотреть состязания по легкой атлетике и искренне радовались каждой победе невестки на спринтерских дистанциях.
А как радовались за нее, когда она стала серебряным призером Олимпийских Игр, проводимых в Греции! И совсем непонятным был ее поспешный уход из нашей семьи, даже не попращавшись со мной и не объяснив причину ухода, хотя до этого называла меня "папой". Видимо длительное отсутствие в период многочисленных сборов и тренировок, а также большие соблазны новой жизни в лучах славы помогли ей сделать этот решающий шаг. Но счастливой жизни у нее так и не получилось, да и карьера, из-за полученной травмы, остановилась на достигнутом ранее уровне. Со временем мы тоже забыли о ней.
А потом в нашей семье появился Евгений Моисеев, с ним я быстро подружился, видя интерес в его глазах не только к дочери, но и к охоте. Мы часто выезжали с ним на охоту, где я передавал ему свой охотничий опыт. Свадьбу играли у нас дома, после двух лет их совместной жизни в гражданском браке.
Не могу передать ту радость, когда 18 апреля 2006 года у них родилась долгожданная дочка, а у нас внучка - Диана! Так я стал дедом, совсем не чувствующем себя таковым в те годы. Когда я смотрел на нее, то невольно вспоминал лейтенантские годы, когда любовался так-же своей дочкой Ираидой, но мне тогда все не хватало времени, а здесь она росла на моих глазах, удивляя своей смышленностью и умом.
Недавно мы праздновали ее семилетие, собравшись в кругу всей нашей большой семьи и слушали ее стихи, которые она выучила сама, прочитав в книге. Даже не могу представить, что она будет делать в школе, в которую пойдет уже в этом году, умея не только читать, но и решать простые математические задачи.
А как веселился и танцевал на второй свадьбе сына с Луизой Байгильдиной, приехавшей в Россию со своей семьей из Узбекистана и нашедшими в Туле второй дом. Свадьбу играли в одном из кафе Тулы, на берегу реки Упы. Радовались вместе с ними покупке квартиры, а потом и рождению дочери Софии.
Так у меня появилась еще одна внучка, которую я люблю не меньше, чем первую.
Если пробежаться по прожитым годам, то можно сделать один вывод: жил и живу, как и все, надеясь на улучшение жизни или на ее перемены после каждых выборов Президента или Государственной Думы, но жизнь становилась все дороже и сложней, а повышение пенсий не поспевало за ней. С большим нежеланием и содроганием вспоминаю то унижение, которое испытывал, когда ходил на неоднократные заседания судов, как и большинство военных пенсионеров середины 90-х годов, отсуживающих у государства "украденные" у них деньги и не желающего добровольно отдать все недоданное, в надежде, что не все пойдут судиться и не все доживут до этого часа.
С обидой переживал лишение ветеранов заслуженных льгот, которые когда-то были приняты после всенародного обсуждения по моему предложению, опубликованному в газете "Красная Звезда" в начале 80-х годов. Как сейчас помню ту короткую статью на первой странице газеты под рубрикой "Обсуждаем проект Закона..." и эти строки: "Предлагаю предоставлять положенные льготы не только ветеранам войны, но и ветеранам труда! Майор Г.Табаков." Этого тогда было достаточно, чтобы в включить в принятый позднее Закон льготы и ветеранам труда, которых до этого не было.
Не могу до сих пор забыть, когда увидев в газете объявление о необходимости всем пенсионерам-ветеранам Тулы получить в отделе социального обеспечения справки, дающие право покупать льготные проездные документы. Имея ранее, как ветеран военной службы, льготу на бесплатный проезд в городском транспорте, здесь я был унижен тем, что мне отказали, ответив: "Вы не наш пенсионер!" "А чей? - спросил тогда я, - или я служил чужому государству?" Получив письменный отказ, который я храню для потомков, мне ответили, что я могу пользоваться льготами, только по достижению пенсионного возраста, то есть в 60 лет. Сразу отрезав этим от льгот большую категорию военнослужащих, рано уходящих на пенсию из-за трудности самой службы, а многие из них и не доживают до такого возраста.
И совсем было страннным видеть, приезжая в соседнюю Москву и Московскую область, что там ветераны и пенсионеры бесплатно пользовались общественным транспортом и электричками, как бы специально подчеркивалось, что "каждый сверчок должен знать свой шесток".
Многие ветераны не выдерживали такого унижения и их число в городах и на селе стало быстро уменьшаться. Как-то незаметно опустели и деревни, сначала исчезли все "злоупотребляющие", а после того, как появился в деревнях дешевый спирт, в народе прозванный "Максимкой", продаваемый канистрами, не стало видно и мужиков.
Но это на деревенскую жизнь сильно не повлияло, так как работы на селе не стало с тех пор, как не стало колхозов. Не стало скота не только на фермах, но и в домашних хозяйствах, только огороды продолжали зеленеть, как последний источник существования в этом чистом экологическом мире, возвращающемся к своей первобытной природной красоте.
Не слышно стало вечерами молодежных песен на посиделках, так как ринулась молодежь в города, кто учиться, а кто работать! Тихо стало на селе, только хорошо стало слышно трели соловьев и кукование кукушек, ритмично отсчитывающих немногочисленным жителям годы, оставшиеся для жизни!
Пролетают и мои годы, полные сил и в самом расцвете. Дети выросли, получили по два высших образования, завели свои семейные "гнезда", то есть квартиры, в которых растят своих детей, моих внучек. Только в субботние летние дни навещают меня, чтобы отдохнуть от трудовых будней, пожарить шашлычка, попариться в баньке.
А я отдаваясь работе, которой всегда на усадьбе не видно конца, только прополол картошку, уже заросли грядки, займешься грядками, упустишь теплицы, в которых надо пасынковать томаты или поливать огурцы, а тут уже трава вымахала, что ее уже надо косить. Ну а пчелы требуют еще большего внимания, чем огород. Этот круговорот не позволял мне скучать, но я всегда находил время для рыбалки и охоты.
Еще только приехав сюда и бродив по окрестностям в поисках грибов, наткнулся на затопленные бывшие карьеры, в которых добывалась когда-то коричневая глина, из которой делается керамическая плитка и керамзит. Рыбы в них, кроме тритонов, не было и мне пришлось ведрами привозить весенних карасей, полных икры и запускать в водоемы. Привозил и из близлежащего рыбхоза мальков карпа и белого амура, а теперь, как награду за труд, по утрам с трепетом в сердце ловлю там золотистых и крупных рыбин, в числе многочисленных рыбаков, быстро ориентирующихся в нашем мире.
Все эти годы жизни в деревне не забывал и об охоте, которая здесь была не хуже, чем в Литве. Быстро нашел новых друзей в охотничьем коллективе, да и по другому и не могло быть, ведь охотники, даже впервые встречаясь, мгновенно находят общий язык, на котором свободно общаются, особенно на привалах или за "шурпой", приготовленной после удачной охоты и под рассказы и прибаутки, под чарку водки, быстро и аппетитно поглощаемой из походных котелков.
Если бы, записать все небылицы и охотничьи рассказы, то можно издавать целые тома интересных и развлекательных, а порой поучительных жизненных историй, без которых нельзя воспитать настоящего охотника, прежде всего любящего свою природу, заботящегося о ней и бережно забирающего ее дары, чтобы не навредить и оставить что-то и будущим поколениям.
Любовь к охоте - это природный дар, передаваемый нам поколениями предков, которые охотились в первобытной природе, чтобы выжить и продолжить свой род, который из поколения в поколение совершенствовал и оттачивал свое охотничье мастерство, ставя человека на вершину пирамиды всего животного мира, а значить, обладающего правом управлять им, заботиться о нем и беречь его. Эти мысли навевались мне в голову всегда, когда рассматривал найденный на огороде каменный наконечник от копья, принесенный когда-то на мой участок раненым смертельно оленем или кабаном.
Вспоминаю период своей жизни, где-то на рубеже духтысячного года, когда у меня наступила апатия к жизни, то есть надоело все это однообразие, как под копирку повторяющемуся ежегодно и ничего не хотелось предпринимать, видя бесперспективность любой идеи и начинания. Все это длилось до одного случая, названного мной "поединком", случившимся со мной и давшему новый импульс моей жизни.
Однажды, в конце охотничьего январского дня, я подстрелил крупного кабана, который бился на снегу. Не став добивать, подошел к нему близко, но он вскочив, бросился на меня, еле успел отскочить, а кабан резво скрылся в густом ельнике. Раздосадованный этим и вернувшись домой вместе с коллективом, решил утром поехать и поискать кабана, жалко было терять подранка, да и лицензию надо было закрывать. Напарника не нашлось, все уехали утром на работу. Взяв три патрона, зная, что мне всегда хватало и одного, поехал в лес.
Быстро нашел кровавый след и метров через сто, вскочившего кабана, медленно и с остановками идущего по густому лесу. Три раза, выбрав удобный момент, стрелял по нему, видя каждый раз, что попадаю в цель, но кабан не упал, а скрылся в большом ельнике. Зная, что преследовать раненого зверя нельзя, решил подождать некоторое время, когда он истечет кровью, забравшись на сломанное ветром дерево.
Около часа сидел и думал, что делать дальше. Можно было вернуться домой и взять патроны, но на это ушло бы много времени и я решил просто посмотреть, надеясь, что кабан уже мертв. Так, держа в правой руке нож, а в левой бесполезное ружье, пошел к ельнику. Не доходя метров десять до елок, увидел вылетающего на меня кабана, с прижатыми ушами и низко склоненной головой.
Инстинктивно развернулся и побежал, думать было некогда, но закон подлости сработал и здесь, подсунув между моих ног какую-то палку. Уже падая, сообразил откатиться в сторону. Кабан, проскочив, по дуге разворачивался и вновь налетал на меня, а я, перед самым его носом, резко откатывался в сторону, между делом отбросив в сторону ружье, думая не о себе, а о том, чтобы он мне не сломал мою любимую вещь и реликвию, подаренную когда-то братом и приносящую охотничью удачу.
Освободив руку от ружья, я уже мог опираться на нее, да и кабан, теряя силы уже был не так резв. Выбрав момент, когда он убежал на очередной разворот, вскочил на ноги и побежал к деревцу на середине поляны, росшему какой-то вилкой, вокруг которой мы поочередно крутились. Иногда, когда он разворачиваясь, подсталял мне бок, я делал выпад вперед, как фехтовальщик и наносил удар ему ножом по лопатку. Нож уходил мягко и по самую руку, но был коротким и не доставал жизненноважных органов, а кабан уже был не таким активным, почувствовав мою защиту, а через некоторое время ушел метров на десять от дерева и лег, положив голову на передние ноги и прижав уши, смотрел прямо мне в глаза.
Забрашись на деревцо где-то на метр от земли, расставив ноги по развилке, я стоял на дрожжащих от напряжения ногах и смотрел тоже ему в глаза, иногда, как зверь оскаливая зубы и рыча. Страха не было, сверлила только одна мысль, не упасть с дерева и не пропустить момент очередной, может быть последней атаки.
Моя одежда была красной от крови, сначала думал, что это кровь кабана, вылетавшая после удара ножом, но когда постояв на дереве, а время потеряло счет и значение, почувствовал онемение нижней губы, как-будто ее вообще не было. Потрогав шею, увидел сгустившуюся на руке обильную кровь и почувствовал глубокую рану на шее. Стоял и думал, как она у меня появилась там, ударил ли кабан или наткнулся на ветки дерева?
Кабан продолжал лежать и смотреть на меня, как бы выжидая, почувствовав мою кровь, когда я упаду с дерева. Выбора у меня не было и не стал ждать, когда сам истеку кровью... И начал медленно спускаться, не отводя глаз от взора кабана и медленно отступать с сторону ружья, хотя ближе было удалиться прямо назад. Взяв в руку ружье, так же медленно отступил назад, мысленно говоря кабану, что пока я ухожу и не буду трогать тебя, но я вернусь...
И он отпустил меня, продолжая лежать и готовый мгновенно вскочить. Прикладывая чистый снег к горлу, медленно вышел из леса. В ближайшем медпункте медсестра, сделав ошибочно мне укол от дефтерита, видимо от волнения перепутав ампулы, а когда стала писать мне справку и посмотрев ампулу, обнаружила это, совсем разволновалась, но я настоял еще на уколе и против столбняка.
Так с перевязанным горлом приехал в город, где в травмпункте сделали мне операцию, зашив рану и взяв расписку о добровольном отказе от госпитализации. Хирург, зашивая рану, сказал, мне, что я родился в рубашке и какие-то миллиметры спасли мне жизнь. Я ответил, что знаю о том, что мать действительно родила меня в рубашке.
Уже поздним вечером, взяв с собой сына и патроны, добрался до того места, где расстался с "обидчиком", но увидели только истоптанную поляну, как-будто по кругу здесь гоняли скот, но кабана не было. Дав сыну в руки нож, пошел по следу искать кабана, помня пройденный урок. Треснувшая ветка показала, где он находится, а я, подняв палку, бросил ее в сторону и засветив фару прожектора увидел кабана, рванувшегося в сторону, где упала палка. Еще надо было сделать два выстрела, чтобы намертво уложить его, но я долго не решался подходить, наученный его коварством и живучестью. Простояв около получаса решил подойти. Мой противник был мертв, а я не радовался своей победе, понимая, что жажда к жизни сделала его таким смелым и агрессивным.
Долгое время никому не рассказывал о моем поединке, но решил, что это должен знать каждый начинающий охотник: "Раненый зверь - не предсказуем и страшен своей непредсказуемостью! Помните об этом всегда!"
Как я захотел тогда жить полноценной жизнью! Сразу появилось желание что-то делать. И я начал ремонт в деревенском доме уже на другой день после этого случая. В тот год я сделал и построил столько, сколько не мог за многие предыдущие годы. Хотелось делать все, чобы успеть насладиться проделанной работой, а главное увидеть, что я живу и это плоды деятельности рук моих.
Видимо человеку иногда надо делать такой "терапевтический шок", который помогал бы показать ему ценность жизни каждого дня и радость от плодов труда, сделанных за этот день, чтобы не было "мучительно больно за бесполезно прожитые годы."
Так в постоянной работе пролетали годы, иногда уже хотелось отдохнуть и сменить обстановку. Чаще стал задумываться, а не воспользоваться ли положенным мне ежегодном санаторно- курортном лечении. Ранее, когда путевки распределялись через военкоматы, я пытался получить путевку, но их впервую очередь давали инвалидам, не дождавшись путевки, больше и не стал обращаться по этому вопросу.
В прошлом 2012 году, когда разрешили получать путевки прямо в санатории по заявке, я вновь попробовал и успешно получил уведомление о наличии путевки. Впервые в жизни прошел весь курс лечения в Ессентукском военном санатории. Лечение мне понравилось, день насыщен был настолько различными процедурами, что приходилось только крутиться.
Особенно понравилась мне минеральная вода из источника "Новая", очищающая организм от шлаков, выгоняющая сахар из крови, растворяющая песочек и даже камни в почках, конечно кроме драгоценных. После ее употребления появлялся адский аппетит. В столовой готовили вкусные диетические блюда, но порций не хватало для полного удовлетворения голода, как когда-то на первом курсе военного училища.
Приходилось идти в близлежащий магазин "Аленка" и запасаться салом, колбасой, чтобы устраивать себе и полдник. В общем дни пролетали мгновенно и в этой обстановке забывались все тяготы и заботы, висевшие ежедневным грузом в домашней обстановке.
В этом 2013 году, приехав на сутки раньше в санаторий, решил вновь, как и в прошлом году, заехать к брату Александру. Он, вместе с зятем Сашей, встречал меня на станции Минеральные Воды. Погрузив чемодан в белую "Приору", мы быстро доехали до села Александровского, из которого я когда-то уехал учиться в военное училище. Еще раз взглянув на знакомые места, домик, в котором мы жили, ностальгически заныло в сердце, как-будто вновь окунулся в прошедшую юность.
И только радость встречи с родственниками, в совокупности с принятым внутрь коньячком, развеяли нахлынувшую было грусть. Брат был все такой же неунывающий, только пушок на голове становился все белей и реже.
Сутки пролетели быстро, кажется не успели даже все рассказать о себе и своих близких.
А утром я уезжал с автовокзала на маршрутном такси, идущем в Ессентуки. Брат долго махал рукой мне вслед, как бы сожалея о таком быстром расставании со мной. А на улице была весна, светило яркое кавказское солнце и цвели подснежники на клумбах полисадников. Весенним воздухом дышалось легко и хотелось жить, жить и жить.