За пределами замковых стен история аукнулась выяснением отношений с разгневанной Василисой, выдохлась она только когда разу по третьему высказала Ване все свои претензии. Кощей, кстати, просто пожал на это плечами и сказал, что при соблюдении определенных приличий будет не против принять у себя в гостях весьма талантливую и разумную девушку. Ваня молча скрипел зубами. Василиса сначала хихикала и насмешничала над его хмурым видом, но потом сжалилась, и мученически вздохнув, заверила друга, что если и соберется принять любезное приглашение, то ненадолгочка, разве что чаю попить. Несмотря на то, что ее отцу, счастливо женатому второй раз, было на выкрутасы дочки глубоко плевать, но народная молва - страшное дело. Жутко представить, какие слухи пошли бы, какие сплетни можно состряпать, имея в участниках Кощея Бессмертного, Ивана-царевича и Василису Премудрую, даже если последняя будет ежеминутно находиться под неусыпным надзором пары десятков мамок-нянек. Ваня грустно усмехнулся, между тем чувствуя глубокую признательность за понимание.
В голове его продолжали бродить неясные и смутные опасения, которые пробудило курьезное происшествие. До поры они никак не могли оформиться в нечто конкретное, что можно было бы выразить простыми и понятными словами. Всякое в них было, - вспоминалась и Моревна с дядюшкой и свое наивное ими восхищение, следом приходила горькая обида за чародея, не только преданного без всякой вины на мучения, но красочно оболганного при этом... Несчастный королевич, усланный Василисой куда-то совсем в дальние дали, по-прежнему раздражал одним фактом своего существования на свете, - тоже мне, приперся тут, борец с нечистью! А ведь он далеко не первый, и наверняка не последний, желающий срочно победить мерзкого колдуна, при этом даже не задумываясь о том, чтобы взять на себя труд объяснить в чём же такая срочность и какая такая мерзость... Масла в огонь Ваниных рассуждений подливали и слова Василисы про слухи и сплетни, - наверняка же вывернут все так, что сюда не один, а толпы освободителей попрутся, и потом вообще никому не объяснишь что к чему.
Но даже не это главное! Кощей, конечно, и могуч, и умел, и все же мало ли что... береженного, как говорится, бог бережет, а бог помогает тому, кто и сам рук не опускает. Вот и принялся Ванечка потихоньку выспрашивать у чародея про его бессмертие, пока Кощей не выдержал и не задал ему прямой вопрос, на что Ивану пришлось признаться в своих переживаниях.
- Ты только не подумай ничего дурного, - заверил он, - не хочу я твои секреты выпытывать! Однако, если есть такой, то надежен ли, хорошо ли спрятан? А то чего только не наслушаешься в народе...
- Интересно, - протянул заинтригованный чародей, - это чего же про меня и мое бессмертие рассказывают, чего я не знаю?
- Ну, например, историю про Василису. Ту, которая якобы Прекрасная, - неохотно пояснил Иван. - Супруг ее, разумеется, тебя убил.
- Разумеется, - понимающе кивнул Кощей, - как же иначе за любимую жену постоять-побороться. И как убил?
По мере того, как Иван торопливой скороговоркой перечислял дубы, сундуки, зайцев и уток с иглами, брови мужчины поднимались все выше и выше.
- Где-где моя смерть? - с недоверчивым любопытством вопросил чародей, с минуту смотрел на парня... а потом зашелся в диком хохоте. - Повтори, пожалуйста!!!
- В яйце, - сам уже с трудом сохраняя серьезность, подтвердил Иван.
Чем вызвал новый взрыв безудержного смеха вперемешку с невнятным бормотанием про косых зайцев с иглами, а иглы наверняка золотые, а, из того, следовало то, что золотой укол от той иглы! Угу... В яйцо.
- Вот так "утка"! Всем уткам утка! - нескоро и не сразу сумел Кощей взять себя в руки и объяснить. - А если серьезно, Ванечка, нет у меня тайников ни с иглами, ни с чем-либо иным. Я в свое время к бессмертию не то, что не стремился, не задумывался даже, - поважнее насущные дела были. А потом уже поздно что-то менять оказалось, - есть проклятия такие, не снимаемые. Разве что сама Смерть могла бы, да только в том и суть проклятия, что не услышит она меня и не увидит, даже если я сам ее искать стану.
Дурного веселья как не бывало, а от его задумчивой улыбки на Ивана будто ледяной водой плеснули.
- Кто же тебя - и проклясть смог?! - вырвалось у парня.
Кощей поднялся с кресла, в котором располагался до того, и подошел к приоткрытому окну, ловя кончиками пальцев капли по-осеннему холодного дождя. Молодой человек напряженно смотрел ему в спину, потом подошел, накрывая другую его ладонь своей, успокаивающе сжал плечо и тихо попросил в волосы:
- Расскажи... Пожалуйста!
Кощей чуть вздохнул и медленно обернулся. Улыбнулся его встревоженному взгляду и неожиданно прижался к Ивану всем телом на краткий миг прежде, чем отойти:
- Ванечка мой... Защитник и целитель! Будь по-твоему, - наконец спокойно сказал мужчина, вернувшись на свое место. - Навредить мне это ничем не может, разве что вспоминать неприятно.
Чародей жестом пресек попытку парня что-то сказать, и Ивану оставалось лишь тоже вернуться и сесть напротив.
- Скажи-ка вначале ты мне, Ваня, слыхал ли ты когда-нибудь об Обещанных?
Иван вздрогнул, в ужасе распахивая глаза.
- Вижу, что слыхал, - усмехнулся Кощей.
- Отдай то, чего дома не знаешь? - бледно усмехнулся в ответ молодой человек, отчаянно надеясь свести все обратно к шутке.
Сказки очень редко бывают добрыми, и если о чем-то в них не упоминают, то это не значит, что этого не случалось. Обещанные, дети, рожденные под определенным условием, еще до рождения посвященные самой грозной из существующих сил, - Судьбе. Отказаться от предназначения не мог уже никто: ни требующий, ни должник, ни тем более сам ребенок, а все истории о них, становившиеся основой для сказок и легенд - по смыслу говорили об одном. Они предупреждали, что Судьба - сила неодушевленная, а потому безжалостная, и за малейшую попытку обойти предначертанное карает неотвратимо, причем всех. Разница в каре - вире, - зависела лишь от размера совершенной глупости.
Не вышло:
- Вроде того, - ровным тоном подтвердил Кощей и добил. - Вот я, такой Обещанный, - и уродился.
Иван резко втянул воздух сквозь зубы, а чародей безэмоционально продолжил:
- Где - неважно, той страны уж нет давно... Важно то, что тогда там была война: воевал мой папенька с другим чародеем. Жестоко воевал, очень. Настолько, что в один не прекрасный момент оба оказались вынуждены пойти на мирное соглашение. Иначе живых бы не осталось, править было бы некем...
Мужчина помолчал, отстраненно любуясь янтарными узорами на стене за спиной царевича.
- Договор требовал гарантий и весомых, а мириться не очень-то хотелось. И каждый чародей подошел к вопросу с всей доступной ему фантазией. Один даже в качестве обязательного поставил вот такое оригинальное условие, - Кощей тихонько рассмеялся, глядя на мрачного парня. - Нет, подожди возмущаться... Если ты хорошенько вспомнишь все подобные истории, то вспомнишь и то, что оставалось за скобками самого условия, но подразумевалось, как общеизвестное... Брак! Все они подразумевали в качестве неизбежного результата брак. Я лично знаю только два исключения, одно из которых, кстати, твоя Варвара, можешь предупредить подругу... Причем в обоих случаях такой Обещанный был уже у одной из сторон в предыдущем поколении, как мать Варвары. Так что даже в случае исключений можно говорить об определенной системе...
Иван машинально кивнул: ни подробностей про Варвару, ни второго примера он не знал, но в то, что Кощей ошибается, к сожалению, не верилось!
Мужчина тоже покивал, разведя руками:
- Согласись, брак - далеко не новый и почти идеальный способ скрепления мира, тем более что оба затейника по сути принадлежали к одному роду, будучи последними его представителями. В случае брака, пусть и настолько экстравагантно обусловленного, теоретически причины спора устранялись сами собой. Свыше того, условие оказалось совершенно чистым. Никто из общих предков подобными экспериментами не баловался. Жен и детей у первого чародея никогда не было, зато очередная "молодая" жена второго в точности по законам жанра оказалась в положении, при этом настолько неожиданно, что сама еще сомневалась и не торопилась обрадовать супруга известием.
Тут Кощей ядовито усмехнулся, а Ваню передернуло.
- Можешь представить, в итоге буквально всеми причастными лицами ожидалась не только сильная ворожея, - с такой-то наследственностью, - но и распрекрасная красавица, рядом с которой Царевна-Лебедь выглядела бы немытой чернавкой.
Хоть в одном не промахнулись! - не мог не отметить мрачно Иван.
- И вот тогда, - улыбаясь с нежной безмятежностью продолжил рассказ Кощей, - второй чародей решил, что он умнее всех! Слово он дал, клялся всеми своими силами, и кровью, и родом, памятью и честью предков... И чем только он не клялся! А потом тихонечко провел несколько не самых хороших ритуалов, зелья всякие варил. Жену поил и сам пил. Так что после этого - не только жена, но и любая другая женщина в обязательном порядке рожали бы от него только мальчиков.
Оторопевший от поворота повествования, Иван даже заморгал от неожиданности:
- Зачем?!
Нет, суть он уловил, как и не мог представить, кем же нужно быть, чтобы травить беременную женщину и еще нерожденного собственного ребенка... Но смысл в действиях Кощеева отца безнадежно ускользал от его понимания.
Мужчина так же равнодушно пожал плечами:
- Кто ж его знает! Подозреваю, он не заморачивался стратегиями на отдаленное будущее, а попросту хотел подставить своего противника. Ведь мальчиков замуж не берут, дополнений и поправок такое соглашение не предусматривает! Взаимная клятва фактически становилась невыполнимой, а практически - вроде как по вине потенциального жениха, как только тот отказался бы от собственного требования...
Либо, при попытке что-то исправить, - в действие вступило бы правило тех самых печальных для инициатора исключений, - про себя согласился Иван. Каких-либо слов не было.
Кощей резко откинул волосы, повествуя дальше все более вкрадчиво мягким тоном:
- Вот только заигравшись в могущество, второй совсем забыл, что чем больше сила,- тем больше спрос. Его действия УЖЕ нарушили клятву. По большому счету, ровно в тот момент как он вообще задумался, как и зачем ему ее обойти. И отдача от нарушенного Слова пришлась на него со всем махом! Для начала он стал стремительно терять свои силы, которые в качестве виры уходили на поддержание жизни жены и ребенка, чтобы хоть так компенсировать причиненный им вред. А когда окончательно спятил и попытался от них избавиться, то банально свернул себе шею на лестнице, так и не исполнив ничего из своих планов. Умерла и жена. Однако, как видишь, ребенок в последний момент все-таки успел родиться. Стопроцентно мальчик. Да еще и со всей силой рода, помимо собственной и отцовской.
- Но... - Иван вовремя прикусил язык, не осмелившись высказать вслух то, что подумал: что как бы страшно это не звучало, но такая развязка была только к лучшему.
- Правильно, Ваня, "но"! - бесстрастно заметил Кощей, похоже прекрасно читавший все его мысли. - Пример покойного врага первого чародея, само собой, не вдохновил. И помимо уже абсолютно законного повода захапать себе то, чего раньше добивался войной, он решил не рисковать и обезопасить себя, как ему казалось, со всех сторон. Ведь просто избавиться от суженного ему ребенка он опасался. Хотя, прямо скажем, особой радости это ему не доставляло, что он всячески старался донести максимально подробно и эффективно.
Иван невольно сглотнул, глядя на Кощея больными глазами.
- Мальчиков же замуж не берут!
- Не берут, - безразлично уронил тот, по-прежнему глядя прямо в глаза. - А воспитанниками и наложниками сколько угодно. Суть уз в совокупности схожа, тогда как обычаи и законы бывают разные. Их при желании и вовсе подвинуть можно.
- Можно же было и по-другому... - еле выговорил занемевшими губами молодой человек.
- Можно, - подтвердил чародей. - Например, срочно завести себе дочь и попозже поженить ее и воспитанника. Видимо, он опять перестраховывался, ведь дети так часто бывают неуступчивы и не рвутся слушаться старших. К тому же, вот он как раз собирался жить вечно.
- И ты... ты сбежал от него? - было робко понадеялся Иван, твердо зная, что напрасно.
- Не совсем. Точнее, не только... - нежно-нежно улыбнулся Кощей. - Когда наконец смог, я его убил и силу его себе забрал! Последнее, правда, зря... Пожадничал. Вместе с нею проклясть он меня успел заковыристо, той самой общей частью нашей крови, которая от самой Мары идет. Видишь, сколько всего накопилось? Вот и выходит, что нет для меня ни судьбы, ни справедливости, ни смерти. И если первому можно только порадоваться, со вторым - вполне неплохо жить, то третье - потяжелее всех прочих вместе взятых.
Повисло тяжелое молчание. Потом Иван встал, приблизился к чародею и опустился перед ним, утыкаясь лицом в колени и обвивая руками талию мужчины. Кощей благодарно запустил пальцы в золотые кудри, перебирая их. Стало легче, груз на сердце чуть отпустило, а тишина окутала обоих мягким покрывалом будто желая согреть.