Аннотация: На время перерыва между Н3 и Н4. О нелегких буднях нашего-там и непростой карьере шамана в мире людей и богов
Еще немного холода
Пролог
Городской холм уездного города Корда обладал всеми необходимыми чертами, закрепленными в государственном статуте Рино. Мощенная брусчаткой площадь в две сотни шагов в обе стороны. Двухэтажная громада градоуправления, собранная из черно-серых блоков, с высокой и широкой лестницей перед входом и несколькими колоннами, поддерживающими свод. Храмы богам Металла и Дерева по правую руку. Здание суда - прямо напротив градоуправления, и столь же мрачное в своем величии. Плаха, собранная из потемневшего дерева, белевшая свежими досками перед дубовой колодой на самом верху.
Все это отчаянно поливалось дождем поздней осени, заливая брусчатку на полпальца, просачиваясь каплями сквозь прорехи в крышах государственных построек. Трое служек перед храмом Металла безнадежно пытались отвести беду от железной молитвенной плиты у входа, оттирая ее машинным маслом и шепча молитвы пополам с тихими матерками, вплетая их столь искусно, что наставник, зорко следивший за работой с порога храма - будучи в тепле и не промокшим насквозь - не слышал разницы.
- Сегодня, на время полдня!.. - Тряхнул сквозь ливень пустое пространство перед судом хорошо поставленный бас глашатая. - Именем Корда, с повеления Рино! Будет казнен через повешение известный чернокнижник и лиходей, казнокрад и мздоимец, осквернитель двух святынь и клятвопреступник, предавший интересы Алой гильдии и братства, рекомый Станне! Цена веревки повешенного - два серебряных за отрез. Обращаться к поверенным магистратуры... Вот же мерзкое времечко, - добавил он гораздо тише, со вздохом убедившись, что некому его слушать.
Слишком мокро было поутру, чтобы расхаживали по площади пары и зеваки-бездельники, жадные до острого развлечения, каковым безусловно являлась чужая гибель. А раз нет горожан, то нет и торговцев. Нет торговцев - нет жулья с карманниками, а без них нечего и городовым мокнуть под длинными дождями, всякий раз настигавшими Корд в это время года.
Хоть самому удалось остаться сухим - место для оглашения указов находилось вверху лестницы ко входу в здание суда, под широким козырьком крыши, а плечи покрывала ритуальная бело-серая накидка из плотной ткани.
- Надо было вчера объявлять, - с досадой цокнул глашатай. - На чернокнижника-то даже под дождем пришли бы посмотреть.
А затем добавил с толикой превосходства от собственной образованности и привилегии читать столичные газеты сразу следом за самим вторым советником главного магистра:
- Тем более, на самого Станне.
После чего с досадой махнул рукой, сетуя на чужую безграмотность: - Как будто они знают, кто это такой.
Никому в этом городе не было дела до громкого имени сильнейшего в поколении волшебника. Это там, гораздо восточней, в столице Рино, высочайшее повеление было бы встречено воплями радости и горестными завываниями толпы; уличными беспорядками и столкновениями тех, кто ненавидел и проклинал, с теми, кто боготворил далеко неоднозначную личность великого мага. Редкостный мерзавец - в этом сошлись бы, в общем-то, все, если дать им время спокойно все обсудить. Но - редкостный мерзавец, способный на хорошие дела грандиозного масштаба.
Невозможно ненавидеть в полную силу победителя чумы и устроителя бесплатных кухонь для бедноты. Но равно нельзя полюбить безжалостного убийцу, связавшего жизнь с Бездной. Человека, для которого жизнь посторонних давно стала частью ежедневных ритуалов, а безнаказанность - образом жизни.
Быть может, поэтому казнить Станне направили в Корд. Кто знает?
Задумавшись, глашатай поплотнее запахнул накидку и направился ко входу в суд. И еле уклонился от резко распахнувшейся навстречу тяжелой резной двери.
- Куда..! - Вздохнул он уже воздуха в легкие для жесткой отповеди, но выдохнул куда более почтительное, сопроводив униженным поклоном, пытаясь скомпенсировать неосторожную грубость. - Господин первый советник.
Но тот, казалось, не услышал ни грубости, ни приветствия. Первый советник - этот умудренный годами господин, близкий к пятидесяти зимам - смотрел перед собой взглядом ошарашенным и словно загнанным в угол, что было совершенно нехарактерно, нетипично и невозможно для второго человека во всем Корде! Его зеленый вицмундир был распахнут на груди, орденская лента сверху белой сорочки сдвинута на бок, а сверху ворота не хватало несколько пуговиц - словно те были оторваны резким движением. Даже белый парик с завитыми кудрями, скрывавший основательную проплешину, и то казался сбитым набок.
Но самое удивительное было даже не во внешнем виде. А в том, как уважаемый человек рванул сквозь дождь к зданию градоуправления, не обращая внимание, как темнеет от воды вицмундир и заливает водой роскошную обувь.
- Это что ж случилось такое? - Хмыкнул про себя глашатай, позволив себе украдкой посмотреть вслед высокому начальству до того, как закрыть дверь.
На ум не приходило решительно ничего, что могло взбудоражить настолько влиятельного человека. Даже различные скабрезности и слухи, традиционно объединяющие рано полысевшего старика и молоденьких пигалиц из нижних чинов, не стоили такого его волнения. Разве что первый советник вдруг использовал молельную доску богам Дерева под нарезку буженины, а потом на ней же предался плотским утехам... Но в этом случае ему стоило бежать сразу в храм, а не в мэрию.
Мелькнула мысль про Станне - но была тут же отброшена, как несущественная. Ничего чернокнижник сделать бы не смог. Привезли его вчера с третьими петухами, потому глашатай, аккурат к этому времени прибывавший на службу, своими глазами видел, как выгружали две зачарованные клетки, вставленные друг в друга - из металла и дерева - в центре которых и перевозили прикованного к прутьям лиходея. Никакая людская магия не способна преодолеть силы божеств сразу двух материй, оттого за пленника - вернее, за опасность, от него исходящую - он был спокоен. Тем более, десяток сопровождавшей падшего мага столичной охраны даже с виду был не чета местным дуболомам.
В общем, странно это все.
Совсем иные мысли были в голове почтенного семьянина и уважаемого горожанина, занимающего в этой глухомани пост первого советника. Господин Нумар даже представить не мог, сколько портовой брани можно было вспомнить за ограниченной отрезок времени, пока он несся через ливень площади, а затем по лестнице ко входу в градоуправление - и далее внутрь, по широким каменным коридорам, мимо опасливо прижимающихся к стенам и портьерам подчиненных. Легкие горели от нагрузки, напоминая о возрасте, сердце пыталось вырваться из груди с каждым биением, но ноги словно сами несли его дальше, не давая ни мгновение, чтобы отдышаться.
Остановился он только после того, как буквально пинком распахнул роскошную дверь в кабинет главы города, где и рухнул на кресло перед хозяйским столом, игнорируя и потоки воды, которые лились с него на белоснежную узорную пряжу обивки и на наборный паркет, растекаясь направо в сторону длинных кремовых портьер, обрамляющих высокие окна; налево - в направлении шкафов из темной вишни, закрывавших всю стену; и вперед - к массивному столу из лакированного мореного дуба, за которым сидел при полном параде и орденах за выслугу солидного вида брюнет лет сорока на вид.
- Что случилось, Нумар? - Отвлекся от рукописного документа глава города, почтенный Бринмар, и недоуменно посмотрел на вошедшего.
- Я дверь закрыл? - Тяжело дыша, отозвался первый советник, закрыв глаза.
- Закрыл, - Бринмар мельком глянул в сторону входа.
- Станне, - словно выплюнул советин.
- Что - Станне? - Терпеливо произнес Бринмар, откладывая документы в сторону. - Отдышись и объясни нормально, - поправил он свое указание, видя, как задыхается старик по ту сторону стола, пытаясь что-то произнести.
Ждать пришлось две сотни ударов сердца - не тех заполошных, как у Нумара, а спокойных и меланхоличных Бринмаровских, за свою долгую жизнь повидавшего всякого.
Градоуправитель действительно был немолод и куда старше своего подчиненного, но выглядел изрядно моложе своих лет. Под его париком были здоровые волосы, морщины на лице придавали скорее умудренности, чем возраста. Да и сам он чувствовал себя бодрее и энергичней многих молодых, хотя не отказывал себе ни в вине, ни в излишествах - иначе зачем вообще нужен высокий пост? Проблемы же со здоровьем решал храм Дерева, за что имел на долю налога больше, чем мог бы определить магистрат по нижней планке статута. Храм Металла не возражал - он получал столько же, но уже за самобеглую повозку в личном пользовании мэра, за горячую воду в его особняке и тепло зимой, ради которого не приходилось изводить дрова, пытаясь прогреть отстроенную на подношения купцов громаду.
- Что значит - исчез? - Посмотрел Бринмар исподлобья. - Из двух клеток невозможно сбежать. - Произнес он непреложную истину.
- Он не сбежал, - отчего-то замялся старик, бегая взглядом. - Или сбежал... Да бездна его знает!!! - Сорвался советник, даже подпрыгнув на кресле.
- Успокойся, - мэр встал, подошел к шкафу и выудил из ближней к столу секции стакан и бутылку наливки. Затем задумчиво посмотрел на подчиненного и прихватил еще один стакан для себя.
Огненная наливка, вроде как, прочистила мозги Нумару - во всяком случае, более он не срывался на истерику и говорил куда спокойнее.
- Сегодня мои люди должны были проверить, как удобнее будет провести сквозь решетку веревку и повесить этого мерзавца.
Разумеется, никто ради процедуры повешения не собирался освобождать мага из клетки - повесили бы прямо в ней, не велика сложность. Благо, сама клетка не столь и тяжела, а рычаги и рейки для подъема благословят служители храмов, исключая обрыв и падение.
- Так, - не торопил его градоуправитель, пригубив наливку.
- Прибежал этот... Как его... Не важно. Мой человек прибежал... Весь лицом белый. Говорит - сбежал Станне. Вместо него мальчишка в клетке. Я, понятное дело, в здание суда, а оттуда в подвал тюремный. - Ссутулился Нумар, вспоминая события не столь далекие. - Зашел в хранилище - сидит...
- Станне?
- Мальчишка, - поднял ошарашенный взгляд Нумар. - Лет семи-восьми. Прямо посреди клетки. А Станне - нет.
- Погоди, а повреждения клетки? Что говорит охрана? Кто-то из караульных сбежал? Столичные что говорят? - Терял терпения градоуправитель.
- Бринмар, - протянул к его рукаву правую руку советник и цепко схватил за накрахмаленную ткань.
А затем еще очень пристально заглянул начальнику в глаза.
- Клетка не повреждена. Обе клетки - целы. Караульные на постах и внутрь не входили. Пост столичных не спал всю ночь.
- Они уже знают? - Вздрогнул мэр, когда его, наконец, пробрало.
Потому что лично для него - это конец. Услуга, за которую его пообещали выдернуть из этой дыры в столицу, провалена с треском.
Чернокнижник, святотатец и убийца - на свободе. Но это не имело значения.
Этот маг обязан был сдохнуть по иной причине - слишком многим в столице он дал денег в долг, и слишком сильно они не хотели платить. Там были такие суммы, что весь Корд пришлось бы заложить два десятка раз!!!
- Я не стал докладывать, - вильнул глазами Нумар. - Понимаете, господин...
- Что?! - Рявкнул градоуправитель, выпуская бессильное раздражение и одергивая рукав из цепкого захвата.
- Этот мальчишка. Он в одежде Станне, - беспомощно посмотрел советник, пряча руки за столом. - В большой, не по его размеру, одежде! Я считаю, что это Станне и есть! Он уменьшился! То есть, вернул себя в молодые годы! Это он! - С жаром заверил Нумар.
- Но это Станне, - растерянно отшатнулся советник.
- Ты хоть представляешь, что скажет толпа?
- Мы можем сотворить закрытый суд! - Пискнул старик.
- А если это не Станне? Что, если это его шутка?! - Загремел Бринмар, приподнимаясь и опираясь руками на стол, чтобы нависнуть над подчиненным. - Ты себе представляешь себе размер скандала?! К тому же, мы должны вернуть его мертвое тело, - словно сдувшись, рухнул мэр обратно в кресло и закрыл ладонями лицо. - Как мы вернем тело мальчишки, вместо тела мага? Скажи мне, кто нам поверит?
- Но столичные охранители...
- Обвинят нас в организации побега. - Ударил мэр ладонью по столу, но тут же смиловался. - Ты молодец, что ничего им не сказал. Молодец.
- Так что нам делать, господин? - Растерялся советник, признавая свое поражение в попытках найти выход.
- Что-что, - буркнул Бринмар. - Станне должен умереть. Так или иначе.
Мэр побарабанил пальцами по столу, будучи в глубокой задумчивости. Брови хмурились, через лицо проходили морщины и гримасы, но решение все-таки было найдено.
- Вот что, скажи этим столичным олухам, что есть сведения о готовящемся побеге мага. Мол, его друзья - чернокнижники хотят напасть на город и отбить подельника.
Нумар скептически приподнял бровь - мол, что может узнать разведка уездного города, да еще про магов?
- У Станне нет друзей, - сказал он совсем иное.
- Да наплевать! Пусть просто думают, что нам страшно и мы боимся этого мага даже в клетке!
- В это они поверят, - признал Нумар, вновь оттирая пот со лба.
- Предложи его сжечь. Мол, набросаем хвороста ему в карцер и запалим. - Потер обеими ладонями щеки градоуправитель. - Вернем заказчику то, что от него останется. Скажем, что горел живьем. Думаю, они будут только рады.
- Но скелет будет мальчишки.
- Значит, слушай внимательно. - Посмотрел на него он хмуро. - Возьмешь кого-то, кто похож на Станне комплекцией, из висельников. Сунешь к нему в комнату.
- Но как?
- Не крути мне тут уши! Я что, не знаю, кто вывел за золото Тано-копыто из тюрьмы?!
Советник вильнул взглядом.
- Значит, через тайный ход сунешь смертника в комнату к Станне. Мальчишку из клетки изъять.
- Но повреждение клетки...
- Огонь все спишет, - отмахнулся мэр. - Там железо - дерьмо, только храмовое волшебство его держит. А волшебство долго огонь не терпит! В общем, нам сказали клетку не возвращать - мы и не будем.
- А если мальчик - Станне...
- А это и есть - Станне! - Гаркнул градоуправитель. - Я дам тебе оковы против магов, нацепишь ему. Придушишь. Затем выведешь тело из городской черты. Только детских трупов мне в городе не хватало!!!
- Сделаю. - Понурился советник.
- Сделай, Нумар, сделай. Иначе нам обоим головы оторвут. - Осклабился Бринмар кривой ухмылкой.
Первый советник повел головой, не решаясь соприкоснуться с начальником взглядами.
- А справишься - так будет у Корда новый мэр, - послышался куда более ласковый голос. - Всего-то за десятую долю от доходов, как и полагается между друзьями
Первый советник встрепенулся, глядя с надеждой и удивлением.
- Помни об этом и не сомневайся. Иди!
Нумар подскочил, как ужаленный и мигом выбежал из кабинета.
План, несмотря на поспешность и нервозность исполнителей, в общем-то, сбылся. И скоро в одном из тюремных закутков ярко загорелся огонь, в треске и гуле которого яростно орал заживо сжигаемый убийца и насильник. Только - другой убийца и насильник. Что не должно было тревожить столичных гостей, уже приготовивших сумку для сбора остатков костей и зубов. Потому что Станне так или иначе сегодня умрет.
Ближе к ночи из Корда выскочила запряженная одвуконь бричка и начала свой неспешный путь на север.
Уважаемый Нумар, разумеется, не собирался лично душить и убивать - для этого у него были верные помощники, о действиях которых - если Станне все же улизнул, и дело дойдет до суда - он официально даже не догадывался. Помощники посчитали правильным не душить мальца сразу - тащить на себе тело гораздо сложнее, чем тумаками заставлять хлюпающего слезами мальца двигаться в нужном направлении. Тем более, что тайные ходы под городским холмом частенько сужались, и взрослым сопровождающим самим приходилось с трудом протискиваться, чтобы идти дальше.
По городским улицам тоже оказалось, что лучше идти не с массивным мешком на плече, а с плачущим мальчишкой за руку, которого легко можно было назвать нерадивым племянником - мол, видите, господин городовой, как он изгваздался весь, аж свою одежду пришлось одалживать? Из одежды оставили только рубашку - штаны все равно безнадежно спадали, а длинные полы надежно прикрывали антимагические наручники, из-за размеров нацепленные на ноги - заодно не сбежит. Ботинки прежнего Станне тоже были велики - но ситуация не из тех, где надо заботиться о здоровье, босиком пройдет, тут так многие ходят из бедноты, не смотря на осень...
В общем, мальчишка был жив даже, когда бричка покинула город.
Душегубы из команды Тано-копыто, выполнявшие для советника щекотливое поручение, были равнодушны к его жизни - то есть, не стремились завершить ее побыстрее. Но и не видели причин сильно тянуть - просто выполняли указание, в котором тело должно было быть вне территории, относящейся к Корду. А раз так - то пусть подышит еще воздухом. Им, висельникам, эта мысль была близка и привычна.
Граница, за которой кончалась область, приписанная к Корду, была достигнута ближе к утру - уж больно много площадей было приписано пограничному уезду. Конечно, можно было прикопать в овражке, но советник так вращал глазами во время указаний, что людям Тано показалось это очень важным.
Итог наступил все равно один и тот же - в придорожную канаву уложили сверток с уже мертвым телом - быть может, великого мага современности, быть может, просто мальчишки... Накидали поверх опавшей листвы, ветвей и направились в обратную дорогу.
И, разумеется, не видели, как из близкой к канаве чащобы выступил человек в меховой куртке из северного оленя, с массивным тисовым посохом в руках, украшенным черепом с шестью пустыми глазницами.
***
Большой достаток несет опасность куда большую, чем его отсутствие. Шаман племени Белого льда не желал делиться этой мудростью ни в тот миг, когда за серебро от проданных мехов покупали острое железо, ни в часы хвастливых обсуждений молодняка у костров, сколько они принесут скальпов трусливого южного народа с этим оружием, когда вождь объявит поход в чужие земли.
Два голоса объявляют войну и мир, и пока шаман слышал свой столь же отчетливо, как завывание северного ветра, несшего поземку меж юрт его народа, никакого похода не будет. Тогда к чему слова?
Так было до той поры, пока его толкнули в бок другой традицией, призывая в свидетели память предков и свидетельство полуслепого и дряхлого Тэнне, хранителя мудрости племени. У шамана должен быть ученик.
Но Тэнне не помнил, в какой срок он должен появиться, так что не понадобилось и второго уточняющего вопроса. Шаман не нарушал традиций, но традиции не смели ему более указывать.
Тогда его принялись убеждать и задабривать, дарили ценное и нашептывали ласковое. Когда не помогло - грозили недовольством предков и стращали карой духов(!). Шаман не спорил и не соглашался, не отказывал и не участвовал в торге, ценою которому была его жизнь. Потому что зачем племени старый и несговорчивый шаман, если будет новый и послушный вождю?
В ученики ему прочили сыновей Уллэна, главы племени, так что ни верности, ни послушания от от таких учеников ждать не следовало. Растить же погонщиков, что поведут племя на убой в южные земли, ему не позволяла та самая память предков, про которую ему столько твердили.
Что его народ знал о южных соседях? Что видел, кроме торговцев с тех земель, таскающих на север подводы с железом, вином и солью в обмен на оленину и меха?
Племя знало, что те смертны, и в них течет та же алая кровь. Племя видело яркие цвета их одежд и богатство. Этого хватило, чтобы желать пролить первое и отнять второе.
Никто не задавал вопросов, почему столь богатый караван идет без вооруженного до зубов конвоя. Никто не спрашивал себя, кому должно принадлежать это железо и кому пойдут эти меха далеко на юге.
Нет воинов - значит, трусы и торгаши. Если везут железо, значит, его там слишком много - в этих самых трусливых краях, а значит храбрые воины в праве забрать все по праву сильного. Это все, о чем говорили у костров про юг.
Племя, с утратой прежнего вождя на горной перевале, будто разучилось задавать правильные вопросы и искать на них ответы.
Новый же глава, Уллэн, не отличался особенной мудростью и рассудительностью. Говорят, в ночь, когда умирал его дед - достойнейший из достойных, и его отец поспешно зачинал наследника со своей женой, стараясь, чтобы дух предка остался в его сыне, кто-то прирезал глупую и брехливую собаку. Дух предка прошел мимо его сына.
Собаку можно научить многим приемам - но как убедить ее бояться того, чего она никогда не видела?
Шаман племени безуспешно пытался рассказать про храмы богов, про магов, извергающих огонь и шквальный ветер из своих посохов. Уллэн же считал, что шаман пугает его, чтобы отговорить от похода. Уллэн считал правильно.
Только шаман сам видел, о чем говорил. Ему незачем было придумывать небылицы - юг был страшнее иных черных сказок в самое темное время долгой ночи.
Потом пропала одна из жен шамана. Ушла в соседнее племя, стойбище которого перекочевало за переход к востоку от Белого льда, и не вернулась. Духи говорили, что она жива, а прирученные Игривый Аэ и Вьющийся Аэ обещали разыскать ту, что носила его отпечаток. Соседи тоже не остались равнодушными - чужие, но открытые сердцем, они знали цену потерям и теплу сердца близкого.
Но той же ночью Уллэн вырезал добрых соседей, а на утро показал тело супруги шамана в главном шатре мертвого вождя.
Олени и все добро перешли Белому льду. А шаман до последней искры пламени смотрел, как исходит дымом тело его любимой на погребальном костре. Любимой, подсказавшей имя похитителя за миг до того, как истаять в бесконечности северного ветра.
Наверное, Уллэн не сильно верил в духов.
- Я возьму ученика, - сообщил ему шаман этой же ночью.
И лицо хмельного от вина и удачи вождя стало еще счастливей.
- Но выберу его сам. - Постановил шаман, ударив простым тисовым посохом о мерзлую землю.
Дряхлый Тэнне сказал бы, что это решение нельзя изменить, но Уллэн и не собирался спорить.
Зачем, когда можно приказать всем иным кандидатам, кроме его сыновей, отказаться в ответ на заманчивое предложение?
- В этот оборот луны, - нахмурился вождь.
- Духи говорят, это возможно, - отвернулся шаман и зашагал к себе в юрту.
Уже там, в протопленном тепле, в окружении двух супруг, смотрящих на него с тоской и сочувствием, он отпер один из сундуков с добром, накопленным за долгую жизнь, и достал из него простой холщовый мешок с увесистым содержимым. Развязал тесемку, выудил гладкий выбеленный череп с шестью глазницами и силой насадил на тисовое древко посоха.
В полумраке юрты, наполненной ответами алого пламени костра, резко вспыхнула зеленая вспышка, заставив жен вскликнуть и прижаться к земле, закрывая голову руками. А шамана - встать во весь рост и распрямить плечи.
- Ищи!
Резко взвыл ветер за пределами юртами, разлетаясь по кругу во все стороны, тревожа стадо племени и пугая волков в тысячах шагов отсюда, заглядывая в души путников и разглядывая мертвые кости под слоем снега и земли.
Дух ветра, к своей досаде попавший под власть чужой воли, не отличал живое от мертвого, не знал разницу в возрасте, но мог отличить большое от малого. Поэтому, когда по одной из почти заброшенных северных дорог прокатила подвода с тремя головорезами и промерзшим до голодного обморока мальчишкой, ветер взвыл от радости.
Шаман нашел себе ученика. Того самого, которого и хотел - любого не из племени Белого льда, и пусть сыновья Уллэна и он сам изойдут от ярости и бессильной злости.
В путь шаман двинулся без промедления, надеясь выйти к точке встречи ближе к рассвету. Кое с чем из накопленных богатств, правда, пришлось расстаться - зато духи гарантировали безопасность передвижения, твердый снег под лыжами, приятный ветер в спину и ленивых волков.
Движение по снегу через ночь еле поспевало за бегом мыслей и планов. Следовало сохранить будущего найденыша от Уллэна и придумать способ мести, который не расстроил бы память предков. Потому что убивать соплеменника - нельзя, а за гибель вождя не будет ему прощения и после смерти. Тяжелая задача, у которой обязательно найдется решение.
Шаман опоздал, быть может, на сотню ударов сердца. Так бывает.
Мужчина склонился к канаве, подсказанной младшим из прирученных Аэ, и убрал ветви с ветвями в сторону. Присмотрелся к ровным чертам мальчишки, ушедшего в последний сон.
В ярости, еле сдерживаемой после убийства его милой Гэе, под крик, идущий из самого сердца, шаман вонзил посох на пядь в раскисшую землю и упер свой лоб ровно в лобовую кость шестиглазого мертвеца.
Этот ублюдок Уллэн не добьется своего. У него будет ученик. Даже, если душу для этого мертвого тела придется вытащить из другой сферы.
- Ты слышишь меня, Аллэ Хорон, - прошипел он, глядя в пустые глазницы. - Ты слышишь и берешь плату.
И те наполнились ядовито-зеленым светом, на этот раз - смеющимся и предвкушающим великую жертву.
Глава 1
Над крышами высоток неслись белые перистые облака, прикрывая тенью разошедшееся не по осени яркое солнце. Под таким небом даже вид на десяток одинаковых новостроек-высоток казался романтичным и красивым. Хотя серо-желтой осенью и под тусклым зимним солнцем зрелище, должно быть, выйдет депрессивным до крайности.
А если учесть ту высотку, которая строилась в том числе его, Дениса, руками, то где-то даже безнадежным - тень двадцатого этажа уже накрывала два соседних строения, между которыми архитекторы нашли место воткнуть новую свечку в сорок этажей. Но ему тут не жить - и это не пренебрежение, вовсе нет. Просто сто двадцать тысяч рублей за квадрат - это не то, что мог бы осилить студент из дотационного региона, приехавший на столичную стройку за длинным рублем.
Все деньги в Москве - так сказали верные друзья-товарищи, сколачивая бригаду на летние каникулы, и Денис рванул вместе с ними. Дома оставалась больная мама, мелкая сестра-школьница и отец, которому совсем нелегко приходилось тянуть весь семейный бюджет на своих плечах, не смотря на подработки сына и работу по выходным. Лекарства стоили бешеных денег, мелкая умудрялась вырастать из новой одежды каждые полгода, тянули из кармана средства коммунальные платежи, школьные расходы и мелкие жизненные неурядицы. Короче, деньги были бы не лишними, даже если ради них пришлось бы отменить летние прогулки с Ларисой, совместные планы рвануть на попутках к какой-нибудь горе и совершить на нее подъем, а так же прочая романтика, на которую тоже неплохо бы иметь ликвидные бумажки с изображениями российских городов. Собственно, ради заработка было изначально решено даже прогулять первый месяц университета, традиционно разгонный и малозначительный. Но что-то не складывалось.
Нет-нет, работа была - за три месяца уже сменились шесть объектов, на которых приходилось таскать и красить, отрывать и клеить, штробить и штукатурить, мимоходом осваивать профессию электрика... Получить опыт оптовой закупки Роллтонов и сна в клетушке с шестнадцатью кроватями. Только с деньгами не ладилось.
Шеф, пригласивший бригаду в златоглавую, отделывался цветастыми обещаниями и успокаивал скромными суммами авансов, которых хватало буквально на еду. Он говорил - отсрочка платежа. Он жаловался - не подписаны акты выполненных работ, а начальство уехало на юга. После чего перевозил бригаду на новый объект и уезжал на новеньком 'Лэнд Ровере', материально подтверждая состоятельность и усиливая надежду на то, что деньги все-таки будут.
- Мы тут сдохнем, - дрогнул голос Ивана рядом.
Напарник тоже смотрел на горизонт, но вряд ли видел переливы солнца и тени на кирпичной кладке соседних зданий. Его взгляд был тускл, как и голос, а исхудавшее за вахту лицо смотрелось маской на острых скулах.
Пожалуй, в чем-то можно было согласиться. Этаж - верхний, задача - вязать арматуру и делать опалубку, а вот страховочных поясов как-то не выдали. Соседние бригады, которые отстраивали дом вместе с ними, делиться не планировали, да и поглядывали на приезжих с превосходством. Короче, не получилось контакта.
- Шеф сегодня будет, - отозвался Денис, прикрывая глаза от вновь выглянувшего солнца.
Идти на край этажа и что-то там делать, не хотелось. Ранее, за три месяца, бригада не сталкивалась с высотой - так что сегодня впервые удалось прочувствовать, каково это, когда ноги начинают подрагивать сами собой, стоя на самом краю возводимого этажа, а под солнечным сплетением ворочается неприятное предчувствие. Преодолеют, конечно. Особенно, если хоть какую-то страховку все-таки выдадут.
И шеф действительно приехал, да еще довольно споро. Вряд ли, правда, его взволновали условия труда наемных рабочих, но вот категоричная фраза бригадира, что иначе мы работать не будем и страх простоя - они могли. Вон, даже к ним на девятнадцатый этаж поднялся.
- Почему не работаем? - выдал шеф грозно хмурой бригаде из шести человек.
- Договор был по внутренней отделке, - глянул на него Семеныч, говоривший за всех. - Про высоту слова не было.
- Отделку другие забрали, - цокнул шеф недовольно. - Мужики, либо берем опалубку, либо стоим. Нет другого варианта!
- Деньги когда будут? - Не выдержав, подали голос из группы.
Шеф покосился на него недовольно, но все же ответил, продолжая смотреть на бригадира.
- По деньгам не обижу. Стандартная ставка, плюс двадцать процентов за высоту. Мужики, ну что стоим, время идет!
- А страховка, каски где? - Напомнил Денис, заметив, как дрогнула от напора компания, неуверенно переступившая с нога на ногу от энергии и напора начальника.
- Будет! Завтра привезу! - Уже вроде даже расслабился шеф, отмахнувшись стандартной фразой.
Опасной фразой, которая еще никогда не исполнялась.
- Нет страховки, нет работы. - Нахмурился Денис и повысил голос. - Там ветер, снесет ко всем чертям.
- Если ты не хочешь работать. - Поднял голос шеф и ткнул в его сторону пальцем. - Так вали, не держу! Да я свистну, десяток наберу за такие деньги.
- Про деньги тоже интересно, - спокойно шагнул в его строну парень, вплоть до того момента, как палец уперся ему в спецовку.
А затем сделал полушаг так, чтобы отрезать нанимателю путь к выходу на лестницу.
Просто вчера, когда усталость не давала спать, решил для интереса узнать, сколько стоит квадратная машина шефа. Оказалось, что несколько больше, чем может заработать вся их бригада за два года. Неоконченное высшее образование подсказывало, что даже если надбавка посредника будет в пятьдесят процентов (Денис уточнял, сколько получают в белую смежники и с запасом применил коэффициент на 'безнал' и 'приезжих'), то это уже четыре года работы бригады. А ведь строительный сезон - месяцев девять из двенадцати... Плюс прибавим иные траты, желание красиво отдохнуть и красиво выглядеть, возможные простои и гарантийные обязательства по объектам... Выходило, что шеф либо гений, проработавший на выгодных подрядах всю трудовую карьеру. Либо по завершению работ их всей бригадой кинут.
- Ты мне что тут мужиков баламутишь, а?! Сам зарабатывать не хочешь - другим не мешай!
- Деньги плати, свалю, - без эмоций ответил Денис.
- Да какие тебе деньги, хуже всех работал! Я твои деньги лучше мужикам отдам, - отшагнул шеф к кирпичной, пока еще не штукатуренной стене, и хрустнул остатками кирпича под подошвой лакированных туфель. - Пусть они решают, сколько ты заработал. Верно говорю, мужики?!
- А и вправду, деньги где? - Вместо этого шагнул вперед Семеныч и встал у начальника с другого бока.
- Я же говорил, Семен Прокопьевич, на подписании документы застряли. Каждый день к ним хожу, в приемной до обеда торчу, - заверил шеф истово, нервно покосившись на окружавшую его бригаду и с тоской - на выход с этажа, путь к которому был перекрыт.
- Так из своих плати, - меланхолично ответил Денис.
- Вы что, откуда у меня такие деньги? - Взгоготнул начальник и поискал взглядом понимание в лицах стоящих рядом людей.
Понимания не было.
- А ты барсетку открой, посмотрим, - чуть наклонил голову Денис.
- Вы что, обворовать меня решили?! Да я вас всех посажу! Милиция! - Хотел он было взвиться голосом, но охнул от легонького удара в солнечное сплетение.
- Не обворовать, - мягко произнес Денис. - Просто ты сейчас барсетку откроешь, сам. А мы посмотрим, руками не трогая. Ты же к шефу стройки в машину подсаживался, перед тем, как подняться. Я сверху видел. А вдруг он тебе что передал? Нашу зарплату, например?
Момент был скользкий. Потому как - что углядишь-то с двадцатого этажа, как бы пристально не вглядывался? Но Денис истово верил, что кожаную барсетку шеф в машину брал не зря - и тащил пешком с собой на двадцатый этаж тоже не зря, а остерегаясь оставить в машине. Звериным чутьем задолбавшегося и уставшего человека, знавшего, что его готовятся кинуть - Денис верил, что в барсетке были именно деньги. В том числе, его - Дениса.
- Это не ваши деньги, - дрогнул шеф, прижав барсетку к груди. - Это деньги другой бригады! Они четыре месяца ждали!
- С ними ты как-нибудь сам решишь. - Шагнул парень к морде начальственного лица почти вплотную. - Или пойдем, посмотрим, как на крыше интересно без страховки ходить? По самому краюшку, под ветром. Покажешь, как надо?
- Это в-воровство, - покраснел шеф.
Но нового удара побоялся и барсетку открыл.
- Вам будет стыдно перед людьми. Вы их деньги забираете. - Дернулся он, когда Денис попросту забрал уже открытую сумку из его рук и распахнул, демонстрируя ребятам.
Смотрели на уставшие лица пачки красненьких пятитысячных, собранные банковской резинкой.
Тут было больше, чем полагалось за этот объект, но меньше, чем за три остальные месяца. Денис выдернул всю наличность и отдал бригадиру. Барсетку сунул шефу.
- Ну, знаете, - заворчал тот. - С таким поведением, никто с вами в Москве работать не будет! Вам всего два дня подождать - все бы получили!
- Вот эти деньги той бригаде и отдашь, - глянул на него Семеныч, отсчитывая ребятам поровну. - И про остаток наш тоже не забудь.
- А по вам, - ткнул начальник в Дениса. - Тюрьма плачет горючими слезами!
- Не заплатишь - в твой 'SVA' кирпич прилетит. - Выдержал его взгляд парень.
- До конца жизни платить будешь! - Взвился почти в истерике начальник.
- По пятьсот рублей в месяц, - оскалился улыбкой Денис. - Так что завтра деньги чтобы были.
- Это ваш последний объект, - поджал губы шеф. - А теперь, - оправил он сбившийся галстук и постарался убрать из голоса. - Наверх и за работу!
'Без страховки - так хоть с деньгами', - успокаивал себя Денис, выходя под ветер на высоту.
Купюры приятно грели карман - Семеныч накинул ему за всю летне-строительную эпопею, настояв, чтобы парень свалил из Москвы сегодня же. Мало ли, действительно подтянут полицию - а Дениса, без прописки и регистрации, даже слушать не станут. Бригада же разберется с оплатой сама.
Так что, отрабатывать смену - и на вокзал, домой, к родным. Отличный план, приятный и светлый.
Если бы не сочетание гнилой доски настила, прятавшей дефект под слоем пролитой краски, скользкой арматуры, шквалистого ветра и отсутствия страховки.
Денис только помнил, как поднялись вдруг вверх ноги, а сам он провалился вниз, в неожиданную пустоту. Потом был удар о сырую землю, взрытую тяжелой техникой, отчего-то не убивший парня сразу.
Даже скорая - и та успела приехать, завывая сиренами где-то справа, с асфальта. Рядом суетились незнакомые люди в дорогих спецовках уважаемого строительного холдинга, ходил весь белый бригадир, не решаясь подойти ближе. И даже высокое строительное начальство - то самое, что передавало шефу деньги в машине - изволило прибыть.
- Почему не оказываете помощь? - Надавил на скорую начальственный голос.
- Не жилец, - ответили с профессиональным равнодушием. - Умрет - зафиксируем смерть.
Потому что есть две большие разницы, умереть пациенту до приезда скорой или внутри машины. Правда, это разница только в количестве бумаг и отписок, которыми придется отпинываться от руководства и без того замотанной и усталой бригаде, которая при всем гигантском желании помочь, не в силах воскрешать людей с такими травмами. Может, вместо заполнения бумаг, спасут кого-нибудь еще... А ты, парень, извини.
- Как - умрет? - Растерялся строительный начальник.
- Так, говорят, двадцатый этаж, - был задумчивый ответ.
Словно не верили, что парень еще дышит. И Денис - тоже не верил, что все это с ним. Казалось, сейчас встанет, отряхнется и пойдет работать дальше - да только ноги, спина и руки не чувствовались. Даже голову - и ту не повернуть.
- Та-ак! - Лицо закрыло тенью от солнца, а потом в фокусе взгляда показалось старое лицо, пересеченное глубокими морщинами. - Как тебя зовут, парень? - Наклонился к нему строительный босс, выговаривая мягко и заботливо.
- Денис.
- Денис, все будет хорошо! - Заверил он его. - Давай, я тебе помогу голову поднять?
И действительно - помог. Даже каску надел зачем-то...
- А сейчас - приподнимем тебя немного. Что на холодном лежать, верно?
И вот она - так желанная с утра спецовка со всеми страховочными зацепами и поясами, под спиной... Потом и на руках, да еще застегнута усилиями босса и его помощника на груди... Туда же, в спецовку, в нагрудный карман - сложенный буклетик инструкции...
Смешно - прикрыл Денис глаза. А затем тревожно ворохнулся - деньги!
Не важно, что с ним случится. Деньги нужно было передать домой! Потому что в скорой украдут точно - он знал это с кристальной ясностью.
- Друг, - произнес он высушенными губами, не зная, как обратиться к боссу.
- Да, Денис? - Тот все еще был рядом, изучая паспорт Дениса и какую-то бумажку, на которой пытался изобразить его подпись.
- У меня... В кармане деньги. Домой отдать. Маме. Пожалуйста. - Слова отчего-то забрали больше сил, чем все попытки пошевелиться.
- Хорошо, конечно, - заверили его и тут же выудили свернутые пополам красные пятерки. - Все будет хорошо, вот увидишь!
- Спасибо. - Закрыл Денис глаза, успокаиваясь.
Хоть эти четыре месяца - не зря.
- Все, - отчего-то констатировал медик.
Возмущение ворохнулось в Денисе, и он невольно открыл глаза. Чтобы увидеть, как строительный босс равнодушно прикладывает его деньги к стопке своих в черном кошельке, даже не пересчитывая.
'Ты же обещал!' - Хотелось произнести, но губы уже не слушались. - 'Ты же обещал, сволочь!' - Шли из сердца рев и отчаяние.
А руки хотели взять этого гада и встряхнуть, напоминая о слове и совести.
Все вокруг сузилось до равнодушной фигуры с оттенком брезгливости и раздражения и на лице, что уже отворачивалась от него.
'Ты обещал!' - Рванулся Денис всем телом.
Рванулся и схватил строительного босса за грудки... Вернее, рухнул своими отчего-то странно-белесыми ладонями внутрь его грудной клетки и вцепился в грязно-серую массу внутри, вытягивая на себя.
- Обещ-ща-а-ал, - шипел голос без эха посреди гулкой строительной площадки, в котором Денис с трудом опознавал свой.
- Миша, срочно реанимацию! У старика сердце, похоже, от волнения! - Донесся словно из-под воды голос врача скорой.
Денис опомнился и обернулся.
Лежало на земле его, Дениса тела - сломанной, нелепой куклой, в белой, с иголочки, строительной форме, поверх лужи крови. Чуть дальше, почти под ногами, валялся, скорчившись строительный босс, над которым склонились взволнованные медики с аппаратурой.
Но даже не это поразило его, ошарашило и изумило сквозь уже потерянное было возможность испытывать иные эмоции, кроме гнева и ненависти.
Сквозь окружившую толпу, словно не замечая ее, плыли два черных силуэта, не отбрасывающих тени, сотканные из черных нитей. Плыли прямо на Дениса, уже вытягивая в его сторону нечто, что можно было назвать руками, царапая чувства ощущением жажды и нетерпения. Они были почти рядом, когда Денис, испугавшись, буквально кинул в их сторону грязно-серую массу, которую выдернул из босса.
И те алчно вцепились в нее, дергая на себя, разрывая на куски и даже кусая друг друга, чтобы урвать часть побольше...
Словом, Денис почти тут же рванул от них в сторону. Потому как что-то ему подсказывало, что две их не с проста.
Неведомо куда парень бежал - он не разбирался ни в окружающих улицах нового района, ни в Москве вообще. Но иногда надо бежать, просто, чтобы не оставаться на месте.
Хотя мысль, что сбежать от этих черных силуэтов, достаточно бредовая - уж слишком быстро и рядом они появились, чтобы расстояния для них что-то значили...
Поэтому, когда в душе появилось странное чувство, самым близким к которому был вызов на сотовый телефон с неизвестного номера, Денис условно 'взял трубку'.
- Помощ-щ-щь, - зашипело вокруг нечеловеческим голосом. - Согласие?
- Тс-се-ен-на? - Денис тоже отчего-то был далек от идеала произношения.
- Т-сааплачен-но, - отчего-то заликовал и загоготал голос. - Не тхобой. Но за тхсебя-я. Согласие?
- Согласие, - зажурившись, выдал Денис.
Потому что черный силуэт уже вынырнул из ближайшего поворота - даже не того, со стороны которого он бежал...