Сотер Таис. Факультет боевой магии. Сложные отношения

Сложные отношения

Вместо пролога

Год назад у меня было всё, что нужно для счастливой жизни. Свой дом в столице, диплом артефактора, приглашение преподавать в университете. А еще у меня был жених. Мартин Шефнер, глава имперской службы безопасности. Заботливый, верный, понимающий мужчина, который вскоре стал моим мужем. И пусть "жили они долго и счастливо" возможно только в сказках, тогда я верила, что наш с Мартином брак будет крепким. Ведь мы любили друг друга.

Как же так получилось, что теперь я вынуждена была ехать в неизвестность, с совсем другим мужчиной, да и еще на девятом месяце беременности? Неудача, наказание за принятие неверных решений, расплата за высокомерие Мартина и мою наивность... Или, возможно, всё та же любовь, заставляющая совершать чудовищные поступки с самыми искренними намерениями.

Неладное я почувствовала ещё в поезде. Низ живота тянуло, тупая боль в спине стала настолько сильной, что заснуть больше не получалось. Немного повертевшись на узкой койке, я всё же решила сесть. Опять хотелось в туалет. Какой уже раз за ночь? Я посмотрела на своего спутника, решая, стоит ли его будить, чтобы он проводил меня до конца вагона, где располагались все удобства, и решила не трогать. Корбин и так почти не спал в последние дни.

С трудом поднявшись, сдавленно охнула, почувствовав, как по ногам потекла влага. Вот это уже было серьезно. Алхимик тут же открыл глаза и сел:

-- Всё в порядке, Софи?

-- Кажется, началось.

Немного не вовремя. Сильно не вовремя. Я надеялась, что у меня по крайней мере есть еще неделя. Корбин непонимающе повторил:

-- Началось? -- тут его глаза округлились. -- Как это началось?! Нам сутки ехать до места!

-- Боюсь, ребёнок этого не знает. Мне попросить его подождать? -- пряча за сарказмом страх, спросила я.

Рихтер несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.

-- Я справлюсь с этим, -- решительно сказал он, убеждая в этом больше себя, чем меня.

-- Ну конечно справишься. Не тебе ведь рожать в поезде.

Спазм скрутил тело, дыхание перехватило. Зато желание сбросить своё раздражение на Рихтера тут же прошло. Я опёрлась руками о стенку вагона, пережидая, пока болезненные ощущения исчезнут. Рихтер успокаивающе гладил меня по плечам и спине, и от тепла его рук действительно становилось легче.

-- Помочь тебе лечь? -- заботливо спросил он.

Криво улыбнулась:

-- Я лучше постою. Так меньше спина болит.

-- Тогда поищу проводника. Возможно, в поезде есть целитель или врач.

Я остановила иррациональное желание не отпускать алхимика от себя и кивнула.

Его не было чудовищно долго. За это время я успела дойти до кабинки туалета, вернуться, переодеться и пережить ещё один приступ схваток. Боль накатывала волной, охватывала бёдра и уходила к животу, ставшему твёрдым.

Вместе с Рихтером вернулся не только сонный и слегка выпивший проводник, но и пожилая дама, представившаяся фрау Гунтег. Муж её, умерший несколько лет назад, был сельским врачом, которому она часто помогала принимать роды. Выгнав мужчин в коридор, фрау Гунтег задала мне несколько вопросов о начале и частоте схваток, пощупала живот и понаблюдала за схватками.

-- У вас всё только началось, а вы уже дышите так, будто ребеночек вот-вот появится, -- неодобрительно сказала женщина. -- Вы ведь чародейка, да? Мне так ваш муж сказал.

-- Да. Я артефактор.

Поняв, что устала, легла на бок, обхватив огромный живот руками, и инстинктивно его поглаживая, пытаясь успокоить дитя внутри себя. Я не была менталисткой, но сейчас буквально чувствовала беспокойство ребёнка. Ему сейчас было столь же страшно, как и мне.

-- Тогда вы должны понимать, что просто вам не будет. Привыкаете вы к силе, что в крови бродит, а когда лишаетесь её, становитесь слабее обычных людей. Когда магия исчезла полностью?

-- На пятом месяце, -- в голосе моём горечь смешивалась с гордостью.

Чем раньше будущая мать, если она являлась магически одаренной, теряла свои способности, тем более сильный талант должен был развиться у ребёнка в будущем. В среднем происходило это в начале или середине третьего триместра, у некоторых и вовсе лишь за неделю перед родами. За последние месяцы я не раз жалела, что я не из таких женщин. Жизнь без магии, да и ещё в не слишком комфортных условиях вдали от дома, порой казалась невыносимой. Но когда я впервые ощутила, как ребёнок шевелится в животе, и начала понимать, что вскоре на самом деле стану матерью, моё отношение постепенно менялось. Внутри меня было не безликое существо, делающее меня слабой и уродливой. Нет, это был мое дите, плоть от плоти и кровь от крови. И свой дар он тоже получил от меня... или, возможно, от моего мужа. Последнее признавать не очень-то и хотелось, но я почти смирилась, что, возможно, артефактором малыш не станет.

-- Ну и что вы тогда делаете в дороге? -- фрау Гунтег расстроенно покачала головой. -- Нельзя вот так рожать, без должного наблюдения и ухода, тем более когда вы так ослаблены. И куда ваш муж смотрит? Хорошо хоть роды только начались, а через час остановка на Дельве будет. Там выйдете и до больницы доедете.

-- А если не успею?

-- Время у вас есть, -- успокоила меня фрау. -- До утра должны дотянуть, а то и дольше. Я объясню всё вашему мужу. И простите за любопытство, он у вас тоже чародей?

-- Алхимик. А что?

-- Удивили его очки. Когда впервые увидела, решила, что он слепой, но потом поняла, что ошиблась.

У Рихтера были слишком приметные глаза, а мы избегали внимания любым способом. Так что он был вынужден носить затемнённые очки в помещении, невзирая на неудобства.

-- Мой муж повредил глаза при эксперименте. Сейчас он видит, но всё ещё вынужден носить дополнительную защиту даже ночью, -- соврала я уже в который раз.

Люди обычно побаивались Корбина, даже не зная, что он маг-элементалист, будто на подсознательном уровне чувствуя, что он опасен. Поэтому все вопросы о Корбине задавали мне. После того как моя беременность стала заметна, отношение людей ко мне вообще изменилось. Женщины в возрасте проявляли участие, дети -- искренний и незамутнённый интерес. Зато для мужчин я перестала существовать вовсе, не считая тех моментов, когда они считали нужным мне помочь. Да и то делали они это неловко, избегая смотреть в глаза или заговаривать, будто стоит им это сделать, и я не отлипну от них никогда. Я совершенно не привыкла к такому. Лишь Корбин Рихтер на меня смотрел по-прежнему. Так, будто ничего между нами не изменилось. Будто я всё ещё его ученица.

Мы всё же решили сойти в Дельве, городке небольшом, но не настолько, чтобы в нем не было больницы, а на железнодорожной станции телефонного аппарата. Что ж, мне повезло, что прогресс дошёл и до севера Грейдора, так как всего несколько лет назад за пределами столицы об этом техническом чуде даже не слышали. А теперь в этом городе было аж пять телефонов -- и один из них, к счастью, как раз в больнице.

Ночной дежурный по станции был не слишком доволен, что на него свалились готовая вот-вот родить женщина и её нервный, а потому весьма агрессивный муж, и он сделал всё, чтобы от нас избавиться. Разве что нормального транспорта в пять утра нам предоставить не смогли, и добирались мы до города в крытой повозке, из которой спешно вытащили ящики с товарами. На ее деревянное дно настелили свежей соломы, накрыли всё сверху холщовым полотном, и на таком импровизированном матрасе я и должна была добраться до больницы.

К этому моменту схватки стали ещё чаще и дольше, давая мне совсем короткое время для передышки. Не успокаивал меня и Рихтер, цепляющийся за мою руку и всё время с опаской косившийся на мой живот, будто я вот-вот сейчас взорвусь.

-- Ты ведь скажешь, когда ребёнок начнёт выходить? -- наконец спросил он, раскрыв причину своего беспокойства.

-- Это не так происходит, -- сцепив зубы, буркнула я. -- Нужно время. Фрау... как там её? Она сказала, что я рожу не раньше чем через пять-шесть часов, может быть, и дольше. Если выдержу это... ах...

Почувствовав, что схватки вновь начались, я поспешно встала на четвереньки, чувствуя себя чрезвычайно глупо. Но советы оказались дельными -- стало действительно легче. Вот если бы повозка ещё так не тряслась по булыжникам, было бы замечательно. К слабости и ознобу добавилась тошнота, усиливающаяся от запаха прокисшей капусты, которой провоняла вся повозка.

-- Сколько поколений женщин до тебя через это проходило, и ничего!

Наверное, Рихтер пытался меня ободрить, но для меня всё это прозвучало укором. Поэтому я подняла голову и кинула на него испепеляющий взгляд.

Дорога, к счастью, заняла всего минут двадцать. В больнице, небольшой, но довольно чистенькой, нас уже ждали доктор и две медсестры.

-- Что, у вас нет целителя?! -- возмутился Рихтер, рассматривая флегматичного и немного сонного старичка в застиранном белом халате.

-- Был один, так год назад в столицу уехал, хорошей жизни искать, -- сказал врач.

-- А что если у моей жены...

-- Корбин... -- настойчиво позвала я мага, дёргая за рукав, но тот лишь крепче меня приобнял.

-- Нет, я не умаляю возможностей обычной медицины, но всё же целительская магия...

-- Корбин! -- я ткнула алхимика в бок кулаком, отодвигаясь.

-- Полагаю, ваша супруга хочет сказать, что магию нельзя применять при столь деликатном процессе, как роды, -- пояснил доктор. -- Фрау, позвольте вас проводят и осмотрят. А я пока поговорю с вашим мужем.

-- Со мной?! Но я ничего не знаю!

Алхимик растерянно на меня посмотрел, будто взывая о помощи.

-- Но вы же не заставите свою супругу в таком состоянии отвлекаться на формальные вопросы? -- коварно спросил дельвиец. -- К тому же сейчас ей нужно не ваше присутствие, а немного отдыха.

Это была лишь частичная правда. Неожиданно запаниковавший Рихтер, который был со мной в гораздо более опасных передрягах, на редкость раздражал, и всё же терять его из виду не хотелось. Слишком я привыкла, что алхимик повсюду следует за мной.

Но мне не стоило показывать свой страх, иначе Корбин создаст ещё больше проблем. Я коснулась ладонью его лба, подивившись, насколько он холодный. Или это просто моя рука была слишком горячей

-- Ты сам говорил, что через это проходят все женщины. Так что тебе не стоит беспокоиться.

Рихтер перехватил мою руку и поцеловал в середину ладошки.

-- Не я сегодня должен был быть здесь с тобой, -- порывисто сказал он. -- Скажи, может мне стоит отправить весть в столицу?

-- Нет! -- Я понизила голос и твердо заявила: -- Не делай этого.

Медсестра уже нетерпеливо посматривала в нашу сторону, торопя меня, да и боль внизу живота снова разрасталась. Я опёрлась на светлую деревянную стену спиной и прижалась лбом к плечу алхимика, ища у него поддержки. Корбин Рихтер, человек, повинный во многих моих бедах. И всё же единственный, кто мог помочь мне сейчас, и в ком я не сомневалась

-- Ты всё ещё злишься на него? -- понимающе спросил алхимик.

Я ответила ему не сразу, переждав, когда меня вновь отпустит. Кажется, я начала привыкать к происходящему со мной, или просто то, что я находилась теперь в больнице, меня несколько успокоило.

-- Сейчас это кажется совсем не важным.

Это не было полной правдой, но стоило ли Корбину знать её?

Позволив себя увести, я всё же обернулась, желая ещё раз взглянуть на Рихтера, но тот уже торопливо рассказывал что-то доктору, явно в излишних подробностях.

-- Это ваши первые роды? Ваш муж уж очень волнуется, а ведь кажется таким...

-- Грубым? -- я слабо улыбнулась. -- На самом деле он очень заботлив. Всегда таким был, сколько его помню.

Вот только иначе, чем Мартин. Как бы тот себя вёл сейчас, будь он рядом со мной? Волновался бы, как мастер, был бы спокоен и строг, как всегда, когда рядом был кто-то ещё, или, возможно, насмешничал, делая вид, что всё держит под контролем?

Я никогда не узнаю это. А Мартин никогда не узнает, как я скучала по нему. Даже сейчас.

-- Так, фрау...

-- София. Мне привычнее, когда меня называют по имени,-- спохватилась я, послушно поворачиваясь так, чтобы медсестре было удобнее снять с меня верхнюю одежду.

-- Я Лана, -- улыбнулась медсестра средних лет, помогая забраться мне на кушетку. -- Так, фрау София, как вы сюда попали, в наш город? Кажется, у вас столичный выговор.

-- Так и есть. Я из Брейга. Но... сейчас непростые времена, вы знаете. Поэтому мы с мужем вынуждены были уехать.

-- Простите, вам, наверное, неприятно об этом говорить.

Я кивнула. Говорить о прошлом действительно не хотелось. Слишком много всего произошло за последний год, и не всё из этого я бы хотела ворошить.

Хотя вспомнить было о чём.

Глава 1

В моей жизни много что изменилось за последние три месяца. Я закончила учиться, вышла замуж, переехала в дом мужа.

Но кое-что по-прежнему оставалось неизменным. Я всё так же создавала вокруг себя хаос, учиняла беспорядок и попадала в глупые ситуации.

Только успела добежать до лестницы, когда раздался взрыв. Не слишком мощный, но надеяться, что за пределами мастерской его не услышат, было глупо. Помещение заволокло дымом, и я, закрывая лицо рукавом, поспешно выскочила из мастерской. Захлопнув за собой дверь, вытерла слезящиеся глаза и только тогда заметила Мартина, уже одетого и тщательно выбритого.

-- Две недели. Две недели тебе понадобилось на то, чтобы взорвать подвал в моём доме, -- заметил мой муж флегматично.

-- В нашем доме, -- поправила я.

-- Как что-то ломать, так это наш дом, а как принимать гостей, так "это же они к тебе пришли", -- хмыкнул Мартин. -- Так, мне кажется, или из мастерской слышен треск?

Я приоткрыла дверь и тут же снова её захлопнула.

-- Ну да, огонь занялся.

Самое главное не впадать в панику. Не потому, что она бесполезна, а потому, что мой любящий и заботливый муж до конца дней мне будет это припоминать.

-- Разве та защитная система, что я установил, не должна была остановить пламя? -- всё так же спокойно спросил он. Выдержка Мартина впечатляла.

-- Это она и горит. Я разобрала её, чтобы усовершенствовать.

Бровь менталиста дёрнулась.

-- И что ты намереваешься теперь делать? Ждать, когда всё внизу догорит или пока весь мой дом не запылает?

-- Я думаю, думаю! Дай мне ещё немного времени!

Мартин вздохнул, закатив глаза, и, отстранив меня, зашёл в мастерскую. Вернулся он через минуту, пропахший дымом и испачканный в копоти.

-- Стёкла в стеллажах треснули, стол и кресло можно выкидывать. Ну и ещё отмывать всё с неделю. В следующий раз не забывай выключить вытяжку, прежде чем сбежать с места преступления, драгоценная моя.

Я порывисто поцеловала мужа, не отводя от него восхищённого взгляда.

-- Переигрываешь, -- проворчал он, хотя глаза его улыбались.

-- А вот и нет. Меня действительно поражает то, как ты, будучи менталистом, так хорошо умеешь справляться с подобными ситуациями.

-- Я возглавляю службу безопасности, если ты не забыла, к тому же вырастил не менее беспокойного артефактора, чем ты. Или ты думаешь, эта мастерская в первый раз горит? -- Мартин поцеловал меня в висок и подтолкнул в сторону коридора. -- Ладно, иди приведи себя в порядок, а то опоздаешь на свои занятия. Сегодня же первый день, помнишь?

Ойкнув, я кинула благодарный взгляд на Мартина и сбежала.

Старательно натираясь щёткой в ванне, я боролась с желанием уснуть. Перед первым рабочим днём я волновалась настолько, что заснула лишь после полуночи, а проснулась в пятом часу, и так и не смогла успокоиться. Отвлечься решила старым испытанным способом, но возня в мастерской в итоге меня так увлекла, что я совсем забыла о времени. Судя по тому, насколько быстро Мартин оказался рядом, он уже шёл напомнить мне о моих планах.

Всё-таки с мужем мне повезло.

Мы были женаты всего месяц, но за это время я узнала о Мартине Шефнере больше, чем за предыдущие три года. К примеру, что он надевает очки, когда читает дома, хотя на службе предпочитает мучиться головной болью, но не показывать свой изъян. Что у него довольно сильно мёрзнут ноги во сне, из-за чего мне постоянно приходится греть его ступни о свои.

А ещё что мой муж довольно редко может позволить себе провести вечер дома, зато когда он со мной, то нет более интересного и внимательного собеседника. Как любовник Мартин меня, впрочем, тоже полностью устраивал, но тут уже мне не с чем было сравнивать. Да и не хотелось.

Я вышла из ванной комнаты, завернувшись в огромный банный халат, и заметила Мартина рядом с моим туалетным столиком.

-- Тебе здесь подарок и записка от Рихтера, -- сказал он, поворачиваясь. Внимательно обежал взглядом меня, особо уделив внимание оголённым ногам, а затем вздохнул, видимо, сожалея о том, что я сбежала от него утром в мастерскую.

-- Да, пришло вчера вечером, -- неохотно ответила.

-- И не открыла? Всё ещё злишься на него?

-- А ты хочешь сказать, что тебе понравилась его шутка в день нашей свадьбы? Глупая, ребяческая шутка! Вот как он может, обладая такой силой, использовать её столь преступным образом?!

Я подхватила заранее приготовленную одежду и, зайдя за ширму, начала одеваться. Провоцировать мужа я любила, но ведь он потом опять будет жаловаться, что из-за меня не мог сконцентрироваться на работе.

-- То, что погода испортилась именно из-за него, ещё не доказано, -- неожиданно миролюбиво сказал Мартин.

После того как мы поженились, на всех своих предполагаемых соперников за моё внимание менталист посматривал снисходительно. И ему бы радоваться моей размолвке с мастером, но он, наверное, из-за мужской солидарности решил встать на его сторону.

Но простить то, что к алтарю я шла в замызганном грязью платье и с встрёпанной причёской, было сложно. Когда я покидала дом, был ясный летний день, а едва вышла из автомобиля у храма, с неба внезапно хлынул ливень, который промочил меня с ног до головы. Если бы не Джис, вовремя создавший над моей головой защитный барьер, то мой наряд было бы уже не спасти. А всё потому, что Рихтер обиделся, что я выходила замуж, не спросив его соизволения!

-- Ну да, кто докажет его вину, если он единственный повелитель стихий в городе, -- едко ответила я.

Мартин ничего не ответил, и только когда я вышла из-за ширмы, чтобы попросить его затянуть корсет, поняла причину. Он всё ещё разглядывал обитую серым шелком коробку, присланную Рихтером через полицейского курьера. Выражение его лица было при этом самое что ни на есть хмурое. Кажется, я несколько переоценила его сдержанность в отношении других мужчин.

-- Софи, ты не будешь против, если я взгляну, что Рихтер тебе прислал? -- спросил Мартин, довольно ловко зашнуровывая корсет.

-- Конечно, -- рассеянно сказала я. -- У меня нет от тебя секретов, по крайней мере, такого рода.

Тем более что мой запрет Мартин скорее всего так или иначе обошёл бы.

Пока я искала в гардеробной шляпку и шарфик под тон платью, мой муж увлечённо шуршал обёрточной бумагой. Я не сразу заметила, что в спальне наступило зловещее затишье.

-- Мартин? -- я высунула голову из гардеробной.

-- Знаешь, -- мрачно сказал менталист, -- возможно, ты была права, и Рихтера бы стоило проучить.

-- Что там такое в коробке?

Мартин поспешно закрыл её, спрятав за спиной.

-- Ничего такого, о чём стоит беспокоиться. Я избавлюсь от этого... подарка.

-- Ну уж нет, -- возмутилась я. -- Мартин, мы договорились. Можешь иметь сколько угодно тайн, но только не в том случае, если это напрямую касается меня и моих интересов.

-- Ничего такого не помню.

Нахмурившись, я протянула руку:

-- Давай сюда. Рихтер мой наставник, и как бы я на него ни злилась, принимать мне от него подарки или нет, решать всё же не тебе.

Менталист скривился и неохотно протянул мне коробку. Я приподняла крышку и вытащила на свет плётку из качественной, тонкой выделки чёрной кожи. С рукоятью под изящную женскую ручку и слишком короткими и тонкими хвостами, чтобы быть по-настоящему эффективной в качестве оружие. Да и лошади у меня не было.

-- Страннее подарков мне не дарили. Для чего эта плётка?

-- Как же мне повезло, что моя любопытная жена совершенно не сведуща в некоторых вопросах, -- пробормотал Мартин. -- Эй, эй, не размахивай этой штукой!

-- Может, у неё есть какие-то особые магические свойства, которые я просто не вижу? Или... Ай!

Конец плётки обвился вокруг запястья, оставив розоватый след, но кожу не повредил. Больно, хотя настоящий вред едва ли нанесёт. Мартин тут же отобрал у меня подарок под предлогом его небезопасности и унёс куда-то. Я потёрла руку и вскрыла приложенную к посылке записку.

"Пригодится для новой работы. Своих учеников стоит держать в строгости. Я вот тебя баловал, и что получил? К.Р.".

Баловал он меня, как же! Как вспомню обо всех унизительных заданиях Рихтера, так прямо и хочется отблагодарить его же подарком.

Мужа записка, кажется, несколько успокоила, хотя и не до конца. Подарок на семейном совете, в котором мне была отведена роль молчаливого зрителя, было решено не возвращать. Ни Рихтеру, ни мне. Зато в компенсацию Мартин предложил выделить только для нас двоих два свободных вечера, и я смирилась с потерей. С паршивой овцы, как говорится...

Хотя на скупость Мартина жаловаться было грех, учитывая его роскошный подарок на свадьбу. Правда, с одним приложением, которое мне было и не особо-то нужно. Муж считал иначе.

Так что теперь у дома меня ждал не только шикарный четырехместный автомобиль симпатичного синего цвета, но и личный водитель.

Эзра сидела, опёршись на капот и подставив и так загорелое до черноты лицо под осеннее солнышко.

-- Доброе утро, фрау Шефнер, -- встряхнувшись при моём появлении, она вытянулась во весь свой огромный рост.

-- Доброе утро, Эзра, -- подавив вздох, сказала я. -- И вы можете звать меня по имени, я же говорила.

-- Босс не велел.

Эзра Оргуд работала на Службу безопасности более двадцати лет и была первым и долгое время единственным агентом-женщиной. И в отставку она вышла лишь потому, что "устала рисковать своей задницей, да и дочь говорит, что я подаю плохой пример внучке". На вид Эзре было лет сорок, хотя я подозревала, что она гораздо старше. Высокая и крепко сложенная, с короткой мальчишеской причёской, она одним своим видом и голосом, громким и строгим, подавляла меня, заставляя чувствовать себя снова ребёнком. Я всегда побаивалась решительных и властных женщин, и Мартин жестоко этим воспользовался, зная, что крутить Эзрой мне будет куда сложнее, чем тем же Джисом к примеру.

Эзра сразу дала понять, что работает не на меня, а на моего мужа, и потворствовать моим выходкам не собирается. Даже за руль собственной машины она пускала меня лишь тогда, когда я проходила её проверку "на внимательность", то есть всего раза два за всё это время... Жаловаться на фрау Оргуд мужу было бесполезно, так как он всецело доверял её опыту и почти всегда был на её стороне, чем жутко меня обижал. Но и ссориться из-за этого я с ним не спешила. Мартин явно видел во фрау Оргуд если и не свою вторую маму, то наставницу, а критиковать взгляды того, кого мой муж настолько уважал, было бесполезно. Девочка без всяких магических способностей, выросшая в семье боевого мага, Эзра научилась так ловко управляться с оружием и собственным телом, что могла дать фору любому магу, и сделала карьеру в совершенно мужской профессии. И при этом умудрилась как-то выйти замуж и родить дочь. Чем не образец для подражания?

Интересно, если бы я была хоть наполовину такой крутой, как она, мне разрешили бы перемещаться по городу без телохранительницы? Мартин был замечательным мужем, но вот доверия ко мне у него было ни на грош. А мне ведь уже двадцать три года, у меня высшее образование, восьмой магический ранг, несколько собственных патентов. Два благополучно пережитых похищения, между прочим! Хотя о последнем лучше вспоминать пореже, а то боюсь, Мартин и вовсе перестанет выпускать меня из дома. Тем более что хоть к осени в Брейге и стало чуть поспокойнее, в том числе благодаря СБ, окончательно столица так пока не оправилась.

К магам всё ещё относились настороже, а в военном министерстве проходили столь радикальные перемены, что в пору было ждать новых волнений. К новому министру, Стефану Ланге, многие относились с опаской, на что была весьма веская причина -- до этого самому молодому министру Грейдора было "всего лишь" сорок пять. Стефану же, наследнику графа Ланге, ещё не исполнилось и тридцати, и пусть он уже достиг на военном поприще некоторых успехов, должности министра он добился отнюдь не своими силами, а благодаря протекции канцлера. Тренк после уничтожения своего давнего противника Гайне получил фактически полную власть в Грейдоре. Правительство и до этого ело у него из рук, а теперь, когда императора сковала тяжёлая болезнь, канцлера можно было бы считать практически полноправным правителем империи.

За одним лишь исключением. После смерти императора Крейна трон должен получить Анджей Котовский, а тот едва ли позволит Тренку собой управлять. Это стало очевидным уже тогда, когда Котовский выбрал себе в качестве невесты не Марию Ланге, как многие ожидали, а дочь герцога Строгера, предыдущего претендента на трон. Как роанец смог договориться со своим противником и что он ему пообещал, оставалось загадкой, но теперь любые сомнения в законности его притязаний на трон отпадали сами собой.

Всё эти политические интриги и дрязги не могли не сказаться на столице в целом, и нет-нет да появлялись листовки, призывающие то освободиться от диктатуры канцлера, то свергнуть тиранию рода Крейнов... Или теперь князей Котовских?

Меня все эти проблемы напрямую не касались, но статус супруги главы СБ всё же делал меня уязвимой, да и дружба с Котовским могла рано или поздно выйти боком. Так что Мартин предпочитал перестраховаться и никуда не отпускал меня в одиночку. Даже если его или Эзры не было рядом, невдалеке всегда кто-то маячил, что крайне раздражало.

Настроения спорить с Эзрой за право сесть за руль собственной машины у меня не было, поэтому я уселась на пассажирское сиденье и, закрыв глаза, задремала. Телохранительница разбудила меня, когда мы подъехали к университету, а затем проводила меня практически до самого факультета боевой магии. Кое-как её спровадив, я разгладила строгую юбку, поправила воротничок белой блузки и, придав своему лицу самое серьезное выражение, вошла в деканат.

-- Фрейлейн Вернер? -- улыбнулся мне секретарь. -- Ох, фрау Шефнер, простите. Собрание уже началось, проходите.

-- Сильно я опоздала, господин Герц? -- снизив голос, спросила у старого знакомого. Когда-то секретарь работал на кафедре артефакторики, и теперь мы при встрече вели себя так, будто были тайными сообщниками.

-- Декан пока не подошёл, так что можете не волноваться.

Фридрих Крамер, мой новый начальник, был личностью уважаемой не только среди боевых магов, что само по себе большая редкость.

Дело в том, что хотя боевики были сильнейшими в магическом сообществе, но репутации обладали не лучшей. Притом не совсем заслуженно. Да, они были ребятами шумными и грубыми, но даже не вполовину такими заносчивыми, как менталисты, вредными, как алхимики, или эгоистичными, как артефакторы. Но как-то так получилось, что именно про боевых магов ходили самые дурные шутки и слагали самые невероятные байки... Ну ещё бы -- всё же боевики были в меньшинстве, да и изощренностью тех же менталистов, придумавших, наверное, половину всех обидных анекдотов про боевых магах, не обладали.

Но кем Крамер точно не был, так это простаком с огромной силой, и это приходилось признавать всем. У него были острый ум, практически идеальная память и настолько стальная воля, что даже ныне покойный Гайне избегал навязывать ему что-то. Но и большой власти бывший министр Крамеру не давал. Так что, несмотря на все былые заслуги, высокой должности боевой маг достиг только сейчас.

Было большой честью работать с ним. Вот только наша первая встреча показала, что так считала лишь я.

Декан факультета прикладной магии, с которого я выпустилась этим летом, почти два месяца уговаривал меня пойти преподавать боевым магам и смог это сделать, сыграв на моей слабости -- желании быть важной и исключительной. Вот он и убеждал -- дескать, без меня никак, только я одна и справлюсь, Крамер кроме меня никого своим артефактором не видит... Мне бы заподозрить тут неладное -- с чего бы незнакомому боевому магу вспоминать о довольно неопытной выпускнице кафедры артефакторики? Но я повелась. И каково же было мое разочарование, когда стало понятно, что декану боевиков меня навязали.

-- Вижу, господин Шефнер просто стремится пристроить свою супругу на тёпленькое место, -- ядовито сказал Крамер при нашей первой встрече в его кабинете. -- Вот только он мог бы обратиться лично ко мне, а не давить на бедного Лидгера. Тогда бы я ему сам дал понять, что вам, моя милая фрау, совершенно нечего делать на моём факультете.

-- Это отчего же? -- вскинув подбородок, спросила я, с вызовом глядя на массивного седовласого мужчину с орлиным носом. Вот уж кому стоило стать императором с такой-то царственной внешностью!

-- Потому что вас съедят. В первый же день. Вы же, артефакторы, все трусишки. Кичитесь своими плетениями, а стоит кому-либо из моих ребят колдануть где-то рядом, как тут же начинаете вопить, что ваши драгоценные чары разрушены.

Я молча стряхнула с руки ментальный браслет, с которым по привычке не расставалась, и положила на стол перед деканом.

-- Давайте, господин Крамер. Посмотрим, как вы сможете разрушить мои чары?

Маг вскинул брови:

-- Бросаете мне вызов? Ну что же, тогда не жалуйтесь, если чары полетят не только на вашем браслетике, но и на всех безделушках, что вы на себя нацепили.

Декан опустил на браслет ладонь и выпустил заклинание. Выброс силы был таков, что мой артефакт даже засветился. А ведь Крамер не собирался шутить или играть в поддавки, в ход пошло одно из самых сильнейших боевых проклятий. Направь он его на человека, от него бы только пепел остался...

На моём же браслете красовалась трещина. Зато все чары были на месте. Хорошо, что я дала на испытание именно его -- ни одно из моих колец такой силы просто не выдержало бы.

Крамер изумлённо повертел в руках браслет и едва ли не попробовал его на зуб.

-- Занятно, -- пробормотал он. Внезапно взгляд его прояснился. -- Фрау Шефнер, а вы случайно не делали для одной из наших студенток, Ирмгарды Грохенбау, брошь?

-- Делала, -- кивнула я. -- Артефакт в виде куницы.

-- А я-то думал, что это крыса, -- озадаченно ответил декан. -- Хорошая вещь. Её почти все боевые маги военной академии пытались сломать.

-- Так специально для Ирмы делала, с запасом на прочность, -- пояснила. -- Удалось?

Декан развёл руками:

-- Простите, увлёкся...

Вот же варвары эти боевики! Зато маг впервые посмотрел на меня с интересом, почти возродившим во мне надежду. Которую он тут же разрушил.

-- Вы хороший артефактор, фрау Шефнер. И всё же я не беру людей по протекции, в этом я принципиален.

Ситуация была настолько неприятной, что я с трудом сохраняла невозмутимость. Странно. Ведь изначально мне совсем не нужна была эта работа, но когда декан Крамер отказал, это уязвило до глубины души. Особенно учитывая, чего мне стоило прийти сюда.

-- Если мой муж и просил о чём-то профессора Лидгера, то отнюдь не об устройстве меня на работу в университет. Господин Шефнер скорее предпочёл бы, чтобы меня ничего не связывало с боевой магией и магами. Знали бы, как мне сложно было отстоять своё решение.

Это была первая ссора в нашей семье, и одна из самых тяжёлых в моей жизни. Нет, Мартин не кричал, не использовал ментальную магию, и уж тем более не наказывал меня, зная, что я предпочту уйти, чем терпеть такое к себе отношение. Нет, он просто упорно продавливал свою точку зрения, чередуя мягкое убеждение и запугивание. В основном рассказывая истории из своей практики общения с боевыми магами. Я даже на какое-то время поверила в ужасы, рассказываемые мужем, -- он бывал весьма убедителен, когда хотел. Да и мои собственные воспоминания о боевой магии были достаточно травмирующими. Слишком мало времени прошло с тех пор, как меня покалечил один из боевых магов ВМ.

Верила я мужу ровно до тех пор, пока Джис не узнал, что именно пытался внушить мне Мартин. И вместо того чтобы пытаться меня переубедить, просто рассказал о своих студенческих годах. И о том, с какими сложностями он сталкивался.

-- Наш артефактор люто ненавидел студентов и постоянно пытался убедить, что рано или поздно боевая магия уйдёт в небытие. Что нас заменят машины, -- морщась, рассказывал Джис.

-- Как грустно. Ты до сих пор на него обижен?

-- Нет. Когда мы подвесили его на выпускном головой вниз с третьего этажа, обида как-то прошла.

Я сглотнула, отодвинувшись от Джиса, но тот покровительственно похлопал меня по плечу.

-- Но я думаю, что если бы нашим преподавателем был не занудный старик, а такая миленькая и умная фрау, как вы, то я бы относился к артефакторике с гораздо большим интересом.

После беседы с Джисом я поняла, что мне хотелось бы, чтобы студенты факультета боевой магии если бы и не полюбили артефакторику, то по крайней мере уважали её. Так что Мартину пришлось смириться с моим выбором. А затем декан заявил, что я ему не нужна. Если Джис и не доверял артефакторике, то он доверял мне. Но для Крамера я была очередной бесполезной чародейкой, которую ему к тому же пытаются навязать.

Я забрала браслет со стола, вежливо улыбнувшись своему почти боссу.

-- Когда хотите разрушить артефакт, лучше использовать не самые мощные заклинания, а те, которые построены по принципу Лунгарда. Сложные и плотные плетения они не разрушат, но нарушат связи, а этого более чем достаточно.

Крамер позвонил мне на следующий день.

-- Вы приняты, фрау Шефнер. Зайдите сегодня в университет, ознакомьтесь с рабочей программой. Хотя вы, наверное, решите переписать её.

-- Если вы хотите взять меня на работу, чтобы только насолить моему мужу...

-- О, нет-нет. Дело не в этом. Просто я немного знаком с Мартином Шефнером. Пересекались... еще до того, как я ушёл в отставку и начал работать в военной академии. Так вот, более мерзкого типа в жизни не встречал. И если вы как-то смогли убедить его изменить решение, то вы на самом деле стоите внимания... Да и по поводу заклинаний Лунгарда вы были правы. А вот тот артефактор, которого я хотел взять, оплошал. В общем, вы нам нужны. Я даже готов простить вам то, что вы женщина.

-- Ну вот с этим я точно ничего сделать не могу, -- проворчала.

Фридрих Крамер оказался довольно требовательным и сложным человеком, но оттого-то мне и хотелось произвести на него впечатление и доказать, что он сделал правильный выбор. Поэтому моё опоздание в первый рабочий день было таким досадным.

Глава 2

Я вошла в кабинет, торопливо кивнула своим коллегам и, не найдя ни одного свободного места, скромно примостилась у окна. Как раз вовремя, так как вслед за мной зашёл декан. Обежал нашу небольшую компанию из десяти человек взглядом и удовлетворённо кивнул.

-- Все в сборе, как я вижу. Рад видеть как старые, так и новые лица на факультете боевой магии. Хм... и кафедре боевой магии? Как-то длинновато звучит.

-- Фбм -- кбм, -- сократил пухлый усатый господин на диванчике.
Факультетский целитель. Он преподавал у нас на втором курсе, и это был единственный случай, когда я приходила на пересдачу. К счастью, меня он не помнил, иначе бы так благостно не улыбался той, кому поставил зачет с условием, что я не буду заниматься целительской артефакторикой.

-- Да уж, сложновато будет болельщикам нашей спортивной команды, -- ухмыльнулся поджарый маг неопределённого возраста и бандитской наружности.
Если я правильно поняла, он отвечал за военную подготовку и дисциплину на всех курсах. А ещё говорят, этот господин был довольно любвеобилен. Даже сейчас он умудрялся строить глазки высокой стройной брюнетке. Тоже, кстати, магу. Интересно, он об этом знает?
Студентов на новом факультете было совсем ничего. На все шесть курсов едва набиралось полсотни, поэтому преподавательский костяк был мал. Пятеро преподавателей по университетским дисциплинам общего характера, и пятеро магов.
Я познакомилась почти со всеми, кроме той самой брюнетки, сонного лысого старичка и довольно изящного молодого мужчины со смугловатой кожей и выразительными тёмными глазами. Он встретил мой взгляд и тут же отвёл глаза, будто испугавшись.

-- Ах, да, тут не все со всеми знакомы, -- очнулся Крамер. -- Господа и дамы, позвольте представить вам фрау Софию Шефнер, нашего артефактора.

Вот не привыкла я, что при произнесении моей фамилии люди затихали и напрягались. Даже "бандит" посмотрел на меня без особой симпатии. Не изменился в лице лишь целитель, кажется, просто не вспомнив, кого так зовут.

-- Фрау Шефнер, будьте внимательны, запоминая имена, -- второй раз не повторю. -- Крамер был явно знаком с "забывчивостью" артефакторов. Правда, довольно избирательной, обычно только на имена и лица. -- Фрау Клара Гольц, наш менталист, и фрейлейн Сезанна Шмидт, преподаватель тонких искусств.... Куда уж без них на факультете боевой магии.

Ну по крайней мере не только мне Крамер выказал своё неудовольствие. Фрейлейн Шмидт была довольно хмурой и язвительной старой девой лет сорока пяти, и она же была известнейшей поэтессой Брейга.

-- Господин Дельвиг Триер, военный куратор, который не даст нашим студентам забыть, что они всё-таки воины, а не институтские девицы, -- продолжил декан. -- Валлери Ардег, наш целитель, и мастер-алхимик Томас Бергман.

Алхимика я знала. Он выпустился на три года раньше меня и какое-то время работал в военном министерстве. Последнее отнюдь не прибавляло ему очков в моих глазах, хотя этот кудрявый большеротый алхимик казался вполне себе дружелюбным человеком.

Сонный старичок, Ларс Муниг, оказался историком и специалистом по военной стратегии; коренастый усатый мужчина, Ульрих Бауэр, -- мастером боевых искусств, а высокий хмурый господин в очках -- инженером-оружейником. Но больше всех меня удивил Лоренцо Моретти, тот самый смуглолицый господин, что держался отстранённо. Господин Моретти, который должен был преподавать право, философию и математику, прибыл из Лермии. Иностранец, которого допустили до боевых магов Грейдора, будущих армейских спецов? Пока боевики оставались под крылом военного министерства, едва ли это было возможно, но, очевидно, в университете более либеральные взгляды на образование. Хотя уверена, что у моего мужа хранилась полная информация на Моретти, значит, он был вне каких-либо подозрений.

После довольного быстрого знакомства Крамер озвучил общий курс, на который должны были ориентироваться все преподаватели, распределил кураторов по группам и, уточнив, что ни у кого из нас нет вопросов по расписанию, сбежал на встречу с первокурсниками.

-- Второй курс? Сочувствую, -- сказал мне господин Бауэр, преподававший боевым магам ещё в академии, заметив мой растерянный взгляд. Ну не готова я быть чьим-то куратором, беря на себя решение всех проблем своей группы. -- Так-то ребятки неплохие, но есть там одна парочка, оба из потомственных, которая вечно ставят в тупик.

-- Сложный характер? -- спросила я.

-- У девочки да. С норовом и довольно конфликтна. Хотя на вид Грохенбау сущий ангелок.

Я едва не фыркнула, услышав знакомую фамилию. Ну надо же, а Ирма умет произвести впечатление!

-- Но вот Бертольд Келлер гораздо хуже, -- продолжил Бауэр, то ли пытаясь меня запугать, то ли предупреждая. -- Вроде тихоня, но вы не обманывайтесь. Если на втором курсе кто какую пакость и сотворит, то знайте -- за этим стоит Келлер. При этом он достаточно сообразителен, чтобы не попадаться.

Келлер. Хм, а ведь я совсем забыла, что сын Линды Келлер учился вместе с Ирмой в военной академии. Ему, должно быть, сейчас около шестнадцати-семнадцати. Такой взрослый, но он вполне мог бы быть сыном Мартина...

Ну и о чём я только думаю? Семнадцать лет назад мой муж и Линда даже не были знакомы, да и не мог быть Шефнер так неосторожен, чтобы заводить детей вне брака. Тогда почему мне столь неприятно даже думать об этом?

Ревность -- чудовищно глупая штука, поэтому я выбросила из головы ненужные мысли. Меньше всего мне хотелось, чтобы моя личная неприязнь к фрау Келлер как-то сказалась на моём отношении к студенту Келлеру.

-- Буду знать. А что вы скажете про шестой курс, мастер?
-- К старшим курсам боевые маги уже хоть немного социализируются, да и с дисциплиной у них всё хорошо. В академии-то особо не забаловать было, -- в голосе Бауэра слышалось сожаление. Он явно считал, что университетская свободная жизнь развратит его студентов. -- Так что с ними проблем быть не должно. А если вдруг возникнут, можете просто поговорить с их старостой, Тео Адорно. У него бесспорный авторитет у своих одногруппников, хотя это и не всегда бывает удобно.

Мастер боевых искусств замешкался, будто не зная, стоит ли продолжать, но всё же решился.

-- Почти все старшекурсники, и те, кто выпустился, и пятый тогда ещё курс Адорно были против выведения боевых магов из-под крыла академии. И многие... принимали участие в городских беспорядках. Тео тогда не остановил своих, наоборот, подбросил дров в костер. Хотя я уверен, что сейчас он об этом сожалеет. Я несколько напряжённо улыбнулась.

-- Тогда многие вели себя неразумно. Надеюсь, те события для всех стали уроком.

Хотя для кого-то этот урок был слишком жесток. Мартин не рассказывал мне о событиях той ночи, зато Рихтер как-то обмолвился о количестве тел, привезенных утром в морг. А всё потому, что некий боевой маг вышел из себя, в результате чего в одной таверне разгорелся пожар, а дверь заклинило.

Как бы то ни было, тот маг студентом не был, так что винить тех, кому придётся преподавать, не стоит.

Ещё раз взглянула на своё расписание и расстроенно вздохнула: сейчас у меня первое занятие у второкурсников, а вот второе аж после двух, у шестого курса. Какой огромный перерыв! В любое другое время я бы ему обрадовалась -- будет время зайти на родную кафедру, может, даже оккупировать мастерскую, которую когда-то считала своей. Но нехватка ночного сна уже сказывалась. Внимание было чуть рассеянным, и всё время хотелось закрыть глаза и прилечь...

Часы уже показывали девятый час, так что я встряхнулась и пошла знакомиться со вторым курсом боевых магов.

Сама я поступала в университет, когда мне было семнадцать, но боевиков обучали с чуть более раннего возраста, так что я ожидала увидеть почти детей. Как же! В свои шестнадцать студенты выглядели практически так же, как я в двадцать, не говоря уже о том, что большинство были выше меня. Семь переростков, шесть юношей и одна девушка. Хотя нет -- пять парней и две девчонки. Одну из юных фрейлейн я приняла за мальчика из-за коротких волос, но когда она встала из-за парты, я увидела юбку, и поняла, что ошибаюсь.

-- Садитесь, -- спокойно сказала я, пытаясь скрыть своё волнение.

Обежала взглядом аудиторию, стараясь не задерживать взгляд на ерзающей и улыбающейся Ирме. После того как я довольно долгое время провела в доме Грохенбау, работая над протезом для её отца, отношение девушки ко мне изменилось в лучшую сторону. Да и её влюблённость в Мартина, к счастью, прошла. Теперь её мысли занимал совсем другой человек. Пока, правда, больше как соперник, но даже я, не слишком разбираясь в тонких чувствах, знала, что для подростков "ненавижу" стоит слишком близко к "люблю".

А вот и он, источник страданий фрейлейн Грохенбау. Довольно крепкий рыжеволосый юноша с тёмными, едва ли не чёрными умными глазами и тонкими материнскими чертами лица. А ведь действительно довольно симпатичен и производит вполне благоприятное впечатление.

-- Меня зовут фрау София Верн... -- я откашлялась. -- Простите, Шефнер. И я буду не только преподавать у вас введение в артефакторику, но и стану куратором вашей группы. Так что со всеми проблемами и вопросами можете подходить ко мне.

Моё заявление вызвало у группы оживление. Лопоухий подросток со второго ряда тут же поднял руку.

-- Спрашивай, -- царственно кивнула я.

-- А это правда, фрау Шефнер, что у вас обе руки искусственные, и что вам их оторвало при столкновении с магами из ВМ?

Мне понадобилось некоторое время, чтобы убедить себя, что непосредственность боевых магов умилительна, а не раздражающа.

-- Нет, никто руки мне не отрывал. А теперь, если этот вопрос прояснён, может быть, мы перейдем к более насущным...

В этот раз меня отвлёк громкий шёпот Ирмы:

-- Идиот, я же говорила тебе, что не руки, а палец! Но ты не заметишь. Она знаешь, какие крутые штуки может делать?

Я откашлялась и продолжила:

-- Давайте лучше перейдём сразу к артефакторике...

-- А на какой руке хоть? А колдовать этой рукой вы можете?

Ушастый боевик меня бесил. И если бы не тонкая улыбка, скользнувшая по губам Келлера, судя по всему получавшего наслаждение от происходящего, то я бы вышла из себя.

-- Я этой рукой не только могу чаровать, но и надрать кое-кому уши за то, что отвлекает, -- довольно дружелюбно сказала я. -- Но, судя по всему, вы от меня не отстанете, так? Ладно. Сейчас каждый по очереди встанет и посмотрит, что у меня там с моими искусственными конечностями. Будем считать это практикумом по обнаружению артефактов. Но чур пальцами в меня не тыкать и магии не применять!

Я со страдальческим видом положила обе ладони на стол, совсем не удивившись, когда студенты проигнорировали мои инструкции и просто сгрудились вокруг стола. Все, за исключением Ирмы и Бертольда, со скучающим видом пялящегося в это время в окно.
Остаток занятия прошёл так же шумно, но не без пользы для студентов и меня. Кажется, мне всё же удалось заинтересовать ребят атефакторикой хоть чуть-чуть, что было довольно сложно. При их уровне владения силой и навыке видеть сложную магию артефакты для них выглядели лишь как обычные предметы. Не меньшей сложностью было доказать самоуверенным юнцам, что артефакторика может быть как полезна, так и опасна.

Да, чародеи не были способны на мощную волшбу, но даже артефакты, в которые вложили совсем немного магии, нередко могли остановить самое сильное заклинание.

И я решила продемонстрировать это на примере.

-- Ты, лопоухий, или сюда! -- скомандовала я, когда до конца занятия оставалось около получаса.

-- У меня, между прочим, имя есть, -- обиженно сказал он.

Я лишь отмахнулась.

-- Да без разницы.

Мы были не на полигоне, но для боевых магов даже лекционные залы окружали защитой. Так, на всякий случай. Да и я в любом случае не собиралась позволять своим ученикам хулиганить слишком сильно.

-- Можешь создать самую простую энергосферу?

-- Какого размера? -- снисходительно спросил парнишка.

-- Не в размерах дело, Коваль, -- сказал один из студентов, вызвав у окружающих смешки.

-- Цыц, мелюзга, -- впервые подал голос Бертольд. -- Нир прав. Если сфера будет велика в диаметре, но плохо заряжена, то её эффективность будет минимальна. Хотя если фрау Шефнер собирается делать то, о чём я подумал, может, это и к лучшему.

-- Не стоит беспокоиться о моей безопасности, -- улыбнулась я.

Поставив лопоухого напротив себя и убедившись, что он вполне неплохо может управляться с заклинанием, дала отмашку приступать. Полупрозрачная, чуть голубоватая сфера довольно медленно поплыла ко мне. Я закатила глаза.

-- Можно чуть быстрее? Я тут засну.

Энергосфера ускорилась, но всё же недостаточно, чтобы создать мне хоть малейшее затруднение. Подняв руку, я остановила шар в полуметре от себя и просто отошла с его траектории. Он развеялся за моей спиной.

-- Ещё раз. А теперь без скидок на то, что я, по вашему мнению, слабачка.

Лопоухий нахмурился, сконцентрировался на своей ладони и создал ещё один шар. Неровный, не слишком крупный, но уже гораздо более яркий. Сердцевина его наливалась синевой. Такой, попав по человеку, вполне может его покалечить.

И двигался он не в пример быстрее первого. В этот раз я не стала отступать. Вскинула руку, и остановила сгусток энергии в нескольких сантиметрах от своей ладони.

-- Ещё контролируешь? Тогда почему бы тебе не попробовать продвинуться дальше?

Кто бы мне сказал раньше, что наблюдать за жалкими потугами студентов так весело! Преподавание это точно моё. Лопоухий обливался потом, шептал под нос усиливающие заклинания, наращивал мощь энергосферы... но так и не смог сдвинуть её ни на миллиметр.
Наконец мне наскучило.

-- Хватит.

Развеяв шарик лёгким движением руки, я повернулась в сторону зрителей.

-- Кто смог что увидеть?

Поднялась только одна рука. Берт Келлер. Я почти не удивилась. Поощрительно кивнула.

-- Только я описать не смогу, -- сказал юноша, поднимаясь. -- Можно нарисую?

Мелом на чёрной доске он довольно быстро и аккуратно обозначил заклинание своего одногруппника, а затем причудливую вязь моих чар поверх него. Грубовато, но в целом верно.

-- Молодец, Бертольд.

-- Почему вы назвали Келлера по имени, а меня лишь лопоухим? -- возмутился всё ещё стоящий студент.

-- Вот когда заслужишь, тогда и получишь имя, -- я посмотрела на часы. Занятие уже заканчивалось. -- Можете быть свободны. И в следующий раз подготовьте мне доклады по чарам класса сеть. Там всего около сорока видов плетений, так что повторений быть не должно.

Не обращая внимания на возмущённое бормотание, я вышла, чувствуя необыкновенную бодрость. И чего меня пугали, что с боевыми магами сложно? У нас вот как-то были общие занятия с менталистами, и я как вспомню их группу, так вздрогну. Будто в террариуме со змеями оказаться.

Я была слишком увлечена своими мыслями и не сразу обнаружила, что за мной по пятам следует Ирма, выжидая, пока я её замечу.

-- Чего тебе, куница?

-- Мама просила передать! Сказала, что вы наверняка забудете о себе позаботиться.
Девушка сунула мне кулёк и сбежала к стоящему неподалёку Берту. Кажется, они неплохо ладят, а ведь ещё полгода назад Ирма жаловалась на Келлера. От кулька вкусно пахло хлебом и котлетками.

В преподавательской почти никого не было, лишь только Лоренцо Моретти напряжённо разглядывал своё лицо в зеркало. При моём появлении он его поспешно спрятал и засуетился, делая вид, что что-то пишет. Я спокойно прошла мимо и, усевшись у окна, прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной. А затем сама не заметила, как заснула.
Проснулась я от тихого разговора всё на том же кожаном диванчике, укрытая пледом. За столиком неподалёку чаёвничали двое -- менталистка фрау Гольц и господин Бергман, алхимик. Выглядели оба пожеванно. Заметив, что я проснулась, менталистка кинула на меня завистливый взгляд, но промолчала. Зато алхимик, поняв, что у него новый слушатель, тут же пожаловался на третьекурсников, которые разлили какие-то ценные реагенты, а затем, нанюхавшись испарений, попали в лазарет.

-- Тонкость и аккуратность -- это не про боевых магов, -- подавив зевок, согласилась я. -- Но зато они довольно любознательны и дружелюбны.

-- Это вы у старшего курса не были, -- поёжилась фрау Гольц. -- Атмосфера там...

-- Точно, у меня же пара у старшекурсников!

Не дослушав менталистку, я схватила свой ридикюль и рванула на выход. Спешно вернулась, поправила растрепавшуюся от сна причёску, разгладила помятую юбку и чинно вышла из преподавательской под насмешливыми взглядами коллег.

На шестом курсе учились девять человек, из них всего две девушки. Зайдя в аудиторию, я уселась за потёртый стол, скользнула взглядом по молодым мужчинам, спокойно сидевшим за своими партами, и уткнулась в список перед собой. И вроде бы всего лишь на четыре года старше моих прежних учеников, а какая разница! Серьезные, строгие и уж больно напряжённые. Я не была менталистом, но ощутила, насколько холодно меня встречали. И это не говоря уже о том, что все студенты сидели в тёмно-серой форме военной академии, явственно демонстрируя свою лояльность ВМ, а не университету.

Откашлялась и зачитала список студентов вслух. Тот, чье имя я называла, бесшумно вставал и, так и не сказав ни слова, садился на место. Два последних имени в списке меня заинтересовали больше всего.

-- Ганс Яргер... да, вижу вас, садитесь. Анна Яргер...

Если вначале я решила, что Анна и Ганс брат с сестрой, то теперь, увидев хрупкую девушку, совсем не похожую на коренастого мрачного крепыша, поняла, что ошиблась. Судя по всему, они супруги.

Когда девушка встала, брови мои удивлённо взмыли вверх.

-- Вы... в положении?

-- Деканат разрешил мне посещение теоретических занятий, -- ответила девушка, спокойно расправляя платье на довольно заметном уже животе.

-- Но военная артефакторика предмет не теоретический. У нас будет практика, и довольно опасная, а у вас, наверное, и дар уже пропал?

-- Фрау Шефнер, я не знаю, что вы имеете в виду под практикой, но вы не первый артефактор, что у нас преподаёт. И обычно желание похвастаться своими чарами пропадает после первого же сломанного артефакта. Так что, полагаю, предмет всё же будет теоретическим.

Я перевела взгляд на светловолосого парня, сидевшего прямо передо мной. Теодор Адорно. Светлые волосы, скуластое худое лицо, холодные, прозрачно-голубые глаза. Не очень красив, но довольно харизматичен. Адорно не выглядел плохим человеком, и всё же мне при взгляде на него становилось не по себе.

-- Я решу вопрос по поводу вас, студентка Яргер, с деканом, -- ответила я, решив не портить отношения с группой, выгоняя девушку из аудитории. -- А вот вам, студент Адорно, не стоит быть столь самоуверенным.

Я достала припасённую на конец занятия шкатулку, с глухим стуком поставив её на стол.

-- Тот, кто сможет её открыть, получит экзамен автоматом.

-- А в чём подвох? -- недоверчиво спросил один из студентов.

-- На шкатулке не должно остаться ни царапины.

-- Это задачи не для боевого мага. Как раз такими обычно занимаются алхимики или артефакторы.

-- А что, артефакторы так часто бывают под рукой? А если вам во время операции нужно будет проникнуть куда-нибудь с минимальным шумом, что будете делать? Алхимика звать?

Без каких-либо слов со второго ряда поднялся высокий, немного сутулый юноша со шрамом на виске и, подойдя к шкатулке, опустил тяжёлые крупные ладони на покрытое узорами дерево.

Жар его магии я чувствовала почти физически. Хотелось отодвинуться или закрыться щитом, но делать это на глазах у студентов значило показать свою уязвимость. Чтобы отвлечься от происходящего, я начала рассказывать:

-- Чародеи, как известно, способны использовать гораздо меньшее количество энергии, чем маги, особенно боевые. Говоря о чарах, чаще всего используют понятие "нити", а вот в заклинаниях речь уже идёт о потоках силы. Но при этом и заклинания, и чары работают на одних и тех же принципах. И тут и там мы рассуждаем об узорах, схемах, рисунках заклинания и чар. Тогда как так получается, что состоящие из тонких, легко рвущихся нитей чары порой так сложно бывает порвать или нарушить? -- Я посмотрела на упорно пытающегося взломать мою защиту студента и скомандовала: -- Достаточно. Следующий. Так вот, возвращаясь к теории. Как вы думаете, что может сделать чары крепче?

Руку подняла полноватая студентка, подстриженная едва ли не короче, чем окружающие её мужчины.

-- Вы отвечать или получить "автомат"?

-- Пожалуй, и то и другое. Тип магии, да? От этого зависит, насколько чары будут хороши. Достаточно лишь угадать тип применяемой магии и использовать что-то из этого же арсенала, только сильнее?

Я благожелательно кивнула.

-- А вы попробуйте. Чтобы не задерживать процесс, подскажу, тут используется схема Нулана. В боевой магии она тоже используется, насколько я знаю.

"Тогда, должно быть, это будет легко", -- прочитала я во взгляде девушки. Она взяла шкатулку на руки и медленно провела по ней, иногда задерживаясь пальцами, то есть довольно точно чувствуя, где располагаются основные узлы чар.

Шкатулка не поддалась. Я развела руками.

-- Что ж, видно, получить экзамен у меня окажется не так просто.
Следует отдать должное, попытались все. Один даже так усердствовал, что чуть не спалил ларец напрочь, из-за чего едва не был изгнан своими одногруппниками. Теперь я наконец-то увидела искренний интерес на лицах студентов. Как и второкурсники до этого, они сгрудились вокруг стола, только не толкаясь и перебивая друг друга, а вполголоса обсуждая, что именно с моими чарами не так.

-- Адорно, может, присоединишься? -- спросил Яргер.

Молодой мужчина кивнул и, пройдя мимо студентов, склонился над шкатулкой.

-- Это действительно схема Нулана?

-- Да, это так.

-- Но наверняка модифицированная.

-- Под специфику задачи. Так вы будете пытаться разрушить чары?

-- Было указано, что экзамен получит тот, кто откроет её, не сломав, -- уклончиво ответил маг.

Он изучил деревянную коробочку со всех сторон, а потом, одновременно нажав на железные крепления с двух сторон, с едва слышным щелчком открыл её.

-- Она ведь даже не была всерьез закрыта. Что вы хотели показать этим? Что мы слишком опираемся на магию или что всегда есть другие пути?

-- И это тоже. Хотя чары ещё на месте, вы всё же получите оценку "автоматом". Воспользуетесь возможностью и перестанете ходить на мои занятия?

Адорно усмехнулся.

-- Но ведь тогда я не узнаю, в чём секрет, так?

-- Почему же не узнаете. Я скажу. Дело не столько в типе магии или толщине нитей. Всё дело в плотности плетения. Да, это схема Нулана, но трёхслойная, при этом каждый следующий уровень чуть сдвинут по отношению к предыдущему. Поэтому даже если бы вы разрушили часть защиты, брешь бы не образовалась. Меня научил подобному приёму один артефактор из военного министерства, -- казалось, впервые я вспомнила о Шварце без потаённого страха или злости, а даже с какой-то благодарностью.

-- Но если грейдорские военные артефакторы ведут разработку неуязвимых для боевой магии артефактов, то наверняка то же делают и в других странах. И это значит, что вам рано или поздно придётся столкнуться с подобной проблемой.

-- А вы знаете, как сломать ваш собственный артефакт с помощью боевой магии? -- подала голос полненькая девушка.

Я сложила руки под подбородком, задумчиво разглядывая молодых магов перед собой.

-- Нет, -- призналась. -- По крайней мере, не тратя на это колоссальное количество времени или сил. Но было бы весьма интересно узнать, есть ли другие способы. Вот что я предлагаю вам попробовать выяснить на моём предмете. Вы ведь давно уже не дети, каждый -- или почти каждый -- имеет боевой опыт. И наверняка сталкивался со сложными ситуациями.

-- Не в случаях с артефакторами,-- отозвался Теодор. Упрямый блеск в его глазах сменился задумчивостью. -- Допустим, чародеи и в самом деле могут создавать полезные артефакты или даже делать ловушки. Но знаете, о чём будет думать маг, встретившись в непосредственном бою с чародеем, пусть даже с ног до головы обвешанным артефактами?

-- Как бы не прибить малахольного? -- фыркнула я.

В этот момент дверь аудитории со слабым скрипом приоткрылась, отвлекая моё внимание от спора. Корбин Рихтер, стоявший на пороге, радостно скалил зубы, маша мне рукой. Я перевела несколько растерянный и смущённый взгляд на своих студентов, но тех элементалист совсем не смутил. Несколько человек посмотрели в сторону двери, но тут же безо всякого интереса отвернулись. Я вновь стрельнула глазами на учителя. Точно! Из-под распахнутого плаща Рихтера виднелся весьма знакомый пёстрый шарф. Вот же наглец! Алхимик выпросил у меня артефакт невидимости ещё до моей свадьбы. Как он сказал, для важного дела. Потом мы поссорились, и не было времени вернуть свою собственность. А этот тип, значит, просто разгуливает в моём шарфе по университету!

Рихтер зашёл внутрь аудитории, прогулялся между рядами, заглянул в чью-то тетрадь и, стянув с соседней пары перо, решил внести какие-то пометки в чужие записи. Заметив, что я неодобрительно покачала головой, он скорчил жалобную рожицу, но всё же послушно положил перо на место.

-- Фрау Шефнер, что-то случилось? -- спросил один из студентов.

До конца занятия было около пятнадцати минут, и мне нужно было постараться не дать Рихтеру испортить за это время впечатление о моём предмете и обо мне. А мой наставник был более чем способен на это.

Нужно было как-то перенаправить его дурную энергию себе на пользу.

-- Знаете, а я ведь с вами соглашусь, Адорно, -- я рассеянно вертела карандаш в руке, стараясь не смотреть в сторону шатающегося вокруг студентов алхимика. -- Мне приходилось сражаться с боевыми магами. Хотя сражение -- это громко сказано. Меня хватило минут на пять, прежде чем я проиграла. И это учитывая, что мои противники не собирались меня убивать, а значит, были ограничены в выборе средств.

Скривилась, подняла глаза, ожидая увидеть насмешку или презрение на лицах своих студентов. Не знаю, что было написано на моем, но большинство студентов отводили взгляд. Лишь льдисто-голубые глаза Адорно смотрели на меня не отрываясь, а губы сжимались в непонятном мне волнении.

-- Я всё вспоминаю то нападение и думаю, могла ли я что-то сделать в тех условиях. И смогу ли сейчас, если всё повторится. И понимаю, что нет. Я ничего, абсолютно ничего не смогу сделать. По крайней мере, если не готова к нападению. Потому что вы правы -- даже обвешавшись артефактами, я всё же слабее боевого мага. Быстрая реакция, выносливость, готовность отвечать ударом на удар и терпеть боль -- всего этого у меня нет и никогда не будет... Другое дело, если мне известно, кто мой враг и когда он может напасть. Или если я хочу сама напасть первой. Поверите ли вы мне, если я скажу, что могу каждого из вас сейчас убить так, что никто просто не успеет ничего предпринять?

-- И как вы это сделаете? -- хрипло спросил Адорно. -- Что у вас есть сейчас, чтобы утверждать, что вы сможете заставить одного из нас хотя бы сдвинуться с места?

-- Немного, но вполне достаточно, чтобы мои слова не были просто бахвальством. Во-первых, у меня есть знание. Я вижу ту ситуацию, в которой вы оказались, гораздо полнее. Во-вторых, я обладаю артефактами, свойства которых вам незнакомы, а значит, вы ничего не сможете им противопоставить. И, в-третьих, у меня есть союзник, -- тёплая рука Рихтера легла на моё плечо. -- Студент... Гроссман, кажется? Вы принесли боевое оружие в университет. Это запрещено. Мне придётся его конфисковать.

-- У меня ничего нет, вы ошибаетесь, -- не моргнув глазом соврал студент с россыпью веснушек на носу.

Рихтер перегнулся через меня и с громким стуком положил остро заточенный стилет на стол передо мной. Рядышком упали чьи-то: портсигар, тяжёлый перстень, заколка для волос, шейный платок... И только затем алхимик стянул со своей шеи цветастый шарф.

Не знала, что Рихтер помимо всего страдает клептоманией. Хотя, судя по его довольной улыбке, он ею скорее наслаждается.

-- Он был здесь всё это время?! -- взволнованно воскликнула Анна

Яргер, дотрагиваясь до своих волос.

-- Не так долго, как вы думаете. Но вы не почувствовали ни как в аудиторию кто-то зашёл, ни как у вас забирали вещи. Если бы мы хотели причинить вам вред, вы бы ничего не смогли сделать.

-- Как мы не почувствовали, что наши вещи взяли? -- хмуро спросил Гроссман. -- Я бы ощутил, что кто-то крадёт мой стилет.

Я красноречиво указала подбородком на шарф.

-- Этот артефакт не столько делает его владельца невидимым, сколько отвлекает от него взгляд. Возможно, вы что-то почувствовали, Гроссман, но стоило вам посмотреть на источник вашего беспокойства, как ваше сознание уводило вас в сторону. Ментальные чары.

-- Единственные во всём Грейдоре. Еще одна иллюстрация к тезису фрейлейн Вернер о том, что не стоит недооценивать магов и чародеев любого направления -- артефакторов, менталистов, целителей, алхимиков.

-- Фрау Шефнер, -- прошептала я.

-- Что, Софи? -- Рихтер склонился ко мне. Я раздражённо повторила:

-- Фрау Шефнер, мастер.

-- Да без разницы.

Если бы не студентка Яргер, отвлёкшая меня от алхимика, неизвестно, чтобы я ему ещё наговорила при студентах.

-- Вы Корбин Рихтер, повелитель стихий?!

-- Ох, как давно меня так не называли, -- промурлыкал маг. Уселся на стол и, перекинув через него ноги, добродушно уставился на шестикурсников, будто кот, к которому пришла делегация мышей. Будто решая -- съесть ему их или позволить себя развлечь.

Усатый крепыш несмело поднял руку.

-- А это правда, господин Рихтер, -- спросил он, -- что вы как-то сумели остановить землетрясение в Дольгане и спасли город?

-- Нет, конечно. Это даже не в моих силах. Но я узнал о том, что землетрясение будет, за пару дней до трагедии. Население удалось вовремя эвакуировать.

-- Ого. А Ролло Железнобокого тоже вы схватили?

-- А, этого идиота до сих пор так называют? Слышал, его даже назвали сильнейшим боевым магом десятилетия. Да, скрутил его. Хотя без некоторых разрушений не обошлось...

Вопросов было много, и алхимик щедро делился своими успехами, и в самом деле впечатляющими. Но вот, к примеру, рассказывать студентам про то, как он вместе с СБ сорвал покушение на императора, -- это не нарушение секретности?! Или про то, как они с Джисом ловили Франка? Даже не задумывается, что он, возможно, задевает мои чувства.

Явился, украл мою славу. А теперь ещё и выпендривается. Я напряжённо сверлила его спину, но если Рихтер и чувствовал на себе мой взгляд, то не подавал вида.

-- А вы... пришли к нам или к фрау Шефнер? -- стеснительно спросила та самая пухленькая девица, чьё имя я всё никак не могла запомнить. На лице её при этом вовсю цвёл румянец, а глаза нездорово блестели.

-- На самом деле я к Со... вашей преподавательнице.

-- Жаль, -- вздохнула она.

Я пододвинула к себе список студентов и нашла имя девицы. Гелла Фихтенброк. Что ж, фрейлейн Фихтенброк, теперь я вас не забуду.

-- Не стоит расстраиваться, милая девушка. Ваш декан слёзно умолял меня позаботиться о его птенчиках, и вот я здесь, -- подмигнул Рихтер. -- Буду лично вести факультатив по криминалистике у магистров. И кстати, птенчики, посещение обязательное, что бы вы там ни думали.
Желающих возразить не было.

Я откашлялась, обращая на себя внимание.

-- Господин Рихтер, давайте не будем задерживать студентов. Время занятий вышло. Свои вещи можете забрать. Всё, кроме стилета. За ним нужно будет подойти к декану.

Гроссман грустно вздохнул, но спорить в этот раз не стал. И как мне кажется, отнюдь не из-за моего авторитета, напрочь уничтоженного Рихтером.

Когда шестикурсники вышли из аудитории, я, не обращая внимания на алхимика, начала складывать всё в ридикюль. Шарф тоже запихала. С особым остервенением.

-- Вижу, ты не в духе. Хорошо же всё прошло, Софи. Ты очень убедительна в своей роли.

Покровительственные, чуть высокомерные интонации в голосе алхимика исчезли, стоило его поклонникам уйти. Я всегда знала, что он любил покрасоваться, но чтобы настолько...

-- Спасибо, мастер.

-- Хо-хо. Хо-хо. Хо-хо-хо...

Я подняла взгляд, с трудом сдерживаясь, чтобы не треснуть наставника сумкой по голове.

-- И что вы делаете, мастер?

-- Смеюсь, -- с достоинством ответил Рихтер, качая ногой. С преподавательского стола он так и не слез, а напротив, ещё вольготнее на нём расположился. -- Потому что на твоём "спасибо" хочется удавиться. А я, между прочим, скучал, волновался...

-- Это правда, что вы будете вести факультатив у боевых магов? -- прервала его я.

-- Угу.

-- И как вам удалось убедить Крамера вас взять?
Рихтер вскинул бровь.

-- Убедить? Ну ладно. Я немного приврал, говоря, что Крамер попросил меня вести криминологию. Он, если честно, не слишком меня не любит.

Зная характеры обоих магов, я бы сказала, что вероятнее всего педантичный и серьезный Крамер просто ненавидит насмешливого и себялюбивого алхимика.

-- Но при этом всё равно вас взял.

-- Потому что я лучший, а Крамер не такой дурак, чтобы отказываться от моей помощи.

-- Но зачем это вам, мастер? У вас ведь и так много обязанностей.

-- От одного-двух занятий в неделю забот не сильно прибавится, зато мы сможем видеться чаще. Ты совсем забыла своего старика.

-- Если я и испытываю к вам какие-либо чувства, то уж никак не дочерние, -- фыркнула я.

Спустилась с помоста, но до двери дойти не успела. Рихтер преградил мне путь, склонился и шумно втянул воздух носом.

-- Вкусно пахнешь, -- пробормотал он, алчно блеснув глазами.

Терпеть не могу, когда он говорит такие смущающие вещи. Стараясь сохранить достойный вид и не покраснеть, как Фихтенброк недавно, я попыталась обойти мага, но тот схватил меня за ладони и поднёс их к своему носу, принюхиваясь.

-- Вкусно... -- он облизнулся. -- Домашней едой пахнешь. Слушай, а у тебя ещё осталось?

В животе потянуло от голода, напомнив, что я сама не ела с раннего утра, а в преподавательской остался свёрток от фрау Грохенбау. И как бы я ни злилась на Рихтера, оставить его голодным не могла.

-- Пойдёмте, мастер. Я вас накормлю.

Глава 3

Корбин Рихтер

Подцепив последний бутерброд, Корбин задумчиво взглянул на него и, одобрительно кивнув самому себе, отправил его следом за остальными двумя. Не оставлять же несчастного страдать в одиночестве?

Софи ушла решать какой-то вопрос с деканом, оставив его в полном одиночестве. Те преподаватели, кто задержался в кабинете после пар, увидев алхимика, довольно быстро свалили. Особенно весело улепётывал хорошенький лермиец. Рихтер кривовато улыбнулся, вспомнив реакцию этого Моретти. Что ж, обычные люди всегда презабавно реагируют на его глаза.

Корбин растянулся на довольно неудобном кресле, закинув ноги на чей-то стол, лениво обвёл преподавательскую взглядом. Взгляд зацепился за огромный ридикюль Софи, так неосторожно оставленный в комнате. Интересно, что она с собой носит? Наверное, кучу артефактов, а ещё, может быть, всякие женские штучки, хотя он никогда не видел, чтобы она красилась. Вероятно, у неё есть и портретик мужа с собой. Обычно довольно прагматичная Софи относилась к Мартину и всему, что было с ним связано, с необыкновенным... как бы это сказать... трепетом?

Это раздражало. Мартин Шефнер точно не был тем человеком, которым кто-то мог восторгаться. Особенно Софи. Он явно не заслужил такую любовь жены к себе.

Вот только почему его самого так всё это задевало? Слишком сильно. Если это результат магического договора, то вообще удивляло, как учителя в итоге отпускали своих учеников на свободу, а не привязывали их к себе на веки вечные. Хотя, может, это он такой ущербный, раз цепляется за свою ученицу.

В последнее время Корбин часто размышлял о той связи, что возникла между ним и Софией Вернер. Вначале ему было так интересно почувствовать себя в роли наставника... а потом всё резко усложнилось. И дело не только в том, что Софи вышла замуж за занудного Шефнера, будто ему назло. Всё началось раньше. Какие-то неправильные мысли. И совершенно неправильные и неуместные чувства.

Это не была влюблённость, и уж тем более не было эротическим желанием, вызванным красивой, но недоступной по определённым причинам женщиной. Но и отеческих чувств к своей ученице алхимик не испытывал, тут он мог согласиться с Софи. Дружба? Может быть, хотя дружить с симпатичными женщинами казалось Корбину чем-то противоестественным.
Если он не разберётся с этим вопросом в ближайшее время, то его голова точно треснет.

В кабинет зашёл старикашка в очках, напевая себе что-то под нос. Заметив Рихтера, он остановился, осуждающе окинув его взглядом.

-- Это, между прочим, мой стол.

-- Прошу прощения.

Рихтер поднялся и пересел за стол Софи.

-- Ну и кто вы такой будете, молодой человек?

-- Корбин Рихтер, алхимик, -- удивлённо ответил маг. -- Буду вести факультатив по криминалистике. И ещё я наставник и друг Софи. А вы кто?

-- Ларс Муниг, профессор истории. А супруг фрау Шефнер знает о вашей дружбе с его женой? -- строго спросил старичок, бросив испытующий взгляд поверх очков.

-- Да у бедняги уже все зубы стёрлись от скрежета. А сделать ничего не может, -- с плохо скрываемым злорадством ответил Рихтер. -- И если что, когда я говорю о дружбе, то имею в виду только дружбу и ничего больше.
Софи точно его убьёт, если из-за его неосторожных слов по университету поползут слухи об их любовной связи. Как-то плохо у неё в этом месте с чувством юмора, совсем как у Марти.

-- Не сомневаюсь. Фрау Шефнер производит впечатление пусть и легкомысленной, но довольно порядочной женщины.

Софи всё не возвращалась, и Корбин совсем заскучал. Он задумчиво посмотрел на неспешно собирающегося профессора и, подкравшись к нему со спины, спросил:

-- Вы разбираетесь в истории магии или только военную знаете?

Старичок вздрогнул и, неуверенно покосившись на мага, ответил:

-- Всю жизнь преподавал у магов. То у целителей, то у менталистов... в последнее время всё как-то больше с боевыми магами приходится иметь дело. Так что пришлось разбираться.

Корбин расстегнул запонку, закатал рукав на правой руке и протянул ладонь профессору.

-- А вот что это такое, знаете?

Муниг задумчиво пожевал нижнюю губу, разглядывая тонкую полоску шрама, а затем нахмурился.

-- Я видел что-то подобное на левой ладони фрау Шефнер, но не придал значения.

Получается, когда вы говорили о наставничестве, вы имели в виду магический договор?

-- Вы действительно в теме, -- обрадовался Корбин. -- И что думаете?

-- А что я должен думать? -- пожал плечами историк. -- Подобная магия вещь сложная и рискованная, о которой не принято говорить вслух, не говоря уже о ведении каких-либо записей. Вам должно быть виднее, господин маг.

Корбин почувствовал разочарование. Ну и где мудрый совет от старца, когда он ему так нужен?

В дверях появилась Софи, кинула весьма красноречивый взгляд на алхимика -- дескать, хватит докапываться до несчастного профессора, и вопросы о магическом договоре пришлось отложить. Схватив свою сумку, чародейка, не дожидаясь наставника, вышла из кабинета.

-- Я к вам потом подойду. Будет замечательно, если вы для меня что-то найдёте, -- сказал Корбин не слишком-то доброжелательному старичку. -- Рассчитываю на вас, профессор.

Не обращая внимания на дикий взгляд ошарашенного такой наглостью Мунига, Корбин выскочил вслед за Софи. Нагнал её за пару шагов, легкомысленно спросил:

-- Ты куда сейчас? Поедешь домой?

-- Сначала хочу заехать к тётушке Адель и Петеру, -- коротко ответила чародейка, несясь вперёд так, будто надеялась от него оторваться. Бесполезное дело, учитывая разницу в росте и его лучшую физическую подготовку.

-- Тогда я с тобой. Давно не видел Петера, с твоей свадьбы.

Софи мученически закатила глаза, но возражать не стала.
У новенького, будто только из завода, автомобиля стояла довольно знакомая Корбину женщина.

-- Эзра, как жизнь?

-- Господин Рихтер, -- едва заметно скривилась телохранительница. -- Фрау Шефнер?

-- К несчастью, он с нами. Эзра, вы помните, где находится дом фрау Ратцингер?

Телохранительница молча кивнула, садясь на водительское кресло и игнорируя просящий взгляд чародейки. Тихонько вздохнув, Софи уселась вместе с Корбином на заднее пассажирское сиденье. Вытянула ноги, насколько удалось в небольшой кабинке, и положила голову на спинку кресла, прикрыв веки.

Только сейчас маг понял, насколько его ученица выглядела усталой. Или расстроенной? Складка между бровей так и не разгладилась, а линия рта всё ещё оставалась напряжённой. Он не привык видеть её такой. Сердце Корбина кольнуло сожаление.

-- Прости меня, -- тихо сказал он. -- Если я что-то делаю не так, то не специально. Совсем не для того, чтобы позлить тебя или обидеть.

-- Я знаю, мастер.

Алхимик хотел было коснуться плеча девушки, но передумал. София выглядела хрупкой и слабой, но не была такой. Жалость бы её только унизила.

Или он сам боялся показать хоть что-то, что выбивалось из той роли учителя, что он играл?

Неважно, что было между ним и Софи на самом деле. Дружба, магическая связь или что-то ещё. Но это были единственные отношения в жизни Корбина, по крайней мере на данном отрезке жизни, которые были для него важны. И это пугало, заставляло его теряться.

Нет ничего хуже, чем расстроенный повелитель стихий. По крыше машины забарабанили крупные капли дождя.

-- Странно, -- пробормотала Эзра, снижая скорость. -- Вроде бы небо было ясным.

Корбин промолчал, глядя пустым взглядом в окошко автомобиля. Не самое лучшее время сказать Софи, что он не собирался портить ей свадьбу. Потому что элементалисту, потерявшему контроль над собой, едва ли позволят находиться в столице. А он не имел права бросать сейчас свою ученицу. Слишком уж плохие у него были предчувствия, а потерять её он просто не мог себе позволить.

...

В автомобиле Рихтер притих, и до дома тётушки Адель мы доехали почти в молчании. Я ещё злилась на мага за его вольное поведение с моими студентами, да и за шутку на свадьбе, но всё же вновь видеть алхимика на самом деле было приятно. Я скучала. По его невыносимому юмору, по дурацкой ухмылке, по бесстыжим зелённым глазам и по той лёгкости, что была в нашем общении.

Вот только больше никакой лёгкости не было. Я о многом могла бы спросить наставника и многом сказать ему, но вместо этого предпочла сделать вид, будто задремала.

Автомобиль плавно остановился у симпатичного коттеджа тётушки Адель, и я искоса посмотрела на Рихтера.

-- Ты точно хочешь зайти?

Он пожал плечами:

-- Почему бы и нет? И не беспокойся, что я помешаю тебе поговорить с Петером наедине. Я не настолько бестактный. Тем более что с тётушкой Адель мы ладим, так что старушке будет приятно, если я с ней почаёвничаю.

Фрау Ратцингер, видимо, услышала звук подъезжающей машины, потому что уже встречала нас на улице. Опрятная моложавая дама с мягким круглым лицом тепло улыбнулась, заключая меня в объятия.

-- Софи, как же я рада тебя видеть!

-- И я вас, тётушка!

Я искренне обняла тётю мужа в ответ. С его родственниками мне повезло -- для меня они еще до нашей свадьбы с Мартином стали практически семьей. Хотя, наверное, вспоминать, как часто Петер делал мне предложения руки и сердца, не стоит минимум лет двадцать. Или, по крайней мере, до женитьбы самого Петера. Нет-нет, я не скажу, что мой муж ревнив, но я совсем не удивлюсь, если у него в сейфе хранятся досье на всех мужчин, с кем мне так или иначе приходится пересекаться. И то, что Петер был его племянником, не улучшало, а лишь усугубляло ситуацию.

-- И Корбин с тобой? -- с прохладцей спросила пожилая менталистка, поправляя волосы и игнорируя распахнутые объятия Рихтера. -- Таскаетесь за чужой женой, господин алхимик?

-- Как можно?! -- возмутился маг. -- Как можно не таскаться за чужой женой, если я таким образом могу насолить её мужу? Тем более если этот муж Мартин Шефнер. Вы знаете, как сложно вывести его из себя? Грех не воспользоваться шансом.

-- Не обращайте внимания, тётушка. Мой наставник шутит, -- я строго посмотрела на алхимика-элементалиста. -- Он, как и я, волнуется о здоровье Петера, хоть и не хочет это признавать.

Взгляд женщины смягчился.

-- Ладно, заходите, молодой человек. Заодно поговорим с тобой о правилах поведения.

Рихтер, будто нашкодивший мальчишка, втянул голову в плечи, но назад ходу уже не было. Оставив его с тётушкой Адель в гостиной, я постучала в дверь гостевой спальни, занимаемой Петером фон Шефнером, моим другом и бывшим сокурсником. Здесь он жил уже больше двух месяцев, и не то чтобы по своему желанию.

Открывший мне дверь артефактор мало походил на того жизнерадостного обаятельного юношу, которого я знала раньше. И дело не в том, что он похудел или утратил здоровый цвет лица. Просто во взгляде не было такого интереса к жизни, как прежде, а движения утратили лёгкость и энергичность.

Петер казался лишь тенью самого себя. Но зато в этот раз мой друг улыбнулся мне, глядя в глаза, а не растерянно-виновато пялился куда-то за моё плечо. Ему становилось лучше.

Военный министр Гайне воспользовался Петером, чтобы добраться до Мартина и меня, притом сделал это самым поганым образом. Мой друг больше дюжины дней находился под сильным ментальным внушением и до сих пор так и не восстановился после него. Заикание и ночные кошмары почти прошли благодаря лечению тётушки Адель, но Петер до сих пор с неохотой вспоминал о тех днях. К тому же, кажется, его мучила вина за то, что он не смог защитить меня и подвёл своего дядю. Но если со мной он как-то мог общаться, то Мартина избегал.

-- Петер! -- я порывисто сжала его прохладную ладонь.
Артефактор поспешно втянул меня внутрь комнаты.

-- Ты же не с дядей в этот раз приехала? -- встревоженно спросил он. -- Я слышал ещё чей-то голос.

-- Нет, это Рихтер. Выйдешь?

-- Может быть, потом. Не то что я не желаю его видеть... но сейчас я хочу с тобой больше пообщаться. И без пристального внимания тётушки. Как твои дела? -- он окинул меня немного удивлённым взглядом. -- Ты сегодня одета скучнее обычного. И не говори, что дядя специально вынуждает тебя носить такие ужасно старомодные наряды!

Я обиженно разгладила коричневую плиссированную юбку и оправила рукава строгого жакета.

-- Это мой новый наряд для университета, -- чопорно ответила.

-- Я совсем забыл. Сегодня же твой первый день в новой должности. И как они, боевые маги?

-- Второй курс очень даже ничего. Думаю, я с ними полажу. Со старшими студентами... сложнее.

-- Ты не сильно старше их, так что неудивительно, что тебе с ними не так просто. Тут одними университетскими правилами не обойдёшься, чтобы удержать их в узде, нужны средства посильнее.

-- Вроде хлыста? -- хмыкнула я.

-- О-о-о, шикарная идея! Отличный был бы тебе подарок...

-- Спасибо, у меня уже есть.

Покачала головой, поражаясь, насколько совпадает чувство юмора у Рихтера и Петера. И насколько мой друг отличается от Мартина. Даже внешне. Вроде бы всё те же тёмные глаза и волосы, резкий изгиб бровей, нос с горбинкой. Но черты лица мягче и тоньше, хотя и не менее выразительные, чем у мужа. Петер по-настоящему красив. Даже страшно представить, каково придётся его жене, тем более учитывая, сколь легкомысленно мой друг относится к флирту.

В этом он тоже не похож на моего мужа. Я знаю, что Мартин никогда не посмотрит на другую женщину. По крайней мере, пока мы с ним вместе. В этом большое преимущество быть парой менталисту -- они прикипают к своим партнерам. И оттого так отчаянно стремятся привязать к себе любыми способами тех, кого полюбили. Иногда это приводит к катастрофе, как это было с тётушкой Адель. Но мне с моим менталистом повезло. Инстинкты собственника если у него и не блокировались полностью, то хоть как-то уравновешивались свойственной Мартину рассудительностью. Которая и подсказывала ему, что если он слишком сильно закрутит гайки, то, когда я сорвусь с "крепления", мало никому не покажется. И в этом была суть наших отношений -- всегда осторожное, аккуратное прощупывание границ друг друга, а где-то и проверка на прочность.

И сейчас рядом с Петером, пусть и болезненно-уставшим, я поняла, что даже мой любимый муж не сможет заменить мне общение с другом. Во всяком случае, обсуждать с Мартином свои наряды или выслушивать от него критику я точно не была готова. А вот Петеру прощалось гораздо больше.

-- Когда ты вернёшься к работе? -- спросила я его, устраиваясь на подоконнике между двумя горшками с петуниями.

-- К какой? -- кисло спросил Петер. -- В СБ мне точно делать нечего, в департамент магии мне и самому не хочется.

-- Ты можешь вернуться в военное министерство. Ты замечательный оружейник, -- напомнила я.

-- В министерство? После всего...

-- Ты же ладишь со Стефаном Ланге. Он будет рад тебя видеть среди своих артефакторов.

-- Так и представляю его самодовольство, когда он станет моим боссом, -- проворчал барон Шефнер. -- Но я подумаю, честно.

-- И свадьбу больше не откладывай. Ты же знаешь, как для Марты это важно.
Петер закатил глаза.

-- Вот уж не ожидал от тебя участия в женском заговоре. Или это на тебя твой новый статус так влияет? Кстати, как тебе в роли замужней дамы?

Я скинула туфли и, поджав ноги, задумчиво пожала плечами.

-- Не знаю. Иначе, чем я думала. Спокойнее. Легче. Хотя и без ссор не обходится.

-- Удивительно, что ты вообще способна ужиться с этим невыносимым человеком в одном доме.
Петер пошарил под своей кроватью и вытащил на свет уже початую бутылку.

-- Вишнёвая наливка тётушки. Отметим начало твоей взрослой жизни?

-- Мартин будет ругаться, если я приду выпившая, -- призналась, вздохнув.

-- Значит, со взрослой жизнью я несколько поторопился, -- заметил артефактор, щедро плеснув наливки в кофейную чашечку, пылившуюся до этого на полу.

-- Брак -- это ответственность, взаимные уступки и... ладно, наливай. Но только совсем немного.

Выходила из комнаты я в самом благодушном настроении. И слегка придерживаясь за стеночку. Тётушка Адель и Рихтер встретили моё появление с каменными лицами, что показалось мне невероятно забавным. Я не удержалась от глупого смешка.

-- Иди проверь Петера, Корбин. А я пока Софи постараюсь напоить кофе, -- вздохнула фрау Ратцингер. -- И ведь малец знает, как его подруга плохо переносит алкоголь. Стоит только свадьбу вспомнить.

-- Я вела себя очень прилично! -- Нахмурилась. Посторонилась, пропуская Рихтера. И еле удержалась от того, чтобы не дёрнуть его за хвостик светлых волос, доходящий уже до лопаток. -- Наставник, давайте я вас постригу? А то что вы вечно лохматый ходите?

-- Вот на свадьбе ты тоже это предлагала. И весьма кровожадно хваталась за нож для торта. А ведь торт ещё даже не принесли! -- ответил Рихтер, прибавив шага.

Я попыталась элегантно усесться на диванчик. Получилось так себе.

-- Как же мужчины бывают нытики! -- доверительно поделилась я с тётушкой. -- О чём вы с ним говорили?

-- О всякой ерунде, -- отмахнулась от вопроса она. -- Не стоит тебе пить. И надеюсь, ты больше не куришь. Некоторые целители считают, что это может плохо повлиять на неродившееся дитя.

Я даже протрезвела. Не глядя, отпила остывший час из чашки Рихтера и только тогда переспросила:

-- Какое дитя?

Тётушка понизила голос:

-- Ты ведь уже замужем, так что должна понимать, что можешь быть уже в положении.

-- Это точно исключено. Я предприняла все необходимые меры.
И тут же вспомнила, что Мартин просил не обсуждать эту тему с его тётей. А если я сделаю подобную глупость -- ни в коем случае с ней не спорить. Пожилая менталистка уже несколько лет грезила желанием понянчить на руках маленьких Шефнеров.

-- Что? -- нахмурилась тётушка. -- Только не говори, что ты используешь артефакты для того, чтобы не забеременеть!

-- Нет, конечно, только таблетки от довольно надёжного целителя. Никаких побочных эффектов за полгода не обнаружилось... ой.

-- Да я даже не сомневалась, что вы не будете дожидаться свадьбы, -- фыркнула она. -- Но ты уже две недели фрау Шефнер. Зачем тебе эти таблетки сейчас, милая?

Ещё один совет моего мужа -- если что, сваливать всё на него.

-- Мартин решил, что нам стоит немного подождать, пока в Грейдоре станет чуть спокойнее, и у него поубавится работы.

-- Этого никогда не случится, Софи, -- расстроенно покачала головой тётушка. -- Всегда будут какие-то препятствия... и отговорки. Но дети -- это большое счастье, пойми. Не лишай себя материнства из-за своих страхов или амбиций.

Я не ждала, что менталистка поймёт или поддержит меня, но испытала разочарование, так что просто промолчала, сделав вид, что меня больше интересует бисквитное печенье, которое принесли вместе с кофе.

Появление Рихтера я встретила с облегчением. И даже не стала язвить, когда почувствовала, что от него тоже пахнет наливкой.

-- Мне пора, тётушка. Хотелось бы вернуться домой раньше Мартина.

-- Твой муж приходит домой в десятом часу? -- возмутилась она, глядя на часы.

-- Я же говорю, у него много работы.

Рихтер проводил меня до машины, а сам решил прогуляться до дома пешком.

-- Мастер! -- окликнула я его из окна автомобиля, пока он не успел далеко уйти. -- Так о чём вы хотели поговорить со мной?

Алхимик вернулся, склонившись и опираясь на блестящую крышу моего пузатика.

-- О возобновлении твоих уроков. Точнее, о настоящем их начале. Я заметил, что связь между нами несколько стабилизировалась. Тебе ведь теперь стало гораздо легче работать с большим количеством силы?

-- И чему вы хотите меня учить?

-- Древним заклинаниям, -- пряча хитрющую улыбку в уголках губ, ответил Рихтер. -- И еще немного управлению погодой. Кто знает, может, тебе и это удастся?

Легко щёлкнув по кончику моего носа, он развернулся и насвистывая удалился. Я задумчиво потёрла пострадавший нос. Вот умеет же он заинтересовать!

Оказаться дома раньше мужа не удалось. Он уже сидел у разожженного камина, грустно разглядывая висевший над ним фотографический портрет. Мы сделали его за пару дней до свадьбы, а потом я лично повесила рамку на самое видное место. На фотографии Мартин выглядел ужасно важно, а я казалась весьма миленькой, хоть и немного испуганной. Не потому, что боялась фотографироваться, а потому, что Мартин пообещал, что если я буду мешать фотографу работать, выспрашивая его о фотоаппарате, то мы тут же уйдём домой.

-- Приехала наконец... -- грустно вздохнул Мартин. -- Ночью, пьяная.
Как он определил это с такого расстояния?

-- И не пьяная, а совсем немного выпившая.

-- А я-то надеялся, что хоть однажды моя дорогая жена встретит меня так, как полагается встречать усталого мужа с работы. У дверей с улыбкой на лице и обещанием поцелуя.

-- Я же встречала, -- попыталась оправдаться. -- Три дня назад, помнишь? Даже поцеловала!

-- От тебя тогда пахло машинным маслом. Ты даже испачканные перчатки не сняла, прежде чем хвататься за новый костюм любимого супруга.

-- Не нужно быть таким капризным.

Поцеловав мужа, уже не боясь, что он почует запах алкоголя, уселась к нему на колени. Он обвил меня руками и уткнулся лбом в плечо.

-- А теперь от тебя пахнет дождём, -- тихо произнёс.

-- На улице был дождь, но я под него так и не попала.

-- Мне не нравится. От тебя должно пахнуть домом и мной. Не дождём.
Отстранила голову Мартина от себя, запутавшись пальцами в жёстких волосах.

-- Ну так оставь на мне свой запах, -- прошептала я.

Целовались мы долго и со вкусом, наслаждаясь тем, что больше не надо ни скрываться, ни торопиться. Хотя вошедшего с подносом слугу всё же смутили. По крайней мере, тихо удалиться он не смог.

-- Поднимемся наверх? -- чуть задыхаясь, спросила я. Сейчас мне хотелось совсем не чая.

Долго уговаривать супруга не пришлось. Меня даже из объятий не выпустили, так и понесли по лестнице, едва ли не под подмышкой. Ладно хоть не за ногу, а то, кажется, что передумай я или выкажи хоть немного сопротивления, так бы со мной и поступили. Вот вроде бы воспитанный человек, потомственный аристократ. И откуда в нём столь варварские замашки? Или это я на него так плохо влияю? Захихикала, только сейчас поняв, что хмель до сих пор не выветрился. Меня довольно аккуратно встряхнули, скорей погладив, чем шлёпнув по мягкому месту, заставив притихнуть. Удивительно, как сильно на меня влияли даже самые невинные прикосновения мужа.

Первое время, когда наши отношения только перешли в горизонтальную плоскость, я больше получала удовольствия от новизны ощущений и возможности узнать Мартина практически заново. Не как заботливого, довольно сдержанного, хотя порой и слишком насмешливого поклонника, а как щедрого и страстного любовника. Меня просто завораживала эта его двуликость, как и то, что эту его сторону видела только я.
Со временем новизна должна была бы пройти, но этого не произошло. Более того, я открыла для себя, что в подобной близости дарить ласки не менее приятно, чем их получать.

Мне нравилось дразнить мужа, раздевая его медленно и не позволяя мне помогать. Невзначай касаться его груди, снимая рубашку, или слегка царапать ноготками низ живота, расстегивая ремень, и слышать, как прерывается его дыхание, а тело каменеет. Мне нравилось дарить поцелуи. Робкие и лёгкие. И медленные, тягучие, оставляющие после себя влажный след от губ и языка. Прикусывать нежную кожу шеи и касаться напряжённой плоти. Сжимать бёдра Мартина ногами, привлекая к себе и требуя большего. Или устраиваться сверху, устанавливая свои правила игры, чтобы затем вновь оказаться под ним, ощущая тяжесть мужского тела на себе.

Уж не знаю, дошли ли какие-то мои эмоции или мысли до Мартина в этот момент, но на сей раз мне никакого простора для действий не предоставили. Я не слишком-то и возражала. Такой Мартин, эгоистичный и грубоватый в постели, меня тоже вполне устраивал. Даже более чем.

Разве что когда я уже раскинулась на простынях полудохлой морской звездой, то поняла, что сил во мне совсем не осталось даже чтобы попросить попить или донести меня до ванной комнаты.

-- Это было наказание за то, что я так поздно вернулась домой, или награда за что-то? -- спросила, немного придя в себя.

-- Подарок от любящего мужа, -- шепнул Мартин и, несмотря на моё слабое возмущение, сгрёб меня в объятия.

-- Замёрзнешь, дурочка.

Уже утром, глянув в зеркало, я оценила всё коварство "подарка": наверное, ещё неделю не смогу носить платья с открытым воротом, если, конечно, не захочу шокировать своих коллег и студентов.

Мартин Шефнер

Солнечный луч упал на лицо жены раньше, чем Мартин успел задёрнуть плотные шторы. Она поморщилась и приоткрыла глаза.

-- Уже уходишь? -- голос у Софи чуть хрипловатый.

-- Да, сегодня много дел.

Софи села, подтягивая коленки к груди. Светлые волосы разметались по хрупким обнажённым плечам, губы чуть припухли от ночных поцелуев, а серые всё ещё сонные глаза наполнены такой теплотой и нежностью, что Мартин на мгновение замер.

-- А ведь у некоторых людей, как я слышала, после свадьбы бывает медовый месяц, -- заявила между тем его жена, сцеживая зевок в ладошку. -- Когда они проводят всё время вместе, путешествуют или наслаждаются неспешными прогулками по морскому берегу.

-- Как только я разгребу все свои дела, мы обязательно съездим к морю.

Софи вздохнула:

-- Врун. Иди сюда, завяжу платок.

С шейным платком жена возилась едва ли не вечность, а закончив, довольно кивнула.

-- По-моему, неплохо получилось.

Одного взгляда в зеркало Мартину хватило, чтобы понять, что Софи несколько переоценила результат своей работы, но менталист решил мудро смолчать: в конце концов Софи действительно пытается стать той самой образцовой женой, которую, как ей кажется, он хочет видеть рядом с собой. Заботливой, ласковой, внимательной и послушной...

И эти попытки настолько забавны и милы, что Мартин сделал вид, что именно этого он и ждал от неё.

-- Спасибо, милая, -- менталист склонился и поцеловал жену в одну из коленок. -- Люблю тебя.

-- А левую, что, не любишь? -- фыркнула жена. -- Я скоро начну ревновать тебя к собственным ногам.

-- Перестань считать меня извращенцем! -- возмутился Мартин и, не удержавшись, погладил жену по стройным щиколоткам.

-- Фетишист, -- вздохнула Софи. -- Стоило бы догадаться. Ты уже во вторую нашу встречу проявлял свои грязные наклонности.

А сама меж тем невзначай провела ступнёй по его ноге, медленно и неторопливо приближаясь к внутренней стороне бедра и выше. Менталист перехватил нахальную конечность и пощекотал пятку.

-- Ай!

Софи вырвала ногу из цепких пальцев мужа и погрозила пальцем. Взгляд у неё при этом был хитрый-хитрый...

-- Провоцируешь? К несчастью, я и в самом деле должен идти, -- Мартин с сожалением поднялся. -- Но ты можешь заглянуть в СБ, принести обед...

-- Скорее всего, я тоже буду занята.

-- И чем же?

Софи пожала плечами и накрыла голову подушкой.

-- Идите уже, господин Шефнер.

Не было похоже, что жена дуется на него, но её явно что-то тяготило. Ещё вчера Мартин заметил некоторую рассеянность во взгляде Софи, но списал это на усталость. А теперь понял, что ее действительно что-то мучает.

-- Если ты хочешь поговорить, то я могу позволить себе немного опоздать.

Ответа так и не последовало.

Порой менталисту было сложно понять свою жену. Едва ли не больше, чем она сама, он знал о её привычках, привязанностях, прошлом и планах на будущее. Да и Софи в отличие от него почти ничего никогда не скрывала. Открытая и честная, иногда больше, чем следовало бы быть жене главы СБ. Вот какой она была. Но при этом Мартин чувствовал, что часть её жизни для него просто недоступна. И кажется, начал понимать, кто на неё претендовал.

-- Всё ещё беспокоишься из-за Рихтера? -- спросил тихо.
София подвинула подушку, взглянув на мужа.

-- Я вчера видела мастера.

-- И что? Вы помирились?

Осторожный, почти равнодушный интерес. Ни одной лишней эмоции на лице. Но Софи была поглощена своими мыслями, чтобы заметить, как напряжена сейчас линия губ Мартина, как холоден взгляд.

-- Да... наверное. Он хочет продолжить наши занятия.

-- Это будет неуместно, впрочем, как неуместно теперь и твоё ученичество. Ты замужем. Я поговорю с ним о расторжении вашего договора.

-- Я сама с ним поговорю, -- излишне торопливо сказала Софи. -- Но, знаешь, это было бы неплохо -- научиться настоящим заклинаниям.

-- Зачем тебе это? Ты талантливая чародейка.

-- Только хорошего мага из меня всё равно не получится, так? -- договорила она за Мартином. -- Конечно, ты прав. Но, знаешь, если наш с Рихтером договор дал мне силы больше, чем есть у любого артефактора, неплохо бы научиться это использовать.

-- Помнишь, я когда-то предупреждал тебя, к чему может привести твоё желание создать ментальный артефакт? И что получилось в итоге? Ты привлекла внимание ненужных людей, а твоя жизнь подверглась опасности. Так послушай меня хоть сейчас. Я не сомневаюсь, что ты вполне можешь освоить довольно сильные и опасные заклинания. Кто знает, может быть, даже что-то из магии стихий. Ты будешь считать это своим преимуществом, но это станет твоей слабостью, Софи. Потому что тебе захочется применить свои новые навыки, и, что ещё хуже, ты будешь полагаться на них. И рано или поздно это приведёт ошибке.

Хотелось бы Шефнеру думать, что задумчивость на лице жены породили именно его слова, но чародейка разбила все его надежды.

-- Думаешь, я смогу освоить стихийную магию? Если у меня получится создать артефакт, влияющий на погоду, это же будет... Мартин? Ты выглядишь каким-то... расстроенным.

Злиться на жену, когда она лежала в их супружеской постели восхитительно обнажённой, оказалось довольно сложно. К тому же запрещать ей что-либо было очевидно бесполезным. Упрямство -- семейная черта Вернеров, и скажи он Софи, что ей нельзя учиться у Рихтера, это вызовет обратный эффект. Стоило пойти другим путём.

-- Просто волнуюсь за тебя, -- притворно вздохнул Шефнер. -- Корбин Рихтер неплохой человек, но не всегда бывает... разумен и осторожен. К тому же обладает не слишком хорошей репутацией по отношению к женщинам. Поэтому могу я попросить хотя бы об одном? Пусть ваши занятия проходят в СБ. Тренировочные полигоны службы хорошо оснащены, да и мне будет спокойнее, если ты будешь рядом.

У Софи не было причины отказывать своему мужу в просьбе, хотя если бы она увидела злорадную улыбку Мартина, когда он покидал дом, то, возможно, передумала бы.

Шефнер отлично знал, что Рихтер терпеть не мог появляться в СБ. За последние несколько лет он сделал лишь одно исключение -- когда выгораживал свою свежеиспечённую ученицу, тогда ещё Вернер, перед Мартином. Но появляться в "крысином гнезде" регулярно, да и ещё и демонстрировать свой драгоценный дар всем любопытствующим? Элементалиста едва ли надолго хватит, особенно если слегка его... спровоцировать.

На встречу с канцлером Мартин всё же опоздал, к тому же явился во дворец с перекошенным узлом шейного платка, вызвав у Тренка, хорошо знающего педантичность главы СБ, понимающую усмешку.

-- Вижу, семейная жизнь идёт тебе на пользу. Стал похож на живого человека.

Шефнер вздёрнул тёмную бровь, но промолчал. Протянув канцлеру документы, он встал у приоткрытого окна, занявшись набиванием трубки. Курить дома с некоторых пор менталист избегал, опасаясь вызвать у жены вполне заслуженное раздражение.

-- Хорошо, -- кивнул канцлер, просмотрев бумаги и вытащив пару листов из стопки. -- Это я оставлю себе, если не возражаешь.

-- Это всего лишь копии, -- пожал плечами менталист.

-- Но, как я понимаю, здесь не всё? Скажи, что ты оставил мне что-нибудь на сладкое.

-- Едва ли вам понравится десерт. На днях император вызывал к себе Корбина Рихтера, и сразу после этого тот встречался с Котовским. Думаю, несложно догадаться, о чём они говорили.

Тренк расстроенно покачал головой.

-- Значит, повелитель стихий всё же поддержит роанца. Ты знаешь Рихтера лучше меня. Неужели нет никаких шансов вынудить его хотя бы сохранить нейтралитет? Котовский и так получил Строгера.

В любое другое время канцлер поостерегся бы так смело обсуждать дела короны во дворце. Но сейчас, когда император был неизлечимо болен, канцлер фактически стал полновластным хозяином этого места.

-- Вынудить? -- уголки губ Мартина дёрнулись в насмешке. -- Рихтер не из тех, кто будет придерживаться нейтральной стороны. И у меня нет рычагов давления на него. Он на удивление равнодушен к деньгам и власти.

-- Но ведь что-то всё же должно быть нужно этому сыну мельника. Насколько я знаю, он дружен с твоей женой...

-- Едва ли это можно назвать дружбой, -- сухо ответил Мартин, пряча лицо за струйками табачного дыма. -- Но к чему вы это вспомнили, канцлер?

-- Раньше ты никогда не гнушался использовать личные связи, если так нужно для дела.

-- Времена меняются, -- сказал менталист. -- Мой племянник чуть не умер, а Софи до сих пор мучают кошмары после недавних событий. А вы предлагаете мне вновь втянуть её во всё это. Но я не хочу использовать свою жену, чтобы переубедить Рихтера.
Тренк развёл руками.

-- Я понимаю. Но тогда убедись, что твои жена и племянник не собираются вмешиваться, как это было тогда с роанцем.

Канцлеру совсем не был нужен здоровый наследник престола, а Котовский, после того, как артефакторы поработали над его спиной, больше не имел ни одного приступа болезни или потери контроля. И это полностью изменило баланс сил. Не будь Мартин уже тогда влюблён в Софи, то счёл бы её угрозой для своих планов. Но теперь она стала его женой и обещала быть всегда на его стороне.

Вот только обещала это Софи, не зная всего, что он от неё скрывает. Если Рихтер вмешается... нет, когда Рихтер вмешается, а противостояние канцлера и Котовского дойдёт до крайней точки, без крови не обойдётся.

Придётся позаботиться о том, чтобы, когда настанет время, его жены не оказалось в столице. А пока необходимо сделать всё, чтобы Корбин Рихтер сам захотел разорвать этот нелепый договор между ним и Софи.

Глава 4

Мужу я соврала. На самом деле никаких планов меня не было, поэтому после ухода Мартина я почти до обеда валялась в постели. Как хорошо, оказывается, быть замужней дамой, особенно когда единственное пожелание мужа относительно тебя -- чтобы ты оставалась дома! Может, завести себе какое-нибудь увлечение? Акварельки рисовать, к примеру. Или музицировать... Хотя нет, последнее звучит совсем тоскливо.

Лениться у меня получалось так себе. Я сунула нос на кухню, смутив слуг, перевернула библиотеку Мартина в поисках интересной книги, но так ничего и не нашла по душе. Зато, наткнувшись на спрятанную в глубине одного из стеллажей коробочку с любимым вишнёвым табаком мужа, вспомнила, что давно не видела свой портсигар. И не то что я продолжала курить, но собственность вернуть хотелось.

Я покрутилась вокруг своей оси с закрытыми глазами, как учил меня мастер, и вытянула руку вперёд. Руку чуть повело в сторону, затем вверх. Открыла глаза. Второй этаж, левое крыло дома. Так, что там у нас интересного? Только кабинет Мартина. В него мне настоятельно не рекомендовалось заходить. То есть, запрещалось. Однако если ты крадёшь что-то у жены, будь готов к тому, что она за этим "что-то" придёт, преодолев все преграды...

Дверь в кабинет Мартина даже не была закрыта на ключ, не говоря уже об охранных чарах. Как разочаровывающе. Я вошла внутрь просторной комнаты, так сильно отличающейся от кабинета моего деда. Лаконичная и строгая меблировка, светлые, без какого-либо рисунка, обои. Даже на полках только книги и картонные папки, а на столе лишь письменные принадлежности. Скучный он человек, мой муж.

Сев в довольно жёсткое кресло, я покрутила головой. Ну и куда он задевал мой портсигар? Лезть в каждый ящик не хотелось. Наверняка ведь что-то сдвину случайно или потревожу какие-нибудь чары. Вспомнилась история Петера, как он всю ночь простоял парализованным в кабинете дяди, став жертвой собственного любопытства и жестокости Мартина. А затем как мой будущий супруг держал меня в подвале в наручниках, только чтобы проучить. Нет, лучше не рисковать.

Я уже почти ушла, когда меня внезапно дёрнуло в сторону небольшого журнального столика в углу. Присев рядом с ним, провела рукой по холодной стеклянной столешнице и почувствовала небольшой стык -- будто неглубокая царапина на стекле. Потайной зеркальный ящичек, притом спрятанный без всякой магии. Если бы не уроки Рихтера, я бы ни за что не нашла тайник.

В тайнике была только деревянная, лакированная шкатулка, зачарованная от порчи содержимого. Мартин там что, сладости хранит? Я заглянула внутрь шкатулки и едва её не выронила.

-- О господи!

На бархатной красной обивке лежал мой давно, казалось бы, потерянный безымянный палец левой руки. Довольно неплохо сохранившийся благодаря чарам. Это точно требует объяснения. Мысль, что муж, возможно, хочет восстановить мою руку, я сразу же отбросила. Во-первых, время было давно и безнадёжно упущено. Приживить потерянную часть тела можно было лишь в течение суток, а меня тогда даже ещё и не нашли. А во-вторых, едва ли Мартин стал бы скрывать свои намерения, особенно зная, как болезненно я отнеслась к травме.

Под шкатулкой обнаружила завёрнутый в тёмную тряпицу портсигар. Сигарет в нём уже не было, зато лежал локон моих волос и обрывок тетрадного листка с аккуратным карандашным наброском. Моё лицо в профиль, спокойное и мечтательное. Один из рисунков Петера, которыми тот баловался на занятиях, когда ему было скучно. Откуда он у Мартина?

Но это было ещё не всё. Мартин хранил в тайнике и другие странные вещи. Салфетку с пятнышком крови, записку с моим почерком, в которой я за что-то благодарю господина Шефнера. Даже не помню, как я её писала! И засохший лепесток лилии. Возможно, как напоминание о той ночи, когда мы стали близки. Неужели Мартин настолько сентиментален и романтичен? Но вот в отрезанном пальце или капле моей крови не было ничего романтичного, если только, конечно, у Мартина нет весьма специфических психических проблем.

Хотя все эти предметы, разве что кроме цветка, могли служить материалом для поисковых заклинаний на тот случай, если я потеряюсь или меня вновь похитят. Или для любых других магических манипуляций. И это было совершенно не мило, а весьма пугающе.

Первым моим порывом было всё сжечь, но подобный жест совершенно не имел смысла, учитывая, что Мартин всегда мог отрезать прядь моих волос, пока я сплю. И в этот раз спрятать её гораздо тщательнее. И кто знает, не хранит ли он ещё один такой ящичек у себя на службе?

Сложила всё обратно и закрыла тайник, ощущая лишь растерянность. Мне стоит начинать бояться мужа? Или уже слишком поздно? Наверное, я никогда не смогу понять Мартина Шефнера.

Протерев рукавом столешницу, вышла из кабинета. Внезапно дом Шефнера показался едва ли не тюрьмой, из которой хотелось вырваться во что бы то ни стало. Часы показывали четыре пополудни, а Мартина едва ли стоило ждать раньше восьми. Значит, успею съездить в дом деда и вернуться обратно к сроку.
Эзра будто чувствовала, что я собралась уходить, уже ожидая меня у входа.

-- Куда едем, фрау?

-- Домой.

Телохранительница вскинула брови.

-- Хочу забрать кое-какие инструменты из своей бывшей мастерской, -- неохотно пояснила.

Почти сразу же после свадьбы Мартин предложил продать дедушкин дом и открыть на моё имя банковский счёт. Держать пустующий особняк в городской черте было довольно дорого. Я понимала, что Мартин прав, но продать дом, который принадлежал семье Вернеров на протяжении пяти поколений, было выше моих сил.

В его предложении мне чувствовалось что-то зловещее. Как и в тех мерах предосторожности, что предпринимал Мартин для моей защиты. Постоянное сопровождение охраны, передвижение только на его или моём автомобиле. Теперь я задавалась вопросом: была ли в этом настоящая необходимость, или ему было так проще меня контролировать? Он всегда знал, где я и с кем, но что мне было известно о делах Мартина? Ничего. И это касалось не только его работы. Даже его мысли были для меня скрыты. Раньше это казалось само собой разумеющимся. Но сейчас я понимала: жизнь моего мужа принадлежала лишь ему самому, а моя... теперь уж точно не мне.

-- Эзра, мой муж всегда был таким паранои... осторожным, как сейчас? -- спросила я своего шофёра. -- Вы ведь знакомы довольно давно.

-- С первых дней его службы, -- Эзра кинула короткий взгляд на меня. Сегодня она, кажется, была в хорошем расположении духа, и оттого разговорчива. -- В СБ приходят обычно два типа людей. Идеалисты, которые хотят послужить своей стране, и прагматичные карьеристы, желающие воспользоваться теми преимуществами, что даёт служба. Ваш муж из вторых. Поймите меня правильно, фрау. Я совсем не критикую босса. Я им восхищаюсь. Он отлично понимает, чего хочет и как этого достичь, и поэтому он так хорош на своём месте. Но подобная работа меняет человека рано или поздно. Идеалисты разочаровываются и становятся циниками, а прагматики... Даже они порой сталкиваются с таким, от чего нельзя равнодушно отвернуться. И когда подобное произошло с господином Шефнером, он тоже изменился. Узнав, как дорого может обойтись неосторожность или слабость, он стал гораздо требовательнее и жёстче к себе и ко всем, кто его окружает. За исключением вас, фрау. По отношению к вам он непозволительно мягок.

-- Благодарю за вашу искренность, Эзра, -- сухо сказала я. -- Но напомню, что я не одна из его подчинённых, а его жена, и едва ли нуждаюсь в том, чтобы мной управляли.

-- Иногда бывает сложно разделить личную жизнь и работу, -- ответила телохранительница. -- Тем более что в случае с вами одно непосредственно влияет на другое.

-- Намекаете на то, что я источник проблем? -- сердито спросила я.
Фрау Оргуд негромко рассмеялась, кажется, впервые с нашего знакомства.

-- Простите, но да. Не знаю, как уж у вас это получается. Вам следовало бы родиться боевым магом, фрау, уж больно характер у вас подходящий. Вы и со своими учениками вроде бы поладили.

-- Я могу поладить с кем угодно, потому что я милая и нравлюсь людям.

Эзра сморщила нос, будто собиралась чихнуть, но всё же удержалась. Она свернула к моему дому и остановила автомобиль. Я надеялась, что телохранительница останется в машине, но она зашла месте со мной в тёмную пустую прихожую. Стянув перчатки и шляпку, я оставила их на столике, где аккуратной стопочкой лежала почта, и кивнула Эзре.

-- Я ненадолго. Если хотите, можете пока зайти на кухню и сделать себе чай.

-- Вы будете?

Покачала головой. Прихватив с собой корреспонденцию, спустилась вниз. Среди писем не было ничего интересного, не считая открытки от Франциска Вагнера, в которой он поздравлял меня с замужеством. Интересно, он искренен или просто издевается над главой СБ? Мартин отследил путь моего крестного до Алерта, но там возможности грейдорской разведки были невелики, поэтому поймать Вагнера так и не удалось. Оставалось надеяться, что мой крестный не захочет сотрудничать с алертийцами -- уж больно много секретов хранится в его голове.

В мастерской пахло металлической стружкой, машинным маслом и пылью. Если за другими комнатами в доме присматривали, то доступа к мастерской у слуг не было. Я вытащила с одной из нижних полок огромную коробку с глиняными и деревянными болванками артефактов, самоцветами, шестерёнками и мотками пряжи, оставшимися после работы над шарфом. Вот что я искала. Даже нитки остались подходящего цвета, не слишком пёстрые -- кобальтово-синие и тёмно-зелёные. Перчатки или свитер? Представить Мартина в свитере было трудно, а в перчатках ему будет сложно колдовать. Пусть будет ещё один шарф, только в этот раз совсем с другими свойствами.

Сложив пряжу в заплечную сумку, я взяла с собой и мешочек с камнями. Пригодится для тренировки студентам. Больше ничего важного здесь не было, и, проверив охранные чары, присоединилась к Эзре на кухне.

Я надеялась выудить у телохранительницы, пока она была в настроении, как можно больше о муже, но не успела, уловив присутствие знакомой магии, притом снаружи дома. И источник её приближался.

Увидев, как я напряглась, Эзра потянулась к кобуре на бедре.

-- Не надо. Кажется, мне известно, кто это.

Только одни чары я могла узнать с такого расстояния. Напитанные моей собственной силой.

Княжич как всегда выглядел великолепно. Светлые волосы были уложены в элегантном беспорядке, бледно-серый костюм выгодно оттенял синие глаза, а чуть лукавая улыбка обезоружила даже Эзру, которой поддаваться мужскому обаянию не полагалось по роду деятельности.

-- Пани София, как хорошо, что я застал вас дома!
Котовский склонился к моей руке, едва ощутимо прикоснувшись тёплыми губами к ладони. Сразу стало как-то неловко за мозоли и царапины на коже.

-- Господин Котовский, -- я полушутливо присела в книксене. -- Вам очень повезло застать меня. Что вы здесь делаете?

-- Проезжал мимо и увидел, что около вашего особняка стоит автомобиль, -- лёгкий роанский акцент приятно ласкал слух. -- И вы ведь стали называть меня паном Анджеем. Неужели я уже потерял ваше расположение?

Сняв лёгкое кашемировое пальто, он протянул его Эзре, приняв за служанку.

-- Слуг пока нет. Фрау Орвуд моя спутница, -- я забрала пальто из рук роанца, извиняясь, улыбнулась и ему, и своей телохранительнице.

-- Ах, вот почему рядом с домом не было охраны. Вы сотрудница СБ, фрау Орвуд? Восхищён храбростью грейдорских женщин. И я ужасно избалован. Мне следовало самому о себе позаботиться. Но вы ведь можете уделить мне время, пани София?

Котовский красноречиво коснулся своего плеча и бросил короткий взгляд сторону Эзры. Видимо, что-то случилось с чарами на его спине, но он не хочет обсуждать это при посторонних.

-- Фрау Орвуд, боюсь, вам придётся ещё немного подождать меня.
Избавившись от Эзры, я закрыла за княжичем дверь в гостиную и уже гораздо менее формально улыбнулась роанцу. В последний раз мы виделись в катакомбах дворца, а затем он почти на всё лето покинул столицу, вернувшись меньше недели назад, уже официально помолвленный с младшей дочерью герцога Строгера. Хорошая партия для наследника престола.

-- Ваша спутница не очень-то хотела вас покидать. Я выгляжу таким опасным? -- весело вскинул брови Котовский.

-- Скорее, больше не доверяют мне, чем вам, пан Анджей. Подумайте, не стоит ли и вам быть со мной осторожнее, -- невесело пошутила я.

Княжич неожиданно серьёзно на меня посмотрел.

-- Когда-то я вручил вам свою жизнь и не пожалел об этом. И что-то мне подсказывает, что вы не из тех, кто предаёт доверившихся. Разве нет?

-- Предательство и интриги не по моей части. Мне интереснее артефакторика... и ваша спина.

-- Тогда она в вашем полном распоряжении.

Раздетого по пояс роанца я видела не раз и не два, но сейчас рядом со мной не было Петера, да и у меня появился некоторый опыт... в отношениях. Тем не менее мне было довольно неловко смотреть, как Котовский стягивает сначала шёлковый жилет, затем плотную льняную рубашку, обнажая торс -- широкие плечи, покрытую тонкими светлыми волосками грудь и впалый живот. Это было ужасно неприлично, но я не могла не сравнивать роанца и Мартина. Оба мужчины довольно худощавы, но если телосложение Котовского изящно, пусть он и не кажется слабым, то мой муж скорее поджарый и жилистый. И отметины на коже у него другие -- не от хирургических операций, а от боевых столкновений. Хотя те менталисты, которых я знала до этого, были довольно миролюбивы и избегали конфликтных ситуаций.

Но когда роанец повернулся ко мне спиной, все мысли о муже в один момент вылетели из головы. Серебристые узоры на спине стали ярче, а кожа вокруг причудливых рисунков покраснела и воспалилась.

-- Вы знаете, отчего у вас это? -- спросила я, поспешно снимая с себя все магические предметы. Чары на спине роанца однажды уже испортили мои артефакты, и, хотя после этого я замкнула их магический контур, рисковать всё же не хотелось.

-- У меня есть предположения, но сначала хочу услышать вашу версию.

Почти не дотрагиваясь до горячей кожи, я провела пальцами по всей длине выпирающих позвонков. Нанесённые когда-то мастером Вагнером, а затем исправленные и дополненные мной и Петером чары были кем-то искривлены. Недостаточно, чтобы нанести настоящий вред роанцу, но это было, безусловно, покушение. Притом били так, будто знали, куда нужно бить, чтобы причинить как можно больше ущерба. Будто неизвестный маг, пытавшийся взломать чары, имел доступ к записям роанского мастера... или моим.

Когда Гайне пытался убедить меня, что Мартин скопировал мои исследования, я не поверила министру. Да даже если менталист и сделал это, то необязательно имея злобные намерения. Мне просто не хотелось думать, что муж мог использовать мои записи для того, чтобы добраться до княжича. Они ведь не были врагами.

Возможно, я ошибалась. Меня медленно заполнял гнев.

-- Вас атаковали, пан Анджей. С помощью артефакта или заклинаний. Так просто не определишь, -- сказала, стараясь не выдать свою злость. -- Убивать не собирались, но последствия были бы печальные. От потери возможности ходить до... утраты контроля над собой. Но, к счастью, затронули только верхний слой чар. Восстановить всё можно за час с небольшим. Но вот над дополнительной защитой придётся подумать.

Роанец не стал спрашивать меня, как кто-то смог практически взломать столь сложные чары на его спине, будто зная, что я не смогу ответить. Не захочу. Как бы я ни злилась на Мартина, я всё же не могла точно знать, что именно мой муж стоял за нападением. А если и так... Я всегда обещала быть на его стороне, даже если он не прав. Даже если он делает мне больно, ради своих целей растаптывая то, что для меня важно.
Но это не означает, что я и дальше позволю Мартину пользоваться моим доверием. У него есть от меня тайны? Отлично. Кажется, у меня тоже скоро появятся свои.

-- Ваша безопасность теперь для меня вопрос чести, пан Анджей. Кто-то пытался испортить мою работу. И я хочу, чтобы в следующий раз этот кто-то обломал о вас свои зубы.

-- Для вас не будет последствий?

-- Меня сложно запугать.

-- Я могу позаботиться о вас, если будет такая необходимость, -- мягко сказал Котовский.

И на что это он такое намекает, этот синеглазый принц?

-- Надеюсь, вы только что предложили работу придворного артефактора, а не сбежать с вами от мужа.

-- Кто знает, -- хмыкнул Котовский. -- В конце концов, уводить чужих жён мне ещё не приходилось... ай!

-- Потерпите, будет немного больно.

-- Немного? Ощущение, что вы кроите мне спину раскалённым металлом.

Работа заняла чуть больше времени, чем я ожидала, тем более что в этот раз я выполняла её одна, а подходящих инструментов у меня не было. Эзра всё-таки не выдержала и заглянула. И так и застыла в дверном проёме, разглядывая живописную картину. Княжича, уткнувшегося покрасневшим лицом в ковёр, сминающего побелевшими пальцами ворс, и хищно склонившуюся над ним меня.

-- Эзра, принесите, пожалуйста, влажное полотенце. И простыню. Боюсь, что запачкаю здесь всё кровью...

-- Какой кровью? -- ошеломлённо переспросила женщина.
Котовский вздрогнул под моей рукой. Один из старых жгутов-шрамов на его спине взбугрился и, прежде чем я успела отстраниться, разошёлся, обагрив лицо мелкими капельками крови.

-- Вот этой, -- ответила, утираясь рукавом. -- И бинты, будьте так добры.

Эзра молча кивнула и исчезла. Костюм княжича, моё платье и ковёр в гостиной всё же оказались безнадёжно испачканными. Фрау Орвуд помогла полуобморочному княжичу доковылять до крыльца и вручила его охране.

-- Обязательно пригласите к себе доктора, иначе раны могут воспалиться, -- сказала ему на прощание. -- Но умоляю вас, никакой магии. Она вам сейчас противопоказана.

-- Хорошо, -- слабо улыбнулся роанец. -- А что насчёт дополнительной защиты, о которой вы говорили, пани София?

-- Пришлите ко мне завтра к вечеру своего человека, я передам ему артефакт. Вот этот, -- я продемонстрировала Котовскому кольцо, которое обычно носила на указательном пальце левой руки. -- Мне нужно только настроить его, чтобы оно правильно резонировало с вашими плетениями.

-- А для чего его носили вы? -- полюбопытствовал мужчина.

-- Это артефакт-барьер. Защищал другие мои артефакты от внешнего влияния.

-- А я для вас тоже человек-артефакт, да? -- усмехнулся Котовский.

-- Единственный и неповторимый, -- тепло улыбнулась в ответ. Я редко очаровываюсь людьми, но к синеглазому роанцу невозможно было остаться равнодушной. Это не было романтическим увлечением, скорее восхищение человеком, никогда не унывающим и не ожесточившимся, несмотря на все удары судьбы. -- Берегите себя, пан Анджей.

-- И вы, пани...

Проводив взглядом отъезжающий чёрный лимузин, я повернулась к Эзре.

-- Можем ехать? -- сухо спросила она и, не дожидаясь моего кивка, направилась к моему автомобилю...

Моему? Нужно было перестать обманывать себя. Ничего из того, что дарил мне Мартин, не было по-настоящему моим.

По дороге домой я напряжённо размышляла о том, как теперь стоит вести себя с мужем. Доверять ему как прежде было бы глупо, но ссориться с ним, хлопая дверью, было бы ещё глупее.

Омрачала ещё одна мысль. Летом я закончила обучение ментальной защите у тётушки Адель и была уверена, что теперь ни один менталист не сможет подобраться к моему разуму. В конце концов, даже министерские маги не смогли ничего мне сделать. И возможно, пожилой менталистке стоило оставить меня в блаженном неведении. Но она оказалась неожиданно честна. "Мартин, возможно, сильнейший менталист Грейдора, -- сказала тётушка Адель. -- Если он захочет, то вскроет твою защиту за несколько секунд. Едва ли незаметно от тебя, но противопоставить ничего не получится".

А значит, мне оставалось полагаться только на честность Мартина. Сомнительное утешение в свете последних событий. И ещё этот проклятый резонанс -- странная и непонятная мне связь, образующаяся между менталистом и его парой. Лично я сама почти ничего не ощущала, но тётушка Адель утверждала, что благодаря резонансу Мартин способен уловить смену моего настроения, даже не используя заклинания из своего арсенала.

Мне почти удалось вернуться домой раньше мужа. Мы столкнулись с ним в прихожей. Приподняв бровь, он оглядел меня с ног до головы, особенно долго разглядывая забрызганный кровью воротник.

-- Это не моя кровь, -- поспешно сказала я, не удержавшись от оправданий.

-- И чья же? Кого моя милая жена пыталась убить?

-- Почему пыталась? -- удивилась.

-- А, так мне нужно быть готовым к тому, что придётся покрывать твои убийства? Труп-то хоть хорошо спрятала?

-- Меня такому не учили в отличие от вас, господин Шефнер, -- проворчала.

Мартин прищурил глаза, задумчиво склонив голову. Если у него и были ещё вопросы, он решил отложить их на потом. Или задать виновато переминающейся с ноги на ногу Эзре.

-- Ты выглядишь усталой. Я прикажу подать ужин в спальню.

Кивнула, молча пройдя мимо. В ванной комнате застряла почти на час, отмокая и пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Получалось плохо.
Впервые с тех пор, как мы поженились, мне после сложного дня не хотелось прижаться к Мартину, пожаловаться на свои заботы и немного покапризничать, требуя заботы. Скорее, предпочла бы остаться одна.

Ужинали мы почти в полной тишине. Я старательно прятала взгляд от мужа, пытаясь при этом не теребить ментальный браслет на запястье.

-- Выглядишь расстроенной, -- наконец заговорил Мартин. -- Господин Котовский тебе что-то сказал?

Вздрогнула.

-- Что он мог мне такого сказать? -- глухо ответила.
-- Расскажешь, зачем он приезжал?

Видимо, мой взгляд был более чем красноречив. Менталист отложил вилку и нож в сторону.

-- У нас ведь всё хорошо? -- вкрадчиво уточнил он. -- Ты можешь рассказать, что тебя беспокоит.

-- Мартин, даже у артефакторов есть свои определённые принципы. Господин Котовский мой клиент, и говорить о его проблемах было бы неэтично. Уж ты-то должен это понимать.

В висках болезненно закололо, и я нервно вцепилась в браслет. Нет, это не ментальное заклинание, как показалось вначале. Наверное, просто начинается мигрень.

-- Я сегодня лягу в своей комнате, -- тихо сказала, поднимаясь и оставляя ужин почти нетронутым.

Мартин напрягся.

-- В своей?

-- В смежной спальне. Надо попросить слуг постелить чистое бельё.

Когда менталист резко встал, шаркнув ножками стула по паркету, я шарахнулась в сторону.

-- Ты что, меня боишься?

Такие вопросы точно не стоит задавать зловещим шёпотом. Производит весьма гнетущее впечатление. Мартин, увидев, как я сжалась, сделал шаг назад. Во взгляде его мелькнула растерянность, но даже она мне показалась фальшивой.

-- Что такого произошло, что ты так резко изменилась всего за один день?

-- Ничего, -- пробормотала.

-- Ничего? -- эхом повторил маг. -- Ты рылась в моём кабинете, договорилась с Анджеем Котовским о встрече втайне от меня, а теперь избегаешь. И говоришь, что ничего не произошло?

-- Мы ни о чём не договаривались, и я просто искала свой портсигар.
-- Нашла? -- со злой насмешкой спросил Мартин, отлично зная ответ. -- И что, никаких вопросов?

-- Разве в них есть смысл? Ты всегда найдёшь, что соврать.

Ну вот я и сказала то, чего не следовало говорить. Голова раскалывалась всё сильнее. Решив не ухудшать ситуацию, развернулась, надеясь уйти прежде, чем всё станет ещё хуже. Не успела.

Муж перехватил меня за руку.

-- Не смей сбегать вот так вот!

-- Отпусти. Мне больно.

Грубые пальцы сжались на моём запястье сильнее, не оставляя ни малейшей надежды вырваться.

-- Иногда мне кажется, что ты меня совсем не любишь, София, -- с неожиданной горечью сказал менталист.

-- Может, это и так, -- устало согласилась. -- Возможно, это было лишь мимолётное увлечение, а не любовь. Ты был настойчив, а я -- слишком впечатлительна, вот и не устояла. Ну так что? Разве это что-то меняет? Ты хотел получить меня в жены любой ценой и получил. С каких пор тебя начали волновать мои чувства, а не содержимое головы?

Не следовало провоцировать Мартина. Ментальный браслет нагрелся, начав покрываться мелкими трещинками. Контролировал ли муж себя сейчас? Не знаю. До этого мне никогда не удавалось настолько вывести его из себя.

-- Сделай это, и всё закончится раз и навсегда, -- с ложным спокойствием пообещала я, пытаясь не запаниковать. -- Не будет никакой силы, способной заставить меня остаться рядом с тобой. Разве что в роли бездушной куклы. Ты этого хочешь?

Наши взгляды скрестились. Не знаю, что Мартин увидел в моих глазах, но он тут же торопливо отпустил меня.

-- Я не собирался... Проклятье, Софи! Прости. Не думал, что до этого дойдёт. И точно не хотел, чтобы всё обернулось столь скверно.
Следовало отдать должное супругу. Всё же извиняться он умел. Другой вопрос, испытывал ли Мартин в самом деле сожаление, или это была очередная его игра.

-- Можно я уйду?

Сочтя молчание Мартина за согласие, вышла из спальни, но запереть дверь на защёлку так и не решилась. Пока ещё нет.

У меня осталось мало воспоминаний о моих родителях, но я отчётливо помнила, что когда отец был дома, они с матерью почти постоянно ссорились. Не думала, что и мне придётся пройти через это.

Ментальный браслет с глухим стуком упал на пол, разбившись на мелкие кусочки.

Глава 5

Проснувшись, не сразу поняла, где именно нахожусь. В этой спальне, используемой по большей части для хранения личных вещей, ночевать мне пришлось впервые. В комнате было ожидаемо пусто, но подушка на правой стороне кровати оказалась примятой, а на туалетном столике Мартин оставил лечебную мазь. Прихватив её с собой в ванную, заглянула в зеркало. На шее всё ещё были видны следы от поцелуев, а запястья украшали свежие синяки и ожоги. Наглядное доказательство любви и внимания мужа -- правда, слегка чрезмерного.

Выполнила несколько упражнений, которым научила меня Адель. Провалов в памяти и путаницы мыслей не было, как и странных навязчивых желаний -- верный признак воздействия ментальной магии. Или же просто Мартин был слишком хорош, чтобы я могла поймать его за руку.

Настроение было хуже некуда. Вчерашний день, так приятно начинавшийся утренними поцелуями и флиртом, закончился катастрофой. И как после этого разговаривать с мужем, было совершенно непонятно. К счастью, он уже ушёл, и я могла не опасаться встретиться с ним в столовой.

Наскоро позавтракав, спустилась в мастерскую и принялась за работу, накладывая на выбранное кольцо блокирующие чужую магию чары. В других обстоятельствах я справилась бы за пару часов, но переделать артефакт для Котовского было непростой задачей -- слишком много тонких нюансов нужно было учитывать, чтобы кольцо не сломалось в самый неподходящий момент... или не сломался княжич.
Я почти уже закончила, когда в дверь негромко постучали. За ней стоял Мартин. От него едва ощутимо пахло алкоголем, хотя взгляд был ясным и привычно цепким.

-- Мне сказали, что ты не выходила из мастерской с самого утра. Даже не обедала.

-- Много работы. Ты знаешь, как оно бывает.

-- Твоя работа как-то связана с тем роанским слугой, что ожидает тебя у входа и отказывается отвечать, зачем ему понадобилась моя жена?

-- Мне нужно ему кое-что отдать.

Я вернулась за кольцом, завернула его в холщовый мешочек и, обогнув наблюдающего за мной мужа, вышла в холл. Человек Анджея, веснушчатый верзила в придворной ливрее, сиротливо жался к стене, затравленно вздрогнув при моём появлении. Или не моём -- за спиной у меня безмолвно маячил Мартин и, может быть, даже корчил зверские рожи слуге. Поймать его на запугивании роанца не удалось. Когда я резко обернулась, Мартин довольно безмятежно улыбнулся, даже не смутившись.

Взяв слугу за локоть, я вытащила его на свежий воздух и буквально впихнула ему во влажную ладонь мешочек с кольцом.

-- Передашь хозяину, и только ему. Учти: коснёшься артефакта или хоть глазком взглянешь, ну или дашь взглянуть кому-нибудь другому, и я не поручусь, что тебя сможет кто-нибудь спасти. С чародейскими проклятиями шутки плохи. Понял?

Верзила поспешно закивал, дрожащей рукой запихивая мешочек за пазуху.

-- Да, фрау.

-- Можешь идти... Хотя нет, подожди. Как там господин Котовский?

-- Пресветлому княжичу немного нездоровилось с утра, но сейчас уже лучше, -- отчего-то шёпотом ответил роанец. -- И он шлёт вам свою благодарность.

Вот лучше бы денег прислал, честное слово. Но я рано расстроилась. Несколько старомодно поклонившись, слуга протянул мне шкатулку. Я не удержалась и тут же заглянула внутрь. Роанский речной жемчуг! Неровный, мелкий, но стоящий гораздо дороже того, что добывали грейдорские ныряльщики. И всё из-за уникального багрового цвета и магических свойств. Роанский жемчуг являлся природным артефактом, впитавшим в себя магические потоки подземных вод и способным даровать владельцу доступ к тайным знаниям.

Мои услуги точно не стоили такой платы, но будь это хоть трижды взяткой, отказываться от неё я не собиралась. Котовский отлично знал, чем меня можно подкупить. Никогда до этого я не чувствовала себя столь верной монархисткой.

Оторвав алчный взгляд от жемчуга, я уже гораздо дружелюбнее кивнула слуге и отпустила его.

-- Что там у тебя?

Мартин всё ещё ждал меня в холле. Я не удержалась и похвасталась, открыв шкатулку и продемонстрировав мужу алые бусинки.

-- Ты же не собираешься его глотать? -- тут же спросил менталист.

-- Конечно собираюсь. Великие тайны...

-- ...ждут тебя на том свете.

-- Господин Котовский не стал бы меня травить, -- возмутилась я, со стуком захлопывая крышку.

-- Господин Котовский просто не знает, какие нелепые байки ходят в Грейдоре о роанском жемчуге. Роанские маги используют жемчуг для усиления своих способностей, но они принимают его понемногу на протяжении нескольких лет. А с тебя бы сталось есть его пригоршнями.

-- Спасибо, что предупредил, -- ядовито ответила я. -- Между прочим, всезнаек никто не любит.

Менталист лишь развёл руками и миролюбиво предложил:

-- Пойдём ужинать, Софи. Я до ужаса по тебе соскучился.

-- У меня завтра занятия у второго курса, а я к ним не готова. Нужно зачаровать учебные болванки. Так что поужинаю в мастерской. Ложись без меня.

Мартин нахмурился, но спорить не стал.

Когда глаза уже заболели от напряжения, а чары начали путаться и рваться, я с неохотой отправилась спать. Но, увидев пробивающийся под дверью свет, зайти в нашу с мужем спальню так и не смогла. Он ждал меня. Возможно, хотел поговорить. Успокоить. Объясниться. Тогда я могла бы выслушать его, обнять, заверить, что всё поправимо. Сказать, что соврала. Что всё так же люблю его и ужасно боюсь потерять.

Но я всё стояла, прислонившись лбом к прохладному дереву, не в силах даже коснуться дверной ручки. А затем открыла другую дверь, коря себя за трусость, но не в силах ничего изменить.

Лёгкие, почти бесшумные шаги. Матрас прогнулся под тяжестью мужского тела, а затем я почувствовала дыхание на своём плече. Прижав меня к себе, Мартин начал ласкать мою грудь, то грубовато сминая между пальцев, то нежно поглаживая. Ладони у него оказались неожиданно ледяными, обжигая холодом сквозь ночную сорочку, и всё же прикосновения мужа заставляли затаить дыхание от удовольствия. Почувствовав моё нетерпение, он опрокинул меня на спину. Ткань сорочки заскользила вверх, комкаясь на животе, руки властно раздвинули колени. Влажный язык коснулся внутренней стороны бедра, и я тихо застонала. Не открывая глаз, дотронулась до волос Мартина, удивляясь их мягкости. И причёска короче, чем мне помнилось.

-- Тебе нравится?

Мужской голос мне знаком, но он не принадлежит Мартину. Вздрогнув от ужаса, распахнула глаза.

Танас Шварц, точнее, его странное подобие. Всё те же короткие рыжие волосы, подпалённые брови -- как при первой нашей встрече. Но кожа безжизненно белая, вместо рта лишь щель, рассекающая лицо, а в воспалённые глазницы вставлены кристаллы. И то, что ниже, едва ли можно назвать мужским телом. Человеческие руки и колени не могли быть столь отвратительно длинны и странно изогнуты, будто не имея костей.

-- Твой муж убил меня, но смотри, какую плоть я получил взамен. Быть големом гораздо удобнее, чем слабым смертным, не правда ли? -- проникновенно произнес артефактор. -- Когда я заберу тебя с собой, то подарю новое тело, моя драгоценная.

Ледяные пальцы вжимаются в кожу всё сильнее, но боли нет, будто я уже не человек, а лишь безжизненная кукла, которую так легко сломать...

Вздрогнула и проснулась. Простыня подо мной мокрая от пота, одеяло сброшено на пол, а мышцы рук и ног задеревенели от судорог. В ушах оглушительно бился сердечный ритм. С трудом села, пытаясь восстановить дыхание, и тут же тошнота подкатила к горлу.

Пошатываясь, поднялась. Оставаться одной было невыносимо.
Скрипнула дверь, ведущая в спальню супруга, и на пороге возник его силуэт.

-- София?

Мартин. Его голос. На почти негнущихся ногах шагнула к мужу и прижалась к нему, пряча лицо на его груди. Тёплый. Живой. Настоящий. Мартин обнял меня ответ, а затем потянул за собой. Не отпуская, лёг рядом со мной на кровать.

Утром я сидела в мужнином халате на смятой постели и, неохотно ковыряясь в овсянке, наблюдала за тем, как Мартин собирается на работу.

-- У тебя кофе стынет, -- сообщила ему. -- Посиди со мной немного.

Он уселся на край кровати и, окинув взглядом поднос, увёл у меня с тарелки булочку с вишнёвым вареньем. Отхлебнул кофе и поморщился от его горечи. Напиток наша повариха варила отвратный. И мне бы, конечно, как образцовой жене взять на себя приятную обязанность, вот только для этого нужно хоть раз проснуться раньше Мартина. Я пододвинула мужу молочник.

Недавняя обида померкла перед тем страхом и беспомощностью, что я испытала ночью. А теперь к ним прибавился и стыд за свою слабость. Такая взрослая, такая самостоятельная... побежавшая при первом кошмаре к мужу. К счастью, в Мартине нет ни насмешки, ни снисходительности. Да и вопросов он не задаёт, будто в моей ночной истерике нет ничего особенного. Зато из меня вопросы просто рвутся, хотя я бы предпочла сделать вид, что ничего не было.

-- Почему всё это снова началось? Я думала, что избавилась от дурных снов.

Когда-то, после похищения алертийцами, меня часто донимали кошмары, в которых фигурировал то мёртвый Рено, то Танас Шварц. Теперь, судя по всему, театральная программа моих снов расширилась благодаря големам.

-- Разве? -- Мартин вздохнул. -- Кошмары тебе снятся едва ли не каждую ночь.

-- Тогда почему я этого не помню?

-- Никаких заклинаний, -- менталист спокойно встретил мой полный подозрений взгляд. -- И конечно, никакого чтения мыслей. Но это не значит, что я не мог почувствовать, что моей любимой женщине плохо, и успокоить прежде, чем она проснётся в слезах.

-- И как же ты меня успокаивал?

-- Самым простым и старым методом, которым мужья успокаивают своих жён... Ты что, краснеешь? Обнимал я тебя и по голове гладил, шепча всякие глупости, а не то, что ты подумала.

-- Ничего такого я не подумала, -- пробормотала, стараясь не глядеть в лицо Мартину. -- Это всё неправильно. Глупо. Петера несколько дней держали под ментальным контролем, Джис лишился ноги и едва не умер. А я... со мной ведь ничего страшного не произошло. Меня не мучили и не пытали, я отделалась лёгким испугом. И всё же...

Мартин молчал, не торопя меня. Опустив ложку, которую до этого нервно сжимала, поглядела на свои руки. Пальцы дрожали, отражая внутреннее волнение. Я тихо рассмеялась, не в силах скрыть горечь.

-- Эзра недавно рассказала мне о тех людях, что решают связать свою жизнь с СБ. И ты знаешь, размышляя об этом, я поняла, как никогда ясно и чётко, что совсем не гожусь ни для чего такого. Я лишь домашняя девочка, испугать которую не сложнее, чем пятилетнего ребёнка. Кошмары... как это жалко. Деду было бы за меня стыдно.

Маг взял мои ладони в свои.

-- Никогда не считал тебя трусихой. Как по мне, ты, напротив, слишком безрассудна. И подумай вот ещё о чём. Менталисты военного министерства пытались взломать твой разум, чтобы заставить работать на Гайне, и пусть у них не получилось, это не значит, что вреда не было нанесено. А затем ты переместила своё сознание в голема. Думаешь, что у таких трюков не будет последствий? Ты артефактор, София, и в этом сильна. Но экспериментируя с другими видами магии, всякий раз рискуешь. И в случае с ментальной магией -- потерять себя. Какой бы ты умной и храброй ни была, но у тебя есть свои слабости. И в этом нет ничего постыдного.

-- А какая слабость у вас, господин Шефнер?

-- Разве это не очевидно? Моя слабость -- это одна невыносимо упрямая чародейка с серыми глазами и самой славной улыбкой, которую мне, правда, демонстрируют очень редко, -- Мартин поцеловал мою ладонь и отпустил.

Улыбнулась. Точнее попыталась.

-- Не слишком искренне, но старательно, -- грустно заметил менталист. -- Расскажи мне, что тебе снилось. Станет легче?

-- Едва ли, но если хочешь... -- пожала плечами. -- Мне снился голем, который пришёл, чтобы забрать меня с собой. Он выглядел как Шварц. Самое ужасное, что вначале я приняла его за тебя...

-- Неужели мы так похожи? -- Мартин скривил губы.

-- Нет, ни в чём. Но... когда-то я доверяла мастеру. Настолько, чтобы покинуть свой дом ночью ради встречи с ним. Ты помнишь, чем это закончилось. Тогда я впервые узнала горечь предательства.

-- Значит, ты снова чувствуешь себя преданной?

Кивнула, не поднимая взгляд.

-- Тогда не молчи о том, что тебя волнует. Разговаривай со мной. Я не смогу ответить на каждый вопрос или рассказать обо всём, но обещаю быть честным.

-- Правда или молчание? -- хмыкнула. -- Меня устраивает.

Отставила в сторону поднос с давно остывшим и так почти и не тронутым завтраком и опустила босые ноги на холодный пол. Сказала, всё так же сидя к Мартину спиной:

-- Котовский приходил ко мне, потому что кто-то повредил его чары. Княжича не пытались убить, но явно хотели нанести ему вред. Ты знаешь что-нибудь про это?

Молчание было настолько долгим, что я уже решила -- так и не узнаю ответа. Но всё же дождалась его, хотя услышала не то, что хотела.

-- Если бы Анджей Котовский обратился ко мне, я вынужден был бы расследовать это дело. Но он этого не сделал.

-- А сам ты в нахождении виновника не заинтересован? -- В моем голосе появились сердитые нотки, хотя злиться на мужа было бесполезно. Да и не хотелось больше. Совсем тихо добавила: -- Нападение на наследника престола -- это государственная измена.

Семья моего отца, Гревеницы, всегда были лояльными монархистами, даже в самые черные времена оставаясь на стороне короны. И хоть я была далека и от отцовской семьи, и от политики, но от мысли, что в решении императора Крейна кто-то мог сомневаться и даже косвенно противодействовать ему, мне становилось не по себе.

-- Я глава Службы безопасности Грейдора. Моя задача в первую очередь защищать интересы страны. Если Анджей Котовский настолько уязвим и при этом самоуверен... что ж, полагаю, стоит задуматься, нужен ли такой монарх Грейдору.

Император был болен и уже не вставал с постели, канцлер, очевидно, заинтересован, чтобы Котовский не мешался у него под ногами... Глава СБ, даже если и не был замешан в покушении на роанца, точно не был на его стороне и на многое закрывал глаза. Нравилось ли мне это? Конечно нет. Меня возмущала до глубины души позиция Мартина. Это был выбор моего мужа, и заставить его изменить взгляды я не могла.
Но меня волновало не только это.

-- Мои записи о чарах Котовского... Я была глупа и не позаботилась об их безопасности. И мне страшно думать, что из-за них, из-за того, что они попали не в те руки, княжич пострадал.

-- Разве ты единственный артефактор, кто работал с Котовским?

-- Нет, ещё и Петер. Но он... о-о-о.

Что ж, пусть поздно, но всё же я поняла, как мои записи тогда оказались у военных. Петер был под внушением, и Гайне наверняка выжал из этой ситуации всё. Я взволнованно повернулась к мужу:

-- Но министр мёртв!

-- После его смерти министерство хорошо перетряхнули, но часть информации всё же утекла, а некоторые из замешанных в дела Гайне сбежали. В том числе и Рейнеке.

При всей моей нелюбви к военному артефактору, я нисколько не сомневалась в его способностях. Он был достаточно умён, чтобы, получив наши с Петером записи, разобраться в них. И достаточно нечист на руку, чтобы продать информацию подороже ради своего спасения. Кому угодно, начиная от канцлера и заканчивая теми же "белыми ястребами". Будто огромный груз упал с моих плеч.

-- Я не стал бы тебя использовать, София, -- Мартин сложил руки на груди, глядя на меня с осуждением. -- И мне неприятно, что ты могла меня в этом подозревать.

-- Прости, прости! Ты, конечно, бесчестный злодей и манипулятор, но как муж всё ещё очень даже ничего.

-- Как же ты меня ценишь, дорогая!

Я переползла через кровать и, обняв Мартина со спины, положила подбородок ему на плечо.

-- Всё, больше о работе не спрашиваю, а то тебе потом придёт в голову стереть мне память или посадить под замок.

-- Всегда сложно удержаться от этого...

-- Осталось выяснить самую малость. Зачем ты хранишь у себя мой палец?

Мартин вздрогнул и инстинктивно попытался вырваться, но я вцепилась в него не хуже обезьянки.

-- Давай-давай, не стесняйся. Мы же решили развеять всё непонимание между нами, так что самое время признаться во всех своих извращениях. Я уже давно подозревала, что с твоими вкусами что-то не так, хотя все же твоя коллекция смогла меня удивить.

-- Это не то, что ты думаешь, Софи. Кое-что из того, что ты нашла, у меня действительно рука не поднялась выбросить. И мне нравится хранить то, что связано с хорошими воспоминаниями о тебе.

-- К примеру, палец, -- хмыкнула я.

-- Палец -- другое дело, -- глухо ответил Мартин. -- Он служит напоминанием о том, как дорого мне может обойтись неосторожность.

Я уткнулась носом в шею Мартина, вздыхая запах его кожи. Это успокаивало.

-- Ты коришь себя за произошедшее?

-- Да. Я прозевал нападение, и в итоге самые дорогие для меня люди пострадали. Мне следовало самому приехать за тобой. И быть внимательнее к Петеру. Тогда бы ничего не произошло.

-- Не ты ли говоришь мне постоянно, что я не должна требовать от себя слишком многое? Разве это не так же верно и для тебя? Всякое случается. Невозможно знать всё и быть ко всему готовым, -- я поцеловала Мартина и отпустила. -- К тому же мы неплохо наваляли этим военным магам, которые на нас напали. Неплохо для двух артефакторов и одного боевика, а?

-- Ты прямо как Джис. Он потерял ногу, тебя тоже ранили. Но вместо того чтобы вынести из этого хоть что-то полезное, вы только хвалитесь, -- вздохнул Мартин. -- Мне пора. Проведи хотя бы один день без неприятностей, Софи.

-- Ничего не могу обещать.

Ещё раз поцеловав меня на прощание, Мартин пообещал устроить сюрприз на выходные и ушёл. И только когда за ним закрылась дверь, я поняла, что опаздываю сама. Собираться пришлось в рекордные сроки.

На семинар я всё же умудрилась опоздать. Второкурсники были уже почти в дверях, когда я лихо влетела в аудиторию, втаскивая Ирму за руку обратно.

-- Все садимся, берём себе по камешку и начинаем.

-- Что начинаем? Какие камешки? -- робко раздались студенческие голоса.

Я вытряхнула на стол самоцветы из сумки и ослепительно улыбнулась.

-- Будем учиться видеть чары. Это проще простого, не сомневайтесь.

Из кабинета студенты выходили, держась за головы.

-- Мои глаза, мои глаза, они сейчас вытекут... -- пробормотал веснушчатый, часто моргая.

Я помогла ему не вписаться в стену и бережно направила в сторону выхода.

-- Чары не увидеть, просто напрягая зрения.

-- Я боевой маг, как я вообще могу увидеть всю эту мелочь? -- пожаловался студент.

-- По косвенным признакам, конечно же. Чары взаимодействуют с окружающей средой, и по тем возмущениям, что возникают вокруг них, можно понять, какие именно свойства у того или иного предмета. Треть группы, между прочим, это поняла.

-- Ну да, к концу занятия, -- мрачно заметил Бертольд Келлер. -- Было бы неплохо, если бы вы нам хоть что-то объяснили, прежде чем давать задание.

Это был мой промах, но признаваться в этом не хотелось.

-- Теория лучше постигается на практике, студент Келлер.

Проводив взглядом второкурсников, я хмыкнула и вернулась в аудиторию. Настроение было чудесным. Этак, глядишь, к концу года из моих студентов и получится что-то толковое.

Торопясь сбежать, второкурсники так всё и побросали по столам. Я как раз собирала брошенные камни, кое-где замутненные, а кое-где и потрескавшиеся, когда почувствовала опасность.

Замерла, а затем поспешно повернулась к двери, лихорадочно проверяя свои артефакты. Ждать долго не пришлось. В дверном проёме возник один из старшекурсников, тот самый крепыш с беременной женой. Как же его? Вспомнила. Ганс Яргер. Не нужно было быть менталистом, чтобы понять, что Яргер был настроен более чем недоброжелательно.

-- Фрау, я как раз вас искал. Вы не слишком часто появляетесь в университете.

-- Вы о чём-то хотите поговорить, студент Яргер? -- спрашиваю несколько формально, хотя внутри всё сжимается от напряжения.

-- Да, о своей жене. Её отстранили от занятий и вынудили взять академический. Это вы постарались, фрау?

-- Я лишь объяснила декану, что вашей жене вредно появляться на моих занятиях.

Чары, впрочем, как и заклинания, могут негативно сказаться на её здоровье и на здоровье ребёнка. Вам бы следовало самому позаботиться об этом, Яргер.

Боевик пересёк аудиторию, грубо отшвырнул стул, стоявший между нами, и навис надо мной.

-- А теперь слушайте сюда. Не смейте давать мне советы или совать свой нос в мой брак. Вы, чародеи, слишком много о себе мните. Что вы можете знать о...

Студент говорил так громко, что хотелось заткнуть уши. Пришлось самой повысить голос.

-- Отойдите от меня. Сейчас же.

Он замолчал. Губы искривились в злой усмешке.

-- А то что, и на меня пожалуетесь?

-- В любом случае угрожать себе я вам не позволю. Отойдите от меня.
Яргер грубо схватил меня за плечо.

-- Не раньше, чем вы извинитесь! А после этого пойдёте к декану и скажете, что ошиблись. И если моя жена не сможет после этого вернуться, то вам придётся пожалеть.

-- Студент Яргер, вы понимаете, где вы и с кем разговариваете? -- спокойно спросила, с трудом заставляя себя не активировать артефакты.

Провоцировать невменяемого боевика, от которого к тому ещё пахло алкоголем, было не слишком умно.

-- Вы не вправе ничего от меня требовать. Сейчас же уйдите.
Боевик встряхнул меня, заставив клацнуть зубами.

-- Как же я ненавижу всех вас, надменных, высокомерных чародеев. Думаешь, что лучше меня?! Я докажу, что...

Резко выпрямила правую руку, толкнув Яргера в грудь и усилив свой жест чарами. Его отшвырнуло назад. Упав на пол, он тут же вскочил, не давая мне пройти мимо себя. Оскалился. Почувствовав, что он призвал магию, я поставила щит.

-- Ганс! Спятил?!

Яргера буквально смело к стене, а вместе с ним и несколько стульев. Парты с грохотом повалились на пол. Меня при этом не тронуло. Я поспешно отскочила к стене, активировав сразу все защитные артефакты. И лишь только потом узнала в светловолосом мужчине Тео Адорно. Тот уже подскочил к пытающемуся подняться Яргеру и, поставив колено ему на спину, что-то яростно шептал. Затем, придерживая его за шею, вывел из аудитории. Ганс, как ни странно, не сопротивлялся.

Адорно вернулся минут через пять, когда я уже успела немного успокоиться и даже начала расставлять мебель по своим местам. Он поднял несколько парт, аккуратно поставил в угол сломанный стул и подошёл ко мне.

-- Вы в порядке, фрау Шефнер?

-- В полном.

-- Мне жаль, что так получилось. У Ганса будут неприятности?

-- А вы как думаете?

Мне казалось, что староста старшекурсников будет уговаривать меня простить Яргера, но он только покачал головой.

-- Что ж, этого следовало ожидать. У нас многие на взводе из-за перевода в столицу, но Гансу из-за Анны сложнее всего.

-- У вас какие-то проблемы?

-- Большинство живёт в университетском общежитии, Анна и Ганс в том числе. И наших постоянно цепляют. Боевиков не слишком-то любят, особенно в свете последних событий. А если Ганса отчислят, то потом ему будет сложно найти работу. А ведь ему нужно позаботиться ещё и о жене с ребёнком.

-- Никто не будет его отчислять на последнем курсе, хотя, может, и стоило, -- сердито ответила. -- И если ваши одногруппники постоянно кидаются на людей, то я совсем не удивлена, что их не любят.

-- Можете наказать Ганса или винить меня, ведь это моя группа приносит всем столько неприятностей, но только не относитесь к нам как к отребью магического общества, -- неожиданно серьезно сказал Адорно.

-- Бросьте, Тео. Среди моих друзей есть боевые маги, поэтому я отношусь к вам без всякого предубеждения, -- сказала, направляясь к двери.

-- Тео? Вы назвали меня Тео, фрау Шефнер? -- весело воскликнул студент, следуя за мной. -- Значит ли это, что я снискал вашу благосклонность?

-- Вы же мне помогли, так почему бы и нет?
Адорно проводил меня до деканата и, раскланявшись, ушёл "продолжать головомойку Гансу", как он выразился. Я заглянула в приёмную к декану.

-- Он здесь? -- отчего-то шёпотом спросила у секретаря. Тот покачал головой. Что ж, может, и к лучшему. А то я слишком взбудоражена, еще и наговорю лишнего. -- Жаль. Тогда я могу воспользоваться его телефоном?

На самом деле никакой спешности не было, но стычка с Яргером напомнила мне, насколько я на самом деле уязвима. И что кое-кто всё так же ждёт моего ответа.

Прикрыв дверь в кабинете декана, я подняла трубку.

-- Я вас слушаю, -- прощебетала телефонистка.

-- Соедините меня с главой магического отдела полицейского департамента Корбином Рихтером, пожалуйста.

-- Минутку.

Ждать мне пришлось все пять, прежде чем Рихтер вышел на связь.

-- Да?

-- Это Софи. Мастер, я готова приступить к изучению заклинаний.

-- Хы-хы... то есть очень хорошо. Я даже не сомневался.

-- Только у меня, точнее, у Мартина одно условие. Тренироваться мы будем на полигонах СБ.

-- Вот же засранец! -- восхитился Рихтер.

-- Мастер!

-- Тогда давай в эту пятницу, после твоих занятий в университете. И оденься... ну не как обычно. Поудобнее, что ли. Никаких юбок, поняла?

Кажется, Рихтер планировал хорошенько повеселиться за мой счёт.

Внешность у меня не то чтобы яркая и запоминающаяся, поэтому я привыкла почти всегда оставаться незаметной. По крайней мере до того, как открою рот или начну чаровать. Но сегодня меня провожал взглядом каждый мужчина, мимо которого я проходила, заставляя ускорить шаг и наклонить голову, скрывая румянец. Вокруг столько подчинённых моего мужа, а я в брюках, пусть даже и довольно свободных. И толстой кожаной куртке Мартина: Рихтер слишком поздно предупредил, что мы будем заниматься не в помещении, а на открытой площадке, и мне пришлось просить у супруга что-нибудь на замену моему элегантному пальто.

Мне следовало меньше думать о своём ужасном виде, а больше о том, куда я иду. Завернув за угол, умудрилась довольно больно удариться о шагнувшего навстречу мне мужчину.

-- Простите, фрейлейн... Вернер?

Я подняла голову, чтобы встретиться с изумлённым и несколько заинтересованным взглядом светловолосого мужчины.

-- Не узнаёте? -- вскинул брови тот, скрестив на груди руки. -- Я Карл.

Ах, точно, Карл Крайз! Тот самый незадачливый менталист, с которым мы испытывали мой первый ментальный артефакт. Закончилось всё не слишком хорошо, и в итоге мага отправили в длительную командировку в дикую глушь. Стоит сказать, что жизнь вдали от столицы пошла ему на пользу. Он немного окреп, избавился от кислой мины и рыбьего взгляда и в целом стал выглядеть гораздо симпатичнее.

-- Господин Крайз, рада вас видеть! И давно вы в Брейге?

-- Я провёл в Керне около года, -- мрачно ответил маг. -- А потом ещё год отмывался от угольной пыли в Торнэме, который чуть южнее. Там дожди. Постоянно. Так что Торнэм я теперь тоже ненавижу. В столице я всего ничего и безумно этому рад. А вы, фрейлейн, значит, всё-таки устроились работать в СБ?

-- Не то чтобы я работаю в СБ... -- замялась. -- У меня здесь будут проходить тренировки. -- Поправила сползавшие рукава куртки и робко улыбнулась.

-- Вы простите меня за то, что я вас тогда во всё это втянула. Не думала, что так получится.

-- Ничего страшного, -- уже более миролюбиво ответил менталист. -- Не хотите куда-нибудь сходить в свободный вечер? Я ещё тогда хотел вас пригласить, но ходили слухи, что вы встречаетесь с бароном фон Шефнером. А теперь он вроде бы собирается жениться на дочери мэра Торнэма.

-- Я тоже уже замужем, так что едва ли это возможно, -- тактично ответила я, скромно потупив взгляд.

Молодой маг язвительно уточнил:

-- И кто этот счастливый мужчина, который не боится отпускать свою жену в таком виде, да ещё и в столь опасное место?

-- Очевидно, владелец этого места.

Мартин появился будто бы из ниоткуда, возникнув за спиной Карла.

-- Крайз, вам нечем заняться, кроме как флиртовать с моей женой? Или вы соскучились по северным пейзажам? -- вкрадчиво спросил он.

-- Босс! Я не... -- менталист ощутимо побледнел. -- Как вы умудряетесь это делать?!

-- Оттачивайте свои способности, Крайз, а не шатайтесь по коридорам, и, может быть, тоже на что-нибудь будете годны. Свободны.

Заметив довольный блеск в глазах мужа, я ткнула его локтём в бок.

-- Ты ужасен. Зачем так измываться над своими подчинёнными? И что ты тут делаешь?

-- Провожаю тебя до полигона. И отмечаю всех, кто слишком плотоядно на тебя посмотрел. -- Мартин поправил мою крутку и застегнул верхние пуговицы на ней. Удовлетворённо кивнул. -- Да и с Корбином не мешало бы поговорить. О технике безопасности.

Рихтер уже ждал меня на небольшой покрытой песком площадке, нетерпеливо вышагивая из стороны в сторону. При виде хищно направляющегося к нему Мартина он застыл, а затем раскинул руки, рассчитывая на дружеские объятия. Мой муж довольно красноречиво спрятал ладони в карманы и довольно прохладно кивнул алхимику. Я скромненько уселась на скамеечку, не собираясь участвовать в этом цирке, и издалека помахала наставнику.

Разговаривали маги недолго, но довольно напряженно. Рихтер то и дело нервно дёргал головой, поглядывая то на меня, то на менталиста, а Мартин напротив, будто превратился в статую с пустым лицом. Верный признак того, что мой муж был чем-то слишком увлечён, чтобы следить за своей мимикой.

-- Он будто выпил у меня всё счастье и радость, -- пожаловался мне Рихтер, когда менталист ушёл. -- Как ты вообще выносишь Мартина? Не понимаю.

-- Вы же вроде с ним дружили раньше, -- заметила я.

-- Да-а, дружили. Примерно как кобра дружит с мангустом, -- проворчал маг. -- И во что это ты вообще вырядилась?

Я покрутилась, демонстрируя, как разлетается ткань вокруг моих ног.

-- Это юбка-брюки. Прилично и удобно.

-- А что, мне нравится. Тоже что ли себе подобные приобрести?

-- Мастер, вас же засмеют.

Рихтер искренне удивился.

-- Да кто посмеет вообще? Я же повелитель стихий. К тому же вещь и в самом деле практичная. В этих огромных штанинах не только симпатичные женские ножки можно прятать, но и гранаты, ножи... и прочее, -- неожиданно скомканно закончил он и тут же пояснил свою заминку: -- Шефнер слезно умолял не наводить тебя на дурные мысли и не шутить неприлично. Так что будем невинно и мирно плести веночки... ну почти. Как ты отнесёшься к небольшой разминочке? Кругов так двадцать-тридцать вокруг поля? Не очень? Ну тогда сразу приступим к настоящему волшебству.

Если честно, в то, что алхимик сможет меня хоть чему-нибудь научить, я не слишком верила. Где это видано, чтобы артефактор мог заклинания использовать? Силёнки не те. Но Рихтер так убедительно рассуждал о моём возросшем магическом резерве, что я повелась. За что и поплатилась довольно скоро.

Пока Корбин объяснял мне, что к чему, всё было прекрасно. О том, что существуют универсальные заклинания, доступные всем сильным магам независимо от их специализации, я уже знала от Мартина. Одним из заклинаний этого порядка он воспользовался, когда Шварц и алертиец решили украсть меня.

Владение такими заклинаниями требовало не только приличного резерва, но и запредельной точности и тонкости исполнения. К тому же большинство заклинаний было утеряно и забыто, а те, которые сохранились... скажем так, в классическом университетском образовании им по какой-то причине места не нашлось.

Корбина Рихтера же учил его мастер, а того -- свой, и так множество поколений, так что я становилась наследницей весьма древней, практически сакральной традиции.

-- А мой муж знает те заклинания, которым ты собираешься меня учить? -- полюбопытствовала я, разминая кисти.

-- Знает, -- коротко ответил алхимик. -- Хотя в отличие от меня у него не было мастера, и он собирал крупицы информации то там, то тут.

-- А если бы вы столкнулись в бою, кто бы победил?
Мой вопрос заставил мага задуматься.

-- С менталистами сложно сражаться, -- наконец сказал Рихтер, -- и почти невозможно победить. Но у их противников есть одно преимущество. Эффективность ментальных заклинаний зависит от умения мага оставаться хладнокровным. А я, как ты знаешь, неплохо умею раздражать людей. Так что в той единственной стычке, что у нас как-то была, практически победил я.

-- Практически?

-- Ну да. Просто потом пришли другие маги и скрутили меня, -- грустно вздохнул Рихтер. -- Так что узнать, кто из нас раньше угробился бы, так и не удалось.

Больше отвлекаться мне алхимик не дал, заставив полностью сосредоточиться на запоминании последовательности действий. Вся магическая практика строилась лишь на нескольких приёмах -- жеста, слова, воли и знака. Волей, то есть чистым, не выраженным вербально желанием, владели лучше всего менталисты, тогда как алхимики и артефакторы использовали чаще знаки. Целители и боевики обычно комбинировали слово и жесты.

Рихтер решил начать с заклинаний, основанных на жестах. Пальцы у меня были довольно гибкие, да и проблем с памятью не было, так что я довольно легко повторяла и запоминала связки жестов. Проблемы начались, когда мне нужно было подключать саму магию.

Я пыталась создать простую магическую сферу -- похожую на ту, что используют боевые маги, но только не уничтожающую всё на своём пути, а освещающую пространство. Плетения, видимые только глазу мага, выходили очень красивые и изящные. Шарик искрился и пылал... но только не на физическом уровне. Со стороны казалось, что я лишь нелепо размахиваю руками.

-- Мало вкачиваешь силы. Нужно больше.

-- Я не могу! Это мой предел.

Пот струился по моему лбу. Встряхнула напряженные кисти и сняла куртку. На площадке было прохладно, но не ветрено -- видимо, Рихтер заранее постарался сделать условия комфортными.

-- Чувствуешь энергию, текущую в своем теле? -- спросил алхимик, задумчиво грызя пожухлый стебель травы.

-- Чувствую. А толку-то? -- кисло ответила я.

-- Тогда попробуем так. Забудь обо всех заклинаниях, что я тебе показывал. Просто направь энергию в свои ладони, но не пытайся ее воплотить. Пусть магия копится на кончиках твоих пальцев.

Я послушно направила силу в руки. Пальцы начало покалывать, а спустя какое-то время и вовсе гореть, будто я погрузила их в раскалённый песок.

-- Не отпускай, терпи, сколько можешь. Голова не кружится?
Закусив губу, покачала головой. И в самом деле, хотя я и продолжала черпать из своего магического источника, истощение всё не наступало. Магия бурлила в моей крови, опьяняя, будто вино. Мир вокруг стал необыкновенно чётким и ясным, а звуки -- болезненно громкими. Даже собственное дыхание оглушало.

-- Всё, больше не могу, -- охрипшим голосом сказала я.

-- Тогда просто позволь магии проявиться.
Проявиться? Всех обладающих даром с ранних лет учат, что нельзя выпускать сырую, неоформленную магию. Что отсутствие контроля опасно как для самого мага, так и для окружающих. Так что я лишь испуганно посмотрела на Рихтера.

-- Давай, Софи! Не трать моё время! -- неожиданно гаркнул алхимик.

Я вздрогнула и на мгновение потеряла контроль. Сила вырвалась на волю, закручиваясь в вихри вокруг моих рук, которые всё нарастали и нарастали. Воздух пошел мелкой рябью, искажая очертания предметов вокруг и будто сгущая воздух.

-- Мастер!

-- Не паникуй! -- жизнерадостно ответил алхимик. -- Вспоминай заклинание!

-- Но так ведь поздно!

Рихтер протянул руку и коснулся одного из вихрей. Тот будто маленький змеёныш обвил его запястье, загибаясь в спираль. Не имею ни малейшего представления, как алхимик смог управиться с чужой магией, но это несколько привело меня в чувство.

Мои движения вначале были неуверенными и медленными, но, почувствовав, что магия отзывается и заклинание принимает форму, я обрела уверенность. Вихри сплетались в сферу, пылающую так ярко, что смотреть на неё было невозможно.

Моё первое настоящее заклинание. Простое, не самое сильное, но прекрасное. Я подняла руки, и, повинуясь моей воле, шар медленно вознёсся над нашими головами, сверкая ярче, чем тусклый солнечный диск на сером небе.

-- Заканчивай, переутомишься, -- приказал Рихтер, довольно улыбаясь. -- Знаешь, как свернуть заклинание?

-- Конечно. Вы же...

Левую руку прошило болью, а затем свело судорогой. Сфера дрогнула, а затем растаяла, но мне было уже не до этого. Я рухнула на колени, корчась от боли. Улыбка тут же сползла с лица алхимика. Не задавая глупых вопросов, он опустился рядом, положив свою широкую ладонь поверх скрюченной моей. Не сразу, постепенно, но становилось легче. Левой руки я уже не чувствовала, но это было и к лучшему.

-- Кажется, таким калекам, как я, стоит забыть о заклинаниях. И о сложных чарах, полагаю, тоже.

Протез из псевдоплоти, поставленный взамен безымянного пальца, отрезанного не в меру ретивым боевиком, был сделан искусно и на вид не отличался от настоящего. Но это была не та травма, о которой можно забыть. Я вспоминала о своей неполноценности всякий раз, когда чаровала. Создание сложных плетений теперь давалось тяжелее, да и некоторые артефакты уже не могла использовать так, как раньше. И сейчас... забылась лишь на мгновение. А реальность жестоко напомнила о себе.

Рихтер молча поднялся и ушёл, оставив меня глотать слёзы от обиды и разочарования. Вернулся, впрочем, он почти сразу же. Кинул на землю покрытый непромокаемой тканью мат и не спрашивая подхватил меня за подмышки и перетащил на него.

-- Ложись, калека, -- сказал маг, похлопав меня по плечу.

-- Что?

От удивления даже слёзы перестали литься.

-- Ложись, говорю, на спину. С любого края. Покажу кое-что.

Послушно улеглась на мат, и тут же поморщилась. Холодный и влажный, это чувствовалось даже через плотную рубашку. Так и простыть недолго.

-- Один момент!

Рихтер вернулся со своей кожаной курткой, подстелил мне под спину, да ещё и сверху укрыл моей курткой. И сам лёг рядом.

-- Что вы делаете, мастер? -- отчего-то шёпотом спросила его.
Тёплая рука коснулась моей и плотно сжала её.

-- Смотри в небо, а не на меня.

Солнце уже клонило к горизонту, и небо постепенно темнело. Воздух был по-вечернему холоден. Но рядом с Корбином Рихтером оказалось неожиданно уютно. Тревога постепенно стихала, сменяясь безмятежностью.

-- И правда успокаивает. Спасибо, что вы... э-э-э?!

-- О, так ты их наконец увидела! Или только вон того крупного, похожего на кита?

Под облаками неторопливо проплывало огромное существо, и вправду отдалённо похожее на кита. Только полупрозрачное. А под ним, сбившись в стайки, обнаружились существа поменьше. Несколько из них летели совсем низко, и я могла заметить, что все они немного отличались друг от друга. Одни, самые медленные, были похожи на вязкие плотные тени, другие выглядели словно медузы, а третьи и вовсе напоминали комки пуха, двигающиеся по рваной, хаотичной траектории.

-- Это... то, что я думаю?

-- Ну если ты думаешь, что спятила, то ты не права. Это элементали. Я вижу их постоянно.

Рихтер вытянул верх свободную руку, и тут же несколько элементалей ринулись к нему, толкаясь. Эти, отозвавшиеся на призыв Рихтера, были похожи чем-то на стрекоз с полупрозрачными красноватыми крылышками. Огненные?

Когда несколько элементалей сбились в кучу, Рихтер сжал ладонь в кулак, и над его рукой взвилось пламя. Впрочем, оно тут же погасло, и маг, извиняясь, сказал:

-- Им тут нечем питаться. Да и воздух слишком сырой. Было бы легче вызвать дождь. Хочешь?

-- Нет, спасибо! -- поспешно ответила. -- Мастер, а почему я их вижу?

-- Потому что ты моя ученица, -- буднично ответил маг. -- Управлять элементалями ты, конечно, вряд ли научишься, но видеть их в будущем сможешь и без моей помощи.

Он помахал рукой, и "стрекозы" рассыпались в сторону, полетев по своим делам.

-- Здорово! -- восхищённо сказала я. -- Какой у вас прекрасный дар!

-- Да, в такие моменты я об этом вспоминаю, -- глухо ответил маг. -- Но чаще он приносит мне неприятности.

-- Элементали могут причинить вред? -- я скосила глаза на мага, но тут меня отвлек один из пушистиков, пролетевших прямо над лицом. Пыталась поймать элементаля, но рука проходила сквозь него.

-- Могут при определенных условиях, но люди всегда страшнее. Дар повелителя стихий не только приносит одиночество, но и лишает свободы. Покидать столицу мне строго не рекомендуется, а уехать из страны и вовсе невозможно.

Отчего-то настроение алхимика стало совсем мрачным. Но жалости он не терпит, поэтому я молчала, лишь в ответ сжимала его ладонь в безмолвной поддержке.

-- Когда ты появилась у меня в офисе, Софи... ведь я мог дать тебе умереть, не заключив с тобой магический договор. У меня возникли такие мысли. Сейчас я жалею о них, но тогда я был полон подозрений и ярости. Мне казалось, что тебя подослал Шефнер, чтобы найти ещё один способ следить за мной.

Мой муж -- один из тех, кто был обязан контролировать повелителя стихий -- живое и мощнейшее оружие Грейдора. Корбин Рихтер способен вызвать град, ураганы, потопы или землетрясения на врагов, но не менее опасен он и для грейдорцев. Но он хороший человек. И мне сложно было винить его, ведь совсем недавно я тоже сходила с ума от недоверия к Мартину. Так почему Рихтер должен был сразу довериться той, что ворвалась в его жизнь, не спросив?

-- Но то, как всё вышло потом... я не жалею ни о чём. И рад, что у меня появилась такая ученица.

Мастер оказался неожиданно сентиментален, и было необыкновенно трогательно слышать от подобного человека, обычно насмешливого и язвительного, такие слова.

-- Я не хочу, чтобы вы были одиноки, мастер, или чувствовали себя несвободным. Обещаю, что не стану оковами или обузой, но не уйду, пока вы не прогоните. Независимо от того, будет ли нас связывать договор.

-- Сейчас не время для обещаний, Софи. Но спасибо. Я услышал.

В вечернем небе плыли странные, но безумно красивые существа, делая всё, в том числе и наш разговор, несколько нереальным. И я сама не заметила, как заснула прямо посреди тренировочного поля, прижимаясь к плечу мастера.

Когда Софи тихо засопела, Рихтер даже немного обиделся. Он ей душу выкладывает, чудесами с нею делиться, а она дрыхнет! И только уже настроившись будить девушку, алхимик вспомнил, как сам сильно уставал сначала, когда только учился расширять свой магический резерв за счёт связи с элементалями. Это непросто -- переступать через свои границы. Тем более с таким неопытным и нетерпеливым учителем, как он.

Осторожно, стараясь не потревожить девушку, он освободил руку и тихо сел. И что теперь? Будить или пожалеть и самому дотащить Софи до машины? Почему-то последняя мысль показалась необыкновенно соблазнительной. Это Софи пока бодрствует -- маленькая злобная колючка, а пока спит -- идеальный объект для обнимашек. Мягкий, тёплый, приятно пахнущий... Чужой.

И ведь нельзя сказать, что ему не хватает женского внимания. Так почему руки так и тянутся к чужой жене, пусть довольно симпатичной, но едва ли в его вкусе? Ведь это уже не просто желание достать Шефнера. И не покровительственная, снисходительная забота, которая была изначально. Это вожделение мужчины к привлекательной для него женщине. Желание обладать её душой и телом, быть единственным, на кого она смотрит с восхищением...

Похоть. Вот что это такое. Неуместная, грязная. Оскорбляющая ту, которая ему доверилась. Софи никогда не давала ему повода думать, что относится к нему иначе, чем к наставнику. И он с первой их встречи решил для себя, что будет чётко держать границу между ними...

Светловолосая девушка стояла на коленях, протягивая ему руку. По бледной тонкой ладони струилась кровь, и чародейка морщилась от боли, закусив нижнюю губу. В серых глазах горело упрямство, смешанное с тихим отчаянием.

-- Моя жизнь станет вашей до тех пор, пока будет длиться ученичество, -- сказала девушка хрипловатым от волнения голосом.

Алхимик замер, очарованный представшей перед его глазами картиной. И вместо того чтобы выкинуть наглую девицу, подосланную главой СБ, за дверь, позволил втянуть себя в эту авантюру.

Корбин сердито помотал головой: даже память его подводит. Когда Софи вынудила его принять договор, он злился и был удивлен. А ещё заинтригован храбростью молодой чародейки. И ничего больше. Всё остальное он себе сейчас напридумывал.

Чужой взгляд ожёг спину. И Рихтер даже знал, чей.
Мартин сидел на одной из скамеек за защитным барьером. Рядом с ним стоял термос, от которого шла тонкая струйка пара. Решил отогреть уставшую и замерзшую жену? Видеть Шефнера таким внимательным и заботливым, к тому же в ущерб работе, было непривычно. Кто бы мог подумать, что женитьба так его изменит!

Бесшумно поднявшись, алхимик соорудил вокруг сладко спящей чародейки кокон из тёплого воздуха и подошёл к менталисту, немного его потеснив. Глотнул из термоса горячего чая с молоком и только тогда понял, что замёрз.

-- Всегда удивлялся способности Софии засыпать в самых странных местах и в самых странных позах, -- негромко сказал Шефнер. -- При первой нашей встрече она заснула в моей библиотеке, в совершенно чужом для неё доме. А однажды я видел, как она спит, задрав ноги и свесив голову к полу. И вот теперь. В СБ новичкам обычно даже дышать тяжело, а Софи расположилась на тренировочной площадке как на кровати.

-- Такое бывает, когда у людей совесть чиста. Тебе не понять, -- фыркнул Корбин.

-- Может быть, -- не стал спорить менталист. -- Слышал ваш разговор.

-- То есть подслушивал?

Мартин по своей давней привычке проигнорировал неудобный вопрос.

-- Значит, нахождение в столице тебя тяготит? Так почему бы тебе не уехать? Развеяться, попутешествовать по Грейдору, съездить к морю.

-- Я служу не тебе и не канцлеру, а императору. А он меня не отпускал.

-- Едва ли Крейну есть до тебя дело сейчас, -- ответил Мартин, намекая на болезнь монарха.

-- Хочешь от меня избавиться? -- прямо спросил Рихтер. -- Из-за жены или всё же из-за роанца? Хотя одно другому не мешает, полагаю. Так вот, у тебя не получится.

-- И почему же?

-- Потому что у меня больше нет ни одной причины оставаться в стороне.

Алхимик любил насмешничать, но сейчас ему было совсем не весело. Тревожные мысли, будоражащие разум, желания, смутные, незнакомые -- всё это заставляло Рихтера чувствовать себя бессильным. И от того сильнее хотелось, чтобы и всегда столь уверенный в себе, столь высокомерный Шефнер вкусил этого же сомнения.

-- Подумай о Грейдоре, Мартин. Это империя, которая стоит на глиняных ногах, притом стоит у самой пропасти. И ты хочешь её толкнуть туда, ввязав нас в гражданскую войну. Ради чего? Амбиций канцлера? Или твоих собственных? -- Менталист не стал отвечать, и Рихтер продолжил: -- Хотя о чём это я! Тебе всегда было наплевать на других. Но ведь о своих близких ты беспокоишься. Тогда подумай о Софии. Ты действительно решил, что, если я уйду из её жизни, она станет счастливее? Что сможешь дать Софи всё, что нужно? Ты способен лишь брать, мой друг. Красть, забирать обманом или даже просто отнимать силой. А сделать счастливой свою женщину, увы, ты едва ли способен.

-- Ничего не меняется, -- меланхолично заметил менталист. -- Ты как был глупцом без чувства самосохранения, так им и остался. Или надеешься, что договор с моей женой как-то тебя защитит?

Рихтер нахмурился:

-- Я не трус, чтобы прикрываться женской юбкой.

-- Значит, всё-таки глупец. Это последнее предупреждение, Корбин. Не вмешивайся в мои дела. И в мои отношения с Софи.

Ни взглядом, ни голосом Шефнер не выдал своего раздражения, но это едва ли могло обмануть алхимика. Как змей, застывший перед броском, менталист спокойно изучал своего противника, будто выбирая, куда вонзить полные яда клыки. Вот только вместо яда у Шефнера был его ментальный дар. Корбин Рихтер мог почувствовать готовящееся заклинание, но едва ли был способен остановить его полностью.

Пугал ли его менталист или и в самом деле готов был нанести удар? Корбина это уже не волновало. В памяти всплыла та первая и единственная стычка с ментальными магами, в которой он проиграл. Мерзкое, гадкое ощущение оттого, что в разуме копошится кто-то чужой, управляет твоей волей, выпивает силу...

Отзываясь на вскипавшую в крови мага ярость, земля вокруг скамейки взбугрилась, придя в движение.

-- Знаешь выражение "провалиться сквозь землю"? -- оскалился Рихтер. В зелёных глазах с узким зрачком заплескалось безумие. -- Сейчас лишь моя воля удерживает нас от его буквального воплощения. Убить ты меня, конечно, успеешь, но тебя это вряд ли спасёт. Интересно узнать, каково быть похороненным заживо?

Тиски невидимого обруча, сжавшие череп алхимика, чуть ослабились, зато пальцы Шефнера пришли в движение. Не только элементалист владел секретами универсальных заклинаний. Но до того как Рихтер понял, что именно готовил ему менталист, он заметил краем глаза движение. Ещё одна атака? Маг повернул голову, и с невнятным восклицанием бросился в сторону, уходя от траектории... чар?

То, что на Софи не было артефактов, он вспомнил только на земле, в которую ушёл почти по колени и локти. Не в лучшем положении оказался и Шефнер, так же, как и Рихтер, среагировавший прежде, чем понял, что таявшие в воздухе плетения чар не могли принести кому-либо вреда.

Софи опустила вытянутую руку, растерянно глядя на невозмутимо отряхивающегося от комьев земли Рихтера и мужа, пытающегося выдернуть свой ботинок из дёрна, ловко сохраняя равновесие на одной ноге.

-- Ох, простите. Приснилось что-то... -- Скамейка жалобно затрещала и повалилась набок. -- Это что, я сделала?!

Желание свалить всю вину на ученицу было более чем велико, но Корбин вспомнил, как распинался недавно о своей честности, и признался:

-- Нет, это мы.

-- Я попросил Корбина показать кое-что из своего арсенала, -- поспешно добавил Мартин, кидая на алхимика предостерегающий взгляд. То ли выгородить себя пытался, то ли и вправду жену не хотел расстраивать. -- Ты, видимо, почувствовала всплеск магии и проснулась.

-- Хорошая реакция, ага, -- согласно кивнул Рихтер.

Ботинок менталиста с тихим чпоком ушёл под землю, оставив Шефнера ни с чем. Маленькая, но приятная месть напоследок.

Глава 6

Дожидаясь мужа в автомобиле, я умудрилась снова заснуть и проснулась уже дома. Утром.

-- Ну и чего вы там не поделили? -- потягиваясь, спросила у мужа, пишущего что-то за секретером.

-- Ты о чём? -- Мартин отложил перо и развернулся ко мне.

-- Наставник вчера выглядел несколько... взбудораженно, а ты казался ещё более задумчивым, чем обычно.

-- Потому что я был... задумчив, может быть?

-- Нет, это потому, что ты был зол, -- я босиком прошлёпала по прохладному полу и уселась на колени мужа, взъерошив его тёмные волосы. -- Ты всегда кажешься немного заторможенным и грустным, когда в ярости. И чем злее, тем тише и печальнее становишься.

-- Всё-то ты замечаешь, -- проворчал маг. -- Рихтер вчера несколько вышел из себя. Меня это расстроило.

-- Вышел из себя? А он разве когда-либо бывает в себе? -- фыркнула, почёсывая супруга за ухом.

-- В этот раз это не шутки, -- убирая мою руку, сказал менталист. В отличие от котов, ему это совсем не понравилось. Буду знать. -- Твой наставник плохо контролирует себя, и поэтому может быть опасен. Я настаиваю, чтобы ты прекратила с ним общение.

Отвернувшись от мужа, я заглянула в письмо, что он строчил. Буквы расплывались и меняли очертания. Магическая защита. Даже в своём доме Шефнер был осторожен.

-- Не надо делать из меня дуру, Мартин, -- тихо сказала, положив голову на мужское плечо и закрыв глаза. -- Мои артефакты лежали неподалёку от вас, и один из них зарегистрировал два всплеска магии. Ты начал формировать заклинание первым, притом сделал это довольно демонстративно, но не стал сразу пускать в ход. Хотел спровоцировать Рихтера, чтобы потом был повод его арестовать?

-- Ты всё время думаешь обо мне самое плохое.

-- О, если бы я думала самое плохое, то решила бы, что ты собирался его убить. Только вот не могу придумать ни одной причины, зачем тебе это делать. Я думала, вы друзья.

-- Были ими. Давно.

По тону мужа было слышно, что говорить о прошлом он не очень то и хочет. Да и стоит ли ворошить старое?

-- А я светоч сделала, -- похвасталась. -- Моё первое настоящее заклинание! И ещё видела элементалей! Даже описать сложно, насколько они прекрасны.

-- Я тоже их видел однажды... -- На мой вопросительный взгляд Мартин пояснил: -- Глазами Корбина, в его воспоминаниях. Рад, что ты не испугалась. Мне лично еще долго было не по себе, когда я понял, что эти существа могут быть везде, даже когда ты их не видишь.

-- Зато ты можешь понять, что ощущают обычные люди, когда думают о Службе безопасности.

Поняв, что мой муж слишком занят своими мыслями, чтобы начать ко мне приставать, я не без сожаления слезла с его колен.

-- Между прочим, я собираюсь провести сегодня день образцовой жены. Сидя дома и занимаясь рукоделием.

-- И твое рукоделие не будет связано с артефакторикой? -- рассеянно уточнил Мартин, возвращаясь к своему письму. Будто только и ожидал, когда же я наконец от него отстану.

-- Совсем немного. И ничего опасного, -- заверила супруга, пряча обиду.

Сняла ночную сорочку за ширмой, и только тогда вспомнила, что так и не взяла с собой полотенце или банный халат. Пришлось идти так. Уже в ванной вспомнила, что некоторые из артефактов плохо переносят повышенную влажность. Вернулась и сняла всё лишнее, искоса бросая взгляды на Мартина, не замечающего свою полностью обнаженную жену. Когда-то Кати предупреждала меня, что все мужчины ненасытные животные, которым только одно и нужно. Ну вот и где?!

Спустя несколько минут, когда я уже сидела в наполненной горячей водой ванне, в дверь жалобно поскреблись.

-- Я присоединюсь?

Глаза у мужа блестели, да и рубашку он уже успел с себя стянуть, не дожидаясь приглашения.

-- Ты разве не был занят? -- мстительно спросила, вскидывая блестящие от влаги ноги на мраморные бортики. -- К примеру, моим игнорированием?

-- Я слаб духом и телом. Но чтобы быть до конца откровенным, я игнорировал тебя не потому, что злюсь.

-- Неужели тебе стыдно за свой очередной обман? -- восхитилась я. Мартин послушно закивал, смотря мне отнюдь не в лицо.

Наверное, серьезный разговор нам бы не помешал, но я только недавно отошла от нашей последней ссоры, да и едва ли в моих силах заставить мужа изменить мнение о Рихтере. Сейчас мне просто хотелось побыть немного наедине с Мартином, откинув все проблемы в сторону и забыв о разногласиях. Поэтому когда его руки заскользили по моим плечам, я подставила лицо под поцелуи. Растворяясь в той невероятной любви и нежности, что заставила меня когда-то отбросить все сомнения и выйти замуж за этого мужчину.

В ванной было несколько неудобно, поэтому довольно скоро мы перебрались в кровать. И в этот раз никто из нас не торопился.
Я лежала на спине, лениво разглядывала потолок и размышляла о разных глупостях. Муж тоже о чём-то думал, но как-то напряжённо. Не выдержала и пальцами разгладила морщинку между бровей, посмотрев на мужа с укоризной.

-- Я отталкиваю тебя, да? -- спросил он. -- Сам того не замечая, делаю это постоянно.

-- Учитывая, что другой рукой ты продолжаешь натягивать цепь, получается довольно болезненно, -- пробормотала я, сонно кутаясь в одеяло.

Муж нахмурился.

-- Цепь? Ты так видишь наши отношения?

Ещё один миф развеян. Одна моя одногруппница уверяла, что мужчины после постельных утех немногословны и быстро засыпают. Но именно я люблю подремать и поваляться в постели, а не Мартин. Ещё почему-то курить хочется. А вот разговаривать не очень. Тем более о таком.
Зевнула.

-- Иногда. Но я уже привыкла, справляюсь. И даже вполне счастлива с тобой, если тебе интересно.

Мартин отчего-то вздрогнул.

-- Резонанс...

-- М-м-м?

-- Не бери в голову.

Меня самым наглым образом подтащили к себе, почти подмяв, и невероятно интимным шёпотом спросили:

-- Есть хочешь?

Говорю же -- с мужчиной я не прогадала.

Остаток дня я мирно вязала шарф, аккуратно вплетая в него чары. Для мужа не грех и постараться. Получалось не быстро, тем более что спицы я не держала в руках очень давно, да и пальцы мои теперь были не такими ловкими, как раньше. Точнее, один определённый палец. Но даже к этой потере можно было привыкнуть. По крайней мере хотелось так думать.

Вскоре я увлеклась и очнулась ближе к полуночи. Глаза слезились и болели, но вот никакого магического истощения, как бывает, когда долго работаешь с чарами, не было. О-о-о, мне следовало заключить договор с Рихтером хотя бы ради этого!

Мартин к этому времени уже спал, но когда я тихо, стараясь его не будить, приютилась с краешка кровати, тут же попала в плен объятий.

-- Ноги холодные, -- недовольно пробормотал маг, касаясь своими ступнями моих, и, пододвинувшись, перетащил меня на тёплое местечко, согретое его телом. -- Почему так поздно? Завтра же рано вставать.

-- Заработалась. А ты чего мне не напомнил о времени?

-- Я подходил, но испугался, что ты меня на месте спицами заколешь, если отвлеку. Уж больно зверское у тебя было выражение лица.

-- Ну если бы... -- не договорив, зевнула.

-- Спи давай.

Ещё немного поерзала, поудобнее пристраиваясь, и получила шлепок.

-- Продолжишь елозить, и тебе будет не до сна, -- несколько угрожающе произнёс Мартин.

Звучало заманчиво. Улыбнувшись, невзначай скользнула ладонью по мужскому бедру и вскоре, как мне обещали, получила полагающееся мне наказание.

В итоге утром не выспалась не только я, но и Мартин.

-- Может, останемся дома? -- голосом умирающего спросила у пытающегося поднять меня мужа.

-- На самом деле, ты, конечно, можешь остаться дома.

-- Правда? -- удивилась я покладистости мужа. -- А сюрприз?

-- Видимо, мне придётся наслаждаться им одному, -- с притворной печалью вздохнул маг. -- Жаль, ведь в лермийских чарах я совсем не разбираюсь.

-- Лермийских?!

Собралась я в рекордные полчаса, а пока мы ехали в машине, напряжённо пялилась в окно. Ехали мы не в СБ, что делало обещанное "необычное свидание" ещё более загадочным.

...Удивить Мартину меня всё же удалось. Оказаться на этой военной базе мечтали все студенты-артефакторы, бредящие полётами. Ведь за огромным лётным полем виднелись громадины ангаров, внутри которых скрывалось тщательно охраняемое оружие Грейдора -- новейшие боевые дирижабли, грозные и величественные. И самое главное -- способные пересечь полконтинента в кратчайшие сроки без дозаправки на земле. Мне приходилось видеть лишь пассажирские дирижабли, и то только в небе, а теперь появилась возможность заглянуть в один из монстров, созданных военными инженерами и артефакторами.

Но автомобиль остановился не у огромных ангаров, а у довольно невзрачных коробок, в которых едва ли мог поместиться огромный дирижабль-бомбардировщик.

-- Аэропланы? Мы будем летать на аэроплане? -- немного растерявшись, спросила я.

-- Лучше.

Довольно хмурый полковник провёл нас внутрь ангара, и я, не удержавшись, вскрикнула, вцепившись в руку Мартина. Довольно компактная и изящная конструкция, похожая на яйцо, цельнометаллические лопасти в количестве шести штук и симпатичный рулевой винт на хвосте, колёсное шасси... Я ни разу не видела его вживую, но не узнать не могла.

-- Фрау, вам нечего боятся, -- успокаивающе забормотал наш провожающий. -- Это всего лишь...

-- Геликоптер! Вы всё-таки смогли разобраться в лермийских чертежах!
Смятение на лице военного заставило Мартина самодовольно улыбнуться.

-- София помогала с чарами на начальных этапах проекта и имеет необходимый доступ к информации, так что можете не волноваться по поводу потери секретности.

-- Ах, так фрау чародейка... Седрик, иди сюда! -- неожиданно заорал офицер. -- К нам направили нового артефактора!

-- О, ну наконец-то господа начальники сподобились ответить на мою заявку. Как я должен летать на этой штуковине, если чёртовы чары срабатывают, когда хотят, а не когда это мне нужно!

Откуда-то из-под геликоптера вынырнул молодой лохматый парень, перемазанный в мазуте.

-- Так руководство само к нам притопало, -- высокомерно окинув нас взглядом, протянул он. -- Только не говорите, что вы и есть наш новый артефактор, фрейлейн.

-- Вообще-то фрау, -- поправила я. -- Фрау Шефнер.

-- И вы могли бы не выражаться при моей жене, Седрик? -- мягко добавил Мартин.

До офицера дошло гораздо раньше, чем до пилота, судя по нахлынувшей на него бледности. Но вот выражение лица Седрика позабавило мужа гораздо сильнее. Он даже улыбнулся. Благожелательно, и немного кровожадно.

-- Моя жена здесь не для того, чтобы чинить геликоптер, о чьём идеальном состоянии меня убеждали все ваши инженеры. Или они мне соврали, полковник Нелл?

-- Н-н-нет. Седрик? У тебя что-то успело сломаться? -- оттягивая ворот военной формы, спросил офицер у пилота.

-- Да так, мелочи всякие, -- стараясь не пялиться на меня и при этом избегать взгляд Шефнера, пробормотал Седрик. -- Система маскировки чуть сбоит, а с двигателем проблем нет. Летает геликоптер как птичка...

-- Можно я посмотрю?

Отказать жене главы СБ никто не рискнул. Даже сам глава СБ, знающий, что когда его супруга чем-то заинтересована, ей лучше не мешать.

Седрик оказался весьма толковым парнем, отлично разбиравшимся в механике.

-- Наши пытались выпустить в небо похожую птичку лет семь назад, -- любовно гладя железный бок геликоптера, говорил он. -- Но наш аэронеф оказался слишком тяжёлым и ненадёжным. Паровой геликоптер с трудом отрывался от земли, а двигатель постоянно перегревался. Лермийцы использовали совсем иной принцип двигателя -- газовый на четырёхтактном цикле. Скоро эти двигатели будут на всех машинах! Геликоптеры -- это только первая ласточка в небе, вот увидите!

Улыбаясь, я кивала пилоту-орнитологу, жалея, что в своё время была так равнодушна к инженерии, и поэтому имела лишь самое смутное представление, о чём тот говорит. Сюда бы Петера! Вот он бы... А ведь это и в самом деле была хорошая идея. Мой друг маялся, не в силах найти себе дело по душе, но здесь бы он точно прижился. Стоит поговорить об этом с мужем позже. А пока следовало выжать из моего пребывания здесь всё что можно.

-- Я могу зайти внутрь? Хочу взглянуть на чары.

Пилот помог забраться мне внутрь и пропустил в кабину пилота. Мартин с полковником успели куда-то деться, но мне было и не до них. Я провела рукой над датчиками, кнопками и рычажками, пытаясь нащупать сеть установленных чар.

-- Здесь довольно сложное управление, -- с сомнением сказал Седрик. -- Лучше ничего не трогать.

-- Меня не интересует техника. Гораздо интереснее... о, вот и установочные узлы! А ведь здесь много поменяли. Изначально лермийские чары не были настолько сложными. Неудивительно, что маскировка постоянно даёт сбой. Но здесь ведь не просто чары артефакторов, так?

-- Ладно бы только ваши коллеги тут поколдовали, -- вздохнул авиатор, расстроенно почесав рыжую макушку. -- Алхимики тоже отметились.

Перегнувшись через моё плечо, он потянул за неприметный рычажок. Всплеск чар, и стены вокруг нас странно замерцали, а затем и вовсе растаяли.

-- Мастера использовали покрытие, которое позволяет материалу становиться на время невидимым. Это, как его, пери... придо..

-- Приадос. Ядовитая штука, между прочим, -- сказала я, поспешно вытерев о юбку ладонь, которой ощупывала стену. И успокоила побледневшего Седрика: -- Если долго с ней контактировать. Но вы всё же поосторожней. И не могу понять, зачем он здесь вообще? Есть же обычные чары маскировки.

-- Потому что они это могут? -- с несчастным видом пожал плечами парень. О магах он явно был не лучшего мнения. -- И для лучшего обзора пилота. Так можно совсем отказаться от хрупкого стекла.

-- На месте алхимиков я бы лучше подумала, как сделать стекло более ударопрочным, -- проворчала. -- О, тут ещё кое-что есть интересное! Значит, вы всё же использовали мои чары, позволяющие снизить уровень шума. А тут у нас что такое?

Заглянув куда только можно и лично перепроверив все чары -- от защитных до поддерживающих работу двигателя -- я нашла источник проблем Седрика. Всё же это был приадос, искажающий наложенные на него плетения. К счастью, в университете мне приходилось короткое время работать с этим материалом, поэтому корректировки в чары удалось внести прямо на месте. Теперь внешняя маскировка и режим "невидимых стен" не мешали друг другу.

-- О, круто! -- пощёлкав тумблерами и оглядевшись, оценил рыжий пилот. -- А двигатель ещё раз глянете? Он не барахлит, но на всякий случай...

-- Не рискну. Тут я не специалист. Хотя у меня есть один артефактор, на которого можно положиться.

Взглянув на часы, я нахмурилась. Прошло уже два часа, а Мартин так и не вернулся за мной. Стоило о нём вспомнить, как в дверцу кабины довольно громко постучали.

-- Наигралась? -- несколько снисходительно спросил меня муж. -- Вы ведь не давали ей ничего трогать здесь, Седрик? Не хотелось бы, чтобы Софи вновь стала виновницей катастрофы. Она так мило убеждает людей, что разбирается в магии, но реальность гораздо более жестока. Сколько тогда людей погибло, дорогая?

Глаза рыжего округлились. Я еле удержалась, чтобы не ударить супруга.

-- Господин Шефнер так неудачно шутит, -- сквозь зубы сказала я. -- Все мои артефакты надёжны. И никаких катастроф никогда не было. Так ведь, дорогой?

Мартин пожал плечами, насмешливо подмигнув пилоту. Настроение его казалось вполне игривым, но я чувствовала ту холодную внимательность, что пряталась за его видимой беспечностью. Заметив моё беспокойство, маг кинул на меня предупреждающий взгляд, останавливая от вопроса.

-- Всё в порядке, Седрик. Своей жене я верю как никому другому. Достаточно, чтобы подняться в воздухе на машине, к которой она приложила свои прекрасные руки.

К счастью, от манерного целования "прекрасных рук" Мартин воздержался, заметив выражение моего лица. Значит, всё же развлекается, пусть и таким странным способом...

Тут до меня дошло.

-- Подняться в воздух? О-о, это весьма... волнующе. Но может не стоит так злоупотреблять гостеприимством господина Нелла?

-- Ничего страшного, фрау, -- махнул рукой полковник. -- Министр Ланге дал полный доступ к геликоптеру для вашего мужа.

-- Ещё бы Ланге не дал допуска, учитывая, кто принёс ему этот проект почти на блюдечке, -- проворчал супруг.

И ведь точно, Стефан теперь главный в военном министерстве. И в силу своей молодости не слишком уверенно себя чувствует на новой должности. А Мартин, значит, решил этим воспользоваться. Пустили лису в курятнике на свою беду! И ведь я, наивная, и в самом деле думала, что эту поездку Шефнер организовал лишь только для того, чтобы меня порадовать. А он всего лишь хотел неофициально прогуляться по секретной базе министерства!

Пока я размышляла о коварстве мужа, все уже успели усесться и пристегнуться, ожидая только меня.

-- София, всё хорошо? -- приподняв брови, спросил Мартин.

Иногда я бываю жуткой трусихой. Так и сейчас мне было легче сделать вид, что я вдохновлена полётом, чем признаться, что летать мне нравилось только в мечтах, но никак не в реальности.

-- Да, всё просто отлично!

Меня как назло усадили ещё и у окошка. Позволив супругу застегнуть на себе ремни, устремила напряженный взгляд в переборку напротив. Геликоптер несколько раз дёрнулся, заставив стиснуть кулаки и напрячься. Гул от винтов был не так уж и громок -- шумоизоляция работала отлично, но вибрации были довольно ощутимыми, передаваясь через пол и сиденье. Или это меня так начинало трясти от переживаний?

-- Точно всё нормально? -- ещё раз спросил Мартин. Я упрямо кивнула.

Крыша ангара выдвигалась, поэтому мы поднялись в воздух с того же места, где и стояли. И набирали высоту довольно медленно. Так, по крайней мере, мне казалось. Потому что когда я осмелилась выглянуть в окошко в третий раз, люди внизу были уже словно муравьи.

-- Мы же никуда не полетим? Только покружимся над базой и сядем? -- громко спросила я, перекрикивая шум геликоптера. Голова кружилась, да и тошнота подкатывала к горлу, но жаловаться на свое состояние я не спешила. Не хотелось показать себя слабой перед мужем.

-- Мы пока не рискуем совершать долгие перелёты, -- ответил полковник. -- Но всё же мы можем вас порадовать, фрау! Седрик!

Я слишком поздно поняла, чем именно меня хотели порадовать. Стены и пол вновь замерцали, и сиденья с людьми на них будто оказались подвешены в воздухе в нескольких тысячах метров над землёй. Этого хватило, чтобы моя хрупкая психика не выдержала.

-- Какое... дурацкое изобретение, -- успела вымолвить я, прежде чем потерять сознание.

Очнулась уже на земле, на чужой куртке, но зато укрытая сюртуком мужа. Он сам был поблизости. По-крайней мере я слышала его тихий голос, хоть и не могла разобрать слова. А вот полковник говорил гораздо громче.

-- Может, всё же доктора? Если у вас жена в тягости, то неудивительно, что ей стало дурно...

Резко сев, я гневно заявила:

-- Я не в тягости! Но вы знаете, нельзя вот так вот прямом смысле слова выбивать пол из-под ног человека. Любой испугается!

До автомобиля я дошла на едва гнущихся ногах, опираясь на руку мужа.

-- Чудовищ моя жена, значит, не боится, а вот высоты боится, -- покачал головой Мартин, когда мы выехали за ворота базы.

-- Я не боюсь!

-- Боишься. Ещё когда мы даже не взлетели, ты уже дрожала как осиновый лист.
Получается, мой муж всё прекрасно видел. И решил, очевидно, проверить, насколько далеко я готова зайти.

-- Я не подговаривал пилота включить невидимость, -- очевидно, поняв мой ход мыслей, сказал менталист. -- И не ожидал, что так всё обернется. Признаюсь, хотел немного попугать, но не думал, что ты упадёшь в обморок. Может, и вправду стоит ждать пополнения?

-- Ты же знаешь, что нет, -- покачала головой. -- Но ты прав. Я испугалась. В детстве мне тоже было страшно высоко забираться, повзрослев, я справилась с этим страхом. Как оказалось, не до конца.

-- Получается, я испортил тебе всё развлечение? Прости. Мы так редко сейчас выбираемся вместе, и так всё обернулось.

Мартин всегда умел извиняться. Правда, он так и не упомянул, что использовал наше свидание для прикрытия своих делишек, но хотя бы выглядел искренне расстроенным.

-- Не стоит, всё было здорово. Поцелуй за старание и за возможность вживую увидеть геликоптер, -- я ткнулась губами в гладковыбритую щёку мужа и тут же отстранилась. -- Но вот вопрос -- а где мой гонорар за работу над проектом? На конструкции же треть чар в моей модификации! Это что ещё за обкрадывание собственной жены?!

-- Между прочим, я экономил деньги государства, а не свои, -- с видом оскорблённой невинности ответил Мартин.

-- Сам-то ты вроде бы не бесплатно работаешь.

-- Но я-то именно работаю в СБ, а для тебя это всё ещё была стажировка. Нанять тебя как вольного артефактора не получилось бы в связи с секретностью проекта, так что пришлось пойти на некоторые хитрости.

Удобные такие хитрости.

-- Больше никаких бесплатных услуг для твоей конторы, -- я скрестила руки на груди, обиженно отвернувшись.

-- Хорошо, -- флегматично согласился менталист. -- Не придётся возиться с доступом для тебя. Тем более у нас новая практикантка-артефактор в этом году. Зельда Арсель, действительно талантливая чародейка. Ты её знаешь, наверное.

Ещё бы не знать. На два курса младше, совсем без фантазии, а всё пыталась равняться на меня. Я молчала до самого дома и лишь только в спальне высказала наболевшее:

-- Если ты собираешься давать Арсель индивидуальные занятия, учти, что она хоть и не бездарна, выше своего потолка не прыгнет.

-- А вдруг она всё же освоит ментальные чары? -- вкрадчиво спросил Мартин. -- И мне кажется, или ты ревнуешь?

Вот это было плохо. Если менталист поймёт, что меня волнует то, приблизит ли он к себе Арсель или нет, то впереди большие проблемы. Шантаж по поводу моих отношений с Рихтером самое меньшее, что меня ждёт. Но и показывать своё равнодушие тоже не стоило. Потому что в прошлый раз всё это закончилось некой Линдой Келлер.
Ненавижу! Ненавижу, когда всё так запутывается.

-- Я люблю тебя, -- призналась, прямо глядя в тёмные глаза.
Брови Мартина непроизвольно дёрнулись вверх.

-- М-м-м?

-- Так, напоминаю. И если ты будешь спать с Арсель, то это сильно меня расстроит. Очень сильно.

-- Почти так же, как если бы я использовал её артефакты для личного пользования?

Понять, что стояло за интонациями мужа в этот момент, было сложно, но на всякий случай я серьезно заверила его:

-- Сильнее. Гораздо.

Менталист привлёк меня к себе, сжимая почти до хруста костей.

-- Вот теперь верю, что любишь. Своей какой-то странной любовью, но всё же. И между прочим, у Арсель есть жених. Один из моих боевых магов. Я и взял её на практику по его просьбе.

-- Ох, правда?

Облегчение накрыло почти с головой, заставив обмякнуть в крепких руках. Чем Мартин и воспользовался, приподняв меня и в пару шагов перетащив на кровать. Мы рухнули вместе.

-- Чуть не придавил, -- проворчала я. -- И хватит постоянно надо мной шутить, а то я совсем перестану тебе верить.

-- Удивительно, что вообще веришь, -- рассмеялся Мартин. Легко и счастливо.

Я затихла, наслаждаясь моментом и тайно гордясь собой. Кажется, мой ужасно мрачный и циничный муж всё же постепенно учится радоваться жизни. И чья это заслуга, как не его жены?

Глава 7

Корбин Рихтер

В следующий раз алхимик встретил свою ученицу в университете. Она сидела у окна в преподавательской и в руках меланхолично терзала цветок. Судя по россыпи лепестков на её коленях, это была уже не первая жертва.

-- Поклонник появился? -- заинтересованно спросил Рихтер, усаживаясь на подоконник и закрывая Софи вид на город. Она даже не возмутилась.

-- Нет. Цветы подарил староста старшекурсников. Извинение за один инцидент, в котором участвовал студент его группы.

-- Что-то серьезное?

Молодая женщина заколебалась и несколько неохотно ответила:

-- Ситуацию удалось уладить. Но самое интересное, что я не успела сказать декану о случившемся, а Ганса Яргера уже наказали. Притом гораздо более сурово, чем следовало бы. Отчислить не отчислили, но отправили в один из пограничных городков на службу. Все предметы Яргеру теперь придётся сдавать экстерном.

Софи мрачно посмотрела на сломанный стебель цветка в своих руках и с отвращением отложила его в сторону.

-- Готова поспорить, что в этом замешан Мартин. А я ведь просила его не вмешиваться в мою работу. Он даже этого не смог сделать.
Что ж, теперь становилась понятной просьба Шефнера присмотреться к группе, у которой Рихтер должен был вести факультатив. Неожиданно сам для себя Корбин встал на защиту Шефнера.

-- Ну, возможно, я бы тоже расстроился, если бы какой-нибудь студент обидел мою жену.

-- И как бы вы поступили?

Алхимик пожал плечами.

-- Смотря какой проступок. Но, скорее всего, просто избил бы до полусмерти, чтобы неповадно было.

-- Яргер боевой маг, -- напомнила чародейка.

-- Ну и что? Мало ли мне их урезонивать пришлось этим летом? Слушай, прекращай тоску наводить. Тут нет твоей вины. А Мартин это Мартин. Ты должна была знать, за кого выходишь замуж и какие будут последствия, -- неожиданно жестко сказал маг.

София вздрогнула. Не поднимая глаз, тихо сказала:
-- Я не жалуюсь, не думай. Больше не буду тебя этим беспокоить.

"Вот только утешающей подружкой я ещё не был", -- сердито подумал Рихтер. И всё же сел рядом, заставив девушку потесниться на короткой софе. В преподавательской никого не было, поэтому они могли говорить свободно.

-- Мне казалось, что ты не привыкла давать себя в обиду. Я почти разочарован. Хотя, наверное, и не следовало ожидать другого.

Молодая женщина гневно сверкнула серыми глазами.

-- Это почему же?

-- Женщины любят страдать, знаю об этом не понаслышке. Видишь ли, мой отец-пьянчужка привык поколачивать свою жену. Старший брат пытался вмешаться, но просто был изгнан из дома. Вернулся потом, едва ли не умоляя о прощении на коленях. Боялся потерять наследство, -- с отвращением сказал Корбин. -- А я был гордый. И везучий. Магический дар дал мне возможность выучиться в университете, получить хорошую профессию. И всё то время, что проводил за книгами и в мастерской, мечтал о том времени, когда вернусь домой и заберу мать из того ужаса, в котором она жила. Когда смог купить себе дом, приехал за ней... а мама, представь себе, не захотела уезжать. Как же она может оставить своего мужа, старшеньких и мельницу без присмотра! И умерла. Через год. Сердце не выдержало.

-- Мне жаль, -- сдавленно ответила Софи.

-- Не стоит. Это жизнь. Потери неизбежны, но ты и сама это знаешь. Поэтому важно жить для себя, а не только для других. Исполнять свои желания, а не чужие. Понимаешь? Когда мама умерла, отец горько рыдал у её могилы, а спустя несколько часов уже пил в таверне с дружками. Жертву, принесённую во имя любви или мира в семье, могут и не оценить.

-- Я ничем не жертвую, -- упрямо сказала Софи.

-- Жертвуешь. Когда ты молчишь, не выказывая свой гнев, когда трусливо примиряешься с несправедливостью. Когда, прежде чем претворить свои мечты и желания в реальность, думаешь, не будет ли твой супруг против. Как часто ты меняла свои планы из-за запретов Мартина? Молчишь? -- повысил голос Рихтер, глядя на упрямо поджавшую губы чародейку. -- Страх остаться одной понятен, но... жалок.

Алхимик почти сразу пожалел о своих словах, но было уже поздно.

-- Вот как вы обо мне думаете. Что я боюсь остаться одна. Зато вас, мастер, судя по всему, одиночество не беспокоит.

До недавнего времени так и было. Но стоило ли говорить своей ученице, что ради неё он, пожалуй, может, и был бы готов пожертвовать своей свободой? Рихтер в этом сомневался. Мучительно размышляя, как бы направить их беседу в менее опасное русло, алхимик не сразу понял, что в комнату кто-то вошёл. Лермиец, мрачный и хилый тип, забавно его побаивающийся. Но в этот раз господин Моретти даже не взглянул на него, направившись к небольшому секретеру, в котором Триер прятал выпивку.

-- Что-то случилось? -- удивлённо спросил алхимик у лермийца, наблюдая, как он дрожащими руками наливает себе крепкой настойки в кружку. Тот не ответил.

-- Первокурсники, -- сочувственно пояснила Софи вместо Моретти, будто это всё объясняло. -- Лоренцо, может, расскажете мне, что они в этот раз учудили?

Глядя, как чародейка успокаивает взбудораженного преподавателя философии и права, Корбин мрачно размышлял, насколько Софи изменилась со дня их знакомства. Став дружелюбнее, внимательнее к людям, мягче. Женственнее. Перемены, причиной которых стал совсем не он. А значит, и правды в его словах было не так уж много и в той ссоре с Шефнером, и сейчас. Глава СБ всё так же впечатляюще давил и манипулировал людьми, включая свою жену, но Софи, прямолинейная упрямая Софи, удивительным образом справлялась с этим. Не ломаясь, но будто становясь гибче. Но долго ли она выдержит, если менталист продолжит добиваться своего всеми возможными способами?

Корбин Рихтер поднял сломанный цветок и, оторвав последний ярко-желтый лепесток, поднёс стебель к губам. Пахло сладко и терпко, но выступивший прозрачными каплями сок был полон горечи.

-- Не всё можно восстановить, Мартин, -- пробормотал алхимик, не сводя глаз с чародейки, упорно пытающейся вытащить кружку из рук лермийца. -- Но полагаю, ты поймёшь это слишком поздно.

Грусти в голосе алхимика было гораздо больше, чем злорадства. Ведь даже так он не имел ни одного шанса, чтобы изменить свой статус рядом с Софи. Слишком поздно.

София Шефнер

Будни мои наконец-то вошли в некоторую колею, которая, правда, началась с очередного бурного выяснения отношений с мужем.

Узнав от декана о судьбе Ганса Яргера, я на мгновение потерялась от наглости драгоценного супруга, избавившегося от студента за моей спиной. В себя прийти помог Рихтер. Слова его, резкие, грубые, вытянули меня из плаксиво-беспомощного настроения. Впрочем, и желание послать Мартина к черту тоже к вечеру угасло, но решимости хватало на троих.

Мартин, пообещавший совсем недавно больше мне не лгать, держал своё слово. То, что Яргера сослали на границу благодаря его вмешательству, он даже не отрицал.

-- У тебя было время уладить проблему, но ты не слишком торопилась. Пришлось мне об этом позаботиться.

-- Это моя работа, Мартин! Видел бы ты, как... -- я замолкла.

-- Видел бы что? -- мягко спросил маг, элегантно перекидывая ногу на ногу.

Сегодня он был не в костюме, а в мундире, а значит, ездил по очень важным и официальным делам. И судя по расслабленной позе мужа, всё прошло довольно неплохо. Но вот мне расслабляться точно не стоило. Как и говорить, что декан факультета боевой магии довольно нелицеприятно высказался о "некой фрау, которая бегает жаловаться мужу".

-- Как ты вообще узнал? -- вместо этого сердито спросила я. -- Кто тебе рассказал о случившемся?

Свидетелем нашей стычки с Яргером был только Адорно, но он выступал в его защиту и не стал бы сдавать своего одногруппника.

-- Слухам свойственно множиться, -- пожал плечами Мартин.

-- У тебя есть свой шпион на факультете среди студентов или преподавателей? Хотя о чем я спрашиваю... Конечно же есть!

-- Могу сказать в свою защиту, что дело тут не только в тебе, но и в государственных интересах. Обучение боевых магов напрямую касается национальной безопасности, особенно в свете недавних событий. Каждый из магов проходит тщательную проверку. И тем, кто показывает себя так, как Яргер, не место в столице. И уж тем более не место рядом с моей женой. Но если ты решишь оставить преподавание или, к примеру, перейти на другой факультет, то я могу подумать об изменении своего решения.

-- Это вообще законно, то, что ты делаешь?!

-- Ты удивишься, насколько велики сейчас полномочия СБ. Сложные времена требуют решительных мер.

Это значит, что правительство полностью развязало руки Шефнеру, испугавшись потерять контроль над магами.

-- Подобное вмешательство, тем более без моего ведома, недопустимо, -- сухо сказала я. -- И видеть тебя сейчас мне совершенно не хочется. Так что я, пожалуй, переночую в другом месте.

Шефнер тут же напрягся, но останавливать меня не стал, так и оставшись сидеть на кресле в нашей спальне. Я решительно прошла мимо него и распахнула межкомнатную дверь, ведущую в... кабинет?

Там, где совсем недавно была вторая, "женская" спальня, теперь находился довольно удобный рабочий кабинет артефактора, имеющий даже небольшой лабораторный столик в углу и полки для хранения ингредиентов.

-- Это подарок для тебя. Ты часто работаешь допоздна и засыпаешь прямо в мастерской. А отсюда тебя хотя бы будет удобнее тащить до постели.
И когда только успел?!

-- Думаешь, самый хитрый? -- обвиняюще ткнула пальцем в сторону мерзкого менталиста. -- Да хоть вынеси все кровати из дома, я найду, где переночевать!

-- И мне придётся всю ночь, словно псу, сидеть под дверями, прислушиваясь к твоему дыханию, -- тихо сказал муж. -- Как иначе узнать, что сон твой крепок и ничем не омрачён?

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с бурей противоречивых чувств. Как легко ему удается играть на струнах моей души!

Подойдя, ласково коснулась острых скул и поседевших волос на висках. Склонилась, вглядываясь в тёмно-карие глаза, полные тревоги. Он волновался обо мне на самом деле. От этого становилось ещё тяжелее.

-- Я нуждаюсь в тебе, Мартин. Во всех смыслах. В твоей любви, в твоей поддержке. И в магии тоже. Но знаешь, кажется, меня это окончательно перестало устраивать.

-- Что это значит? -- менталист нахмурился.

-- Лишь то, что я больше не хочу на тебя полагаться. Ни в чём.
Решив, что в дальнейшем разговоре больше нет смысла, я вернулась к повседневному вечернему ритуалу. Мартин, чувствуя моё настроение, держался в стороне, хотя и не уходил. Но в этот раз его объятия не приносили мне успокоения.

На следующий же день я развернула активную деятельность по возвращению старой себя, не зависящей от воли дурного деспота-мужа. И для этого решила заручиться поддержкой давнего сообщника -- Петера Шефнера.

Практически ворвавшись в дом тётушки Адель и, невзирая на сопротивление старого друга, я утащила его на прогулку за покупками. Конечно же -- чародейскими. А заодно поделилась с артефактором своими планами.

-- Да ты спятила, милая, -- восхитился приятель, выслушав поток моих мыслей. -- Дядя запрет тебя навечно, как и меня. Только тебя в уютной такой камере, с мягонькими подушками и дамскими журналами, а меня в каменном колодце. Подвесив за ноги.

Я поёжилась.

-- Дамскими журналами? Б-р-р. Не знаю даже, кому из нас будет хуже. Но Петер! Роанский алый жемчуг! Было бы грех не воспользоваться такой возможностью! Тем более что это даже не ментальная магия.

-- О нет, это хуже. Это эксперименты над собственным телом! Ты же можешь лишиться руки!

Философски пожала плечами:

-- Работа артефакторов полна рисков. Но это не повод отказываться от новых методов.

-- А ментальные артефакты, значит, всё, они тебе больше не интересны?

Ментальные артефакты... О, сколько всего интересного можно было создать на основе уже существующего. Чары, способные защищать людей от ментальной магии, артефакты, которые в состоянии излечивать разум и заменять ментальных магов... В этом и была вся загвоздка. Я достаточно долго сотрудничала с имперской безопасностью, чтобы понимать, как именно будут использоваться мои изобретения и к чему это может привести. Чары для подчинения, чары для контроля. Разрушающее, сводящее с ума колдовство. И всё это рано или поздно могло попасть в руки людей, столь же одержимых властью, как Гайне, человека, едва не разрушившего Грейдор ради своих политических амбиций.

Оружие. Вот что им всем было нужно. Даже технология создания псевдоплоти, которая могла послужить для благих целей, была извращена до невозможности и привела к созданию големов. Не всё, что можно придумать, должно быть воплощено в жизнь. Может быть, слишком поздно, но, глядя на так и не восстановившегося до конца Петера и вспоминая свой опыт, я наконец поняла, что Мартин хотел сказать мне когда-то. Ментальная магия несла в себе слишком много искушений, чтобы делать её более доступной с помощью артефакторики.

-- Если хочешь, я могу сделать тебе ментальный артефакт защиты, но сама лично больше не собираюсь их использовать. Это делает меня слабее, давая ложное ощущение контроля. Лучше уж буду больше времени тратить на усиление барьеров своего разума.

Хотя тётушка Адель утверждала, что против Мартина, сильнейшего менталиста своего поколения, у меня нет шансов, я упорно надеялась когда-нибудь достигнуть такого уровня, чтобы обломать и его.

-- Я тоже начал заниматься с бабушкой. Это ужасно скучно, знаешь ли, но всё же приносит некоторое успокоение, -- вздохнул Петер. -- Но ты не отвлекай меня. Чего тебя в боевую магию-то потянуло? Или тебя так твоя работа вдохновляет?

-- И она тоже, -- улыбнулась я. -- Но больше всего мои уроки с Рихтером. Давно мне не приходилось чувствовать себя настолько неумехой.

-- О да, ты терпеть не можешь, когда у тебя что-то не получается, -- Петер закатил глаза. -- Но зачем тебе вообще все эти заклинания? Хочешь самолично надирать всем задницы?

-- Тс-с-с, не выражайтесь, барон, -- сказала чопорно, -- тем более при своёй тёте!

-- Софи! Не напоминай мне об этом кошмаре! Наверное, ты специально вышла замуж за дядю, чтобы надо мной так шутить!

Мы остановились у одной из магических лавок под почти полностью пожелтевшим дубом. Все покупки уже были сделаны, но мы не спешили домой, наслаждаясь прогулкой и общением. Я и не думала, что могу так соскучиться по своему несносному другу. Насмешливому, немного капризному и порой слишком откровенному Петеру, который превратил когда-то высокомерную и мрачную зануду... в чуть менее мрачную зануду. Хотя, если верить ему же, высокомерия во мне по-прежнему хватало аж на целую императрицу, а я даже от возможности стать баронессой отказалась.
Кстати, по поводу баронесс.

-- Вы уже назначили с Мартой день свадьбы? -- невзначай спросила я, пытаясь разглядеть сквозь густую листву дуба бледно-голубое небо.

-- У Марты начался довольно сложный курс в университете, поэтому...

-- О, так ты ради неё решил вновь отложить свадьбу? Знаешь, сейчас ты мне чем-то напоминаешь Мартина. Он тоже часто пользуется предлогом заботы обо мне в своих целях, -- почти неосознанно я скопировала насмешливые интонации Рихтера. -- Петер, ты хоть понимаешь, насколько твое поведение оскорбляет Марту? Создаётся впечатление, что ты просто бегаешь от неё.

-- Давай без нравоучений, а? -- вяло пробурчал мой друг. -- Сколько ты сама пряталась от серьезных отношений? Я люблю Марту, правда. И я готов взять ответственность... за то, что между нами происходит. Но сейчас в моей жизни абсолютный бардак. Какой из меня получится муж -- без карьеры, с почти съехавшей крышей, не имеющий планов на будущее? Иногда любви недостаточно, Софи. Мне нужно разобраться прежде всего с самим собой, чтобы не сделать свой брак таким же кошмарным, как и всю жизнь.

Мне бы это тоже не помешало. Разобраться в себе. Хотя понять собственного мужа было бы всё же полезнее.

Петер внезапно напрягся.

-- За нами следят, -- тихо промолвил он. -- Маг. И он не из охраны дяди. Справа от нас. Не смотри прямо, спугнешь.

Осторожно, будто поправляя шляпку, повернула голову в нужную сторону и облегченно выдохнула. На другой стороне улицы, у алхимической лавки стоял светловолосый молодой мужчина, будто бы разглядывающий что-то на витрине.

-- Это один из моих учеников, Тео Адорно. Интересно, что он здесь забыл?
Поняв, что его заметили, Теодор уверенно направился к нам.

-- Фрау Шефнер, барон фон Шефнер, -- Тео коротко поклонился мне и довольно уважительно, но без подобострастия пожал руку Петеру. -- Меня зовут Теодор Адорно, кадет военной акаде... студент факультета боевой магии Брейгского университета. Простите мою невежливость. Сначала я подумал, что вы с мужем, фрау, поэтому и не рискнул подойти.

Петер нахмурился. Он терпеть не мог, когда кто-то путал его с Мартином.

-- Приобщаетесь к тайным алхимическим знаниям, Тео? -- светски спросила я. После того как он стал свидетелем моей стычки с Яргером, говорить с Адорно было неловко.

-- По необходимости. Я записался на факультатив по криминалистике, а мастер Рихтер довольно требователен, -- Тео закатил глаза. -- Мне кажется, благодаря мастеру и вам, фрау Шефнер, я скоро спокойно смогу переквалифицироваться в алхимики или чародеи. Даже не думал, что во мне столько скрытых талантов.

-- Даже не сомневайтесь, Тео, -- хмыкнула я. -- Значит, вы хотите после окончания податься в полицию? Имперская безопасность подошла бы вам гораздо больше.

Боевые маги не то что глупы, но довольно прямолинейны и мало способны на кропотливую и тщательную работу. Оттого даже теоретические основы артефакторики давались им с трудом. Староста же старшекурсников обладал не только усидчивостью и внимательностью, но и довольно "тонким взглядом", то есть способностью распознавать артефакты. Хотя до того же Келлера ему было далеко -- тот хоть и уступал значительно Адорно в силе, но умел, в отличие от него, видеть и плетения чар, а не только магический след от них.

-- О, не думаю, что мне стоит рассчитывать на тайную службу. Я бастард, а таких в СБ не берут.

Растерянно повернулась к Петеру, не зная, как реагировать на признание Адорно.

-- Это же... несправедливо.

-- СБ довольно внимательно изучает семьи кандидатов, прежде чем взять их на работу, -- спокойно объяснил Петер. -- Дело не столько в происхождении -- хорошие сотрудники и из самых бедных семей довольно быстро поднимаются по карьерной лестнице. Но незнание того, с кем представитель Службы безопасности связан родством, может привести к неприятностям. Прецеденты были. Хотя это не значит, что исключений не может быть. Вы пробовали подать заявку?

-- Нет. Отказ был бы слишком болезненным, -- легкомысленно пожал плечами боевой маг. -- Тем более мне действительно интересна служба в полиции. Не буду вас больше отвлекать. Барон, фрау Шефнер.

Проводив взглядом слегка сутулящегося студента, спросила у Петера:

-- Я же его не обидела? Он выглядел немного расстроенным.

-- Где ты вообще видела обидчивых боевиков? Хотя этот и в самом деле немного странный. Ты мне лучше скажи, у меня есть шанс отговорить тебя от авантюры?

-- Ни малейшего. Разве что ты нажалуешься дяде.

-- Чтобы ты меня потом даже на порог своей мастерской не пускала? Ну уж нет. Придётся присмотреть за тобой. Но нам ведь нужен ещё и доверенный целитель?

-- Конечно, -- я красноречиво улыбнулась. -- Неужели Марта так занята, что не захочет подработать?

Петеру не мешало бы отвлечься от своих бед и наладить явно напряженные отношения со своей невестой. Совместная работа над новым проектом годилась для этого лучше всего, тем более у нас уже был опыт сотрудничества.

-- Артель "Шефнер и Шефнер"? -- лукаво подмигнул Петер, приобнимая меня за талию. За что тут же был бит по рукам.

-- "Вернер и Шефнер", -- поправила строго. -- Будем работать в доме деда, так как иначе мы потратим большую часть времени, чтобы спрятать наш проект от Мартина.

Хотя в названии проекта следовало бы упомянуть ещё одно имя -- Абеларда Вагнера. Ведь именно его исследования лежали в основе моего проекта.

-- Пойдём, нам надо купить ещё и новый тигель.

Мне понадобилось полторы недели, чтобы закончить подготовку и удостовериться, что мои схемы работают. Это стоило мне четверти запаса жемчуга и двух кроликов, павших жертвой моего научного интереса. Зато третий и четвертый теперь беззаботно грызли морковку в клетке, поставленной в углу мастерской.

-- Цып-цып-цып, -- позвал Петер одного из лопоухих. -- Лысик, иди сюда.

-- Не называй его Лысиком, -- сказала я, тщательно размешивая краску, в основе которой был порошок серебра и растёртый в пыль алый жемчуг.

-- А что, Пушистиком называть? -- удивился маг. -- Обрила кроликов, разукрасила. Жуть просто, даже в темноте светятся. Теперь они больше на демонов похожи, чем на нормальных животных.

-- Мех отрастёт, и узоров не будет видно, -- Марта закончила протирать инструменты и разложила их на столе. -- А вот как ты, Софи, намереваешься прятать свои татуировки от мужа?

-- Это не татуировки. Тем более их видно будет только во время активации чар.

-- Раны заживут не сразу, -- предупредила целительница.

-- Хорошо, что муж уехал в командировку, да? -- подмигнула я девушке. -- Ну что, готовы?

-- Ты уверена? -- в очередной, кажется, тысячный раз спросил Петер.

-- Более чем.

Я сняла защитный халат, оставшись в рубашке, позаимствованной у мужа. Хотя, учитывая, что рукава я оторвала, вернуть её не удастся. Марта потянулась к остро заточенному серебряному стило, но я остановила её.

-- Я сама. Тебе нужно лишь убрать боль.

Марта пожала плечами и занялась анестезий. Вскоре я перестала чувствовать левую руку почти до самого плеча, а пальцы утратили подвижность. Целительница расположилась по другу сторону стола. Петер, взволнованно прижимая к себе лысого кролика, громко дышал за спиной.

-- Первый этап. Нанесение знаков.

Рука даже не дёрнулась, когда я проколола кожу у основания безымянного пальца и повела линию вверх по руке. Порез, тонкий, но довольно глубокий, тут же наполнился кровью, а стило уже двигалось дальше, вычерчивая на коже причудливые узоры. Работать нужно было быстро. Особый сплав металла инструмента не давал ране затянуться, и, если бы не Марта, постоянно омывавшая мою руку, я вскоре не смогла бы работать из-за залившей конечность крови.

-- Мне дурно, -- сдавленно сказал Петер.

-- Ведро в углу, -- подсказала я. -- Не задерживайся. Дальше без тебя мне не справиться.

Пальцем из псевдоплоти занялся уже Петер -- тот разрезать было гораздо сложнее, чем тонкую кожу.

-- Тебе ведь не больно? -- встревоженно спрашивал он каждые пять минут.

-- Он же ненастоящий.

А вот рука уже обретала чувствительность, и узоры неприятно жгли. И ведь мы еще даже до краски не дотрагивались.

-- Петер, если я потеряю сознание, ты должен закончить за меня, понял? Если не сделать всё сразу, результат будет самым непредсказуемым.

После окончания нанесения узоров, спустя, казалось бы, вечность, я уже почти растеряла весь свой энтузиазм, но виду старалась не подавать. Целительница сменила промокшую от крови ткань под моей рукой на чистую и тщательно закрепила кисть в тисках. Бледный Петер натянул защитные перчатки и аккуратно обмакнул кончики пальцев в краску.

-- Нужно втереть жемчуг как можно глубже в раны, ты ведь помнишь об этом?

-- Надеюсь, это стоит того.

Ещё как стоит. Даже если я просто смогу чаровать как прежде, этого было бы достаточно. Но если мои силы возрастут... то я могла бы гораздо легче использовать заклинания, которым меня учил Рихтер.

От первых прикосновений Петера к моей коже из глаз брызнули слёзы. Казалось, мне втирали в кожу расплавленный свинец, а не краску. Я положила голову на стол, стиснув зубы, второй рукой вцепившись в край стола. В этот раз целительскими заклинаниями пользоваться было нельзя, иначе они могли повлиять на конечный результат.

-- Второй этап закончен, -- заявил наконец Петер, поспешно сдирая дымящиеся перчатки.

-- Сколько времени?

-- Семь.

Всего семь. Значит, второй этап занял чуть меньше часа. Привкус железа во рту. Голова кружилась. Но нужно было наложить ещё и чары. Марта тщательно очистила кожу от остатков краски, и теперь я могла любоваться на алые узоры, обвившие руку от безымянного пальца до предплечья. Когда всё заживёт, будет красиво. Занеся правую ладонь в нескольких миллиметрах над запястьем левой руки, я зашептала ритуальные слова. Узоры засветились и будто наполнились огнём. Едва договорив до половины, сглотнула ставшую густой слюну и шепнула Петеру:

-- Дальше ты.

Окончание работы я так и не увидела, забывшись в жарком мареве, в котором мне почему-то виделись элементали.

Проснулась уже в своём старом кресле, с забинтованной рукой, нывшей так, будто ее пытались мне оторвать, но так и не получилось. Петер, сидя на столе, допивал бутылку шампанского, Марта дремала на стуле за столом. Заметив, что я пришла в себя, артефактор помахал бутылкой:

-- Жива-таки? А я уже думал, где мне искать дерево, на котором можно повеситься.

-- Жива. Хотя окончательный вердикт пока рано выносить. Нужно посмотреть, как чары будут слушаться.

-- Марта приготовила лекарской мази. Магии в ней нет, не беспокойся. Думаешь, дядя ничего не заметит?

Уверенно улыбнулась.

-- Если даже и заметит, уже ведь будет поздно.

-- Я всё понимаю, но, как по мне, это твоё желание сделать из себя артефакт -- блажь.

-- Блажь? -- повторила я. -- Может быть. Но кто знает, а вдруг когда-нибудь эти чары спасут мне жизнь? Или моим близким.

Артефакты можно отобрать, охрану обмануть. Но вот скрытые внутри моего тела чары найти будет не так легко.

Мартин приехал на день раньше, чем обещал, и тут же спросил о Петере. Мой муж был отлично осведомлен, сколь часто я виделась с его племянником, но вот судя по спокойствию, он был не в курсе цели наших встреч.

-- У Петера всё хорошо. И у его невесты тоже, -- опередила я вопрос Мартина.

-- Встречался с отцом фрейлейн Марты. Он весьма обеспокоен репутацией своей дочери, хоть и пытается делать вид, что всё в порядке.

Ещё бы! Главе СБ особо и не пожалуешься на его беспутного племянника, будучи даже мэром города.

-- Не дёргай Петера. Он сам разберётся.

-- Защищаешь его, -- вздохнул Мартин.

С любопытством посмотрел на быстро мелькавшие спицы в моих руках.

-- Ты почти закончила. Что за узор у тебя получился?

Он перегнулся через спинку моего кресла, скользнув при этом щетиной по нежной коже щеки.

-- О, это... змея?

На чёрном фоне извивался кольцами сине-зелёный змей с самой что ни на есть паскудной мордой.

-- А ты что, не любишь змей? Чувствуешь конкуренцию?

-- Люблю. На одной из них даже женился.

Отложила спицы и пряжу в сторону и дёрнула мужа за прядку волос.

-- Эй-эй, не надо соревноваться со мной в сарказме, -- попеняла ему с преувеличенной строгостью. -- Результат тебе не понравится.

Мартин обвил мои плечи руками и поцеловал в шею, вызвав у меня непроизвольную дрожь.

-- Соскучился по тебе, -- прошептал он, щекоча ухо горячим дыханием. -- Заканчивай своё рукоделие и поднимайся наверх, иначе нам опять придётся шокировать слуг.

Лишь только когда муж ушёл, я немного расслабилась. Тонкие шрамы уже зажили благодаря помощи Марты, и даже красных линий на коже не было видно, но всё же Мартин вполне мог почувствовать увеличение моего магического резерва. К счастью, этого не произошло. Я призвала чары, и ладонь тут же расчертили причудливые спирали и завитки. Кончики пальцев светились зловеще-красным светом. Нет, это точно не стоит демонстрировать Мартину, да и вообще хвастаться новыми возможностями, чьи границы оставались пока для меня неизведанными.

-- Софи! -- позвал меня муж с лестницы. -- Что у тебя там за звуки из мастерской?!

-- Я завела декоративных кроликов! -- ответила ему, поспешно выйдя в холл. -- Но они пока болеют, так что я позже тебе их покажу.

-- Кроликов? -- недоумённо повторил муж.

-- Да. Пушистик и Пушок.

-- Довольно... мило. Но, пожалуй, нашим детям я буду давать имена сам.

Прошмыгнув мимо Мартина в мастерскую, я заперла за собой дверь и спустилась вниз. Клетка была разломана, а Пушистик, уже немного обросший мехом, со зверским видом грыз ножку стола. Пушок с грустным видом сидел на столе в луже разлитых реактивов. Кажется, я опять забыла их покормить и налить им свежей воды. Ну какие дети, если мне даже кроликов доверить нельзя?!

-- Кис-кис-кис, -- позвала я Пушка своим самым ласковым голосом.
Кролик нервно дёрнул ухом и поспешно отскочил на другую сторону стола. Подальше от меня.

Корбин Рихтер

Меньше всего Корбин ожидал увидеть в своём кабинете одного из университетских профессоров, притом настолько бледного и взъерошенного.

-- Профессор Муниг, вас что, грабанули? Так у нас отделение по работе с магами. Или вас маги и грабанули?

Что можно было взять у престарелого историка, Рихтер представлял с трудом. Разве что Ларс Муниг коллекционировал древние свитки с магическими секретами.

-- Нет-нет. Я по другому вопросу. Помните, вы спрашивали меня по поводу магического договора...

-- А, вы наконец-то раздобыли информацию. Хорошо.
Муниг вспыхнул.

-- Ну, знаете! Я вам абсолютно ничего не должен.

-- Конечно, не должны, -- примиряюще ответил алхимик. -- А вы садитесь, в ногах правды нет. Сейчас я попрошу принести вам чая.

-- Нет-нет! -- вновь повторил Муниг, отчего-то испуганно оглядываясь и плотно закрывая за собой дверь. -- Нас ведь не могут здесь подслушать?

Рихтер подпёр подбородок ладонью, с возрастающим изумлением глядя на испуганно выглядывавшего из окна профессора, прижимающего потёртый портфель к груди.

-- Кто, например?

-- Например, Служба... служба...

-- ... доставки? О нет, мы ничего не заказывали.

-- Вы знаете, о ком я говорю!

-- Я не только алхимик, но и элементалист, -- напомнил Рихтер. -- Даже СБ не сможет проникнуть через защиту в моём кабинете. Но причём тут она? Или вы наткнулись на какой-то ужасающий государственный секрет?

-- Ах, если бы! Всё гораздо хуже. Если сами знаете кто узнает то, что знаю я, то он убьет и меня, и вас. Лучше бы я ничего не знал!
Корбин достал из нижнего ящика немного пыльный стакан и бутылку с бренди и щедро налил профессору выпивки.

-- Знаю, не знаю... Вы меня запутали. Что вы там принесли?

-- Копии записей о заключении магических договоров. Маги и сейчас, и тогда пренебрегали формальностями, но один из моих коллег, некто Ульрих Нелл, живший лет семьдесят назад, составил реестр тех, кто был связан магическим договором. Таких уже тогда было немного, чуть больше дюжины. Взгляните.

На стол перед Рихтером лёг лист бумаги со списком имён.

-- "Мастер -- менталист Эрика Морр, ученица -- менталист Зара Янель. Мастер -- боевой маг Изенгрим Брихт, ученик -- целитель Анхельм Хидросс. Мастер -- боевой маг Агнесса Шеллар, ученица -- повелительница стихий Гелла Цвейг. Мастер -- алхимик Гидеон Дигро, ученик -- артефактор Гердан Соло", -- вслух прочёл несколько имён Корбин и поднял голову. -- Хм. А ведь про Дигро и Соло я слышал, когда ещё учился. Они были гениями в своём роде.

-- Как и многие, кто заключал договор. Говорят, подобная связь усиливает способности обеих сторон. Да и слабые маги просто не способны на этот ритуал. Но дело не в этом. Вы заметили некоторую закономерность в том, как выстраиваются пары?

Алхимик пожал плечами.

-- Среди них столько же смешанных, сколько и однородных. Боевых магов и менталистов чуть больше, чем магов других направлений. А ещё тут есть моя сестра по несчастью. Интересно, почему я никогда не слышал про эту Геллу Цвейг?

-- Посмотрите внимательнее, господин Рихтер. Это очень важно.

-- Двенадцать пар не слишком большая выборка, но, как я вижу, все пары "мастер-ученик" строго разделены по принципу пола. Мастера-мужчины не брали себе учениц, и наоборот, -- неохотно ответил алхимик. -- Ну так и что? Тогда и нравы были более строгие. Маги тех времён могли счесть подобную магическую связь между мужчиной и женщиной просто неприличной.

-- Я тоже так счёл изначально, но решил всё же поискать ещё. И нашёл, хоть и не списки, но упоминание об ещё одном древнем ритуале, забытом даже сильнее, чем договор наставничества. Магические браки, слышали об этом?

-- Разве что в сказках. Как там было? "Чародей Гидеон так полюбил прекрасную колдунью Кассию, что отдал ей свою душу, пообещав верность навек. И был их союз, скрепленный магией, крепок как сталь, а любовь ярче звёзд. Но несчастье пришло в их дом вместе с...". Бла-бла-бла. Дальше помню плохо. Вроде там некая менталистка появилась и разрушила счастье Кассии и Гидеона, соблазнив кого-то из них. Может, и обоих, эти менталистки бывают так развратны... Но конец истории был довольно печальный. В итоге все умерли. Вот и как такое детям рассказывают, а?!

-- Это не просто сказка, это предупреждение. О том, чем может обернуться магический брак, если нарушить данные обеты. Поэтому подобная практика изжила себя ещё раньше, чем договор между мастером и учеником. Так что заранее прошу прощение за наглость, но между вами и фрау Шефнер что-то есть?

-- Нет! Что за вопросы вообще?! -- возмутился Рихтер. Достал второй бокал и налил бренди уже себе. То, как обернулся разговор с Мунигом, ужасно нервировало.

-- А было до того, как фрау Шефнер вышла замуж?

-- Нет. Ни до, ни после, ни во время! Наши отношения чисты и невинны! -- твердо ответил маг. -- При чём здесь вообще браки? Я отлично помню те слова, которые произносил во время ритуала. И речь точно шла об ученичестве, а не о свадьбе.

-- Вы же опытный маг и сами знаете, что слова заклинаний лишь отражают истинные желания и намерения тех, кто их произносит. Древним ритуалам это свойственно ещё в большей степени.

-- С моими намерениями было всё в порядке, -- ответил Рихтер, оттягивая внезапно ставший тугим воротник рубашки. -- И уж тем более фрейлейн Вернер не собиралась за меня замуж.

-- Почему вы вообще пошли на этот договор?

Муниг немного выпил и чуть успокоился, хотя и не перестал говорить шёпотом.

-- София искала защиты, а я... ну а что бы и не помочь девушке в беде? -- скомканно закончил алхимик.

-- Вы захотели ей помочь. Может быть, испытывали некоторое влечение... для молодого мужчины это абсолютно нормально! -- поспешно сказал Муниг, наткнувшись на угрожающий взгляд Рихтера. -- Даже я порой провожаю взглядом симпатичную студентку, а фрау Шефнер вполне себе привлекательная женщина. К тому же тогда она была свободна. Так что ничего странного, что ритуал пошёл несколько иначе, чем вы оба рассчитывали. Но если между вами не было интимных отношений, то значит, всё не так уж плохо. По крайней мере то, что София является одновременно вашей женой и супругой господина Шефнера, не обернётся для неё негативными последствиями.

"Нужно перечитать ту дурацкую сказку, -- растерянно подумал алхимик. -- ''Все умерли'', да?".

-- Так мы с Софи женаты или нет?

-- М-м-м, тут сложно сказать. Ваш договор с ней был заключен раньше, чем она вышла замуж официально, к тому же подтверждён магической клятвой, а это совсем не формальность. Но так как вы... хм...

-- ... не спим друг с другом. Продолжайте дальше! -- махнул рукой Рихтер.
Муниг кинул на алхимика укоризненный взгляд.

-- Как грубо, молодой человек. Но да, так как между вами ничего нет, то магический брак заключен не до конца.

-- А если... если наши отношения изменятся, то что будет тогда?

-- Если вы будете вместе, то замужество фрау Софии с господином Шефнером будет считаться недействительным. Не для государства, конечно. Но что для небес наши человеческие законы или храмовые ритуалы, тогда как вы, пусть даже не зная всей правды, соединили свои источники и души самыми крепкими узами? Так что в этом случае расторгнуть ваш договор будет практически невозможно, а фрау Шефнер, если она не захочет умереть совсем молодой, придётся расстаться со своим нынешним официальным мужем. Вам я тоже рекомендую не заводить интрижек в этом случае. Я тут сделал копию из нескольких старых свитков, почитайте. Весьма познавательно. Вам повезло, что люди господина Шефнера не нашли эту информацию.

-- А они её искали?

-- Архивариус упомянул, что несколько месяцев назад приходили какие-то подозрительные господа с официальным допуском в секретные разделы архива и спрашивали все материалы, связанные с магическими договорами. Мой старый друг отдал им всё, но этот список имён, натолкнувший меня на мысль, он тогда найти не смог. В национальном архиве просто жуткий бардак, к счастью для нас с вами. Поэтому прошу вас, не упоминайте моё имя. Я ничего, абсолютно ничего вам не говорил и ничего для вас не искал! И вообще мне нет дела до всего этого!

-- Конечно, профессор. Будьте спокойны. Но вы точно не ошибаетесь в ваших выводах? Из меня отличный наставник получился, между прочим. И чьим-то мужем я себя не чувствую абсолютно. Может, как-то можно проверить, какой ритуал всё же мы воплотили?

Муниг как-то смущённо откашлялся, засобиравшись.

-- Может, и ошибаюсь, но я вам предоставил всё, что смог отыскать в архивах, так что просто почитайте на досуге.

-- Профессор... профессор!

Дверь оглушительно хлопнула. Рихтер прислушался к поспешным шагам неожиданно прыткого старичка и выругался. Пододвинул листы к себе и вчитался. С каждой прочитанной страницей лицо его становилось всё более задумчивым.

-- Да они на голову больные, эти маги, -- наконец пробормотал алхимик, будто забыв, что и сам давно уже относится к ним.

Отделить правду от вымысла было непросто, учитывая, что сами маги тогда хранили свои знания крепко, и летописцам наверняка вдували в уши полную чушь. Но кое-где описания выглядели вполне реалистично и объясняли те странности, что и раньше подмечал Рихтер. Корбин сам ходил когда-то в учениках и помнил своё отношение к наставнику. Почти полное, безоговорочное подчинение, безусловная вера во всё, что говорит и делает мастер.

С этим у них в паре были проблемы. Софи всегда легко игнорировала его указания, если считала их бессмысленными или бесполезными. Если он и мог влиять на неё, то в весьма ограниченных масштабах.

-- Какой-то сказочный бред, -- вслух сказал маг, сжигая копию свитков.

Хотелось бы надеяться, что Муниг хорошо позаботился о безопасности оригиналов. Потому что историк был прав. Если хотя бы часть из того, что написано в свитках, правда, то Мартин Шефнер не будет долго колебаться и легко избавится от угрозы себе. И даже косвенный риск навредить Софи едва ли остановит менталиста. Ведь стоит Корбину захотеть, и его старый друг останется ни с чем.

Магический договор необходимо расторгнуть. Вот только объяснить причину Софи будет непросто, да и их занятия придётся отменить. И никакого повода видеть чародейку у него больше не будет.

Так стоит ли торопиться, если пока их договор идёт Софии лишь на пользу? Просто не стоит делать последний шаг, переступать черту. Это ведь совсем не сложно?

Глава 8

София Вернер

Мартин после своего приезда все время был занят на службе, поэтому приходил домой к полуночи и уходил раньше, чем вставала я. И хотя по супругу я несколько скучала, но его постоянное отсутствие мне было только на руку. Дом -- в полном моем распоряжении, а значит, можно тренироваться в мастерской, не опасаясь, что Мартин что-нибудь заподозрит.

Обычно сами чары довольно сложно уловить, особенно когда они неактивны, но теперь, благодаря магической модификации моей левой руки, я стала способна создавать вполне мощные заклинания. Потенциально... Потому как то, что у меня пока выходило, было энергозатратным, довольно шумным, но едва ли эффективным и безопасным. И обугленная дыра в кирпичной стене, на место которой пришлось повесить гобелен, служила лучшим для этого доказательством. А ведь это был всего лишь светоч, даже не боевое заклинание, и метила я совсем в другую сторону. К тому же после попытки создать светоч левая рука ныла ещё сутки, а пальцы потеряли чувствительность на несколько часов.

Не всё шло гладко с новыми чарами, но я отчего-то испытывала подъем духа, и даже неожиданно мрачный Корбин Рихтер, опоздавший на нашу тренировку, не мог испортить мне настроение.

-- Ты чего в перчатках? -- вместо приветствия спросил он.

-- Так холодно же. Мешать не будут, не беспокойтесь.

Я приступила к разминке, а затем под внимательным наблюдением Рихтера сложила несколько простых плетений, усложняя их на каждом этапе. Сила стекала с ладоней свободно, лишь слегка пощипывая кончики пальцев. Уставала я, правда, так же быстро.

Заметив, что я начала выдыхаться, мастер дал мне передышку. Воспользовавшись тем, что он отвлёкся, сдвинула манжет рукава. Узоры на запястье светились. Перчатки всё же не были лишними. Признаваться в содеянном я пока не намеревалась, зная, какова будет реакция наставника. Наверняка назовёт меня ленивой, а то и обманщицей, испугавшейся сложностей и выбравшей более лёгкий путь.

-- Софи, ты не чувствуешь в себе в последнее время что-то... необычное?

Поспешно вернула рукав на место и обернулась.

-- Нет, а что?

Слишком поспешно! Рихтер вскинул бровь, будто сомневаясь в моих словах.

-- Точно?

-- Энергетический резерв стал больше, но вы сами говорили, что при магическом договоре так бывает. Элементалей без вашей помощи я видеть так и не могу, хотя недавно вот почувствовала приближение дождя за несколько часов. Но стоит быть справедливой, Мартин тоже уловил, что погода портится. У него всегда в таких случаях плечо ноет. Так ведь возраст...

Когда волнуюсь, болтаю слишком много. Переняла эту привычку у Петера.

-- Тебя послушать, так мы с Мартином вовсе старики, -- проворчал алхимик.

-- Ох, мастер, вам ли говорить! Вас порой и за взрослого-то не всегда можно принять, -- улыбнулась, вызвав ещё один удивлённый взгляд.

-- Вижу, ты сегодня в хорошем настроении. И показываешь результаты. Я рад, что ты продвигаешься, Софи, -- наставник неожиданно серьезен, и это настораживало. -- Ты тренировалась со светочем?

-- Не слишком успешно, -- вздохнула. -- И не уверена, что готова вновь к нему вернуться.

Зябко поёжилась, глядя на свинцово-серое небо. В следующий раз нужно попросить Рихтера перенести занятия в помещение.

-- Замёрзла? Тогда закончим сегодня пораньше. Пойдём, выпьем кофе. Я знаю тут одно местечко поблизости.

До небольшого ресторанчика, разместившегося почти под стенами СБ, было идти совсем ничего, но Эзра всё же увязалась за нами, несмотря на все заверения Рихтера, что он вернет меня в целости и сохранности. Зато он уговорил её не торчать в дверях, а усесться за соседний столик, и даже заказал ей десерт и чайничек с фруктовым чаем, чем ввёл, кажется, в состояние прострации. Мне он заказал такой же, с парой пирожных, а сам взял только горячее вино, смешанное с приправами, мёдом и цедрой апельсина. Официантка, принёсшая поднос, расставляла чашки медленно, то и дело бросая заинтересованный взгляд из-под ресниц на задумавшегося, а оттого необычно молчаливого алхимика. Кажется, ей он понравился.

Грея руки в перчатках о чашку с чаем, я тоже украдкой разглядывала Корбина Рихтера. Если не считать ярко-зелёной, по-змеиному вытянутой радужки, в нём нет ничего выдающегося или особенного. Чуть выше среднего рост, худощавая фигура, русые волосы, собранные в низкий хвост, приятные, но незапоминающиеся черты лица. К тому же одет совершенно непритязательно. Мартин под страхом смерти не напялил бы на себя широкополую шляпу, которые в столице уже полвека как не носят, и потёртую бесформенную куртку. Рихтер больше похож на наёмника, чем на полицейского или могущественного мага. Да и манеры у него совершенно бесцеремонные.

И всё же он вызывал симпатию и казался человеком, которому можно доверять. Когда-то я так и сделала, отдав ему, почти незнакомому мне алхимику право решать свою судьбу. И нисколько не пожалела об этом. Надёжнее, чем Корбин Рихтер, не было никого. Удивительно, но этот противоречивый, легко поддающийся своим желаниям и настроениям маг стал для меня островком спокойствия.

Мне следовало ему сказать об этом. Когда-нибудь. Потому что если сейчас я признаюсь в своей благодарности, он меня со свету сживёт своими насмешками.

-- София, ты бы хотела закончить обучение?

Неожиданный вопрос наставника заставил вздрогнуть. Закончить... обучение? Теперь, когда он только начал меня по-настоящему учить?

-- Скоро минет год с тех пор, как ты стала моей ученицей, -- продолжил Рихтер, пряча взгляд. -- Кажется, будто мы знакомы гораздо дольше.

-- Да... так и есть, -- тихо согласилась. -- Будто я знала вас всегда.

-- Но всё когда-нибудь заканчивается, разве нет? Когда-то договор был тебе нужен, чтобы избавиться от внимания слишком настойчивого ухажера. Теперь эта проблема не актуальна, раз уж ты вышла за него замуж, -- маг скривил губы в улыбке, но как-то невесело. -- Магический договор лишь сковывает -- и тебя, и меня -- ненужными обязательствами.

Выглядело так, будто алхимик просто хотел избавиться от меня. Будто ему наскучила возня со мной. Наскучила я. Радости больше не было и в помине, лишь растерянность, оседающая пеной страха. Вот сейчас он равнодушно скажет, что мы можем заканчивать на этом, и для дальнейших встреч нет причины...

-- Софи?

Мне всегда было сложно пускать людей в свою жизнь, я боялась к кому-либо привязаться всем сердцем. И после смерти деда поняла, почему. Сама мысль о том, что я могу потерять близкого человека, заставляла меня паниковать, возвращала к тому времени, когда мне казалось, что родители просто отказались от меня. Отдали чужим, равнодушным людям, для которых я была лишь обузой. И лишь спустя недели, когда эпидемия пошла на убыль, я узнала, что из столицы меня увезли для того, чтобы спасти. И что ни отца, ни матери уже нет в живых.

Я не стремилась к одиночеству, просто не хотела больше никого терять. Потому так долго держала Мартина в стороне, поэтому на протяжении нескольких лет не признавала всерьез нашу дружбу с Петером. Лишь Рихтер совершенно нахально смог перемахнуть всю ту стену, которую я вокруг себя выстроила.

И он же хотел теперь покинуть меня.

-- Я стала для вас обузой, мастер?

Вопрос задан вслух, но мне от этого не легче. Что бы он ни ответил, сомнения больше не оставят меня. Ненужные обязательства... вот что для Рихтера значил наш договор. Хотя ведь именно я когда-то почти хитростью, обманом вынудила алхимика стать моим наставником. А сейчас ему просто надоела эта игра.

Корбин Рихтер поморщился, скорее болезненно, чем раздражённо.

-- К чему этот драматизм, дорогая?

Эзра громко покашляла со своего места, напоминая алхимику о приличиях. Я и забыла, что мы не одни. Тоскливо отвернулась к окну, пытаясь хоть что-то разглядеть в тусклом свете газового фонаря.

-- Простите, мастер. Если вы хотите расторгнуть договор, я не буду противиться. Но я совру, если скажу, что сама желаю этого.

-- Ничего я не хочу, -- сердито ответил маг. -- Просто пытаюсь понять, как будет лучше. Для нас обоих. Мы с тобой натуры увлекающиеся, но я старше тебя, опытнее и как наставник несу полную ответственность за свою ученицу. Поэтому должен думать о... обо всём. В том числе и о твоей репутации. Между прочим, на нас в университете уже косятся.

-- Так вы сами решили устроиться преподавать на том же факультете, где работаю я, -- напомнила. -- К тому же с тех пор, как я стала фрау Шефнер, окружающие удивительно вежливы и предупредительны и говорить предпочитают всё больше о погоде... А что там шепчутся за спиной, неважно. Или, может, мне и с Петером теперь не общаться?

-- Не злись. Я на твоей стороне. -- Рихтер понизил голос, и мне пришлось склониться к нему, чтобы различить слова: -- Древняя магия опасна и непредсказуема и не действует по простым правилам и законам. Договор может повлиять не только на наши источники, но и на нас самих, на наши судьбы.

-- Уже прошёл год. Ничего страшного не произошло.

-- Пока нет. -- Алхимик коснулся моей правой руки и осторожно, будто боясь причинить вред, сжал пальцы. -- Мы сильно сблизились. И с одной стороны, меня это радует. Наши встречи делают меня счастливее. Мне хочется надеяться, что тебя тоже.

Щёки запылали, и я уже не знала, куда спрятать свой взгляд. Но я позволила Рихтеру стянуть перчатку с вспотевшей горячей ладони. Его рука накрыла сверху мою.

-- Ты смущена? Почему?

-- Глупый вопрос! -- краем глаза заметила какое-то мельтешение в воздухе.-- Что это?

-- Элементали. Не хочу, чтобы нас подслушали. Потому как не для чужих ушей то, что я тебя спрошу. -- От мастера пахло вином и мёдом, и это немного отвлекало. Как и его странные глаза совсем близко, в которых было неожиданно сложно что-то прочесть. -- Что случится, если я тебя поцелую?

-- Больно будет, -- мрачно ответила я, выдергивая ладонь. -- Сначала вам, потому что рука у меня тяжёлая. Потом мне. Потому что Мартина не убедишь, что это очередной дурацкий эксперимент моего наставника. Кстати, зачем он вам?

-- Проверить. Ну а вдруг ты в меня влюбилась?

Удивительный всё же Корбин Рихтер человек! Всего за полчаса он умудрился меня испугать, смутить и разозлить! Наверное, Мартин в чём-то прав. Отвратительная я жена, если даже алхимик, неплохо знающий историю наших отношений с менталистом, сомневается в моих чувствах к супругу.

Хотя, может, дело и не в этом... Стоило проверить возникшие подозрения. Я заглянула в сумку, предусмотрительно взятую с собой в ресторан, и вытряхнула оттуда медную бляху с небольшим ремешком для ладони. Закрепила её и раньше, чем Рихтер почуял неладное, впечатала ему бляху посреди лба. Алхимик не удержался от вскрика и вскочил на ноги, потирая лоб и обиженно на меня взирая.

-- Спятила, да? Всего-то спросил, а ты сразу драться полезла без предупреждения!

-- В следующий раз предупрежу, -- покивала я, разглядывая бляху. Металл не потемнел. Хорошо. -- Но, мастер, я не пыталась вас убить. Это ментальный артефакт нового образца, даже не запатентованный пока. Если всё пойдёт хорошо, продам его СБ. Или военному министерству. Ланге тоже скупердяй, но хоть платить не отказывается в отличие от Мартина.

-- И для чего он? Не Мартин, а артефакт, конечно.

-- Даёт знать, нет ли на человеке ментального внушения. А то говорите какие-то странные вещи... будто мой супруг вас заколдовал. -- Убрала артефакт в сумку и уже буднично поинтересовалась: -- Почему я должна в вас влюбиться? Нет, мужчина вы, господин Рихтер, интересный. Перспективный, я бы даже сказала. Дом у вас свой есть, работа хорошая. При дворе вас ценят. Характер, конечно, так себе, но магов без придури особо и не найдешь.

-- Вот уж расхвалила так расхвалила, -- проворчал алхимик. -- Свахой бы тебе работать, цены бы не было.

Подмигнув обеспокоенно ерзающей Эзре, силящейся услышать наш разговор, подал знак девушке-подавальщице. В этот раз Рихтер заказал себе кофе. И охлаждённую кружку. Для лба.

-- Так значит, я тебе нравлюсь? -- уже спокойнее спросил маг, усаживаясь обратно.

-- Нравитесь. Но замуж за вас я бы не пошла.

Рихтер отчего-то обиделся.

-- А я бы и не позвал. Жена должна быть тихая, скромная...

-- Ага, Мартин тоже так считал, пока меня не встретил. Вот и вас где-то поджидает кара небесная за всех тех женщин, которым вы разбили сердце.

Пододвинула к себе тарелочку с пирожными и, уныло поковырявшись, отставила в сторону, съев только десертную вишенку. Ещё с утра меня немного подташнивало, видимо, от переутомления последних дней, поэтому густой жирный крем, которым был пропитан бисквит, вызывал здоровые опасения.

-- Так почему вас волнует моё к вам отношение, мастер?

-- Потому что чувства не всегда получается контролировать, и уж тем более невозможно подчинить разуму. Не только симпатия, но и влечение легко может вспыхнуть между мужчиной и женщиной, связанными общими интересами и делом. Нас же объединяет гораздо больше, чем просто интересы.

Была в словах Рихтера какая-то недосказанность, но это был не тот разговор, в котором можно было прямо спросить, на что же алхимик намекает. Слишком уж неловко я себя чувствовала.

Наверное, наставник просто волновался, что я могла им чрезмерно увлечься и поставить нас обоих в неудобное положение.

-- Я не из тех женщин, что вешаются на шею, вы же знаете. И если порой веду себя неподобающе... -- остановилась и нахмурилась. -- Вообще-то это вы чаще всего ведёте себя возмутительно, мастер. Флиртуете, провоцируете меня, а потом ещё и издеваетесь. Вы меня и сейчас проверяете, да? Это какое-то испытание?

Алхимик ослепительно улыбнулся и стремительно поднялся, задев при этом стол. На скатерти тут же расплылось тёмное пятно от разлитого кофе.

-- Ну, скажем так, мне было интересно понять, насколько далеко распространяется власть магического договора в нашем случае.

-- И что выяснили?

-- Что я ужасно испорченный и аморальный человек, и это едва ли можно исправить. То есть ничего нового для себя. К несчастью. И по поводу уроков... знаешь, я к ним привык и не готов пока от них отказаться. Не готов, -- неожиданно ожесточённо повторил маг, надевая шляпу. -- Как и к честному разговору. Так что твой мастер, Софи, ещё и трус. Но даже если я не могу всё исправить, то постараюсь не усугублять проблему ещё больше.

Это все мужчины такие странные, или просто мне так не везёт?

-- Вы меня совсем запутали, господин Рихтер.

-- Больше не буду, -- заверил маг. -- Хотя... в последний раз позволю себе смутить свою очаровательную ученицу.

Он наклонился над столом и скользнул тёплыми, чуть шершавыми губами по моей щеке.

-- Украденный поцелуй -- слаще выпрошенного. Особенно поцелуй той женщины, что не слишком на них щедра. Мне пора, а то, боюсь, фрау Орвуд сейчас меня освежует заживо.

Небрежно выложив из кармана смятые банкноты на стол, Рихтер вежливо поклонился Эзре, подмигнул официантке и исчез в дверях.

Я поспешно выловила из кофейной лужи одну из банкнот. По лицу императора Крейна расплывалось уродливое коричневое пятно. Ужасно непочтительно со стороны Рихтера так обращаться со своим господином. Но в этом был весь он.

Всё же я тоже не была с ним честна до конца. Захотела бы я стать женой столь противоречивого, несносного и ослепительно-яркого мужчины? Едва ли. Могла бы в него влюбиться? Возможно, у меня не было бы ни шанса, встреть я Корбина Рихтера раньше Мартина. И я точно не была готова потерять его сейчас.

От насыщенного ли запаха кофе, пропитавшего, казалось, всё вокруг, или от собственных подлых и предательских мыслей, но меня вновь замутило. Я опустила голову на сложенные ладони, скрывая горящее лицо от подошедшей Эзры.

-- Всё хорошо, фрау?

-- Да. Дайте мне минутку. Прошу вас.

Обычно я сбегала от сложностей своей супружеской жизни в работу и учёбу, но в этот раз всё было наоборот. В этот раз я с удовольствием окунулась в семейные заботы, желая спрятаться от смутных, и пугающих меня мыслей, касающихся Корбина Рихтера.

Тем более что день рождения мужа я ждала давно и готовилась к нему так, как не готовилась даже к свадьбе. Слишком уж мне надоели шуточки Мартина по поводу моих ничтожных способностей в качестве жены и хозяйки. В этот раз я хотела сделать всё идеально.

Проснулась в шесть утра. Убедившись, что Мартин крепко спит, тихо выскользнула из тёплой постели. Сходила в мастерскую, накормила и напоила кроликов, почистила клетку. Ещё раз проверила чары на законченном шарфе, который мне предстояло вручить вечером. И только затем привела себя в порядок.

Мартин всё ещё сладко спал, распластавшись по супружеской кровати так, будто только и мечтал, когда же я освобожу для него больше места. Умиляться, глядя на сопящего супруга, не удавалось, только завидовать. Мне бы сейчас тоже вздремнуть хотя бы до обеда... Но расклеиваться было нельзя.

Тихо прикрыв за собой дверь, спустилась в кухню и ещё полчаса провела в препирательствах с поварихой, возмущённой, что я так плохо разбираюсь в пристрастиях мужа в еде. В итоге кофе приготовила всё же я под её присмотром, а вот к завтраку она мне приблизиться так и не дала. Вот и как такое возможно: я влёгкую справлялась с оравой боевых магов, а переспорить одну пожилую женщину так и не смогла?

Стрелки показывали уже восьмой час, и лишь благодаря огромному везению Мартин так и не проснулся. Я проскользнула в спальню, поставила поднос с завтраком на прикроватный столик и замерла, размышляя, стоит ли будить супруга или дать ему проснуться самому? А может... или нет? Но ведь когда ещё выпадет возможность?

Искушение было слишком велико. Спешно сбегав в мастерскую и вернувшись обратно, скинула туфли и подползла по кровати к мужу. Тихо подула ему в лицо, но Мартин только поморщился и засопел дальше. Всё-таки даже мой железный муж иногда устаёт. Занесла над ним руку и осторожно положила на лоб кругляш ментального артефакта. Жёлто-рыжий металл потемнел, а затем слабо засветился. Хм, интересный эффект! Значит, индикатор реагирует не только на ментальные заклинания, но и на самих магов.

-- Ну вот, всё испортила, -- не открывая глаза, сказал Мартин отнюдь не сонным голосом. -- И вот стоило мне два часа валяться, ожидая, когда ты перестанешь бегать туда-сюда и обратишь внимание на своего несчастного супруга? Чем ты меня там проклясть решила, пользуясь моментом, пока я в твоей власти, любимая?

-- Это не проклятие, это... так, безделушка одна.

-- Опасная?

-- Я проверила её на Рихтере. Он жив.

Мартин поморщился, но глаза не открыл.

-- Ты не собираешься вставать? -- уже более нетерпеливо спросила я, торопливо убирая артефакт в карман домашнего платья.

-- Не раньше, чем ты сделаешь всё как положено.
Вздохнула. Вот же зануда. Уселась поудобнее и, склонившись, подарила Мартину долгий поцелуй.

-- Родной мой, просыпайся, -- мягко попросила. -- Я тебе завтрак принесла.

-- Готовила, надеюсь, не сама? -- проворчал маг, хотя в уголках тонких губ уже пряталась улыбка.

-- ...нет.

-- Повезло-то как! Ещё один день, который я проживу вопреки всем твоим стараниям.

-- Возможно, господин Шефнер, вы будете первым главой имперской безопасности Грейдора, кто будет убит в результате удушения подушкой, -- кровожадно посулила я.
Ладно, поцелуи работают уже не так хорошо. Придётся использовать более тяжёлую артиллерию. Перекинув ногу через мужа, уселась сверху. Юбки задрались почти до бёдер, и ладони мужа тут же по-хозяйски устроились немного выше колен, придерживая меня так, чтобы не вздумала сбежать. Не удержавшись, Мартин распахнул глаза.

-- Это... -- он провёл руками по моим бёдрам. -- Ого!

-- Понравились чулки? Новый материал из Лермии. Очень тонкий и приятный на ощупь, не правда ли? -- прошептала я лукаво. -- И ты ещё не видел всё остальное бельё. Оно... довольно плотно прилегает к телу.

Сидеть так было неудобно, и я потихоньку начала сползать.

-- Я многое потерял, сосредоточившись только на военных разработках, -- пробормотал менталист. -- Эй, ты куда?! А как же показать всё остальное?

Интонации обиженного ребёнка заставили меня рассмеяться, и я вернулась в тёплые мужские объятия.

-- Если только совсем ненадолго.

-- А это как получится. Я торопиться точно не намерен...
И ведь не обманул. Даже процесс моего раздевания был дразняще неспешен, перемежаясь нескромными жаркими поцелуями и тихими признаниями.

Я бы хотел отдать тебе больше, чем у меня есть.

Чары, которыми он меня околдовал, едва ли можно выразить в формулах и схемах. Но они так прочны. Так... неизбежны. Ни одна магия в мире не может быть столь же могущественна, как магия любви.

Люблю тебя. Капризную, упрямую, беспечную... любую.

Я не самая послушная и ласковая жена. Но хоть слова Мартина порой и уязвляют меня, гораздо чаще я вижу в его глазах, обращённых в мою сторону, восхищение и уважение. Он даже старается прислушиваться к моему мнению. Получается пока плохо.

Дышу тобой.

Можно гадать, как бы сложилась моя жизнь, не встреть я Мартина Шефнера однажды. Стала бы самым молодым мастером артефакторики в Грейдоре, вышла бы замуж за Петера или даже влюбилась бы в Рихтера... Но теперь для меня существует лишь этот невыносимый мужчина. И едва ли это когда-нибудь изменится.

Я так безнадёжно попал.

Мы оба, мой драгоценный. Мы оба.

На часах три пополудни. На столике рядом с кроватью -- уже не завтрак, а остывший обед. А я всё ещё валяюсь в постели. И когда я только успела уснуть?!

В последние несколько дней у меня регулярно случались приступы слабости и головокружения, и это не считая проблем с аппетитом -- от полного его отсутствия до ненасытного голода. И теперь вот проспала большую часть дня. Неужели это такая странная реакция на чары, помещённые в руку? А ведь кролики чувствовали и вели себя вполне хорошо. Разве что Пушок порой по ночам светился. Проверила руку -- та выглядела вполне нормально. Видимо, всё не так уж и плохо, а я просто немного переутомилась.

Одежду искать пришлось новую -- платье, в котором я была утром, безнадежно помялось. Пока я приводила себя в порядок, минул четвёртый час, и внизу уже слышались громкие голоса. Гости.

Статус и состояние моего мужа позволяют делать званые вечера на сотни приглашённых, но он, как и я, не любит чужаков. Поэтому сегодня здесь только самые близкие -- тётушка Адель, Петер с Мартой и чета Грохенбау как друзья семьи. Рихтера другом семьи Мартин, очевидно, не считал, и я не стала спорить. К тому времени, когда я спустилась, все уже разместились за столом, и хотя я только что съела оставленный мне обед, рот тут же наполнился слюной. Ладно, по крайней мере меня сегодня не тошнит. А у тётушки Адель хватит воображения, чтобы что-нибудь себе тут же надумать. Может, когда Петер наконец женится, она перестанет так переживать за продолжение рода Шефнеров?

Шумно. Во многом благодаря громогласному Джису, который демонстрировал охающей тётушке Адель свою механическую конечность. Нога к тому же оглушительно скрипела, заставляя морщиться и сжимать челюсть.

-- Добрый день. Вы когда её в последний раз смазывали машинным маслом, господин Грохенбау? -- строго спросила я.

-- Фрейлейн... фрау Софи, -- расплылся в улыбке Джис, прижимая в трогательном жесте руки к сердцу. -- Так это ж... артефакт. Нельзя, наверное.

-- В этом устройстве магии практически нет, как вы и просили. Почти чистая механика.

-- Моя жена действительно к тебе расположена, раз ты смог убедить её создать что-то столь... простое, -- подал голос Мартин, приветствуя меня поднятым бокалом.

-- Надёжное, -- возразил Джис.

-- Старомодное, -- вздохнула. -- Вот псевдоплоть совсем другое дело. Если использовать её с чарами класса Фенрис...

Петер и Марта обречённо переглянулись.

-- Дорогая, -- ласково сказала тётушка Адель. -- Все эти артефакторские штучки весьма интересны, но большинство из нас и слова не понимают из того, что ты рассказываешь.

-- А те, кто понимает, не забудут и в кошмарных снах, -- тихо пробурчал себе под нос Петер. Недостаточно тихо. -- Особенно после показа опытных образцов.

-- Что за опытные образцы? -- вскинув брови, спросил менталист.
Я пожала плечами, кинув недовольный взгляд на Петера.

-- Вы правы, тётушка. Не стоит углубляться в разговоры о магии. Это скучно.

После того как Мартин вмешался в мои университетские дела, я перестала обсуждать с мужем свою работу. Если это и задевало, то он почти никак не показывал. Но я всё же усилила охранные чары на мастерской. На всякий случай. Семья семьёй, а игрушки у каждого должны быть свои.

У меня никогда не было большой семьи, да и дед упорно игнорировал все праздничные даты, поэтому семейные посиделки Шефнеров казались мне маленьким чудом. Сидя мышкой напротив Мартина, я с интересом слушала сетования фрау Грохенбау на излишне самостоятельную дочь, воспоминания тётушки Адель о детских проказах Мартина и Петера, теперь смущавшие их обоих, и впечатления Марты об огромной и шумной столице.

-- Ты ведь тоже какое-то время жила не в Брейге, Софи? -- спросил меня Петер, расслабленно потягивая вино. Лицо его раскраснелось от смеха.

-- Да, несколько лет провела в поместье дальней кузины отца, пока дед не забрал меня к себе. Терпеть не могу сельскую глушь, -- сморщила нос. -- Но есть единственный плюс жизни в захолустье -- никто теперь не вспомнит о моих детских глупостях.

-- Мастер Вернер рассказывал мне немного о твоём детстве, -- задумчиво сказал Мартин.

-- Мы с ним как-то плакались в жилетку друг другу о том, как сложно воспитывать малолетних артефакторов.

Мы с Петером синхронно фыркнули.

-- Рано или поздно это грозит и вам тоже, ребятки, -- посмеиваясь, сказала тётушка Адель.

-- Я лично собираюсь стать отцом нескольких замечательных девочек-целительниц, -- заявил Петер и подмигнул своей невесте. Марта густо покраснела.

-- Воздержусь от прогнозов, -- с достоинством ответила и перевела разговор на менее скользкую тему.

Уже в гостиной я с гордостью вручила свой подарок Мартину. Сине-зелёный змей на чёрном шарфе теперь загадочно поблескивал алым жемчужным глазом.

-- Ну а теперь ты можешь рассказать, что за чары ты вплела? -- спросил менталист, примеряя обновку. Строго посмотрел на племянника, тянущего загребущие руки к артефакту: -- И не думай даже. Испортишь.

-- Решила вспомнить академическую школу артефакторики. Это защита в чистом виде. Чтобы никто больше не имел ни одного шанса подстрелить моего мужа.

Мартин никогда не рассказывал о происхождении отметин и шрамов на своём теле, но мне хватало и собственного воображения.

Петер всё же дотянулся до кончика шарфа и вцепился в него мертвой хваткой.

-- Ну-ка, ну-ка... академическая школа, говоришь? Хе-хе...

-- И что ты за человек вообще?! -- возмутилась. И пояснила замершему мужу: -- Ты же помнишь, у меня был период увлечения древними магическими практиками, ещё с работы в архиве? И тогда я нашла несколько интересных способов усилить возможности классических чар. Рассказать подробнее не могу -- подобная магия требует хранить секреты.

-- Ничего не взорвётся, -- подтвердил мой друг, с сожалением выпустив шарф. -- Но Софи как всегда пренебрегает дарами прогресса.

Откуда-то из-под дивана он достал длинную узкую коробку. Внутри оказалась деревянная трость с простым серебряным набалдашником. Теперь уже я вцепилась в неё. Точнее попыталась. Мартин тут же предусмотрительно спрятал трость обратно в коробку.

-- Внутри же просто клинок, да? -- решилась спросить фрау Грохенбау.

-- Не-е-ет, лучше...

Насколько я знаю Петера, как раз его подарок вполне мог и взорваться... при неправильном обращении.

Под конец вечера Мартин Шефнер стал счастливым обладателем не только шарфа и трости с секретом, но и стопочки платков с вышитыми инициалами, шёлкового шейного платка, набора письменных принадлежностей с механическим пером новой модели и бутылки дорого алертийского бренди. Контрабандного, судя по всему. Но глава СБ вполне успешно закрыл глаза на проявление политической несознательности своего подчинённого.

Я же, сытая и довольная жизнью, почти всё это время не отлипала от плеча мужа, отказавшись даже от участия в танцах. Всё равно вытащить Мартина танцевать было почти невозможно, а у Петера и Джиса были свои ручные драконы рядом.

С праздничным ужином мне, конечно, следовало быть осторожней. Неконтролируемое вечернее обжорство, которое едва ли пристало благородной даме, довольно скоро вышло мне боком. Съев, наверное, уже шестую или седьмую шоколадную конфету, которые кто-то неосмотрительно поставил рядом со мной, я, желая смыть приторную сладость с губ, отпила белого вина. И тут же пожалела об этом, когда от неожиданно резкого и кислого вкуса всё ранее съеденное попросилось наружу.
Поспешно отставила бокал и поднялась.

-- Я отойду, -- шепнула мужу и, стараясь не слишком торопиться, вышла.

До ванной комнаты добежала вовремя.

-- Коварные конфеты, -- пробормотала, приваливаясь к холодной стене спиной и вытирая рот. -- Да и вино так себе. А стоит, небось...

Задрала левый рукав, мрачно рассматривая бледную, покрытую испариной кожу, на которой едва заметно проступали розовеющие узоры чар. Ну и что это за безобразие? Организм отторгает магию, роанский жемчуг? Надо бы посоветоваться с Мартой.

Симптомы магического отравления хоть и не усиливались, пропадать даже не думали, и это уже начинало пугать.

Хотя могло быть ещё одно объяснение моему состоянию. Мысль эта и раньше посещала меня, но поспешно отвергалась. Я прополоскала рот, умылась холодной водой, яростно растирая лицо, будто пытаясь избавиться от всех сомнений. Не получалось. Вздохнула.

-- Ну же, Софи. Нельзя исключать ни одного варианта.

Пузырёк с таблетками хранился в одном из ящиков туалетного столика за баночками с кремами и шкатулкой с безделушками. Нерешительно откупорив тугую пробку, вытряхнула желтовато-серые пилюли на ладонь. Осталось меньше дюжины. Последнюю я пила... вчера, да. Порой, конечно, пропускала по забывчивости, но целитель уверял, что это не так страшно. Нужно было отказаться от приёма снадобья на неделю или даже больше, чтобы получить риск зачатия.

Криво улыбнулась своему помятому отражению в зеркале. Не могла же память настолько меня подвести? Ведь и до этого цикл у меня, как и у многих чародеек, довольно сильно колебался. А тут ещё дополнительные нагрузки на тренировках с Рихтером и вживленные в тело чары. Это не могло не сказаться на моём здоровье.

Ладно, чтобы успокоить свои подозрения, найду время и заеду к Марте или целителю, если до этого ситуация не выправится сама. В любом случае нужно обновить запасы таблеток. Что бы ни говорила тётушка Адель, беременность никак не вписывалась в мои ближайшие планы. Торопиться совсем ни к чему.

Нужно было спускаться вниз, но если я приду в таком настроении, Мартин сразу что-то заподозрит, а тётушка Адель начнёт волноваться. Сгорбившись, я положила горящий лоб на ладони, пытаясь успокоиться. Испугалась, трусиха, непонятно чего, надумала себе. Едва не расплакалась даже.

Мне понадобилось едва ли не полчаса, чтобы привести себя в порядок. Когда тянуть уже было нельзя, я вернулась в гостиную, но нашла лишь убирающих бокалы и посуду слуг.

-- Гости ушли минут десять назад, фрау, -- сообщила мне светловолосая пухлая горничная.

-- Так быстро и не дождавшись меня? Почему?

Служанка пожала плечами. Дескать, откуда ей знать? Но, судя по отведенному взгляду, догадки у неё были, только ответа я от неё не дождусь. Сплетников Шефнер в доме не держал.

-- Мой муж?

-- Он в кабинете.

-- Ему кто-то звонил?

Возможно, его отвлекла работа. Но горничная лишь покачала головой.

Никогда не верила в этот резонанс, который якобы устанавливался между менталистом и его жерт... то есть избранником, но то, что Мартин не в духе, я почувствовала ещё у дверей кабинета. Даже заходить не хотелось. Робко постучавшись, дождалась ответа и вошла внутрь. Муж сидел за кипой бумаг и что-то гневно черкал. Страшно представить, сколько людей может пострадать от приступа его дурного настроения.

-- Всё хорошо?

-- А разве должно быть иначе? -- не поднимая головы, ответил он вопросом. И, выждав неловкую паузу, спросил: -- А у тебя... всё хорошо? Не появлялась почти час.

-- Ты же знаешь, как я легко отвлекаюсь. Зависла у зеркала, когда поняла, сколь отвратительно выгляжу. Нужно быть осторожнее с дневным сном.

Не лучшее оправдание, конечно. Но Мартин лишь кивнул.

-- Ясно. Ничего страшного.

-- Ты... пойдёшь спать?

-- Может, позже. Не отвлекай меня. Хотя... иди сюда.

Что-то в интонациях мужа тревожило. Он говорил со мной так, как разговаривал обычно с подчинёнными, когда те слишком серьезно ошибались и не понимали этого. Но я-то что успела сделать в этот раз?

-- Софи?

Подошла, стараясь не выглядеть виноватой. В конце концов Мартин давно не мой учитель, и тем более не начальник. В руках мага появился кинжал с серебряным лезвием. Ритуальный? Знаки на рукояти были слишком мелкими, чтобы разобрать так.

-- Это артефакт? Хочешь, чтобы я его проверила?

-- Не совсем. Протяни руку и положи ладонь на стол. -- Подняв голову, Мартин впился взглядом в моё лицо. -- Ну же! Или ты мне совсем не доверяешь?

Ладонь, которую я опустила перед ним, к счастью, не дрожала.

-- Не ту руку. Левую.

Он знал. Не догадывался, а именно знал. И был ярости. Я медленно выполнила приказ.

-- И что дальше?

Лезвие кинжала прошлось по моему рукаву, и перламутровые пуговички весело посыпались на стол и пол. Неторопливо он сдвинул ткань вверх, обнажая запястье и предплечье до локтя. Пальцы также медленно заскользили по коже, тут же покрывшейся мурашками. Но я больше следила не за ними, а за кинжалом в другой руке.

Он же не причинит мне боли?

Глава 9

Резко дернув мою ладонь к столешнице, менталист прижал лезвие к предплечью. Тыльной стороной. Руку обожгло так, как будто металл был раскалён. Я вскрикнула и попыталась вырваться. Бесполезно. Хватка моего мужа была стальной.

Но ожога не было. Кожа даже не покраснела, лишь от клинка причудливо разошлись тонкие нити алого узора, сплетаясь на ладони и запястье, обвивая локоть...

Мартин так неожиданно выпустил руку, что я отшатнулась и чуть не упала.

-- Как ты смеешь?! -- хрипло спросила, потирая ноющее запястье. Голос дрожал от обиды. -- Может, ещё и ударишь?

-- Не провоцируй меня, София, -- жестко ответил Мартин. -- Потому что я сейчас в такой ярости, что боюсь сделать то, о чём буду потом жалеть. И долго ты собиралась скрывать от меня свой безумный эксперимент?

-- Кто тебе сказал? -- решила проигнорировать его вопрос. Да будь моя воля, менталист бы и вовсе не узнал об алых чарах. Его реакция была столь предсказуемой. И столь несвоевременной... -- Петер? Нет, он бы не сделал это. Так значит, Марта?

Что-то во взгляде мужа подсказало, что я угадала. Марта... Мы не были с ней подругами, но всё же целительница обладала несомненным достоинством -- умела держать язык за зубами. И выдавать меня только ради того, чтобы насолить, она бы не стала. Если мой муж, конечно, не надавил на неё. Храбрость не является отличительной чертой целителей.

-- И как Петер отнесся к тому, что ты допрашивал его невесту?

-- Со своим племянником я буду говорить отдельно, -- процедил он, подтвердив мои слова. Значит, без ссоры не обошлось, что объясняет столь ранний уход гостей.

-- Почему ты не мог просто не лезть не в своё дело и не портить такой прекрасный день? -- устало спросила.

И тут же пожалела о своих словах. Но было уже поздно. Мартин улыбнулся.
Мой супруг в отличие от меня вообще был улыбчивым человеком. И улыбался он не только, когда был весел или удачно пошутил. О нет, диапазон его был гораздо шире: от выражения скрытого торжества, когда ему удавалось переспорить меня, до "это будет последним, что вы увидите в своей жизни", которую он адресовал тем, кто имел неосторожность стать его врагом.

Эту его улыбку, затронувшую лишь губы, я не видела ни разу. К счастью, потому что иначе отказалась бы выйти замуж за Шефнера даже под угрозой смертной казни.

-- У тебя есть одни сутки, чтобы представить мне полный отчёт о тех чарах, что ты применила к себе. Твоих подопытных я тоже забираю.

О кроликах ему тоже, значит, рассказали. Бедные зверьки.

-- А если откажусь? -- из чистого интереса спросила я. Сам отчёт сделать было легко -- я всегда тщательно вела рабочие записи, но плясать перед мужем на задних лапках не хотелось.

-- Если откажешься, можешь забыть и об университете, и об уроках с Рихтером. В лучшем случае. Если мои глаза меня не обманули, ты использовала за основу своих чар те, что нанесены на спину наследного принца. Этого достаточно, чтобы посчитать твои действия потенциально опасными для короны.

-- Но... это ведь не так!

-- Будешь спорить с главой имперской безопасности? -- насмешливо спросил он.

-- Это просто смешно. Только не говори, что ты угрожаешь посадить меня в тюрьму за государственную измену!

-- Скорее подумываю, чтобы использовать магические оковы. Если моя жена за столько лет так и не научилась осторожно использовать свой дар, то, возможно, для всех будет лучше и безопаснее, если я возьму его под свой контроль.

Лучше бы и вправду Шефнер угрожал мне только тюрьмой, а не лишением магии. Было бы не так больно. Потому что без магии я свою жизнь не представляла.

-- Отчёт будет завтра, -- сухо сказала, прожигая мужа яростным взглядом. -- Это всё? Или мне ещё отпилить себе руку к утру?

-- Не делай из меня чудовище, Софи.

Я фыркнула, скрещивая руки на груди.

-- Скажи ещё, что таким образом ты заботишься обо мне.

-- Ты и так это прекрасно знаешь.

-- В гробу я видала такую заботу!

Вышла, чеканя шаг и полыхая злостью. Может, я и не была права, но так разговаривать со мной! Так грубо себя вести, запугивая и угрожая! Разве я заслужила подобное?

В закрытую дверь за моей спиной оглушительно что-то ударилось, наверняка оставив вмятину, и я услышала приглушенные чертыхания. Даже если я лишусь доступа к своему дару, то умение доводить главу СБ до белого каления, по крайней мере, всегда останется при мне. Буду продавать этот секрет всем желающим за деньги.

Мартин так и не появился в спальне этой ночью, уехав на службу засветло. Я тоже не могла сомкнуть глаз, и в университет поехала невыспавшейся и злой. Сегодня у меня должно было быть практическое занятие по боевой артефакторике у старшего курса, которое я решила совместить с промежуточным зачётом у второкурсников.

На небольшом тренировочном поле за корпусом факультета прикладной магии было необыкновенно ветрено и холодно. Группа Адорно, облаченная в тёплые военные куртки, снисходительно посматривала на второкурсников, одетых по большей части по непрактичной столичной моде и оттого отчаянно мерзнувших.

-- Фрау Шефнер, а зачем здесь эти детишки? -- спросил меня Теодор, подошедший взять задание. -- Они же и боевики пока никакие, да и артефакторику изучают совсем ничего.

Другой бы маг уже вспыхнул от негодования, что кто-то недооценивает его группу, но Келлер только равнодушно пожал плечами.

-- Задание, которое я вам дам, скорее на умение распознавать чары и избегать их воздействия, чем на магическую силу. А тут моя младшая группа может дать вам фору.

-- Значит, мы будем сражаться друг против друга? -- уже более оценивающе посмотрел на Бертольда Адорно.

-- Играть, -- поправила я. -- Никаких заклинаний класса Альфа. Также запрещено использовать магию или вступать в драку с соперниками. Команде, которая будет в этом замечена, автоматически засчитывается проигрыш. В подготовке этой игры были задействованы студенты факультета прикладной магии -- они создали несколько десятков артефактов, размещённых на полосе препятствий. Ваша задача пройти её от начала до конца и выжить.

Тео задумчиво взъерошил светлые пряди на макушке.

-- Выжить? Вы хотите сказать, что использовали рабочие боевые артефакты?

-- Самые опасные были модифицированы, но принцип их действия остаётся практически тем же. И хочу уточнить, что это не одиночное соревнование. Выиграет та команда, в которой до финала доберётся больше участников. У вас будет полчаса.

-- Это очень много, -- усмехнулся Тео, окидывая взглядом небольшую площадку.

Я лишь улыбнулась. На этой площадке обычно тренировались те старшекурсники факультета прикладной магии, что выбрали для себя военную специализацию. Но для боевиков и неглубокий ров, и низенькая имитация скального выступа казались, наверное, совсем детскими. Их собственная полоса препятствий была раза в два сложнее и протяженнее. Но не была снабжена артефактами -- чары не живут долго там, где колдуют боевые маги.

К концу инструктажа к нам подошли военный куратор Триер и целитель Ардег, вяло махнувший рукой в качестве приветствия. Они единственные, кто вызвался мне ассистировать, пусть и с неохотой.

-- Вы думаете, у второкурсников есть шанс? -- с сомнением спросил целитель, когда старосты ушли к своим командам.

-- Не хочу загадывать, -- пожала плечами. -- Но мне отчего-то показалось, что Келлер был более внимателен к моим словам, чем Адорно.

-- В смысле?

-- Я сказала студентам, что их ждут артефакты, но не сказала какие. Адорно сам решил, что я выставила против них только атакующие боевые чары.

-- Женское коварство, -- усмехнулся Триер. -- Но Тео это будет хорошим уроком. Он слишком категоричен в принятии решений.

Военный куратор вышел к старту и дал отмашку начинать. Полоса препятствий начиналась с двух дорожек, огражденных проволокой. Один из второкурсников тут же ринулся вперёд, но Келлер успел схватить его за ворот куртки. Затем присел, что-то ища.

-- Что он делает? -- спросил с интересом Ардег.
Набрав несколько камешков, Бертольд начал кидать их впереди себя.

-- Хочет проверить, нет ли ловушек. Некоторые артефакты могут искажать пространство -- совсем незаметно для человека, но на траекторию легких предметов это может повлиять. Так Келлер отметит для себя, где находятся артефакты, и обойдёт их.

Шестой курс изначально использовал другую стратегию. Они не стали действовать наобум, но и не медлили. Тео выбрал довольно изящный, хоть и простой метод -- пустили вперёд себя мощное заклинание. Самые чувствительные артефакты сразу среагировали на всплеск магии: одна из ловушек мгновенно активировалась, окатив студентов фонтаном песка, другой артефакт оставил после себя чернильное пятно на дорожке. Тео кивнул и пустил вперед себя Гроссмана. Хорошее решение. Тот довольно чувствителен к магии и обладает хорошей интуицией. Вот только... Гроссман дошёл до потемневшего участка и попытался перепрыгнуть его. Почти удачно. Всплеск -- и чёрный жгут обвился вокруг щиколотки студента. Боевик упал и почти сразу ушёл в песок по середину бедра.

-- Мёртв! -- крикнула я.

-- Рано меня хоронить, я ещё выкарабкаюсь, фрау! -- возмутился Гроссман, пытаясь вытащить из вязкой субстанции ноги. Та с трудом, но всё же поддавалась.

-- Лишь потому, что гуманные артефакторы упростили чары Оттерберга. Иначе бы уже половины вашего тела не было, Гроссман. Так что вылезайте и идите сюда.

-- Разве на территории Грейдора чары Оттерберга не под запретом?

-- Зато в Алерте они разрешены. Вот нашим студентам-артефакторам и приходится учить...

Ребята Келлера эту ловушку на своей дорожке обошли, как и две других. А на третьей сплоховали. Сначала споткнулся и упал один, затем свалилась другая студентка.

-- Ничего не вижу. Артефакт под землей? -- с интересом спросил Ардег.

-- Чары на ограждающей проволоке. Ребятишки прошли слишком близко, и их задело генерируемым артефактом полем. Полежат -- оклемаются.

Берт повернулся ко мне, и я отрицательно покачала головой. Дескать, прости -- этих тоже не спасти.

Чтобы преодолеть стену, шестому курсу понадобилось семь минут -- они просто перекидывали друг друга с помощью магии. Ребята Келлера на это способны пока не были, поэтому им понадобилось почти четверть часа, чтобы найти устройство, нагревающее поверхность стены до невыносимой температуры. Зато в этот раз они не потеряли никого. В отличие от старшекурсников -- на той стороне студентов ждал ещё один сюрприз...

К середине пути, миновав лабиринт и узкий туннель, уцелевшие студенты стали гораздо осторожнее, проверяя каждый свой шаг. И гораздо медленнее, почти не успевая к нужному времени. Поэтому, стоя у глубокого рва, скрытого клубами тумана, они нервничали, не зная, стоит ли попробовать перебраться по обманчиво надежным верёвкам сверху или спуститься вниз в неизвестность.

Первый шаг сделали старшекурсники. Но не тот, который я ожидала. Адорно тихо подошёл к краю рва, туда, где трое младшекурсников впустую кидали заклинания, пытаясь разогнать туман, и легко толкнул одного из них в спину. Тот с приглушенным воплем скатился вниз.

-- Что ты делаешь?! -- закричала Ирма, кинувшаяся было на Тео.
Тот поднял руки в примиряющем жесте и что-то негромко ей сказал.

Сомневаюсь, что он пытался её успокоить, скорее спровоцировать ещё сильнее. Заклинание тут же полетело в сторону Адорно, но потухло, наткнувшись на поставленный щит Келлера.

Триер засвистел, останавливая соревнование. Я засекла на часах время и подошла к студентам.

-- Вы видели, фрау?! Адорно нужно дисквалифицировать! -- тут же схватил меня за рукав белобрысый Шеллер.

-- Фрау Шефнер запретила нам драться, но не мешать друг другу. Я лишь слегка толкнул мальчика, всё остальное сделала гравитация, -- спокойно объяснил Тео. -- Пареньку следовало быть осторожнее и помнить, что вокруг не только друзья. А вот милая фрейлейн атаковала меня боевым заклинанием. Я мог бы пострадать.
Бертольд гневно поджал губы, но ничего не сказал, продолжая держать Ирму за руку, чтобы та не наделала глупостей.

-- Фрейлейн Грохенбау, выношу предупреждение, -- сухо сказала я и отошла к краю обрыва. -- Эй, Дарен, ты там себе ничего не сломал?

-- Нормально! -- крикнули мне из тумана. -- Эй, а тут нет ничего такого. Только грязь! Много-много грязи!

-- Вам повезло, Адорно. Будьте впредь осторожны в выборах метода.

-- Будь на месте этих ребят кто постарше, то игра бы изначально пошла жестче. Нас учили не жалеть соперников, -- возразил Теодор.

-- И ты решил дать ещё один урок младшим? -- я неодобрительно покачала головой. -- Ладно, продолжаем. До конца у вас... двенадцать минут.

Времени думать у ребят больше не было. Большинство студентов спустилось вниз, но второкурсники решили попытать счастье на веревках. Наивные. Они думали, что самое худшее, что им грозит, -- это падение вниз с нескольких метров. Но стоило им оказаться в воздухе, как веревки сплелись вокруг их рук так, что мальчишки могли только трепыхаться.

-- Желторотики, -- грустно вздохнул целитель. -- Стоит связать им руки, и они беспомощны. Даже вербальные заклинания не смогли применить.

-- Иногда опыт решает всё.

-- Келлеру следовало бы их отговорить, -- пробормотал целитель.

Я согласилась:

-- Бертольду не хватает жесткости в управлении. В отличие от Адорно.

Его одногруппники подчиняются ему беспрекословно. Вот только плохо, что он так легко готов жертвовать людьми.
Хотя до последнего препятствия у старшего курса было численное превосходство, путешествие через туман уравняло шансы обеих групп. Бертольд Келлер вылез из рва первым, таща за собой упирающуюся Ирму. Лишь отойдя на несколько шагов, она пришла в себя и удивленно оглянулась. Спустя несколько секунд показался староста старшекурсников, тащивший на плече хихикающую Геллу Фихтенброк. Целитель рядом со мной хохотнул.

-- Настоящие мужчины -- всегда при дамах. А что с остальными? Вы что, пустили в ров газ, и теперь студенты там ловят бабочек?

-- Это было слишком просто. Уверена, что все, кто спустился вниз, задерживали дыхание. Внизу был установлен артефакт... целительский.
Ментальный, на самом деле, но Ардегу не следовало этого знать.

-- Целительский, говорите? И что за заклинание было взято за основу чар?

Врать складно я так и не научилась, поэтому просто проигнорировала вопрос.

-- Ну скажите хоть, как он влияет. Почему с Келлером и Адорно всё в порядке?

-- Несколько частей артефакта, закрепленных на стенках рва, образуют силовые линии. Пройти мимо них можно, если суметь почувствовать. Или вычислить с помощью ряда заклинаний. Этим путём, скорее всего, и последовал Адорно... о!

Этого я не ожидала. Усадив Геллу на землю, Теодор вновь спрыгнул вниз. Зачем? Уж он-то должен был понять, что найти в моей ловушке кого-либо практически невозможно, а вот потеряться -- легчё лёгкого. Линии чар не только затуманивали разум при касании, но и создавали вокруг себя особое пространство -- пройди между таких линий и уже не сможешь выйти из созданного ими коридора, да и для других будто исчезнешь.
Келлер, заметив, что Адорно вернулся, шепнул что-то Ирме, и тоже нырнул в туман.

В этот раз первым вернулся Тео, спустя минуту. Один. Пройдя мимо Грохенбау, он снисходительно похлопал её по макушке и, подняв на руки Геллу, донёс её до конечного пункта, где его уже ждал Триер. Я посмотрела на часы. До окончания игры оставалось пять минут. Бертольд за это время не вернулся.

Когда время закончилось, я прошла по полосе препятствий, освободив из ловушек всех, кто сам не смог выбраться. Самый большой улов у меня был в конце -- шесть человек толкались на пятачке размером едва ли больше средней университетской аудитории.

-- Ты понял? -- тихо спросила я у Берта чуть позже, когда все уже отдыхали на скамейках, приходя в себя.

-- Что понял? -- сказал он, пытаясь стряхнуть с ботинок грязь. -- Что во второй раз чары меня одолеют?

-- Ты переоценил свои силы, когда решил вернуться.

-- Но ведь Адорно тоже вернулся!

-- Да, для того, чтобы заманить тебя обратно и выгадать время. Он знал, что ты ринешься вслед за ним и постараешься отыскать своих, тогда как сам лишь ждал, когда ты клюнешь на крючок. В итоге, хоть и оставшись один, он всё же выиграл.

-- Один? А девушка с ним?

-- Гелла Фихтенброк числится среди жертв.

Судя по состоянию Геллы, она не раз и не два пересекала линии ментального артефакта. Но светловолосого боевика чары даже не задели, хотя он и Гелла явно проходили ров вместе. Что наводило на подозрение, что девушку Тео использовал и как индикатор чар, и как щит. А может быть, и не только её. Теодор Адорно оказался гораздо расчетливее и жестче, чем я ожидала.

-- Ирма всё испортила, -- с досадой сказал юный маг, кинув взгляд в сторону поникшей фрейлейн Грохенбау, сидевшей в стороне от всех. -- Ей не следовало сидеть и ждать меня. Она должна была покинуть полосу препятствий до того, как время кончилось. Тогда была бы ничья.

-- Ирмгарда просто верила в тебя. До самого конца. Не очень рационально, конечно. Но это самый большой дар, Берт, -- когда кто-то верит в тебя так сильно и искренне. Когда кто-то ждёт.
Бертольд смутился и посмотрел на светловолосую девушку уже совсем другим взглядом.

-- Она и так винит себя, что подвела группу и тебя. Иди поговори с ней, -- подсказала я.

-- Ирма не любит, когда её жалеют, -- растерянно пробормотал юноша.

-- Значит, ты просто неправильно это делаешь. Давай, не оставляй юную фрейлейн одну. А то не заметишь, как вместо тебя её будет утешать другой.

-- Мы не пара, если что, -- нахмурился Берт, но, заметив, как один из старшекурсников подошёл к Ирме, тут же вскочил. -- Ладно, посмотрю, чтобы никто из этих упырей её не обидел.

Глядя украдкой на пытающегося развеселить Ирму Бертольда, что было не так просто, учитывая, что сам Келлер отъявленный молчун, я внезапно ощутила острый укол тоски. И вспомнилось отчего-то, как точно так же Мартин сидел рядом со мной после того, как я чудом спаслась от алертийцев, успокаивая и утешая. И совсем-совсем не ворчал, что я сама во всём виновата, и не стоило мне быть такой легковерной. А теперь...
Плохо быть замужней фрау. Всем всё должна, а права ни на что не имею. Даже в детстве дед мне столько не запрещал, как запрещает Мартин. И в ошибки постоянно тычет носом -- как щенка в лужу.

-- Фрау Шефнер, вы что, плачете? -- раздался сверху удивлённый голос.

-- Адорно, что за глупые фантазии, -- сказала я и шмыгнула носом.
А ведь и правда плачу. Вроде бы и повода никакого нет, а слёзы льются и не останавливаются, и на душе так тошно, что хоть в голос рыдай. Я панически оглянулась -- не увидел ли кто ещё, кроме старосты шестого курса. К несчастью, именно этот момент выбрал Триер, чтобы обсудить со мной результаты соревнования. О Господи, если он увидит, как я лью слёзы, он же не смолчит! Надо мной же весь факультет смеяться будет!
Заметив мою панику, Тео схватил меня за руку, будто помогая подняться, и увлёк к полигону.

-- Фрау Шефнер, вы обязательно должны на это посмотреть. Когда мы прыгали через стену, я заметил кое-что странное. Помните, вы рассказывали про чары Тутто Ларсена?

-- Какого Тутто Ларсена? -- повторила я непонимающе.

-- Ну того самого, который придумал чары Ландброка... И вот, сижу я, значит, на земле, смотрю на тела своих несчастных сокурсников, приземлившихся не слишком удачно...

Продолжая болтать какую-то несусветную чушь, Адорно завёл меня за деревянную изгородь и, быстро выглянув, довольно улыбнулся.

-- Отвязался. Триер терпеть не может все эти магические разговоры. Говорит, у него уши от них вянут. Как вы, в порядке?

-- В полном. Что-то в глаз попало... наверное.

-- Ну да, всякое бывает, -- серьезно кивнул староста, протягивая мне неожиданно чистый, без единого пятнышка платок. И откуда он у него, если сам покрыт грязью с ног до головы?

Я вытерла щёки и нос и смущённо посмотрела на своего студента.

-- Можно я вам потом его верну, хорошо?

-- Хорошо, -- послушно закивал он. -- Так что случилось, фрау? Из-за чего вы так расстроились? У вас же всё прекрасно получилось. Мои -- просто в восторге. Особенно от туннеля со звуковыми эффектами. До сих пор в ушах звенит! Вы придумали?

-- Нет, кто-то из студентов... Всё нормально, Теодор. Правда. Простите, что увидели... что не должны были видеть. И спасибо, что не выдали.
Тео хмыкнул. Взгляд его был внимательным и каким-то задумчивым.

-- Никогда не думал, что вы можете быть такой. Даже когда Яргер вам угрожал, вы сохраняли впечатляющее хладнокровие. Тогда я решил, что понял, почему глава службы безопасности выбрал именно вас как спутницу жизни.

-- И почему же? -- не удержалась я от вопроса.

-- Я подумал, что вы такая же, как и он. Что в вашем сердце нет места обычным человеческим чувствам. Но вы другая, не правда ли? Увлечённая, бесстрашная... но гораздо, гораздо более уязвимая, чем кажетесь на первый взгляд. А это значит, что и Мартин Шефнер не столь уж и бездушен, раз руководствовался в выборе жены не разумом, а чувствами.

-- Я не понимаю вас, Адорно, -- чуть более холодно ответила магу.

-- И не надо. Я вымотан и несу полную чушь, -- Теодор поднял бледно-голубые глаза к тускло-серому небу, будто пытаясь увидеть золотой диск солнца за тучами. -- Слабости... их надо тщательно скрывать, фрау Шефнер. Иначе обязательно найдётся тот, кто захочет ими воспользоваться. Не плачьте больше так. Даже если вам делают больно. Лучше верните эту боль тому, кто вас обидел.

-- Мне станет легче?

-- Кто знает? -- рассеянно улыбнулся Теодор. -- Пожалуй, нам стоит вернуться. А то решат, что я по вам страдаю и не даю проходу. Ну или вы мне.

-- Теодор, -- я нахмурилась, скрывая улыбку.

То ли благодаря запутавшему и ввергнувшему меня в смущение Адорно, то ли из-за студентов второго курса, облепивших меня как цыплята и желающих узнать, какие ещё артефакты они не смогли "найти", я совсем забыла о своих проблемах с мужем. И вспомнила о них только вечером, вернувшись в особняк Шефнеров.

А к ночи, когда поняла, что Мартин не собирается приезжать домой, вновь погрузилась в мрачную безысходность, размышляя о тщетности собственного существования и о вселенской несправедливости, олицетворённой моим мужем. Жалости к себе у меня были полные карманы, да вот только поделиться не с кем.

Я вспомнила, что Эзра ложится довольно поздно, и решила позвать её.

-- Фрау Оргуд! Фрау Оргуд! Фрау...

Телохранительница появилась откуда-то со стороны кухни, жуя яблоко.

-- Я отлично услышала вас и в первый раз, фрау Шефнер. Чего вы тут на лестнице сидите в халате?

-- Мужа жду, -- мрачно сказала я. -- Хоть он этого и не заслуживает. Даже кроликов не приехал забрать и об отчёте забыл.

-- Вот же беда, -- без особого энтузиазма ответила Эзра.-- Так чего звали-то?

-- Вы случаем не в курсе, сколько в Брейге борделей?
Эзра поперхнулась. Откашлявшись, она опасливо уточнила:

-- Весёлых домов? А вам зачем это знать?

-- Да так...

Хотя Мартин брезгливый, по самым дешевым шляться не будет. И по дорогим, возможно, тоже. Он ведь привязчивый, как и все менталисты... Стоило об этом подумать, как воображение тут же подкинуло еще более пугающую картинку. Мой муж нежится в объятиях бессовестной рыжеволосой красавицы. Пытаясь унять вспыхнувший гнев, как можно спокойнее спросила:

-- Может, вы знаете точный адрес фрау Келлер?

Эзра совершенно непочтительно закатила глаза.

-- София, шли бы вы спать. Я более чем уверена, что босс заснул в своём кресле за работой, и ваши тревоги совершенно напрасны.

-- А можно это как-нибудь выяснить? Давайте, вы съездите в СБ, проведаете по-тихому, что и как...

-- Я не могу следить за своим начальством, фрау. И если вы уж так беспокоитесь, можете просто ему позвонить.

-- Глупости какие, -- я высокомерно фыркнула. -- Больно надо.
Спустя минут десять я уже наворачивала круги вокруг телефона, не в силах сделать выбор. Наконец подняла тяжёлую трубку и спустя несколько секунд услышала сонный голос телефонистки:

-- С кем вас связать?

-- К-хм... С имперской безопасностью. Точнее, с её главой -- Мартином Шефнером.

На том конце провода явно проснулись.

-- И как вас представить?

-- Я его... Не стоит, простите за беспокойство.

Резко дёрнув рычаг, вернула трубку на место. И внезапно успокоилась. У меня же тренировка с Рихтером завтра. Если не высплюсь, буду делать ошибки, а наставник и так сомневается, стоит ли со мной заниматься. Значит, я должна быть безупречна.

Да и позволять Мартину играть на моих нервах нельзя. Сидит небось там где-нибудь и злобно хихикает над своей доверчивой женой.

Заснула сразу же, как голова коснулась подушки, а к утру обнаружила, что вторая половина кровати всё также пуста. Дворецкий трагично подтвердил, что хозяин ночью так и не появлялся, не звонил и писем не присылал. И я не буду ему звонить. Просто заскочу -- перед тренировкой. Всё равно отчёт уже готов, не пропадать же добру?

Мартин Шефнер

Боль, тупая и ноющая, обволакивала голову, яркими вспышками отдаваясь в глаза. Мартин поморщился и потёр виски, прикрыв на мгновение веки. Докладчик тут же запнулся и замолчал, решив, что босс не слишком доволен услышанным.

-- Продолжайте, Ганс, -- устало приказал Шефнер. -- Что там с хайнсовскими рудниками?

-- Мы пытались найти следы внешнего влияния, но кажется, всё дело действительно в местном руководстве.

-- Воруют, -- вздохнул финансовый аналитик СБ, перебирая бумаги. -- Но налоги исправно платят, так что претензий к ним раньше не было. К тому же мэр города имеет особое покровительство императора благодаря некоторым... подаркам, которые он преподносил престолу.
Рудники Хайнса, некогда вольного города, обеспечивали пятую часть поставок для тяжёлой промышленности Грейдора, и снижение производства могло сильно ударить не только по экономике страны, но и по обороне. Не считая того, что забастовки на рудниках могли всколыхнуть весь север.

-- Зарвался, -- мрачно сказал Шефнер, и никто так и не рискнул прояснить, кого именно он имел в виду -- мэра или самого императора. -- Пусть Крайз готовится к поездке, я дам ему допуск к ментальной проверке второго уровня и сопровождающих. И если допрос подчиненных покажет нарушения, то у нас будут основания, чтобы поглубже влезть в дела самого Ульгера. Ему повезёт, если он отделается одной отставкой.
Когда глава СБ вышел из зала совещаний, Карл Крайз, молодой и подающий надежды ментальный маг, сполз на стуле.

-- Когда же это кончится-то? -- пробормотал он, пытаясь поймать взгляд своих коллег. Те упорно отводили глаза. -- Я ненавижу север. Ненавижу шахты.

-- Меня вызвали на службу в шесть утра, -- вздохнул финансовый аналитик.

-- В шесть утра, Карл.

-- А сегодня ещё повелитель стихий припрётся, -- напомнил Ганс Дорг, возглавляющий отдел, отвечающий за северные провинции. -- Это так, к слову.

-- И вторники я тоже ненавижу, -- заключил Крайз.

Глава СБ был особенно строг к своим подчиненным по вторникам и пятницам, именно в те дни, когда Корбин Рихтер устраивал тренировки с фрау Шефнер. А учитывая, что сам Шефнер ночевал в эту ночь на службе... День обещал быть очень сложным.

Секретарь ждал своего босса в коридоре.

-- Господин Шефнер, к вам жена пришла, -- тихо шепнул он. -- Сидит в приёмной.

Менталист воспринял новость спокойно и даже как-то просветлел лицом.
-- А ты, значит, трусливо сбежал?
-- Хотел предупредить вас, -- с достоинством ответил секретарь.
-- Ну, будем надеяться, что двери в мой кабинет пока на месте, -- хмыкнул Шефнер.

К его удивлению, Софи спокойно дремала на узком неудобном диванчике, положив ноги на клетку с кроликами. Услышав шум, она открыла глаза и деликатно прикрыв рот ладошкой, зевнула. И только затем без особой радости посмотрела на своего мужа. Судя по всему, пришла она отнюдь не извиняться.

-- Проходи, -- менталист открыл дверь, впуская жену в кабинет. -- Клетку оставь здесь.

-- Животных не любят только злые люди, - назидательно сообщила несносная чародейка.

-- И не претендую на доброту. Чем обязан, София?

Молодая женщина протянула мужу тонкую папку.

-- Всё, что ты просил.

-- Значит, ты здесь только из-за отчёта? -- Шефнер убрал папку в стол, потянулся было за таблетками от головной боли, но, заметив внимательный взгляд супруги, просто закрыл ящичек.

София отчего-то вздохнула и, обойдя стол, уселась на деревянный подлокотник кресла и коснулась губами лба Мартина.

-- Что ты делаешь?

-- Выглядишь больным. Я подумала, вдруг у тебя температура. Ты хоть завтракал?

-- Нет, -- пытаясь скрыть растерянность, ответил Мартин.

От Софи пахло даже еще более приятно, чем он помнил, и это несколько сбивало с мыслей. Сердиться больше не хотелось. Хотелось притянуть жену к себе, удобно разместив на коленях, и просто наслаждаться теплом её тела.

-- Я тоже. Можно заказать что-нибудь. Или здесь есть одно местечко поблизости.

-- Не могу, нужно уезжать по делам. -- Шефнер с сожалением покачал головой и недоверчиво уточнил: -- А ты чего такая ласковая? Что-нибудь ещё сотворила?

-- Ешё? -- интонации Софи не сулили ничего хорошего.

-- Не слишком удачная шутка, -- поспешно сказал Мартин.

-- Шутка, значит? Ха-ха. Не буду отвлекать. Увидимся... когда-нибудь.
В самый последний момент маг успел схватить жену за руку. Она не вырывалась, что было уже неплохим знаком. В отличие от таившегося на дне серых глаз разочарования. Так было почти всегда во время их крупных ссор. Порой Софи могла выйти из себя из-за какой-нибудь мелочи или несколько дней возмущаться из-за несправедливости, которую, как ей казалось, он допустил по отношению к ней. Но когда что-то задевало чародейку по-настоящему... она просто делала вид, что всё в порядке, пряча обиду где-то глубоко в себе.
-- Я был непозволительно груб, но лишь потому, что испугался за тебя.
-- Понимаю.

"Нет! -- хотелось сказать ему. -- Не понимаешь и никогда не поймёшь. Иначе бы не поступала так". Но он прижал её ладонь, отмеченную проклятой магией, к своим губам и тут же отпустил.

-- Ты можешь злиться на меня, ненавидеть или презирать. Но лучше так, чем позволить тебе однажды умереть из-за собственной неосторожности.

Софи горько улыбнулась.

-- Я не могу ненавидеть тебя. И злиться по-настоящему -- не могу. Хотя, может быть, и стоило бы. -- Чародейка зябко потёрла ладони, но Мартину показалось, будто она стирает его поцелуй. -- Пожалуй, я пойду. А то опять наговорю лишнего и буду жалеть. Или услышу то, что не хочу слышать.

Когда дверь за ней тихо закрылась, Мартин какое-то время просто сидел, глядя в стену, пытаясь собраться с мыслями. Стоило признать, это была ужасная идея -- избегать жену. Глупостью было позволить себе думать, что так он наказывает Софи, а не себя. И делать вид, что он не замечает, как покраснели и опухли от слёз её глаза.

На счету Мартина Шефнера было много ужасных и плохих поступков. Но таким негодяем он не чувствовал себя уже давно.

Глава 10

София Вернер

Больше всего хотелось поехать домой и не выбираться из кровати никогда, но вместо этого я отправилась завтракать в тот самый ресторанчик, где мы в прошлый раз сидели с Рихтером. Тосты и омлет ела неторопливо, а потом столь же долго и тщательно пила травяной чай, успокаивая растревоженную душу и приводя расшатанные нервы в порядок.

Ну ладно. Поговорили, конечно, так себе. И никаких объяснений от мужа я тоже не дождалась. Мартин, очевидно, считал себя в праве не появляться дома столько, сколько ему хочется. Та Софи, которой я была каких-то пару лет назад, наверное, гордо бы хлопнула дверью и ушла. Но в какой-то момент всё изменилось. Я не хотела уходить. И не хотела, чтобы Мартин отдалялся от меня. Вот только бегать за ним, извиняясь и кланяясь в ноги, даже не считая себя виноватой, я тоже не могла. Так что оставалось стиснуть зубы и ждать, когда всё наладится... как-нибудь.

На тренировку я пришла на полчаса раньше. Небольшой чистенький зал, в котором обычно занимались боевые маги, был пуст, поэтому я, пользуясь возможностью, вытянулась на сваленных у стены матах и закрыла глаза, наслаждаясь тишиной и спокойствием. А затем и вовсе задремала.
Проснулась оттого, что меня кто-то звал смутно знакомым голосом. И называл при этом "фрау Шефнер". До сих пор не могу привыкнуть к такому обращению.

Увидеть Бертольда Келлера, своего студента, я ожидала меньше всего. Да и застал он меня в таком неподобающем преподавателю виде. Сонную, растрёпанную и в штанах.

-- Что ты тут делаешь, Келлер?

-- Добрый день, фрау Шефнер, -- вежливо поздоровался юноша, хотя в карих глазах его прыгали бесенята. -- Жду господина Рихтера.

-- Зачем? Он же не ведёт у вашего курса криминалистику.

-- Господин Рихтер решил, что у меня есть определённые способности, поэтому мне нужно давать частные уроки.
Чтобы разобраться во всём, мне пришлось ждать самого наставника, потому что тот по своей излюбленной привычке ничего не рассказал юному боевому магу.

-- Я решил, что раз уже занимаюсь с тобой, неплохо бы найти ещё людей, имеющих способность к смежной или -- иными словами -- универсальной магии, -- пояснил Рихтер, появившись на пятнадцать минут позже начала занятий. -- Искал в старших группах, но никого не нашёл. А затем вспомнил, как ты хвалила Келлера за умение видеть чары.

-- Вы меня хвалили? -- удивился Берт. -- А ведь говорили вроде...

Я откашлялась.

-- Что "вроде"? -- заинтересованно переводя взгляд с Берта на меня, спросил алхимик. -- Неужели ты издеваешься над своими учениками? Моя школа! Горжусь!

-- И ничего не издеваюсь. Просто не хочу перехваливать. И даже если вы правы, мастер, то я всё равно не представляю, как можно одновременно обучать боевого мага и артефактора.

Не говоря уже о том, что при всей моей симпатии к Берту я предпочла бы не пересекаться с ним вне университета. Всё же дружить семьями с Линдой Келлер, бывшей возлюбленной моего мужа, у меня не было никакого желания. А у Берта ко мне даже симпатии не было, хотя его уважение я, кажется, сумела завоевать.

Ненадолго, судя по всему. Рихтер заставлял перед тренировкой снимать все артефакты, а без них, да еще на фоне боевого мага, я выглядела довольно жалкой. Только и умею, что светоч создавать.

Но в этот раз наставник припас для меня что-то совсем другое.

-- Боевое... заклинание?

-- Не совсем, -- покачал головой алхимик. -- Атакующее, да, но современные боевые маги его не знают.

-- Наверное, оно устарело и не слишком эффективно? -- решился спросить Берт.

Обычно серьезный и невозмутимый, в присутствии Рихтера рыжеволосый юноша как-то терял свою уверенность и вообще старался держаться рядом со мной. Умненький мальчик. В свои шестнадцать понял, что собой представляет Корбин Рихтер, а я только недавно начала это осознавать. Хотя какая разница, лев передо мной или домашний кот, если он ластится и всё больше играет с бантиком, чем по-настоящему охотится? По крайней мере в моём присутствии.

А заклинание было и вправду странное, слишком тонкое и изящное для боевого. Да и мои страхи не оправдались: Келлер мучился в попытках его выполнить так же, как и я.

К несчастью для себя, я освоила его быстрее. Вот только справиться не смогла. Левую (снова левую!) руку в какой-то момент повело, и разные потоки силы смешались друг с другом. Будь это чары, я бы просто порвала нити магии, чтобы они растаяли. Но с заклинанием было всё гораздо сложнее.

-- Ставлю щит. Сбрасывай! -- неожиданно властно скомандовал Берт.

-- Нет, нет, нет! -- вскинулся Рихтер, до этого тихо сидевший в углу, поджав колени. -- Даже не думай! Иначе...

Поздно. Я всё же не удержала заклинание, но кидать его в сторону студента не решилась, выпустив в противоположную стену. Этот зал использовался боевыми магами, а значит, в стену впаяна тонкая сеть антимагического серебра, которая безопасным образом должна просто удержать выброс...

Мои расчёты оказались неверны. Наткнувшись на препятствие, сияющий мертвенно-белым светом клубок силы не растворился в стене, а отразился обратно. В самый последний момент я вскинула руки вперёд, позволяя своей магии неоформленным потоком выплеснуться наружу. Красная вспышка... и меня, хлестнув по ноге жгутом, повалило на пол.

Тут же стало тихо. Я села и потрясла головой. Так, вроде всё нормально, только щиколотка, которую задело, зверски болит.

-- Запомни, Берт, -- услышала я мрачный голос Рихтера. -- Если увидишь, что кто-то использует против тебя это заклинание, не используй классические щиты. Ты меня разве не слышал, когда я запретил тебе использовать боевую магию?

-- Я растерялся.

-- Растерялся, -- передразнил его алхимик, склоняясь ко мне. -- Выполни Софи твой приказ, ты бы уже лишился своей головы. Да и тебе, милая моя, не стоило ничего использовать. Тогда обошлись бы лёгким испугом. Это заклинание-ловушка, оно реагирует на чужую волшбу.

-- Стоило бы упомянуть. Что-то учитель из вас... так себе.

-- Нехорошо обижать своего старенького наставника, -- хмыкнул Рихтер, поняв, что я цела. -- Кстати, ты разве не сняла все артефакты?

-- Один, видимо, забыла.

Когда-нибудь я расскажу Рихтеру о модификации своего тела, но не сегодня.

Решив, что в данной ситуации глупо изображать из себя скромную даму, я закатала штанину и увидела наливающийся кровью след на коже. Кости повреждены не были, но ступать на ногу было тяжеловато. К тому же то ли от запаха крови, то ли от боли голова начала кружиться, а желудок стремился расстаться с содержимым. Продолжать в таком виде занятие было глупо.

-- Я провожу фрау Шефнер до лазарета, а ты продолжай тренироваться, -- приказал Рихтер и поднял меня на руки.

Точнее, попытался. Я отстранила от себя алхимика и посмотрела на него с укором.

-- Забыли, где мы? Лучше подставьте плечо.

Ковылять нам пришлось минут десять, и в конце концов я сдалась и позволила взять на руки. Так что в лазарет меня внесли будто принцессу. Очень сердитую и смущённую принцессу. А затем и весьма растерянную, когда я поняла, кто именно меня будет лечить.
Слишком много Келлеров за день на одну бедную меня. И с каких пор целительница здесь работает, если Мартин говорил когда-то, что она внештатный сотрудник?

-- Фрейлейн... фрау Шефнер! -- Линда была удивлена не меньше меня.

-- Что случилось?

Меня усадили на кушетку, и я тут же поправила растрепавшиеся волосы, пытаясь придать себе хоть сколько-нибудь приличный вид.

-- Задело обраткой от заклинания, -- коротко сказала я. -- Долго объяснять. Но со мной всё нормально. Так, кожу слегка оцарапало.

-- Позвольте взглянуть. Господин Рихтер, могли бы вы...

-- Я зайду позже, -- понятливо кивнул алхимик. -- Дождись меня здесь и не уходи, Софи. Хорошо? Нужно присмотреть за нашим студентом. Что-то, кажется, я переоценил его подготовку.

Рихтер вышел, и Линда тихо спросила:

-- Так значит, вы с занятия с моим сыном? Спасибо, что возитесь с ним.

-- Здесь он ученик Рихтера, не мой, -- сухо ответила я.

-- Понимаю. Это Берт вас так?

-- Нет. Сама.

Штанина к тому времени уже начала пропитываться кровью. Целительница оголила мою ногу и начала чистить и дезинфицировать рану. В нос ударил резкий запах спирта и каких-то трав, и я, вновь почувствовав дурноту, привалилась к прохладной стене. Сознание медленно куда-то уплывало.

-- София!

-- Вы закончили? -- спросила я, пытаясь сфокусировать взгляд на пышной рыжеволосой женщине. Слабость была такой сильной, что я с трудом сохраняла вертикальное положение, а не заваливалась набок.

-- Мне не нравится ваше состояние. Нужно проверить, не причинило ли заклинание большего вреда.

Я кивнула в знак согласия. Линда уложила меня на кушетку и стала медленно водить руками надо мной.

-- Почему вы здесь? -- набравшись смелости, спросила у неё.

-- Подменяю на неделе основного сотрудника. Не одна, конечно, но сейчас же только кончился обед, персонал не успел подойти. И вам не стоит подозревать меня... О-о-о!

-- Что? Неужели умираю? -- неловко попыталась пошутить я, когда Келлер нахмурилась и в задумчивости замерла, так и не опустив руки.

-- Нет, конечно. Но вам бы следовало предупредить меня, что вы в положении. И не рисковать своим здоровьем, практикуя... -- заметив мой растерянный взгляд, целительница замолчала. А потом тихо уточнила: -- Вы не знали, что беременны?

Мой и так не слишком устойчивый мир в этот момент разрушился окончательно.

-- И как давно? -- только смогла спросить я.

-- Срок небольшой, несколько недель. Чтобы узнать точно, нужно провести более полную диагностику. Хотя я уверенна, что у вас, София, должны были уже проявиться первые признаки. Женщины с магическим даром хуже переносят первые несколько месяцев беременности...

-- Первые несколько месяцев? -- с ужасом повторила я. -- Но ведь способность чаровать не уйдёт так рано?

-- Пока нет. Просто могут быть скачки в силе -- в ту или иную сторону. Не говоря уже об ухудшении самочувствия. Вы точно ничего не замечали?

-- Были тошнота, головокружение, сонливость, -- перечислила я неохотно. -- И задержка...

-- И вы не подумали, что можете быть в положении?

-- Решила, что это из-за магического перенапряжения и использования определённых чар. К тому же в моих планах совсем не было...
Растерянно замолчала, не зная, как объяснить всю неуместность случившегося.

-- Так оно и происходит, знаете ли, в браке -- само собой, если не предпринять определённых мер,-- несколько снисходительно сказала Линда.

Она что, намекает, что я настолько наивна и бестолкова, что не знаю, откуда берутся дети? Раздражение вспыхнуло во мне и тут же угасло. Келлер точно не несёт ответственности за сложившуюся ситуацию. Вот только как... Я ведь точно пила таблетки!

-- Фрау Келлер, могу ли я попросить вас никому пока не сообщать о том, что вы узнали? Мне хотелось бы свыкнуться с этой новостью, прежде чем рассказать Мартину.

Целительница на удивление легко приняла мою сторону и, кажется, даже начала испытывать ко мне сочувствие. К тому времени, когда Рихтер вернулся, таща за собой Бертольда, мы уже спокойно пили чай, говоря о сторонних вещах.

Выглядел Берт так, будто его хорошенько так пожевали, а потом поваляли по полу, что даже могло быть правдой. Линда окинула покрытого синяками сына и поцокала языком:

-- Ну как ты так неосторожно-то, а?

Хлопотать над ним она явно не собиралась.

-- Ничего, Софи тоже предстоит что-то подобное, -- подмигнул Рихтер, решив немного меня попугать, но фрау Келлер восприняла это всерьез.

-- Нет, не предстоит. -- Она тревожно посмотрела на меня. -- Софи, вы же понимаете...

-- Понимаю, -- ответила несколько резковато.

Тренировки с Рихтером теперь для меня слишком большой риск. Даже если физические нагрузки будут минимальны, эксперименты с более сильной магией могут быть опасны. Да и из университета придётся уйти раньше, чем исчезнет моя способность чаровать. Даже одно случайно задевшее меня заклинание, созданное боевым магом, может повлиять на будущего ребёнка.

-- Мне пора.

Я вежливо кивнула Линде и её сыну и, прихрамывая, покинула лазарет. Рихтер увязался за мной.

-- Следите, мастер? -- хотела пошутить, но прозвучало гораздо грубее, чем должно было.

-- Нет, -- несколько удивлённо ответил алхимик. -- Просто не хочу, чтобы ты где-нибудь свалилась. К тому же я тоже виноват в случившемся -- дал слишком сложное заклинание. И ведь даже не ожидал, что ты его выполнишь, пусть и не доведёшь до конца. Твой резерв очень быстро увеличивается. Это... странно. Случайно ничего не принимаешь?

Я несколько натянуто рассмеялась.

-- Наверное, следовало бы.

Автомобиль уже ждал меня у входа. Проигнорировав явное желание мастера со мной поговорить, я села на заднее сиденье.

-- Вы не переоделись, фрау? -- удивлённо спросила Эзра. -- И где ваши артефакты?

-- Может, обойдёмся без вопросов? -- спросила устало. -- Просто отвези меня домой.

Мне нужно было кое-что проверить. Я закрыла глаза и приступила к ментальному упражнению, которому учила меня тётушка Адель. Параноидальная мысль, что Мартин вмешался в мою память, заставив думать, что я принимала противозачаточные таблетки, не давала мне покоя. К счастью, это оказалось не так.

Но ведь был и более легкий способ. Просто подменить таблетки. Пытаясь сохранять невозмутимость, я зашла в дом, поднялась в спальню и вытащила почти пустой бутылёк. Несколько пилюль на дне ещё оставалось.

Достаточно, чтобы проверить свои подозрения.
Переодевшись, незаметно спустилась по лестнице и тихо вышла через чёрный ход, минуя магическую охранку. Фрау Орвуд придётся меня простить -- к своему целителю я собиралась ехать без неё. Что за насмешка судьбы! Сбегать из своего дома, угоняя собственный же автомобиль!
И ломать чары, которые сама так тщательно устанавливала несколько месяцев назад. Разбираться, где мои плетения, а где маячки, установленные артефакторами имперской безопасности, времени не было, поэтому я просто смяла паутину чар, окутывающую автомобиль. Варварство, конечно, но с кем поведёшься... Артефактор с повадками боевого мага -- страшнейшее сочетание!

Доехала быстро, но затем удача от меня отвернулась -- пришлось ждать почти полтора часа, прежде чем доктор смог меня принять. К этому времени я накрутила себя ещё больше.

-- Вы повредили ногу, фрау Шефнер? -- доброжелательно сказал господин Бригг, почтенный маг лет шестидесяти. -- Не нужно было приезжать лично. Я бы навестил вас сам.

Лишь из уважения к его сединам я выдавила улыбку и довольно вежливо ответила:

-- О нет, я здесь не из-за ноги. Видите ли, у меня возникли некоторые вопросы по поводу моего... женского здоровья. Поэтому осмотр бы не помешал.

Не думаю, что фрау Келлер могла так жестоко надо мной подшутить, но проверить её заключение всё же стоило. Оказалось, она была права. Четвёртая неделя. То есть зачатие произошло за несколько дней до того, как я "впаяла" роанский жемчуг себе в руку. Мне повезло, что я не скинула ребёнка тогда, а беременность, по утверждению целителя, протекала нормально.

-- Вы что, не принимали выписанные вам таблетки? -- спросил меня господин Бригг, поняв, что не стоит спешить поздравлять меня.

Я мрачно выложила перед ним на столик пустой бутылёк:

-- Проверьте, то ли это, что вы мне давали.

Целитель удалился в другую комнату, а я со скуки начала листать медицинские книги, стоявшие на полке. Нашла пособие по родовспоможению. Впечатлилась. И вот это мне предстоит через восемь месяцев? Пухлощёкий младенец на одной из страниц не вызвал никакого умиления. Хотя, наверное, если ребёнок будет иметь наши с Мартином черты, мне будет легче к нему привыкнуть. Я представила высокую темноволосую девицу с холодным взглядом мужа и его же даром и нервно хихикнула. Если дочь будет похожа на папочку, пусть он её замуж и выдаёт, а я умываю руки...

Я бы напридумывала себе ещё больше ужасов, но к этому времени вернулся господин Бригг.

-- Не знаю, кто это сделал, но это точная копия тех пилюль, что я вам выдал. За одним лишь исключением. Это витамины. Весьма, кстати, полезные при беременности.

Худшие опасения подтвердились. Моя беременность не была случайностью. Кто-то сознательно подменил противозачаточные таблетки. Очень заботливый кто-то. И не чужой мне, раз смог попасть в спальню незаметно. Вариантов было немного, но о самом очевидном из них я запретила себе думать. Не уверена, что смогла бы простить такое предательство от самого близкого человека. Вот так, не спросив, вновь решить всё за меня...

Нет. Злость мне сейчас не помощник. Нужно было успокоиться и всё обдумать и только потом начинать разговор с Мартином.

-- Спасибо, господин Бригг. Я получила все необходимые ответы на свои вопросы.

Уже на улице мне стало плохо, и, еле успев завернуть за угол дома, я рассталась с завтраком. Потом доползла до машины, припаркованной чуть дальше от дома доктора, и какое-то время просто сидела за рулём, откинувшись на кресле и приходя в себя. Это было невыносимо. Вот так, раз за разом, прокручивать одни и те же мысли. Успокаивать себя, что ничего страшного не произошло, что я быстро привыкну к изменениям, происходящим с моим телом и с моей жизнью. А затем вновь вспоминать, что это не то, что выбрала я. Это то, что за меня решили.

Мне нужен был хоть кто-то рядом, родной и близкий. Кому я могла доверять. Кто знает, что нужно делать. И в этот момент своей жизни, сложный, запутанный, я вспомнила о той, что была со мной с самого детства. О Кати, которая когда-то была моей няней, а потом осталась в доме деда, чтобы и дальше присматривать за своей неугомонной подопечной. Вот только в дом мужа она за мной не последовала, сначала уехав навестить сына и внуков, а затем поселившись в небольшом домике на старой улице Хасси. Я была у неё несколько раз, поэтому хорошо помнила адрес.

К тому времени, когда я подъехала к её дому, уже стемнело, да и погода совсем испортилась. Дождь шёл редкий, но из-за сильного холодного ветра я успела промокнуть и продрогнуть буквально за те минуты, пока ждала, когда Кати откроет дверь.

-- Фрейлейн София, вы что, приехали одна? -- подслеповато щурясь, спросила она, пропуская меня внутрь.

Я кивнула, не став её поправлять. Приятно, что хоть что-то остаётся прежним. Обращается Кати всегда подчеркнуто уважительно, напоминая больше мне, чем себе, что я из благородной семьи, а значит, и вести себя должна соответственно. И сейчас спина у меня выпрямилась сама собой.

Кати усадила меня за стол и налила чаю -- такого, как я любила в детстве. В котором молока больше, чем воды и заварки. Лицо у Кати круглое, улыбчивое, но сейчас она обеспокоенно хмурилась. И я, не дожидаясь её вопросов, начала рассказывать. Про чары, про ссоры с мужем и про сегодняшний день.

-- Бедная девочка, -- поцокала служанка языком. -- Надеюсь, фрейлейн, вы не собираетесь сбегать от мужа? Я слишком стара, чтобы в одиночку противостоять имперской безопасности.

Кати пыталась шутить, но у меня сил не хватало даже выдавить улыбку.

-- И не придётся. Я не собираюсь сбегать, будто в чём-то виновата. Прежде нужно получить все ответы. Вот только как...

-- А как вы раньше делали? Сначала ломали и разбирали всё, что только можно, а потом хорошенько поковырявшись в деталях, собирали обратно. И ведь мой граммофон до сих пор работает, спустя десять лет! Правда порой включается сам, по ночам... жутковато бывает, да...

-- Я изменилась, -- покраснела, поняв, на что она намекает. -- Глупостей совершать не буду, обещаю.

-- Вы в детстве были такой безрассудной и упрямой, делали, что хотели, -- вздохнула Кати. -- Такой и остались. А ведь вроде голова есть на плечах. Вот почему вы решили, что именно господин Шефнер стоит за всем? Он-то вас ой как хорошо знает, нашёл бы другой способ добиться своего. Уговорил бы, запутал, да так, что сами решили бы, что хотите ребёночка. А тут скорее действовал тот, кто вас знает гораздо хуже. При этом из самых благих намерений.

Из благих намерений?

-- Тётушка Адель! -- воскликнула. -- Я ведь как-то проболталась ей, что предпринимаю некоторые меры, чтобы не зачать. Её это тогда сильно расстроило. А уж о таблетках тётушка могла узнать от слуг или моего доктора -- менталистке это было не сложно. Как и попасть в чужую спальню. Но столь аккуратно всё провернуть... Неужели ей так нужно продолжение рода Шефнеров?!

-- Люди часто считают лучшим для других то, что не могут получить сами, -- тихо сказала Кати и посмотрела на часы. -- Время-то позднее, фрейлейн София. Езжайте домой, раз уж успокоились немного. А то муж будет вас искать.

-- Не будет, -- отмахнулась. -- Он возвращается ещё позднее, к тому же я оставила запис...

А ведь о записке я совсем забыла, торопясь покинуть особняк Шефнера! И выглядит теперь так, будто я и правда сбежала. Если Эзра всё же позвонила мужу, то меня ждут большие неприятности. Стоило этой мысли возникнуть в голове, как дурные предчувствия тут же воплотились в жизнь. К дому подъехала машина, ярко осветив фарами окна кухни. Ход у неё при этом был хороший, почти бесшумный. Как и у хромированного пузатика Мартина...

-- Только не открывай моему мужу дверь! -- я вскочила и вцепилась в рукав Кати, не давая ей пройти. -- И скажи, что меня нет!

-- Так нельзя, София! И не пытайтесь улизнуть через чёрный ход!

"Наверняка там меня тоже поджидают", -- мелькнула обречённая мысль, и я отпустила рукав Кати.

Дверь в прихожей скрипнула, затем раздался приглушенный мужской голос, который сложно было перепутать с другим. Мартин коротко и довольно резко сказал что-то моей бывшей камеристке, и я услышала тяжёлые шаги. Менталист уверенно приближался к кухне, будто чуя, где искать свою сбежавшую жену. На пороге он остановился и, вцепившись побелевшими пальцами в дверной косяк, хищно окинул кухню взглядом. И только потом посмотрел на меня. Будто примериваясь, как лучше поймать, чтобы не сильно трепыхалась.

Сейчас между нами был лишь деревянный стол, накрытый льняной скатертью. Не лучшая защита, но я упорно отказывалась менять своё положение.

-- Со-офи-и... -- как-то недобро протянул Мартин, делая шаг вперёд. -- Что я говорил насчёт подобных выходок? Исчезнуть и не предупредить меня -- ты действительно думала, что это хорошо закончится?
Ему не стоило так меня пугать -- этими своими ласково-угрожающими интонациями, маниакальным блеском в глазах и скрюченными пальцами, будто уже примеряющимися к моему горлу. Нет, конечно, я не верила, что он применит физическое насилие, но инстинкты сработали сами. В Мартина полетела пустая чашка, из которой недавно пила Кати.

Он легко увернулся, но всё же прекратил своё пугающее наступление.
-- Ты что... кидаешься в меня посудой? -- изумление мужа было так велико, что я не удержалась от истерического смешка.

-- Прости, это случайно! Рука сама дёрнулась. Но не мог бы ты остаться там, где...

Мартин не дослушал и шагнул ещё ближе, почти коснувшись края стола. Я резко переместилась в сторону, а в мужа полетело фарфоровое блюдце. Но даже с такого близкого расстояния попасть не удалось.

-- Сейчас тоже рука дёрнулась? -- хрипло спросил менталист.

-- Да! У меня очень специфические реакции!

И ведь даже не врала. Просто я плохо переношу подобные стрессовые ситуации.

-- София, не трогайте молочник! Такой уже не купишь, -- попросила Кати откуда-то из коридора.

Я на мгновение отвлеклась, и Мартин резко кинулся ко мне, заставив взвизгнуть. Видимо, я сбила ему настрой, потому что он тут же споткнулся о табурет. Это дало мне время метнуться на другую сторону стола, а затем швырнуть в него первое, что попалось под руку. На сей раз чайную ложечку. Серебряную, с симпатичными завитушками на ручке. Мой дед подарил Кати набор таких ложек на юбилей. Маг вскинул руку, перехватывая очередной метательный снаряд, и отправил его обратно. Ложечка с глухим стуком ударилась о мой лоб и упала на стол, жалко звякнув.

Голова непроизвольно дёрнулась назад, брызнули слёзы, я коротко охнула и скрючилась, прижимая руки к гудящему лбу.
Мартин тут же оказался рядом, отводя мои ладони от лица.

-- Господи, Софи, я не хотел! Сильно болит?!

Я только и смогла, что кивнуть, и тут же скривилась от неосторожного жеста. Он усадил меня на стул, а через полминуты уже прижимал к пострадавшей голове что-то до ужаса холодное. Как оказалось -- замороженный кусок мяса.

-- У меня тоже инстинкты, -- виновато пробормотал менталист. -- Ну как же ты так...

-- Что именно -- "так"? -- грустно спросила я. -- Подставилась?

-- Сбежала, -- ответил он тихо.

Он пододвинул свой стул ближе к моему и как-то очень жалеючи погладил по плечу. У меня даже слёзы на глаза навернулись от сочувствия и к себе, и к мужу. Он же переживал, волновался.

-- Это из-за фрау Келлер, так? -- проникновенно продолжил Мартин. -- Ты ведь понимаешь, что она просто работает в СБ? Я же не могу выкинуть вдову на улицу только из-за того, что когда-то мы были... в близких отношениях.

Шмыгнула носом и удивлённо на него посмотрела. Он что, подумал, что я ревную? Да, я была не очень рада видеть Линду Келлер в лазарете, но устраивать из-за этого представление не стала бы.

-- Нет? -- нахмурился муж, вглядываясь в моё лицо. -- Так дело не в этом? Только не говори, что ты просто хотела увидеть фрау Мориц. И ты оставила дома все свои артефакты. Это встревожило меня даже больше, чем уничтожение чар на автомобиле.

-- И всё-то ты знаешь, -- проворчала, оторвав ото лба начавшую подтаивать говядину. Пощупала шишку и скривилась. След останется.

Кати молча забрала кусок мяса, неодобрительно посмотрела на Мартина, затем ещё более осуждающе на меня и вышла.

-- Я ни в чём не виновата, -- на всякий случай пояснила мужу. -- Никакого побега не было. Желай я уйти, обставила бы всё более ловко. И не думай, что твоя странная коллекция в шкатулке сможет тебе помочь.

-- Тогда в чём дело? Ты ведь испугалась меня, когда увидела...
В тёплой кухне, так знакомо пахнущей выпечкой Кати, говорить было как будто безопаснее и проще, чем в доме Шефнеров.

-- А ты себя видел? Любой бы испугался. Такое выражение лица, как у тебя было, нужно оставлять на работе, а не демонстрировать своей нежной и чувствительной супруге.

-- Если бы у меня была нежная и чувствительная супруга, то и разговор был бы другой, -- пожал плечами Мартин. -- Но ты... ты никогда не боялась меня. Смущалась, злилась, игнорировала, но только не боялась.

Тут Шефнер мне льстил. Конечно, при нашем знакомстве я не тряслась при его появлении -- так, слегка опасалась.

-- Это был не страх, -- глухо ответила. -- Не только, по крайней мере. Я растеряна и рассержена. И мне совершенно не понятно, что с этим делать.

-- Просто расскажи, и мы во всём разберёмся. Обещаю, что приму всё спокойно, и не буду больше... выходить из себя.

-- Не обещай того, чего не знаешь.

Из кармана юбки я извлекла на свет бутылёк. На его дне одиноко лежала последняя пилюля. Ещё немного, и у меня не было бы даже доказательств вмешательства.

-- Кто-то подменил противозачаточное средство на витамины. И приложил для этого много сил и времени.

-- Ты решила, что это сделал я?

На лице Мартина появилось праведное возмущение, на мой взгляд, немного наигранное. Но сейчас было не лучшее время и место, чтобы добиваться правды. Да и я слишком для этого устала.

-- Кто бы ни подменил таблетки, но нести ответственность за последствия придётся нам обоим, -- мягко сказала. -- Ты рад?

Он открыл рот, чтобы ответить, и замер. Не у меня одной возникли сложности с осознанием ситуации.

-- Уверена? -- спросил спустя почти вечность.

Я кивнула, ожидая, когда же муж выразит своё отношение к новости. Но реакция была разочаровывающе скупой.

-- Значит, ты в положении. Хорошо. Поехали домой, -- сказал он и поднялся, глядя куда угодно, но не на меня.

И это всё? А как же восторг и трепет перед чудом появления новой жизни? Волнение перед новыми обязательствами, ну или хотя бы опасение за наше с ним будущее? "Хорошо". Словно я сообщила, что купила новое платье или надумала поменять шторы в гостиной.

По пути домой Мартин захотел обсудить со мной тренировку с Рихтером, будто это было сейчас единственной интересной темой для разговора. Особенно его интересовал Бертольд Келлер.

-- Способный малый. И умеет думать головой. Он легко построит себе карьеру в СБ, -- одобрительно заметил муж после того, как я поделилась впечатлением о юном боевом маге.

-- А он этого хочет? -- фыркнула я. -- Не дави на ребенка, как ты любишь.

Стоило мне упомянуть слово "ребенок", как супруг вновь резко сменил тему, решив выспросить уже о последней встрече с Петером. Но я не была настроена на отвлечённые разговоры, и вскоре беседа угасла. Доехали мы в гнетущем молчании.

Мартин Шефнер

Мартин открыл перед женой дверцу автомобиля, опередив водителя, и подал ей руку. Она тяжело опёрлась на неё, но тут же отстранилась. Упрямица... Ещё в доме фрау Кати Мориц он заметил, что Софи немного прихрамывает, хотя и пытается это скрыть. А ведь он не раз ей говорил, что Рихтер безответственен и едва ли способен позаботиться даже сам о себе, не говоря уж о своей ученице.

Но теперь тренировкам придёт конец, да и о работе в университете не может быть речи. Понимает ли Софи это? Мартин украдкой скользнул взглядом по усталому лицу чародейки и не нашёл на нём ответа.

-- Я позвоню целителю.

-- Зачем это? -- рассеянно спросила Софи. Поднимаясь по крыльцу, она приняла помощь мужа, крепко вцепившись в его ладонь.

-- Если ничего не сделать, то с синяком будешь ходить ещё неделю. Да и голова у тебя, наверное, болит.

Резонанс позволял менталисту чувствовать отголосок боли жены, но признаваться в этом сейчас было бы неосмотрительно.

-- У меня большое искушение отказаться. Твой водитель так старательно пытался не смотреть на меня. Представляю, какой успех вызовет моё появление в обществе в таком виде!

Шутит -- значит всё не так уж плохо, решил про себя Мартин.

-- Избиение жены -- не худшее, что мне приписывали, -- хмыкнул он. -- И давай в этот раз обойдёмся без эпатирования публики.

Дворецкий обладал гораздо лучшей выдержкой, чем водитель. Он лишь моргнул, увидев прихрамывающую и держащуюся за лоб хозяйку, и тут же осведомился, подавать ли ужин.

-- У меня совершенно нет аппетита, -- отказалась она. -- Я переоденусь и прилягу в спальне. Хочу немного отдохнуть в тишине до прихода доктора.
Намёк был более чем ясен. Проводив жену до спальни, Мартин закрылся у себя в кабинете. Сначала он позвонил знакомому магу-целителю, а затем Линде.

-- Тебе следовало мне сказать, когда я заходил в лазарет сегодня, -- выдохнул в трубку вместо приветствия.

-- Я дала слово твоей жене, -- невозмутимо ответила Линда.

-- Расскажи, что ты узнала.

-- Не так много. Это не моя специализация. Но можешь не беспокоиться. Софи показалась мне абсолютно здоровой. Разве только...

-- Что только? -- напрягся Мартин.

-- У неё довольно необычно ведёт себя источник. Но ты как менталист, возможно, увидишь больше меня. Если, конечно, уже не заметил.

-- Заметил, -- коротко ответил он.

Положил трубку и откинулся в кресле. Значит, не показалось. Вот только в чём причина? Он не мог ощутить ментальное влияние... плода так рано. А будь дело только в чарах жены, то все изменения проявились бы раньше.

Только сейчас Мартин понял, как оглушительно бьётся сердце, не собираясь успокаиваться. Он открыл нижний ящик стола, посмотрел на бутылку джина и тут же задвинул ящик обратно. Ему нужна была ясная голова.

У него будет ребёнок. Ребёнок от любимой женщины. Менталист попробовал эту мысль на вкус, но так и не смог разобраться, что в ней больше -- горечи или сладости.

"Ты рад?" -- спросила она его, но в её собственном голосе не было радости. Мартин не думал, что это так заденет.

Его жена не хотела ребёнка. Это не было для мага секретом. И не то что она принципиально против. Просто... не сейчас. И Мартин не видел особой причины торопить жену, хотя и надеялся, что уговорить её посодействовать в продолжении рода Шефнеров будет проще, чем было превратить фрейлейн Вернер во фрау Шефнер. Ведь что может быть естественнее и правильнее для молодой женщины, чем материнство?
Он представил, как говорит это Софи, и поморщился, уже предвидя её реакцию. И как тогда начать с ней разговор?

-- Это довольно неожиданно для тебя... нет, для нас обоих, но так будет лучше. В конце концов, это твоя обязанность как супруги, так что ничего тут не поделаешь... -- попробовал он порепетировать вслух, но получилось ещё хуже.

Мартин почти услышал, как захлопнулась дверь перед его носом, оставив его одного.

-- Ведь я не так уж молод, да и тебе не семнадцать, -- ещё более неуверенно продолжил он. -- В твоем возрасте нужно отбросить эгоизм и подумать о будущем...
На воображаемой двери щёлкнул замок. Ну да, так это всё и закончится, сколько бы он себя не убеждал, что отлично умеет справляться с характером жены.

В другой ситуации Мартин просто нашёл бы "виновника" случившегося и приволок его или её голову Софи на блюде, чтобы успокоить мстительный дух жены. Но он был более чем уверен, что знает, кто подменил таблетки. С самыми благими намерениями, конечно же. Коварству женщин могли позавидовать и агенты имперской безопасности. А если эта женщина ещё и менталист... Ему бы следовало прислушаться к ворчанию тёти и понять, что одними разговорами и убеждениями всё не закончится.
Целитель приехал довольно быстро, да и лечение заняло почти ничего. Полностью гематому на лбу убрать не удалось, но шишка спала, а побледневший синяк легко мог быть замаскирован косметикой. С ногой было похуже.

-- Это магический след, -- пояснил доктор. -- Рубец со временем исчезнет, но обычной магией его не залечить. А использовать более сильные средства я бы не рекомендовал, учитывая положение вашей супруги.

Щедро заплатив целителю, Мартин проводил его до двери и вернулся к жене. София устроилась в кресле, поджав босые ноги, и слепо смотрела в подсвеченное фонарём окно. Левая щиколотка была аккуратно замотана свежим бинтом, в комнате пахло лекарственной мазью.

Посмотрев на мужа, Софи слабо улыбнулась.

-- Ужасно утомительный день. Наверное, для нас обоих.

-- Ты поверишь мне, если я скажу, что ни за что бы не поступил с тобой так? -- спросил Мартин, приваливаясь к дверному косяку.

-- Столь действенные и жесткие методы вполне в твоём духе... или в духе твоей семьи, -- вздохнула чародейка, пожав хрупкими плечами. -- Разве что Петер кажется агнцем, затерявшимся в стае волков.

-- Я обязательно скажу ему, что ты назвала его бараном, -- заверил Мартин. -- Но ты не ответила. Ты мне веришь? Я ничего не знал о подмене таблеток до сегодняшнего дня, и перемены пугают меня не меньше тебя. Хотя будет ложью сказать, что я расстроен из-за случившегося. И если совсем откровенно, то думаю, что рождение сына или дочери сделают меня самым счастливым человеком на свете. Разве я должен чувствовать себя из-за этого виноватым?

Софи спрятала лицо в коленях и ответила глухо:

-- Нет, конечно нет. Дядя из тебя получился весьма строгий. Но отец, возможно, получится великолепным.

-- Особенно если кто-то будет ограничивать меня в моей строгости, -- он подошёл к жене и коснулся острого локтя, торчавшего из кружев рукава сорочки. -- Давай встретим новый день с надеждой и благодарностью, а не страхом или разочарованием?

Чародейка опустила ноги и потянулась к мужу, обняв его и прижавшись головой к его животу. Стоять так Мартину было не слишком комфортно, но он мудро терпел временное неудобство, стараясь не думать, насколько горячее дыхание жены, проникающее сквозь тонкую ткань рубашки, действует на него возбуждающе. Осторожно коснулся макушки Софи и погладил по светлым вьющимся волосам.

Глава 11

Корбин Рихтер

София в белой рубашке с закатанными рукавами и свободной клетчатой юбке сидела на преподавательском столе и, легко покачивая ногами в сапожках, загадочно улыбалась Корбину. Алхимик никогда еще не видел, чтобы в университете чародейка была такой домашней и непринуждённой.

-- У тебя должно быть занятие? -- спросил он. -- Где студенты?

-- Никто не пришёл. Только ты.

Рихтер с удивлением обнаружил, что он сидит за одной из студенческих парт.

-- Значит, теперь это я твой ученик? -- развеселился он.
София, всё так же улыбаясь, покачала головой.

-- Тебя бесполезно учить, Корбин. Ведь даже то, что знаешь, ты не способен использовать.

Алхимик нахмурился, чтобы возразить, но внимание его отвлекла тень за спиной молодой женщины. Ей она не принадлежала. Страх кольнул его сердце. Он попытался встать, но понял, что не может сдвинуться с места.

-- Что это? За твоей спиной? -- напряжённо спросил маг.

Тень шевельнулась, встав к Софии ближе, и скользнула пугающе вытянутыми руками по её плечам, прижимая к себе. Чародейка вздрогнула и побледнела, закрыв глаза.

-- Это... Это моя смерть. И как ты видишь, она совсем близко.

Рихтер попытался сбросить с себя странное оцепенение, но тяжесть в ногах и руках стала лишь сильнее. И даже проклятый голос отказывался подчиняться.

-- Всё, что тебе остаётся, это наблюдать, повелитель стихий. За чужим счастьем и за чужим горем. Так, как ты делаешь всегда.

София откинулась в объятия зыбко мерцающей тени, сливаясь с ней и растворяясь. Лишь в последний момент открыла глаза, скользнув по нему полным боли взглядом. И только рот так и продолжал изгибаться в странной, пугающей улыбке.

Рихтер вздрогнул и проснулся. В его объятиях продолжала мирно посапывать любовница, но сам он уже спать не мог.
Как только рассвело, он растолкал очаровательную рыжеволосую фрау, заказал ей фаэтон, а сам направился в дом Шефнеров. К сожалению, его маленькие друзья-элементали могли подсказать ему, сколько человек в особняке, но никак не то, есть ли среди них Мартин.

Менталиста Рихтер избегал -- не сколько из трусости, а больше из-за нежелания накалять и так плохие отношения с бывшим приятелем.
Пустили в дом главу магического отдела полиции не сразу, что само по себе было возмутительно, но, зная Мартина, довольно ожидаемо. Самого менталиста, кстати, не было. Надменный дворецкий, усадив алхимика в гостиной и налив ему чаю, туманно пообещал, что хозяйка спустится.

-- Скоро? -- поинтересовался Рихтер без особой надежды.

-- Благородные фрау никогда не торопятся, -- с прохладцей ответил мажордом.
Софи спустилась где-то через час, отчаянно зевая в ладошку. И настолько уж благородной не выглядела, скорее миленькой. Особенно с распущенными волосами, в льняной блузе без каких-либо украшений, потертых тапочках на босу ногу и самой простой клетчатой юбке.

Той самой, из сна.

-- Дорогая моя, тебя ужасно полнит эта юбка, -- тут же заявил Рихтер, заставив не успевшего уйти дворецкого выпрямиться от возмущения. -- Не надевай её больше.

София лишь меланхолично пожала плечами.

-- Меня теперь всё будет полнить. Господин Гобус, могли бы вы...
Дождавшись, когда слуга выйдет, София -- опять же совсем не благородно, но весьма утонченно (и миленько) -- вытянулась на обитом бархатом диванчике.

-- Вы пришли меня унижать, мастер? -- утомлённо спросила чародейка. -- В последнее время меня все только и пытаются постоянно обидеть, а то и убить...

-- Тебя пытались убить? -- тут же спросил Рихтер.
София удивлённо на него посмотрела.

-- Да нет, это я иносказательно. Неужели вы здесь, потому что волнуетесь обо мне?
Корбин заколебался, не зная, стоит ли рассказывать ученице о своём сне. Хотелось бы верить, что это был просто кошмар, но когда он проснулся, тревога так и не исчезла. А своим чувствам повелитель стихий привык доверять. Увидев Софи, он немного успокоился. Угроза никуда не делась, но время, чтобы разобраться, ещё было.

-- Я очень заботливый и чувствительный, -- наконец сказал он. -- Всю ночь не мог заснуть, переживал из-за твоей ноги. Как она, кстати?

-- Уже могу нормально наступать.

-- А что ты там бормотала по поводу своей полноты?

Софи обладала тем приятным мужскому взгляду типом фигуры, когда стройность не переходила в изнурённую худобу, а общее изящество телосложения не мешало иметь все необходимые округлости в нужных местах. Но женщина, будь это родовитая дворянка или обычная горожанка, всегда найдёт повод, чтобы пожаловаться на свою внешность.
Вместо этого Софи выпрямилась, пригладила волосы и серьезно посмотрела на алхимика.

-- Не думала, что вы будете первым, кому я расскажу о переменах в моей жизни. Но молчать тоже нет смысла, учитывая, что это повлияет на наши занятия. Их придётся прекратить. На этом настоял Мартин, и в этот раз я не стала с ним спорить.
Корбин напряженно молчал, ожидая продолжения от чародейки, с трудом подбирающей слова.

-- Фрау Келлер сообщила мне вчера, что я в положении. Мне и самой следовало бы догадаться, но... видимо, я не слишком догадлива.

Алхимик резко втянул воздух, потряс головой, приводя мысли в порядок, и, сев рядом с Софи, по-медвежьи сжал её в объятиях, невзирая на слабое сопротивление.

-- Это такая хорошая новость. Чудесная. Я счастлив за вас обоих. И ещё больше счастлив, что не наделал глупостей. А ведь был так близок к этому! И что бы мы все делали тогда?

-- Мастер, -- немного придушённо ответила Софи, пытаясь высвободиться, -- вы как-то остро реагируете на известие. И едва ли наша вчерашняя тренировка стоит таких переживаний.

Корбин не стал объяснять, что дело было несколько в другом. Он просто поблагодарил про себя бога и собственную осторожность за то, что те не дали ему совершить ошибку. Было бы весьма неловко забрать себе Софи вместе с чужим ребёнком. Прежде всего перед ней.

-- Ну ладно вам, мастер, -- покрасневшая чародейка всё же разомкнула кольцо рук.

-- Вам следовало бы прекратить себя так вольно вести.

-- С тех пор, как начал жить в Брейге, только и слышу это! Вот где здесь преступление: обнимать симпатичных тебе людей или целовать хорошеньких фрейлейн и фрау? Просто так, без задней мысли, -- проворчал повелитель стихий. -- Скучные вы все здесь.

-- Как жертва вашей любвеобильности замечу, что на ваше поведение смотрели бы более благосклонно, если бы у этих фрейлейн и фрау не было женихов и мужей.

Рихтер удовлетворенно заметил, что напряжение на лице Софии чуть разгладилось.

-- Злюка, -- хмыкнул он. -- Совместных уроков у нас теперь не будет, но чтобы ты не заскучала, обещаю заходить почаще.

-- Мы ещё в университете будем видеться, -- напомнила она.
Лицо мага вытянулось:

-- А что ты там... Разве ты не собираешься уходить с факультета? Стоит ли так рисковать здоровьем?

Чародейка скрестила руки на груди, будто защищаясь, и упрямо выставила вперёд подбородок.

-- И какой вы видите риск, мастер? -- холодно спросила она.
Рихтер вскинул ладони вверх, обезоруживающе улыбаясь.

-- Вижу, на эту тему ты уже поговорила с Мартином. Он был против, так?

-- Будь его воля... -- огорчённо вздохнула Софи. -- Но мы нашли компромисс. Я доведу свои курсы до конца сессии и буду участвовать в приёме экзамена у второго курса и зачёта у шестого. Но больше никакой практики, только теория. И меня обязали носить дополнительный защитный артефакт, представьте себе, мастер! Как будто моих недостаточно! А я, между прочим, специализировалась на защите, помимо всего... Вы меня слушаете?

-- Да-да, -- кивнул Рихтер.

"Плохо, -- подумал он. -- Очень плохо". Элементалист надеялся, что у Софи не будет причин появляться в университете, и сон не станет пророческим. Стоило ли ему теперь поговорить с Шефнером? Самому отговаривать чародейку -- это почти наверняка поссориться с ней. А Мартину не впервой злить жену.

Впрочем, это можно было оставить напоследок. Были и другие способы решить проблему. И для начала стоит заглянуть в университет и посмотреть, не найдёт ли он там каких-либо подсказок, которые могут объяснить сон и оценить степень угрозы.

-- Рад тебя видеть в добром здравии, -- рассеянно сказал он. -- Мне пора. Увидимся тогда... когда там у меня факультатив, а у тебя лекция?

-- Послезавтра, -- подсказала Софи. Она посмотрела за плечо мага и округлила глаза. -- Смотрите, снег! А ведь ничего не предвещало.
Рихтер оглянулся на окно, на котором таяли белые хлопья, и застыл.

-- Ноябрь непредсказуем, -- покачала головой девушка, не заметив выражения лица своего наставника. -- Но снег в середине месяца... в Грейдоре это редкость.

Когда Корбин вышел на крыльцо, полы кожаного плаща тут же затрепетали на ветру, а лицо намокло от мокрого снега. На дворе бушевала метель. Маг надвинул шляпу глубже на глаза, поднял воротник и зашагал в сторону Брейгского университета, стараясь не обращать внимания на надоедливых элементалей, вьющихся вокруг него.

Рихтер помнил, что Софи, несмотря на свою увлеченность, всегда тщательно следила за техникой безопасности, поэтому несчастный случай был маловероятен. Да и обещала она, что ограничится одними лекциями. Тогда что, что должно было пойти не так? Эта тень -- лишь образ надвигающейся беды или же реальный человек? Студенты, коллеги... На факультете боевой магии не больше сотни студентов. Каждый из них на виду, каждого из них курируют с того момента, когда дар начинает проявлять себя активно. Это не значит, что проблемы с дисциплиной и лояльностью невозможны вовсе, и последние события хорошо это показали, но студенты уже к первым курсам умеют сдерживать свои силы против гражданских -- даже в столкновениях между боевиками и другими магами пострадавших было больше среди боевиков.

Преподавателей для обучения выбирали весьма тщательно, особенно на новом факультете, да и Мартин наверняка изучил дела всех коллег Софи. И у него есть свои глаза и уши на факультете. Если бы кто-то из преподавателей или студентов мог быть опасен, от него бы уже избавились, как от Яргера с шестого курса.

Но даже если Рихтер не знал, кто был связан с его сном, где всё может произойти, ему было известно. Брейгский университет.

Аудитория, которая приснилась Корбину, была пуста. Маг прошёлся по рядам, задумчиво коснулся преподавательского стола, будто он всё ещё мог хранить тепло женского тела. Сердце кольнуло предательское сожаление, что встреть он Софи чуть раньше, чем Шефнер, или угляди, что за простой симпатией скрывается нечто большее, то радовался бы он сейчас не чужому ребёнку, а своему. Мало ли женщин на свете? Страстных и стеснительных, блудливых и верных, отзывчивых и горделиво-упрямых... А ему в душу запала именно та, которая в его сторону даже не глядит. Но всё к лучшему. По крайней мере, теперь он может не цепляться за пустые фантазии и глупые надежды, а подумать лучше, как сделать так, чтобы с его ученицей не произошла беда.

Корбин дотронулся до стены, пытаясь почувствовать присутствие элементалей. Учебный корпус, где занимались маги, был построен не так давно, и система водопровода тоже была современной. Трубы проходили как раз над потолком и в одной из стен. А значит, можно обойтись без крупных разрушений... Повелитель стихий закрыл глаза, призывая элементалей воды -- десятки, сотни юрких прозрачных существ, и, указав им путь, разрешил вволю порезвиться. В стене затрещало и зашипело -- металл не выдерживал усилившегося давления водного потока. Отлично! После небольшого потопа аудиторию, а возможно, и весь этаж закроют на ремонт, и занятия Софи перенесут в другое место.

-- Надеюсь, этого будет достаточно, -- сказал сам себе под нос повелитель стихий, совершенно не испытывающий чувство вины за нанесенный ущерб. -- Не хотелось бы ломать ещё и канализационную систему. Слишком хлопотно.

На выходе из аудитории он едва не столкнулся с Лоренцо Моретти -- лермийцем, преподающим на факультете право и философию. Вежливо ему кивнув, Рихтер прошёл было мимо, но потом оглянулся.

-- Господин Моретти, можно вас на минутку?

Моретти немного испуганно вжал голову в плечи, но послушно поплёлся за Рихтером.

-- Только у меня сейчас пары, -- предупредил он.

-- Я же говорю, на минутку.

Шуганув куривших в закутке коридора студентов, Рихтер встал у побелевшего от налипшего снега окна. Лермиец предусмотрительно держался чуть поодаль от непредсказуемого мага.

-- Для человека, который преподает на факультете боевых магов, вы уж слишком боитесь простого алхимика, -- пожурил Рихтер добродушно.

-- Разве вы простой алхимик? -- вежливо произнес Моретти. -- Что вы хотели спросить?

-- Не спросить, нет. Правду вы мне не скажете. Попросить. Вы ведь работаете на Шефнера, да?

-- О чём вы? -- удивленно вскинул тонкие брови юрист.

-- Недавно полицией были задержаны некоторые господа из Лермии. Их довольно скоро забрали в СБ, но я успел увидеть, что при одном из них был портрет. Ваш портрет, сеньор Моретти. Вас ведь ищут, да? -- Рихтер склонил голову, наблюдая за его реакцией.

Лермиец побледнел и обнял плечи руками, будто пытаясь сдержать дрожь. -- Но Шефнер, судя по всему, дал вам убежище, и даже более. Не думаю, что только из доброты душевной, хотя едва ли вы являетесь источником ценной информации или представляете опасность -- иначе никто не дал бы вам свободно разгуливать по Брейгу.

-- Ваши домыслы... лишены основания.

-- Может быть, -- согласился алхимик. -- Но думается мне, что вы оказываете господину Шефнеру некоторую услугу. Так окажите её и мне.

Лоренцо Моретти отвёл глаза.

-- Это невозможно... вы должны это понимать.

-- О, я не попрошу ничего такого. У вас не будет проблем с Шефнером. Можете даже рассказать ему о моей просьбе, если хотите. Мне нужно, чтобы вы держали меня в курсе по поводу всего странного и необычного, что вы заметите на факультете... Как вы это уже делаете для главы СБ.

-- Самый странный здесь вы, господин Рихтер! -- выпалил Моретти, нервно приглаживая волнистые тёмные волосы.

-- Я это знаю, спасибо, -- вежливо поблагодарил алхимик. -- Ну так что?

Моретти неохотно кивнул.

-- Но если вы думаете... что это за странный звук? И студенты расшумелись.

Он выглянул из-за угла, а когда обернулся, Корбина Рихтера уже не было. За шиворот жесткого воротника упало несколько холодных капель. Моретти поднял глаза и охнул.

Мартин Шефнер

Глава СБ закинул ногу на ногу, пристально глядя на одну из самых опаснейших женщин, которую он знал. Фрау Адель Ратцингер, собственную тётю. Мало кто знал, даже в СБ, какую работу в своё время она выполняла при дворе. И на какие жертвы шла ради империи.

-- Вы не слишком прятали следы вмешательства, тётушка. Мне понадобилось всего несколько часов, чтобы найти ту лабораторию, где вы синтезировали подделку для моей жены.

-- Ты бы мог прийти прямо ко мне, Мартин. Я бы не стала отпираться.
Фрау Ратцингер налила племяннику молоко в кофе, но тот проигнорировал заботу тётушки.

-- Зачем? -- лишь спросил менталист.

-- Зачем? Не думаю, что ты не понимаешь, какую услугу я тебе оказала. Ты должен быть мне благодарен.

-- Вы использовали ментальную магию на служанке в нашем доме.

-- Лишь отвела глаза, -- махнула рукой фрау Ратцингер. -- Ты же не будешь обижать из-за этого старушку?

-- Значит, вы хотели, чтобы я сразу понял, кто стоит за всей этой... шуткой.

-- Какие шутки, Мартин? Я предельно серьезна. Конечно, мне не хотелось стать причиной твоей размолвки с Софи. Девочка ужасно обидчива, и перепадает чаще всего тебе. Но сейчас то твои руки полностью чисты.

Мартин поморщился. Намёки тёти были... неприятны. И всё же она была в чём-то права.

Он не собирался торопить Софию, но был не слишком счастлив, когда узнал, что она продолжила принимать противозачаточные пилюли и после свадьбы. И если бы её решение не изменилось со временем, проблему пришлось бы решать.

Но не таким способом. Не обманом.

-- Едва ли моя жена будет рада видеть вас в нашем доме после этого, -- с непроницаемым выражением лица сказал глава СБ.

-- Этого следовало бы ожидать, -- вздохнула менталистка, поправив прическу.

-- И я поддержу её решение, если она откажет вам.

-- Это тоже... ожидаемо. Я бы не смогла тебя уважать, если ты поступил иначе. Но, зная Софи, не думаю, что она будет долго злиться. Сегодня я позвоню ей и попрошу прощения. Конечно, не сразу, но со временем она поймёт меня. Тем более что у девочки нет матери, а я...

Мартин, так и не притронувшийся к своей чашке, поднялся, прервав щебетание фрау Ратцингер.

-- Я вам многим обязан, тётя. Вы первая, кто учил меня магии. И кто поддерживал, как мог, когда мой старший брат умер. Без вас я не смог бы поднять на ноги Петера. Но сегодня вы одним поступком уничтожили то доверие, что я к вам испытывал. И сейчас я не уверен, что когда-либо захочу подпустить вас к своей жене и ребёнку. Пусть даже Софи вас простит.

-- Мартин, зачем ты так... -- беспомощно сказала менталистка, поднимаясь следом. -- Я сделала так ради вас, тебя и Софи. Что будет, если она тебя потеряет? Мужчины в нашей семье редко когда доживали до сорока. А учитывая, какая у тебя профессия...

-- Я смогу позаботиться о том, чтобы Софи не знала нужды.

-- Но она окажется одна. И у неё ничего не останется от мужчины, которого она любила. Как и у меня когда-то.

Женщина поспешно вцепилась в локоть племянника, не давая ему уйти.

-- Я знаю, ты считаешь, что София легко оправиться и снова выйдет замуж. Но я заглядывала в ее душу. Ты нужен своей жене гораздо больше, чем думаешь. И даже больше, чем считает она. Ребёнок станет для неё утешением.

-- Я не собираюсь умирать так рано, -- напряжённо ответил Мартин. -- Не для того я забрался так высоко.

-- А если ты потеряешь Софию? -- шёпотом спросила менталистка. Глаза её лихорадочно блестели. Мартин не смог подавить непроизвольную дрожь и излишне резко откинул руку тёти. -- Разве ты сможешь с кем-нибудь ещё сблизиться? Не думаю. И причину жить... её ведь очень сложно найти.

Маг схватил пожилую женщину за плечи и встряхнул

-- Замолчите, -- прошипел он. -- И не вздумайте делать глупости. Если я узнаю, что вы пытались снова покончить с собой, отправлю в дом престарелых. И вы едва ли будете способны возразить. Возрастная деменция порой наступает совершенно внезапно.

Зрачки фрау Ратцингер расширились.

-- Кто сказал тебе о?..

-- Брат. А ему -- отец. Тогда вы проявили слабость, не выдержав гибели мужа. Я не могу понять тот поступок, но могу его простить. Но не позволю вам взваливать такой груз вины на Софи.

Слезы полились по слишком молодому для её возраста лицу тетушки.

-- Я никогда -- клянусь! -- не расстрою больше тебя или её. Только не закрывай дверь передо мной...

-- Следовало думать раньше, -- устало ответил Мартин. -- Я позвоню Петеру. Вам не стоит сейчас оставаться одной.

-- А ты видеть меня не желаешь.

Шефнер не стал этого отрицать.

К Софии он вернулся не сразу, желая сначала успокоиться. Теперь, когда всё изменилось, их дом должен стать не только самым безопасным местом в Грейдоре, но и самым счастливым. По крайней мере для его жены. До тех пор, пока она с ним.

София Шефнер

Возвращения мужа домой я ждала с нетерпением. Слишком многое осталось между нами недосказанным.

-- Твоя тётя звонила, -- сообщила я ему, как только мы сели ужинать. -- Просила прощения за свой поступок. Была очень расстроена. Кажется, её голос дрожал.

Мартин нахмурился.

-- И?

Я тщательно расправила салфетку на коленях и только потом ответила:

-- Она родной для тебя человек и, возможно, не желала плохого, но у меня нет желания с ней общаться. И вряд ли скоро появится.

-- Понимаю. И благодарен за... твою сдержанность.

Пожала плечами. Мне следовало прятать таблетки в мастерской, а не держать их в спальне. Но то, что кто-то может залезть в мои личные вещи, казалось практически невозможным. Что ж, ещё один урок, который мне стоит усвоить.

-- Застала сегодня одну из служанок, кудрявую такую, в слезах. Говорить со мной она отказалась. Ты знаешь, в чём дело?

-- А, Франческа, -- неохотно протянул Мартин.

Конечно, он знал. То, что тётушка Адель использовала ментальную магию, едва не вывело меня из себя. Снова. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем вновь заговорить с мужем.

-- Ты ведь её не уволишь?

-- Нет. Я просто удостоверился, что с ней всё в порядке. И ей выплатят компенсацию.

-- И плакала она от счастья?

-- Перепугалась, дуреха, -- раздражённо ответил Мартин.

-- Понимаю, что ты привык командовать своими крысами и боевиками, но слуг-то зачем запугивать? -- укоряюще спросила я.

Вид у супруга стал совсем несчастным. Даже пожалеть захотелось. Только не стоило. Один раз так пожалела... теперь вместо того, чтобы делать артефакты, буду детские чепчики вязать.

Я уткнулась взглядом в тарелку, тоскливо разглядывая овощи в пресноватой и почти безвкусной сливочной подливке. Мне кажется, или пища в этом доме стала более здоровой и гораздо менее вкусной? И это всего за один день. Молодец Мартин, подсуетился. Даже с поваром поговорил.

-- А элементалист зачем заходил? -- небрежно спросил муж, когда тарелки унесли и мы приступили к чаю. Но я-то знала, что вопрос был с подвохом.

-- Переживал по поводу моего ранения. И я сообщила ему, что наши занятия теперь невозможны из-за моего положения. Обещал заходить в гости почаще. Ты ведь не сильно против? -- уточнила без особой надежды.

Менталист меня удивил.

-- Пусть приходит. Лучше ты будешь видеться с Рихтером у нас в доме, чем слоняться в его компании неизвестно где.

"Слоняться". Благородный дворянин, один из влиятельнейших персон в Грейдоре. Работа Мартина плохо на нём сказывается. Как и моя, впрочем. Общение с боевыми магами ни для кого не проходит даром. Так оглянуться не успеешь, и ноги на стол начнёшь класть. И не факт, что только свои.

-- Вижу, что кое-кто вживается в роль папочки, -- не слишком удачно пошутила я.

Мартин опять завиc. Ну сколько можно? Его так пугает предстоящее отцовство? Да нет, вряд ли. Скорее всего, он решил, что разговаривать со мной про ребёнка просто не безопасно, не говоря уже о шутках на эту тему. Вдруг я рыдать начну. Беременные они такие... Не удержавшись, зевнула. И чего вдруг? Вроде бы выспалась. Да ничем сложным сегодня не занималась. Так, немного поковырялась в мастерской, пытаясь усовершенствовать свой последний ментальный артефакт. Мне нужно было закончить все свои старые проекты -- ведь спустя несколько месяцев магия станет для меня недоступна.

Шефнер не удержался и зевнул вслед за мной. Вид у него был более изможденный, чем обычно.

-- Ты сейчас в мастерскую?

-- Ты пойдёшь в свой кабинет?

Мы спросили одновременно. Я рассмеялась, и Мартин улыбнулся в ответ, потягиваясь.

-- Нет, думаю, мне лучше пойти спать. Как и тебе.

Он подошёл ко мне и, отодвинув стул, помог встать. И не отпуская ладони, повёл в спальню, будто боялся, что я в любой момент могу свернуть в сторону мастерской. Рука у него была горячая и сухая. Я сжала его ладонь, и маг обернулся.

-- В чём дело?

Я помотала головой, отчего-то засмущавшись. Мы знакомы три года, и давно уже являемся любовниками, и всё-таки мне до сих пор сложно было поверить, что этот человек с жесткой складкой у рта и пристальным взглядом -- мой муж. Не похожий ни на одного из знакомых мне мужчин. Совсем из другого мира, нежели я. Как так получилось, что мы вместе?
Мартин вздохнул и, склонившись, поцеловал меня в лоб.

-- Не смотри так, будто спрашиваешь себя, что ты тут делаешь рядом со мной.

Вот же! Почти угадал... Он действительно неплохо меня понимал -- если хотел этого.

-- Эксперимент нельзя считать провалившимся, пока он не закончен. А заканчивать я его не собираюсь. Ведь я именно там, где и хотела быть. И с тем человеком, которого выбрала сама.

-- Сама? -- брови Мартина приподнялись в весёлом изумлении. -- А я-то думал, что провернул самую крупную в своей жизни операцию, чтобы затащить тебя храм. Причем через постель.

-- Что за глупости ты говоришь!

-- Покраснела. Как мило.

Мартин снова склонился, в этот раз к моим губам. Поцелуй его был медленным и дразнящим, и я, не удержавшись, прильнула к мужу, запутавшись пальцами в его волосах. Женская натура, как нередко говорят священники в храмах, от природы греховна и слаба. А мы к тому же несколько ночей не были близки. Так что неудивительно, что я немного... увлеклась, забыв, что мы всё ещё стоим у подножия лестницы, наверняка жутко смущая попрятавшихся слуг.

К тому же меня беспокоил один вопрос, но задать его Мартину я решилась только в спальне, когда мы оказались почти в кровати.

-- Послушай, а нам точно можно?

Маг, сосредоточенно расстегивавший пуговицы на моей рубашке, даже не остановился. Пришлось помахать перед его лицом, чтобы он отвлёкся от моей груди и посмотрел чуть выше.

-- М-м-м?

-- Ты уверен, что нам стоит это делать?

-- А почему, собственно, нет? -- немного разочарованно спросил супруг.-- Ты себя плохо чувствуешь?

-- Нет, но я ведь в положении, -- шепнула.

-- Знаю, -- шепнул Мартин в ответ. -- И?

-- Ну это значит, что мы не можем... теперь. Конечно, я понимаю, что несколько месяцев это большой срок, но ведь так все делают... Ты куда?

Мартин встряхнул головой и молниеносно скрылся в дверях ванной, оставив меня одну. Придерживая рубашку на груди, я заглянула в приоткрытую дверь. Муж стоял ко мне спиной и плечи его тряслись.

-- Ты плачешь?!

Да нет, чушь какая. Это или внезапный приступ, или, что вероятнее, смех. Когда мужчина обернулся, лицо его было спокойно, разве что глаза подозрительно блестели.

-- Любимая моя, я как никогда счастлив от твоей ошибки, -- горячий поцелуй обжег шею, и пальцы мои сами разжались, давая Мартину возможность избавить меня от очередной части гардероба. Юбки я лишилась ещё в спальне. -- Наплевать, что делают и думают другие на этот счёт. Это моё законное право -- быть со своей женой тогда, когда я захочу.

-- А моё... право? -- голос прерывался. -- Или у меня одни обязанности?

-- Твоя главная обязанность сейчас -- расслабиться и получать удовольствие, -- шепнул муж, властно проводя ладонью по моему бедру. -- Больше никаких разговоров.

Он прижался губами к моим, не давая возразить. Но разве я собиралась? В конце концов, это долг жены -- быть послушной воле мужа...

Глава 12

-- Ты действительно так думала? -- Марта хихикнула. -- Представляю реакцию твоего мужа.

-- Нет, не представляешь, -- проворчала я, бултыхая ложечкой в чашке, чтобы чай быстрее остыл. Невеста Петера пила вино.

"Дорион", небольшой ресторан в центре города, был переполнен, но столик для нас нашли. Пока мы сидели вдвоём с Мартой, дожидаясь, пока к нам присоединится Петер, задерживающийся почти на час. Подружками мы никогда не были, но за последние полгода наши отношения стали гораздо лучше, чем раньше. Особенно когда я перестала быть в глазах Марты угрозой их с Петером счастья.

Благодаря тётушке Ратцингер целительница уже знала о том, что я в положении. Но очевидно, тётушка умолчала о своем непосредственном участии, а муж не счёл необходимым предупредить об истинном положении дел своего племянника. Впрочем, кое о чём Марта всё же догадывалась.

-- Вы же не планировали ребёнка? -- задумчиво сказала она. -- Значит, таблетки подвели? А я говорила, что заклинания надёжнее...

-- Терпеть не могу использовать магию, -- передернула плечами.

-- Если только это не твои собственные артефакты? -- хмыкнула девушка. -- Но ведь всё к лучшему.

-- Конечно, -- согласилась я, совершенно не покривив душой.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как я узнала о своей беременности. И хотя смириться с очередным резким поворотом в моей жизни было непросто, будущее перестало видеться мне в мрачных тонах. Во многом благодаря поддержке Мартина. И его уязвимости, внезапно открывшейся мне.

Я никогда по-настоящему не понимала Мартина Шефнера. Это стоило признать. И не всегда доверяла словам, часто видела в поступках лишь дурное. Не без основания, к сожалению. Но я верила его чувствам -- нежности, что порой проскальзывала во взгляде, когда мы были наедине, заботе, что скрывалась за ворчанием и приказами. И любви, о которой Мартин шептал мне утром, прижимая к себе. Будто что-то новое появилось в нашей с ним близости, неведомая мне раньше теплота и интимность. И в самом деле, не таким уж важным стало казаться то, что волновало ещё совсем недавно.

-- Как твоя рука? -- спросила Марта, отщипывая от виноградной грозди. -- Жалею, что не остановила тебя тогда. И не только потому, что господин Шефнер был против.

-- Беспокоишься, что вживлённые чары могут сказаться на ходе беременности? У Пушистика никаких проблем не было, так что стоит надеяться, что всё обойдётся.

-- Причём здесь твой кролик?

-- Он оказался девочкой, -- коротко ответила я. -- Помёт вполне здоровый.

Рыжеволосая целительница округлила глаза.

-- Девочкой?

-- Ага. Самочкой. Нужно было бы отсадить её в своё время от Пушка, но кто знал?

-- И ты не заметила, что у тебя не два кролика, а кролик и крольчиха?

-- Я артефактор, а не зоолог, -- с достоинством ответила.

-- А ещё ты не очень внимательна, да? -- покачала головой Марта. -- Никогда не делай целительские артефакты.

-- И не собиралась даже.

-- Никогда-никогда. И лучше вообще к живым людям не приближайся.
Я закатила глаза.

-- Никто ещё из-за моих артефактов не умирал.

-- По крайней мере, пока, -- раздался весёлый голос.

Петер поцеловал невесту в щёку, а затем без сомнения меня. Вот же нахал! Заметив мой возмущённый взгляд, он хитро улыбнулся.

-- Разве я не могу поблагодарить свою тётю за то, что она собирается подарить мне дорогого кузена? Или кузину, что было бы не менее славно. Надоело быть младшим в этой ужасной семье.

Петер занял стул между мной и Мартой, заглянул в её тарелку, затем в мою и только потом позвал официанта. Сегодня он был в настроении, что не могло не радовать.

Марта спокойно положила ладонь на рукав жениха и заставила его подвинуться к себе. Взяв салфетку, она стерла с его подбородка темное пятнышко, оставшееся мной незамеченным.

-- Где ты так выпачкался? -- спросила я.

-- На полигоне. Помнишь, ты рассказывала мне о нём и говорила, что меня порадуют новые конструкции летательных аппаратов. Так вот, они меня и в самом деле порадовали. Стефан Ланге предложил мне поработать с ним и пообещал, что даст мне практически полную свободу. Нынешнее военное министерство вполне приличное место для артефакторов.

-- И ты согласился?

-- Это интересно. Грешно было бы упускать такой шанс.

Я не один месяц говорила другу, что нужно прекратить предаваться меланхолии и заняться делом. Мне уже начало казаться, что Петер никогда не станет прежним собой. Я боялась этого. Не все травмы, особенно нанесенные менталистами, заживают. Но Петер выглядел почти так же, как раньше. И хотя бы за это стоило быть благодарной тётушке Адель, без устали возившейся со своим внучатым племянником.

-- Ну вот, а я собиралась предложить тебе помочь мне в университете. И у старшего курса, и у второго должен быть практикум по артефакторике. Я уже не смогу его провести, поэтому предложила декану замену. Он одобрил твою кандидатуру.

-- Ты хочешь подставить меня под удар боевиков? -- хмыкнул Петер. -- Это потому, что ты веришь в мой педагогический талант, или потому, что других самоубийц не оказалось? Впрочем, я согласен.

-- Согласен? А у тебя хватит времени? -- спросила Марта.

-- Это всего лишь несколько занятий, -- заступилась я. -- И не приноси в университет свои боевые артефакты и оружие. Не надо экспериментировать на моих студентах.

-- Ну нет, я так не играю, -- разочарованно вздохнул чародей. -- В чём тогда смысл практикума? И как этих оболтусов иначе подготовить к жизни?

Я не стала напоминать, что большинство оболтусов были ненамного его младше и уже имели боевой опыт.

-- Хотя бы не со вторым курсом.

А шестому курсу будет полезно столкнуться с артефактором, обожающим оружие во всех его видах. Даже стало их немного жалко.

Марта отчего-то надулась и большую часть времени не вступала с нами в разговор, отделываясь односложными фразами. Когда она удалилась в дамскую комнату, я наклонилась к Петеру и осторожно у него уточнила:

-- Я чем-то её обидела?

Маг отвёл глаза. На лице его явственно читалась вина.

-- Нет, это не из-за тебя. Из-за моей новой работы... мы отложили подготовку к свадьбе. Я хочу сначала встать на ноги.

-- Сначала болезнь, теперь работа. И ты ещё будешь возиться с моими студентами. Понимаешь, как это смотрится со стороны?

-- Не критикуй меня, -- вяло огрызнулся Петер.

-- Не могу тебя понять. Ты ведь любишь её и при этом так обижаешь.

Петер, которого я знала, отшутился бы или попытался уязвить меня в ответ. Серьезный ответ я не ожидала.

-- Я всегда жил для кого-то. Сначала для дяди -- стараясь его не разочаровать, не причинять ему проблем. Потом -- для тебя, стараясь соответствовать, -- признался чародей. Мне захотелось возразить, но я сдержалась. -- Марта... никогда ничего не требовала от меня. С ней легко. Было. Но если я женюсь, мне придётся забыть об обретённой свободе. От возможности быть собой. И снова притворяться -- теперь уже хорошим супругом.

Беспокойство царапнуло меня изнутри. Я повернула голову и заметила, что целительница стоит совсем рядом с нами, за колонной. Она, должно быть, слышала каждое его слово. Петер проследил за моим взглядом и выпрямился.

-- Марта... -- выдохнул он.

-- Хорошего же ты мнения о нашем будущем, -- дрожащим голосом сказала она. -- И правду говорят, что у артефакторов нет сердца. Вы оба лучшее этому подтверждение.

Да уж, семейные собрания Шефнеров обещают быть весьма увлекательными. И дети будут расти в атмосфере любви и понимания.

-- Разбирайся, -- вполголоса сказала я Петеру. -- А мне пора.

Рядом с Мартой я остановилась. Она вскинула подбородок, будто бросая мне вызов. Как же я ошибалась когда-то, думая, что у целительницы нет характера. Её упорству можно было позавидовать. Как и преданности. Но у всего есть предел.

-- Ты права, -- сказала я ей, не пытаясь говорить тише. Петеру было бы полезно послушать. -- Когда бог создавал магов, он явно недодал артефакторам умения любить. Поэтому когда мы всё же влюбляемся... то делаем всё возможное, чтобы сбежать от этого странного и пугающего чувства как можно дальше. Поэтому злись на него, если хочешь. Не прощай. Только не оставляй, иначе этот дурак навечно останется один или выберет себе ту, что сделает его несчастным.

-- Хладнокровную эгоистичную стерву?

Мне понадобилось всё самообладания, чтобы не заскрипеть зубами.

-- Хладнокровные эгоистичные стервы нынче в большом дефиците, -- на мои плечи легли теплые ладони мужа, и я немного расслабилась. Какое неудачное место мы выбрали для столика. Совершенно не видно, когда кто-то подходит. -- Софи, мы остаемся или уходим?

-- Уходим.

-- Тогда увидимся позже, Петер. Фрейлейн, простите нас. Моя жена, кажется, немного устала.

Даже в машине я продолжала полыхать гневом, вспоминая слова Марты.

-- Отличная была речь, -- миролюбиво сказал муж, пряча в уголках губ улыбку.

-- Ха! Ты слышал, что она там говорила про артефакторов?

-- Нет, но уверен, это было совершенно несправедливо.

-- Ещё как! Эти целители! Хуже... боевиков! Нет. Даже хуже менталистов!

-- Это едва ли, -- не поддержал меня супруг. -- Ну кто может быть хуже менталистов?

Я осеклась и, кажется, покраснела. Подсела к мужу поближе, робко положив голову на его плечо. Пассажирский отсек был отделен от кабинки водителя, поэтому я могла позволить себе некоторую вольность.

-- Чего ластишься? -- недоверчиво спросил он, но всё же приобнял. -- Так расстроилась из-за слов этой девочки?

-- Как-то не везёт мне с подругами. Женщины меня не любят. И почему только?

-- Ну как почему? Завидуют.

Я посмотрела снизу вверх. Ага, опять смеётся.

-- И чему завидуют?

-- Тому, какой у тебя муж, -- самодовольно сказал он. -- Любящий, заботливый и балующий. А ещё родовитый и небедный.

-- Только жадный, -- не удержалась я, задумчиво царапая позолоченную пуговицу на мундире. Сегодня Шефнер был во дворце, поэтому оделся официально. Форма ему шла, делая особенно мужественным. -- Деньги за геликоптеры я так и не увидела.

Мартин аккуратно убрал мою руку от своей груди.

-- На что тебе нужны деньги?

Я неопределенно пожала плечами.

-- Да так. Ни для чего такого.

-- Вот именно. Сколько ты копила себе на автомобиль? Несколько лет? И в итоге всё равно потратила деньги на заготовки для артефактов.

-- Это мои деньги. Как хочу, так и трачу. Или не трачу.
Менталист как-то рассеянно погладил меня по щеке.

-- Мне не жалко для тебя денег. Честно. А твои, которые тебе полагаются за артефакты, созданные для СБ и многое другое, я положил на твой личный счет. Завтра покажу, как получить к нему доступ в случае необходимости.

Я приняла вертикальное положение. У меня есть какой-то личный счёт?! Следующая мысль была не такой уж приятной.

-- Это деньги... на экстренный случай?

-- На будущее. Но да, если... со мной что-то случится и ты не сможешь унаследовать моё имущество и накопленные средства, то, по крайней мере, у тебя будут эти деньги. О них не знает даже мой поверенный. Я переводил их через другое доверенное лицо. И воспользоваться этим счетом сможешь только ты, притом не обязательно из Грейдора.

-- Сколько там?

Шефнер озвучил сумму, от которой я потеряла дар речи. Нет, столько денег Мартин мне точно не был должен. На них я могла бы купить не только автомобиль, но и дом, а затем ещё прожить несколько лет безбедно.

Вот только такая предусмотрительность мужа меня не порадовала. Это были не просто деньги на будущее. Эти деньги на тот случай, если мне придётся бросить всё и бежать из столицы. И возможно, одной.

Я стрельнула взглядом в сторону кабины водителя, убедилась, что перегородка плотно закрыта, и всё же понизила голос:

-- Ты опасаешься ареста? На это есть основания?

Лояльность канцлеру ставила под сомнение лояльность императору. А поддержка императорского рода шла вразрез с интересами правительства, небезуспешно пытающегося ограничить власть монарха. Мой муж давно выбрал сторону, но если существующий баланс сил изменится, то от него могут захотеть избавиться одним из первых. Но отставка с поста главы СБ не предполагает, что имущество семьи может быть арестовано. Такое возможно, только если Мартина обвинят в измене.

На это не должно было быть причин. Да, Тренк не был доволен спорным решением Крейна назначить Анджея своим наследником, но если тот всё же станет императором, то едва ли канцлер пойдёт на открытый конфликт. В том числе и потому, что Мартин никогда его не поддержит в этом. Мой муж не станет разжигать гражданскую войну своими руками. А Котовский не такой человек, что станет обвинять кого-либо без причины. Хотелось бы в это верить.

-- Так и думал, что если расскажу о счёте, то ты начнёшь надумывать лишнего. Это простая предосторожность, не более, -- мягко сказал Мартин. -- Не бери в голову.

Как будто это легко сделать. И ведь спрашивать бесполезно, всё равно отшутиться или переведёт разговор на что-нибудь другое.

-- Послушай, а ты никогда не думал, чтобы пойти работать куда-то в более спокойное место?

-- Куда, например? -- удивился маг.

-- В госпиталь. Говорят, там всегда нужны менталисты. Или в полицию.

-- Представляю, как Рихтер будет рад, если я стану его подчинённым, -- проворчал Мартин.

-- Служба безопасности без тебя не развалится.

-- Зато я без неё развалюсь. Стану домоседом при работающей жене, буду ждать тебя каждый вечер с теплыми носками. Чего смеёшься? Я тоже предпочёл бы, чтобы моя жена придумывала красивые безделушки для фрау и фрейлейн, а не артефакты, из-за которых её потом похищают.

-- Бедный, -- я потёрлась щекой о жесткую ткань рукава. -- Хорошо, что ты всегда найдёшь способ меня отыскать. Хотя это немного и пугающе, что уж говорить.

-- Пока ты не прячешься от меня, бояться совершенно нечего, -- шепнул Мартин на ухо.

Мой муж умел быть одновременно ужасающим и милым. Точнее, даже мило ужасающим. Но что самое странное, эта черта в нём мне нравилась. Все маленькие девочки боятся чудовищ. Но некоторые из них ещё мечтают подобное чудовище приручить. И кажется, мне это удалось.
Или всё же это чудовище приручило меня?

Я редко запоминала сны, даже самые кошмарные. Этот я едва ли когда-нибудь смогу забыть. Как бы ни хотелось.

Мне снилось, что я снова нахожусь в оперном театре. Тяжёлые бархатные шторы, обитые шёлком стулья. И снова та же ложа, из которой я когда-то наблюдала за Мартином, склоняющимся к Линде Келлер. Только на сцене вместо живых актёров ярко раскрашенные марионетки в человеческий рост, да и я нахожусь в ложе совсем одна.
От рваных движений фантомов, безумно отплясывающих на авансцене, тошнота подкатывала к горлу, но оторваться от отвратительного представления было невозможно. Я всё пыталась уловить сюжет происходящего, но не могла. Казалось, что его и вовсе нет.
Как и звуков. Ни оркестровой музыки, ни голосов певцов. Я не слышала даже своего дыхания. А затем кто-то тихо и вкрадчиво спросил за моей спиной:

-- Можно задать один вопрос? Только отвечать на него нужно быстро и не думая.

-- Я слушаю, -- голос мой дрожал и был так тих, что удивительно, что невидимый собеседник всё же меня услышал.

-- Сделай выбор. Ты или Шефнер?

-- Что?

Мне начало казаться, что этот разговор уже был. Или почти такой.

-- Я спрашиваю: ты или Шефнер. Ты или он. Не тяни, ну!

-- Не хочу выбирать! -- я упрямо мотнула головой, не понимая, что именно от меня хотят.

Говоривший рассмеялся.

-- Тогда за тебя решит кто-то другой.

Я повернула голову и встретилась с мертвенно-стеклянным взглядом Танаса Шварца. Из аккуратного, с ровными краями отверстия на правом виске вытекала тёмная, почти чёрная жижа.

-- Иногда любовь приносит одни лишь мучения, -- голосом Рихтера сказал рыжеволосый артефактор, улыбнувшись. -- И заставляет делать ужасные вещи. Интересно, чья это кровь?

Я проследила за взглядом Шварца и в ужасе застыла. Мои белоснежные перчатки были густо залиты кровью. Низ живота заныл, заставив согнуться от боли.

-- А что, если умрёт не один, а двое? -- сквозь шум в ушах услышала я, и проснулась.

Сердце бешено колотилось, левую руку сводило от спазма, но больше всего меня пугала тупая ноющая боль внизу живота. Я поспешно откинула одеяло и с облегчением убедилась, что крови не было. Опустилась обратно на подушки и коснулась рукой той стороны кровати, где обычно лежал Мартин. Тёплая. Он ушёл совсем недавно.
Раньше, чем я почувствовала разочарование, дверь ванной комнаты открылась. Волосы мужа ещё были влажными.

-- Уже не спишь? -- спросил он, вытирая полотенцем шею, посмотрел на меня с легкой улыбкой и замер. -- София?

Мне не хотелось его пугать, но едва ли у меня был выбор.

-- Думаю, лучше позвонить доктору.

Целитель, вызванный мужем, его немного успокоил.

-- Ребёнка вы не потеряли, господин Шефнер. И не потеряете, если ваша жена будет принимать необходимые лекарства и ограничит активность на несколько дней.

-- Постельный режим? -- уточнил Мартин, крепко сжимая мою ладонь.

Он сидел на краю кровати, а с другой стороны с профессиональной доброжелательностью меня рассматривал доктор. Чувствовала я себя крайне неловко, постоянно поправляя рукава рубашки.

-- День как минимум. Завтра я вас навещу и посмотрим. Сильно переживать не стоит. Никакой патологии я не заметил, угроза выкидыша минимальна. Самое главное, ей нельзя сейчас нервничать.

-- А вживлённые чары? Почему они активировались против воли моей жены? -- напряженно спросил менталист.

Мою левую руку от плеча до кончиков пальцев расцвечивали алые узоры, хотя большая часть была скрыта под плотной тканью рукава. Целитель пожал плечами.

-- Простите, я не слишком разбираюсь в артефакторике. Вы говорите, что вашу супругу часто мучают дурные сны. Возможно, из-за ощущения опасности чары могли непроизвольно активироваться.

-- Больше ничего не болит, -- сообщила я, почесав локтевой сгиб.

-- Это хорошо, это очень хорошо, фрау Шефнер, -- ласково сказал целитель, похлопав меня по плечу, и вновь повернулся к мужу. -- Так вот...

Пришлось приложить все усилия, чтобы не скривиться. Ненавижу, когда со мной говорят как с ребенком или умственно отсталой. Уход доктора я восприняла с облегчением.

-- Ты чего не идёшь на службу? -- спросила Мартина, всё ещё изображавшего скорбную статую у моей постели.

-- И как я оставлю тебя одну?

-- А чем ты можешь помочь? Обещаю, что буду лежать смирно и ждать прихода Кати.

Это опять же была идея Мартина, а не моя. Он решил, что если меня будут окружать знакомые лица, то я буду меньше нервничать.

-- Ничего срочного всё равно нет. Я могу позволить себе прийти на час позже, чем обычно.

-- Тогда забирайся.

Я похлопала рядом с собой, приглашая присоединиться к себе.

Когда Мартин ложился в кровать в безукоризненно выглаженных брюках и рубашке, выражение лица у него было такое, будто он впервые в жизни позволил себе прилечь в столь позднее время -- аж в девять утра.

-- Тебе и вправду лучше? -- спросил муж.

-- Да. Это был просто кошмар, из-за которого я перепугалась.

-- И что тебе снилось?

-- Не помню.

Если я расскажу Мартину, что мне снова начал сниться мёртвый артефактор, едва ли это его успокоит.

-- Врушка, -- менталист обнял меня и уткнулся носом в макушку.

Я удовлетворённо вздохнула. Лучшим лекарством для меня сейчас были такие вот объятия. Тихое мерное дыхание, тепло, исходящее от тела Мартина, прикосновение чуть шершавых пальцев к ключицам. Лежать так можно было вечность.

Нам не дали и полчаса. В дверь настойчиво и как-то торопливо постучали. Для Кати было слишком рано -- она просто не успела бы доехать до особняка.

Мартин вернулся минут через пять и начал торопливо одеваться.

-- Что случилось? -- кутаясь в одеяло, спросила я.

-- Совсем забыл о важной встрече. Боюсь, мне придётся уйти пораньше, чтобы на неё не опоздать.

Забыл? На него не похоже. Хотя ведь и столь беспокойного утра у нас никогда не было. Мартин подошёл к окну и плотно задёрнул шторы.

-- Темно же, -- запротестовала я.

-- Попробуй поспать, -- привычно непререкаемым тоном ответил он. Я огорченно вздохнула. Хорошего помаленьку, да?

Менталист в темноте лавировал довольно ловко, по крайней мере, до кровати добрался без проблем.

-- Кати скоро будет. Я постараюсь позвонить днём, узнать, как дела. И если выясню, что ты не соблюдала постельный режим, то буду крайне недоволен. Крайне.

Я уклонилась от поцелуя и с досадой сказала:

-- Иди уже, запугивай своих подчинённых! А ко мне возвращайся добрым и ласковым. Ведь умеешь же, просто не сильно стараешься.
Менталист не стал отшучиваться или язвить и, дотянувшись до меня, запечатлел на щеке торопливый поцелуй. Когда дверь за ним закрылась, я оказалось в полной темноте. Сна не было ни в одном глазу. Пришлось вставать и идти к окну, чтобы впустить в комнату хоть немного света.
По небу стелился чернеющий дым, низкий и плотный, поднимающийся тонкой струйкой откуда-то снизу.

Пожар? Притом не так далеко, в нескольких кварталах. Я напряжённо вглядывалась вдаль, пытаясь вспомнить, что было в той стороне. Чуть восточнее главной площади и ратуши. Прогулочная набережная, магазинчики по бульвару Мере? Нет, там нечему было гореть с такой интенсивностью. Да и был ли это простой пожар?

Понимание обрушилось на меня холодным водопадом. Никакой назначенной встречи не было. Мартина вызвали, потому что произошло что-то страшное, что требует срочного вмешательства главы СБ. И я совсем забыла, что в той стороне было несколько театров, в том числе и оперный.
Я выбежала на лестничный пролет, едва не сбив служанку.

-- Мартин! Подожди, подожди минуту, прошу!

Лишь только услышав звук его шагов по лестнице и неуверенный голос, я с облегчением поняла, что успела. Он ещё не уехал. Почти вбежала обратно в комнату, в гардеробную мужа и, не обращая внимания на создаваемый беспорядок, начала перебирать вещи.

-- Софи? Что случилось? -- Мартин влетел в спальню, обеспокоенный тем, что я встала с кровати.

-- Где шарф?! Тот самый, что я подарила тебе на день рождения. Не могу его найти!

-- Он в моём кабинете. Почему ты меня звала?
Мужчина перехватил меня за плечи, не давая ринуться кабинет.

-- Тогда надень шарф. Сейчас же! И вот ещё.

Я вырвалась и, достав из прикроватного шкафчика шкатулку, сунула в руку мужа несколько колец.

-- Защитные артефакты. Возьми.

Мартин хмуро посмотрел в сторону окна, поняв причину моей лихорадочной суеты.

-- Не стоит так тревожиться...

-- Это же оперный театр, да? -- прервала, не дослушав. -- Там что-то случилось?

-- Откуда ты... неважно. Мне вызвать целителя?

Только сейчас я поняла, что меня бьет крупная дрожь. Кошмар, начавшийся воплощаться в реальность, заставил забыть о том, что волноваться мне сейчас не стоило. Я тяжело села на кровать, продолжая держать Мартина за руку.

-- Нет, всё в порядке. Только... побереги себя, ладно?

Менталист серьезно кивнул.

Целителя он перед уходом всё же вызвал, но я на несчастного мага едва не зашипела, не позволив к себе прикоснуться. Успокоить меня не могла даже Кати.

-- Фрау София, ну вот зачем вам эта трость? -- едва не плача, спрашивала она. -- И это что, оружие?

-- Это шокер. На всякий случай.

Спускаться в мастерскую я не стала, но к кровати подтащила всё, что может пригодиться для самозащиты. На всякий случай. И трость-клинок Мартина, и шокер, подаренный мне когда-то Петером. Пусть думают, что у меня приступ безумия. Но я свой кошмар игнорировать не собиралась.

Не существовало ни одного доказательства, что ясновидение или предсказание будущего возможно. Маги относились к гадалкам и доморощенным пророкам с презрением, открыто называя их шарлатанами. Согласно большинству существующих магических теорий, будущее узнать невозможно, так как реальность меняется каждую секунду, каждый миг. Но вот к собственной интуиции маги и чародеи прислушивались всегда. Обычно она давала знать о себе дурными предчувствиями или озарениями, но иногда могла проявиться более причудливо -- в виде снов. И это не лучший вариант, потому что разобраться, что случайный образ, а что указующий знак, обычно почти невозможно.

Но сейчас... Столь точное определение места события казалось чем-то фантастическим, но и на совпадение похоже не было. Поэтому и всё остальное в моём кошмаре приобретало пугающе реальные черты.

"Ты или Шефнер?"

Я спрятала лицо в подушку, чтобы подавить стон. Значило ли это, что Мартину угрожала опасность? А если он сможет её избежать... тогда пострадаю я.

"А если умрет не один, а двое?"

Свернувшись калачиком, я обхватила живот руками. Нет, нет, не хочу... Не хочу умирать. И ребёнка терять не хочу. От собственных трусливых и предательских мыслей стало тошно. Будто и вправду выбираю, кому из нас жить и умереть, мне или Мартину.

Сотер Таис : другие произведения.

Факультет боевой магии. Сложные отношения