Самое главное было нарисовать дверь. Она получилась такой высокой, что сразу упиралась в остроконечную крышу.
Но почему бы и не быть такой двери, тем более в Волшебном Городе, в котором есть все. её можно было сделать даже ещё выше, но помешала крыша, которую Назар, сидя сразу на трех стульях, нарисовал прежде всего. Дело в том, что все дома в Волшебном Городе начинали строиться с крыш, а не с фундамента*, как это принято в обыкновенных городах.
----------------------------------
*То, на чем что-нибудь держится. Если держишься за сук, то фундамент, естественно, сбоку. (Примечание Феди.)
Да это и естественно --- начинать именно с остроконечной крыши, раз вы рисуете не просто Волшебный Город, а Волшебный Город с остроконечными крышами.
Когда все крыши и большая дверь были нарисованы, явился рыжий Порфирий. Шерсть на нём опять слиплась в сосульки, а под правым бакенбардом* вспучивался комок репейных шишек.
----------------------------------
*Украшение из волос около ушей, которое носят мужественные мужчины. (Примечание кота Порфирия.)
Порфирий был очень доволен, что после вчерашнего мытья смог принять такой достойный вид.
-- Здр-ра... Здр-ра... Здр-равствуйте... -- промурлыкал Порфирий, скромно сев у двери и поглядывая на всех, в том числе и на Ёрика, доброжелательно прищуренными глазами.
-- Здравствуй, Фиша! -- подбежал к нему Федя. -- Сегодня ты не будешь выкидывать Ёрика с восьмого этажа?
-- Это было недорразумение, -- скромно сказал Порфирий.-- Когда налижешься валерьянки, всегда возникают недор-разумения. Я согласен -- его пора загладить.
-- Но Фиша предлагает его загладить, -- примиряюще напомнил Федя.
-- Интересно, кого только при этом собираются гладить? -- продолжал ворчать Ёрик.
-- Пр-ридется меня, -- скромно согласился Порфирий. -- Мое недоразумение, меня и гладить.
И он встал, вытянул длинную спину и стал терпеливо ждать, когда его погладят.
Федина бабушка, например, убеждена, что детям вредно быть излишне чистыми и вредно бояться кошек и собак. Федина мама, как известно, придерживалась противоположного мнения. Но поскольку Елена Дмитриевна в это время дезинфицировала посуду и кухонный стол после окрошки с огурцами и вареников с вишней и не могла видеть того, что происходит в комнате Софьи Ивановны, то Федя безбоязненно присел перед Порфирием и тщательно погладил его от ушей до кончика хвоста.
-- Мур-ры... Мур-ры... -- громко протарахтел довольный Порфирий. -- Благодар-рю... Р-рю... Ты прекрасно научился гладить рыжих котов, мальчик Тамтуттам: нажимаешь там, где нужно, и слегка касаешься там, где положено.
-- А что у тебя положено? -- спросил Федя.
-- Как? Разве ты не увидел, что тут положено? -- приоткрыл желтые глаза Порфирий. Но так как он больше всего на свете не любил признаваться в том, что чего-нибудь не знает, то сделал вид, что очень устал и вот-вот заснет. -- Хор-рошо... Хорошо, остальное можно догладить потом.
Федя, конечно, пообещал догладить остальное потом, и Порфирий, встряхнувшись, принялся срочно вылизывать свой хвост. То есть не весь хвост, а только самый кончик, да и то сразу же затряс головой, чтобы избавиться от прилипших к языку волос. "Мерзкий, надо сказать, обычай, -- передернулся Порфирий,-- но приходится выполнять, раз ты кот".
Порфирий взглянул в сторону голубой пальмы и сообщил:
-- Моя прабабушка со стороны моей мамы была полностью черного цвета. -- Похоже было, что Порфирий все же несколько обеспокоен тем, что его вина заглажена немного односторонне.-- Если моя прабабушка со стороны моей мамы переходила дорогу, то все поворачивали обратно.
-- Почему? -- удивился Назар.
-- Ну... -- скромно опустил глаза Порфирий. -- Всякие там слухи насчет якобы нечистой силы... Якобы моя прабабушка со стороны моей мамы с ней зналась.
-- Я не отношусь к нечистой силе, -- обиделся Ёрик. -- Я совсем наоборот. Я продукт самого чистого воображения.
Порфирий разочарованно замер и сделал вид, что срочно к чему-то прислушивается. Он испытывал ко всему чистому необъяснимое недоверие. Придвинув шкурку с хребта, он решил вылизать это далекое место, однако прикоснуться к себе языком так и не решился.
-- Ну, не знаю, -- проворчал Порфирий. -- Лично я сделал всё, что мог. Я в достаточной мере загладил свою вину. Я загладил, а на меня даже не смотрят. Но так и быть, я сделаю ещё одну попытку. Я приглашаю всех в Волшебный Город с остроконечными крышами, который снова появился на этой стене. Прекрасный Голубой Город, где я буду жить на голубом чердаке!
-- А мне не нужен Волшебный Город, -- упрямо ответил коту Ёрик.
-- Ты не хочешь идти в Волшебный Город с остроконечными крышами? -- удивился Федя. -- Почему ты не хочешь, Ёрик?
-- Потому! -- буркнул Ёрик, стараясь устроиться так, чтобы не видеть Порфирия. Вспоминая вчерашнее безобразное поведение кота, Ёрик обижался всё больше и больше и совсем не хотел мириться.
-- А я знаю, почему Ёрик не хочет в Волшебный Город,-- сказал Назар. -- Потому что ему все волшебное надоело, а нравится настоящее.
-- Если хотите знать, так настоящее как раз и является волшебным, -- сказал Ёрик. -- Но понять это может только тот, кто побывал в Пустоте.
-- Значит, ты туда с нами не пойдешь? -- огорчился Назар.
-- Мне туда опасно ходить, -- сказал Ёрик.
-- А почему тебе опасно? -- спросил Назар.
-- Потому что, если вы меня забудете, мне придется остаться там навсегда, -- ответил Ёрик. -- Я уже не смогу найти дорогу назад.
-- Но я тебя никогда не забуду, Ёрик! -- воскликнул Федя.
-- Конечно же, мы тебя не забудем! -- воскликнул Назар.
-- Ты такой шерстяной, такой умный, такой добрый и так все понимаешь! -- проговорил Федя. -- Я тебя очень люблю, очень, очень!
От слов Феди голубая пальма засияла изумительным волшебным светом, а улыбающийся Ёрик встал и вложил свою мохнатую ручку в руку Феди.
-- Я пойду с тобой, раз ты меня любишь, -- сказал Ёрик. -- Когда любят, всегда надо идти, тут уж ничего не поделаешь.
-- А может, я тоже шерстяной? -- раздалось у них за спиной.-- И, может, тоже умный? И кое-что, может, понимаю?
-- Ладно уж, -- сказал Ёрик. -- Когда тебя любят, надо прощать.
Порфирий подбежал к Назару, жеманно изогнулся около костыля и потерся об него репейными колючками. Потереться об Ёрика он не решился.
-- Ты очень шерстяной, -- погладил рыжего кота Назар.-- Ты замечательно шерстяной, и мы тебя тоже возьмем в Волшебный Город.
-- Благодар-рю! Р-рю! -- торопливо промурлыкал Порфирий и побежал тереться о Голубую Дверь, ожидая, когда ее, наконец, откроют.
Назар подтянул костыли и встал со своих трех стульев, по которым передвигался, пока рисовал на стене Волшебный Город с остроконечными крышами. Он приблизился к Голубой Двери и толкнул её внутрь.
Дверь открылась. Порфирий, восторженно вякнув, прыгнул в темноту и исчез. За ним хотел протиснуться Назар, но костыли никак не помещались в узком проеме.
-- Забыл я про костыли, -- огорчился Назар. -- Надо было для них нарисовать пошире.
-- А ты пока пролезь сам, -- посоветовал другу Федя.-- А там они вообще не понадобятся.
-- Ладно, -- согласился Назар и прислонил костыли к стульям. -- Только всё равно надо было нарисовать дверь побольше. А то мы ещё вырастем и совсем не пролезем.
-- Ничего, -- утешил друга Федя, помогая ему перешагнуть невысокий порог между настоящим и волшебным. -- Мы не будем вырастать насовсем. Мы вырастем так, чтобы иногда делаться маленькими, и тогда Голубая Дверь обязательно нас пропустит.
-- Ладно, -- согласился Назар, и они с Федей оказались по ту сторону.
Та сторона пахла пылью и старыми вещами. Было совершенно темно, и только из узенькой дверцы позади Назара и Феди лился мягкий домашний свет.
Потом свет загорелся ярче. Показался Ёрик с зажженным торшером на плече. Осветилась остроконечная голубая крыша над ними и голубая пыль под ногами. Перед ними простирался огромный чердак, совершенно пустой, с каким-то возвышением посредине.
Мальчики осмотрелись ещё раз. Нет, не было ни другой двери, ни лестницы, не было даже слухового окошка, через которое можно послушать, что делается снаружи.
Вдруг на возвышении что-то блеснуло.
-- Смотри... -- подтолкнул Назара Федя. -- Там что-то...
Мальчики подбежали и увидели большой сундук. Крышка сундука была откинута, а внутри было пусто.
Мальчики осторожно обошли вокруг, но ничего больше не обнаружили, кроме собственных следов.
-- А где же Порфирий? -- шепотом спросил Назар.
-- Не знаю... -- едва слышно ответил Федя. -- Но это, наверно, его глаза блестели, больше нечему... Кис-кис-кис... Фиша!
В вышине остроконечного чердака что-то шарахнулось и тут же смолкло. Порфирий не отозвался. Ёрик сидел под торшером и дрожал.
-- Ты чего, Ёрик? -- испуганным шепотом спросил у него Федя. -- Чего ты дрожишь?
-- Страшно... -- ответил черт. -- Ведь тут ничего нет... А там есть всё!
Ёрик безнадежно посмотрел на далекую дверь в настоящий теплый мир.
-- Тут тоже всё есть, -- возразил Назар. -- Просто мы забыли его придумать.
-- А я знаю, что нам делать! -- прошептал Федя. -- Мы должны сесть в этот сундук, и тогда обязательно что-нибудь произойдет.
Они залезли в сундук и очень неплохо разместились на его гладком голубом дне. Ёрик тяжело вздохнул, бросил прощальный взгляд на удивительный желтый свет в бабушкиной комнате и забился в угол сундука, поставив рядом зажженный торшер.
Так они сидели минуту, другую...
Ничего не происходило.
-- А я знаю... -- зашептал Назар на ухо Феде. -- Нам нужно захлопнуть крышку, и уж тогда непременно начнется...
-- Мы не можем захлопнуть, потому что у нас торшер,-- сказал Федя.
-- Тогда давай оставим его снаружи, -- предложил Назар.
-- Ни за что! -- Ёрик вцепился обеими ручками в тонкую ножку лампы. -- Никогда! Я боюсь темноты!
-- Эх ты! -- упрекнул его Назар. -- Может, мы тоже боимся, а вот терпим!
-- Придется вылезать, раз не можем с торшером, -- решил Федя, которому вообще-то тоже не хотелось оставаться совсем без света. -- Придумаем что-нибудь другое.
-- Смотри, смотри! -- закричал Назар. -- Он закручивается!
Назар рассмеялся, Федя тоже. Потому что торшер смешно описывал абажуром покачивающиеся круги, будто пересчитывал стороны света*.
----------------------------------
*Люди считают, что сторон у света четыре: север, юг, восток и запад. Но любой образованный торшер знает, что на самом деле свет имеет семь сторон: красную, оранжевую, желтую, зеленую, голубую, синюю и фиолетовую. (Примечание торшера.)
-- Ничего смешного, -- обиженно проговорил Ёрик. -- Я просто попросил его стать короче. Но ему трудно, потому что у него твердая ножка.
Ножка между тем закрутилась широкой спиралью, и торшер осел, став не больше настольной лампы.
-- Ладно, можете закрывать крышку, -- сказал Ёрик.
Едва он это проговорил, как крышка голубого сундука захлопнулась сама. Что-то щелкнуло. Сундук стал проваливаться вниз.
Они падали быстрее, чем на лифте. Они падали долго-долго. Они падали как раз столько, чтобы немного испугаться. Как только у них засосало под ложечкой и они приготовились испугаться больше, чем полезно для здоровья, сундук остановился, чем-то щелкнул, и голубая крышка сама собой откинулась в сторону.
Мальчики вылезли из сундука. Ёрик, не расставаясь со своим торшером, который с большим облегчением раскрутился и стал снова длинным, последовал за ними.
Едва они сделали шаг по гладкому, как лед, голубому полу, как за ними опять щелкнуло. Сундук исчез.
Они стояли в большом высоком зале, где не было ни потолка, ни стен. Вместо них что-то ровно и голубовато сияло и слегка потрескивало, как экран телевизора без изображения. А может, это и был громадный телевизор, который может показывать в любую сторону, только смотреть его надо изнутри.
Мальчики разбежались и поехали по гладкому полу, как по замерзшей луже. По всем привычным законам через несколько шагов надо было остановиться и разбежаться снова, но тут нового разбега не требовалось. Тут можно было катиться хоть целый километр.
-- Вот здорово! -- обрадовался Назар.
-- ещё как здорово! -- подтвердил Федя.
-- Не знаю, не знаю, -- проговорил Ёрик, забравшись на абажур и предоставив заботу о передвижении запыхавшемуся и попискивающему от непривычной скорости торшеру. -- Лично я предпочел бы ходить нормально.
Назар крутанулся на месте, как чемпион на коньках, хотя был в домашних тапочках. И сразу раскрутился так сильно, что все вертелся и вертелся и даже стал ввинчиваться в пол. Когда ноги оказались по колена в гладком полу, он испугался, но остановиться не смог, а только закричал:
-- Остановите меня! Остановите, а то провалюсь!
Федя и Ёрик поймали Назара за руки и раскрутили в обратную сторону. И как только он вывинтился, его оторвали от пола и остановили.
-- Вот это каток! -- отдуваясь, проговорил Назар.
-- Может, вернемся, а? -- предложил Ёрик. -- К бабушке чай пить, а?
-- Эх, ты! -- упрекнул Федя Ёрика. -- Человек, может, не катался никогда, а ты...
-- Я тоже не катался, -- возразил Ёрик, но о бабушке больше не напоминал.
Они снова покатились кто куда, катились и все больше отдалялись друг от друга. Когда Назар оглянулся, Федя мелькал где-то вдалеке, а Ёрика совсем не было видно. Конечно, Назар был счастлив, что катился с такой удивительной скоростью, но что он будет делать, если потеряет друзей?
Назар решил остановиться, но у него не получилось. Он продолжал мчаться все дальше и дальше. Разумеется, в Волшебном Городе должно происходить что-то волшебное, но не до такой же степени!
Назар снова оглянулся. Теперь уже и Феди не было видно. А домашние тапочки всё увеличивали скорость. Они ведь тоже попали в Волшебный Город и вообразили себя скоростными коньками. Назар и упрашивал их, и обещал собственноручно вычистить, и не мочить, когда моет руки в ванной, -- нет, ничего не помогало.
Оставался один выход.
Назар приготовился и выпрыгнул из размечтавшихся шлепанцев, но один задержался на ноге немного дольше, чем другой, Назар упал и какое-то расстояние проехал на животе. Потом живот все-таки затормозил, и Назару удалось встать. Ну, а домашние тапочки умчались дальше.
Назар двинулся в обратную сторону. Вскоре он заметил Федю. Тот тоже шел в одних носках, а свои тапочки нес в руках. Назар радостно закричал и помахал ему рукой. Федя тоже обрадовался и помахал, а потом стал хохотать и показывать на что-то позади Назара. Оглянувшись, Назар увидел, что за ним смирно, как два виноватых щенка, бредут образумившиеся шлепанцы. Тогда и Федя поставил на голубой пол свои тапочки, и они пошли за ним также послушно.
-- А Ёрик?.. -- в один голос вскрикнули Федя и Назар. Ёрика нигде не было. Ведь он не мог снять свои копытца, чтобы остановиться.
-- Ёрик, Ёрик! -- стал звать Федя. -- Мы тут, Ёрик!
Никто не отзывался.
-- Наверно, он по ту сторону оказался, -- предположил Назар.
-- По ту сторону чего? -- спросил Федя.
-- Пола, -- сказал Назар. -- Помнишь, как я ввинчиваться стал? Если бы ты меня не вывинтил, я бы точно на ту сторону попал.
-- Тогда давай ввинтимся до конца, -- предложил Федя. Они раскинули руки, крутанулись вокруг себя и исчезли.
