Профессионально сделанный рассказ. Хорошо сделанный.
"Сделанный" ровно в той мере, как и нужно отрабатывать исходный контекст, выкристаллизовывая заложенное в нем даром прозаика возможное совершенство.
Решенный в стилистике рекламного видеоклипа, когда в микроскопический миг необходимо упаковать максимум информации, беззастенчиво привлекающей внимание. Когда художнику приходится продвигаться в пространстве происходящего не естественным поступательным шагом чувства или ума, а скоростной общественной символикой, разрывающей реальность вне всякого ума и чувства. И символика эта подготовлена к употреблению отнюдь не художником: отточена, обобществлена до глобального употребления городской цивилизацией, упакована на стороне и имеет памятные ярлыки для каждого, отсиживающему перед телевизором хотя бы полчаса новостей в день.
* * *
И всё-таки "Уокер и Марианна" - это та литература, которую я упорно определяю "сетевой".
Писала об этом много, не хочется повторяться здесь, у Кацо. Симпатий у сетевого сообщества моя позиция не вызовет. Упомяну лишь одно ее (сетевой литературы) качество - игра символическими формами, на самом деле лишенными реального содержания. Здесь, у Серегина, игра рассчитана математически. Сознательно. На высоком рекламном уровне. Читатель, без сомнения, купится на иллюзию с потрохами. Я не тот читатель, но сразу уведомляю, чтоб меня не заподозрили в пристрастности: за мастерство управления информационной символикой, складывающейся из общенародных рекламных иллюзий, за умелое манипулирование загипнотизированным читателем, за победное исполнение трюка я вынуждена - ибо это профессионализм - ставить автору высокую оценку.
Хотя сбой, на мой взгляд, автор все-таки допустил. Досадный, ибо в финале, который, как и название, имеет (должен иметь) свою неопровержимую магию.
Сергей, а за что же Ваш герой все-таки возненавидел возлюбленную пару?
За то, что им достаточно отношений лишь виртуальных?
* * *
Согласна. За это возможно возненавидеть. Но подозреваю, что идея проскальзывает мимо читателя: два существа, каждое из которых по-своему потребительски совершенно, противоположные как Инь-Ян (Инь-Ян не в понимании Востока, а с насильственно внедренной в телезрителя искусственной атрибутикой) обречены никогда не встретиться столь определенно, что уже даже не нуждаются во встрече. Это закономерно: они и не могут встретится, потому что на самом деле НЕ СУЩЕСТВУЮТ - они вымышлены, они - продукт неорганического происхождения.
Цитирую финал:
"- ...оставь нас в покое. Мы любим друг друга. Разве этого мало? - Тогда я возненавидел обоих".
У читателя остается чувство авторского полного произвола, что подтверждает и реакция Дана Марковича: "Не огорчайтесь, еще найдете сюжет, чтобы встретились". У меня возникло ощущение, что уважаемый Дан не осознал идеи рассказа. Или же, наоборот, ее принципиально неправильно поняла я. Хотя моя расшифровка - что виртуальные образы (и взаимоотношения) не нуждаются на самом деле ни в какой живой близости, и не просто не нуждаются, а всеми силами бегут от нее прочь, так как она их разрушит, - мне кажется более перспективной в смысловом отношении. Даже если она сугубо индивидуальна.
Если же всё-таки я поняла рассказ близко к задаче, то автору, на мой взгляд, следовало бы дать какой-то предваряющий финальную реплику смысловой акцент, который позволил бы читателю хотя б на мгновение усомниться в истинности Уокера и Марианны.
Или, может быть, нужно было писать диптих.
ГИМН РАДОСТИ
Страшненький рассказ. Ненависть быта, выраженная автором через восторг от мелочных разрушительных действий. Двое взрослых инфантильных мужиков - сын и отец, которым некуда и незачем деться друг от друга. Нечем жить.
НИРВАНА
Автор успешно справляется с точной, недвусмысленной прозой: "Чем ближе к ночи, тем более темными становятся люди". Поэтому в предшествующей фразе - "народ присмирел, как бы придавленный нахлынувшей серостью" - неуверенное "как бы" звучит очевидным диссонансом. Убрать блоху - фраза станет лишь лучше.
"Тухнет лампа в подъезде" - "тухнет" - еще одна ошибка. Рыба тухнет. Если автор вкладывал именно смысл разложения, нужно было искать иной словесный аналог.
* * *
...А всё-таки у меня очередной неизбежный вопрос. Чем дорого автору вот это описание стандартного избиения в подворотне - троими случайными одного не менее случайного: "Нужно чувствовать плоть. Чужую. Слышать крик, нюхать пот и страх... Тогда в сознании запускаются странные механизмы, и мозг вырубается, как тухнет лампа в подъезде. Вспышка. Мерцание (на короткое время)... Тишина. Темнота. И - свет пустоты. Как будто взбираешься по невидимой лестнице.
Взлетаешь над миром, над городом, над собой и над вечностью..."
Я понимаю смысл. Я понимаю, что в мимоходом избитом человеке гаснет мир и что тьма способна облегчать физическое страдание и тотальное недоумение от жизни. Возможно, что и до состояния нирваны. Я понимаю, что автором исследуются глубочайшая ненависть человека к человеку - ненависть одноклеточная, атомарная, а отнюдь не животная. Но чем обусловлено творческое стремление сполна наделить мир тоской и безысходностью? Мне кажется, что человек уже столько изведал в себе негатива, что любая новая констатация его есть лишь утверждение зла как такового. Тайны в этом уже нет, покровы сорваны. Может быть, пришло время, когда нужно искать путь обратно?
БОЛЬШАЯ ЗИМА
Вполне литературно-традиционная новелла. Состоятельная.
На мой взгляд точка - объемно-поэтическая, а не сюжетно-драматургическая - стоит не совсем там, где автор предрешил рассказу финал.
* * *
Пауза возникла в том абзаце, который привел зиму, уже не способную кончиться, в контекст простейшего физиологически-животного потребления бытия. То же, что волей автора последовало дальше, превращает зиму (и всю поэзию рассказа) в частный случай: любил-не любил, ту - не ту, ведьма - не ведьма, явились крестьянствующие жители с топорами и ультиматумом, герой сам поджог свой дом.
Начинается одномерно-плоский сериал на материале, говорящем о чем-то отнюдь не плоском и совсем не сериальном. До этого "экшн" - в тонком, осторожном соприкосновении с читателем в тексте жил мир ограниченный, но по-своему поэтический. Может быть, сухие травы, соленые огурцы в подвале, праздники без повода и необусловленная, естественная связанность друг с другом мужчины и двух женщин, без всяких претензий живущих на разных уровнях одного сельского дома, рождали состояние единственное, не способное к повторению, и оттого имеющее объем тайны. И тайна эта сквозила и превышала тихую полурастительную, но все-таки неизнасилованную и мистическую жизнь. Конечно же, такая созерцательная неподвижность должна была разродиться всеобщей зимой. Мир умер бы сам, тихо и во сне, как уходят из жизни старые, уставшие, но хорошо жившие люди. Ему не нужны остальные с кольями, его незачем поджигать - он заснул сном вечным. В этом было бы больше правды мистической.
* * *
Еще возможно предположить в качестве исходной авторской задачи миф о Рае и изгнании из Эдема. Основания к тому дает безмятежное ничегонеделание героев и соответствие, хотя и весьма отдаленное, обеих женщин образам Евы и Лилит. Но для такой параллели недостает традиционных акцентов. А если искать нетрадиционные, то, может быть, следовало бы подчеркнуть бездельное паразитирующее пребывание персонажей в достаточно тепличных, лишенных всякой ответственности за жизнь, условиях.
ИТАЛИЙСКОЕ СОЛНЦЕ
"И было солнце. И солнце было, как пицца. И солнце пахло" - как хорошо!
"Тени от винограда медленно танцевали балет" - может быть, чуть манерно, но в контексте - доверяешься абсолютно.
Хорошие диалоги.
И - ни-ка-ко-го хэппи. Никогда.
Не верит автор в хэппи.
А в энд - без затруднений.
Почему?
Почему одаренным человеком предпочитается "энд"?
Чем так сладка и радостна ему смерть? Почему воображение ее предпочитает?
* * *
А проза - да. Есть. Работает. Пишет художник, имеющий основания считать себя профессионалом. Только поэзия в его мире не выживает. И совсем не потому, что ей не находится места.
APOKALYPSIS NOW
Рассказ сознанием принят. Но конец топорный - ну что за бюрократическая указивка: "В такие моменты положено обретать крылья"! Вполне тождественно столь же однозначно-категоричному "Тогда я возненавидел обоих" первого рассказа "Уокер и Марианна". Ну это же скоропись, уважаемый автор, ну не так же убого, Вы же способны к тонкости, Вам же свойственна мера хотя бы до тех пор, пока Вы не обнаруживаете перед собой необходимость финала! Тем более в рассказе буквально несколько строк. И вдруг лбом и по лбу - положено! - обретать! - крылья! - это же наихудший эквивалент "Рожденный ползать летать не может". А по весу, удельному и убойному, превышает не то что всё, что под названием разместилось, а цикл целиком.
* * *
Общее ощущение от рассказов Сергея не изменилось. Итог: да - писатель, без сомнения. И еще итог: писатель, сопричастный алхимии, выращивающий в реторте чудо, и - убивающий его, опять же - без малейшего сомнения.