Тема - невозможность диалога. Но как по-разному ставят этот вопрос мужчина и женщина!
* * *
Тимур Алдошин, у героя которого "дела нету" (но при этом и не ищущего себе подходящего "дела" вовсе), и Наталья Атлякова, героиня которой переписывает в школьном сочинении "Евгения Онегина", меняя судьбы известных героев (то бишь это самое действие - "дело" - производит): "Татьяна Ларина, выйдя замуж за Онегина, обрела спокойное счастливое существование. Родила детей и в заботах о них и славном Евгении потихоньку отошла от романов Руссо. Ей стал мил другой Евгений - ленивый, почтенный барин в мягких туфлях и домашнем халате. Утренний чай на веранде, спокойные разговоры о детях, об урожае пшеницы, и вечно пьяном конюхе Ваське, загнавшем на днях Гнедого до белой пены."
* * *
Герой Алдошина, рвущийся куда угодно вовне ценой потери себя.
Героиня Атляковой, во что бы то ни стало сохраняющая свое внутреннее ядро ценой обособленности от мира.
* * *
Мозаика состояний на грани бытия-небытия с фиксациями моментов несовпадений одной индивидуальности с множественно-необязательным миром остальных. Увидь, пойми, прими! - выраженное средствами той прозы, которую обычно определяют как "женскую". Говорю "женскую" без уничижительного оттенка, определяя лишь качественные свойства прозы, отличающейся особой логикой - эмоционально-пристрастной, но при том результативной. И тонкой чувственностью одиночества: неприспосабливающаяся женщина не хочет сливаться с фоном общего условного сосуществования, не ищет ложного единства в социальном поле - и потому ей придется искать иное. И она предпочтет остаться вне понимания вообще, лишь бы не раствориться в нигде, в никак, в ничто, лишь бы сохранить ненарушенным свое творческое "я". Путь отказа от предлагаемых социальными традициями обстоятельств - от слишком уж общего образования, от любви, предназначенной лишь к опустошению, от семьи: "существуют они, ни для друзей, ни друг для друга, ни для себя. Пустые, грустные, одинокие. Скотчем приклеились к стулу, и боятся встать, потревожить своё искусственное "мы вместе - семья". Семь я, шесть я, пять я - они же, каждый своё боятся потерять, потому как нет ни одного".
* * *
Путь несогласия - путь печальный. Но всё-таки это дорога к пониманию: когда тебя не понимают другие, то вынужденно начинаешь понимать себя сам. Контактируя с собственной внутренней реальностью, начинаешь улавливать логику внешней: "А кто-то, встав полгода назад не с той ноги, наконец-то решился и шагнул под колёса электропоезда. Своим поступком нарушил размеренную жизнь горожан. И ругают его, на чём свет стоит мелкие служащие, по его милости опоздавшие в свои конторки, где давно уже откипел своё чайник, где рабочее место отточено под приход на работу вовремя. Кто-то же наоборот благодарит умершего, отложившего своей гибелью неприятности живущего. А кому-то показалось, что это он сам упал на рельсы. И никогда больше он не сделает этого, помня, как хрустели кости, ломаемые тоннами железа".
* * *
Рассказ дискретен по форме. Понятно, что автор пошла на некое ограниченное присутствие хаоса в нем сознательно, - иначе тоску от непонимания и его последствия не передать. Но всё-таки пожалуюсь: даже при трезвом осознании такого рода писательской необходимости разорванность текста в несоединенные клочья мне мешала. Полного произвола в выборе самих микросюжетов, пожалуй, нет. Но нет и объединяющего их причинно-следственного поля закономерностей. Рассказу, на мой взгляд, очень не хватает цельности.
Нижущей осью является сама идея непонимания как такового, а недостает, быть может, внутрисюжетной направленной энергии объединяющего действия, которая связала бы все миниатюры логикой не только лишь сугубо идейной.
Задача сложная, и может решаться по-разному. Тем не менее, всегда можно извлечь из родившегося текста некий прием, способный помочь произведению объединиться всеми частями в целое. Иногда роль такой связующей нити играет рефрен. Но его нужно выбрать (или зародить из содержания) очень точно. Рефрен будет работать полноценно при условиях: а) если он будет четким смысловым обобщением и являться метафорическим выводом из происходящего (метафора нужна, чтобы не было лобовой прямолинейности); б) фраза должна тяготеть к афористичности; в) рефрен - напоминание, как возможность расширения ситуации или выхода из нее, то есть - своего рода лаконичное заклинание. Поэтому ему он поэтичен (поэзия гипнотизирует), а хорошо бы еще при этом и содержал в себе некий, пусть не самый очевидный парадокс, усиливающий акцент.
По сути, этой строк предстоит стать самостоятельным однострочным стихотворением внутри произведения. Именно таким путем решала свою музыкальную лавину Ирина Белояр в "Хижине": фраза "до чего же хочется упасть снизу вверх!" пронизывает все периоды темы и объединяет потоки сознания и откровенно хаотичного по авторскому замыслу бреда в целое.
* * *
Интуитивно Наталья ищет такие же возможности: констатация "непонимание" в разных вариантах проходит через многие миниатюры. С другой стороны, автор стилистически достаточно чуток и чувствует, что нельзя слишком часто впрямую обозначать ключевое слово - навязчивость может вызвать отторжение. Автор мечется в попытках соединить миниатюры еще чем-то, кроме эмоционального поля. И вот - возникает то главное и обобщающее, что могло бы достойно поработать объединяющим рефреном: "Ушла Джулия, не оставив там себя".
Этой фразой (в небольших, неискажающих вариациях соседства с другими предваряющими фразами) можно было завершить все миниатюры. И на месте ссыпанного в беспорядке лоскутного материала явилось бы цельное полотно прозы.
* * *
Ни в коем случае не настаиваю, что описанная мною выше возможность - единственная. Можно, думаю, находить и другое. Я всего лишь попыталась решить проблему в пределах уже явленного читателю авторского текста, исходя из заложенных в нем звучаний и смысловых ударений, обособившихся лексически - раз обособились, значит, сполна насыщены энергетикой и способны работать на авторскую задачу автономно и не только в привязке к конкретному единственному контексту.
* * *
Бессознательный поиск желанного (слова, фразы, образа, действия) происходит всегда методом тыка: попадешь пальцем в небо или нет - непредсказуемо. Когда попал -радуешься; чувствуешь - "То!", когда изнутри сама собой всплывает нужная фраза. И вот тут, в тот миг, когда она оформила себя из океана возможностей, и нужно пристальное внимание художника: что говорит эта фраза, помимо самой себя? Есть ли в ней скрытые возможности? Как развить, развернуть ее излучающую энергетику?
Умение включать в спонтанную творческую медитацию работающее осознание и есть тот самый порог, шагнув за который художник становится профессионалом. И мне кажется, что когда Наталья Атлякова освоит технику этой пристальности, то ее проза совершит качественный скачок в тот порядок, когда отпадут сами собой сомнения вот такого рода (кем бы и по какому случаю ни выражались): "Моё время не для ерунды. Я лучше просто буду маяться откровенным бездельем, только бы не знать, что есть ты со своим дерьмовым надуманным талантом..."
Хочу, чтобы автор понял меня правильно: никоим образом я не присоединяюсь к цитате. Более того, угловатые фразы, процитированные Даном Марковичем, - "...даже если они говорят на разных языках разности своих эмоций?.." и "...опустит плечи, вздохнёт и начнёт кромсать на кусочки своё ещё недавнее свечение" - отнюдь не кажутся мне ни бессмысленными, ни лишенными образной энергетики. Наоборот. Они свидетельствуют о том, что Вам есть, ЧТО сказать, и что Вы чутко ощущение направление к тому, КАК это нужно сказать. Совсем не одаренности не хватает, а умения ею распоряжаться. Умение приходит при обуздании спонтанного письма тонкой дисциплиной: творческой медитации предстоит стать из бессознательно-стихийного поиска стратегией. И это вполне постижимо, когда художник душевно (или духовно0 содержателен, бесстрашен и чуток к эмоционально-образной стихии.
* * *
И еще одно замечание.
Хочу отметить один момент, вызвавший читательское сопротивление: имя героини "Джулия". Если автор живет за пределами России, то имеет полное право назвать свою героиню любым именем, географически свойственным местности пребывания. Но при этом целесообразно обозначить и саму эту местность.
Если же Наталья всё-таки жительница России, то ситуация менее простительна: сериал "Санта-Барбара", на несколько лет приковавший внимание российских граждан к телевизору, дал неизбежные следствия, на которые постановщики вряд ли рассчитывали. В вологодском пригороде Кувшиново, где я сейчас живу, половина дворовой живности одарена именами персонажей "Санта-Барбары". А шесть лет назад то же самое я наблюдала в уральском мегаполисе. В соседнем подъезде моей нынешней хрущевки с большим чувством достоинства пребывает огромный и роскошный рыжий котяра по имени Мейсон. Не повезло обоим: посватав кувшиновского Мейсона своей кошке Ладушке, я с удручением обнаружила, что бедняга (кот) профилактически кастрирован с юности. Так что при поименовании героев автору желательнее учитывать роковые особенности российского менталитета, чем слепо их игнорировать.