...Удивительная, озадачивающая недружба поэтов с прозой... Как попытки перевода с родного языка на неродственный.
Прокошинский трагичный и искрометный по мастерству "Каин" - ахроматичный, замедленный "Круговорот". Ёмкие, тонкие и точные лаконичные хайку - описательные периоды прозы с грубыми промахами.
Задаю себе вопрос о причинах.
Вижу лишь один смутно маячащий ответ: прозу нужно писать как поэзию. И у талантливого поэта всё должно совпасть, нужно найти лишь тот гудящий вихревой тоннель, который рождает поэтическую вибрацию, и забыть, что пишется не поэма, а рассказ.
* * *
И еще момент, замеченный при чтении комментариев Валерия и здесь, и на Тенетах: у Прокошина (да, думаю, и у каждого из нас) есть несколько уровней вербализации состояний, перевода их с языка ощущений в форму, их передающую. Всегда есть уровень приблизительный и уровень более глубокий, упрямо добивающийся точности и адекватности. В поэзии Валерий работает на втором, в прозе, судя по рассказу, останавливается на первом.
* * *
"Грудой фальшивых драгоценностей мерцали пустые бутылки" - неверное смешение уровней: там, где груды пустых бутылок (речь идет о рабочей общаге в данном случае) не может быть самого понятия о драгоценностях, хоть фальшивых, хоть настоящих, - не в тех категориях живут люди.
"Две узких койки, стоящих друг против дружки, были похожи на давнишних соперниц- обвисших и неприбранных" - обвисшие соперницы сомнительны хотя бы потому, что если уж соперницы, то в боевой стойке, пусть даже и бессознательной, а это исключает расслабленность.
"Коричневые зрачки увлажнились" - зрачки все-таки черные, радужка может быть коричневой, или глаза, воспринимаемые целиком.
Всё - мелочи, но текст разрушают.
* * *
Грубые неточности, связанные с конструированием времени в рассказе, отмеченные Борисом Ковальским и Даном Марковичем, справедливы, конечно. Читатель может догадываться, что автором подразумевалось ненормированное, сломленное течение времени в скверные выходные рабочего общежития, но не должен воспринимать это как рядовую небрежность. То есть смещение времени - это образ, которым нужно работать, его нужно выстроить, приблизить, выделить, уместно повторить, варьировать. Оно может быть ключом рассказа, настроением, потоком.
* * *
Хорошее стихотворение нередко пишется сразу - из-за того, что коротко, на одном дыхании; что спонтанного внутреннего состояния достаточно на выплеск. Природа прозы - другая. Стих - мгновение, проза - время. Стих - праздник, проза - работа. Из-за объема хотя бы. Из-за сплетения непоэтических частей. Короткого настроения здесь не хватит. Прозе приходится учиться как глубокой медитации: вводить себя в творческое состояние надолго, уметь его прерывать и в него же возвращаться. И всё не только чувствовать, но и видеть - каждое движение, каждое смещение, каждое состояние, - видеть. В буквальном смысле. А в увиденном выбрать (тоже искусство!) единственную черту, которая, названная словом, вызовет тот отзвук, который нужен автору.
* * *
От рассказа Валерия двойственное ощущение. С одной стороны, он написан наскоро, по всей видимости, - не выверен и не отработан. С другой - чувство, которое вело автора, мне понятно и близко, я знаю этот маргинальный быт не понаслышке: безнадежная сиротская пустота, разрушающая и материю, и человека, гнездящаяся именно в рабочих общагах, у обитателей которых нет ни прошлого, ни будущего. То самое "На дне", которое всё еще актуально, быть может даже больше, чем во времена Горького. У современного российского "пролетария" нет ничего, и ни малейшего шанса что-либо обрести. С какой силой выживания пришел в мир - то и имеешь, и нечем ее поддержать и укрепить. И он знает о своей обреченности - социальное дно, ниже которого лишь существование бомжей. И похмелье здесь неизбежно. Неважно, насколько ты трезв на самом деле - пить или не пить здесь буквально быть или не быть.
* * *
Смысловой объем рассказа с размахом на повесть. Но повесть уже не выдержит такого содержания в форме, какую выбрал автор. Рядовой работяга-россиянин устал от собственной реальности и не хочет в нее погружаться без надежды на выход. Ему плевать, насколько правдиво повествование (а по состоянию рассказ не лжет - его подводят приемы: сомнительный сюжет и описательная структура), ему важно совсем другое: как с этой правдой сосуществовать дальше. И никакого усугубления, даже самой что ни на есть "правдой", он не потерпит - он перенасыщен такой жизнью до полного окаменения.
При этом могу предположить, что приток реализма "дна" - не криминального или чувствилищно-драматического (серьезная женская проза офф-лайна), а натурального, - в современную прозу всё равно будет приходить. Потому что половина моих соотечественников уже много лет находится за гранью всякой надежды на чувство собственного достоинства, отпахивая при этом на двух-трех работах с единственной радостью - оттянуться в воскресенье приблизительно так, как это показано в рассказе Валерия, только безнадежней, немотней и хуже. И почему-то мне представляется, что эта проза о маргиналах совсем не будет маргинальной ни по задачам, ни по стилистике. Кстати, подтверждает эту тенденцию и "Апрель" Сергея Горбачева.