Аннотация: Рассказ подготовлен по воспоминаниям Касыма ТАКСАНОВА, сотрудника милиции Бухарской области
Касым сидел в своем кабинете и читал "Правду Востока". В Управлении НКВД Бухарской области требовали, чтобы все сотрудники были в курсе последних политических событий в стране и мире. Шел 1940 год. Время тревожное. Фашизм укреплялся в Европе. А в стране шли репрессии. Правда, последнее представляли как борьбу с классовым врагом, троцкистами и шпионами. Но Касыму это не нравилось.
Уж больно много предателей было среди пламенных борцов за революцию. Люди, прошедшие каторги, гражданскую войну, не могли разом повернуться спиной к своему народу. Касыму казалось, что их специально оболгали. Но как это было можно? Неужели Сталин, партия, правительство могли, не задумываясь, поверить в массовое предательство? И зачем расстреливать?
Сам Касым тогда еще не знал, какую силу представляет ложь. Но ему предстояло это выяснить.
Ближе к обеду его вызвал начальник Свердловского районного отделения НКВД. Толстый и добродушный Каримов Иззат, который своим видом напоминал горшечника, на этот раз был не в духе. Он стоял у шкафа и смотрел в окно, словно хотел там выследить преступников.
- Вот вам уголовное дело, - мрачно произнес он, кидая на стол бумаги. Он был явно не в настроении. - Верховный Суд Узбекистана вернул его на доследование. Прошу вас разобраться.
- Есть, - ответил Касым, понимая, что любому руководителю не очень приятно, когда проведенное его учреждением расследование оказывается не на высоте, раз высшая судебная инстанция республики вернула обратно уголовное дело.
- Постарайтесь, чтобы мы опять не ударили лицом в грязь, - попросил начальник. - Я уже имел телефонную беседу с начальником областного управления НКВД товарищем Клицким. Он проявил недовольство работой нашего подразделения. Поэтому, как говорится, вам и все карты в руки. Ясно? Тогда выполняйте!
- Есть, - еще раз ответил Таксанов и с разрешения руководителя покинул кабинет.
Уже сидя у себя, он стал листать полученные бумаги. Ему приходилось работать со многими документами, и он сразу узнал почерк и манеру исполнения данного дела. Расследование вел старший оперуполномоченный уголовного розыска Узаков Рустамжон, личность малопривлекательная и темная. По райотделу иногда ходили слухи о нечестности этого сотрудника, но никто не мог открыто выступить против него или доказать его нечистоплотность. Кроме того, бороться с ним было бесполезно, и некоторые на собственном опыте убедились в этом.
Все объяснялось просто: Узаков был в дружеских отношениях с районным судьей Юнусовым Камалом и райпрокурором Сайдаковым Рахимом. Они часто помогали друг другу, как говорится, рука мыла руку. Сам Касым тоже не раз в беседах в чайхане слышал от простых людей жалобы на этих должностных лиц. Конечно, ничего хорошего от такого "союза" для законности не было.
- Ладно, с этим еще разберемся, - пробормотал Касым и углубился в чтение. Уголовное дело было возбуждено в августе 1939 года в отношении Эргашева Абдуллы, 1901 года рождения, председателя Хуминского сельского совета. Обвинение шло по статье 104 Уголовного кодекса Узбекской ССР - незаконное хранение оружия.
Судя по записям, Узаков, закончив расследование, передал дело прокурору Сайдакову, который в свою очередь, утвердив обвинительное заключение, направил его судье Юнусову. Тот приговорил Эргашева к пяти годам лишения свободы. "Что-то быстро провернулось это дело", - удивленно заметил Касым.
Колхозник Абдулла не согласился с этим решением, поскольку считал, что его оклеветали и подставили, и подал заявление о несправедливости народного суда. Он просил, кроме личного освобождения, также привлечь к ответственности клеветников - председателя колхоза "Навои" Марданова Кули и родного дядю Инапасова Турсуна.
- Ага, - произнес Касым, когда увидел вышеназванные фамилии в списке свидетелей. Далее уголовное дело в кассационном порядке было направлено в Бухарский областной суд, который оставил ранее вынесенный приговор в силе.
Нужно отдать должное Эргашеву, подумал тогда Таксанов, раз он решился подать заявление о несправедливости решения областной инстанции в республиканский суд. На это мог решиться человек, который в действительности осознавал свою невиновность. Именно Верховный суд, рассмотрев все обстоятельства, отменил ранее принятый приговор, и дело направили на доследование.
- А теперь приступим к выяснению обстоятельств, - Касым стал листать папку. Уголовное дело было возбуждено после того, как родственник Эргашева - Инапасов Турсун принес заявление в милицию. В нем было написано следующее:
"...ночью, примерно в 3 часа я находился на поле колхоза, где поливал хлопчатник. Вдруг посреди поля я увидел председателя сельсовета Эргашева Абдуллу, который приходится мне племянником. Он ехал верхом на лошади из кишлака "Хумин" в сторону кишлака "Обдус", где постоянно проживал. В руках у него был большой узел. Подозревая Эргашева в совершении преступления, я стал незаметно преследовать его. Абдулла завел лошадь в конюшню, привязал и там же спрятал оружие, а узел взял с собой в комнату. Наутро мне стало известно, что в кишлаке "Хумин" был ограблен дом одного колхозника..."
- Хм, интересное донесение, - проговорил Касым, заметив несколько подозрительных моментов в этом письме. Однако этих фактов вполне хватило, чтобы старший оперуполномоченный Свердловского НКВД Узаков вынес решение об аресте гражданина Эргашева. Был произведен обыск в его доме, во время которого милиционеры обнаружили револьвер системы наган с шестью патронами. Наличие оружия действительно совпадало с заявлением Инапасова, однако похищенное имущество обнаружить не удалось.
Впрочем, уже незаконного хранения оружия вполне хватало, чтобы засадить Абдуллу за решетку. "Странно, - подумал Касым. - Обычно родственники горой стоят друг за друга, клан не признает предательства. А тут дядя пишет заяву на племянника. Почему?"
Конечно, неприязненные отношения между родными - это их личное дело, но раз данные обстоятельства граничат с уголовным кодексом, то нужно разобраться в этом. И еще, почему обыск производился по подозрению в грабеже, а обвинили в незаконном хранении оружия? Почему Узаков не стал искать похищенное Эргашевым имущество? Ведь заявление Инапасов писал именно по этому поводу.
Кстати, об оружии. Почему в нагане было шесть патронов, а не семь? Обычно люди держат барабан полностью заряженным. К тому же зачем Эргашеву наган, если он, как записано в протоколе допроса супруги, никогда не держал оружия в руках и тем более не умеет стрелять?
Чувствовалось, что здесь далеко не все чисто. Уж слишком много нерассмотренных вопросов увидел Касым в данном деле. И это только при первом чтении. А что вылезет, если он копнет глубже? Странно, конечно, как сырое заключение дошло до суда.
Касым поднялся в управление кадров и получил предписание. Он быстро собрался и поехал для начала в кишлак "Хумин". Лето стояло жаркое, солнце палило беспощадно. Люди находили спасение в прохладной чайхане, а если находились на поле, то старались держаться в тени деревьев. Основная работа шла утром и вечером, когда температура немного спадала, и условия становились более-менее сносными.
Увидев скачущего верхом на лошади сотрудника милиции, многие из сельчан тревожно и долго провожали его взглядом, думая, кого же сегодня заберут и обвинят в преступном сговоре против власти. Ведь политические репрессии достигли и этого провинциального района. Однако сам Касым всегда с презрением относился к таким делам и поэтому не давал своего согласия работать в ОГПУ.
В кишлаке "Хумин" Касым зашел в помещение сельсовета - старую глиняную кибитку и представился. Сидевший за столом секретарь мгновенно побледнел и медленно поднялся. Его губа задергалась, а бумага выскользнула из ослабевших пальцев. Милиционер с удивлением смотрел на него, не понимая причину страха.
- Мне можно попрощаться с родными? - спросил он срывающимся голосом.
И только сейчас Касым понял, почему секретарь встретил его с таким испуганным видом: видимо, решил, что его забирают за какой-то проступок или по фальсифицированному обвинению. Но поскольку тот не числился в розыске и никаких сведений о его противозаконных действиях не поступало, Таксанов не собирался производить арест. Ему было достаточно разобраться с делом Эргашева.
- Успокойтесь, гражданин, - произнес Касым. - Я приехал по поводу ограбления вашего колхозника, которое произошло в августе прошлого года. И вами не собираюсь заниматься. Но если вы сделали что-то противозаконное, то мы все равно узнаем.
Успокоенный секретарь сел на место.
- Это вы про Иминова говорите? Помню, помню. Да, его действительно ограбили. Тогда весь кишлак помогал ему с вещами, ведь он, бедняга, совсем остался без ничего.
- Прошу позвать его сюда.
Секретарь с радостью выскочил из комнаты. Вскоре вошел Иминов. Это был худой и полусгорбленный мужчина лет пятидесяти, с черным от солнца лицом и грустными глазами. Его натертые натруженные руки кроме кетменя ничего не знали. Весь его вид говорил и том, что он многие годы провел на поле. Интуиция подсказывала Касыму, что этот человек не мог быть в прошлом басмачом или преступником.
- Я - Таксанов Касым, сотрудник районного НКВД, веду расследование по поводу Эргашева Абдуллы. Вы, наверное, знаете, что его обвинили в хищении вашего имущества, - сказал Касым.
- Да, я помню это, - произнес Иминов. - Ко мне приходил следователь Узаков.
- И много у вас украли вещей?
- Практически все, что у меня было. Одежда, обувь, бытовая утварь.
- А Узаков производил опись похищенного имущества?
- Да... Правда, он делал это без особой охоты, - немного испуганно произнес колхозник.
"Странно, почему тогда нет описи в деле? - подумал Касым. - Может, этот документ прошел по другому делу? Надо будет справиться насчет этого в отделе".
- Как произошло ограбление?
- Я все рассказал товарищу Узакову, - растерялся Иминов.
- Если можно, повторите это снова. Мне нужно самому услышать вашу историю.
Иминов пожал плечами и неторопливо начал рассказ. С его слов, ограбление произошло ночью, когда он отсутствовал - был на поле. Дома остались супруга и трое детей. Они крепко спали. Но жена проснулась от странного шума, словно кто-то бродил по дому и что-то искал. Замерев от страха, она прислушалась. В другой комнате горела свеча, и тени отбрасывались на стены.
- Мархабо говорит, что там было несколько человек. Она видела их силуэты, слышала шаги и тихий разговор. Поднять крик она побоялась, поскольку бандиты могли запросто ее зарезать. Сами знаете, сколько сейчас людей умирают от рук разбойников, - привел веский довод Иминов. - Только после того, как они унесли имущество, она выскочила из дома и позвала соседей. Воров, правда, они не поймали. Это сделала милиция.
- Значит, лиц воров она не видела, и узнать их не сможет?
- Нет...
- Спасибо, вы свободны.
Касым молча смотрел из окна, как удаляется слегка озабоченный Иминов.
"Почему Узаков не принял во внимание показания супруги Иминова, что в ограблении принимало участие несколько человек? - снова подумал Касым. - И если среди них был Эргашев, то почему не арестовали остальных участников? Почему не было проведено следствие о наличии банды? Ведь это более весомое дело, чем просто хранение оружия? Странно, очень странно".
Касым встал и, попрощавшись с секретарем сельсовета, направился в кишлак "Обдус". Там он зашел к участковому уполномоченному Свердловского района Аллаеву Авезу. Этого человека он хорошо знал и мог положиться на его честность и порядочность.
Касым объяснил причину своего появления в кишлаке.
- Я хорошо знаю Эргашева Абдуллу, - покачал головой Аллаев. - Активист, комсомолец с 1927 года. Принимал участие в раскрепощении женщин, раскулачивании баев, сам агитировал сельчан вступить в колхоз. Не верю, что он мог ограбить своего же брата-крестьянина.
- А вы давали характеристику Эргашеву?
- Конечно! Многие подписались под ней. Правда, председатель колхоза Марданов Кули пригрозил колхозникам, что накажет тех, кто заступится за преступника.
- Председатель колхоза, а замашки байские! - удивился Касым.
- Правильно, он раньше и был баем. Кстати, его же Эргашев и раскулачивал.
"Интересно, а почему характеристика Эргашева отсутствует в деле? Опять непорядок, - нахмурился Касым. - Словно Узаков специально откидывал материалы, которые могли представить Эргашева в положительном свете".
- Кстати, в тот вечер, когда был ограблен колхозник из соседнего кишлака, он был у меня, - вдруг произнес Аллаев.
- Во сколько это было? - встрепенулся Касым, нутром почуяв первую нить.
- Он пришел ко мне часов в восемь, и мы с ним сидели до десяти ночи. Затем он встал и пошел домой.
- А о чем вы говорили?
Аллаев склонился к Таксанову и тихо произнес, словно их кто-то мог подслушать:
- Абдулла сказал, что в колхозе идет расхищение общественной собственности. И кто-то целенаправленно проводит политику развала хозяйства. Он собирался провести ревизию, пригласив для этого специалистов из области. Но не успел. Тут его и арестовали.
- Вы говорили об этом следователю?
- Конечно. Но Узаков даже не выслушал меня, сказав, что к делу Эргашева это не имеет никакого отношения. Мол, его обвиняют за хранение пистолета.
"Хм, такое впечатление, что Узаков специально заткнул рот Аллаеву, - подумал Касым. - Почему он не принял во внимание показания Авеза? Может, не хотел возиться с этим делом и старался поскорее закончить его, обвинив в одном преступлении... А если специально не хотел? Вдруг ревизия могла обнаружить то, что не хотел предать огласке его руководитель - Марданов Кули. Значит, Марданов был прямо заинтересован в аресте Эргашева и сокрытии преступления. Это нужно проверить..."
- А ночью где он был? - вновь спросил Касым.
- Дома. Я уверен, что дома. У него маленькие дети дома, и поэтому он никак не мог уйти.
- Для следствия это не причина, - с сожалением произнес Касым. - Ведь вы можете подтвердить алиби только до десяти часов вечера. А после он имел достаточно времени, чтобы добраться до кишлака "Хумин".
- А жена? Ведь она не раз говорила, что Абдулла был дома! - горячо воскликнул участковый. - Она даже записала это в протоколе.
- Жена - лицо заинтересованное, ее показания могут быть не приняты судом. Согласитесь, Авез-ака, что любая женщина встанет на защиту мужа.
- Тогда что же делать? Так и сидеть ему за несовершенное преступление? - огорчился Аллаев.
Касым задумался. Затем поднял глаза на участкового и сказал:
- Понимаете, ведь его судили совершенно по другой статье - за хранение оружия, а не за грабеж. Чувствую, что шла подтасовка фактов. Кто-то хотел его засадить под любым предлогом...
Аллаев был согласен с ним. Тогда Касым, почувствовав поддержку, попросил:
- Авез-ака, мне нужен Инапасов Турсун, родственник Эргашева. Вы его знаете?
- Конечно! Как его не знать!..
- Тогда постарайтесь привести его сюда так, чтобы никто не подумал, что ведут на допрос, хорошо? Я не хочу, чтобы кто-то знал о моем присутствии здесь...
Аллаев обещал и блестяще справился с заданием. Он сумел под каким-то предлогом вызвать Турсуна из дома и привел к себе. Увидев незнакомого сотрудника НКВД, Инапасов побледнел. У него была почти такая же реакция, как у секретаря сельсовета кишлака "Хумин". Но Касым почувствовал, что здесь причина несколько иная.
- Садитесь, гражданин Инапасов, - указал на стул Касым. - Я старший оперуполномоченный НКВД Таксанов.
- Да-да, конечно, - залепетал колхозник. Ему было неуютно в этом помещении, да еще в присутствии сотрудника милиции.
- Я веду дело по обвинению вашего племянника Эргашева Абдуллы в незаконном хранении оружия, - продолжал Таксанов. - И поэтому мне нужны ваши свидетельские показания!..
- Но ведь этим делом занимается начальник Узаков, - глаза у Турсуна растерянно забегали. - Я все ему рассказал. И мне нечего добавить!
- Теперь это дело поручили мне. И я намерен разобраться в нем, - твердым голосом произнес Касым. - Итак, у меня есть вопросы и поэтому не будем терять времени. В своем заявлении вы утверждали, что стали его подозревать, когда увидели верхом на лошади и с большим узелком. Это так?
- Да, товарищ начальник. Я еще тогда подумал, как это подозрительно. Мое классовое чутье подсказывало, что Эргашев преступник!
- А что подозрительного было в этом?
Турсун растерялся:
- Как что?
- Что было подозрительного в поведении Эргашева? Он разве раньше по ночам не ездил на лошади?
- Э-э, почему же, ездил...
- А большой узел чем вызвал подозрение? Разве у него не могло быть личных вещей?
- Э-э, не понимаю, товарищ начальник...
Сидевший рядом Аллаев не выдержал и стукнул кулаком по столу:
- Все вы хорошо понимаете, Инапасов!..
Касым махнул ему рукой, мол, подожди, дай самому довести допрос до конца:
- Ну ладно, оставим этот вопрос на потом. Скажите мне, когда Абдулла направился в конюшню, вы зашли тоже туда?
- Нет, я не стал.
- А почему? Вы ведь родственники друг другу, а значит могли спокойно подойти к своему племяннику, спросить, что он делал ночью, к тому же со странным узлом? А?
- Что вы, товарищ начальник, он ведь мог пристрелить меня!
- А он что, раньше угрожал вам?
Этот вопрос, видимо, вызвал у Инапасова нужные ассоциации, поэтому он даже обрадовался и быстро заговорил:
- Да, да, он часто угрожал мне! Говорил, что выгонит с колхоза, посадит в тюрьму!
- А за что? Чем вы ему насолили?
- Насолили? - не понял фразы Турсун.
- Ну что вы ему сделали плохого, что он захотел расправиться с вами, а?
Колхозник опять растерялся:
- Э-э, я бедный дехканин... Грудью стоял за Советскую власть... А Абдулле это не нравилось...
Касым усмехнулся:
- Но ведь Эргашев тоже из семьи крестьянина-бедняка. Насколько я знаю его биографию из уголовного дела, он остался сиротой, воспитывался у матери. Первым в 1929 году организовал колхоз из пятидесяти семей, там же и работал в должности председателя до 1935 года. Я правильно воспроизвожу его жизненную историю?
- Э-э, вам виднее, гражданин начальник...
- Странно, вы его родной дядя, а мне виднее. Ну, ладно, перейдем к следующему вопросу... Вы дали показания о том, что Эргашев спрятал наган в конюшне. Как вы это увидели?
Турсун минуту молчал, видимо, обдумывал безопасный, с его точки зрения, ответ:
- Я смотрел в щель! Да-да, именно так я увидел, как племянник прятал револьвер.
- А Эргашев зажигал свет в конюшне?
- Что вы, гражданин начальник, ведь Абдулла, ограбив колхозника, не хотел, чтобы кто-то видел его с чужим имуществом.
- Странно, - произнес Касым. - Тогда как вы увидели у него оружие?
Турсун тревожно заморгал. Он еще не понял, что попал в ловушку.
- Э-э, я видел в его руке наган!
- Но ведь в конюшне было темно, само оружие темного цвета, как вы могли в этом случае узреть у Эргашева пистолет, а?
Инапасов молчал. Он не знал, как ответить. А проинструктировать его было некому. Видимо, "ангелы-хранители", которые ранее, как считал Касым, готовили Турсуна, не учли этой мелочи, а также то, что новый следователь окажется более настырным и дотошным на факты.
- Но товарищ Узаков нашел у него наган с шестью патронами!
Тут Касым встрепенулся - дядя опять сам себя подставил:
- Откуда вы знаете, что там было шесть патронов? Ведь в протоколе обыска нет вашей подписи, как понятого! Об этом мало кто знал!
Турсун начал икать от страха.
- Боитесь, Инапасов? Правильно, что боитесь, потому что совесть нечиста. Я уверен, что это вы подставили своего племянника, подкинув ему наган!.. Правильно я говорю, а?
- Что вы говорите, товарищ начальник! Я этого не делал, - Касым заметил, как у Инапасова задрожали пальцы. - Не было у меня никогда нагана... Я оружия боюсь!..
- А это мы посмотрим! Авез-ака, я думаю, нужно обыскать дом Инапасова на предмет выявления оружия, - произнес Касым. Аллаев с сомнением почесал затылок:
- Без санкции прокурора?
- Пока прокурор будет подписывать ордер, этот тип успеет запрятать все вещественные доказательства! Но я как следователь имею право произвести первичный осмотр дома подозреваемого!.. Идемте, гражданин Инапасов! - сверкнув глазами, сказал Касым. - Ведите к себе! И без всяких штучек - иначе буду стрелять! - и он хлопнул по кобуре.
Турсун испуганно посмотрел на револьвер и закивал:
- Хорошо, хорошо, товарищ начальник!
Они вышли из дома Аллаева и быстрыми шагами пошли в другую сторону кишлака. Хорошо, что людей по дороге попадалось немного, а то пришлось бы объяснять каждому, что делает здесь сотрудник НКВД. Впрочем, эта весть все равно облетела весь поселок, и вскоре каждый мальчишка знал, что у Инапасова находится представитель внутренних органов.
Дома у Инапасова была только жена. Увидев Таксанова, она испуганно вскинула руки.
- Ой, бой! - запричитала она. - Милисия келди! Люди добрые! За что забирают моего мужа?! Где справедливость?!
- Заткнись, женщина! - рявкнул на нее Турсун, боясь, что своим криком супруга может только разозлить милиционера и ухудшить его положение.
Касым приказал привести понятых. Аллаев привел двух сельчан - Худайбердыева Алланазара и Зульфикарова Асрора. Обыск продолжался недолго. Уже через пять минут Аллаев нашел в одной из комнат патрон.
-Смотрите, Касым Таксанович, - закричал он, показывая находку.
Касым подошел, взял патрон и внимательно осмотрел.
- Узнаете этот боеприпас, Инапасов? - спросил он у замершего от страха хозяина дома.
- Нет, - дрожащими губами ответил Турсун.
- А что делает этот патрон у вас?
- Это вы мне его подсунули! - нашелся вдруг Инапасов. - Взяли из своего револьвера и подкинули мне!
Касым усмехнулся. Он понимал, что тонущий человек хватается даже за соломинку. Но этот явно переигрывал.
- Хватит болтать, гражданин Инапасов! - рассердился Таксанов, доставая из кобуры оружие. Присутствующая при осмотре супруга взвизгнула, решив, что милиционер сейчас пристрелит Турсуна. Да и рядом находившиеся понятые разом побледнели. Но Касым и не собирался кого-то пугать и тем более применять оружие. - Это патрон от револьвера системы Наган модели 1912 года! - он протянул блестящий маленький цилиндр, который держал в левой руке, чуть ли не под нос хозяину. - Видимо, от того нагана, что вы подкинули племяннику! А у меня английский револьвер системы Веблея образца 1882 года! - тут Касым потряс своим револьвером в правой руке. - Патроны не подходят друг другу по калибру!
- ...Но у меня никогда не было нагана, - судя по лицу, Турсун готов был заплакать.
- Правильно, не было, но вам его дали! И сделали это потому, что Абдулла раскрыл заговор в колхозе! А, может быть, вы и есть тот самый преступный организатор, а? Тогда и ответственность будете нести один как главарь банды! - прищурив один глаз, проговорил Касым. Он теперь знал, что попал точно в цель - Инапасов был замешан в преступном сговоре. Хотя он, судя по всему, был пешкой, однако им хорошо воспользовались. Но и Касым собирался применить тактику психологического воздействия. Зажав Турсуна в угол, можно было выжимать всю правду. К тому же отличную службу, сама того не подозревая, сослужила супруга, которая, потеряв рассудок от страха, тихо скулила в углу:
- Вай, дод! Нима киламиз?.. - это не могло не действовать на нервы.
- Э-э, нет... нет... - говорил Инапасов, от бессилия прислонясь к глинобитной стене. - Они же мне обещали... Теперь я виноват?.. Нет, нет...
Тут нервы у Турсуна не выдержали, и он упал на колени.
- Прошу вас, товарищ начальник, не делайте мне больно, я сам все вам расскажу! Всю истину, как перед аллахом!
Касым, не желая, чтобы посторонние услышали конфиденциальную информацию, приказал понятым и супруге выйти из дома. Только Аллаев остался сидеть на скамейке и вел протокол допроса.
Турсун взахлеб стал рассказывать, как на самом деле все произошло. С его слов, Эргашева действительно подставили и сделали это с помощью Инапасова. Дело в том, что Абдулла заметил, как стремительно исчезает колхозное добро. Он провел сам ревизию и установил, что хищениями занимается сам председатель Марданов Кули.
- Кули из бывших кулаков, сотрудничал с басмачами. Он и его брат за бандитизм были осуждены Советской властью, - говорил Инапасов. - Но потом их выпустили на свободу, и они вернулись в кишлак. В 1931 году братья поступили на работу в колхоз "Навои". Имея связи, они добились того, чтобы Кули сначала выдвинули в бригадиры, а в 1935 году его назначили председателем колхоза. Эргашева к тому времени избрали председателем сельсовета.
Вот тогда между ними и возникли трения. Абдулла видел, какими методами работает Марданов, и открыто выступал против бывшего кулака. Тогда Кули, разъярившись, и задумал убить Эргашева. Долгое время у него ничего не выходило, слишком очевидны были разногласия председателей. В случае чего, подозрения могли пасть на Марданова.
Тогда Марданов посоветовался с районными хозяевами, там ему подкинули мысль подставить прыткого председателя сельсовета.
- С кем именно он связывался в районе? - суровым голосом спросил Касым, хотя сам уже знал ответ.
Инапасов ответил, что Марданов завел связи в органах государственной власти: сблизился с районным прокурором Сайдаковым, судьей Юнусовым, а также со следователем Узаковым. Председатель колхоза снабжал их продуктами, деньгами...
- А деньги Марданов как доставал?
Турсунов потупился. Он боялся сказать.
- Давайте, давайте, говорите, иначе будете сами отвечать за все эти темные делишки, - подталкивал его к откровенности Касым.
Это убедило того не молчать.
- Марданов тайно возглавляет банду, которая занимается грабежами и убийствами, расхищает колхозное имущество, - тихо произнес Инапасов. -- В его шайке участвует брат Марданов Хамид, братья Очиловы - Парда, Эльмурад, Нуритдин, Зарид-Кал, а также Шукуров Ровшан и многие другие.
- Записывайте, Авез-ака, записывайте эти сведения! - сказал Касым Аллаеву. Тот схватил бумагу из планшета и стал записывать на нее фамилии преступников.
Турсун тем временем продолжал:
- В тот августовский вечер они ограбили колхозника с "Хумина", а все свалили на Абдуллу. Наган был повод для ареста.
- Кто же вам дал наган? - продолжал суровым голосом спрашивать Касым. - Как он к вам попал?
- От Марданова, - шепотом сказал Турсун, оглядываясь. - Этот наган достался ему от Азимова Туры, тоже жителя кишлака "Хумин".
- А Азимов откуда его раздобыл?
- Не знаю, товарищ начальник! Я знаю, что Тура сам скрывался от Советской власти, потому что был басмачом. Он тоже занимался грабежами и убийствами. Но он что-то не поделил с Кули, и тогда Марданов приказал братьям Очиловым убить его... Мне Зарид-Кал рассказывал, что труп Азимова они закопали в пески в шести километрах от "Хумина", на территории кишлака "Сеп-Ата" Свердловского района.
- Наган, значит, они взяли у Азимова?
- Да, а также трехлинейную винтовку! И боеприпасы к нагану!
Аллаев слушал это, все больше и больше хмурясь.
- Шакал всегда ходит на охоту с другим шакалом, но редко делит добычу, - с яростью произнес он. - Поэтому и умирает как шакал!
- Успокойтесь, Авез-ака. Не порите горячку!.. А вы что не поделили с Эргашевым? - обратился Касым к Турсуну. - Почему оклеветали его?
- Абдулла несколько раз ругал меня за то, что я был в близких отношениях с Мардановым. Ему это не нравилось.
- А почему ему не нравилось?
- Мы с Кули расхищали колхозное добро. Воровали вместе. Абдулла это понял и поэтому меня ругал. А я боялся. Марданов сказал, что прирежет меня, если я сообщу все в НКВД. У него там, мол, много друзей, меня в один миг за решетку посадят или расстреляют как бандита... Поэтому я молчал...
- И согласился предать племянника, так? - сердито прошипел Аллаев.
Турсун опустил голову:
- Ваша правда, гражданин начальник, я испугался... Марданов дал мне наган и сказал, чтобы я подложил оружие в дом Эргашева. Когда я это сделал, то сказал Марданову, а тот сообщил старшему оперуполномоченному Узакову. После этого Абдуллу арестовали...
- А как оказалась седьмая пуля у вас дома?
- Я сначала принес наган домой. Моя жена завопила, увидев оружие, и пыталась отобрать его у меня. Случайно открылся барабан, и одна пуля выпала. Но обратно положить его я не смог, так как не умею им пользоваться.
Касым встал и поправил гимнастерку.
- Все ясно, - сказал он, вставая. - Авез-ака, я прошу вас быстро отправиться в райцентр и сообщить моему начальнику, чтобы он отправил сюда милиционеров. Будем брать Марданова и его банду. И заодно сообщите ему, чтобы Узакову ничего не говорили об этом. Пусть остается в неведении.
Аллаев вскочил и направился к двери.
- И еще, - остановил его Касым. - Попросите, чтобы прислали ревизора из райфинотдела. Нужно проверить бухгалтерию колхоза.
Когда участковый ушел, Касым повернулся к Турсуну:
- А теперь вы, гражданин Инапасов, сидите и пишите все, как было, - и он протянул ему бумагу. - Чернила дома есть?
- Есть...
Хозяин дома поковырялся в нише в стене и достал пузырек с чернилами и гусиное перо. Пока он писал, Касым стоял у окна и с тревогой наблюдал за местностью. Он понимал, что о его приходе, возможно, уже известно Марданову, и тот сделает все, чтобы убить милиционера.
Его расчеты оправдались. Уже минут через пятнадцать, перемахнув через дувал, во двор вбежал какой-то человек. Он был в белых широких штанах, синей просторной рубашке. Сапоги из дорогой кожи говорили о том, что владелец располагает средствами.