Старикан застал нас врасплох. Он ворвался в процедурную, куда меня отвел Саша для разговора тет-а-тет, и так противно завизжал, словно его обещали оперировать без наркоза:
- Доктор, почему вы убежали со своего кабинета? Я уже столько времени вас ищу! Нельзя так относиться к старому революционеру!
Увидев его, Саша побледнел и застонал:
- О боже, и здесь нас нашел! Наверное, и в аду отыщет этот несносный старикан! Когда наступит покой? И было ему от чего стонать. Старик Филичев Октябрь Иванович, названный в честь великой революции, действительно родился в тот период. Он пережил многое, но сейчас, страдая склерозом, не мог вспомнить свою бурную молодость и зрелость. Вместе с тем он страдал также манией величия, ибо требовал от психотерапевта Саши возвращения ему памяти, так как хотел написать мемуары для подрастающего поколения о своих великих свершениях. "Молодежь должна учиться у нас, переживших бурные года, как нужно строить жизнь! - орал он врачу. - И ваша задача, вернуть мне память!". У Саши было подозрение, что вся его деятельность находилась на грани, а может и в соответствии с Уголовным Кодексом и вряд ли его мемуары могли интересовать тинэйджеров и панков, больше отдающих предпочтение сексу и рок-музыке.
Носителя месячного имени не интересовало, как это возможно, сколько это будет стоить, он не понимал, что наука еще не разрешила этот вопрос. Ты - доктор, и точка! - таков был его вердикт.
Он уже в течение трех месяцев буквально терроризировал Сашу и на работе, и дома, и даже на его свидании с невестой Олей, которой так надоел этот старикан, что она отказалась выходить замуж за врача-психа, пока его "друзьями" ходят эти герантоманы.
Чтобы избавиться от Филичева, Саша перечитал все учебники, изучил гору зарубежных материалов по проблемам возвращения памяти, но ничего путного для Октября Ивановича не обнаружил.
Отчаявшись, Саша пошел на последний шаг: начал собственные исследования в этой области. Ему удалось создать таблетки, которые, по его мнению, могли восстановить память. Я видел формулу. Она почему-то напомнила мне бесконечный железнодорожный состав.
- Я думаю, что эти таблетки могут помочь, - как-то шептал мне Саша, показывая в своем кабинете, который теперь больше походил на фармацевтическую лабораторию.
- Ты думаешь или уверен? - спросил я, подозрительно разглядывая таблетки: что-то мне не верилось.
- М-м-м, трудно сказать, ведь я еще не экспериментировал...
- Так на этом старикане и попробуй, - предложил я.
Саша испуганно взглянул на меня:
- Да ты что! За это посадить могут!
Но проблему решил сам Филичев. Не обращая внимания на меня, он двинулся на Сашу, зажимая его в угол.
- Доктор, сколько вы будете мне морочить голову! - орал он так, что все медсестры разбежались. Они хорошо знали его и поэтому старались избегать встречи с ним.
- Но я ничем не могу помочь вам! - икая, отвечал мой друг. В этот момент он хотел очутиться где-нибудь далеко, хотя бы на Луне.
- Как ничем? Выпишите мне таблетки, порошки, вакцину!
Саша застонал:
- Никаких таблеток нет, кроме тех, что я сам создал, - и он достал из кармана пузырек.
Филичев на удивление оказался юрким. Он так ловко и быстро выхватил пузырек из рук, что Саша не успел отреагировать. А когда захотел произнести что-то негодующее, было уже поздно - старик слопал все двадцать таблеток.
- Вот так-то, доктора! - хмыкнул Октябрь Иванович и, не посмотрев даже в нашу сторону, вышел из кабинета.
Саша так и остался стоять с открытым ртом. Глаза его были наполнены густым туманом, словно там работала паровая котельная. У меня сложилось впечатление, что моего друга схватил столбняк.
- Эй, с тобой все в порядке? - тронул я его за рукав.
- Десять лет строго режима... - прошептал он.
- Да будет тебе, ведь ничего же не случилось, - пытался успокоить я его, хотя и, не зная азов фармакологии, сомневался в положительном исходе ситуации.
А она оказалась ужасной. Уже на следующий день Сашу вызвали на дом к больному. Взглянув на фамилию и адрес пациента, он сразу попросил меня сопровождать его. Видимо, нуждался в поддержке.
Филичев жил в старинном здании, построенном, судя по всему, еще до революции. Дверь нам открыла его внучка - двадцатилетняя девушка Катя, вид которой мне напомнил внезапный ураган: волосы у нее стояли дыбом, глаза дикой кошки, а одежда напоминала поле брани - вся в дырах, саже и еще тлела. "По-моему, ее продержали в ядерном реакторе", - возникла почему-то мысль у меня.
- Там что-то странное творится, - прошептала она, указывая на дверь. Из соседней комнаты раздавались крики, мало напоминающие человеческие.
- Сиди здесь, - сказал Саша Кате, и мы вдвоем влетели в комнату.
- О боже! - выдохнул я, увидев странную обезьяну, одетую в пижаму. Она бегала как угорелая по комнате, опрокидывая все вокруг. - Кто это?
- Это Филичев! - воскликнул мой бедный друг, схватившись за голову. Видимо, она у него так закружилась, что он сам начал проворачиваться вокруг оси.
- Филичев? - поразился я, ничего не понимая.
- Боюсь что да, - прошептал Саша. - Я именно этого опасался...
- Чего именно? - спросил я, с тревогой глядя, как обезьяна внезапно уставилась на моего друга. Зарычав, Филичев кинулся на нас. Меня он так сшиб одним ударом, что я, перелетев через стол, головой ткнулся об сервант, и почему-то вспомнил давно забытый итальянский фильм "Все небо в звездах". Саша пытался увернуться, но обезьяна оказалась более юркой, поскольку она запрыгнула ему на спину и стала вертеть ему голову. Саша завопил благим матом.
Не знаю, чем бы закончилась эта история, если бы я не перестал прокручивать перед глазами кадры итальянской ленты и взялся за спасение души и тела своего друга. Мне удалось разжать пальцы обезьяне, а затем соскрести со спины Саши. Тот вскочил и, схватив валявшую на полу бельевую веревку, стал связывать буйного и чудом измененного современника революции.
Через пять минут обезьяна была привязана к креслу, а мы, отдуваясь, стояли над ней.
- Теперь объясняй! - потребовал я.
Саша вздохнул и произнес:
- Ты знаешь закон биологии: онтогенез есть краткое повторение филогенеза? То есть любой живой организм в своем развитии повторяет форму и содержание предыдущего вида. Например, если сравнить эмбрионы человека, птицы или собаки, то они похожи друг на друга и только в процессе дальнейшего развития проявляются различия. Это говорит о том, что предок у нас общий. Поэтому в наших генах находится информация о предыдущих видах, которые предшествовали нам, например, неандертальцах, далее - парапитеках и других приматах человека. Правда, что было до человека мне неизвестно.
- Ты хочешь сказать, что возвратил не память, а разбудил спящую генетическую информацию в Филичеве? - изумился я. - И эта обезьяна - трансформированный соратник Ленина?
- Да.
- И он останется таким?
- Не знаю. Ведь он слопал двадцать таблеток, а они были высоко концентрированными. Кто знает, каким еще дальше будет Октябрь Иванович...
Кое-как успокоив внучку Филичева и обещав ей помочь, мы покинули квартиру. На следующий день Саша и я пришли проведать "пациента". Катя теперь напоминала атомную войну. Она что-то промычала нам, показывая на дверь, куда мы устремились, предчувствуя плохие новости.
Они оказались действительно не радужными. У Саши безвольно повисли руки, а у меня глаза вылезли из очков, когда мы узрели не обезьяну, а небольшого динозаврика. Что это за порода мне было неизвестно, может быть аллозавр или тиранозавр, однако я сделал вывод, что древние пресмыкающиеся тоже являлись предками людей.
Динозавр заревел и защелкал зубами. Веревки, которыми мы вчера связали Филичева, стали лопаться, не выдерживая натиска мощных мускулов ящера.
- Он нас сожрет! - в испуге заорал я и попятился назад. Саша, не сводя обезумевших глаз с новоявленного Филичева, последовал за мной.
Мы выскочили из комнаты, на ходу крикнув Кате, что придем с инструментами и лекарствами завтра. Катя, однако, лежала в обмороке.
- Ты должен остановить процесс, - схватив за грудки товарища, сказал я. - Синтезируй таблетки, которые возвращают первоначальный вид!
Саша отпихнул меня:
- Ты с ума сошел! Откуда мне было знать о таких последствиях! Я несколько месяцев создавал этот препарат, а ты хочешь, чтобы за один-два дня изобрел новый? Да я не знаю, каким образом подействовал на генетическую информацию старика! Здесь нужны десятилетние исследования!
- Все равно, нужно что-то делать!
- Ладно, завтра возьмем ружье, снотворное и попробуем усыпить динозавра. Потом где-нибудь, а, скорее всего у тебя на даче создадим лабораторию, где я синтезирую чего-нибудь подходящее...
- Уговорил, - буркнул я. - Тогда завтра встречаемся у Филичева.
Но и на следующий день нас ожидал сюрприз. Катя уже представляла образ вселенской катастрофы. Мы прошли мимо нее и вошли комнату. Саша держал наготове охотничье ружье, взятое напрокат у друзей из клуба любителей животных.
Только вместо динозавра по полу ползал гигантский червяк. Не менее двух метров длины, шевелящий усиками и отвратительно пахнувший Филичев совершал движения вокруг стола. Он, видимо, был голодный, ибо разбитый горшок с геранью его не удовлетворил, и при нашем появлении, герой Октября устремился к нам. Мы сразу поняли, чем это грозит, и быстро захлопнули дверь.
- Что это за животное?
- Хрен его знает, - пожал плечами Саша. - Это объект изучения биологов и палеонтологов, или, в крайнем случае, ветеринаров, а не медицины.
- Что будем делать?
- То, что задумали... Отойди, - и, приготовив ружья, он отворил дверь. Два выстрела прозвучали глухо, но эффекта, судя по последующим минутам, не дал. Снотворное наоборот возбудило червяка и принудило к ответным действиям. Филичев ринулся на нас, и дверь лопнула под его тяжестью и силой удара.
Катя, увидев своего деда, завизжала и опять грохнулась на пол без памятства. Саша успел сориентироваться, схватив со стола чайник с кипятком. Горячая вода заставила отступить Филичева, но его студенистое тело долго судорожно дергалось, разбрасывая во все стороны слизь.
Затем мы набросили на червяка тряпки, одеяла и связали веревками. Ошпаренный Филичев (или то, что им было) не мог оказать сопротивления, однако негодующе скрежетал.
- Готово, - сказал Саша, когда "враг" был повержен.
Через полчаса я подогнал машину. И мы, принимая все меры предосторожности, спустили червяка с балкона и уместили в багажник. Еще через полчаса "Жигуль" весело катил по проселочной дороге в сторону моей дачи. Именно там была наспех сооружена полевая исследовательская лаборатория.
Каково же было наше удивление, когда утром, встав, мы не обнаружили червяка. Вместо него в ванне плавала полупрозрачная медуза величиной с зонтик.
- Эге, - заметил Саша, - это, наверное, организм архейского периода - начала зарождения жизни на Земле... Ну, нет, старикана нужно возвращать, а то мне припишут вивисекцию или еще того хуже - фактическое убийство личности.
В течение трех суток Саша работал, как сумасшедший. От чрезмерных усилий у него из ушей сыпались искры, а из глаз вился дымок. За это время Филичев превращался то в ленточную червь, то в какую-то спираль, то еще черт знает какую инфузорию.
Только на четвертые сутки был готов препарат, который по задумке Саши должен был возвратить Филичеву прежнее состояние. И он сразу был запущен в ход. Обычным шприцем Саша ввел жидкость в амебу размером с кулак...
- Александр Сергеевич, к вам пришел ваш любимый пациент, - высунув голову из-за проема, сказала дежурная медсестра. В этот момент я находился у своего друга и заметил, как побледнело его лицо. Сам Саша ничего не успел ответить, так как в кабинет влетел Филичев. Он ничем не отличался от прежнего, только уши почему-то не восстановились, да и детородный орган стал гигантских размеров.
- Доктор, когда вы возвратите мне память! - с порога завопил Октябрь Иванович. - Дети должны знать про коммунизм!
Саша упал в обморок. Была его очередь принимать таблетки.
(Сентябрь 1995 года)