"Маска, я тебя знаю! - сказал участник карнавала, смотрясь в зеркало".
(Автор фразы не известен)
'Мы уйдем без следа - ни имен, ни примет.
Этот мир простоит еще тысячу лет.
Нас и раньше тут не было - после не будет.
Ни ущерба, ни пользы от этого нет'
(Омар Хайям)
'Сказал свое слово - укажи первоисточник!'
(Владимир Туровский, Канада)
'Узбекский дипломат мрачно смотрит в зеркало и говорит своему отражению:
- Один из нас, несомненно, стукач!'
'Молодой человек пытается устроиться в МИД, заявляя, что он превоклассный специалист по информации. 'Информаторы нам не нужны, - бурчит в ответ начальник отдела кадров, полковник СНБ. - Своих полно в штате'.
'На двери спецотдела МИД висит объявление: 'Звонок не работает, стучать по телефону'.
(Из анекдотов узбекских дипломатов середины 1990-х годов)
Итак, четвертую часть я решил посвятить деятельности осведомителей (или, 'дятлов', как называли мы таких в МИДе) и чекистов. Только оговорюсь сразу, не ждите здесь серьезного анализа - мои мемуары основаны только на личных историях и фактах, мыслях и впечатлениях (и на информации моих друзей), а не на документах или архивных материалах, которые, несомненно, существуют, но доступ к которым вряд ли в ближайшие годы откроются. И это не научная работа, а всего лишь шрихи к тем событиям, имевшие место десять лет назад, и которые характеризовали атмосферу всеобщей подозрительности и недоверия друг к другу. И это также раздумия о тех тенденциях, свидетелем которых был.
Я понимаю, что МИД зачастую используют в своей деятельности профессиональные разведчики. Это практика практически всех стран. Так, к нам в Управление стран СНГ часто приходил первый секретарь посольства Туркмении Анасахат (фамилию не упомню). Говорил, что по профессии врач, и любит дипломатию. Не знаю, как он там с медициной, но в МИДе явно шпионил - это было невозможно не заметить. Трудно понять, каким образом он проникал в здание, но всегда вертелся у наших кабинетов, старался зайти и получить ненароком доступ к закрытым бумагам. В конце концов наше терпение лопнуло и мы указали прямо (далеко не дипломатично) ему на дверь, предупредив, что к нам будет приходить только по согласованности с руководством. Был также первый секретарь молдавского посольства Николай (ах, и его фамилию не припоминаю), тоже всегда стремился вынюхать у нас что-либо. Мы его часто прикалывали: 'Николай, ты майор или пока капитан?' - 'Вы о чем это?' - прикидывался непонимающим тот. Но мы прямо говорили, что он агент молдавской разведки. Николай хмурился, видимо, раздумывал, как это мы догадались? Естественно, много разведчиков было в посольствах Вьетнама, Северной Кореи и Республики Кореи, России, Украины, поскольку мы их чуяли нутром. Сложно объяснить, как это выходило (может, интуиция), но моим коллегам потом СНБешники говорили, что наши подозрения не лишены основания.
Но все же доля таких 'джеймс-бондов' не должна составлять больше 5% от общей численности сотрудников, ибо внешнеполитическое ведомство имеет совершенно иные функции и задачи. А если идет перегиб, то дипломатия превращается в карательно-репрессивный орган, мало чем отличающийся от прокуратуры, МВД, СНБ, судов и юстиции. В период работы Камилова МИД превратился в отдел СНБ по внешней политике. Как мне сказал один работник Кабинета Министров, существовало распоряжение И.Каримова довести долю таких лиц в стратегических ведомствах (МИД, МВД, МВЭС, Минобороны и т.д.) до 30% штатного расписания. Конечно, это полный идиотизм, так как в таких государственных структурах должны работать исключительно специалисты и профессионалы своего дела, а не разведчики. Может, все проблемы в этом и заключаются, что реформами и управлением народного хозяйства занимаются люди, далекие от даной отрасли. И не удивительно, что прокуратура осуществляет менеджмент сельского хозяйства, врачи подметают улицы, а школьники и студенты собирают хлопок...
Например, сам министр А.Камилов - работник СНБ, который ныне возглавляет узбекскую дипмиссию в США. Уверен, что попутно он руководит и сетью агентов, шпионов, стукачей, которые собирают данные о беженцах, оппозиции. Ему в создании сети информаторов в МИДе помогала Алла Каримова (кстати, ее папа был генерал КГБ, и он поддерживал А.Камилова до того, как тот стал зятем Рашидова). Его первым заместителем был Исан Мустафаев, говорили, что он - главный контразведчик в МИДе, все кадры проходили через его проверку. Один мой коллега мне сказал, что И.Мустафаев был уволен на пенсию с органов СНБ в звании полковника. Храбростью не отличался, был подозрителен, умел подстраиваться под начальство. Работал третьим секретарем. Однако понравился А.Камилову и тот повысил до ранга и должности советника в Посольстве Узбекистана в Германии, затем пробил его на первого заместителем министра. После этого И.Мустафаев вернулся в СНБ в должности заместителя председателя. Ныне - посол в Бельгии. Звание генерал-майор. Но он вряд ли захочет вспомнить, как его, третьего секретаря, пожилого человека, гоняла как мальчишку Нелля Каримовна из секретариата...
Нынешний министр Владимир Норов, математик по специальности, милиционер по работе, дипломат по направлению. Не знаю, какой он был человек - не сталкивался, когда тот был первым замминистра. Конечно, любой чиновник такого полета должен быть прислужником для И.Каримова, выполнять его волю, не смотреть на реальные интересы государства. В этом смысле В.Норов, как и технократ-министр Садик Сафаев, не являются личностями, тем более политиками. Просто администраторы, каких в госучреждениях немало. Помню, как читал его, Норова, материал перед журналистами на одном из брифингов. Он рассказывал об успехах экономики, в которой не проработал ни дня. Не понимаю, как милиционер и дипломат мог рассказать о тенденциях платежного баланса или формирования ВНП? Что он знал о капитализации рынка или акционерных обществах? Мог ли отличить макро- от микроэкономики? Не понятно, чем должен заниматься дипломат - внешней политикой или сувать свой нос в сфере, где курируют иные ведомства?
Не буду отвлекаться. Вернемся к той гнусной атмосфере, которая была в МИДе в те времена. Я вспоминаю слова француза Карно, который сказал про министра иностранных дел Тайлерана: 'Он слишком глубоко изучил сам себя, как же ему не презирать людей?' Итак, в чем же особенность периода дипломатического царствования Абдулазиза Хафизовича Камилова? А также в том, что МИД трансформировал в структуру, которая отлавливает или уничтожает неугодных режиму И.Каримова людей, в основном, это оппозиционеры, диссиденты, журналисты, покинувшие Узбекистан. Помню, как я работая в посольстве Узбекистана в России, видел часто 'подозрительных' типов. Мне намекнули, что это люди Анвара Бердыева - советника по безопасности, полковника СНБ. Проводят операции по линии своего ведомства, советовали не интересоваться этими делами, мол, целее будешь. А я и не интересовался, пока случайно не столкнулся с фактом их работы.
В Москву прибывала узбекская правительственная делегация, мне поручили ее встретить и сопроводить в гостиницу на Казачьем переулке, 12 (отель, подчиняющийся посольству). У меня была аккредитация, поэтому я спокойно прошел в депутатский зал аэропорта 'Домодедово' (это был 1997 год), вышел к стоянке, где находился узбекский 'Аэрбас'. Пока люди сходили с трапа, я заметил, как к самолету подкатили два 'РАФика' с красными дипломатическими номерами. Это были наши машины. Двери открылись, и несколько человек быстро выволокли из салона первой машины трех связанных людей и заставили быстро подняться по трапу в А-310. Никто на них не обратил внимание, в том числе и российские пограничники и таможенники.
Поскольку за рулем сидел знакомый шофер, то я поинтересовался у него:
- Кто это за люди?
Тот ответил:
- А, ваши оппозиционеры. Ваши контрразведчики их выловили где-то на просторах России и привезли сюда. Теперь в Ташкенте разберутся с ними.
Уже тогда мне стало ясно, что узбекские спецслужбы работают на территории России без всяких проблем. Помню, как во времена Рашидова узбекские крестьяне бежали в Москву, чтобы рассказать ЦК КПСС о махинациях с хлопоком, а узбекские милиционеры их силком возвращали обратно. Но подстраховка у СНБешников всегда была: ведь дипмашины никто не проверял при въезде в аэропорт. Положили бедолаг-диссидентов лицом к полу салона, бесприпятственно прошли таможенные и пограничные посты, прикрываясь дипломатическими паспортами, и через три минуты - у самолета.
Уверен, что ФСБ и потом знало об этом, но закрывала глаза. Ибо страна сама находилась в сложном положении - Запад давит, НАТО расширяется, война в Чечне, мафия, коррупция, бандитизм, а тут еще оппозиционеры от бывших 'младших' братьев... Уверен, что было соглашение между спецслужбами, чтобы узбекские разведчики без всяких бюрократических проволочек могли отлавливать своих врагов и депортировать на родину. А то только ненужные судебные дела, прокуроский контроль, адвокатская защита, права человека, хлопоты по официальной передаче 'преступников' - все это усложняет. Уж лучше обойтись без этого, ибо чекист чекисту - брат и товарищ. Одно великое дело делают внуки Дзержинского и сыны Иноятова - душат демократию.
Итак, доля чекистов в МИДе превышала все мыслимые размеры, особенно учитывая тот факт, что в любом управлении кроме сотрудников спецслужб работали и стукачи, которые тоже являлись внештатными агентами наблюдения. Больше всего мне не нравилось то обстоятельство, что простых дипломатов склоняли к сотрудничеству со спецслужбами. Если человек выбирал профессию чекиста, то он на это шел сознательно и видел себя только в этой роли, а не иного, например, фермера, учителя, врача, инженера. Значит, он брал на себя все функции по безопасности государства и народа, понимая ответственность и тяготы службы. Для этого его обучали в спецшколе, платили зарплату, повышали в звании и должности, предоставляли льготы и т.д. Понятно, что эта профессия связана с риском для жизни, но - извините - это его выбор! Не хочешь рисковать - не работай в таких структурах, а если выбрал, то неси сам этот крест, не перекладывай на других свои обязанности. Но зачем заставлять выполнять подобные функции людей, которые не имеют к этому никакого отношения, и тем более, если не хотят этого?
К чему это я? А к тому, что среди нас были и 'непрофессиональные' чекисты. То есть те, кто информировал СНБ обо всем происшедшем в МИДе. Говоря коллеге о том, о сем, критикуя как бы не взначай ситуацию или обсуждая проблему, особенно запрещенную тему, не всегда можешь быть уверенным, что все произнесенное не покинет стены помещения. Конечно, где находятся микрофоны я не знаю, но хорошему специалисту найти их не проблема, было бы, как говориться, настойчивость, смекалка и желание. Когда я приходил к товарищу в Договорно-правовое управление и пытался с ним начать разговор, то он показывал мне знак - палец на губе - намекая, что лишнее болтать тут не следует, и мы выходили в коридор. Я хорошо знал его и был уверен, что просто так он это не сделает. Значит, знает то, что не положено знать простым сотрудникам, в том числе и мне. Впрочем, так оно и оказалось. И не стану называть ФИО того человека, который сообщил мне о том, что множество кабинетов в МИДе находилось на прослушке (телефоны тем пачее) чекистов, ибо он до сих пор работает в Ташкенте и может иметь серьезные проблемы. Но с его слов, большинство информаций о человеке снимают именно с прослушек. По нему создают психологический портрет и политическую ориентацию, после чего принимается предварительное решение взять человека на контроль.
Второй слой информации - это доносы. Кто их пишет? Естественно, те, с кем мы работаем в одном управлении, отделе, может, кабинете. О том, что среди нас в Управлении СНГ был стукачек я узнал лишь через некоторое время, когда уже работал в Посольстве Узбекистана в России (читай Часть 3). Может, были еще кто-то из моих коллег и товарищей, гадать не стану, ибо гадание по такому профилю - скверное занятие, можно и ошибиться, оклеветать невиновного человека. Как дипломаты становятся 'дятлами' или почему пошли на это презрительное дело - это покрыто мраком тайны, и тут может быть множество причин. Что стало главным в согласии предоставлять информацию о сотрудниках Службе национальной безопасности мне трудно говорить, хотя...
Не уверен, что все стукачи соглашались информировать кураторов добровольно. Может, находили те зацепочки принуждения... Однажды ко мне пришел парень из Управления Европы. Молодой человек, без особых связей (как говориться, 'волосатой руки'), но с головой, за что его и уважали. Мы с ним часто беседовали в коридоре или библиотеке о разных делах, и мне он нравился за уравновешанность характера и глубокий ум, эрудированность. И он мне сказал: 'Алишер-ака, мне нужен ваш совет...' И он рассказал, что его вызвал один сотрудник из спецотдела и заявил, что молодой дипломат должен помочь родине в обеспечении безопасности страны. А это означало, что он обязан предоставлять всю информацию о товарищах и коллегах: о чем говорят, что критикуют, чем занимаются в рабочее и нерабочее время, какие негативные черты проступают, может есть темные делишки, или коммерцией занимаются... Парень начал отнекиваться, однако чекист нажимал на него, мол, МИД - это тебе не игрушки, не хочешь помогать органам - ступай к чертовой бабушке. А будешь 'дятлом' - поможем с карьерой. Тот обещал подумать, и теперь просил совета.
И я ему сказал приблизительно так:
- Ни те, на кого ты стучишь, ни те, кто тебя завербовал на это, уважать не станут и не будут, зато ничего кроме презрения от них не почувствуешь. Клеймо 'дятла' получишь прижизненно, а может, и твоих детей укорять будут когда-нибудь. Ведь стукачи рано или поздно сами себя разоблачат, тайное станет явным. Тебя начнет мучить совесть, если она у тебя есть...
- И что мне делать?
- Откажись от этой позорной миссии. Карьера, которая создана на стукачестве, счастья тебе не принесет, всегда обломается. Если не суждено тебе быть дипломатом, не будучи 'дятлом', то лучше и не быть им, чтобы сохранить самоуважение. В мире много других профессий и специальностей, можно всегда уйти туда. Не занимайся тем, что тебе претит. Ты же хотел быть дипломатом, а не чекистом. Не путай свое призвание.
Парень сделал выбор - он отказался. А через некоторое время СНБешники сделали так, что он не прошел аттестацию, и его уволили. Впрочем, он не остался у разбитого корыта. Знание иностранного языка и профессии открыли ему дорогу на Запад, и он уехал туда насовсем. Уверен, что он благодарит тот день, когда был твердым сказать 'нет' сотруднику спецотдела.
Как-то мне рассказали одну историю. При русском царе Николае-1 на гаупвахту посадили двух офицеров. Один из них был другом начальника караула, и тот отпустил погулять его. Другой же, обзоленный этим, настрочил донос. Офицеров пустили под трибунал. Царь, узнав об этом, приказал их перевести в армию, а доносчику выдать денежную награду, при этом вписать в формулярный список, за что именно эта награда вручена.
Было бы здорово, если бы каждому 'дятлу' в трудовую книжку вписывали такие отметки, думаю, кто-то и постыдился бы заниматься подобным неблагородным и подлым делом. Хотя... кому-то, может, нравится играть в шпионов и разведчиков у себя на родине...
Предлагали ли мне стать 'дятлом'? - такой резонный вопрос возникнет у любого читателя моих мемуаров. Что удивительно, при работе в МИДе - нет. Зато в 2002 году такое предложение поступило. Я уже работал независимым журналистом, а также был представителем шведского журнала 'Центральная Азия и Кавказ'. Моя задача - поиск авторов для этого издания, редактирование первичного материала. Люди приходили со статьями ко мне домой, ибо собственного бюро у меня не было. И в один прекрасный (или не совсем прекрасный) день постучался молодоц человек, лет двадцати восьми. Худой, высокий, в очках, представился Улугбеком, политологом. Говорил, что специализируется в радикальных течениях в исламе, знает арабский, читал Коран в подлиннике.
'Ваууу!' - обрадовался я. Потому что такой автор был бы интересен для журнала, так как подобная тематика приветствовалась. Я пригласил его в комнату. Жена побежала ставить чай. Мы долго беседовали, и тут он поинтересовался, почему у меня нет аккредитации? Я признался, что еще в августе 2001 года подал все документы в МИД, однако на все мои настойчивые обращения пресс-служба предпочитает не реагировать. 'Так что я вишу в воздухе', - развел я руками. Сами понимаете, ситуация для журналиста неприятная.
И тут Улугбек сказал:
- Может, вам лучше найти хороший контакт с теми людьми, которые вам могут помочь?
- Какими людьми, - не понял я.
- Нужными... Есть одно ведомство, которое в вас заинтересовано, потому что вы неглупый человек, коммуникабельный и честный. И вы можете поработать на благо республики. Понимаете, что такое предложение делают не каждому...
Подозрение закралось в мою душу, но я не хотел прерывать этого человека, чтобы окончательно увериться в понимании его профессии.
- И?..
- Вам помогут с аккредитацией в МИДе, обеспечат доступ на брифинги президента и прочие места, помогут с беспроблемной доставкой ваших журналов из Москвы в Ташкент и их дальнейшее распространение. Кроме того, за нас счет вы сможете ездить за границу, встречаться с интересными людьми... Разве вам, как журналисту, это не интересно?
- И что требуется от меня? - мрачным голосом спросил я. - Не думаю, что ваше ведомство идет на это из альтруистских побуждений...
Улугбек, видимо, не уловил иронии и весело ответил:
- От имени вашего журнала, а 'Центральная Азия и Кавказ' - уважаемое издание, вы будете встречаться с некоторыми западными политиками, узнавать их мнение о ситуации в Узбекистане, что предпринимает их правительство в отношении нашей страны. Но самое главное, встречаться с зарубежной оппозицией. Журнал уважаем, и вы тоже будете вне подозрений. Вам только останется готовить отчеты о таких встречах, а если есть какие-то идеи, то отображать их в своих материалах. Как говориться, и вам хорошо, и мы довольны.
В тот момент я не знал, какая крупная игра идет в мировой политике. Оказывается, в марте 2002 года Ташкент и Вашингтон подписали документ о партнерстве в антитеррористической деятельности и либерализации политической жизни в Узбекистане. СНБ, безусловно, намеревалось использовать это обстоятельство в свою пользу. Забегая, скажу, что Ислам Каримов и не намеревался дать свободу прессе (хотя официально он позже отменил цензуру, а фактически ее перевел в иное состояние - об этом в Части 6), освободить политзаключенных, зарегистрировать неправительственные организации и политические движения, партии, находившиеся к этому моменту в состоянии нелегальности. Что касается меня, то под видом свободы и прав человека, чекисты намеривались использовать в качестве 'дятла'. Никогда я не испытывал такого унижения и такой ненависти, как в те минуты. Злость кипела во мне, как вода в раскаленном котле. 'И как они только могли предположить, что я пойду на такое?' - мысленно твердил я себе.
Улугбек опять истолковал мое молчание неверно.
- Вот и хорошо, раз согластились, - радостно произнес он. - Я думаю, мы можем обсудить детали...
- Детали? - очнулся я. Встал, схватил его за шкирку и выволок в коридор. В этот момент из кухни вышла моя супруга, держа поднос с чаем, сладостями. Она испуганно взглянула на нас и не знала, что сейчас произойдет, и задрожала. Зато знал я и догадывался уже Улугбек. Открыв дверь, я вытолкнул в подъезд наглеца, бросил ему туда туфли и плащ и произнес:
- Чтоб больше твоей ноги здесь не было... (дальше пошел непечатанный текст, - прим. А.Т.). Улугбек пулей вылетел из здания. Больше я его не видел.
Только не надо думать, что меня оставили в покое. Уже в конце ноября, когда я шел домой, возле меня остановилась 'Нексия', из которой вышел мужчина, узбек, лет сорока (представился как Анвар-ака). Он предложил мне поехать с ним и поговорить о моих перспективах. Я сразу понял, кто это, и посоветовал ему искать перспективы у других, которым нравятся стучать и шпионить.
- Значит, предложения, которые передал вам Улугбек, вы окончательно отклоняете?
- Не только отклоняю, но и посылаю их с вами вместе подальше, - может, несколько храбливо заявил я, хотя в этот момент сердце билось сильнее обычного. Конечно, я понимал, что эти люди не шутят, а месть их бывает ужастной. Однако дело закончилось, к моему облегчению, проще: уже в начале декабря пришло письмо из МИДа, в котором пресс-секретарь информировал меня об отказе в аккредитации в качестве представителя журнала 'Центральная Азия и Кавказ'. Больше мне подобных предложений не делал, видимо, до них дошло, что 'дятла' из меня не слепить.
Но такие были в МИДе. Не думайте, что я каждого в учреждении подозревал в соглядатайстве или считал, что каждый является чекистом или стучит. В те времена мне было все равно, потому что я говорил то, что думал, а думал то, что говорил. Хотя, это, конечно, не совсем для дипломата. Помните, такой афоризм: 'Дипломат трижды подумает, прежде чем ничего не сказать'? Снова повторю, по всем канонам дипломатии я был никудышным сотрудником МИД, поскольку действовал как ученый и журналист - любил говорить на запрещенные темы, критиковать и открыто анализировать действия властей. Это было плохо для карьеры, но хорошо для самочувствования и свободы мысли. Может, только умение анализировать ситуацию и готовить неплохие материалы удерживали руководство от желания распрощаться со мной (хотя какое творчество может быть в наручниках?). Кроме того, среди 'белых кобыл и жеребчиков', проталкиваемых 'волосатыми руками', нужна была рабочая лошадка, которая тянула весь воз и плуг управления.
Но мои товарищи рассказывали, как собирались материалы на тех или иных сотрудников. Так, один коллега из Управления Азиатско-Тихоокеанского региона (ФИО приводить не стану, только скажу, что ценил его за ум и порядочность), когда я сел с ним за один стол в столовой, стал тихо рассказывать, как помощник министра Камол Каримович Шаниязов собирает сведения о работниках министерства. Не уверен, что это делалось по заданию СНБ, хотя кто его знает... 'Я стоял с письмом в приемной и ждал своей очереди (Шаниязов проверял все письма, которые должны были лечь на подпись А.Камилову), - говорил он, склонившись ко мне, - а из щели слышу разговор. Кто-то отчитывался о каком-то дипломате, а Шаниязов требовал подробностей, интересовался чуть ли не интимными аспектами. Вопросы были гнусные, а отчет предствлял собой какой-то донос. Я не хотел этого слушать, но ведь было достаточно слышно в приемной. А потом меня вывели, а кто там был я не знаю...'.
Потом мне рассказывали и другие, как помощник собирал сведения о работниках и происшедших в отделах и управлениях событиях для последующего доклада министру. Говорят, что И.Камилов любил такую информацию и по ним судил и принимал решения, порой плачевные для ничего не подозревающего человека. Так подставляли немало порядочных сотрудников. Впрочем, в атмосфере зависти, кляуз и предательства это было в порядке вещей. МИД был не резиновый, штатное расписание невозможно было раздувать до бесконечности, а нужных людей следовало сажать на перспективные должности, ибо кто-то становился хокимом, министров, персоной в аппарате президента, и их дети мечтали работать на дипслужбе. Разве откажешь 'уважаемым' людям? А.Камилов шел навстречу таким просьбам.
Что касается личности К..Шаниязова, то он мне сразу не понравился своей надменностью и чванливостью. Он был позером, всегда рисовался курительной трубкой и медленными жестами, мол, такой вот он английский джентльмен, хотя его некоторые дипломаты именовали в кулуарных беседах как 'пижон при дворе короля'. Была еще и кличка 'Снежок' (он был темным, как ни странно) и 'Эфиоп' (что более точно). Когда я был в командировке в Туркменистане в составе правительственной делегации (1995 год), один из работников Кабмина печально сказал: 'Ваш Шаниязов - мастер интриг и провокаций. И именно таких любит ваш министр'. Подробностей тогда он не сообщил, но эти слова я запомнил надолго. Через несколько лет мне рассказали, что Камола Каримовича перевели начальником консульского отдела, а потом была какая-то темная история, и он поспешно уволился по собственному желанию. Не знаю, какая эта была история, но уверен, что она не была похожа на мою, и его попросили уйти не по доносу или за политическое свободомыслие (это было вообще не типично для него). С другой стороны, были и позитивные отзывы о нем, мол, многим помог, поддержал, даже выручал. Он и два раза, по слухам, вытаскивал с того света Абдулазиза Камилова после его очередной попойки. А тот потом его сдал. Моя знакомая Маргарита Ивановна Ким, которая работала в отделе множительной техники, говорила, что К.Шаниязов - порядочный человек, она его уважала. Может, в этом человеке было все в одном - и плохое, и хорошее. Не буду спорить.
Зато знаю кое-что о его сестре, которая работала в Посольстве Узбекистана в Москве. К сожалению, я запамятовал ее имя, может, Саида, знаю, что она училась на восточном факультете, знает урду/пушту, работала в Афганистане. Кое-кто в посольстве сказал, что она майор СНБ и посоветовал с ней много не болтать, лишнее не говорить. В правдивости этих слов я убедился уже несколько позднее. Шаниязова была пресс-секретарем, только не стоит думать, что она устраивала брифинги для журналистов или пробивала статьи в местных изданиях о событиях в Узбекистане. Для этого у нее не было таланта. В ее задачу входило отслеживать любую негативную информацию о республике, поиск авторов и соответствующая работа с ними.
Однажды я зашел к ней за газетей (она собирала все издания, просматривала и лишь потом мы получали их для дальнейшей обработки), и она, просматривая какую-то статью, со злостью произнесла:
- Вот гад, вот подонок...
- О чем это вы? - поинтересовался я.
- Да тут какая-то сволочь написала фигню про нашу страну, - мрачно произнесла она. - Чувствую, что писали из Узбекистана, хорек сидит в норе и пакостит... Блин, нужно его найти...
Я об этой истории почти забыл. Но через две или три недели я вновь вошел в кабинет за газетами и как бы невзначай спросил:
- Ну, что, нашли того писателя?
- Какого?
- Как какого? Ну, который фигню в газете написал?
- А-а-а, - махнула рукой Шаниязова. - Это разве проблема?.. Я пригласила ответсекретаря в ресторан, напоила водкой, и он мне расскрыл псевдоним автора. А наши его в Ташкенте взяли тепленьким. Теперь не думает писать против нашей страны.
Вот так за ужин в ресторане российский сотрудник редакции сдал узбекского журналиста. Уже тогда я понял, что доверять этим изданиям особо не следует. Бутылка в подарок - и все сведения твои.
Вторая история тоже связана с этой женщиной. В Москве я в декабре встретился с однокурсником и товарищем Петром Каримовым, он был (впрочем, есть и сейчас) сыном президента Ислама Каримова от первого брака (официально об этом глава государства никогда не признает) и работал в представительстве Национального банка ВЭД в Москве. Должность была немаленькая - заместитель представителя, зарплата тоже адекватная для хорошей жизни в столице России. В конце нашей встречи мы разругались относительно политики его отца (об этом я еще расскажу отдельно - прим. А.Т.). Разговор шел по улице Большая Полянка, рядом с нашим общежитием. Мы вышли из машины Петра и заканчивали спор. В сердцах я ему сказал:
- Петро, с тобой невозможно разговаривать, ты берешь нервными криками и эмоциями. Знаешь, лечи нервы или женись - может это тебя успокоит.
В этот момент проходила Шаниязова с работы, она улыбнулась, увидев нас вдвоем. А на следующий день подкатила ко мне с вопросом:
- Ты знаешь Петю Каримова? Откуда? Почему?..
Я ответил, что учился с ним на одном факультете, были товарищами, часто ходили друг к другу в гости.
- А почему вы так бурно беседовали, столько эмоций? - поинтересовалась она.
Рассказал, что имеем разные взгляды на те или иные аспекты нашей жизни, и что я посоветовал Петру что-то делать с нервами и решить вопросы личной жизни. Потому что это мешает для нормального общения.
Через несколько дней меня вызвал советник Бахром Мамаджанов и информировал, что видел записку на столе Посла, в котором была изложена история моей встречи с Петром Каримовым. Советник посоветовал быть мне осторожным и не создавать себе проблемы. Я понял, что Шаниязова написала докладную записку главному чекисту дипмиссии Бердыеву, а тот решил перенаправить ее послу Ш.Шахалилову, мол, смотрите, кто у вас под носом работает, что он себе позволяет в отношении наследника президента. К счастью, посол понял так, как надо, и лишь поручил советнику провести со мной 'разъяснительную' беседу.
После этого я с Шаниязовой старался не контактировать. Потом я уже ее видел в Ташкенте, во время проведения Всемирного Дня беженцев, где в зале Академии художеств был вечер афганских беженцев. Она, как специалист по этой стране, видимо, находилась там. Мы узнали друг друга, но подходить, а тем более разговаривать не стали. С моей стороны - слишком сильно презирал я ее за тот донос...
Так, вернусь к теме сбора информации о человеке. Еще один способ - это слежка за 'подозреваемым'. Ее на себе впервые испытал летом 1997 года. Моя супруга в этот момент устроилась дежурным администратором в гостинице нашего посольства, и я часто сидел у нее после работы. Потому что охрана была хреновая, а постояльцы были разные, иногда и не трезвые, могли приставать к женщинам. Так вот, среди проживающих я приметил одного парня. Он прошмыгивал к себе в номер, и никогда ни с кем не беседовал, не здоровался. Да и я не интересовался никем тут. Но почему говорю про него? А потому что однажды советник Б.Мамаджанов сказал мне:
- В здании РИА 'Новости' будет пресс-конференция министра сельского хозяйства по прогнозам урожая зерновых (в этот момент И.Каримов тоже объявил зерновую независимость Узбекистана, однако отслеживал ситуацию на региональных рынках, - прим.А.Т). Аккредитуйся и поезжай туда, - и он протянул мне факс, в котором была отметка посла об обязательном посещении.
Я позвонил по указанному номеру, попросил на том конце провода включить меня в список приглашенных. Тогда я еще не знал, что кроме российских спецслужб мой телефон прослушивает и узбекская контрразведка. Видимо, кто-то дал команду приставить мне 'хвост'. Я вышел чуть раньше из посольства, по дороге заглянул в магазин 'Молодая гвардия', так как всегда любил побродить среди книг. И там я приметил этого парня. Он заметив мой взгляд, как-то стушевался, и юркнул в другой отдел. Тогда я не придал этому должного внимания. Через 15 минут я пошел к станции метро 'Полянка'. Вышел на 'Октябрьской', поскольку цель моего визита - здание по Зубовскому проспекту. Однако запутался, и вышел с другой стороны. Пройдя сотню метров, понял, что дорогу на противоположную сторону никак не перейти - интенсивное движение транспорта могло гарантировать только печальный исход такой попытки. Повернул обратно, и тут чуть носом к носу не столкнулся с тем пареньком. Тот прошел мимо меня, сделав вид, что задумался.
'Что-то подозрительно'!, - мелькнула мысль у меня. Я спустил в подземный переход и вышел на другой стороне проспекта. Уже к подходу к РИА 'Новости', я резко развернулся и зашагал обратно к метрополитену. Так и знал, что шпик меня не оставил в покое. Шедший за мной парень, бросился к киоску и сделал вид, что собирается купить сигареты. Тогда мне окончательно стало все ясно. Я подошел к нему и хлопнул по плечу:
- Привет!
Тот подпрыгнул как ужаленный.
- Маска, а я тебя знаю, - сказал я ему.
- Вы о чем, товарищ? - пытался отделаться он. Хотя уже понял, что разоблачен.
- Хреново работаешь, - продолжал я. - Ну, как же так опростоволосился? Чему вас в СНБ учат?
- Вы о чем? - пытался сохранить на лице достоинство филер.
- Да все о том, что ты не прошел нужные курсы слежки, раз я, не имея опыта, тебя спокойно вычислил, возвращайся в гостиницу и сообщи куратору, что я иду на пресс-конференцию, - закончив фразу, я пошел к агентству. Парень в расстерянности смотрел мне в след. Больше я его не видел. Но думаю, он был один из тех, кто ловил потом оппозицию в Москве и насильно депортировал в Узбекистан, кто вербовал 'дятлов' среди узбекской диаспоры, а может и убивал...
Второй раз со слежкой я столкнулся 12 апреля 2006 года, уже в Ташкенте. Время было тревожное: ментозавры не давали мне выездную визу, в кабинет Ассоциации путешественников врывался капитан Низаметждин Абдуллаев, угрожая мне наручниками и прокуратурой, в Интернете вышла фальшивая статья за моей подписью... Видимо, СНБ крутило на всю катушку удочку, чтобы зацепить меня на крючок. Тогда я не заметил шпика. Лишь мой друг Бобомурод Абдуллаев остановил меня возле гастронома и закричал:
- Смотри - нас снимают на видео!
Он указал на молодого человека, который снимал нас на скрытую в футляре миникамеру. Оказывается, у Бобомурода была точно такая же 'игрушка', и поэтому он сразу осознал опасность. Парень расстерялся и не знал что дальше делать. В расстерянности был и я. Мы отошли, и увидели, как филер бросился через дорогу к синей 'Нексии'. Сидевший внутри седоволосый мужик в очках подхватил его уже у перекрестка. Тогда Бобомурод заметил, что если приставили слежку, значит, дела мои плохи. 'Правозащитницу Мутабар Таджибаеву тоже вначале преследовали, фотографировали, сопровождали на машине, а потом арестовали и посадили надолго в тюрягу', - грустно сказал он. Было грустно и мне... И ненависть к СНБ во мне проснулась опять.
Были и такие, кто сам стремился работать с СНБ, не обязательно в качестве стукачка или чекиста. СНБ требовались серьезные аналитики в международных делах. Со мной в Управлении политического анализа и прогнозирования работал вторым секретарем Саша Макатаев, кандидат исторических наук, из Чирчика, в прошлом школьный учитель. Извилинами обделен не был, выдавал хорошие материалы. Вообще, он был трудоголиком, умел и любил работать. Но почему-то ему хотелось капаться в сокровенных тайнах дипломатии, может, жажда историографа ее толкала на это. Он оформил вначале допуск к таким документом. Потом стал анализировать материалы, которые нам никогда не показывал и с нами не советывался. Говорил, что это особые разработки, извините, ребята, сказать не могу. Вскорее свой кабинет стал опечатывать пломбой. А потом зачастил в спецотдел. Кое-кто ляпнул, что он в резерве СНБ. Коме того, одна женщина сказала: 'Тихушник он, и любит игры в шпионов'. Не буду отрицать и этого, ибо давно его не видел и не контактировал (уверен, что он бы постарался уйти от встречи со мной).
Возможно, именно эта связь и помогла русскому пареньку усидеть на дипслужбе, ибо он понимал, что без рода и звания (а про этническое происхождение вообще говорить не стану) ему в МИДе долго не продержаться. А с другой стороны, если такие толковые ребята работают на благо отечества, то остается радоваться за них. Мне потом сказали, что Макатаева скоро с повышением отправили в Бишкек (хотя, будучи не раз в Кыргызстане, я не пытался с ним встретиться).
Другой факт привлечения из СНБ толковых работников - Сагдулла Мирзаев. Он работал первым секретарем посольства в Туркменистане, готовил такие записки и аналитические материалы, что мы только ахали: вот уж мастер так мастер! Таким же умными из СНБ были консулы в России Кутбетдинов, полковник, и в Казахстане - Георгий (фамилию не помню), майор, по-моему (он проработал в управлении СНГ чуть больше месяца, но зарекомендовал себя как умный и уравновешенный человек). А вообще все консулы - это кадровые работники СНБ.
После того, как я уволился, мне мои коллеги рассказывали, что чекистов не стало меньше, и удивительно, что среди них все же попадались порядочные люди. Говорили об Ульфате Кадырове, полковнике СНБ, после Узбекистана в Турции. Они отмечали, что с интеллектом у него не очень, зато прост в общении с людьми, подлостей не делает, не подставляет никого, то есть не идет к цели по трупам. 'Короче, мужик!' - заключили они.
Так же хорошо характеризовали бывшего начальника Отдела кадров, который ныне возглавляет дипмиссию в Латвии (не помню его фамилию, увы). Молчун. Явно подлости никому не делал. Ко всем с первого вида относился приветливо, вне зависимости кто ты - простой человек или сын 'шишки'.
Но были и такие чекисты, которые оставили в истории узбекской дипломатии черные пятна. Например, третий секретарь посольства Узбекистана в Туркменистане (ФИО не помню, увы). Он тем только и занимался, что пил безпробудно и... эээ... как бы помягче сказать... короче, кутил с девочками в номере отеля (там тогда располагалась дипмиссия). Послу он говорил, что ведет работу с населением по линии своей службы. Может, таким образом он склонял местных проституток к разведдеятельности? - не знаю. Только жаловаться на него интеллигентный посол, доктор химических наук, не мог, боялся. Правда, третий секретарь и С.Мирзаев часто сталкивались, видимо, второй прекрасно знал все о первом человеке (тоже по линии своего ведомства). Все дело закончилось безрадостно: третьего секретаря нашли туркменские менты валящим в арыке. Пьяным, естественно. Отвели его в отделение, попинали хорошо. А потом вдруг выяснилось, что это не шаромыжник, а дипломат. Вот уж у ментяр ножки затряслись от страха - сейчас будет нагоняй свыше. Но все уладилось тихо и без проблем.
Узбекская сторона не захотела выносить сор из избы и простила избиение дипломата-чекиста. Последнего быстро препроводили в Узбекистан. Его судьбу я не знаю. Может, списался со службы? Кстати, он говорил, что в Иране работал вместе с чекистом Рафиком Сайфуллиным, который был замдиректора Института стратегических исследований (см. Часть 3). Тот тоже спился, хотя сейчас выступает в качестве независимого эксперта, говорит дипломатам, что располагает ценной информацией, мол, можете купить... Скажите мне, разве даже бывшему разведчику разрешат сплавлять врагам секретную информацию и спокойно разгуливать среди иностранцев? Но кто-то клюет... Впрочем, это тоже своебразная форма бизнеса, и кто-то не брезгует подрабатывать этим...
На сегодняшний день мало что изменилось. По моим данным, в одном из посольств Узбекистана в Европе работает некий Баблюк, чекист. Всю информацию высасывает из пальца. Ему главное - создать видимость работы, в частности, создания сети резидентуры, установления контактов с нужными персонами в стране пребывания, упреждающие мероприятия по снижению 'угроз' Узбекистану и прочая чепуха. Начинает справки всегда со слов: 'Принятыми мерами удалось установить...', а далее сочиняет, исходя из обшего понимания вопроса. Такие же фальшивые материалы готовил один генерал-дипломат в посольстве в Германии. Поскольку никто не может проверить, то и сходит этим людям все с рук.
А вообще, одно из заданий службистов за рубежом - это иммитация поддержки местного правительства или общественности политики Узбекистана. Это ублажает самолюбие Ислама Каримова, мол, меня иностранные силы любят и уважают. Особенно этим ныне грешит посольство в США, где протирает штаны в качестве посла Абдулазиз Камилов. Он навел кооперацию с бухарскими евреями, которые организуют подобные мероприятия, в частности, конференции, где восхваливают диктаторский режим в Узбекистане. Представляете, весь мир осуждает И.Каримова за массовое убийство андижанцев, за пытки и преследования оппозиции, цензуру в СМИ, а одна газетенка, финансируемая неким Кандовым, поет песню о демократизме и либерализации всей жизни в республике? Чем не издевательство над теми, кто был в под пытками МВД, кто просидел в 'Жаслыке' (это узбекский ГУЛАГ на территории Каракалпакстана, - прим. А.Т.), кто ныне в могиле или в эмиграции?
Открыть неправительственную организацию в США очень просто (в отличие от Узбекистана). Несколько человек регистрируют ННО и начинают под флагом узбекского посольства проводить разные форумы, встречи, конференции, где осуждают 'предателей' родины, террористов и исламистов, и хвалят правильный курс реформ И.Каримова. Но при этом никто из бухарских евреев не мечтает вернуться обратно. Так что работа А.Камилова по поднятию престижа Узбекистана в США - это мыльный пузырь. Но президент любит своего посланца за такие труды...
Но не стоит думать, что вне контроля и иностранные дипмиссии в Узбекистане. Самих дипломатов не тревожат, а вот обслуживающий персонал из числа граждан республики принуждают к сотрудничеству. Так, моя знакомая Луиза работала в посольстве Индонезии переводчицей и референтом. Ее однажды вызвали в СНБ и заявили, что она должна передавать всю информацию, что приходит из Индонезии и уходит обратно, родным защитникам страны. Луиза сразу поняла, что это означает и чем грозит. И поступила правильно, прикинувшись дурочкой: 'Ах, я не знаю, должна спросить у посла, могу ли я снимать копии для СНБ, и если он разрешит...'. Чекист ошалело посмотрел на нее, а потом отвязался. Но сама Луиза уверена была, что поддался кто-то другой, и она теоретически предполагала, кто им стал. И именно с этой женщиной она была осторожной.
Другой случай. Вторая знакомая М., с которой мы проводили исследования, однажды встречалась с послом США. Была переводчица, хотя М. сама прекрасно знала английский язык. Видимо, настояла на этом сама переводчица. Через три дня однокурсник М., который работал в СНБ, передал ей текст доноса, в котором излагалась вся история данной встречи, вплоть до мельчайших подробностей. Естественно, ни посол, ни сама М. не собирались информировать спецслужбу о разговоре. Но третий явно был 'дятлом'.
Так что СНБ стремится контролировать всех, в том числе и бывших сотрудников МИД. Понятно, что Служба не оставила меня в покое, когда я ушел с дипработы. Едва я устроился в СП, как через месяц меня пригласил директор Далер и сказал: 'Извини, Алишер, ты неплохой парень, нормальный специалист, но иметь проблемы из-за тебя со спецслужбами не имею желания. Не обижайся - ты уволен!' Я понимал его и ушел.
Зато благодарен другому чекисту - заместителю председателя Национальной компании 'Узбектуризм' Сагдулле Мухаматкулову. Он принял меня на работу в отдел маркетинга главным специалистом. Не знаю, как он сумел преодолеть сопротивление председателя Бахтияра Хусанбаева и СНБ. Потом он признался, что было трудно. Особенно после того, как я в июле 1998 года опубликовал статью о перспективах туризма в газете 'Ташкентская правда'. Тогда Хусанбаев рвал и метал, а мне кричал: 'Ты кто такой? Ты как сюда попал? Кто за тобой стоит?' Оказывается, попасть в это учреждение было не просто, мне сказали, что нужно хорошее знакомство.
Как попал я? А я просто пришел к Сагдулле, которого мне характеризовали как хорошего человека и менеджера. Он выслушал меня, взял на изучение документы. 'Ты в 'черном списке', - сказал мне Мухаматкулов, когда проверил меня по линии СНБ. - Но мне нужны толковые ребята, которые сделают мне анализ туристского рынка. Поэтому пока я тут, ты можешь работать спокойно'. И я работал от души. Вместе с отделом сделали не мало в оценке потенциала туризма, что потом легло в основу моей (в соавторстве) книги. Только - увы, - времени хватило на 8 месяцев, а потом меня, после аттестации, перевели в Ассоциацию частных туристских организаций, которая существовала тогда только на бумаге. Но работать там я не желал, и ушел окончательно в журналистику.
Уверен, когда стал журналистом, СНБ еще больше ополчилось на меня. В Части 3 я говорил, как имел встречу с главным консультантом аппарата президента Ибрагимом Мавляновым, бывшим послом в Латвии. Он накапал после этого первому заместителю министра внешних экономических связей Валерию (или Владимиру) Джураеву, полковнику СНБ, о моем принебрежительном отношении к власти. Тот, видимо, решил все исправить, приказав главному редактору газеты 'Деловой партнер' Исмату Хушеву доставить меня к нему для профилактической беседы. Хушеву пришлось долго уговаривать меня, поясняя, что с начальством из МВЭС ругаться нельзя. И я согласился лишь из-за нежелания навести на редакцию проблемы.
Я приехал в 10 часов утра в главное здание МВЭС по улице Буюк Ипак Йули (прям напротив Университета мировой экономики и дипломатии), секретарше в приемной сказал, что мне назначена встреча. 'Подождите', - сказала она и вошла в дверь, и я сквозь щель успел заметить, что Джураев сидит и читает газету. Он что-то сказал, и секретарша, закрыв дверь, мне передала:
- Подождите, он занят.
Я сидел два часа. За это время в кабинет без проблем влетали сотрудники, причем какие-то женщины, чей хохот пробивался даже сквозь стену. Короче, замминистра сам веселился, а меня брал измором. Может, хотел унизить. Но я, не будучи мазохистом, решил, что достаточно угробил на ожидание время, встал и вышел. Уже у троллейбусной остановки меня догнал милиционер, стоявший на вахте.
- Вы Таксанов? - спросил он.
- Ну, я, и что?
- Вам нужно пройти к Джураеву.
- А если я не пойду?
Милиционер замялся:
- Ака, тогда я доставлю вас силой...
Я посмотрел на него. Конечно, я мог и не подчиниться ему, так как не совершил никаких преступлений и прав меня задерживать милиционер не имел. Но тут таилась опасность, в частности, последующее обвинение: сопротивление представителю органов правопорядка, и никакой судья не станет рассматривать, что на самом деле происходило. Как я говорил в Части 3 своих мемуаров, печальный опыт я уже имел по доносу Б.Хусанова. Ведь для власти был бы повод претензий ко мне, легенда, а ее раскрутили бы до состояния истины, и доказать обратное практически невозможно. И я прошел обратно в здание.
- Вы где были? - закричала на меня секретарша. - Кто вам разрешил уйти?
Я ее посадил на место:
- Заткнись, девочка, я тебе не твой ухажер! Так разговаривай с подчиненными своего шефа, а не со мной. Я не пацан, чтобы меня тут коптили два часа... - я еще ей что-то говрорил тихим и злым голосом, но конкретно именно не помню.
Секретарша изумленно смотрела на меня. Такого отпора она не ожидала.
Я вошел в кабинет и поздоровался. Джураев не отметил. Он брезгливо и презрительно смотрел на меня.
- Это ваша статья? - спросил он, показывая на статью в газете об узбекско-латвийских отношениях. Он даже не пригласил меня присесть.
Я не отрицал.
- Откуда у вас данные по торговле?
- Замредактора Эмилия Ли предоставила.
- А у нее откуда?
- Спросите у нее? - пожал я плечами.
Джураев достал другую газету. Это была 'Правда Востока' - в октябре 1998 года я в ней опубликовал материал о развитии экспортного потенциала.
- Это тоже ваша?
- Моя.
- Откуда данные?
- Вычислил, - коротко ответил я. Меня не тянуло на откровение с чекистом. А этот человек вообще вызывал отвращение.
Замминистра гневно поднял глаза:
- Вы занимались вопросами экспорта?
- Занимался. Будучи вторым секретарем отдела экономической политики узбекского посольства в Москве, - больше я ничего говорить и объяснять не стал.
Это разозлило чиновника. Он хлопнул по столе:
- Значит так, завтра принесете объяснительную, там напишите, кто дал вам цифры, кто консультировал, как писали и так далее. Все подробно! Ясно?
- Ясно, - ответил я и вышел. Прийдя в редакцию, подошел к Хушеву, который сгорал от нетерпения узнать итоги встречи, и сказал:
- Исмат-ака, еще раз пошлете меня к Джураеву, я пошлю на три веселые буквы вас и вашего замминистра. Я ясно выразился? Я не стучал, не стучу и стучать не буду. Никакие объяснилки-пояснилки от меня не дождетесь. А если не устраиваю вас, то я уйду отсюда.
Хушев обещал успокоить начальство и меня больше не донимать. Как это он сделал с Джураевым, я не знаю. Но меня эта личность никогда не интересовала. Уже принадлежность к паразитическо-палачовской организации под аббревиатурой СНБ вызывало презрение. С каждым годом оно, а также ненависть к спецслужбам росло и укреплялось в моей души.
Особенно тогда, когда чекисты хотели настроить против меня друзей. Так, к примеру, моя близкая знакомая, Марьям Ибрагимова, кандидат исторических наук, доцент Университета мировых языков, рассказывала, что к ней напрашивался на разговор сотрудник СНБ по имени Бахтияр. Поскольку настойчивость едва не сопровождалась угрозой, то женщина согласилась. Встреча состоялась в ресторане. И там Марьям узнала, что СНБ недовольно моей журналистской деятельностью. Бахтияр пытался настроить ее против меня, заявляя, что я ее каким-то образом подставил.
- Не говорите ерунду! - оборвала его доцент. - Мы не занимаемся бизнесом, он у меня интервью не брал, как он мог подставить? Если и рассказал кому-то о моих политических взглядах, то в этом секрета нет. Я везде и всегда выскажу то, о чем думаю. Я не боюсь вас. А Таксанова настроить против меня, и его против меня не сможете, даже не старайтесь!
Бахтияр даже в этот момент надеялся на перелом в разговоре. Но попытка завербовать к успеху не привела. Марьям поставила наглеца на место. Уверен, что начальство потом распекало Бахтияра за неквалифицированную работу.
А для меня это стало еще одним фактом подлости спецслужб.
В начале 2000-х годов встретил возле гостиницы 'Ле-Мередиан' коллегу по МИДу Лилию, она работала тогда в библиотеке, а потом перешла в Службу Дипломатического Сервиса. Когда ее увидел, то она была несколько уставшей и злой. 'Что случилось?' - поинтересовался я. И Лилия рассказала, что ее и коллег из отдела СДС уже месяц дергают СНБешники. 'У нас работала одна девушка, оказывается, получила визу в США и утром улетела в Нью-Йорк, - рассказывала она мне. - Пограничники информировали чекистов, а те стали допрашивать нас, мол, почему не сообщили о ее бегстве в Америку. А откуда мы знали? Она нам ничего не говорила, вечером со всеми попращалась, как обычно, и ушла домой. А рано утром села в самолет. Не уволилась с работы. Но если бы мы и знали, то разве настучали бы? Это ее личное дело - куда лететь и где жить, а мы тут причем?'
Короче, Лилию замордовали настолько чекисты, что она готова была уволиться. Но, видимо, там поняли, что с нее и других ничего не возьмешь больше и отстали. А ведь эти подлецы настолько настырны, что ломают многим жизнь...
И все же... На сайте 'ЦентрАзия' была опубликована статья 'Le Monde: Российский шпион-перебежчик разоблачает - послы в ООН Азербайджана, Таджикистана и Узбекистана работали на российскую разведку', где приводились такие строки: '...Многие утверждения российского секретного агента проверить невозможно. Но по его словам Эльдар Кулиев, назначенный послом Азербайджана при ООН в 1994 году, был на самом деле одним из офицеров СВР, многих из которых вербовали во время учебы в университете, а затем внедряли в дипкорпус их собственных стран. Рашид Алимов (оперативный псевдоним - Эмир), посол Таджикистана, согласился работать на СВР в обмен на квартиру и профессорскую должность в Москве. Чтобы заставить сотрудничать Алишера Вохидова, посла Узбекистана, СВР прибегла к шантажу - напомнила о его прошлом информатора КГБ...' (http://www.centrasia.ru/newsA.php4?st=1205241360)
Я не видел никогда Алишера Вохидова, хотя знаю, что он представлял Ташкент в ООН с 1994 года. Но учитывая, что все руководящие должности в МИДе и его посланники - это прошедшие соответствующую 'разработку' в СНБ, то вполне допускаю, что этот человек имел отношение к узбекским спецслужбам. Но то, что он был двойным агентом и 'подрабатывал' на стороне... И этого исключать нельзя... Впрочем, не буду огульно никого обвинять. Время раскроет карты...
И ныне, когда я пишу эти строки, то при упоминании букв СНБ меня охватывает ярость и негодование к палачам, которые своей работой в дипломатии только ухудшают сотрудничество Узбекистана с прогрессивными странами.
Недавно на сайте радиостанции 'Свобода' прочитал информацию о том, как отставной полковник СНБ Икрам Якубов сдался английским властям и попросил политического убежища. Он дал интервью журналистам, в котором рассказал, как работают узбекские чекисты со СМИ и оппозиционерами. С его слов, ведется полный контроль за незвисимыми репортерами и теми, кто сотрудничает с зарубежными изданиями, блокируются новости в Интернете. Сам И.Якубов, якобы, работал в неком отделе, ведущем цензуру и мониторинг за деятельности масс-медиа.
Откровенно говоря, я не поверил в то, что этот человек на самом деле является сотрудником иноятовского ведомства - логика и анализ сказанного и поступки И.Якубова это не подтверждают. Конечно, власти Великобритании проведут расследование и выяснят, кем на самом деле он является. Однако то, что спецслужбы на самом деле подавляют инакомыслие в стране, уничтожают оппозицию и журналистов - это реальность.
(22.11.2007)