Объявление попалось на глаза Рональду как нельзя кстати; "Stuff of fairytales" ("сказочные дела") было набрано стилизованным шрифтом. Третья буква была перечеркнута красным, а вместо нее корректор вставил "а", отчего смысл заголовка резко менялся. "Сказочно хорошие слуги", кивнул сам себе Рон. Как раз то, что требуется, чтобы поставить точки над i. Новая квартира в старом доме на Пятой авеню, заново отделанный коттедж в озерном краю, куда по пятницам слетаются частные вертолеты и гидросамолеты. И по-европейски вышколенная прислуга - кремовая розочка на верхушке торта. Следующим же утром, после интервью, дворецкий и его миловидная жена - экономка, с удовольствием думал Рон - поселились в собственных отдельных апартаментах: всего две комнаты и кухня, но с видом на парк. Осмотр и детальное знакомство с коттеджем решено было отложить до трехдневных выходных, намечавшихся в конце месяца.
Пара оказалась сущим сокровищем. Придя домой вечером того же дня, Рон обнаружил, что небольшая комната, где висела одежда, выглядит, словно там побывал Его Королевское Высочество Чарльз и деликатно, по-английски, исчез, оставив весь свой гардероб развешанным в идеальном порядке. Черт, там даже пахло по-другому. Гостиная пела красным деревом и лаком, диваны, с которых исчезли пятна, нежно вздыхали ароматом кожи и сандала, кухня едва слышно шептала что-то по-итальянски с игривым французским прононсом, а на коврах хотелось лежать, раскинув руки и ловя открытым ртом зайчики, прыгавшие от хрустальных фонтанов, бивших с потолка. Зайчики пахли ландышами. Рон в очередной раз поздравил себя с правильным решением - он не признавал ложной скромности, во всяком случае наедине с собой.
Во время вечеринки по случаю новоселья Рон исподволь наблюдал за слугами. Это было не так-то легко - они словно растворялись в толпе; только случайно удавалось заметить руку с подносом или услышать всегда своевременное предложение, произнесенное вопросительным тоном. Изредка Гриммс появлялся за спиной Рона, шепча "ваш гость, мне кажется, был бы рад помощи" или "мадам, по-видимому, не в настроении, может быть, вызвать такси?", одновременно держа рюмку так, что Рон без труда понимал, о ком идет речь. Впервые Рон почувствовал себя хозяином, а не самозванцем.
Гриммс и его жена заботились о нем ненавязчиво. Но сам объем работы, который они добровольно взвалили на себя - Рон не смог бы даже перечислить все, что они делают, не говоря уже о том, чтобы проверять их и ставить им задачи - означал, что Рон нет-нет да и сталкивался с ними в что ни говори, но все же не столь большой квартире. Он не мог не заметить, с какой любовной тщательностью Гриммс начищает серебряные подсвечники и удовлетворенные взгляды, которыми он окидывал Рона, одетого в приготовленный дворецким костюм. С тем же скрытым удовольствием его жена оглядывала очищенные Роном за ужином тарелки и изящные букеты и горшки тропических растений, которые появлялись и сменялись словно сами по себе. Судя по всему, Гриммсы были действительно влюблены в свою работу и делали ее не только ради денег, но и из желания видеть все именно таким, каким ему и полагалось по их понятиям быть. Comme il faut, вспомнил Рон выученную фразу.
Гриммсы даже выглядели безупречно. Дворецкий, с благородной сединой в аккуратно уложенных волосах и осанкой высокопоставленного военного, ухитрялся сочетать в своих манерах достоинство незаменимого профессионала и желание предугадать любую просьбу. Все дело было именно в том, что ему было очевидно приятно делать свою работу, думал Рон. Наполовину бессознательно он начал копировать манеру Гриммса в некоторых ситуациях и был почти не удивлен резко улучшившимися отношениями с начальством. Миссис Гриммс была менее заметной личностью - так думал Рон вначале. Но не прошло и двух недель, как он изменил свое мнение.
Она была не просто хороша - ухоженных женщин с правильными чертами лица и подтянутой фигурой было вокруг более чем достаточно. Нет, дело было в том, как она держала себя. Экономка превращала любую работу в игру, в заговор между нею и теми вещами, на которые было обращено ее внимание. Случайно проходя мимо комнат, Рон иногда видел, как она вальсирует с пылесосом, шепчется с зеркалом, гладя его раму ласкающими движениями, любовно поит цветы - и улыбается самой себе, будто посмеиваясь над собственным ребячеством. Если она замечала его взгляд, то и ему доставалась такая же едва приметная заговорщическая улыбка, прячущаяся то ли в глазах, то ли в уголке губ. Смотря после ужина телевизор в гостиной, Рон прислушивался к тому, что творится на кухне, где убирались Гриммс с женой. Закончились те дни, когда он ел с бумажных тарелок - теперь еду ему подавали на фарфоре, около которого лежал серебряный прибор, а пиво было налито в хрустальный бокал. После ужина Гриммс с женой вручную мыли и вытирали посуду, едва слышно переговариваясь, и Рон представлял, как она делает танцевальное па от раковины к мужу, а тот с поклоном и улыбкой принимает из ее рук тарелку с тонким узором.
Наконец наступил конец месяца. Гриммс осведомился, хочет ли Рон вести машину сам, и получив утвердительный ответ, записал адрес коттеджа и забрал ключи. Почему-то Рон не сомневался, что Гриммс найдет дом без труда. Когда Рон выехал на работу в четверг, сложенные чемоданы лежали у него в багажнике, а квартира уже приняла ожидающий вид. Вечером Гриммс встретил Рона на пороге дома, и жизнь потекла привычным беззаботным образом. Но домик для слуг в дальнем конце парка - огни, загоравшиеся там в спальне после ужина и гаснувшие перед полуночью - частная телефонная линия, проведенная туда из комнат Рона -
Ежевечерний вопрос "Нужно ли вам что-либо еще сегодня?" с каждым новым днем становился все многозначнее. Но тут настал понедельник - и Рон позвонил на работу, что хочет взять один-два дня отпуска. Гриммс воспринял сообщение спокойно, предупредив, что после завтрака отправится за продуктами - он не рассчитал, закупаясь на выходные. Рон рассеянно кивнул - конечно, конечно.
Сколько он ни пытался представить себе, как оно будет, но так и не смог остановиться на чем-либо определенном. Он нашел экономку в столовой - та вытирала пыль с длинного подоконника и резных наличников теми же ласковыми движениями. Услышав шаги, она обернулась, и Рону снова досталась улыбка:
- Я могу вам чем-то помочь?
- Да, - сказал Рон, и в ее глазах что-то изменилось.
Он не успел сделать и пары шагов от двери, как сзади послышался хриплый голос:
- Кажется, у меня растут рога.
В венецианском зеркале, висевшем в простенке между окнами, Рон увидел говорившего.
Рога действительно выросли, хотя и не очень длинные - бодаться ими было бы неудобно. Зато клыки, выдававшиеся из пасти, были огромны, как у кабана. Покрытая густым золотистым мехом грудь, на которой болтались обрывки рубашки, своим рельефом посрамила бы любого культуриста. Зверь двумя прыжками пересек комнату. Мохнатая лапа с трехдюймовыми агатово-черными когтями легла на затылок Рона:
- Моя жена, кажется, сердится на меня, - немного невнятно пророкотал низкий баритон. - Она, может быть, разлюбила меня? Сейчас мы это проверим. Любит...
Лапа зажала Рону рот, а вторая рванула прядь волос. Рон выкрикнул что-то, а баритон продолжал:
-... не любит...
- Прекрати, чудовище ты этакое, - послышался смеющийся голос.
Лапа сьежилась в обычную жесткую ладонь, и Рону пододвинули сзади кресло.
- Твое чувство момента безупречно, дорогая Элла. Присядьте, мистер Вэнсворт. Мы тоже сядем, с вашего разрешения.
Рон переводил взгляд с Гриммса, избавившегося от лохмотьев и оставшегося в одних брюках и босиком, на миссис Гриммс, поглаживающую голое плечо мужа.
- Красавица и чудовище? Элла?
- Синдерелла. Моя жена - моя любимая и любящая жена - очень чувствительна к оскорблениям. Вы понимаете, детские травмы. Доктор сказал, что ей необходима уверенность в защите. Ее первый муж оказался не тем человеком, который смог дать ей эту уверенность. Он даже не хотел наказать по заслугам мачеху и ее дочек. Их брак был обречен - и тут появился я. Мое супружество к тому времени былo тоже не самым приятным союзом. Я люблю одиночество, тихую домашнюю жизнь - привычка, знаете ли, многих лет. А Красавица мечтала о светских удовольствиях и путешествиях. Но мое проклятие осталось - стоит жене рассердиться на меня, и я снова становлюсь Чудовищем. Поэтому любовь Эллы стала для меня спасением, Красавица же заняла подобающее ей место рядом с принцем. Правда, моя Элла очень вспыльчива, но мы с ней всегда миримся. А теперь, когда мы поняли друг друга, мы покинем этот дом, с вашего позволения.
- "Прислуга из сказок", да? - пробормотал Рон. - И кто там у вас есть еще: Белоснежка и семеро гномов, Спящая Красавица?
- Удобно, не так ли? - проговорил Гриммс после короткой паузы. - Один укол - и девушка в полном вашем распоряжении. Надежнее, чем рогипнол и кетамин, и практически недоказуемо.
- Я совсем не...
- Вы забываете, мистер Вэнсворт, с кем вы говорите. Я был одним из самых жестоких, развратных, бессердечных негодяев сказок. Вспомните - к кому еще для перевоспитания посылали агента особого класса? Я знаю все, о чем вы подумали, и даже то, о чем вы не хотите сейчас думать.
- Чудовище, перестань.
Гриммс вздохнул и покосился на жену с извиняющимся видом:
- Нам нужны деньги, дорогая. Может быть, мистер Вэнсворт не откажется щедро оплатить пару часов твоего времени?
Полиция прибыла быстро. Перепуганный дворецкий и его жена, едва живая от пережитого ужаса, провели их в парк, где под деревом лежал растерзанный труп хозяина. Судя по следам зубов и когтей и по отпечаткам огромных лап на влажной земле, он пал жертвой очень крупного хищника. Смерть была объявлена результатом несчастного случая, а шериф округа получил дополнительные ассигнования на расширение штата егерей.