Проснулся я от того, что луч солнца нагло светил мне прямо в глаза. Я недовольно зажмурился и перевернулся на другой бок, сонно подумав, какого черта здесь так много света, ведь окна моей спальни выходят на западную сторону. Через секунду я резко распахнул глаза и рывком сел на кровати. Это была не моя комната. И даже не моя квартира.
Я огляделся, пытаясь понять, где нахожусь, наконец, сообразил и мысленно застонал. Кто-нибудь, пристрелите меня. Просто пристрелите, чтоб не мучился. Потому что болезнь, которой я, похоже, страдаю, лечению не поддается. Идиотизм, он такой, если есть, то это навсегда. Я закрыл лицо ладонями и с силой потер щеки, вспоминая, что вчера здесь творил. Валя, я думаю, оценил мой концерт...
Я вновь подскочил на постели, вспомнив про начальника, и только сейчас понял, что в квартире как-то тихо. Я скатился с кровати и прошлепал босыми ногами в гостиную, затем на кухню. Как я и предполагал, в доме никого, кроме меня, не было. Я с облегчением вздохнул. Не думаю, что сейчас я был готов к встрече с Валей.
Решив, что береженого бог бережет, я не стал терять времени, благо, что одежда моя уже высохла. Через пятнадцать минут я был готов. В коридоре я нашел записку, развернул ее, быстро пробежался глазами. Валя извинялся, что вынужден был уехать, но не решился меня будить и настоятельно просил его дождаться, потому что нам нужно было поговорить. Вот это "поговорить" мне особенно не понравилось.
Ага, пусть держит карман шире. Не собирался я с ним ни о чем говорить, хотя бы потому, что сейчас в моей голове царил хаос, и я сам перестал себя понимать. Если быть до конца откровенным, я боялся, что просто-напросто сдамся, а этого никак нельзя было допустить.
С другой стороны, мне не давали покоя те разговоры, свидетелем которых я стал поневоле. Естественно, мне хотелось выяснить, что все это значило, и это было даже не любопытство, а стремление разобраться, какое отношение ко мне и к моей жизни имеет этот человек, ведь это была моя жизнь.
Я потоптался в прихожей, сжимая в руке записку и обдумывая неожиданно пришедшую в голову мысль. Если я хотел что-нибудь выяснить, сейчас было самое подходящее время. Валентина Николаевича не было, зато в моем распоряжении был весь его дом, а что может сказать о человеке больше, чем место, где он живет?
Я решительно снял пиджак и вернулся в гостиную. Сам того не ведая, Валя дал мне неплохую возможность, когда привез к себе домой. Я только надеялся, что уберусь отсюда раньше, чем он вернется.
***
В процессе поисков я выяснил, что у Вали хороший вкус, пристрастие к изысканным вещам и офигительно большая заработная плата. Ничего в этой квартире не было сделано наполовину: все было красиво, стильно и, насколько я мог судить, безумно дорого. Не то чтобы раньше я заблуждался на этот счет, но весь, так сказать, размах оценил только сейчас. Без шуток.
Вместе с тем, квартира была похожа на номер пятизвездочного отеля: красиво, но безлико. Квартира совершенно ничего не говорила мне о личной жизни ее хозяина. Я не обнаружил ничего, что бы свидетельствовало о том, с кем Валентин Николаевич встречается, жил или живет. Единственным, что намекало, что с личной жизнью у Вали все более чем в порядке - и от чего меня кинуло в жар - была большая, наполовину пустая пачка презервативов в ванной.
Пока я увлеченно искал ключи к Валиному прошлому, я совершенно забыл о времени. Оказалось, что прошло уже больше двух часов, а поскольку я не знал, когда вернется хозяин дома, то рисковал в любой момент с ним столкнуться.
Я прислонился к большому, во всю стену, книжному шкафу и в последний раз оглядел спальню, решив, что пора закругляться. Поворачиваясь, я неловко задел локтем полку и несколько книг, не помещавшихся на ней целиком. Книги, по закону подлости, посыпались прямо на меня. Я чертыхнулся, опускаясь на корточки и оглядывая место происшествия.
То, что я поначалу принял за большие старинные фолианты, оказалось альбомами с фотографиями. Фотки были не приклеены, а просто вложены, и поэтому беспорядочно рассыпались по всему полу. Только этого мне не хватало. Я принялся их собирать, толком и не рассматривая: я торопился поскорее уйти.
На одной из фотографий я увидел знакомое лицо и догадался, что на меня со старой черно-белой фотографии смотрел не кто иной, как молодой Валя. В груди неприятно кольнуло. Я посмотрел долгим взглядом на изображение и спешно сунул его в альбом. Потом, все потом.
Я почти закончил с фотографиями, когда наткнулся на то, что ожидал увидеть меньше всего. Хотя бы потому, что это было лишено всякого смысла.
На очередной фотографии я увидел... себя. Я не мог поверить своим глазам, но тот, кто смотрел на меня с фотографии, мягко улыбаясь, несомненно, был мною, каким я был лет в шестнадцать.
Я растерянно сел прямо на пол, продолжая пялиться на свое изображение. Думаю, состояние, в котором я сейчас пребывал, обычно называют "прострацией". Я словно завис, не понимая, откуда здесь, в этой квартире, у этого человека, есть моя фотография почти десятилетней давности. Я непроизвольно разжал пальцы, и фото выпало из моей руки. Это вывело меня из транса, и я лихорадочно, не заботясь о сохранности оставшихся фоток, стал перебирать их все, рассматривая теперь каждую.
Я нашел еще несколько изображений с собой в главной роли, а на одной из фотографий... на одной из фотографий я стоял рядом с тем, в ком несколько минут назад опознал молодого Валентина Николаевича. Он небрежно, по-дружески обнимал меня за плечи, а я, не стесняясь, облокотился на него.
Я потрясенно смотрел на них, то есть на нас, и ничего не понимал.
Как такое было возможно? Да никак, твердило мое сознание, потому что такого просто не могло быть.
Признаюсь, в тот момент я откровенно запаниковал. Я лихорадочно забегал по комнате, открыл окна, потому что появилось ощущение, что я задыхаюсь, снова начал мерить спальню шагами, пытаясь найти хоть какое-то логическое объяснение тому, откуда такие фотографии вообще могли взяться, но ничего не мог придумать. Все это было немного чересчур для меня.
Я вновь подбежал к книжным полкам, опустился на пол, схватил фотографию, запихнул ее в карман брюк, оставив остальные фото и альбомы валяться на полу, а потом сделал то, что у меня в последнее время начало получаться особенно хорошо - быстро надев пиджак, я в очередной раз сбежал.
***
Лишь дома до меня дошло, что я даже ничего там не убрал, и теперь Валя поймет, что я видел фото. Все, приплыли. Не успел я прочувствовать всю трагичность ситуации, как зазвонил мой мобильный. Я посмотрел на дисплей, номер мне был незнаком, и я нажал на отбой. Несколько минут мобильный лежал тихо, а потом затрезвонил вновь.
Черт.
Я догадывался, кто это мог быть, да что там догадывался, я почти со стопроцентной уверенностью мог сказать, что это был Валя. Но сейчас мне нужно было немного времени, чтобы понять, какого черта вообще происходит, потому что я был явно не в теме.
Я бросил мобильный на журнальный столик и пошел на кухню заваривать чай. Через некоторое время настойчивые звонки мне надоели, и я отключил телефон. Стало намного спокойнее.
Теперь я мог неспеша обдумать ситуацию. Собственно, обдумывать было особенно нечего: судя по фотографии, которая сейчас лежала передо мной на столе, когда-то я был знаком с Валентином Николаевичем, причем насколько я могу утверждать, был знаком довольно близко, но ни хрена не помню этого. Далее.
Валя, в отличие от меня, все это, похоже, помнит и помнит хорошо. Более того, исходя из подслушанного мной вчера разговора выходило, что Валя был передо мной в чем-то виноват, или, по крайней мере, он так думает... Остается самая малость - узнать в чем именно, тогда я смогу разрешить всю эту проблему.
Было еще кое-что, что не давало мне покоя: та ночь, что мы провели вместе. Знал ли Валя тогда, что мы были знакомы? Или не знал? Или это была часть какого-то хитроумного плана? А может, это была роковая случайность, и он просто натолкнулся на меня в том кафе? И как я, черт возьми, согласился провести с ним ночь? Был ли я слишком пьян, чтобы адекватно воспринимать свои действия? Или это было что-то другое, о чем я даже думать бы не хотел?
Тут мне вспомнились слова Вали, сказанные его отцу в медкабинете: "Он почти вспомнил меня в ту ночь". А вдруг я и вправду вспомнил его? Но тогда как я вообще мог забыть такого человека, как Валентин Николаевич? А самое главное, означает ли это, что в прошлом между нами что-то было?..
Я хотел знать правду, но вот был ли я готов ее принять, какой бы она ни была?
Мои мысли прервал настойчивый звонок, а потом и стук в дверь.
- Андрей! - это был Валя. Я в нерешительности остановился у входной двери.
Черт, что делать? Открыть? Или не открывать? А, была, не была.
Я распахнул тяжелую дверь и молча посмотрел на Валю. Он выглядел, как всегда, невозмутимым и собранным, и лишь едва заметный тревожный блеск в глазах да напряженная линия плеч говорили, что далеко не все под контролем. Я посторонился, пропуская его в квартиру.
Я ожидал, что Валя начнет задавать мне вопросы, но вместо этого он, не дожидаясь, пока я закрою дверь, схватил меня за руки и притянул к себе, от чего я слегка прибалдел, однако вырываться не стал.
- Ты в порядке? - настойчиво спросил он, беря мое лицо в холодные ладони и внимательно глядя мне в глаза.
На языке вертелось множество ответов, от ехидных и насмешливых до гневных и полных негодования, но ответил я совсем другое:
- Я совсем запутался, - негромко сказал я, вдруг понимая, что устал от всего этого нагромождения загадок и непонятных эмоций. - Я уже не понимаю, что происходит. Валя, - я посмотрел на него и задал вопрос, который не давал мне покоя, - как давно мы знакомы?