Аннотация: иногда в Деда Мороза стоит поверить...:)))
Новогодние и рождественские праздники - самое подходящее время для исполнения желаний. В комнате пахнет хвоей и мандаринами, кухня из тихого места семейных чаепитий превращается в поле боя, и даже самые закоренелые скептики верят, что для изменения жизни к лучшему нужно всего-то загадать желание. А если его еще и записать на бумаге, а потом сжечь, а потом под бой курантов высыпать пепел в бокал с шампанским и выпить это все одним глотком - тогда вообще... Стопроцентная гарантия имени Деда Мороза. Он же хитрый, этот Дед, он же знает, что после генеральной уборки квартиры, беготни по магазинам и предварительного отмечания с сослуживцами 90 процентам населения уже не до желаний. А с остальными десятью процентами можно и поработать, так уж и быть...
Пятнадцатилетний Димка Бубликов по прозвищу Пончик без труда вошел в эти самые проценты. Он увильнул от нарезки салатиков, уступил младшей сестре почетную обязанность наряжать елку и закрылся в своей комнате. Там его уже ждал чистый лист бумаги и специально купленная новая ручка.
Чего же пожелать? В свои пятнадцать лет Димка еще верил в чудеса, потому что от реальной жизни ничего хорошего ожидать не приходилось. Один только вид чего стоит - толстый увалень, которого разве что ленивый не пинает. В школе Димку дразнили Пончиком, Булкой, Хомяком... Особенно старался Генка Потоцкий, самый высокий и самый наглый в классе. От его презрительно - издевательского: "Хо-мя-ак!", брошенного в спину, Димка вздрагивал, как от удара.
С успеваемостью у Димки тоже было не очень. Физкультуру он попросту прогуливал. А кому понравится мешком висеть на турнике, да еще под градом насмешек! Остальные уроки проходили примерно так: первые пять минут Димка внимательно слушал учителя, а потом сидевшие сзади одноклассники начинали тыкать ему в спину ручкой. Это еще ничего, куда хуже сносить обстрел жеваной бумагой или снимать со спины приклеенные надписи типа: "Я - лох! Плюнь в меня!". Очень скоро Димка сделал вывод - лучше в этой школе вообще не появляться. Только вот матери это не нравилось. Не расскажешь же ей все как есть. Да и что она сделает? В школу пойдет? Три ха-ха, Димка еще жить хочет.
За окном медленно кружились хлопья снега. Красиво, блин. Только Димке эта красота совсем не нужна. Опять Генка с дружками снега в рюкзак натолкают, беги потом к дому что есть сил и радуйся, что легко отделался.
Димка вздохнул и посмотрел на чистый лист. Сестра ломилась в дверь за какой-то игрушкой, мать грозно напомнила про невынесенный мусор. Вот и загадай тут желание! Может пожелать, чтоб Генку с дружками своими избил кто-нибудь? Димка представил: вот подходят к ним амбалы и гасят! Да, и еще говорят потом, сплевывая на поверженного Генку: "Мы от Бубликова! Еще раз его тронешь - тебе не жить!".
Выныривая из собственных фантазий, Димка решил, что этого мало. Ну, поживет он с неделю спокойно, а потом еще кто-нибудь прицепится. Тут что-то покруче надо, уж желать так на всю катушку. И захотел вдруг Димка всю свою жизнь неудачную поменять. Начать все заново, чтоб ни уроков, ни обидчиков... Ну, не совсем заново, а чтобы соображать уже, лет так с трех- четырех. Или с пяти? Ладно, пусть будет пять. И чтоб никакой сестры не было, надоела уже со своим нытьем. Пусть лучше брат будет старший, чтоб защищал. И отец. И собака, и никакой аллергии на шерсть у матери... Димка увлекся. Он исписал весь лист с обоих сторон. Кое-что зачеркнул, кое-что добавил и стал заново переписывать. А потом наотрез отказался надеть новые брюки, потому что Димка себя в новой одежде всегда неуютно чувствовал и запросто мог про заветный листок забыть.
С первым ударом курантов Димка попросил мать налить ему шампанского. Да, срочно! Да, прямо сейчас! Обжигая пальцы, ссыпал в бокал черные хлопья пепла и выпил за секунду до того, как ночь взорвалась искрами фейерверков. Потом было новогоднее обжорство, концерты по телевизору и прочие радости. Но телик Димка почти не смотрел. Он уже в час спать отправился, надеясь, что завтра все-все изменится. И не будет он больше никаким Пончиком и Хомяком, наоборот станет самым крутым во дворе! И вообще - должно же ему хоть в новогоднюю ночь повезти...
Наверное, в эту ночь Дед Мороз был особенно щедрым. Потому что проснулся Димка от шершавости собачьего языка и нагло тыкающейся в лицо морды. Еще ничего, не понимая, он открыл глаза и увидел перед собой огромную собаку. Прямо не собаку, а оживший шкаф какой-то! Если бы не дружелюбное помахивание хвостом, Димка точно от страха заорал бы.
"Неужели получилось?" - вспомнил он. Да, точно. И постель какая-то огромная, и комната явна не та... Спрыгнул Димка с кровати и в коридор! В прошлой жизни там зеркало стояло. Ну-ка, ну-ка, щас посмотрим...
Зеркало никуда не делось. Только вот отражался в нем не пятнадцатилетний Димка Бубликов, а совсем даже неизвестный пацаненок лет четырех, с белобрысой стрижкой под "ежик" и широко распахнутыми голубыми глазами.
- Ура! Поперло! - заорал Димка.
На крик из соседней комнаты выглянула молодая женщина, чуть-чуть похожая на Димкину мать. Только похудее килограммов на пять, а моложе - так на все пятнадцать лет.
- Денис, ты, почему не спишь? - строго спросила она, запахивая на груди расшитый драконами шелковый халат.
- Я не Денис, я Дима! - блин, ну и писклявый же у него теперь голос! Ладно, пойдет.
- Денис, мне не до твоих игр! Дай нам с папой поспать! Возьми вон мультики посмотри, - сказала мать, закрывая дверь.
Блин, значит он теперь Денис, да? Ух ты, а у него в комнате еще и телик свой! Ну и везуха!
Мультики Денис - Димка смотреть не стал. Уж лучше с новым домом познакомиться. Он зашел на кухню, подергал закрытую дверь в родительской спальне, опять пошел в свою комнату... Скучно, блин. Ну не в игрушки же играть, в самом деле...
Это было первое Димкино разочарование в новой жизни. Ни книг, ни магнитофона, ни кассет. В приставку, что ли, порубиться? Достал Димка из коробки новенькую 16-ти битную "Сегу" и стал ее к телику подключать.
- Ты че, лось, кто тебе разрешил?
Оглянулся Димка - а перед ним мелкий какой-то лет одиннадцати.
- Положи, кому сказал!
Ну уж фиг вам! Не для того Димка жизнь свою менял, чтоб над ним всякие малявки издевались! Хватит, это мы уже проходили.
- Иди отсюда шмакодявка! Че, проблем хочешь? - процедил он сквозь зубы. И вдруг почувствовал, как чья-то невероятно сильная рука стаскивает его с дивана. А Димка ну совсем-совсем ничего сделать не может, только ногами дергает и орет что есть мочи.
- Андрей, не трогай брата!
- Ма, да он сам нарывается!
Ничего себе братик! Чуть вообще не убил! Вытер слезы Димка и кинулся с кулаками на этого отморозка. Он бы его точно добил, если бы не предательство матери. Это она совершенно неожиданно дала Димке болючий и унизительный подзатыльник.
- А ну за стол! - скомандовал непонятно откуда появившийся отец. - Что за шум?
- Пап, этот лось чуть мою "Сегу" не сломал! - наябедничал Андрей.
- Я не сломал! Я поиграть хотел! - возмутился Димка.
- Ты же не умеешь, тормоз!
Димка чуть от возмущения не задохнулся. Это он-то не умеет?! Да он в компьютере как в собственном кармане лазил, а тут какая-то "Сега" задрипанная! Но возразить ему не дали. Просто запихнули в ванную, заставили вымыть руки и за стол усадили.
За столом Димка стал вопросы задавать. И узнал, что его теперь зовут Денис Толубеев, собаку - Малыш, что Денису и впрямь четыре года, а Андрею только десять Надо же, а борзоты как у Генки Потоцкого.
"Обломаю", - решил Димка и прошептал:
- Ты сам лось, понял? Козел безрогий!
- Чего-о?
Дальше опять была драка. На этот раз Димка почти победителем вышел. Подумаешь, по голове кулаком стукнули! Зато у Андрея во-он какой синячище под глазом набухает! Незря Димка половник со стола схватил.
- Да хватит вам! Сколько можно! Денис! Андрей! Сейчас обоих отлуплю! - надрывалась мать.
Отец поступил проще - взял драчунов за шкирки и раскидал по разным комнатам. Димка, если честно, был разочарован. И брат старший слабаком оказался, и собака слишком большая, погулять, что ли?
Только Димка оделся - мать тут как тут:
- Ты куда?
- Гулять. Щас приду.
Никаких гуляний! Ты наказан.
Димка хотел за дверь выскочить, да не учел, что до ручки он теперь не достает. Вытряхнули его из одежды, как щенка, и просидел он дома до вечера. А вечером гулять отпустили. Но с Андреем. Ничего себе прогулочка! Туда не ходи, это не бери, собаку поводить и то не разрешают, - беспредел какой-то!
А утром было еще хуже. Утром подняли Димку с постели и потащили в детский сад.
- Ну мам... - канючил он по дороге.
- Хватит хныкать! Да что с тобой? Ты же любишь в садик ходить!
- Нет! Не люблю! Я дома останусь!
- С кем? Мы на работе, Андрей в школе...
- Один останусь, ну честно, вот проверь!
- Вырастишь, тогда и останешься, - говорила мать, ухитряясь держать в одной руке сумку и отчаянно упирающегося Димку.
По дороге в садик Димка заработал три подзатыльника, два обещания поставить в угол и одну угрозу неделю не пустить гулять. Несмотря на все усилия, мать его все же довела. Вот так просто ушла за ворота и оставила Димку в компании сопливых малышей.
Димке это, естественно, не понравилось. И он решил так себя вести, чтоб родители и думать про садик забыли. Он назвал завтрак "фуфлом", обед - "дерьмом", а полдник "полным отстоем". Он отказался делать зарядку и водить хоровод, дал поджопник одному мелкому и сбежал из комнаты во время "тихого часа".
- Толубеев! Стань в угол! - грозно кричала молоденькая воспитательница.
- Ага, разбежалась! Шнурки только поглажу...
- Толубеев, что ты делаешь?!
- Че, не видишь? Курю! - отзывался Димка, попыхивая найденным на площадке окурком.
- Толубеев!!!
К концу дня воспитательница заплакала и пожаловалась на "кошмарного ребенка" директору. Директор пришел лично и попытался поставить - таки в угол юного бунтаря.
- О, гражданин начальник! Колоть будешь? - обрадовался Димка, делая классическую "распальцовку". Он еще никогда в жизни так не отрывался. Правда, родители пришли совсем не вовремя. Блин, как же им воспитательница обрадовалась! Будто родственникам из Америки с мешком баксов.
- Мам, а мне в натуре тут по кайфу! - радостно сообщил Димка. Только мать почему-то его восторгов не разделила. Наоборот - такой нагоняй дома устроила!
- Месяц гулять не выйдешь! Кричала она.
- И не надо! Не хочу я с этим лохом гулять!
- Да где ты таких слов нахватался?
- Лена, я же говорил, не надо было его в садик отдавать! - вмешался отец.
Но на следующий день Димку снова отвели в садик. Бунтарство, уже дало свои плоды: малыши Димку побаивались. А зря, между прочим! Димка их сегодня не обижал. Наоборот, уговорил перелезть через забор и пойти погулять на свободе. Час всего-то и гуляли, а шуму было...
Через неделю Димку из этого садика выгнали. Потом был еще один садик, и еще один... Никто не понимал, что Димке попросту скучно. Ну не мог он петь песенки про елочку и играть в прятки. Дома тоже скукота - один не погуляешь, телик смотреть можно только до восьми, да еще и кашу манную есть заставляют. Неужели в той, прошлой жизни, Димка тоже такую гадость ел? На день рождения вместо МР3-плейера подарили кучу всякой игрушечной дребедени, которую Димка тут же разломал в знак протеста. Он все чаще думал, что маленьким быть совсем не так классно, как кажется. Никакой свободы, это нельзя, то нельзя...
Загрустил Димка. Прямо-таки в депрессию впал. И подумал вдруг, что давний его обидчик Генка тоже, наверное, из другой жизни. Захотел из взрослого мужика в подростка превратиться, вот и мучается теперь. И ничего ему не остается, кроме как одноклассников прессовать, да ждать своего настоящего возраста. Это ведь сначала в крутого играть интересно, а потом кажется, что вокруг не люди, а компьютерные персонажи какие-то. Да и сам ты тоже ненастоящий... А в игре все можно - и драться насмерть, и не считаться ни с кем. Только вот надоедает игра, будто манная каша на завтрак, и нормально жить хочется...
Как по заказу, через месяц после Димкиного "путешествия во времени" наступил Новый Год.
"Круговорот желаний", - подумал Димка, твердо решив вернуться обратно.
Он достал бумагу и ручку.
Он заставил родителей зажечь свечи на новогоднем столе.
И даже отец сдался на уговоры и плеснул на донышко бокала немного шампанского.
С первым боем курантов Димка схватился за ручку. И еще несколько секунд он надеялся на обязательное новогоднее чудо. А потом заплакал навзрыд, давясь обидными слезами и пугая нарядных гостей недетской истерикой...
До того, как Денис Толубеев научится писать, оставалось еще три года.