Таолин : другие произведения.

Лети свободным ветром

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вроде китайского наброска. О любви. Только без колоритных реалий.

  Л.Поликутина
  
  ЛЕТИ СВОБОДНЫМ ВЕТРОМ
  
  Глава 1
  
  
   Не бывать счастью.
   Ану Мин поняла это, когда впервые увидела лицо своего мужа, нечуткое и строгое. На что она надеялась? Неужели лелеяла заведомо несбыточную мечту? Родители давно сказали, что её жених - человек из знатного семейст-ва. И это ему она теперь будет служить до конца своих дней?
   Так велось испокон: невеста и жених безвольны в своём выборе. Роднятся их семьи, и совершенно неважно мнение двух людей, увидевших друг друга лишь в день собственной свадьбы.
   Для Ану Мин странными казались поспешность, с которой шли свадебные приготовления и то, что выбор её новых родителей пал именно на их семью, не имевшей ни должной популярности, ни нужного достатка в сравнении со славным родом Ду.
   А теперь стало всё ясно. Ещё раньше её подруги говорили об одном из сы-новей наместника Ду - Чжоу, который вёл малодостойный образ жизни, во-руя у девушек поцелуи и проводя ночи в таверне, где распивал с друзьями подчёркнуто дорогие вина и держал на коленях продажных женщин. Он по-зорил свой род, и наместник поступил весьма мудро, женив его. То, что не-веста была из менее знатной семьи, лишь снимало позор, принесённый не-почтительным сыном. И теперь этот человек - муж Ану Мин...
   Как мать ни пристыжала дочь тайком от посторонних ушей, девушка не могла согнать с лица печаль. Неужели Мин могла быть настолько глупой, чтобы надеяться на сватовство человека её снов и мыслей?.. Его семья была и того беднее, но любовь закрывала на это глаза.
   Ду Чжоу выказывал своей молодой жене уважительность, непонятную для неё. На его вопросы Ану Мин отвечала с необходимой улыбкой и кротостью.
   - Если тебя тяготит обилие внимания, я могу отвести тебя к беседке в нашем саду.
   В беседке Ду Чжоу впервые поцеловал Ану Мин, нежно держа её ладони.
   Первое время девушка не засыпала без слёз.
  
  
  Глава 2
  
   Ду Чжоу всё сидел в своём кабинете, читая тревожное письмо старого друга из Чандэ, забыв о времени обеда. Ану Мин повиновалась зову почтительно-сти и отважилась напомнить об этом мужу.
   - Сейчас я закончу. Подожди.
   В ожидании Ану Мин созерцала вид из окна.
   - Мать очень довольна твоим усердием, Мин. Мне приятно такое слышать.
   - Это долг жены, мой господин.
   Ду Чжоу сделал паузу и продолжил:
   - Однако сестра Су заметила, что твои глаза часто бывают влажными.
   - Ей показалось, мой господин...
   И тут странное видение захватило сердце Мин: за оградой стоял тот, кого ум пытался забыть так безуспешно.
   - Возможно, с появлением ребёнка всё изменится.
   Она не слышала его.
   - Увидев тебя, я в одночасье отрёкся от своего прошлого, Мин...
   Она не слышала его! Тот, тот - милый, желанный, ласковый - занимал всю её, маня неудержимой мечтой...
   Прикосновение чужих рук вызвало в девушке столь же неудержимый про-тест. Немое отвращение. Ану Мин быстро обернулась к мужу, с явным испу-гом взглянув на его руки.
   - Вы закончили, мой господин? Нас заждались.
   - Иди одна.
   Девушка скорей поклонилась и вышла.
   Ду Чжоу видел того человека за оградой.
  
   Негодующая мать осмелилась сделать сыну замечание:
   - Ану Мин слишком часто поливает цветы!
   - Я рад, что это занятие пришлось ей по душе, - ждал её невозмутимый от-вет. - Кажется, ты не разделяешь мою радость?
   - Мы с твоим отцом непростительно ошиблись! Эта девушка и ты - плоды одного дерева! Нам не избежать позора, если ты не вразумишь её!
   - Позор - твои домыслы!
   Обиженная мать понесла неприятную весть мужу и детям: Ду Чжоу ходит с закрытыми глазами!
   Ану Мин отказалась заняться с сестрой росписью керамики: она ссылалась на недостаточное умение, к тому же на яблонях в саду так много мёртвых ве-ток...
   - В саду, должно быть, легче дышится.
   Муж встал у неё на пути.
   - Намного, мой господин, - Мин покорно опустила глаза.
   Ду Чжоу пенял себе в нерешительности: сияние Мин затмило все мысли... Не в его силах было унять неровность сердечных волн.
  
   Когда Ану Мин готовилась ко сну, она всегда на прощание любовалась ноч-ным небом. Иногда она не дожидалась супруга: в последнее время тот часто засиживался допоздна в своём кабинете. А вернувшись, он никогда не тре-вожил её сна.
   - О сердца трепетный лоскут,
   Где тот хозяин, что соткал тебя? - тихонько пропела девушка.
   Один взгляд Тэн Мона разжигал небывалые искры, и этот взгляд неотступ-но следовал за Мин повсюду.
   - До нашей свадьбы я тоже любил. Многих. Теперь приличие запрещает мне так поступать.
   Лицо с опущенными долу глазами обернулось к нему.
   - Твоей новой семье кажутся вызывающими неумеренные посещения храма и рыночной площади. А часть яблоневого сада на заднем дворе с некоторых пор выглядит чересчур ухоженной.
   Затянувшееся молчание должно было во что-то вылиться. Ану Мин на миг приподняла голову:
   - Я вам не запрещаю, мой господин...
   Муж больно сжал её плечо, удерживаясь от большего:
   - Не смей, слышишь?!
   - Тогда убейте меня сейчас...
   Дрожь голоса не затмевала твёрдости решения. Ду Чжоу с досадой взял её подбородок и принудил смотреть прямо на него:
   - Этот юноша не уважает тебя, Мин! Он понимает, что ты можешь быть опо-зорена! Он знает, что тебе может грозить, если он будет настаивать на свида-ниях!
   Всем своим видом девушка выражала несогласие с речами супруга.
   - Ты должна подчиняться мне, Ану Мин!
   - Я подчиняюсь всем сердцем, мой господин.
   Она хранила в себе то же выражение. Ду Чжоу принял тон спокойствия:
   - Отныне среди всех мужчин ты смеешь разговаривать только со мной.
   Жена послушно склонилась перед ним.
  
  
  Глава 3
  
   Дивный край вольных ветров привлекал не раз своей непокорностью. Каза-лось, великое сердце мира билось в волнении, когда единым и мощным рит-мом барабаны напоминали этому краю о войне.
   Многие дни это известие терзало мысли Ду Чжоу: ему было кого оставлять. Последнее время медитация ему не помогала. Тот юноша больше не появ-лялся, однако мир души Ду Чжоу был невозвратимо нарушен: Мин безраз-лично благополучие её семьи. Она теряла уважение новых родителей, катясь в бездну слепой любви.
   Шум в гостиной не сразу привлёк внимание Ду Чжоу, занятого пережива-ниями.
   - Невежливая дикарка! - звук пощёчин, тем не менее, очень скоро услыша-ла женская часть семейства.
   Ану Мин стояла перед братом Ду Чжоу, принимая удары безмолвно один за другим.
   - Как ты осмеливаешься молчать, когда к тебе обращается мужчина? Мой брат ещё не воспитал тебя? Так это сделаю я, ничтожнейшая из женщин!.. Тебе этого недостаточно?.. И ещё?..
   Раньше Ану Мин никогда не видела, как бьют человека. Отец был уважите-лен к матери, а та в ответ щадила своих детей, и голоса ни разу на них не по-высив.
   - Что, сладка расплата за провинности? - злорадствовала новая мать, дер-жась на расстоянии от разгневанного сына. Две её дочери с большим интере-сом наблюдали эту сцену и были полностью на стороне брата.
   - Что здесь происходит? - Ду Чжоу появился как раз в ту минуту, когда Мин упала без сил от боли, унижения и отчаянья.
   - Твоя жена проглотила язык, и я великодушно пытаюсь вернуть ей утра-ченный дар.
   - Кажется, благоразумие давно покинуло твои мысли, Ану Мин.
   Строгости мужа не было границ.
   - Среди всех мужчин вы велели разговаривать только с вами, мой госпо-дин...
   Мин едва сдерживала горькие слёзы.
   - Что с тобой, Чжоу! - брат был вне себя. - Ты не доверяешь собственной семье? Может, она не должна была говорить и с отцом?
   - Успокойся, Ли. Жди меня в библиотеке, здесь не лучшее место для объяс-нений... А ты иди за мной!
   Последнее относилось к жене, потрясённой жестокостью, о которой до этого дня ничего не ведала. Но это был ещё не конец: заведя Мин в их комнату, Ду Чжоу со всей яростью пристыженного человека толкнул свою молодую жену. А когда с искажённым болью лицом она поднималась, чтобы сесть на кро-вать, и у неё это не сразу получилось, - у Ду Чжоу дрогнуло сердце, и он ско-рее вышел, не желая подпустить неуместное страдание...
   Пока ноги вели его в библиотеку, мужчина не переставая думал о ней, о ней одной, вспоминая нежность её лица и ладоней, теперь изуродованных сини-ми пятнами, лелея музыку её голоса, храня немое изумление её непокорны-ми глазами. Она любила синие цветы и каждое утро украшала ими их спаль-ню. А когда пришла поздняя осень и цветы умерли до весны, Мин сделала букетик из синих лоскутков и заботилась теперь о том, чтобы он не набирал пыли... Как часто Ду Чжоу касался губами неживых лепестков, чувствуя, как от них веет теплом её ладоней...
   - Я желал только утвердить в Ану Мин её почтительность ко мне, - объяснял Ду Чжоу брату.
   - Тебе следовало с самого начала пресечь её безответственность! - возражал на это Ли.
   - Мне кажется неразумным требовать от неё того, чего в помине не было у меня в её возрасте.
   - Она - женщина, Чжоу! Перестань её оправдывать! То, что простительно мужчине как воину и защитнику своей страны, то запрещено любой из жен-щин! Они должны ждать, терпеть, хранить верность и беспрекословно под-чиняться тому, кто их оберегает!
   Фигура в светлом поспешно направлялась к выходу из ворот дома. Походка, без сомнения, принадлежала Ану Мин.
   Ду Чжоу крепче сжал зубы.
  
  
  
  Глава 4
  
   Сестра Су сообщила брату, что его жена ушла в храм: она чувствовала себя виноватой перед родственниками. Ду Чжоу тоже придумал веский довод, почему он хочет отлучиться: его друг, чиновник и опытный воин, вызвал младшего господина Ду к себе.
   Мин не могла быть в храме. Она вообще не могла куда-либо пойти: синяки стыдили бы её. Если у Ану Мин вообще остался стыд...
   Болезненная мысль прожгла Ду Чжоу: жена ушла, чтобы опозорить его из-меной! Завтра у него за спиной будет раздаваться неуважительный смех лю-дей: сластолюбивому сыну наместника воздались утехи его молодости!
   Полыхающий гнев гонял его по всему городу в поисках сбежавшей супру-ги... Ду Чжоу остановился, потрясённый новой неслыханной догадкой: Мин вообще может не возвратиться.
   "Глупая, дерзкая девчонка! Ты достойна худшей судьбы!" - исступлённо мыслил Ду Чжоу, стакан за стаканом вливая в себя прозрачное забвение: он остановился точно у дверей знакомой таверны и нашёл, что это лучший вы-ход в его положении.
   "Ты достойна худшей судьбы!" - твердил мужчина, теперь больше потому, что позабыл все другие слова.
   - Здравствуй, Чжоу.
   Черноволосая, чрезмерно напудренная девушка села рядом с ним.
   - Здравствуй, Яэ.
   - Вспоминаешь былые времена?
   Девушка смотрела на сменявшие друг друга стаканы.
   - Хорошо нам было тогда, - размечталась Яэ, волей случая положив руку на плечо своему собеседнику.
   - Нынче ты так мила, что мне никак нельзя тебе отказать...
   Ласки чужой женщины отрезвили Ду Чжоу. Теперь ему всё равно, вернётся ли Мин, будет ли смех за спиной и презрение близких. Он стал прежним. Он навсегда им останется: утолённая месть раскрыла ему окно в его прошлое.
   Ду Чжоу ещё не знал, что месть не может быть утолена, она возвращается вновь, и всегда с другой стороны.
   Холодная ночь января бросала колючими каплями в лицо. В небе плотная пелена закрывала луну, и тогда младший сын наместника подумал, что тьма не только в его душе...
   Вдруг в этой тьме, у ворот своего дома, Ду Чжоу заметил неподвижное свет-лое пятно. Сначала он не поверил своим глазам: неужели это и называется привидением? Потом он не поверил своим рукам: разве привидения бывают покрыты снегом? И только сердце сказало правду: у ворот сидела его без-жизненная Ану Мин!.. Тот юноша обманул её надежды... Но ужаснее всего для Ду Чжоу было увидеть, что глаза Мин широко раскрыты и веки изредка опускаются.
   Подхватив жену на руки, Чжоу прошёл через бурные расспросы заждав-шейся родни, бросив лишь: "Она лежала без сознания у наших ворот!", - и скорее уложил Мин в тёплые одеяла.
   С поклоном вошла сестра, принеся ароматный согревающий чай. "Мама разгадала странное поведение твоей жены за последние дни и велела пере-дать, что Ану Мин беременна".
   Чжоу взглянул на Мин: выражение её глаз оставалось таким же пустым. Они остановились в немом ужасе. Наверное, с той минуты, когда тот человек отказался от её любви. Он был недостойным мужчиной. Сначала он добился внимания замужней женщины, придя к её дому и всколыхнув в юном сердце прежние чувства. Затем он прилюдно попадался ей на глаза в разных местах, и только сегодня, увидев следы побоев на прекрасном лице, понял, чем могут окончиться их свидания лично для него. Этот человек струсил, хотя Мин бе-жала к нему, чтобы посвятить всю свою жизнь ему одному...
  
   Утром, снежным и ясным, когда душа всегда хочет ликовать, Ду Чжоу во-шёл в спальню жены. По правде сказать, только два часа назад он отлучился из этой комнаты, а теперь Мин стояла у столика с зеркалом, ещё не видя суп-руга, и что-то держала в руке.
   - Я рад, что тебе лучше, - с улыбкой в сердце Ду Чжоу подошёл к ней.
   Предмет выпал из вздрогнувших рук жены. От улыбчивости Ду Чжоу не ос-талось и следа: это был осколок чашки, из которой он поил Мин чаем!
   Чжоу резко развернул её к себе: шея девушки была неестественно обнаже-на.
   - Ты сам давно должен был сделать это, - Мин плакала.
   Сколько страстных, трепетных слов жаждал он сказать ей в эту минуту! А только помог ей пройти обратно к кровати.
   - Ты ещё очень бледна, Мин.
   И её руки обвиться хотели вокруг его стана, излив благодарность за неж-ность заботы... А Мин лишь надела привычные одежды, убрала постель и, поклонившись мужу, сказала:
   - Я иду выполнять свой повседневный долг, мой господин.
   Они оба стали заложниками мести.
  
  
  Глава 5
  
   Чиновник на самом деле вызвал Ду Чжоу и его брата к себе через несколько дней. Они должны были завершить с ним все дела, прежде чем война завер-шит их существование.
   Родственники больше не унижали Мин: убеждение в её беременности за-крыло им рты. А девушке могло быть от этого только хуже. Она уже не пыта-лась покончить с собой, хотя стыд и образ Тэн Мона, сливаясь воедино в её душе, необычайно её терзали. Задний двор стал для Мин местом, куда она не ступила бы и под страхом казни. Хорошо, что зима не принуждала собирать с деревьев мёртвые ветки...
   Мин прилежно занялась домом. Её глаза были теперь постоянно опущены, и девушка радовалась возможности скрывать свою печаль.
   Вытирая как-то оконную створку в одной из комнат, Мин выглянула во двор. Ограда, через которую так часто она общалась с тем юношей, невольно смутила сердце... Рука с влажным куском ткани медленно опустилась.
   - Ты нужна мне в кабинете. Иди следом.
   Ду Чжоу, казалось, зашёл только на минуту, чтобы тут же уйти. Но Мин со-жалела, что он увидел её в оскорбительном для него состоянии.
   - Как тебе здесь нравится? - Чжоу оторвался от записей.
   Недоумение чуть замедлило её ответ:
   - Строгость хороша, мой господин...
   - Будь здесь, пока я не закончу.
   Недоумение Мин всё возрастало: разве она была достойна супружеского до-верия?
   Ду Чжоу довольно долго молчал, и всё же Мин решилась отвлечь его:
   - Мой господин... Госпожа Ду Вэй уверена в том, что я ожидаю её внука...
   - Я дам ей понять обратное.
   Голова Мин склонилась в благодарности.
   - Тем не менее, не хочется ли тебе ребёнка?
   Неожиданный вопрос поверг девушку в замешательство, в котором она вы-бирала между своим желанием и чувством долга.
   - Я не буду настаивать, - весьма дружелюбен был голос мужа.
   Щёки Мин покрылись красными пятнами. Она встала, чтобы уйти:
   - Я не могу сидеть без дела, мой господин.
   - Замужем твоё главное дело - я! - возразил Чжоу со всей строгостью.
   Любоваться её гибким, как лоза, станом, нежным, как дуновение утреннего ветра, лицом Ду Чжоу мог бы вечность. И жизни не хватит, чтоб налюбовать-ся безусловной красотой Ану Мин!
   - Если мой господин хочет сына, я не посмею возражать, - сказала тут де-вушка, трепеща от стремления угодить мужу и сбросить груз вины перед ним.
   - Я хочу одних дочерей, - так же вдруг заявил Ду Чжоу. - Я себялюбив. До-чери выйдут замуж, а я вновь буду свободен.
   Произнеся такие слова, младший сын наместника мечтал только об одном. И вот, забывшись, на него посмотрели эти глаза с синеющим морем, которое чёлн-Ду Чжоу всё никак не мог покорить.
   - Но не сейчас, - закончил он.
  
  
  Глава 6
  
   Ану Мин запретила себе всякие слёзы. Пусть одиночество изгрызёт её душу - это самое достойное наказание, которое Мин отныне будет нести всю жизнь, и едва ли близок её конец.
   Родственники снова относятся к ней, как к чужой: она не ждёт младенца, хотя со дня свадьбы прошло больше полугода! Ду Чжоу потворствует ей, вместо того, чтобы выколачивать из жены дурь.
   Всё чаще у Мин болело сердце, когда она только задумывалась о своём му-же. Она не могла его понять! Каждый раз, идя в кабинет, Ду Чжоу звал её с собой. Мин снова начала читать стихи, которые так любила до замужества, и порой восторг не могли сдержать уста... А Ду Чжоу не только не повышал го-лоса за неприличную выходку супруги, - он требовал прочесть ему восхити-тельные строки, размышлял над ними. И это когда у него было так много не-законченных дел! Мин не могла его понять.
   Её пристыженную совесть спасала лишь та мысль, что муж долгими часами утра, дня и вечера пропадает не у одного чиновника. Мин была уверена в изменах Ду Чжоу, и принуждала себя наслаждаться душевной мукой, кото-рую ей причиняла подобная мысль. "Иного я не стою".
  
   Ду Чжоу вернулся позже обычного, брат Ли давно ждал его дома.
   - Скоро?
   - Через два дня.
   Вот и все слова, что братья сказали друг другу.
   Мин помогала мужу снять верхнюю одежду. Её руки ласково обняли его. Ду Чжоу отстранился.
   - На днях я ухожу, Мин. Будет война. Оставь меня наедине с моими мысля-ми.
   Молодая жена с покорностью удалилась в свою комнату. Она не показала своей грусти: холодность мужа была понятна ей. Мин открыла окно и легла на пол, чтобы постоянный озноб заставил забыть сегодняшнее унижение. Ду Чжоу унизил её. И он был прав.
   Не спалось Ду Чжоу: завтра последний раз он будет в родном доме. И неза-метно уйдут прощальные лица, слова, уступая важное место в сердце импе-ратору и Величайшей из стран. Ни о ком не жалел Ду Чжоу: брат уйдёт с ним, сёстры выйдут замуж, родители состарятся вместе. Ану Мин несчастли-ва с ним... Как часто тайным взором Ду Чжоу следил за женой, когда та чи-тала, убирала или стояла задумчиво у окна в свободные минуты. Меньше всего теперь она хотела бывать в храме, что явилось поводом к порицанию её сёстрами и матерью. Тот юноша не покинул её сердца. Мин будет счастлива, если муж уйдёт.
   Сейчас он в последний раз налюбуется ею...
   Как холодна её комната!
   Непонятной радостью наполнилась душа Мин во сне: дурные мысли боль-ше не тревожили её. Утром она увидела себя на кровати, в тёплых одеялах.
  
   Даже в последний вечер отец и мать не тревожили своих сыновей. Чжоу и Ли сами решали, как проведут мирную часть своей жизни. Ану Мин сидела с книгой в руке, но стихи не пробивались к её сердцу. С шумом перевернув страницу, Мин вздрогнула и посмотрела на мужа. Тот спокойно продолжал свои записи.
   - О чём ты читаешь? - раздался его голос.
   - Поэт восхищается женской красотой... "В мире так много женщин, и все они несравненны".
   - Этот поэт - лжец, - безмятежно отвечал на это Ду Чжоу. - Он ничего не смыслит в красоте. Истинную красоту разглядеть очень трудно, если и вовсе невозможно. И ею может быть наделена лишь одна женщина...
   Плохо расслышала последние слова Ану Мин, колеблемая противоречием.
   - Мой господин... Я прошу вас о счастье стать матерью.
   Не сразу ответил ей супруг.
   - Это не твоё желание.
   С грохотом уронив книгу, Мин выбежала прочь.
   - Завтра ты уйдёшь, - говорила она, - и я тоже уйду из этого дома, чтобы ни-когда не вернуться. Твои родственники пристают ко мне с ребёнком, а мои старания угодить им ни к чему не приводят. Я не гордая... А может, и гордая! Или у меня нет такого права?! Если ты прикажешь мне остаться - твоя воля. Но мне легче умереть, чем сносить отсутствие любви в этом доме. Я любила всем сердцем, как не любил ты, чего не испытывал ни один из членов моей новой и старой семьи! За это счастье можно и погибнуть, я знаю, и смерть покажется лишь освобождением любящей души, готовой следовать за воз-любленным повсюду!
   - Значит, после смерти ты будешь следовать за душой того юноши?
   Мин поутихла, услышав невозмутимый вопрос.
   - Мне всё равно. Лишь бы уйти отсюда.
   - Может, на войну? Какая разница, где погибать, раз ты так этого жаждешь? - только и хватило Ду Чжоу на шутку.
   Муж оставил жену наедине с ней самой.
   "Быть мужчиной - это свобода, - подумала Мин. - Свобода...". Она не-сколько раз повторила новое слово, так неожиданно пришедшее в её мысли, чтобы лучше понять его, но ещё больше утеряла суть.
   Что это такое? Что это для женщины, которая может лишь подчиняться с рождения до смерти?
   Только ветру ведома эта тайна...
   А война? Мужчины становятся воинами по принуждению...
   Ану Мин запуталась.
   Она может уйти куда пожелает. Но ведь куда она может пойти, где её не ждала бы смерть? В своей стране женщина безвольна.
  
  
  Глава 7
  
   Вот и таверна, славный спутник его прошлого, виднеется у перекрёстка, где они с Ли повернут, чтобы идти прямо к чиновничьему дому: оттуда выйдут навстречу великим битвам.
   Низкорослый юноша преградил братьям путь.
   - Ду Чжоу, ты не узнаёшь старого друга?
   Мужская причёска и мужская одежда не могли скрыть от младшего сына наместника знакомого обаяния... Он едва не вскрикнул от изумления, звук так и застыл на его губах. Ли поторапливал брата.
   - Друг Ун Ци! И ты тоже с нами?
   Юноша коротко кивнул и неспешно к ним присоединился, держась чинно и не говоря лишних слов. Ду Ли недоверчиво смеривал его взглядом.
  
   Долог путь на лошадях. Мин не привыкла к таким длительным путешест-виям, хотя бы потому, что и вовсе никогда не путешествовала, и подавно - верхом. Вокруг было столько мужчин, но никто из них, кажется, не намере-вался расплакаться от потери сил. Сжав зубы, Мин крепче схватилась за (уз-дечку).
   - Не опускай глаза, - шёпот Ду Чжоу донёсся до неё, - скоро будет мост, за ним и остановимся.
   Хорошо ему говорить "не опускай глаза". Эта привычка для Мин сходна с ежедневным принятием пищи; едва ли корни её так уж коротки... Девушка взглянула на мужа: его лицо хранило непроницаемость, а фигура была схожа с фигурами многих воинов сдержанностью и безусловной готовностью.
   Мин будет трудно выработать в себе все необходимые качества. Мин под-вержена стольким эмоциям...
  
   Полководец разрешил привал. Раскинулся лагерь уже с темнотой, но воины и не думали ложиться: технику и дух боя необходимо поддерживать каждый день.
   Ану Мин была вынуждена в единый миг научиться ловко слезать с коня, не зацепив при этом за предмет сбруи и не растянувшись от усталости на дол-гожданной земле... Боясь покачнуться, Мин ухватилась за седло и наблюдала за действиями мужчин. Походные маленькие юрты вырастали на поляне со скоростью летних грибов. Ану Мин заметила, что многие воины ходят к реке: там они умывают лицо от дорожной пыли, затем чистят лошадиный пот, а после набирают в котлы воду, чтобы согреть её над огнём. Последнее насме-шило Мин: на войне мужчины делают женскую работу.
   Делать нечего: новоиспечённый воин Ун Ци последовал примеру своих то-варищей.
   Её сердце дрогнуло, когда она увидела тренировку боевых приёмов... Живое течение реки отразилось в её неподвижных глазах.
   - Медитация весьма полезна.
   Ду Чжоу зачерпывал воду рядом с Мин. Полные отчаянья глаза посмотрели на него.
   - Глупа была моя идея, - сказала она.
   - Славный Ун Ци не владеет искусством боя? - едва улыбнулся Ду Чжоу. - Смотри.
   То, что последовало за его словами, не поддавалось описанию: широкие взмахи, полные сдержанности; резкие выпады с мечом, в то же время мягкие и сосредоточенные; прыжки выше человеческой головы... Мин замерла.
   - Это тоже красота, воин. Это тоже поэзия. Это - твоё дыхание...
   Но то простое, чему учил её Ду Чжоу, казалось невообразимо скучным: ни прыжков, ни равновесия, ни вдохновения - одно великое утомление. Глаза Мин закрывались на ходу, ноги и руки путались в движениях...
   - Надо поесть, - напомнил ей тот, кого на родине она называла мужем.
   Пошатнулась Ану Мин...
   - Воин, не будь женщиной!
   В самое ухо зазвучали эти слова!.. Мин сразу же вымыла сон из век и повто-рила все движения приёмов почти успешно.
   И в то самое мгновение, когда она решила, что ночь приблизилась к концу и пора седлать лошадей, Ду Чжоу вдруг сладко зевнул и направился к своей юрте.
  
   Возмущённый Ли проник в тесноватую юрту брата.
   - Ты предлагал Ун Ци разделить с собой ночлег?
   - Да.
   Чуть убавил Ли жара в голосе.
   - Почему он спит на голой земле под деревом? Он, что, настолько упрям или горд?..
   Ду Чжоу усмехнулся:
   - Нет. Он просто воспитывает в себе мужчину.
   Приосанился Ду Ли.
   - Странный человек, - уважением веяло от его речей.
  
   С каждым днём глаза Ану Мин раскрывались во всё большем восхищении. Зелёные долины в подножии суровых гор, горные дороги и близость синих небес... А там, внизу, необыкновенные красоты, о которых раньше душа Мин и не задумывалась. И всё это - едино с ней! Неужели личное счастье стоит хотя бы краткого взора на благодатную и величественную землю!
   Вокруг неё велась непривычная жизнь, словно театральное действо, коего девушка тоже ни разу не наблюдала в родном городе. И что такое её родной город? Таких десять легко уместилось бы в далёкой долине низко-низко под горным путём...
   И новые открытия, и новая жизнь, и новая свобода - из утра в день, изо дня в вечер, из вечера в ночь... Да и не всякая ночь смыкала веки Ану Мин: впе-чатления дня не отпускали её и были куда красноречивее любимой книги стихов, которую Мин взяла с собой.
   Боевые навыки приходили к девушке быстрее, чем к способнейшему ребён-ку. Она постигала иную поэзию, а приёмы были строками лучших мастеров...
   Где теперь её дом и обязанности? Женщины ждут своих мужей за дневными заботами. Они растят их детей.
   Лишь на мгновение сжалось сердце Ану Мин: она сама отказалась от спо-койствия, и едва ли теперь есть путь к нему. Девушка пресекла жалящую мысль. Чжун Го заставит её забыть былую жизнь: Чжун Го прекрасна!
   Ду Чжоу и его брат не разделяли восторгов своего друга. Как-то Ун Ци си-дела перед раскрытыми страницами книги, и Ду Чжоу прервал её мечты.
   - Я тебе нравлюсь такая? - спросила она его в тени дерева.
   Муж-друг сел напротив и попросил книгу себе, храня молчание.
   - Никогда не было столько света в моей душе... - улыбнулась Мин.
   Тогда Ду Чжоу встал и молвил:
   - Глупый Ун Ци! Твоя близорукость будет неизбежно наказана.
   Нахмурилась девушка: неуместной показалась ей сухость его слов.
  
  
  Глава 8
  
   Удивительный ветер носился мимо Ун Ци взад-вперёд, доставляя ей ис-креннюю радость своей игрой. Принося аромат весенних трав, ветер уносил обратно запах горячих лошадиных спин, потом вновь нёс на своих невиди-мых ладонях свежесть горного снега и забирал взамен дух едва прогретых солнцем ножен и сбруи... Не одна Мин наслаждалась игрой ветра, и не сразу поняла она, как получилось, что перед ней оказался наконечник стрелы...
   Немой ужас объял сердце Ун Ци, и как подхватил кто-то стремена её лоша-ди, она не запомнила. Вокруг неё шла битва: вздымались мечи, вонзались в тела стрелы... И вдруг всё разбежалось в один миг, и битве пришёл конец.
   - Воины Чжун Го! - громыхнул полководец, и только сейчас Мин сумела стряхнуть с себя оцепенение.
   Войско теснилось у какой-то огромной скалы.
   - Понимайте это сражение как верное предисловие к тому, что случится вслед за ним с минуты на минуту! Займём лучшую позицию - за скалой, там будем ждать врага, покусившегося на великую Тянься! Там одолеем само-уверенных недругов императора!
   Все подняли мечи в знак преданности.
   Мин с ужасом наблюдала, как спешно прячут под землёй погибших бойцов.
   - Ты же слышала: это только мелкий набег.
   - Я лишь вчера говорила вон с тем человеком...
   Не отрываясь от сцены быстрых похорон, ответствовала она Ду Чжоу.
   - Как видишь, умереть просто, Ун Ци.
   Девушка покачала головой:
   - Я забыла все приёмы, увидев стрелу в спине Лю Вэня...
   Усмехнулся её друг:
   - Тогда радуйся: скоро твоя душа будет свободна...
   - Ду Чжоу, не оставляй меня! - напуган и тих был её голос.
   - Я научил тебя искусству боя. Ты хорошо усвоила его. А теперь ты поняла, что на войне верная смерть неудачнику и глупцу. Ты не из их числа, Ун Ци... - улыбка едва тронула концы губ Ду Чжоу. - Даже я был удивлён, насколько ты владеешь у-вэй.
   Непонимание было в нежных глазах девушки. Впрочем, боец не обратил на них никакого внимания.
   Ану Мин знала: в нём говорила боль от её непочтительности, когда она ре-шила оставить его дом.
   Второй мелкий набег не заставил себя долго ждать, хотя сейчас полководец надеялся на большую внушительность сил врага. Мин отпрянула к дереву, как вдруг занесённая над ней рука вызвала в ней невообразимый испуг, схо-жий с животным... В один миг её дрожащие ладони выхватили из-за пояса пару кинжалов, ноги сделали неописуемый кувырок для должного расстоя-ния, глаза сузились в напряжённом прицеле - и вот недруг лежит убитый, из его груди сочится кровь! Сердце Ун Ци в отчаянии колотилось: она убила че-ловека! Она не смоет этот позор и в тысячелетие! Слёзы уж готовы были вы-литься обильным ручьём, как вдруг Ун Ци увидела, что позади её товарища, на расстоянии меча, щерится враг! Закрыв глаза рукой и сжав зубы, Ун Ци настигла его искусным ударом.
   Отведя руку от глаз, девушка увидела мёртвым ещё одного недруга... Горе переживала её душа - Мин стала убийцей!..
   Тут третий недоброжелатель свалился у её ног! Его поразил товарищ, кото-рого она только что спасла ... Они обменялись благодарными взглядами.
   Ничего не понимает Ун Ци. Эта кровь, заливающая луг, и эти крики, огла-шающие пространство - разве не преступление?.. Здесь все спасают друг друга и себя. Здесь сражаются за жизнь, и не только свою!
   Скоро бой прекратился отступлением врага. Но полководец знал, что это ненадолго. Мелкие нападения предваряют битву важнейшую...
   Мин ещё не научилась справляться с усталостью. Мысли грустными гостя-ми толпились в голове юного бойца. Сложив на коленях руки, по примеру мужчин, и сидя на траве, Ун Ци вспоминала убитых товарищей: со многими она была очень дружна... Мужской ум притягивал её, она слышала в речах мужчин такое, о чём раньше думала сама, но женщины её не одобряли. Мужчины были свободны в своих речах, не теряя при этом чувства меры и приличия.
   - Что это за новый приём "закрытых глаз"? - звук восторга услышала Ун Ци над собой.
   Это говорил Ду Ли, называемый раньше деверем...
   - Кто тебя научил? - не унимался он.
   - Никто.
   Уважение Ли к Ун Ци было в отсутствии всяких жестов и в неподвижности взора, остановившемся прямо на задумчивых глазах "юноши".
   - Ты не очень опытен, но энергия твоего боя восхищает.
   Ун Ци и не думал улыбаться, когда сказал:
   - Мой кинжал ещё не знал поражения.
  
  
  Глава 9
  
   Ожидаемой атаки всё не было. Горели костры, но никто не раскинул юрты и не сидел, сложа в отдохновении руки.
   Ду Чжоу не понимал своих чувств. С потерей женственности его юная суп-руга должна была утерять всю привлекательность. Но вместо этого показы-вался другой полюс той же самой планеты...
   Войско пребывало довольно высоко над долиной. С одной стороны широ-кая поляна была окружена лесом, с другой - обрывом. И как раз возле обры-ва высилось несколько старых деревьев, одно из которых обладало необык-новенно раскидистой кроной на высоком стволе... На второй день Ун Ци стояла на увитых мхом кореньях и всё глядела вдаль.
   - Чжун Го! Как сияет земля твоя!
   Вечерний сумрак неспеша покрывал верх и низ Поднебесной.
   Резкий холод вперемешку с беспамятной болью прожёг руку и бедро... Ди-кий гам, вопли и топот тысячи ног закружились над Ун Ци, но глаза её были уже закрыты...
  
   Луч утреннего солнца напомнил Ун Ци о жизни. Девушка чуть приподня-лась - и худшее зрелище явилось её очам: вся поляна обильно пестрела тру-пами врагов, друзей, их коней...
   Боль ран сковала её, но Ун Ци повелела себе встать. Всё дышало тишиной. Где же победители?
   Скрепя зубы, девушка добралась до ближайшего тела и сняла с него пояс, чтобы перевязкой хоть как-то смягчить тянущую резь.
   Ду Чжоу! Вздрогнуло женское сердце. Здесь ли он?.. Брат Ли! Полководец! В поле зрения никого из них Ун Ци не приметила.
   Топот конских копыт принудил девушку вновь залечь в своё убежище за ветвистым деревом. На этих людях вражеский костюм! В страхе Ун Ци ут-кнулась глубоко в мох.
   - Эти совестливые тупицы вернутся хоронить своих друзей. Тяньсянские дурни хранят сожаление об ушедших!
   Дружный гогот раздался над поляной мертвецов.
   - Оставим всё так, как есть.
   Говоривший свистнул, и вскоре из-за гущи деревьев выехало множество людей враждебного племени. Ун Ци молила небо о пощаде! А как же осво-бождённая душа, Мин? "Только жизнь! Только сочувствие небес!.." - шепта-ла девушка на грани отчаянья.
   Как бы там ни было, пощада была дарована её наблюдательному уму: через час, улучив мгновенье рассеянности врага, Ун Ци возлежала на толстой вет-ви в кроне спасительного дерева...
  
   Но с той самой минуты милость неба, казалось, исчерпалась для юного страждущего воина. Шло время, недруги расхаживали в боевом томленье среди трупов своих товарищей и врагов, и были безучастны к ужасному духу, исходившему от тлена тел...
   Ун Ци совсем ослабела за два дня неподвижного лежания, бинты на бедре и руке давно следовало поменять, но звук рвущейся одежды был недопустим: чутко ухо врага.
   Изнемогала Мин от дурноты: подымающиеся пары разложения мешались с запахом её гниющих ран...
   "Неисчерпаема милость твоя!.." - твердила она как заклятье.
  
   Правы оказались захватчики: полководец вернулся предать земле доблест-ных воинов.
   Жестокая битва завязалась, долгая, страшней её не видела Ун Ци! И рада бы зажмурить глаза что есть мочи, да слух обострялся. И счастлива вниз уж упасть - покориться, да онемели суставы, и сдвинуться сил не осталось...
   И поэтому смотрят глаза, и видят всё действо войны, которое грязно теперь с театральным сравнить...
   Мечи протыкают тела и живых, и умерших - мутятся, должно быть, от гне-ва и страха сознанья. Тут конь упадает, давя под собою владельца, и сразу обоих кинжалы врага протыкают... Там друг окружён неприятельским кру-гом, и режут его. Здесь враг окольцован друзьями, и с плеч покатилась гла-ва... Прикрылся покойником недруг иль друг - всё смешалось - его со спины восемь раз поразили оружьем... У всех - больше тысячи - кровь разлита под ногами, и брызжет опять: и в глаза, и на лица, под ноги!
   Когда же закончатся строки важнейшего боя? Когда же время придёт пере-считывать трупы, чтоб, в землю зарыв, навсегда позабыть об их душах?..
  
   Всё же, наверное, Мин на какое-то время забылась, так как, приподняв ве-ки, она увидела, как спешно относят в свежевырытую яму погибших. Тьма освещалась несколькими вынужденными кострами. Едва различались ок-руглые верхи юрт.
   К обрыву у дерева подошла фигура.
   - Чжун Го! Почему же теперь не сияет твоя земля?.. - с великим упрёком молвил человек.
   Забилось благодарностью измученное сердце. Подошедший услышал сла-бый звук, похожий то ли на стон, то ли на голос полуночной птицы. При-слушалось внимательное ухо.
   Ещё один, более длинный и жалобный, - нет, не стон, - носовой гуд донёсся сверху.
   - Там кто-то есть! - позвал человек.
   - Никого не видно, - возразили ему.
   - И всё же мне пока далеко до глухоты!
   К Ун Ци прикоснулась чья-то рука.
   - Я же говорил!
   Люди быстро стащили раненого с ветвей (какое нестерпимое зловонье ис-пускали его раны!) и поднесли к свету костра.
   - Да это Ун Ци! - в один голос воскликнули бойцы.
   Ду Чжоу протиснулся к юноше.
   - Он мой лучший друг. Я перевяжу его раны.
   Все нашли эту мысль разумной.
  
   У реки Ду Чжоу положил друга на плед и осторожно верными движениями принялся смывать грязь, гной и кровь.
   Понемногу светлели и девичье личико, и юные руки, и нежная грудь...
   Скребущая боль привела Ун Ци в чувство. За чуть отогнутым краем юрты виднелось маленькое пламя. Так тепло и хорошо! Ун Ци хотела было потя-нуться, да боль быстро напомнила о себе.
   Горячий напиток оказался у её губ, и она жадно выпила его весь!..
   - Больно, - решила сказать девушка, ещё плохо осознавая, где она находит-ся.
   - Я закончил. Скоро твои раны заживут, воин.
   Мин узнала дорогой голос Ду Чжоу, и безмолвные слёзы не останавливали свой внезапный поток. Но он делал вид, что не замечает тихих всхлипов.
   - Спи. Сейчас тебе нужен сон.
   Померкла радость Мин.
   - Ты не любишь меня, Ду Чжоу...
   Молчание было ответом ей. Она не ведала, о чём думает муж-друг.
   - Ты так давно не целовал меня... - бедняжка очень страдала.
   - Я не имею привычки целоваться с мужчиной, - был его сухой ответ.
   Мин разрыдалась.
   - Я так счастлива слышать тебя! Зачем ты омрачаешь это чувство?!
   Ночные рыдания Мин затеяла совсем не вовремя, но в них смог незаметно раствориться страстный порыв, с каким Ду Чжоу обнял её плечи и приник к желанным губам.
   - Тише, Мин. Я не хотел тебя обидеть.
   Она заснула счастливой.
  
  
  Глава 10
  
   На лошади Ун Ци держался славно, а вот ходил плохо. Сожалели его това-рищи. Между собой поговаривали: позабудет Ун Ци все приёмы, пока зажи-вут раны.
   Не смирялось с этими слухами отважное сердце.
   Ду Чжоу, его лучший друг, всячески опекает юношу, но тот редко выказы-вает радость по этому поводу: Ун Ци напустил на себя вид человека, которо-му тягостны все заботы, которого в любом случае голыми руками не возь-мёшь.
   Очень уважали за это Ун Ци. Только Ду Чжоу снисходительно улыбался серьёзности друга.
   Имея в распоряжении одну здоровую руку, одну здоровую ногу и умную го-лову на выносливых плечах, Ун Ци взялся преодолеть свою видимую не-мощь. Он велел Ду Чжоу всячески тренировать его, иногда с усмешкой, друг-муж передавал ведение боя своему брату, а сам наблюдал за Ун Ци, сев непо-далёку.
   Пассивностью - лучшим достоинством женщины - Мин больше не облада-ла. Став такой же, как он сам, Мин должна была утерять весь женский облик, ведь переняла у мужчин даже и манеры, жесты, мимику... Она делала это, чтобы не оказаться в подозрении.
   Но улыбка Мин оставалась её улыбкой. Мягкость её рук была только её мяг-костью. Нежность лица и дырочки от серёг, превращённые в родинки, со-храняли в храбром воине женские черты.
   Ду Чжоу никогда не видел, живя на родине, чтобы она смеялась... Её смех был в самом деле мальчишеский - и необычайно заразительный. Вот и сей-час он слышит его...
   - Что, воин, трясёшься, как бы квёлый Ун Ци не выбил меч из твоих рук?
   Ун Ци только что сделал прыжок и приземлился не пошатнувшись. Брат Ли с почтительностью и восхищением глядел на юношу: новая победа далась Ун Ци нелегко.
   Юноша повалил сидящего Ду Чжоу и сам улыбаясь посмотрел из зелени мха в лазурное небо.
  
   У огня, готовя пищу, сидели бойцы.
   - Поговаривают, скоро мы должны вернуться, - говорил Ду Ли.
   Ун Ци читала, брат размышлял.
   - Мы все вернёмся в объятия своих жён и невест! - не унимал мечтаний Ли.
   - А у меня ни жены, ни невесты, - Ун Ци в ответ. - Я не хочу возвращаться.
   - Где же ты жил до того, как ушёл на войну? - удивлялся Ду Ли.
   - У родственников, которые меня унижали.
   Ду Чжоу сидел всё так же, уставясь на пламя костра. Его юный друг погру-стнел:
   - Но со старым покончено. Я уйду жить к морю. Я никогда его не видел, а говорят, оно дарит людям лучшие мысли...
   - Ты очень похож на мою жену, - отозвался тут Ду Чжоу. - Она любит заго-раться мечтами, в которых потом разочаровывается.
   Ун Ци чуть не подавился от смеха, но запрятал его за грозный тон своего вопроса:
   - Как ты смеешь сравнивать меня с женщиной, хотя бы это была твоя собст-венная жена?
   - Твоя гордость порой смешит, Ун Ци, - рассудительно начал брат Ли. - Раз-ве когда-нибудь ты не желал бы взять в жёны красавицу-девушку из достой-ной семьи?
   Хохот юноши озадачил Ду Ли и вверг в недоумение. Его брат Чжоу был полное самообладание! Верно, они сговорились!
   Наконец, их юный друг взял себя в руки.
   - С мужчинами общаться гораздо проще, поверь мне, - ответил Ун Ци.
   - Видно, и ревность тебе неведома? - серьёзен был голос Ду Чжоу, а прямой взор касался взора друга.
   Утих тот. Перемешал суп, и лишь тогда сказал:
   - Я хочу уйти к морю, потому что там найду во всём свободу. А если вернусь, вновь буду вынужден подчиняться... родственникам, которые женят меня на какой-нибудь страшилище!
   Тихая улыбка сопровождала его последние слова. С лёгкостью поднялся юноша, забыв о хромоте, чтобы в ритм течения реки текли его мысли. По-всюду над кострами варилась еда и разговаривали воины. Дыхание мирного ветра носилось по лагерю, а Мин не могла забыть ужаса войны.
   Сколько смертей увидала она за (полгода) походов. Конечно, не стоит жа-леть ни о чём. Но как забыть искажённые страхом лица? Как не помнить злорадных усмешек, когда вражий меч входил в тело воина Чжун Го и отни-мал у него дыхание? И как не стыдиться жалости: среди недругов так много было юных... А тот смрад отживщих тел - он будет следовать за ней повсюду, до предела жизни...
   Долго разглядывала Мин-Ун Ци свой кинжал. Что ей стоит выбросить его и предаться в бою гибели?.. И этот нож более не убьёт никого.
   Но зачем, зачем не жаждет спокойствия и мира сердце недруга? Зачем ему Чжун Го? Каждый день бойцы садятся на своих коней, как им велит полко-водец, а полководцу - император... О каком скором возвращении может ид-ти речь?!
   Мин коснулась земли концами пальцев. "Тёплая!" - удивление объяло её. - "Как человеческое тело... Словно там, внутри, течёт живая кровь!".
   Всю ладонь положила.
   - Я никогда не отдам тебя неразумным! Моя земля, ты жива!.. Ты дышишь и страдаешь так же, как мы!
   Мысль за мыслью осеняла Мин-Ун Ци.
   - Я умру за тебя!
  
   Беспокойно спит Ун Ци. Не отступают жестокие образы. Вот вытянутое ли-цо врага норовит заглянуть за дерево, где спряталась Мин. Вот трижды меч пронзает весельчака Мо То, и прямо под той веткой, где лежала израненная Ун Ци... Любили Мо То товарищи. Таких людей, простодушных и неуны-вающих, редко рождает земля...
   И тут стрела вонзается в чью-то спину, и торчит наконечник... Лю Вэнь по-гибает, безжизненно свесившись с лошади... И много так стрел, и одна ока-залась вдруг в теле Ун Ци!.. Боли нет, лишь безумие страха терзает её... И не слышит никто, как о помощи молит Ун Ци, и не видят его, только битва во-круг... "Посмотрите, я жив! Бьётся сердце моё, и теплы ещё руки, спасите меня!.. Посмотрите, я жив!.. Я жив!". Ухватил его кто-то за руку, а сил нет взглянуть, обернуться: сковали кошмарные цепи...
   - Мин, проснись! - и встряхнули те руки не раз, но не сразу все цепи реши-ли порваться...
   "Посмотрите, я жив!" - лепетали уста, и трясли чьи-то руки, а цепи так медленно рвались...
   Тут - рывок! И открылись глаза долгожданно...
   - Дурной сон... - и прижали к груди эти тёплые руки.
   Наконец, с облегчением сердце вздохнуло...
   - Не стыдись этих снов... - говорил Ду Чжоу. - Они являются не одной тебе.
   Мин взглянула на друга с сожалением:
   - Недостойно то, что во сне я думаю только о своей жизни... Ду Чжоу, обе-щай мне, что женишься на хорошей девушке, если я уйду... к морю.
   - Об этом просит Ун Ци или Ану Мин?
   - Будда солнечного лика, Будда лунного лика...
   Сказав эти слова, девушка отстранилась от Ду Чжоу.
   - В таком случае мой ответ будет "Будда лунного лика, Будда солнечного лика".
  
  
  Глава 11
  
   Скоро, совсем скоро покажутся стены крепости. Там встретятся люди, назы-вающие друг друга врагами.
   Тянься ждала первого снега и главной победы. Беззаботная Тянься...
   Хорошо говорить у костра после боя закалки средь гущи деревьев, пред-ставляя, что это враги окружили тебя... Придержав языки, наблюдая за стро-ем движений, приумолкли все птицы в лесу, задремавшем от холода...
   - Иногда удивление наполняет меня: как я родился? - рассуждал Ду Ли. - Отец, подобно нам, пропадал на войнах, и мать жила в совершенном одино-честве... Верно, Ану Мин уже растит твоего сына, Чжоу.
   Ун Ци взглянула на друга, а тот лишь усмехнулся:
   - Маловероятно.
   Ун Ци спрятала глаза.
   - Ты совершенно лишён всякой мечты! - упрекал Ли брата. - Ты лишён всякого воображения!
   - Я хочу дочь, а не сына, - Ду Чжоу в ответ.
   Вскипел брат:
   - Такого дурака мне ещё не приходилось встречать! Ун Ци, хоть ты скажи ему, что он дурень набитый!
   Юноша неопределённо улыбнулся и некоторое время промолчал.
   - Кажется, мы с Ду Чжоу немного поссорились, - наконец, вывел он.
   - Я давно должен был догадаться, что Чжоу доведёт тебя, да ещё в той тес-нотище, которую воплощает собой его юрта! - возмутился дух Ли. - Распола-гайся у меня, моя гораздо просторней.
   - Так и сделаю, - твёрд был голос Ун Ци.
   Только великим внушением принудил себя Ду Чжоу не смотреть в сторону юного друга.
  
   Гладкое озеро и не ведало, что недавно на его берегу отгремело сраженье. Может, всё потому, что сраженье не было столь мощным?
   Ун Ци промывала лёгкую рану на плече. Красота озёрной воды стирала с её памяти лица ушедших друзей, и сердце наполнялось тишиной...
   - Ты не боишься, что когда-нибудь тебя ранят в грудь?
   Ду Чжоу был за спиной.
   - Мне детей не кормить, - ответила Мин-Ун Ци.
   Не тотчас заговорил мужчина.
   - И как тебе нравится на новом месте? - очень выдержан был его тон.
   - Я не мокну от дождя и не дрожу от ветра, - ответила девушка.
   И вновь не сразу Ду Чжоу завёл речь.
   - Мой брат восхищается тобой.
   - Мужчиной быть гораздо проще, - нежная улыбка сопровождала её слова.
   - Ты любишь его? - большей грозы и строгости, чем была сейчас в голосе воина Чжоу, нельзя и представить.
   Недолго молчанье витало.
   - Я не за этим шёл на войну, Ду Чжоу, - сердито ответствовал воин Ун Ци и отвернулся от друга, чтобы уйти.
   Ду Чжоу впереди оказался и выпад мечом совершил:
   - Значит, мы на равных, воин. Ты нынче скверно сражался. Твои навыки вызывают громкий хохот презрения.
   Рана Ун Ци для него не имела значенья. Досадует молча она на его равно-душье, и это всё больше огонь разжигает сраженья...
   Устала Ун Ци, отдохнуть бы от боя дневного, а тут ещё гневный Ду Чжоу по-единок затеял, насмешку не пряча в душе:
   - Куда подевалась выносливость, воин, твоя?
   Не думает друг его юный сдаваться. Достойно он просьбу Ду Чжоу исполня-ет. Взмывают одежды при скором и плавном прыжке, мечи иероглифы чер-тят в ветрах Поднебесной...
   Не хочет Ун Ци продолженья. Он рану больную подставил под меч, и слёзы, и кровь в миг единый явились пред яростным Чжоу... Рука задрожала, и меч покатился на землю, когда лучшие в мире глаза на него посмотрели так прямо:
   - Теперь ты, наверное, знаешь, люблю я его или нет.
   И ушёл юный друг, провожаемый взглядом печальным...
  
   Воспоминания светлыми искрами вспыхивали и гасли, быстро сменяясь одно другим...
   Мин в свадебном костюме, Ду Чжоу видит её в первый раз. Он замечает её грусть, он не может унять сердца: молодая жена пленила его с первой мину-ты.
   В окне светлым днём Ду Чжоу видит, как Мин на заднем дворе разговари-вает через ограду с тем юношей, и улыбается ему, и не сводит с него глаз!.. Впервые понял тогда Ду Чжоу, как глубоко его чувство к жене. Ревность ему помогла.
   Опустошённая горем, жена безутешна. Муж бессилен унять её тоску, не сме-ет утешить: обоюдная измена пресекла утешение... Как он счастлив, когда объявляют войну!
   У таверны стоит странный юноша, называющий себя старым другом Ду Чжоу. Но сердце опередило глаза, и Мин была узнана...
   Смешной приём "закрытых глаз". Многие сочли за высшее мастерство то, что было лишь высшим страхом убийства и смерти.
   Одну цель преследовал Ду Чжоу, тренируя Мин и помогая ей воспитывать в себе мужские черты.
   Ду Чжоу жаждал разлюбить.
   Его выводило из себя совершенно иное чувство, возросшее со временем вместо желанного!.. Назвать это чувство было страшнее, чем его признать.
   Не следовало вообще жаждать чего-нибудь. Вместо того, чтобы плыть с те-чением реки, своим желанием Ду Чжоу решил повернуть в обратную сторону - и чего же он добился?! Сравнения женщины с божеством?!
   И теперь эта женщина перестала его уважать: выходка ревности не красит мужчину.
   "Ты хочешь ненависти - ты получишь её, Мин-Ун Ци...". И не одно униже-ние быть во всём наравне с женщиной говорило в Ду Чжоу в ту минуту.
   Ему была невыносима мысль о её нелюбви.
  
  
  Глава 12
  
   Тяжело было на сердце Мин-Ун Ци, когда возвращалась она в лагерь. Не хотела она оскорбить друга-мужа взором непочтительности и вызвать рев-ность в его душе.
   "Я недостойна тебя, Ду Чжоу", - ступала она по тёплой земле вперёд. - "Ты не поверишь мне, даже если бы я и сказала...".
   Вспомнила Мин, как друг бросал во тьму упрёк Чжун Го, когда она лежала обессиленная на толстой ветви и ждала смерти... С какой болью вырвались те слова из уст Ду Чжоу... "Я и сама себе не верю, супруг дорогой...". Вот пока-зались юрты.
   Как бережно и быстро нёс её Чжоу на своих руках, когда она, потрясённая предательством Тэн Мона, мечтала только о жестокости мужа и его родни... А он и слова грубого не молвил, и сидел до утра у её ложа... "Я изменил тебе сегодня", - сказал он ей, стараясь вложить в свои слова много злобы. Но ни-что не могло заслонить страданье и грусть, а Мин обладает чуткой душой.
   Как было вынести такое? Как было понять? Наверное, услышав его тон, Ану Мин убоялась в себе иного чувства, и не искренней благодарностью звалось оно... Не позор вчерашнего побега желала смыть она, занося над горлом ост-рый осколок.
   Разве может быть в сердце две любви? А если любовь одна, то какая же - безусловная истина?.. Не за тем ли ты шла на войну, Ану Мин?..
   Горько плакала девушка ночью в юрте Ду Ли.
  
   Великая крепость, познавшая столько славы, как ты высока! Верный страж Чжун Го! Все, кто хотел обладать живым телом твоей Повелительницы, про-ходили через тебя... И ещё никто не прошёл!
   Невесело на сердце Ун Ци: дух её рассеян тоской и презрением к себе. Мин полна ненависти к Ун Ци - она расплела пучок на голове, чтобы все увидели её девичьи волосы... Но волосы выросли чуть ниже плеч, и никто не подумал изменять своего отношения к юному воину.
   Когда-нибудь будущее откроет всем её бесстыдную тайну. Рано или поздно в Ун Ци признают женщину. Рано или поздно в женщине признают жену Ду Чжоу... Вместо того, чтобы сидеть в смиренном ожидании дома и растить ре-бёнка, Мин сбежала! Мин обратилась мужчиной! Мин изучила боевое искус-ство и пленила отвагой полководца! Какой позор для Ду Чжоу! Как он будет смотреть в глаза полководцу, товарищам и собственной семье!
   Скорее всего, именно эти размышления теперь делают Ду Чжоу безмолв-ным в присутствии Мин-Ун Ци.
   Сколько раз жена оскорбляла его своим свободолюбивым поведением! А в их последней беседе Мин и вовсе проявила грубейшую неуважительность...
   Разве такой супруги достоин славный воин Ду Чжоу?
   С крепости видна была широкая земля, такая тёплая, когда к ней прикос-нёшься... Не оторвать глаз от сияния Чжун Го. Быть первому снегу нынче - радуется лоскуток сердца Мин... Не летают птицы: чувствуют приближение битвы. И солнце не светит: близка великая схватка! И небо сбросило празд-ничный синий халат: неуместен он в такой день! Тишина доносит теченье далёкой реки...
   Нет, никто из врагов не коснётся и пальцем прекрасного тела! Мин-Ун Ци не подпустит к Тянься, полюбившейся ей, никого!
   Не прольёт и слезинки супруга младая Ду Чжоу, а отважный Ун Ци лишь о битве теперь будет мыслить, чтобы Мин, о спасенье Чжун Го услыхав, умерла в незаметном ущелье, спокойна душою...
   Бойцы готовили стрелы и рассаживались у крепостных окон в напряжённой воинственности... Ещё два полководца подоспели со своими войсками, и много хитростей друг другу подсказали.
   Далеко Ун Ци - беспокоен Ду Чжоу. Только разум на какое-то время пре-одолевал волнение, но в благородном человеке чувство всегда даёт разуму верные мысли. Не расстояние тревожило Ду Чжоу. Он знал, что река Мин-Ун Ци скоро вольётся в море.
   Он узнал это по своему волнению.
  
   Обширна вражья рать, да растеклась чрезмерно, как по столу сметана жид-кая! Смело движется, будто крепость несдвигаемую в пыль желает превра-тить. Достойным будет сражение. Хорош враг - хороша и битва: так говорят.
   Ян-инь и тут соединились гармонично, добро и зло, земля и небо, страх и доблесть - всё в сердце крепости старинной, во взгляде каждого бойца отра-жено...
   Сосредоточенность придала вдохновенья трём полководцам, и взлетели стрелы, почти до пропасти надземной, чтобы безжалостно оттуда впиться в члены бесстрашного врага...
   Ду Чжоу увлёкся. И каждый был сраженьем увлечён. Но разница вся в том, что недруги внизу стен крепостных стояли, и видеть не могли, как с высоты Тянься великолепна, таким величием и гордостью полна, что зажигает серд-це воина мгновенно, и силы придаёт для продолженья боя!..
   Летели огненные стрелы в окна, и многие враги пробрались внутрь, но тут пощады было неоткуда ждать.
   Ду Ли плечом к плечу с Ун Ци сражался. Меч брата Ли встречал самоуве-ренность врага, кинжал Ун Ци не ведал пораженья.
   И бросила свой взгляд на Поднебесную Ун Ци, воодушевлённая, сдержан-ная - как подобает при атаке храброй. Как раз последовала в этот миг ещё одна из вражеских уловок. Стрела вонзилась в руку неопасно, стерпеть бы можно боль, и вытащить по окончаньи битвы, которой очень близок был ко-нец (уж больше дня отпор давали недругу!)... Но тут вдруг ноги подкосились у Ун Ци, он с удивленьем рану созерцал...
   Ду Ли скорее подхватил его, и тут товарищи, стоявшие вблизи, всё тем же способом сражённые, упали без дыханья!
   - В стрелах - яд! - воскликнул Ли, догадкой озарённый... Подхватывая дру-га, он успел заметить, что переместился недруг, никто не лезет в окна их сте-ны, и очень жидким, очевидно, стало войско вражье...
   Как смерть близка! Ненужным вдруг ущелье оказалось... Но после смерти станут хоронить и могут обнаружить, что Ун Ци всего лишь женщиной бес-путною была! Ун Ци схватила друга за руку:
   - Послушай! Исполни мою волю. Как только я издам последний вздох - а он так близок! - сожги меня горящею стрелой! Хочу я с ветром слиться поско-рее - он верным спутником мне стал с недавних пор. И полюбил его я: он свободу почувствовать дал другу твоему. О ветре лишь мечтаю!..
   - Я клянусь, что поручение исполню, - Ли ответил.
   Хотели веки юные сомкнуться, но тогда Ун Ци дышать стал порами телес-ными, чтоб только сказать одно:
   - В моём кармане... У пояса... найдёшь цветок лоскутный... Его Ду Чжоу как-то... обронил... Нося цветы эти... надеялся... любовь я обрести... Скажи ему, что я обрёл её.
   Откинулась без жизни голова отважного Ун Ци, и бессловесные уста его сомкнулись.
   Ду Ли поклон глубокий юноше отдал и не замедлив поднёс стрелу к его одежде, пропитанную едким веществом, чтоб пламя не могло угаснуть сра-зу...
  
   Уж скоро битва завершится: враги столпились у левой стены, и там желали показать своё рвение овладеть Чжун Го - хотя бы этим снискать себе славы...
   Ду Ли шёл к брату, и, глядя на лежащих без движения товарищей, понимал, что сражение в самом деле имело право на звание достойнейшего в этой войне.
   Он нагнал брата, спешащего в и без того хорошо укреплённое крыло крепо-сти.
   - Ун Ци убит.
   Остановился Ду Чжоу в долгом молчании.
   - Теперь ты полетишь вслед за душой своего возлюбленного...
   Ли прослушал чрезмерно тихие слова и с великим почтеньем сказал:
   - Не было воина более смелого.
   Брат кратко кивнул, скрывая свой взгляд.
   - Ты обронил это в пути.
   Ду Чжоу едва не вздрогнул, увидев в руке Ли маленький синий букет.
   - Откуда? - только и спросил он.
   - Держа при себе эти цветы, наш непредсказуемый друг надеялся, что най-дёт любовь. И он велел передать тебе, что нашёл её.
   Странной показалась Ду Ли улыбка брата. Разве мог он знать, что в ней пе-реплелись радость признания и горе утраты, и ещё много такого, о чём могут рассказать лишь сердца, глубоко любящие и полные страдания...
   - Где её тело?
   Возмутился неслыханно брат:
   - Пепел Ун Ци не достоин того, чтобы даже ошибочно сравнить его с жен-щиной!
   - Пепел?..
   - Он просил об этом, - возмущение ещё сидело в Ду Ли.
   За поясом оставался последний кинжал. Сжав его до того, что побелели пальцы, Чжоу крикнул:
   - Покажи!
   Обгоревшее тело Мин ещё сохраняло свои нежные очертания. Ду Чжоу знал: стоит ему дотронуться, и всё рассыплется в прах. Упав на колени, воин долго ласкал взглядом то, что осталось от неё...
   Ли мог только поражаться всем странным действиям брата и его речам:
   - Ун Ци обладал слишком тонкой талией.
   - Да, это был очень стройный юноша, - согласился Ли, с изумлением глядя, как брат достаёт боевой нож.
   - Когда вернёшься домой, скажешь, что верный муж ушёл за своей женой.
   Чжоу приложил цветы к груди, к самому сердцу.
   - Куда? - не понял ли, давимый жуткой догадкой.
   Если вопрос кажется чрезмерно странным, то ответ получается совершенно простым. И то время, пока Чжоу безмолвно сидел, зажав одной рукой кин-жал, а другой нежно придерживая на груди синие лоскутья, Ду Ли в отчаянье ломал голову над неразрешимой задачей... И слова Ун Ци о ветре, и просьба о сожжении тоже казались теперь Ли весьма-весьма странными... Что значит "женой"? Зачем говорить о женщине посреди славного боя?.. Да ещё над те-лом лучшего друга?!.
   И вспомнил тут Ли, что в походе мужчины купаться ходили к реке, а Ун Ци мылся ночью: не раз его волосы пахли влагой, когда он возвращался, будто бы проветрив бессонницу. А когда Ду Ли, ко сну отходя, снимал одежду, Ун Ци находил предлог, чтоб отвернуться... И лицо ещё у таверны напомнило чьи-то черты...
   - К морю, где свободные веют ветра...
   Ответил тут брат, и кинжал тот же час вошёл через синий букет в сердце.
  
   Противоречивыми чувствами наполнился Ду Ли. Он вспомнил, чьё лицо он видел у таверны и кто с ним разделял юрту три долгие недели!.. Униженье и стыд жгли кровь Ду Ли! А гнев глаза сжимал!
   Как вдруг в окне увидел воин, что небо надевает вновь свой праздничный наряд. А птицы осмелели до того, что звуки издают!
   Тот человек, которому поклон почтительности отдал величайшей, зовётся славным именем Ун Ци... Сейчас тот человек лишь пепел... Как же трудно презренье с пониманием смирить!
   Взглянул на брата, лежащего на пепле бездыханным... Взглянул на прах, принявший мертвеца...
   Стрела горящая и тут спасеньем стала: зачем другим знать тайну двух сер-дец? И скоро (пепла вдвое больше оказалось)...
   "Окончен бой!" - вещают полководцы. Ду Ли давно среди товарищей стоит, речам внимая гордым и похвальным, торжественность минут приемля стро-го. Не помнил Ли уже, как горстка пепла была подхвачена порывом подне-бесным, и как понёсся следом звук его души, таящий уваженье: "Лети сво-бодным ветром, Ану Мин!".
   А ночью первый снег дала природа, и воины, собравшись в путь обратный, ведущий к дому каждого из них, застыли ранним утром у окон старинной крепости: Чжун Го величьем облачилась белоснежным, полны рассветной нежностью холмы, и воздух стал прозрачнее души святого человека...
   Чжун Го! Как тёплая земля твоя сияет!
  
   27 ноября 2006 г.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"