ХЭЙАНЬ

Хэйань - протяжная струна.
Как капля и мгновенье - дзэн.
Всегда, как сон, обречена,
Сплетение цветочных вен.

Струна уходит от любви.
Стареет принц - но не дворец.
Старей, печалься и живи.
Кто знал, как написать: "конец"?

Кто знал, как написать "любовь",
Чтоб совладал чернильный взмах
С грубейшим сочетаньем "кровь", 
С дрожащим веером в руках?

Бросайся в ноги и кричи -
Так легче, хоть и малый толк.
И самурайские мечи
Разрубят падающий шелк.

Сгорает шелковая нить.
Что остается, уходя?
О, им вовек не разрубить
Лишь струй полночного дождя!

Как, впрочем, звезды, и луну.
...Я видел сон: дворец горел!..
И все вокруг подобно сну.
А сын доспех надеть успел.


ТОМОЭ ГОДЗЭН

Чтобы быть с тобой рядом, я сяду в седло, 
Чтобы быть с тобой рядом, я сталь наточу.
Много женщин в объятья твои привело
Твое сердце, что верно лишь только мечу.

Господин, я с тобой! Не смотри на меня,
Ты иди к своей цели, а я - за спиной.
О мой верный герой, я седлаю коня,
Я твой телоранитель, возлюбленный мой!

...Пораженье!.. Так чудно гремящую рать
Поражал ты, один за трехсот молодцов!
Но уроков с примерами, как умирать,
В наших песнях так много - не счесть горьких слов...

Что? Ты мне запрещаешь, возлюбленный мой,
Твоей преданной тенью с тобой уходить?
Что ж, - покинем друг друга, мой павший герой,
Мне теперь все равно, чьей наложницей быть...

Ну а может... Сияет жемчужная нить,
Словно четки. Слеза омывает луну.
В монастырь - о душе твоей только молить.
А сквозь мантры сочится подобно вину:

"Твое сердце, что верно лишь только мечу,
Много женщин в объятья твои привело...
Чтобы быть с тобой рядом, я сталь наточу,
Чтобы быть с тобой рядом, я сяду в седло..."


*** 

Юкио Мисима. Скажите, Юкио Мисима,
Кому вы оставили страшную вашу страну?

Марина Муляр


- О, дайте примерить мундир мне ваш, капитан!
О, дайте хоть миг в этих отблесках от трагизма! 
- Попробуй вкусить огонь от реальных ран,
И ты позабудешь приступы нарциссизма.


- Я знаю, что сумрачный это для вас вопрос, 
Но были за сценой тот малый и все другие? 
- Попробуй вкусить застилающий кровью кросс,
И ты позабудешь о гибельной феерии.


- Куда вы вели их, с той преданностью в глазах,
Они вас боготворили, а вы - играли?
- Смотрел я на них снизу вверх. И - страх, 
Молил, чтоб ребята такими как я не стали.


- В какую игру вы играли, почтенный мэтр?
- Попробуй же выйти и шумно вдохнуть реальность!
- Так вы не играли? - Ах если б! Но жгучий ветр
Сиял, как сияет предельность и ненормальность.


По пересеченной местности, по буграм,
И через обет о верности до предела...
Так ищет лучей кто устал от седых драм,
От бредней души и змеящихся снов тела.


- Так вот как... А все же - дадите надеть мундир? 
- Пожалуйста, леди! Хоть женщина, что одета
Как воин - не входит в эстетик моих мир,
Но вы все ж блистательны с этого парапета!




- Куда я попала?.. Шум-гам, мир как крик - прост...
- На миг лишь туда, где слова с прямотой, с жаром.
Попробуй под той синевой перейти мост,
И больше не будешь дыхание звать паром.


Тщеславная слава - прочь с листьями ноября,
Где синее небо, как сталь, рассекает кроны.
Я гением был до одиннанадцати утра,
А впредь буду несуразным умалишенным.


***

Сухая кровь - то время умирать.
Прощай, тенно! Нам не пристало жить.
Ладонь Сайго объемлет рукоять,
Как бревнышко, чтоб море переплыть.

Вниз по теченью в вечный океан?
Его объемлет мудрая змея?
О, то слепой, трагический обман,
Тысячелетний, - верно знаю я!

О, слишком просто разрубить узлы,
То не проблема ввек для храбреца!
А новое воздвигнуть из золы -
То слишком прозаично для бойца?

Рука Сайго сжимает рукоять.
А я, поверьте, в бездну не хочу
Свой мир с душой от боли посылать.
Слегка прогнуться - это по плечу.

И не беда, что стану я золой,
Хоть чем-нибудь да пепел прорастет.
Уходит вдаль поверженный герой,
А мне - чумное множество забот.

А мне - потеря прежней красоты
За завесой из пота на лице.
Черты печали, боль былой мечты,
И смерть, что ждет в таинственном яйце.

Укол нежданный золотой иглой -
И я слегка от боли улыбнусь.
Шепну: ты где, трагический герой?
Ни смерти я, ни жизни не боюсь.


ФЕСТИВАЛЬ АНИМЕ

Неудавшиеся косплеи
Опадают вишневым садом,
А джейроковские затеи
Зажигаются снов каскадом...
Ветер с юга, весенне-серый,
Оживил безнадегу пьянки,
Что под утро стала химерой
Злобно хмыкнувшей оборванки...
А над городом - львиной пасти
Зев застыл железобетонный,
И неведомо чьею властью
Взгляд в метро - как обрывок стона...
Неудавшиеся косплеи 
Опадают вишневым садом.
Запускаем бумажных змеев -
Кто сказал, для чего все надо?..



ЛЮБИТЕЛИ АНИМЕ

Не задавать этот глупый вопрос о смысле,
Глупый вдвойне от затертости и испарений
С2Н5(ОН). И мы - словно тени.
Да, анимешники мы. Набирает силу

Новая субкультура. И бэйбиготы
Вдруг расцветут лепестками, в ряды вступая.
Взрослые и будничные заботы
Будем нести мы, розовым облегчая.

Будем мы знать, что снег - он всегда прекрасен,
И о трагизме первой любви под снегом.
Знать, что задворок дым - нет, не безобразен,
И эстетично - вдруг захлебнуться бегом.

Будем всегда носить мы школьную форму,
Даже если директор не будет видеть,
И накачаем инфы ненужной прорву,
Пока ее не сожрет некий жуткий вирус.

Не задавать этот странный вопрос о смысле, -
Чтоб не спугнуть реальность струны зыбкой.
Старый вопрос с невзрослеющим оптимизмом,
На который ответить - только улыбкой.



ХЭЙАНЬ (2)


Я совсем его не люблю -
Депрессивный Хэйань застывший.
Но он есть - словно дежа вю, 
Грусть и сон. А в подполье - мыши.

Поскорее займись, заря,
Я умру, вероятно, скоро.
Мне приснился вдруг рев зверья,
И сияющий шпиль собора.

Возникает седой Хэйань
Из окна в черноте ночи.
Столько с мире эпох и стран,
А душа в другие не хочет

В эту ночь. Полно, полно - март,
И коты инструмент настроят.
Но на ширме злой леопард
Вновь следит за зрачков игрою.

Поскорее займись, заря,
Я умру, вероятно, скоро.
Мне приснился вдруг рев зверья,
И сияющий шпиль собора.

Веера, веера - как дым.
А тоска - непрощенным гостем,
Жизнью прожитой, и своим 
Суевеным страхом и злостью.

Страшно ночью в седом дворце,
И скорее бы самураи 
Появились в его лице
И разрушили злые стаи!

Поскорее займись, заря,
Я умру, вероятно, скоро.
Мне приснился вдруг рев зверья,
И сияющий шпиль собора.

"Поскорее приди, рассвет!
(Это голос придворной дамы)
Пусть меня безобразит свет,
Только полночь страшнее драмы."

Пред величием "Тотентанц"
Исчезают все увлеченья.
Только мигом сверкнет Хэйань,
Светом бреда иль озаренья.

Поскорее займись, заря,
Я умру, вероятно, скоро.
Мне приснился вдруг рев зверья,
И сияющий шпиль собора.

Заблистай на заре, Хэйань,
Струн дождем тяжкий сон смывая.
Болью в камне звенит орган,
Смерть развеет любой обман.
Но обман ли сверкнет, сияя?


ПЕПЕЛ СТАРОЙ ЯПОНИИ

Пепел старой Японии, просто пепел
И последние дни от сырого снега.
Задыхались они от безумья бега,
Но теперь пожелтел на страницах ветер.

Пепел старой Японии - просто пепел,
Пепел боли и прозы, о, голой прозы...
Исчезают былого стручки-занозы,
Остается лишь свет, темнота и ветер...

Пепел старой Японии - просто пепел,
Очень мягкий в горсти, очень тонкий в сердце,
Если я получу его взмах в конверте,
То спрошу: кто кого в лабиринтах встретил?

Тайна прошлого - это не взмах с улыбкой,
Это тайна, которую мы не знаем,
Что найдем, потеряем; во что - сыграем,
А что выжить поможет в трясине зыбкой.

Пепел старой Японии - чист и светел.
Что из ран - то засохло и стало прахом.
...Пусть поднимет наш след над землей и страхом
Пепел старой Японии, просто пепел.