Помните историю про подпоручика Киже, возникшего в виртуально-канцелярской жизни как реальный плод писарской ошибки и прожившего в ней полный, хотя и нематериально-виртуальный жизненный цикл?
У русских есть примета, суеверие - кто в мае рожден, тот будет остаток жизни маяться. Так что, если верить этой примете, то нелегкая жизнь предстоит нашему "законному" правительству, в начале мая сформированному, но появившемуся на свет, в конечном счете, как следствие врачебной ошибки, а может, и сознательного подлога анамнеза шароновской болезни, совершенной несколькими месяцами ранее. Потому из соображений абстрактной гуманности и, главное, чувства собственного самосохранения остается пожелать этому правительству короткой жизни и легкого конца. Иначе, оно укоротит нашу жизнь, причем, маяться придется нам, и конец вряд ли станет легким.
Хорошенькое правительство, которое ставит своей главной политической целью бессмысленное и безответное сокращение присутствия израильтян в Земле Израиля! Хотя нет, какое там безответное? При виде бегства евреев или картин депортаций евреев еврейским же руками глаза наших врагов лишь наливаются кровью, а в коленках их возникает нетерпеливая предстартовая дрожь погони. Догнать и добить, раз евреи так слабы!..
Хорошенькое правительство, провозглашавшее перед выборами социальную доминанту своей деятельности, правительство, в котором "вице" - главный поборник и защитник простонародных интересов, и начавшее свою деятельность с организации витка роста цен, повысив цены на что? - на хлеб!
Хорошенькое правительство загнанной на фронты дорожной карты мирного процесса воюющей страны, в котором министром обороны стал сержант (хотя дело не в его званиях, генштаб, слава Богу, не прикрыли!), человек большого личного мужества, когда, ни чем не рискуя, он витийствует в толпе подобных ему горлопанов! Но какой же это позор, особенно для человека с восточной ментальностью, усатого, какая демонстрация бабской трусости - не защищать свой собственный дом, свою семью (которая, по официальным сведениям продолжает проживать в этом доме), находящихся под совершенно реальной угрозой бомбардировок! Не говоря уже о соседях, земляках и остальных гражданах Страны, которым этот человек в силу служебных обязанностей должен обеспечить битахон, то есть, гарантированную безопасность. Но что возьмешь с этого ничтожества, способного лишь, благодаря социалистической безнаказанности перманентно дезорганизовывать народное хозяйство под красным знаменем с эвфемизмом "борьба за права трудящихся". Впрочем, напрашивается вопрос: "А на кого этот дезорганизатор трудился? И на кого трудится сейчас, в новом качестве?"...
А чего можно ожидать от премьера, болтуна с манерами ярмарочного зазывалы, который перед толпою, бросив самозабвенный и самовлюбленный взор поверх ее, воспевает протухлый товар?
Да и прочих, нечаянно пригретых славой... Да пошли они..!
...Между тем, на дворе был май - месяц праздников, месяц памятных дней. И повторились в ежегодном цикле: Дни памяти, День независимости, Дни Победы (по западной версии и по советской), ЛаГ ба-Омер, День Иерусалима. И, несмотря на усиление террористической активности, а чего еще было ждать при таком правительстве, несмотря на вспышку провокационной активности Хизбаллы на ливанской границе, наш жизнелюбивый народ как всегда, праздновал, наш, в общем-то, хоть и древний, но слава Богу, не сильно пораженый склерозом, народ вспоминал и поминал... Все было, как водится: и официальные церемонии на горе Герцля и военных кладбищах, воскуряющиеся туки шашлыков в саду Сакер и прочих зеленых лужайках в День Независимости, парад ветеранов Второй мировой, шествие в День Иерусалима...
Все происходившее, как и любой традиционный ритуал, походило на прошлогоднее, хотя, наверно, чем-то и отличалось. Припоминаю ежегодно возобновляемые дискуссии на темы: "А кто кого спасал во Второй мировой?", "А кто побетили, а кто - побежденные?", "А вас здесь не стояло!", "А за что конкретно воевали евреи?" и так далее, до бесконечности. И бессмысленность этих дискуссий, их гарантированная бесплодность не мешают им с какой-то растительной периодичностью подниматься под майским солнышком. И спорят евреи между собой, и евреи с гоями, и гои с гоями, и никогда, наверно, не будет установлена объективная истина. Да и возможна ли она в такой сложной модели как история - оболочка такого для реального много-многофункционального процесса, как жизнь народов, сплетающаяся из жизни отдельных личностей, каждая из которых неповторима в своих свойствах, интересах и сиюминутных действиях?..
...Прошел еще один май, неповторимые личности стали старше (если это дети) или постарели (если это люди немолодые) на целый год, и цикличность майских праздников, быть может, напомнила кое-кому о краткости нашей жизни по сравнению с историей человечества вообще, и нашего народа, в частности. А кому-то, может - и нет. Люди разные. И праздники - разные. Вот, Ривка хочет рассказать про Лаг ба-Омер...
Ривка Лазаревич
ПИКНИК ЗА ОБОЧИНОЙ
Был в моей молодости непродолжительный эпизод, когда я преподавала в политехе - вела упражнения по высшей математике у первокурсников. И тогда приметила парочку - Лиду и Диму. Лида старательно решала задачки, а он обожающим взглядом смотрел на нее, а потом списывал готовые решения.
Год спустя я покинула политех и перешла в новую по тем временам отрасль - программирование, где, слава Господу, тружусь и по сей день...
Лет через десять случайно встретила Лиду на ВЦ одного из НИИ нашего министерства, где она работала старшим инженером-программистом. Она меня узнала, разговорились. Все нормально. У них с Димой две дочки. Старшая в этом году пойдет в школу. Дима работает на заводе. Купили двухкомнатную в заводском кооперативе...
С той встречи у нас установилось, как говорится, "шапочное" знакомство, поддерживаемое профессиональным сотрудничеством наших ВЦ.
В девяностом прошел слух, что Лида с семьей уехала в Израиль. Для меня это стало полной неожиданностью! Правда, потом ее сотрудницы объяснили мне, что лидина мама - еврейка, и потому Израиль принял всю их семью.
Когда через пять лет и мы собрались на Землю Обетованную, я взяла, на всякий случай, лидины израильские координаты у ее сотрудницы, с которой Лида переписывалась.
Лида и Дима работали в Беэр-Шеве, а жили в Йерухаме. Мы же сразу поселились в Иерусалиме. Потому первые несколько лет мы с ними просто спорадически перезванивались, поздравляя друг друга с праздниками. Но на восьмом году своей алии Лида прошла по конкурсу в крупное предприятие хай-тека в Иерусалиме, и продав, по сути, за гроши йерухамскую квартиру, гроши, которых все же хватило на вступительный взнос для покупки трехкомнатной в периферийном иерусалимском Гило, они покинули просторы Негева и переселились в горние выси столицы.
Дима нашел работу в какой-то электротехнической фирме. Старшая дочь и ее хавер из йеменских, с которым она сошлась во время службы в армии, челноковали между Иерусалимом и Гедерой, где жили его родители, и в конце концов стали на временный якорь в съемной квартирке в Тель-Авиве, где парень нашел какую-то работу, а она училась в колледже и тоже как-то подрабатывала. Младшая в это время дослуживала свой армейский срок.
По землячеству и старому знакомству мы стали дружить домами.
Прошло еще несколько лет. И Лида, и Дима прижились на своих работах, продвинулись, хотя, что греха таить, основным экономическим двигателем семьи, безусловно, стала Лида с ее хай-тековскими доходами... И они надумали купить дом на земле, как поступили многие сотрудники ее фирмы, поселившиеся в ишуве Хава, буквально рядом с городом.
Мы к тому времени тоже купили квартиру в одном из сравнительно недорогих периферийных районов - на крайнем северо-востоке города, на краю Иудейской пустыни. И здесь оказались, фактически, соседями наших дважды земляков. От нашего дома до Хавы по прямой - километра 2, от силы - 3. Вон они - белые, под красными черепичными крышами, дома ишува на соседнем холме. В прошлый Сукот наши приятели устроили новоселье. Дима попросил моего мужа прибить мезузы, и Миша, изображая заправского рава, не прибил их, правда, а приклеил на косяках дверей, прочитав по бумажке соответствующую молитву. Ну, а потом - хорошо посидели, разумеется...
А вскоре от крайнего северо-восточного угла нашего микрорайона, подрезав склон соседнего холма, на котором располагается смежное с нами арабское поселение, в пустыню, змеино петляя между холмов, устремилось серая лента - так называемый "забор" так называемой "безопасности" - великая стройка заборостроительной мафии, на которую она сподвигла, выкрутив ему руки, прежнего, ныне - ни живого ни мертвого нашего руководителя. С каждым днем, спускаясь от городской окраины ближе и ближе к Хаве, змея забора все более уродовала ландшафт, загадочно-мистический пейзаж Иудейской пустыни. Вначале казалось, что забор обогнет Хаву с севера и востока, и поселение останется внутри как естественный пригород, а в перспективе - и район Иерусалима. Но к весне стало очевидно, что ишув останется по ту сторону забора, за обочиной Израиля. Почему? Казалось бы, буквально несколько сотен метров левее, и он был бы внутри?.. "А по кочану!" - как отвечал на вопросы такого рода один мой давний начальник...
В мае у израильтян традиционно два пикника со "всесожжениями": Йом Ацмаут - День Независимости и ЛаГ ба-Омер (33-й день Омера, пятидесятидневного периода между праздниками Песах и Шавуот). В эти дни воздух надолго пропитывается запахами всевозможных шипудим (слово в вольном переводе означает "шампуры", хотя у израильтян более распространена технология жарокопчения на решетках). На огне (аль а-эш) делают мясо, рыбу, овощи... В ЛаГ ба-Омер от заката до рассвета пылают костры...
В этом году Лида с Димой, наши "помещики", владеющие, кроме половины двухэтажного коттеджа в Хаве еще и небольшим прилегающим двориком, пригласили нас на открытую природу праздновать ЛаГ ба-Омер. Мы с радостью и удовольствием приняли это приглашение, ибо ни разу за свои 11 израильских лет не участвовали в лаг-ба-омерских пикниках, как-то в городских условиях не получалось.
К концу дня поехали к ним. Хоть и рядом, вроде бы, но дорога не прямая. Нужно спуститься на один микрорайон в сторону города и оттуда уже взять на восток и снова на север. Если без пробок - то езды до Хавы - минут семь. В тот день дорога к Хаве и расположенным дальше ишувам Иудеи и Самарии была запружена. Жители поселений после работы стремились до захода солнца оказаться дома и начать приготовления к празднику. Почти сразу же за последними домами Иерусалима на дороге стоит махсом (КПП), где солдаты МАГАВ (пограничной полиции) проверяют каждую въезжающую и выезжающую машину, что естественно, замедляет движение. Однако, ничего не поделаешь - безопасность превыше всего, что бы ни токовали озабоченные иными проблемами глухари на экранах теликов... В общем, ничего страшного. Солдат заглянул в окно нашей машины и, видимо, физиономистической проверки ему оказалось достаточно, он махнул рукой, и мы выехали на просторы Иудеи.
Дорога почти сразу извилисто пошла к северу, и через пару минут мы очутились как раз напротив нашего дома, только значительно ниже. Дорога пересекла торец исчезающего русла вади (оврага) с его высохшим по летнему времени ручьем и уходящим влево на километр с лишком лесом, в который мы с противоположного конца спускаемся погулять, и где ранней весной, после дождей, грибники "ми-Руссия", которых в нашем районе множество, по старой привычке набирают огромное количество разнообразных лесных грибов, с вкусом которых ну, никак не способны конкурировать обычные шампиньоны из супера...
Раньше мы нередко натыкались в лесу на старика-араба, пасущего своих коз и баранов на свежей травке. Стадо приходило от арабской деревни с противоположного холма. Но в последний наш лесной поход этой весной мы увидели, что торец вади теперь отгорожен от арабского холма тремя рядами электронного забора, между которыми проходят две дороги: под подножием холма та, по которой мы сейчас проезжаем, а со стороны города - служебная, для МАГАВных патрулей. Овцы и козы теперь паслись, рассыпавшись по склону арабского холма, ниже их деревни. Ну и хорошо! Ведь опыт показывает, что далеко не все арабы - мирные скотоводы! Скорее наоборот...
И вот мы у въезда в ишув. У ворот - охрана, что-то вроде народной дружины. Звоним Диме, и по его подтверждению, нас пропускают внутрь. Едем по улице среди красивых новых домов и продолжающейся застройки.
А вот и дом наших приятелей. За полгода после новоселья он обжит димиными трудами, ухожен и благоустроен, этот третий их дом на родине, и двор возле дома. Все утопает в цветах, со вкусом разбиты клумбы. Дима говорит, что нанимал рабочих лишь для предпосадочной подготовки земли, все остальное - они сами, с дочерью...
Лида на кухне - готовит разнообразные салаты. Мариновать мясо для шипудим - работа мужская, димина синекура. У него выработался свой израильско-среднеазитский рецепт подготовки мяса, уже неоднократно и успешно испытанный на родных и знакомых. Достаем мои пироги.
Приезжает еще одна пара - лидина сотрудница с мужем. Эти привозят замаринованного канадского саломона (лосося) и еще какие-то салаты.
Солнце ушло к городу, нависающему над ишувом, и скоро оно спрячется за его дома. Миша с Димой загружают в багажник разный древесный строительный мусор, который рачительный хозян, обихаживая двор, приберег для сегодняшнего костра. Погружаемся со всеми маринадами, соленьями, салатами, пирогами, винами, водками, коньяками, водами и соками и спускаемся метров на 300, к краю ишува.
На зеленой еще траве несколько ребят пасут и выгуливают двух лошадей и пару ишаков. Но по заходу солнца они уводят животных, видимо, в стойла. Сегодня у пастухов есть дела поважнее ночного - пора зажигать праздничные костры.
И вот - мы увидели первый костер - там в городе, немного пониже нашего дома, в религиозном квартале. Мы тоже разжигаем свой. А через несколько минут в по всей широте панорамы города полыхают уже десятки огней. И наш костер разгорается.
Дима тем временем налаживает мангал. Первым на решетку идет мистер саломон. Он жарится практически мгновенно, не дай Бог его передержать!
И вот уже здоровые ломти ароматного саломона на одноразовых тарелках, в пластиковых станканчиках налито - каждому по потребности, и мой Миша провозглашает "лехаим" за радостный праздник еврейского народа, за его право жить и праздновать на своей земле. Громкое "лехаим" разносится по простору.
Впрочем, мы на лугу не одни. Возле нас горят еще не менее полдюжины костров, и это, как выяснилось впоследствии, только начало! Вокруг костров на каких-то старых диванах и стульях, для которых эта праздничная ночь станет последней, ибо к утру они полетят в догорающий костер, располагаются семьи: светские и религиозные, ивритоговорящие, англоговорящие, франкофоны, испаноговорящие, видимо, "аргентинаим", мы, русскоговорящие... Множество детей с их неизменными "колой" и "бамбой"...
Мы не торопимся, хотя до утра сидеть, конечно, не собираемся. Утром - на работу. Потому, после ужасно сытного саломона и еще одного стаканчика - за здоровье детей (имея в виду всю нисходящую линию: детей, внуков) - перерыв, предаемся болтовне на разные легкомысленные темы.
Меня же все время гложет мысль о том, что вот он Город, рядом. Вот его огни, вот его костры. Но мы отделены от него бетонным забором. Чья злая воля провела его именно так? Ведь провозглашавшаяся идея забора заключалась в том, что МЫ - ЗДЕСЬ, а ОНИ - ТАМ. А что получается? Что ЗДЕСЬ, то есть, на территории Израиля, полно ИХ, а МЫ, то есть жители той же Хавы, оказались ТАМ, за забором!
А ведь жителей Хавы разве что самые оголтелые представители прогрессивной правозащитной общественности решатся отнести к "религиозным фанатикам", "оккупантам", "фашистам", "паразитам". Ведь это, в массе своей - высокообразованные специалисты хай-тека, достаточно аполитичные любители высокого качества жизни, которую они и создают для себя нелегким, но высокооплачиваемым трудом. И ведь не самозахватом и не самостроем они оказались здесь. Землю-то для строительства им выделило государство?..
Я молчу, не завожу разговора на эту тему, боясь расстроить наших приятелей, лишь догадываюсь, что творится в их душах... Я-то знаю, что они в предлагаемых обстоятельствах давно прониклись духом еврейских "правых", для которого в отношении мусульман у нас, среднеазитов, благоприятная почва с самого детства...
...А вот приехала из Тель-Авива Лена, старшая дочь хозяев, со своим Шломой. Дима переходит к своему "ноу-хау" - шашлыкам: он на узбекский манер замариновал индюшачью грудинку с бараньим курдючным салом. Дымы от мангала напомнили о запахах города нашего рождения... И вот, первые шампуры-шипудим готовы, наливаем, пьем за хозяев. Шломо пьет разбавленную соком водку. Все восхищаются вкусом диминых шашлыков. Пьем еще: персонально за хозяйку, персонально за хозяина, за нас, женщин, за наших мужей...
У соседнего костра дети запевают ивритскую песню, наша молодежь ее подхватывает. А мы - так, в меру возможности. Зато потом мы поем что-то из нашей молодости, из Окуджавы, из Высоцкого... И вдруг, приходит на память лермонтовское:
...Ночь светла, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит...
По всей видимой шири Иудейской пустыни на холмах пылают костры. Костры еврейского праздника. А на других холмах - мертвенный свет почему-то излюбленных арабами галогенных ламп и зеленая иллюминация минаретов, периодически разражаюшихся децибеллами нечленораздельного воя...
...К полуночи возвратились в нашу городскую квартиру, продымленную, несмотря на глухо закрытые окна, от костров, разведенных вокруг дома. Всю ночь не спалось. Мешали и дым, и шум веселья подростков, утихший лишь к утру. Но более всего доставал вопрос: неужели-таки сбудутся планы корыстных безумцев, и Хаву "свернут", точнее, свернут ей шею, и ее постигнет судьба поселений Гуш-Катифа?