После прошедшего праздника Дня Победы, сын Ваня пяти лет, сказал мне, что у его товарища, Максима, дедушка во время войны 'был маленький, но всё видел'. Тогда я рассказал Ване, что его бабушка Нина тоже 'была во время войны маленькой и всё видела'.
Ко времени первой оккупации Белгорода и окрестностей немцами, для прадедушки Вани, Ивана Кузьмича солдатская война закончилась. В первых же боях его ранили. С большущей дырой в ноге дедушка вернулся на родной хутор, Гонки.
Хутор за время советской власти разросся с востока на запад до размеров небольшого села с одной улицей дворов в 30 мазаных хат крытых соломой. Вроде и не хутор уже, но без церкви и не село. А какие при советской власти церкви? Но школа была. На восточной окраине выстроили колхозом. Детей в семьях много, как без школы то?
Посередине, в овраге, колодец с высоким журавлём. К колодцу спускались по глиняной дорожке вдоль орехового леса от старого-престарого дуба с куском рельсы и битой. С западной части хутор оканчивался на вершине холма, заросшего со всех сторон лесом. Там и стояла хата Ивана Кузьмича.
К тому времени призвали уже всех мужчин и он остался за председателя колхоза. Колхозы тогда были небольшие. Что село, то колхоз.
Но вскоре фронт докатился и до Гонков. Севернее, далеко за огородами, у помещичьего Старого пруда с толстыми ивами наши солдаты выкопали окопы, поставили пулемёты и ждали немцев. В гражданскую поместье с конехозяйством сгорело, но пруды и ивы сохранились. Дедушка часто ходил в окопы, возил солдатам картошку, молоко, яблоки, баранов. Тогда все баранов держали на шерсть. Часто и офицеры 'из окопа' приходили к деду в гости, чтобы выпить с ним и поесть домашнего.
Потом фронт подошёл ближе и прабабушка, Наталья Тимофеевна, со старшими детьми ушла в эвакуацию. А бабушка Нина, в то время шести лет, осталась с бабушкой Олей, бабушкой бабушки Нины. Бабушка Нина в то время была самая младшая в семье, да ещё и заболела. Вот её и не взяли.
Бабушка Оля осталась следить за домом и хозяйством. В эвакуацию разрешили взять только одну корову. Бараны остались в сарае, куры - в курятнике. Накошенное сено. Огород опять же. Да тёти Паши огород, да ещё один - родственников. Шутка ли, три саженных огорода?
Когда пришли немцы, то сильно бомбили окопы с нашими. Командиры приняли решение отступить от Гонков. Пришёл Иван Кузьмич домой и сказал бабушке Оле:
- Мама, я ухожу с нашими.
Взял, что под руку попалось, и ушёл.
Передовые немецкие отряды злые и грязные. О них говорили, что всех мальчишек, кого видят - убивают. Братика двоюродного бабушки Нины, Павлика, чтобы защитить от немцев вырядили в девичье платье. А волосы не стригли - косы заплели. Так и ходил Павлик всё время, пока немцы стояли. И никто его не выдал.
Вломились немцы во двор - и ну бить в двери. Бабушка Оля вышла во двор. К тому времени солдаты уже всех кур украли. А офицер немецкий ей говорит:
- Отпирай сарай!
Сарай в обычное время запирали на деревянный клинышек. А тут, от греха - заперла его бабушка Оля на навесной железный замок. Она храбрая, не боялась. Не открывает сарай. Говорит:
- Ключа нет.
Офицер немецкий достаёт пистолет и машет им у лица быбы Оли:
- Давай ключ, а то убью.
Бабушка Оля всё-равно не испугалась. А вот маленькая бабушка Нина заплакала от крика, вцепилась в юбку бабушки Оли, стоит, плачет. Но фашиста не разжалобить детскими слезами. Ударил немец бабушку Олю пистолетом и солдатам приказал ломать двери.
В то время двор охраняла собака Серко, большущий рыжий пёс. Рычал он и лаял на чужих громко, яростно. Чуял, что враги. А уж как немец бабушку ударил, так и вовсе - рвётся с ремня, солдат укусить норовит. Те столпились у сарая, ломают. Серко улучил момент, да как цапнет одного - ногу прокусил, штанину разорвал, за ляжку вцепился.
Застрелили Серко. Сломали ворота. Ограбили. Всех баранов увели. А бабушку Олю и маленькую бабушку Нину выгнали из хаты. Хата глиной мазаная, но крепкая, беленная. Вот немцы хату и заняли.
Переселилась бабушка Оля с внучкой в окоп. Но огород не бросила. Жить-то чем?
С другой стороны села, в школе, немцы поставили полевую кухню. Согнали всех оставшихся в деревне, забрали живность со дворов и устроили колхоз - урожай убирать с полей. Всё как прежде, только колхоз чтобы кормить немецкую полевую кухню. Варили для строителей дороги Москва-Крым. Недалеко от Гонков наши военнопленные ровняли для немцев дорогу. Она и сейчас там, расширенная до четырёх полос трасса Москва-Симферополь.
Бабушка Оля к тому времени для колхоза по годам не годилась. А бабушка Нина мала ещё. Им ни в колхоз, никуда... Хоть ложись и помирай. Хорошо, огород остался. Да лес ореховый. Да в поле колхозном если поискать... Боязно в поле ходить, а куда денешься?
Бабушка Нина в то время была несмышлёная. Долго бояться немцев не могла. Да и бабушка Оля, помнившая и старый режим и гражданскую, без сметки бы не выжила. Послала как-то бабушка Оля внучку на полевую кухню. Бабушка Нина взяла котелок, пришла к школе и села напротив немцев. Сидит на кочке, с мухами играет. Поваром там служил дядька большой, мордатый, рыжий. Поглядел он на бабушку Нину, молча подошёл к ней, взял котелок и налил супу. И хлеба дал.
Стала бабушка Нина на кухню каждый день ходить. Придёт, сядет и ждёт.
Раз пришла - а немца нету. Подождала - не выходит. Поднялась и зашла на двор. А там на столе сахар лежит глудками. Целая куча!
Бабушка Нина набрала сахара целый подол - и бежать. Да не тут-то было! Немец, наверно, её из окна школы видал. Поймал, сахар отобрал, да крапивой выпорол по голой попе. Думала бабушка Нина, что пропала. Не даст больше немец ей супу! Но мордатый после экзекуции поставил её на ноги, погрозил для порядка пальцем, затем дал один кусочек сахара и отпустил.
На следующий день бабушка Нина пришла снова. С котелком. И повар, как обычно, налил ей супа.
А ещё раз бабушка Нина пришла к кухне, а там снова не нет рыжего. Она подождала и решила сесть возле печки. Возле огня тепло, а в погребе, где разрешили жить зимой бабушке Оле с внучкой, холодно и сыро. Вошла бабушка Нина за забор - а на неё нос-к-носу глядит огромный пёс. Да как прыгнет! Лапами повалил бабушку Нину на землю. Стоит над ней. Рычит. Но не лает.
Увидал это немец. Бежит! Прогнал собаку палкой, поднял бабушку Нину. Велел никогда без него не заходить во двор школы, не подходить к кухне. Потом наложил в котелок каши под крышку и отпустил домой.
Еда - главное, что запомнилось бабушке Нине во время оккупации. Всё хозяйство и все припасы немцы отобрали сразу. Повар на кухне угощал остатками еды только раз в день. И потому бабушка Оля посылала маленькую бабушку Нину в огород полоть картошку.
Бывало, полет-полет бабушка Нина огород, а огородов целых три, да так и заснёт между кустами. Какие силы в семь лет? Зовёт-зовёт бабушка Оля внучку, бегает по меже, ищет. А та спит.
Через холм, за лесом от Гонков лежало село побольше, Ерик. Туда немцы согнали оставшихся по дворам коров, устроили коровник, ферму. Женщины с Гонков и Ерика каждое утро, день и вечер ходили доить коров, что пригоняли с пастбища. Молоко сливали в большие бидоны и развозили по немецким кухням.
Один усатый немец, немолодой уже дядька, возил молоко на телеге. Бабушка Нина углядела, как он ездит, да каждый утро сядет на пригорок с большой кружкой и ждёт. Немец ехал мимо, останавливался и наливал ей молока. Никому из детей больше не наливал, только бабушке Нине черпал. Да норовил вершочка нацедить. Нравилась ему бабушка Нина. У него двое деток дома остались. Говорил немец, что кончится война - заберёт бабушку Нину с собой в Германию. Бабушка Нина боялась ехать с усатым немцем в Германию, но за молоком ходила каждый день.
Случалось, что усатый немец угощал её конфетами. А на Рождество сложил вертеп из куколок, маленькую ёлочку принёс в погреб и целую коробку сладостей, посылку из дома.
В погребе жилось сыро и холодно. Бабушка Оля боялась угореть, потому что вместо печки был чугунок и весь дым оставался внутри. Откроет на ночь дверцу - сырость под ноги так и лезет. От того болели. Питались одной картошкой. И ту сготовить негде. Пойдут в лес, да в золе и пекут. А коли задождит, так сырую случаем и грызли. Голодно было. Да и немцы часто недобро поглядывали на старушку с внучкой. Гоняли бабушку Нину как сидорову козу: то воды принеси, то двор почисти. Пинали ногами. Но и бабушка Нина платила им тем-же. То проберётся в хату и гвоздей в сапоги насыплет, то ниппель на велосипеде спустит. Немцу ехать - он хвать велосипед - а тот на ободах! Ох и ругается немец! Поймает бабушку Нину и давай бить кулаком. Но усатый её защищал и жалел.
А потом немцев прогнали. Но ненадолго.
И на всём хуторе только возле школы и под нашим рос сад. За каждое дерево платили налог деньгами. В мирное время, бывало, Иван Кузьмич собирал детей и ранним утром на волах отправлялся в Белгород на рынок. Везли мёд, яблоки, яйца, кур, вели баранов. Богатый двор у Ивана Кузьмича, работящий. Дед до войны бригадиром работал в колхозе. На хорошем счету.
Вернувшись, немцы выкопали в саду окоп и поставили пушку. Вторую пушку поставили у школы. Сады росли только там и под нашим. Кроны широкие. С высоты пушек нашим лётчикам не видно.
Когда немцев погнали окончательно, они побросали всё, погрузились в телеги и уехали.
Следом вошли наши. Постреляли немного за селом - а потом бегут в шинелях с длинными ружьями: красные, жарко им. В кадушке возле дома вода стояла, скотину поить, зелёная уже. А солдаты черпают из неё касками, во фляжки льют - и дальше бежать. На Белгород.
Много мёртвых вокруг потом нашли. И наших и немецких. Женщины наших собрали и похоронили в братскую могилу, а немцев тоже закопали где-то.
Собирали по полям и лугам оружие, мины не разорвавшиеся. Много этого везде лежало. Приехали сапёры. Разряжали, да тут и бросали. Головку скрутят и ищут дальше - дороги и поля был приказ очистить. Бабушка Нина с женщинами тоже собирала железо в кучи. Его потом увезли. А мальчишки в лесу отыскивали патроны и снаряды. Сапёры туда и не заглядывали. Бывало, кинут мальчики мину в костёр - да спрячутся. А та как бабахнет! Весело! Но случалось и неудачно. Павлушке обожгло лицо и оторвало два пальца.
На Гонках стали теперь наши, немцами трассу достраивать. А солдаты за тем присматривали. Были среди солдат и женщины. Бабушка Нина подружилась с ними. Ходила вместе в лес за ягодами. Да как-то и заблудилась. Шла-шла, к Ерику уже пришла. А того из леса по темну не видать - да так и заснула под деревом.
Женщины вернулись - а бабушки Нины нет. Целую роту подняли на прочёсывание. Нашли. Привели к бабушке Оле зарёванную. Бабушка Оля поругала - но если б то в первый раз...
А потом пришёл из эвакуации Иван Кузьмич, папа бабушки Нины. А вскоре вернулась и мама, Наталья Тимофеевна со старшим братом Толей и сестрой Шурой. Школу в селе сожгли при последнем наступлении, потому детей отправили учиться через поля на Ерик. Но это уже другая история.
Такую войну видела бабушка Нина. Про это и рассказала своим внукам после Дня Победы.