Часто возвращаюсь домой с работы на двадцатых маршрутках. Случалось и на тридцать девятой объезжать Крейду и Старый город с заездом на посёлок. Но лучше медленно ехать, чем долго стоять.
Официальная остановка на микрорайоне. Но со стороны улицы Дзгоева народ стекается именно сюда, на перекрёсток «за мостом». Тут нет кармана для автобусов, но и знак «проезд без остановки» тоже отсутствует, потому народ исправно выходит на пятачок у заправки, ближайшее место, где двадцатки и тридцать девятые сходятся вместе.
Один из тридцать девятых — расписной: жёлтая газель с высокой пластиковой крышей, увеличивающей скромное пространство для стоящих. Расписной никогда не останавливается где зря, только на остановках. Даже не проси. Водитель, с седоватой копной волос. Издали похож на одуванчик. Он не обращает внимание на людей на обочине, не смотрит на голосующих. Вдоль борта красуется российский флаг, российский герб, надпись «Конституция РФ» и «Жить по закону».
Вижу его. Едет. Даже не пытаюсь поднять руку чтобы тормознул. Не остановит.
Расписной ездит по правилам, не превышая скорость, в правом ряду, по расписанию; деньги принимает только на остановках, где стоит не меньше двух минут, даже если никого нет; в салоне не слышно радио, нет табачной вони и пыли, что подымается всякий раз, когда газель прыгает на ямах. Неформал, что и говорить.
Я ездил с ним один единственный раз. Я сел на Спортивной и в конце пути, въехав на переезд, попросил остановить. Он произнёс: «Следующая остановка на маршруте 'Хладокомбинат',» - и повёз меня дальше. Я молча вылез и протопал в противоположную сторону почти всю улицу Дзгоева, проклиная тупого водителя, неповоротливых транспортных чиновников и себя заодно — предыдущая, 'Горэлекросети', была куда ближе к моей цели.
Хотя, если разобраться, то водитель не особенно и виноват в том, как чиновники разложили остановки. Да и чиновники тоже... Время регулярно вносит свои коррективы в сложившийся порядок. Прежде улица Дзгоева, с двумя полуживыми серыми заводами, смотрелась нищей окраиной. Нынче, когда здания производств перестроили под мелкие конторы и магазины — народ, служащий и покупающий, местный и пришлый то и дело снуёт, кушает, отдыхает, пасёт детей и просто прогуливается мимо фонтана с медведями и цветочной аллеи, что у возрождённого завода сельхозтехники.
Некоторые пугливые водители, выходящие на маршрут впервые, ездят так-же. Но затем вникают в пожелания, идут навстречу просьбам, вобщем приучаются останавливать по требованию. Но расписной не из пугливых!
Вначале, когда он только-только встал на маршрут, его, за возможность спокойно работать, пытались наклонить платить. Сначала бандиты, потом автоинспектора. Ему всё было не по чём: кололи шины, демонстративно выезжали на маршрут за пару минут до него, подкарауливали малейшее нарушение правил. Но расписной держался — не прихватить его, отказывался платить и всё тут. Со временем от него отстали. Но расписной так и продолжал ездить по маршруту, останавливаясь только на указанных в маршрутном листе остановках. Народ скрипел зубами, бурчал, ругался, но ехал. Год за годом расписной катал и катал по тридцать девятому маршруту свою жёлтую газельку с выцветшим гербом и флагом — как живое воплощение закона, который никто не соблюдает.