В последние дни после своего чудесного выздоровления Ганилан сумел восстановить против себя на судне всех, с кем заговаривал. Слуги, ранее ненавидевшие Кощея, нынче вспоминали тёмного чуть ли не со слезами умиления. Требовательный, но заботливый алий никогда без надобности не выгонял их на работы и за малейшую провинность не заставлял переделывать во время, отведённое другой службе. В результате распорядок пошёл колесом. Ганилан появлялся на палубе всякий раз, когда, казалось, силы работников оказывались на исходе и находил новые провинности. Статус слуг не позволял роптать и те стойчески сносили все причуды Ганилана, укрываясь от него в лазах между канатов или с наружной стороны поплавков, куда тот всё ещё немного прихрамывая не рисковал добираться.
Бледный от холода, с тёмными кругами вокруг округлившихся, воспалённых глаз, Ганилан выбирался с рубки на корме и на негнущихся ногах ковылял прямо к судовому колоколу. Добравшись он звонил в рынду до тех пор, пока последняя живая душа на судне не вытягивалась во фрунт напротив. Тогда он криво смыкал тонкие посеревшие губы в кривой ухмылке, и слегка наклонив голову вперёд и влево молча проходил вдоль строя.
Теперь Ганилан везде носил с собой длинную палку с коротким хлыстиком на конце — торопыжку. Слугам доставалось от торопыжки всякий раз, если та заставала их сонными или за недостаточно усердным исполнением работы. Торопыжка свистела то тут, то там в разное время подгоняя молодых алиев хлёсткими ударами.
Абакуму случалось видеть, как Ганилан вставал на пути трущего палубу слуги и наслаждался, как тот пытался оттереть пол вокруг господина не брызнув и капли воды на кожу сапог. Начальник тщательно следил за процедурой и, лишь убедившись в чистоте палубы вокруг, удовлетворённо улыбаясь сходил с места; затем, довольно кивая, оглядывался; удивлённо подымал брови, обнаружив два девственно сухих следа, и нещадно хлестал бедолагу и заставлял перемывать подсыхающие на солнце доски доски ещё раз.
Столь ревностное, сержантское отношение к порядку было бы достойно восхищения, если бы не проецировалось на всю делегацию с некоторыми поправками.
Ни сидевшему в трюме Гаранту, ни Абакуму, ни Анжаютте торопыжка не грозила ни разу. Абакум просто не стерпел бы подобного обращения и по неписанным правилам имел полное право заявить о дуэли. Анжаютта ловко избегала конфликтов, буквально снимая с губ Ганилана пожелания.
С Истваной было иначе. Выстраивая подданных Империи в первый раз Ганилан в первый и последний раз ткнул Иствану палкой в грудь и указал отчёркивающим по палубе жестом занять место в конце строя.
Официальное обращение, назидательный тон, явно демонстрируемое нетерпение, публичные выговоры и избиения слуг — всё в поведении Ганилана говорило о стремительном дистанцировании Начальника Делегации от её членов.
Начальник Ганилан надуваясь от демонстративной важности момента, разрезал чуть прихваченную огнём рыбу и выкладывал на широкие капустные листы:
- Господину Гаранту по возрастному старшинству первый кусок, - и лупоглазая голова с узким кусочком спины и плавниками легла перед скамейкой с водружённым на неё плетёным коробком.
- Господин начальник, ему голова полезна. Там мозги. Ему в самый раз, чтобы подумал над своим поведением, - криво усмехнулась Анжаютта.
- От Вас, госпожа Анжаютта, ничего не спрячешь. Хвостик или из серединки?
- Согласно порядка, господин начальник, я за господином Абакумом, тому и быть.
Ганилан уложил куски Абакуму, Анжаютте, Истване. Затем поделил два хлеба и взялся за овощи. Земляные яблоки, тыквы, Ганилан выложил из карзинки всем совсем белёсые, оставляя полковнику два-три ярко-рыжих плода, на вид самых вкусных и аппетитных.
- Господин Ганилан, не позволите ли мне поменять мою тыквы на одну из корзинки? - поинтересовалась вязальщица васматривая себе бочёк поярче.
Ганилан метнул в Анжаютту взгляд, молнией пригвоздивший ту к скамье. Женщина виновато опустила взгляд в колени и прикусила язык.
Абакум чаще всего с отсутствующим видом сидел по правую руку от Ганилана и время от времени отвечал на реплики руководства. Каждый раз для поддержания беседы он задавал один единственный вопрос о погоде, попутном ветре или рыбном соусе. Гарантово «Не бери в голову» начало приносить плоды. Проявляемое повиновение, в отличии от агрессивного поддакивания Анжаютты, было замечено Ганиланом. И уже скоро он поманил Абакума к себе, отвёл его на корму:
- Господин капитан, - став начальником делегации, он перестал употреблять воинские звания подчинённых, обращаясь по имени. Но на этот раз сделал исключение.
- Да господин начальник...
Ганилан улыбнулся, радуясь вероятно, естественному тону которыми были произнесены слова. Не «сотенный», не «Ганилан», а «начальник».
- Да, господин капитан, я ваш начальник. Мы с вами люди военные и обязаны доверять друг-другу беспрекословно. Малейшее ослушание, как и промедление может стоить нам с вами жизни и провала всей нашей миссии...
Абакум промолчал на это, хотя ни к какой конкретной миссии готов не был.
- Некроманты, это высокоразвитое общество, победившее смерть. Мы первое посольство, которое направляется в их столицу. Мы обязаны не ударить лицом в грязь... Но, как это возможно, когда господин Гарант не проявляет должного уважения ко мне, как начальнику делегации? Вы его однополчанин, служивший под его началом, поддерживаете своего бывшего полковника, но теперь времена изменились. Он обязан унять себя ради возложенной службы или... - Ганилан выразительно взглянул на Абакума, но у того на лице не дрогнул ни единый мускул, - Или он покинет нас навсегда. Пожалуйста передайте мои слова господину Гаранту, - Ганилан гипнотически смотрел прямо в глаза, вынудив Абакума напрячься, - чтобы он забыл о своём полковничьем звании. Мы не в армии и единственный начальник теперь я! - Он, не мигая погрозил пальцем куда-то мимо Абакума, - Единственный! Так и знайте! Скоро мы прибудем в Пантотермиж и я хочу быть уверен в Гаранте столь же, как и в вас. Только мы трое способны составить настоящее посольство. Нас должно быть не менее чем трое...
- Иствана и Анжаютта?.. - Абакум попытался произнести имена как можно более равнодушно.
- Иствана раб, - резко перебил Ганилан.
- Но... Мы ведь можем что-то сделать?
- Сейчас мы не можем ничего. Кащей не в состоянии ответить. Капитан Чечет не имеет полномочий для выкупа. А потому Иствана раб. И на Анжаютту нам рассчитывать нельзя.
Новая проблема, о которой Абакум ещё не задумывался оказалась на поверку нешуточной. Вот почему вязальщица подлизывается к Ганилану и Иствана лишь улыбается в ответ на открытое неуважение.
- Мы не можем доверять Анжаютте. Она зависима не от нас и нашего слова и в любой момент способна на предательство. Вы, господин Абакум, знаете это не хуже меня. Но мы вынуждены терпеть её, потому что это может быть полезно. Неправда ли?
- Господин начальник, я буду более внимателен к Анжаютте и её мужу.
- Да-да-да, господин Абакум, присмотритесь к ней повнимательнее. Она старается сунуть нос не в своё дело. Например, вы продолжаете вести дневник господина Гаранта?
От лица отхлынуло. Абакум никому не говорил о дневнике, делал записи скрытно и прятал книжицу в матрасе. Как Ганилан узнал?
- Поверьте, мне совершенно не интересны личные записи Гаранта. Но он сохранил очень важные сведения. Анжаютта донесла мне, что теперь вы пишете звёздные координаты по ночам. Это правда?
- Да, я занимаюсь этим вопросом по просьбе Гаранта. Мы являемся делегацией торгового союза, потому путевое описание, представляется мне важным.
- Почему не доложили?
- Это упущение с моей стороны. Больше не повторится.
- Я бы хотел взглянуть на журнал. Принесите мне его.
- Господин начальник, сейчас?
- Сию минуту!..
Дневник лежал на прежнем месте. Абакум расшил шнурок, достал книжицу и с тяжёлым сердцем принёс его на корму. Ганилан на месте не оказался. За бортом, у задней части левого крыла слышался свист торопыжки и каркающее приговаривание:
- Будешь ещё спать?.. Будешь ещё спасть?.. Я научу вас как спать днём... А если за борт упадёшь? Привязываться надо! Пугало черномазое... Будешь ещё спать?..
Выглянув за борт Абакум обнаружил Ганилана, накинувшего петлю на плечи одного из слуг. Прижимая его одной ногой к поплавку, начальник с размахом хлестал по плечам и шее торопыжкой. Слуга в ответ повизгивал что-то невнятное и пытался вырваться из капкана, однако всё глубже увязал в него.
Абакум сунул дневник запазуху и, перекинув ноги за борт, спустился на выгнутую дугой балку.
- Будешь спать?.. Будешь спать?.. Будешь спасть? - приговаривал Ганилан, всякий раз опуская гибкий конец торопыжки на плечи провинившегося.
Выждав положенное время, Абакум подошёл к Ганилану и доложил:
- Журнал Гаранта...
- А... - Ганилан взял трость руками за оба конца и наклонившись поддел подбородок юноши.
Подтянув повыше и сдавливая шею он глянул тому в глаза и, оскалившись протянул:
- Скажи спасибо господину Абакуму, он спас тебя, мразь... - И, отступив назад, вдруг сильно толкнул поднимавшегося с поплавка слугу. Тот не удержался и рухнул в воду. Верёвка, стягивающая его плечи скользнула вдоль тела и затянулась на локтях. Второй конец верёвки оказался закреплён и юношу потянуло за кораблём на некотором отдалении.
- Слуга за бортом!.. - Выкрикнул Ганилан простуженным, каркающим голосом и указал на барахтающееся тело.
Откуда ни возьмись, из-за края борта выскочили два алия и бросились вытаскивать своего товарища.
- О! Следили, демоны, так и ждут повода, лоботрясы!.. - Ганилан сплюнул и, приняв руку помощи со стороны Абакума, влез на борт.
- Давай!..
Абакум запрыгнул следом и протянул книжицу начальнику. Ганилан, как знал, раскрыл дневник точно в начале записей с координатами пути.
- Вот и маршрут... А прежде что он тут писал... Ну вот, описание порта, сторожевая башня, две пограничные галеры, остров с наблюдателями... Тьфу! А ещё военный человек, в прошлом полковник. А если всё это к врагам попадёт? Они ж всё тут-же и узнают, всю охрану и оборону врагам отечества на блюдечке полковник расписал... Вот его за один этот дневник в яму посадить мало!
- Но... там не более, чем известно любому проезжему. Любой рыбак расскажет больше.
- На, капитан, - Ганилан протянул Абакуму дневник, - вырви из него всё, что касается наших портов и описание судна «Чечет» тоже долой! Не дай, если некроманты шпионами нас посчитают!.. Рви и за борт компромат!..
Абакум трясущимися руками, не понимая что делает выдрал всю первую часть дневника из книжицы и, изорвав на полоски, выбросил за борт.
- Вот теперь господин Абакум, я приказываю вам и дальше не таясь вести записи о нашем перемещении согласно звёздной карте. Это вам моё распоряжение. Ясно?
- Так точно, ясно.
- Исполняй Абакум. Свободен... Да! Возьмите пожалуйста ужин господина Гаранта и отнесите ему. Необходимо внятно дать понять нашему арестанту, что правила существуют для всех. Я даю ему время на раздумье до завтрашнего утра. Пусть он хорошенько поразмышляет над моими словами. И... положите в коробку побольше спелых тыкв и самых зрелых перцев. Размышлениям полезны сладкие плоды. Они рождают сытые, мудрые мысли. Возьмите из корзины, что я принёс. Все самые спелые и сочные. Вы понимаете меня?..
Абакум растерянно кивнул. Он готов был поклясться Ганилану, что Гарант давно думает так-же как Ганилан, что он служака, которых ещё поискать, но сдержался.
- Всё исполню в наилучшем виде, господин начальник...
- Вот это хорошо... Это правильно... - Тихо, успокаиваясь проговорил Ганилан отворачивая свои воспалённые глаза в сторону моря. - Наша миссия требует единства и строгого подчинения. В этом случае она окажется успешной...
- Разрешите исполнять?..
- Да-да... Ступай, исполнять... - Речь Ганилана совсем затихла, уступив неясному шёпоту одними губами.
Абакум по-военному быстро отсалютовал и пошёл кормить Гаранта.
Люк отошёл в сторону легко. После шторма дерево просохло и более не приходилось поддевать его долотом.
- Господин полковник... - позвал Абакум в темноту.
- Да, да...
- Ужин, господин полковник.
Абакум отвернулся, цепляя рукой корзинку, но в этот момент в черноте что-то тяжело хрустнуло и на палубу растянувшейся пружиной выкатился Гарант. Перекувырнувшись через голову он встал на согнутые руки и ноги, вновь сжавшись для прыжка.
- Господин полковник, сейчас нельзя, лучше ночью... Ганилан на палубе лютует. Ну его, ну его... Ещё увидит... До завтра дал время, говорить станет, ему помощь нужна... Господин полковник, вернитесь обратно в трюм, а я запирать на ночь не стану...
Гарант медленно, всем телом осмотрелся невероятно суженными от яркого света щёлками глаз, и при этом шумно втягивал воздух расширившимися ноздрями через сделавшийся хищным нос.
- Ты с кем?.. - свистящим шёпотом прошипел Гарант.
- С вами, господин полковник, с кем ещё? Покушать вам принёс, а вы вернитесь в трюм, так лучше будет...
Гарант снова втянул воздух и по-крабьи, боком передвинулся к борту, чтобы выглянуть из-за паруса. С той стороны слышались голоса. Звонкий, женский и низкий, мужской. Вероятно Анжаютта с Истваной. Гарант унюхал что-то и удовлетворённо прошипел:
- Корабль некромантов... Люди на палубе... Свободная, беременная вязальщица ждёт исполнения заклятия... Чудно-о-о...
Абакум наконец овладел собой и решил привстать. Сначала Ганилан пугал, теперь Гарант, как с цепи сорвался... Но только пошевелился, как полковник молниеносно развернулся к нему и вытянул вперёд руки. Между пальцев правой торчал ржавый штырь.
- Ты со мной?..
- Господин полковник, - спокойным, уравновешенным голосом произнёс Абакум, - вам лучше спуститься в трюм и спокойно поужинать. В корзине рыба, хлеб и овощи. И нож для овощей тоже. Я не стану закрывать крышку люка и посижу на краю. Есть новости.
Всё-так-же сидя на согнутых ногах, боком, повернувшись к Абакуму всем телом Гарант крабьим ходом подобрался вплотную к Абакуму и внимательно всмотрелся в лицо, прокачивая через свой клюв новые порции воздуха.
- Не врёшь... - Наконец просипел полковник и приоткрыл крышку корзинки, скосил глаза на её содержимое и с тем-же подозрительным шипением продолжил. - Докладывай. Только тихо...
- Господин полковник, нам обоим надлежит завершить начатое. А для этого вам надобно спуститься в трюм.
- Назовись...
- Да Абакум я, Абакум...
Гарант ловко подскочил к Абакуму, ухватил его за гружки и тряхнул на себя:
- А что же ты Абакум, отравить меня хочешь. А?
За парусом, верно, услыхали последний выдох и голоса резко стихли.
- Лезь вниз, да сиди тихо... - с этими словами Гарант столкнул Абакума в люк и тихо прикрыл за ним крышку.
Оправившись от потрясения, потирая ушибленное при падении плечо Абакум, осмотрелся. Зачем Гаранту понадобилось заталкивать Абакума внутрь, а самому покидать его? Как понимать восклицания про корабль некромантов, «свободную, беременную вязальщицу что ждёт исполнения заклятия» и про «отравить»? Полковника будто подменили. Ганилан увидит полковника — впадёт в ярость, перестанет доверять ему, Абакуму — всё пошло не так как задумано. Но, может быть полковник именно этого и ждал?
Годы научили доверять своему командиру. Даже если ты чего-то не понимаешь, то лучше довериться командиру и исполнять приказания до случая, когда представится получить исчерпывающие объяснения.
Сверху послышалась возня, крышка люка приоткрылась. Наверху сидел Иствана.
- Абакума, тюремщика вашего, не видать. А корзинка с ужином стоит... Примите...
Позади купца мелькнул тень. Послышался глухой удар и Иствана кулём нырнул в трюм. Абакум едва успел подхватить тяжёлое тело. Да вместе с ним и ткнулся в поднимающееся к носу дно.
- Кто это? - просвистел Гарантов шёпот.
- Иствана, муж Анжаютты... - затихая на посследнем слоге отозвался Абакум. Ему всё больше виделось, что Гарант либо одержим демоном, либо сошёл с ума.
Позади запищали крысы, одна из них безбоязненно выскочила на килевую балку и встав на задние лапы словно грозила в сторону люка.
Тень Гаранта замерла, затем свет моргнул и тело полковника очутилось под люком всё в той-же позе краба.
Он наклонился к крысе, медленно растягивая губы...
- Повелитель Огара?..
Крыса замолкла, присела на задние лапы, готовясь прыгнуть, но Гарант отпрянул назад и прошипел:
- Мне нужны нитяные книги некроманта, протяни их через эту щель и твои друзья окажутся свободны... Да поторопись! Обернувшись мышью ты рискуешь каждый миг потерять память!
Гарант легко и тихо, как кошка оттолкнулся от дна и, пока удивлённый Абакум переводил глаза под потолок, выскользнул из трюма. Крышка люка опустилась, наполнив трюм тьмой.
Абакум высвободился из-под постанывающего Истваны и ровно уложил того на дно.
Крыса больше не пищала. Царапающие звуки острых лап завозились где-то внизу перегородки.
В наступившей тишине Абакум раскатал кушак и достал глаз Балора. Истване досталось вроде бы и не сильно — никаких ссадин на шее и затылке — но так, что он никак не приходил в себя.
В стороне, за двуручной помпой, стояло ведро с водой. Абакум смочил край рубахи и сбрызнул купцу лицо. Обычно после такого люди приходят в себя, но Иствана не отреагировал, продолжая постанывать. На потолке ясно различался круг люка. Абакум не слыхал, чтобы одержимый демоном Гарант закреплял его чем-то. Попытка открыться не увенчалась успехом. Похоже, что демон обладал техниками не только бесшумного передвижения. Задвижку он поставил без единого стука.
В следующий раз одержимого демоном Гаранта необходимо схватить чего бы то ни стоило. Наверняка найдётся одна-две молитвы изгнания, которые помогут полковнику. Абакум принялся усиленно вспоминать их, но в голову не шло ничего.
В конце концов Гаранта можно просто связать и затем спокойно поразмышлять над ситуацией.
Из Истваны плохой помощник. Абакум снова попытался привести купца в чувства, и снова безуспешно. Тогда он занял наиболее подходящее место для нападения, прямо напротив люка. Вечером глядя снаружи поток света бил в сторону борта. Происходящее у другого рассмотреть невозможно. Иставна лежит на носу. Абакум последний раз сидел там-же. Демон, возможно, приготовится к нападению со стороны тёмного борта, носа судна или неосвещённой перегородки. Любой понадеется на верность глаза и упустит время.
Давным давно, когда Абакуму исполнилось двенадцать, отец взял его за руку и сказал:
- Бакуша. Ты уже достаточно вырос, чтобы позаботиться о себе самому и со временем помочь своим братьям и сёстрам встать на ноги. Свободной земли вокруг нет, а гнуть спину на чужом поле в надежде подачки стыдно. Я отдаю тебя в ученики воровских дел мастеру Жирею. Что бы он ни делал, смотри и запоминай. Жирей уже стар. А дороги, где он промышляет, никуда не денутся. Коли ты возьмёшь дело в свои руки, то скоро станешь богат. Ступай.
Много воровских и разбойничьих приёмов узнал Абакум в годы своего ученичества. От того никогда не попадался он в засады ловко расставленные разбойниками на его пути. И не потерял ни одного медяка из полковой кассы.
Закрепив один конец кушака Истваны за потолочную балку, Абакум подвесил на середину ведёрко с водой. Между круглых шпангоутов он зажал кусок деревянной трубы от помпы и поставил на него ведёрко. Рукоять помпы пришлась как нельзя кстати. Прочная жердь — это хорошее оружие, с помощью которого можно наносить удары, оставаясь на недоступном для противника расстоянии. Абакум взял второй конец кушака в руки, занёс край жерди в темноту с противоположного от ведёрку и прижался спиной к перегородке.
Когда Гарант спустится, Абакум сдёрнет ведро, то с шумом полетит на полковника, он обернётся и тут-же получит рукоятью помпы по затылку.
Приготовив всё к встрече, Абакум стал ждать.
Иствана постанывал на носу. Но крышка люка не открывалась.
За перегородкой завозились крысы. Но крышка люка не открывалась.
Одна из крыс вылезла из щели, покрутила мордой и побежала к полуразобранной помпе. За собой, удерживая во рту конец, крыса тащила бледную нить. Абакум не мешал зверкам, наблюдая за люком. Между тем крыса принялась наматывать нить на торчащий из помпы стержень, да так ловко, что вскоре смотала целую катушку. Когда первая нить закончилась, крыса снова нырнула в щель и всё повторилось снова. Раз за разом крыса ныряла в щель и, вытянув нить, как заправский прядильщик скручивала очередной моток. Затем снимала катушку, ставила её рядом и снова бежала к щели.
Когда двадцать восемь катушек легли на дно у помпы, крыса села на киль и бусинками глаз уставилась на Абакума. Крышка люка не открывалась.
За перегородкой кто-то завозился, раздался тихий писк и крыса у катушек привстала на ноги и медленно перебирая лапками потекла к щели. В момент, когда кончик хвоста скрылся из вида сверху беззвучно открылся проём люка.
Снаружи заметно потемнело. Лунный серп оказался совершенно не там, где планировалось быть заходящему солнцу и осветил белым притаившегося Абакума с головы до ног.
- Абакум?.. - просвистело снаружи.
- Да... - протянул капитан, примериваясь к новой ситуации.
На дно упала корзинка с едой.
- Освободи её от «ужина» и сложи катушки.
- И не подумаю. Я жду объяснений!
- У меня Анжаютта...
Абакум выпустил из руки край кушака, вытряхнул из корзины пропахший рыбой хлеб и овощи. О дно ударился короткий нож. Абакум присел рядом принимая одной рукой рукоять, второй катушку и оглянулся к люку. Гарант криво усмехнулся показав ровные зубы, затем в насмешке сморщил нос:
- Даже не думай... С ножом или без, я убью тебя. А твои друзья нуждаются в помощи... Сиди тихо и спасёшься сам. Сиди тихо и спасёшь друзей. Не высовывайся и доживёшь до глубокой старости в окружении детей и внуков...
Абакум сгрёб катушки в корзинку и выбросил её наружу.
- Быстро учишься... - И крышка люка вновь опустилась на место.
Абакум сжал в руке нож. От бессилия хотелось сделать что-нибудь: разрушить или взвыть. Но капитан лишь скрипнул зубами.
Но из-под перегородки молнией выскочила всё та-же крыса и, вцепившись в кушак Истваны, повисла на нём. Ведёрко медленно скользнуло с трубы и качнувшись ударило изумлённого капитана под колени.
Иствана тихо застонал, когда Абакум рухнул на него сверху.
Демон, овладевший Гарантом, выиграл раунд вчистую.