Аннотация: Распаленные работой, руки непроизвольно сжались в кулаки. Быстрый взгляд вниз - тяжелый топор по самую рукоятку вошел в землю. Яростная, клокочущая пауза...плевок...хлопает входная дверь. РАССКАЗ НАПЕЧАТАН В №48, 2006г. ЖУРНАЛА "ТВОЙ ДОСУГ" (г.КИЕВ)
Дождаться рассвета
Коротко сверкнув на солнце, тяжелый колун обрушился вниз - хрясь! - сочно, с оттяжкой острая сталь вошла в рыхлую древесину, разрывая ее надвое.
- Хрясь! - а еще один чурбак лопнул пополам.
А в небе, во всю мощь шпарило солнце, в воздухе спевку устроили разные пичуги и, вторя им, с земли неслось нестройное:
Ти сказала у вiвторок: "Поцiлую разiв сорок".
Я прийшов - тебе нема: пiдманула, пiдвела
Субботний день достиг своего зенита.
Сильная мужская пятерня схватила очередной деревянный обрубок и кинула на "лобное место".
- Хрясь!
Ти сказала у середу: "Пiдем разом по череду"
- Хрясь!
Ти сказала у четвер: "Пiдем разом на концерт"
- Хрясь! - раскроив последний чурбан Коля бросил на землю топор и вытер тыльной стороной ладони пот на лбу.
Ти сказала у п"ятницю: "Пiдем разом по чорницi"
Распаленные работой, руки непроизвольно сжались в кулаки. Быстрый взгляд вниз - тяжелый топор по самую рукоятку вошел в землю. Яростная, клокочущая пауза...плевок...хлопает входная дверь.
А тремя дворами дальше плескалось пьяно-веселое:
Ти сказала у недiлю: "Пiдем разом на весiлля"
Я прийшов -тебе нема: пiдманула, пiдвела!
Восемнадцатилетняя Света Коваленко выходила замуж за тридцатипятилетнего Ивана Охрименко, местного фермера.
А ведь первым со Светкой целовался он, Коля, когда та еще училась в девятом классе. И пожениться они решили, как только она закончит школу. Поженились...эх!
Ти ж мене, пiдманула, ти ж мене пiдвела,
Ти ж мене молодого, з ума-розуму звела!
- Не расстраивайся, сынок.
- А я и не расстраиваюсь! Наоборот, радуюсь! Радуюсь, что не женился на этой... - парень запнулся не в силах обозвать свою первую любовь площадным словом, - пусть подавится его комбайнами и тракторами, а заодно и его дочкой! - по-мальчишечьи запальчиво закончил он фразу. Дернув головой, парень отвернулся от матери и невидяще смотрел в окно.
- Не говори так, не надо, - мать вплотную подошла к сыну, - если Света заменит Насте мать, то ей поклониться надо будет. Света девушка серьезная, не вертихвостка, и за Ивана она пошла не за его комбайны.
- Ма, ну что ты такое говоришь! А из-за чего же?! Он же на семнадцать лет его старше!
- Ну и что? А отец твой, царство ему небесное, на сколько меня был старше, а?
- На шестнадцать...
- И тракторов с комбайнами у него не было. Просто мы, женщины, немного не такие, как вы. И для нас такая разница в возрасте не всегда существенна. Для нас главное, чтобы мужчина состоялся как мужчина, чтобы он был хозяином в этой жизни. Да и овдовевший мужчина, воспитывающий дочь, вызывает у нас, как минимум, уважение.
- Ага, "она его за муки полюбила".
- И это тоже.
В доме на несколько секунд повисла тишина. Мать смотрела на сына, который, кусая губы, думал о чем-то.
- А почему ты в школе своим ученикам такое не говоришь? Не готовишь их к суровым мужским будням, - парень зло-иронично усмехнулся.
- Всему свое время. Ты свою высшую математику не в школе же начал учить, а в университете. Так что не злись на Свету. И попомнишь мои слова, лет через десять, ты ей еще спасибо скажешь.
- За что?
- За то, что сейчас не вышла за тебя замуж. За то, что ты спокойно сможешь жениться на своей жене, - женщина лукаво улыбнулась.
- Какой еще жене?
- Точно не знаю, но думаю она еще учит букварь! А теперь за стол. Надо же тебя откормить на каникулах. Хорошего бычка не вырастишь, держа впроголодь!
Метель в вечернем воздухе цеплялась за крыши домов, раня о них свое белое, стремительно крутящееся тело. И словно живая, выла от боли и еще больше неистовствовала.
Хорошо в такую погоду лежать на теплой печи, слушать потрескивание угля и бездумно смотреть в потолок - сессия позади, отдыхай студент!
Именно в такие моменты быстро затягиваются душевные раны, и четче и ясней видишь панораму бытия и себя в ней.
"А Света ждет ребенка. Мать сказала, что ей где-то через месяц рожать, - в душе что-то вздрогнуло, но уже не болезненно, а так, тоскливо, - а если бы у меня сейчас родился ребенок?"
И от этой мысли Николаю стало неприятно. Он даже зябко поежился - молодой мужской организм не был еще готов к таким хлопотам и протестовал. И тут парень поймал себя на мысли, что вот сейчас предложи ему на выбор возможность увидеться со Светой, поговорить с ней или остаться в этом спокойном, дремотном тепле, он бы выбрал второе. А ведь раньше побежал бы к ней - и о шапке бы не вспомнил.
Дверь в комнату распахнулась на секунду позже раздавшегося за ней шума.
- Коленька, - в дверях стояла вот-вот готовая заплакать мать Светы, за ней его мать, - у Светы кровотечение, надо срочно в город. А Иван еще позавчера уехал в область за запчастями. Ему позвонили, но он часов пять будет ехать. Помоги-и-и! - слезы, наконец, прорвались, залив просящие женские глаза.
- Ирина Николаевна, я...
- Коля, надо помочь. Ребенок погибает, - мать подошла к сыну.
"Эх, хотел летом кольца поменять - клапана стучать. Угроблю машину", - молча чертыхаясь, парень подгонял потрепанную "копейку" к крыльцу дома Ивана.
До города было семьдесят пять километров. Семьдесят пять километров по занесенной дороге, семьдесят пять километров по снежной каше, в которой бессильно тонули лучи фар и которая по привычке называлась воздухом.
Движок "Жигуленка" натужно ревел, клапана цилиндров отчаянно выстукивали SOS. На заднем сиденье заплаканная Светка прислонилась к матери. Опухшее лицо в желтоватых пятнах было некрасиво. Мельком взглянув на него через зеркало, Коля поморщился - то ли от его вида, то ли от надсадного вопля двигателя.
Вьюжный зимний вечер незаметно сменился ночью, оглашаемый поистине предсмертным ревом добиваемого автомобильного движка.
"Господи, быстрей бы рассвет, что ли. Как-то веселее было бы".
Вминая рыхлый снег храбрый "Жигуленок" упрямо пробивался вперед. В свете фар показался поворот, за ним в километре пролегла трасса - там уже будет легче. Но перед поворотом, об этом знали все местные водители, была глубокая выбоина, сейчас скрытая снегом.
"Если я застряну в ней, то вытащить меня можно будет только трактором...Ивана", - мозг, чтобы как-то сбросить стресс, решил пошутить на грани черного юмора.
- Держитесь! - нога плавно еще сильней пригнула педаль газа.
Мотор уже даже не взревел, а запальчиво заголосил и, стуча от страха клапанами, потащил машину к выбоине. "Копейка" сходу просела почти по самое днище. Секунда, другая и мотор из последних сил, хрипя, вытолкнул старушку из ямы. Поворот. Колеса неожиданно заскользили по скрытому под снегом льду. Руки автоматически дернули руль, пытаясь выровнять машину и удержать ее на дороге. Мир за окнами угрожающе крутанулся и сфокусировался на одиноком тополе.
- Бамм! - скрежет металла, визг перепуганных женщин.
- Твою мать!
Дерево словно надежный якорь остановило машину и тут же крутанувшиеся колеса вновь швырнули ее на дорогу...
Через два с половиной часа они добрались до больницы - ветхий "Жигуль" выдержал, сказались здоровые итальянские корни.
Еще через полчаса Свете сделали кесарево - мальчик, два пятьсот, вроде обошлось...
Коля сидел в приемном отделении. Пережитое волнение спадало, отдавая шумом в голове. Его несостоявшаяся теща что-то возбужденно и радостно частила по мобильному телефону. Почему-то это раздражало. Он вышел из роддома. Вьюга стала стихать. В ночном небе даже стали видны звезды. Присыпанный снегом "Жигуленок", словно нахохлившийся воробей, укоризненно смотрел на хозяина своими большими круглыми фарами. Парень подошел к машине. Удар пришелся встык двери и кузова.
"Черт, дверь надо менять, крыло, клапана наверное погнул... проще выкинуть на металлолом, - подвел безжалостное резюме мозг. Коля вздохнул, сел в машину и завел двигатель, - ладно, утро вечера мудренее. Только бы наступило быстрее это утро". Уютное тепло быстро наполнило салон...
Звук открывающейся двери принес холод. Николай вздрогнул и проснулся. На переднем сидении сидел Иван.
- Привет.
- Привет, - Коля огляделся. За окном все также было темно, вьюга прекратилась, звезды как-то потускнели - наступал рассвет. Рядом, дверь в дверь, чернел "Опель" Ивана.
- Спасибо тебе, - тихо прозвучало и растворилось в салоне.
На сереющем небе все бледнели и бледнели звезды, словно лампочки в кинотеатре - солнце властно заявляло свои права на начинающийся день.
Парень пошарил в куртке и вытащил пачку сигарет. В руках Ивана щелкнул безотказный "Zippo". Коля молча прикурил, затянулся. В голове прояснилось. Протянул пачку соседу. По салону поплыл ментоловый запах от сдвоенного "залпа" двух сигарет.
- Я ее люблю, - Иван встряхнул пепел в пепельницу.
Коля легко, как само собой разумеющееся, кивнул.
- И она меня тоже, - вновь легкий соглашающийся кивок.
- Машину я тебе отремонтирую.
Двое сигарет тлели в унисон, струйки дыма медленно поднимались под потолок, чтобы смешавшись, ароматной волной прокатиться по салону.
- Что я тебе должен? "И попомнишь мои слова, лет через десять, ты ей еще спасибо скажешь".
- Ничего, - улыбка осветила лицо парня.
Сон окончательно прошел. Где-то в подсознании ворочался клубок из обрывков мыслей: помог девушке...спас ребенка...в ночь, в метель...мужской поступок... И это отдавало приподнятым настроением. Черт возьми! А ведь хорошо: теплый салон, хорошая сигарета, крутой мужик благодарит, молодость, свобода...
- Давай, - в руке Ивана блеснула бутылка коньяка, в другой белели пластиковые стаканы.
Золотисто-коричневая жидкость приятно обожгла небо и теплой волной разлилась по телу.
"Нет, в самом деле все о'кэй".
- За нас!
Чокнулись.
- А если гаишники?
- А хрен с ними! Сегодня наш день!
И мужские руки, наконец, сошлись в крепком рукопожатии. Первые лучи солнца мазнули крыши домов. Рассвело.