Аннотация: ...Они не понимали, что такие вечера лучше проводить в кровати и желательно не одному...
Они встретились под фонарём на мосту. Летний день спокойно перетекал в ночь, разбавляясь искусственным светом для редких прохожих. Маленькая улица, которая была пересечена каналом, успела затихнуть. По ней уже прошли выполнившие свой трудовой долг люди, которые замкнули свою жизнь от понедельника до субботы. Всё для них было упорядочено задолго до рождения, определено без мучений и скитаний. Каждый день люди знали, что окажутся у моста в определённый час, что давало уверенность в жизни.
Оба они, и мужчина, и женщина, смотрели через перила моста, как в пропасть. Он поздоровался.
- Вам тоже незачем идти куда-то? - спросила она, поприветствовав неизвестного. Женщина почувствовала удовольствие от соучастия человека, не зная, что большее удовольствие приносит еда, слава и ещё многие вещи.
- Сегодня такая хорошая погода. Такая может быть только после грозы. Надо было бы идти домой... Но во что там жить?
Они пошли рядом по мокрому асфальту прочь от воды, туда, где улица присоединялась к ночной жизни центрального проспекта города.
- Людям нельзя жить порознь. Человеку положено быть среди людей, - лепетал он, всматриваясь в её лицо. Она смотрела вверх, и глаза её приобретали небесный оттенок. Почему-то для него это было важно, - Я часто хожу этой дорогой. Так я сливаюсь с толпой, и становится как-то шире, объемнее.
- Да, я вас понимаю. В общем шуме легче заглушить свои мысли. Хочется стремиться, куда все стремятся. Мне так проще переносить тёмное время суток, когда сознание сосредотачивается на себе.
Тишина улочки вдруг взревела шумом неспящего города, замерцала сотнями звуков. Блестящие магазины, проходящие люди, даже телефонные будки - всё пахло вином, духами и ещё чем-то невыразимым. Всё было наполнено целями, всё знало, чего хотело, жило, как надо было.
- Вы очень красивы, - оценил он незнакомку, - Вы не можете быть одиноки.
- Дело в том, что давным-давно я позволила себе влюбиться, - ныла она, как будто её слова имели значение, - Он сломал мою жизнь на до и после него. Просто теперь я не хочу никакой любви, вообще никакого будоражащего чувства. Рано или поздно оно обманет.
И она рассказала о свой грусти по человеку, который забыл, как чувствовать (как легко люди рассказывают самое сокровенное, если обнадёжить их своим вниманием). Из рассказа можно было понять, что человек этот имел больное сердце, так она упоминала о его холодных руках, о том, что он мерз зимой, требовал много тепла, а также о том, что его кровь настолько медленно циркулировала по телу, что он не мог любить.
- Вы простили его?!
- Простить не значит понять. Спасибо ему, что он научил меня жизни. Научил, что главное не счастье, а расчёт. Я нашла себе мужа (кажется, он даже любит меня). Он может меня обеспечить, за это я ему благодарна.
- Вы примирились с этим? Ну, а я не могу. У меня не получается понять, почему существуют два мира: идеальный и реальный. Мы постоянно говорим: 'Это всё не так!', 'А счастье было так близко!'. А кто вообще сказал, что счастье есть. Откуда пошла легенда о мире, где всё хорошо, где живут по совести? 'Золотой век'. Жизнь убеждает в своей жестокости, и, кажется, так заведено очень давно.
Он остановился и пристально поглядел в неё, сделав лицо, какое бывает у собак, выпрашивающих подачку.
- Наверное, это придумали родители, чтобы дети их слушались. Мы забиваем головы детей правилами, чтобы самим было спокойнее. На ночь рассказываем истории о любви принцев и принцесс, чтобы быстрее успокаивались и засыпали наши сыновья и дочери.
- Ну да, конечно, - он взял её за руку, - Я так долго бился за придуманный мир. Думал, что строю красивые, но обречённые замки из песка, а это были всего-навсего куличики...
- Вам ведь очень тесно в себе, - произнесла она участливо и улыбнулась для приличия.
- Я могу жить только внутри себя. Больше некуда. Я потерял так много времени, доверяя людям и их сказкам. Может, бросить всё: работу, друзей... Всё.
Некоторое время прошло в молчании среди холодного ветра. Они не понимали, что такие вечера лучше проводить в кровати и желательно не одному. Но они даже не старались свести разговор к чашке кофе со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.
- Вы знаете, - прервала она мысли, - Я тоже считаю, что вы красивы. Мне всегда казалось, что люди врут, что внешность не имеет ничего общего со внутренней красотой. По-моему, душевная гармония проступает на лицо.
- Но у меня нет внутри гармонии, - он чуть сильнее сжал её руку, - Мне будто не хватает половины тела. И больно, постоянно больно... Не думайте, я не жалуюсь. Я привык к своей тоске. Вот бы только дожить до последних капель осени.
- Я часто плачу в дождь. Тайком. Как бы становлюсь эхом стихии. Мне страшно выплакать все глаза.
Много ещё было сказано бессмыслицы среди веселья ночных гуляк. Много было вылито страданий друг на друга. Каждый скорее хотел дослушать собеседника, чтобы поскорей самому сказать. Он был оригинален:
- А вот бы не чувствовать. Быть дураком или мужиком. Жить, потому что тебя угораздило родиться.
Она глянула ему в переносицу, поджав нижнюю губу:
- Нет, я не хочу этого. Теперь мне никогда не будет так одиноко, как раньше. Томиться не больно, если есть хоть один человек, который тебя понимает, чувствует тебя.
- Да, я осознал, что не так важно понять весь мир, гораздо важнее, чтобы ты был понят.
Ночь допевала последние часы пьяными песнями. Свернув на знакомый мост, мужчина и женщина остановились и стали глядеть вниз. Они продолжали терять время в этом случайном знакомстве, как будто это общение с пафосными восклицаниями и бытовой трагедией могло принести какую-то выгоду.
- Моё тело забыло это чувство, но мне кажется, я люблю Вас, - сказал он единственное, что ещё не было сказано, как в романе.
- За что?! Впрочем, я поняла Вас. Вы не имели ввиду ту избитую фразу. Да, я тоже Вас люблю, - она разомлела от слов незнакомца.
Они обнялись. Через её плечо он глядел на волнующуюся гладь воды, напоминавшую ему развевающийся чёрный шёлк. С таким воображением он мог бы, наверно, добывать материал для своего счастья - деньги.
- Мы ещё увидимся? - спросил он.
- Может быть. Но только не специально. Если у вас и у меня будет день, когда мы захотим выпрыгнуть из жизни на этом мосту, то мы обязательно встретимся.
После этих слов они простились и разошлись в разные стороны, исчезая в темноте и собственном одиночестве. Так они встретились, но не приблизились. Каждый был рад, что знакомство не принесло ничего материального и осталось в памяти с налётом тайны.
После этого вечера они больше не увиделись в толпе большого города. Даже если б узнали ночного собеседника в рутине, не подошли бы, сделали бы вид, что не заметили. Каждый был рад существованию другого и хранил себя для будущей встречи с ним. Жили, чтобы жил другой: она сохранила для него семью, он для неё работу.