Аннотация: ...Он шёл по тротуару в шуме людского потока, отдаляя таким образом собственную обречённость...
Ни слова о Лизе
П.Ж.
Дома находиться было уже просто невозможно. Егор не знал куда приткнуться, в каком углу он найдёт успокоение, его отталкивал любой предмет, на который бы он ни взглянул. Ещё чуть-чуть и начал бы биться головой о стены, чтобы выбить память. Так, натыкаясь на острые мысли, Егор выскочил из квартиры, а потом бросился на улицу.
Дышать стало легче, он успокоился, и только молчаливая тоска взяла в ладони его душу. Пошёл шататься по людным местам, как бы вынуждая других приглядывать за ним. При посторонних он не сделал бы глупости, не забыл бы дышать среди бьющихся сердец. Егор зачем-то хрустел по подмороженному снегу дорожек зимнего парка, где играли дети, а их родители группками беседовали на скамейках. Слепило солнце, нерадостное оттого, что декабрь, но обещающее мягкую погоду до весны. Прохожие встречались в приподнятом настроении, их щёки розовели от морозца, и для них одинокий бледный человек походил на идиота или больного. А Егор шёл наугад, не вникая в путь, но инстинктивно поворачивая с известных тропинок. Парк напоминал ему десятки других уже изученных, наполненных нежной грустью прошлых лет.
Егор обнаружил, что уже десять минут стоит перед плакатом, на котором изображена молодая женщина, вглядывающаяся в лицо мужчины в хорошем костюме. Их улыбки казались такими ненатуральными, надуманными, расцветающими здоровьем и счастьем, что Егору сделалось плохо. Томясь мучительным чувством от поддельности людей, не задетых ноющей болью, он пошёл прочь от плаката, волоча за собой гнетущее настроение. Куда идти он всё ещё не знал и выбирал дорогу, только когда попадалась развилка. Выбравшись из парка, кружил по промёрзшему городу в поисках чего-то невыразимого. Чего, он и сам не знал, и даже если бы постарался, не смог бы объяснить. Окончательно раздавленный усталостью и тоской, Егор решил отправиться к Заливу. Там он мог провести несколько часов, тупо глядя вдаль снежной пустыни.
Он шёл по тротуару в шуме людского потока, отдаляя таким образом собственную обречённость. Именно обречённость - камень её то и дело сдавливал его душу. Всё вокруг потеряло своё значение, точно стёрлись краски - и это солнце, и свежий ветер, и приятная предпраздничная суета. Целый город дышал со сладким трепетом в ожидании перемен в жизни, безотчётного предчувствия чуда, которое обязательно должно произойти. В последних приготовлениях к празднику люди толпились в магазинах, выбирая подарки или вино к семейному столу. Улицы покрывала иллюминация самых разных форм и цветов - предлагая поверить своему сердцу - 'да, новый год будет лучше старого'. И как бы хотел Егор поверить этому, как бы хотел раствориться среди общего торжества, но вместо того, он брёл, горбившись, в сторону оледеневшей воды.
Но вдруг как будто что-то тронуло его, он почуял неясное движение вокруг, неспокойные голоса. Рассеяно Егор поглядел по сторонам и, наконец, заметил причину сумятицы: какой-то человек, спеша на автобус, поскользнулся, ударился об него затылком так, что потерял сознание и теперь лежит и истекает кровью. Первые мгновения Егор просто стоял как завороженный, смотря на то как тёплая жидкость смешивается с грязным снегом, как суетятся люди, а потом всего его пронзило негодование. Он рванулся помочь привести в чувство раненого и усадить его под козырёк остановки. Он сбегал в аптеку, взял перекиси и бинтов, выругав фармацевта за нерасторопность. Действия его были быстрыми и уверенными, он целиком отдался помощи, забыв обо всём вокруг. Вместе с женщинами перевязали рану, посадили несчастного на скорую помощь и, когда совсем стемнело, распрощавшись пожеланиями счастливого Нового года, разошлись.
Это происшествие отрезвило осунувшееся сознание Егора. Он был рад, что дело так легко обошлось, посмеивался про себя над неуклюжестью бедолаги. С блаженной улыбкой, всячески проигрывая в голове события, он вернулся к себе в квартиру за час до полуночи...
Свет зажигать он не стал. Не снял пальто, не разулся. Прошёл в комнату и сел на стул у кровати, один во всей пустой квартире, без праздничного стола, без надежды. На смятых простынях валялось синее шёлковое платье, не успел улетучиться запах терпких духов с подушки. Он глядел в окно на тёмную улицу, где было светлее, чем в комнате с потушенными огнями. Медленно, медленно вниз спускались пёрышки снега на чёрные кроны зимнего парка.