Аннотация: ...Она ясно понимала, что нужна здесь, что в её силах изменить этот потухший смрадный мир...
ТРЮМ
Не видно было ничего кроме черноты. Густой сплошной черноты, как будто равномерно кто-то замазал глаза краской. Но был это не обыкновенный мрак. Он дышал и шевелился, укрепляя мысль, что в нём есть кто-то. Я чуял их множество, они стояли плечо к плечу и очень старались казаться незаметными, и только дыхание выдало их присутствие. А может, их стояло совсем мало, и они только дышали так густо, что создавалась иллюзия присутствия толпы. Зрение тут не помогло бы. Не ясно люди или звери таились во тьме. Ощущалась только их боль и смирение с этой болью. Тот, кто не смог с ней смириться, давно погибли от страданий. А ещё Стоящие Во Тьме были грязны, и они упивались своим отвратительным видом. Им нравилось ощущать свою мерзость. Они являли собой воплощение зла, абсолютного зла. По крайней мере, им так казалось, и ничтожествам нравилось быть абсолютом. Страшные и отвратительные животные. Я уверен, всё-таки это были животные!
В помещении существ стягивала теснота, и совсем не видно было решеток, и всё же Они знали, что не выберутся так просто. Стены с четырёх сторон сжимали толпу. Они удержали бы всех вместе, даже если началась драка, даже если жизнь дала бы течь. Воздух там располагал к смерти: раскаляющая мозг духота и запах плесени не то от зверей во тьме, не то от стен. И всё было замешено на черноте... А потом я увидел белое пятно, и, когда глаза привыкли к новому цвету, я легко узнал силуэт обнажённой девушки. Не может быть, что она сама пришла сюда. Казалось, тут не место чистому и невинному телу. Какая-то глупая шутка Хозяина! Но девушка ступала уверенно и одновременно с тем осторожно. Она была ночником, слабо освещающим помещение. И всё-таки это был свет! Она источала то, чего мы не видели уже очень давно. Проходя мимо зверей, девушка освещала их тела, будто действительно была самим ангелом, спущенным к нам. Касаясь кого-то из Стоящих, она будто делилась своей чистотой с ним. Этот лучик подарил много прекрасного света нашей темноте. Лица людей озарялись. Теперь я видел, что это люди. Они подходили к девушке, как к костру и тянули к её нежному телу руки, наслаждаясь невиданным зрелищем. Люди липли к ней, не желая отрываться, а огонёк заметно уставал, тускнел, когда грязные ладони размазывали по нему свою мерзость. Но их руки становились чище, а глаза ярче, оттого Принесшей Свет не было страшно, и она счастливая продолжала двигаться сквозь мрак. Она ясно понимала, что нужна здесь, что в её силах изменить этот потухший смрадный мир. Поэтому надо было идти, пока не стало поздно. Возможно, девушка даже улыбалась, пока принимала на себя столько жаждущих глаз. Мы согласны были сотворить из неё своё божество - настолько она была прекрасна и необходима в нашей черноте. Будто прозрели слепые. Обласканная девушка всё чаще отвечала на прикосновения. Лучик Света с ног до головы уже был покрыт лоснящейся грязью и похотью.
А люди всё плотнее обступали её так, что вскоре белый силуэт перестал перемещаться. Он всё тускнел и замедлил движение, а толпа всё сильнее наседала на Принесшую Свет, сильнее смыкала круг у её горла. Не выдержав такого напора, девушка упала, и темнота всей своей массой навалилась на неё. Она попыталась встать, но тут же резким движением её опрокинули на спину, а те, кто был ближе, развели бёдра в разные стороны и открыли ей рот. Белый цвет исчез из моего зрения. Я видел только, как колышется тьма. Я слышал только затруднённое дыхание и тихие всхлипы. Началась упорная возня. Вновь я увидел бьющийся в темноте огонёк минутой позже. Он растворялся и исчезал под руками. Прекрасно очерченная тенями грудь только резко вздрагивала, а окружавшие существа алчно прижимали к земле тело и менялись по очереди. Я мог понять, что следующие, те, что дальше отстояли от первых, повторили их движения с той же отвратительной ритмичностью. Девушка выбивалась из сил и вскоре практически не подавала признаков жизни. Она тряслась то ли от ударов Стоящих Во Тьме, то ли от всепоглощающего ужаса. А звери шарили по телу и с аппетитом поглощали обездвиженную красоту, которая уже не могла ничего поделать с наступающим мраком. Последние, кто был ещё совершенно тёмен и мог дотянуться до света только незримыми руками, вцеплялись в тело девушки и тянули его ближе к себе. Каждый хотел ухватить хоть немного прекрасного, очиститься его белизной. Кривые руки, во тьме похожие на клешни, хватали и упорно сжимали ту чистую плоть, которой им давно не хватало в смрадном мире подземелья. Вспыхнул новый цвет ещё ярче трупной бледности. Сначала он забил ярко алым фонтаном, но потом стих и стал темнеть, смешиваясь с тьмой. Новый цвет отрезвил всех этих животных. Они, кажется, отступили. Впрочем, им больше незачем было толпиться: цвета исчезли, ни белого, ни алого больше не было. И мне всё увиделось теперь неправильным, нездешним и не хотелось верить, что всё это когда-нибудь кончится. Ведь мы виновны. Мы все виновны в этом! И только удушливая тьма может нас успокоить.