Аннотация: Можно ли выжить после нападения вампиров? А если да, то как потом пережить близкое знакомство с одним из них?
Я бежала, продираясь сквозь заросли колючих кустарников, слыша за собой их учащенное дыхание, все еще чувствуя их клыки, впивающиеся в мое тело. Они были совсем близко, но не нападали, а только гнали вглубь непролазной чащи, забавляясь как с беспомощной игрушкой. Опустошающий мистический ужас переполнял меня. Ноги были изодраны в кровь, дыхание сбилось, но тело странным образом не чувствовало ни боли ни усталости, лишь голова кружилась, а перед глазами все плыло. И какое-то ощущение странное, как будто мое тело мне уже не принадлежит. Что это, реакция на страх или второе дыхание открылось, я не знала. Время потеряло размерность, превратилось в единый поток, в центре которого я плыла. Плыла, пока ноги не подкосились, пока не рухнула с разбега на сырую землю.
Они тоже остановились, я не знала наверняка, но чувствовала это своим обострившимся чутьем. Обернувшись, я увидела их. Три пары горящих в ночи глаз нацеленных на меня, оскалившиеся в зверином рыке пасти. Они медленно подбирались все ближе и ближе, на своих мягких лапах.
Самое время было прочесть молитву, но я не смогла вспомнить ни одной, и только крепко зажмурилась...
Глухой стук, затем визг, я встрепенулась, открыла глаза, присмотрелась. В кромешной темноте я разглядела только четыре волчьих глаза. Мелькнула черная тень, снова удар и один зверь отлетев в сторону, грохнулся о ствол дерева, послышался хруст костей. Последний хищник в могучем прыжке набросился на моего невесть откуда взявшегося защитника, который ловко свернул зверюге шею. Не мешкая, незнакомец подхватил меня на руки, и ловко ориентируясь в темноте, понес проч. От резкой смены скорости голова моя закружилась с новой силой и я погрузилась в спасительную пустоту.
Очнулась я от едкого запаха нашатыря. Сил шевелиться не было, тело ватное. Кто-то разжал мне челюсти, в рот полилось какое-то горькое пойло. Я поперхнулась, извергая назад противную жидкость, с трудом разомкнула веки. Чей-то властный голос пробивался сквозь помутненное сознание:
- Пей! Не то окочуришься.
Я сделала несколько глотков. Тошнота подступила к горлу. Гадкая настойка вмиг обожгла все внутренности, но когда жар стих, стало немного легче, я даже смогла приподнять голову.
- Ну что, получше? - спросил склонившийся надо мной мужчина с расплывшимся лицом, потом поддерживая за плечи, усадил меня, облокотив о стену.
- Пей до дна. - закончил он, сунув в руки бутылку, и отошел.
Я дальше своего носа ничего не видела, дрожащими руками поднесла емкость ко рту. Глоток, следующий, горячими накатами силы постепенно возвращались, шум в голове стихал, зрение восстанавливалось. Я смогла разглядеть как стоящий в дальнем конце темной комнаты мужчина снова приблизился, присел рядом и начал меня ощупывать: держа за подбородок, повертел моей головой, взял за руки, развернул их внутренней стороной вверх и вытянув внимательно оглядел, а потом обнюхал меня с головы до ног, как собака.
- Наркотиками накачали, - был его вердикт. - Доза такая, что до утра не дотянешь. Переливание крови делать надо. Идти сможешь?
Я поднялась на ноги, и все тело вмиг заколотило. Он сдернул одеяло с кровати, окутал меня и перекинул через плечо.
Неестественно быстро двигаясь, мужчина нес меня какое-то время, а я видела только мелькание его пяток. Потом он остановился, постучал, после того как послышался скрип открывающейся двери, переступил порог. Пятки мелькали теперь на фоне кафельного пола. Воздух в слабоосвещенном коридоре был с легким запахом хлорки.
Через несколько секунд я уже лежала на кушетке. Вокруг меня суетился молодой врач, который прикатил капельницу и установил катетер, а потом чем-то щиплющим обработал израненные ноги, местами наложил пластырь. Врач с незнакомцем не обмолвились ни словом, но действовали с какого-то молчаливого согласия. При виде крови, постепенно заполнившей трубку, я опять отключилась...
Меня снова безжалостно разбудили.
- Уходить надо. Скоро рассвет.
Слабый аргумент, в сравнении с тем, что меня вырвали из сладкого омута забвения.
- Пошли, говорю.
Спорить в моем положении было бы высшей степенью неблагодарности, и я, неохотно спустив ноги с кушетки, встала. Чувствовала я себя вполне сносно.
Я впервые получила возможность рассмотреть своего спасителя. Он был высокий и широкоплечий с густой шевелюрой темных удлиненных волос, и глаза - большие, глубокие и печальные, красивей которых я раньше не видела. Я подумала, что если бы не моя слабость, я с огромным удовольствием набросилась бы на него и долго благодарила. Весь ворох чувств явно отразился на моем лице, и мужчина, искоса посмотрел на меня, задержав взгляд. Потом резко отвернулся, и взяв за руку, уверенно повел меня, сжимая во второй руке огромный пакет. До меня дошло, что я не знаю даже его имени, и я спросила каким то не своим, тихим дрожащим голосом:
- Как тебя зовут?
- Ты у нас Маргарита, - не спрашивал, а утверждал он. Но откуда он мог знать?!
- А я, тогда, буду Мастером.
- Не смешно, - констатировала я немного обиженно.
- А я и не шучу. Или Мастер, или никак.
- Спасибо тебе, Мастер или Никак.
- Что остроумие вернулось?
- Да нет, я искренне. Спасибо - снова повторила я.
- Рано благодаришь.
Тем временем мы прошли квартал, но шли не по широкому освещенному проспекту, иногда различимому между домами, а по какой-то темной и грязной улочке, где даже тротуара толком не было, и я, то и дело спотыкалась. Эта неприятная прогулка длилась минут пятнадцать, и в небе появились первые проблески зарождающейся зари.
- Быстрей давай, опаздываем. - сказал незнакомец, и с силой рванул меня вперед.
Мы почти вбежали в подъезд. Он открыл массивную железную дверь на первом этаже, протолкнул меня внутрь, дверь с жутким скрипом захлопнулась.
- Петли на двери надо бы смазать, - зачем то захотелось мне разрядить обстановку.
- А я ей не пользуюсь.
- А как входишь? Через окно? - снова безуспешно пыталась пошутить я.
Он не отреагировал, только провел меня по узкому коридору дальше в уже знакомую темную комнату, где оглядевшись я не нашла окон. В углу была только еще одна дверь.
- Там кухня и ванная.
Мне вдруг показалось, что он читает мои мысли!
Хотя конечно он всего лишь проследил за моим взглядом.
Совершенно невозмутимый мужчина раскрыл принесенный пакет, достал кусок хлеба, палку колбасы и бесформенный сверток, бросил все на кровать.
- Это поесть и переодеться, - объяснил он и прошел на кухню, где наглухо закрытые плотные шторы, давали надежду на наличие там окна. Он подошел к холодильнику, достал из пакета и положил в морозилку несколько небольших свертков, из основной камеры извлек бутылку и поставил на стол. Затем вернулся в комнату, повернулся ко мне и сказал:
- Я ложусь спать. В твоих интересах квартиру не покидать. Лекарство последнее, выпьешь половину сейчас, остальное вечером. И не подумай, что я полностью беспомощен, вздумаешь что-нибудь вытворить, шею сверну. А я не для того тебя отхаживал, чтобы собственноручно придушить...Все ясно?
Пока я невнятно промычала согласие, подкрепляя его кивком головы, незнакомец повалился на кровать, и заложив руки за голову уснул.
Мне захотелось последовать его примеру, но я оглядела свою грязную рваную одежду, провела рукой по взмыленным свалявшимся волосам, и справедливо рассудив, что чистой спится лучше, пошла принимать ванну, прихватив бутылку со стола.
Горячая вода и напиток, казавшийся уже не таким противным, укрепили меня настолько, что я почувствовала голод. Обернувшись полотенцем, я вернулась в комнату. Взяла с кровати и не без удовольствия облачилась в чистую одежду - плотные эластичные брюки, длинный объемный мягкий свитер и легкие спортивные кеды на пол размера больше моего. Наскоро перекусив бутербродом, я ощутила себя почти здоровой. Остатки колбасы я положила в холодильник, который оказался совершенно пустым. Я не удержалась и заглянула в морозилку, там в шахматном порядке были выложены рядами куски белой пористой массы в вакуумной упаковке. Все было настолько странным, что я даже не пыталась понять. Я просто закрыла дверцу и прошла в комнату, свернулась клубком, поджав ноги, в углу огромной кровати и скоро заснула, измотанный организм требовал отдыха.
" Засидевшись на работе, я поздно возвращалась домой, медленно брела по безлюдной улице, наслаждаясь свежестью вечернего воздуха. Три темных силуэта окружили меня, один из них крепко схватил, зажал в стальные объятия, прикрыл ладонью рот. Меня затащили в узкий переулок, впивались в мою плоть и кололи иглами, а потом долго гнали по роще, как затравленную добычу"
Я проснулась в холодном поту. Сон был настолько реальным, что я заново пережила весь этот кошмар. Он вытянул остатки моих сил и физических и духовных. Я огляделась, смутно припоминая, где нахожусь, вспомнила о мужчине, лежащем рядом, мне со страшной силой захотелось прижаться к нему, ища успокоения и защиты. Он все так же лежал на спине, не сменив позы. Я аккуратно дотронулась до его щеки, она была холодна, или это просто у меня жар. Я встала, подняла с пола лампу, единственный источник света, излучающую бледное сияние, приблизила к кровати, насколько хватило провода, и подняла вверх на вытянутой руке. Даже в теплом желтом свете, лицо незнакомца было бледное до синевы. Я приложила ладонь к его лбу, он был ледяной и закостенелый как у покойника. Я так и решила, что он труп, отдернула руку в благоговейном страхе, и застыла в немом молчании, глядя на него, не представляя, что делать дальше.
А он вдруг распахнул глаза и уставился на меня. Я вскрикнула, выронила лампу и умчалась на кухню, громко хлопнув дверью, и зачем то подперла ручку стулом, как будто это могло его остановить. Мысли закружились в голове, расставляя все по местам - пустой холодильник, отсутствие окон, то с какой легкостью он раскидал тварей, и с какой быстротой двигался. Неимоверный ужас охватил меня.
Вампир материализовался в комнате. Спокойно и бесшумно прошел сквозь мою нелепую преграду, даже не пытаясь открыть дверь. Он стоял скрестив руки на груди, совсем не бледный, а вполне обычный... мозг отказывался назвать его человеком.
- Я не причиню тебе вреда,- сказал он, глядя на то как я в панике вжимаюсь в угол.
- Ты вольна уйти, если хочешь. Но ты слаба, а напавшие на тебя вчера уже зализали раны и сейчас выходят на охоту. Ты для них как сочный экзотический фрукт, который они потеряли, лишь раз надкусив. Они отведали твоей крови и теперь настроены на тебя, и не успокоятся, пока не завершат трапезу. Только я знаю, кто сможет помочь тебе.
Я подумала, что нужно бежать, скрываться в церкви, засыпать дом чесноком, обвеситься крестами с ног до головы, натесать осиновых кольев.
Упырь только криво усмехнулся.
- Да, и еще они в дом без приглашения не войдут.
Теперь то, я точно знала, что он читает мои мысли!
- Из всего этого, только церковь и способна их остановить, тебе или в монахини, или со мной. Первое это навсегда, а я не буду докучать тебе больше пары дней, а точнее ночей. Солнце уже село, и я уезжаю, гарантии того, что ты безопасно доберешься до ближайшего монастыря, дать не могу. Так что решай.
Я сидела в полной прострации, наблюдая за тем, как он невозмутимо собирается. Он достал ключи из кармана и бросил на стол, разбаррикадировал дверь и скрылся в комнате. Через минуту я услышала журчание воды в ванной. Путь был свободен, осталось только взять ключи, пройти через комнату в коридор и открыть железную дверь. Но я почему то медлила. Может он прав, и нет у меня никакого выбора. Их трое - он один, они калечили - он выхаживал, а из двух зол, как водится, выбирают меньшее. И я решила, что безопаснее остаться с ним, как минимум до утра.
Тем временем он вышел, облаченный в чистые джинсы и спортивную куртку. Достал из шкафа сумку-холодильник и выложил в нее содержимое морозилки, кинул взгляд на меня и добавил туда начатую палку колбасы и хлеб.
- Идем. - сказал он и хотел протянуть руку, но тут же одернул и спрятал в карман.
Я встала и молча побрела следом за ним. Мы вышли во двор, сели в серебристую иномарку и стремительно покинув город, помчались по ночной трассе. Я не знала куда он везет меня, может запрет в подвале, обрекая на вечное рабство или решит немного перекусить по дороге, но выбор был сделан и до рассвета еще далеко. Я уставилась в окно, вид мелькающих деревьев и дорожных столбов успокаивал меня. Я всегда любила дороги, и могла часами смотреть в окно на проплывающие пейзажи, города или небольшие селения. И сейчас я сидела отвлеченная зрелищем, потеряв счет времени... и вдруг неожиданно спросила:
- Почему я?
Вампир на секунду задумался и ответил:
- На это нет причин. Ты просто оказалась в неудачном месте с неудачное время.
- А наркотики, о которых ты говорил, зачем?
- Принимать их в чистом виде они не могут, эффекта никакого, а кровь человека под кайфом дает нужную реакцию. А тебя еще и энергетиком каким-то накачали, чтобы долго и без устали бежать могла, а они вдоволь порезвились.
Я немного помолчала, жалея себя и набравшись смелости, с вызовом спросила, повернувшись к нему лицом.
- Почему ты говоришь они, ты ведь точно такой же?
Машина слегка вильнула, и пристально глядя мне в глаза, он ответил:
- Нет, я другой.
И уставился на дорогу, всем своим видом демонстрируя, отсутствие желания продолжать беседу. А я почему-то почувствовала легкое угрызение совести.
Так и ехали мы в гнетущем молчании, пока не свернули на пыльную грунтовую дорогу, ведущую прямиком в лес. Ночь была светлая, и полная луна ярко освещала окрестности. Я подумала, что конец мой близок, и мысленно улыбнулась, утешаясь тем, что душегубец писаный красавец. Как там говорится, если насилие неизбежно - расслабься и получи удовольствие.
На горизонте появились очертания небольшого селения, органично вписывающегося в окружающий пейзаж. Мы подъехали к крайнему дому, и вышли из машины. У калитки нас встретила древняя, сгорбленная старушка, она обняла вампира, приветствуя его как родного, а потом протянула руку мне:
- Авдофья, - представилась она.
- Рита, - сказала я, пожимая морщинистую руку.
- Внук рассказал мне о твоей беде, - продолжила старуха, провожая нас в дом.
Когда это он успел? Подумала я.
- Ну ничего, я тебе помогу, - добавила бабка, закрывая дверь, и как то выпрямилась немного, даже выше стала. Потом осмотрела меня со всех сторон и добавила:
- Поесть тебе надо, сил набраться, иначе никакое лечение впрок не пойдет.
Сказала, да к названному внуку повернулась, он бросил взгляд на нее и вышел, вернулся с сумкой, достал колбасу с хлебом, а остальное бабке отдал, а та унесла все в соседнюю комнату, а вернулась с двумя банками, комментируя:
- Вот тут варенье еще и тушенка. Меня хоть и считают староверкой, знают что я чужих продуктов не ем, а все равно носят.
Ела я одна, без особого аппетита, а они только чай пили. Потом старуха отвела меня в угол комнаты, сено на широкой лавке расстелила и накрыла плотной простыней.
- Спать здесь будешь, - сказала. - Это специальный сбор из семи трав, силой земли тебя наполнит. Вот , - протянула чашу деревянную,- выпей до дна перед сном. Украшение у тебя на шее есть, дай мне, я его заговорю, оберегом будет, только потом не теряй его и не дари никому.
Я напиток выпила, кулон сняла и легла. Ложе странное на удивление мягким оказалось. А ворожея принялась вокруг меня руками водить, да что-то нашептывать, слова на русские похожи, а ни одного разобрать нельзя, кроме имени моего. Постепенно тело мое расслабилось, а веки отяжелели...
Снилось мне, что гуляю по полю просторному, кругом разнотравье и цветы, и солнышко с неба ласково пригревает.
Проснулась я от смеха глубокого и гортанного, глаза не открыла, а слушаю, как старуха говорит:
- Хорошо, что ты приехал, давно так не смеялась.
А потом спрашивает:
- Ну что проснулась? - я даже подпрыгнула.
- Иди с нами чай пить.
Я поднялась и поинтересовалась:
- Долго я спала?
- Так следующий вечер уже, - голос старухи звучал бодро и даже помолодел. А я подумала, что и сама уже, как вурдалак, сплю днями, а ночью бодрствую. Подошла к столу, заметила, что от слабости ни следа не осталось. Только присела, стук в дверь. Бабуля встала, сгорбилась вся, откашлялась и пошла открывать:
- Заходи, заходи, милая,- сказала она девушке, робко остановившейся у порога.
- Пойдем, у меня уже все готово для тебя. А вы, - обернулась старуха к столу, - подите, погуляйте.
Мы вышли на улицу и расположились за домом, лицом к бескрайнему дикому лесу. Легкий ночной ветер с ароматами хвои и можжевельника, дурманил голову, луна отчетливо прорисовывала идеальный профиль темного существа рядом со мной, я поймала себя на мысли, что соскучилась за его голосом, и поэтому спросила:
- Как мой приезд сюда защитит меня от вампиров?
- Авдофья тебе защиту поставит,- был мне ответ.
- Что может противопоставить немощная старушка тройке упырей-наркоманов? - не унималась я.
- Она потомственная берегиня. Женщины из ее рода издревна воинов перед битвой заговаривали, больных и раненых исцеляли, снимали проклятия и с силами природы общались. Вот и Авдофья раз после набега на деревню, где она жила, к человеку порубленному, кровью истекающему, наклонилась, приподняла его разбитую голову, чтобы напоить, а он ее укусил, силы восстановил и скрылся. Она рукой окровавленной за шею схватилась и занесла инфекцию. Хорошо, что она рецепты знала, как болезни крови лечить и кровопотерю восстанавливать, ими и спаслась.
С тех пор больше трехсот лет прошло, а связь с духами временем крепнет, поэтому сильнее Авдофьи трудно кого-либо найти. Если она защиту поставит, этот барьер никто не пробьет.
Я слушала этот невероятный рассказ, который после всех недавних событий совсем меня не удивлял, а только распалял мое любопытство:
- А что это ты из донорского центра привез, на кровь это не похоже?
- Это биологическая масса переработанная - плазма, - услышала я, выдержав предварительно укоризненный взгляд. - Так кровь в заморозке хранится. Штука совершенно безвкусная, силы дает, а зависимости не вызывает. Я ее редко принимаю, только для восстановления, если вымотаюсь или солнце опалит. Авдофья использует для самых энергоемких обрядов, когда нужно смертельно больного вылечить, дождь вызвать, или защиту пожизненную поставить, как сегодня.
Звучит обнадеживающе, подумала я, а вслух спросила:
- А ты старуху откуда знаешь?
Он выдержал паузу, обдумал что то, и заговорил, а я слушала его печальную историю, боясь сбить его даже мыслью.
- Меня обратила женщина, с внешностью роковой красавицы, и едва заметным акцентом, которая была немного старше и намного изощреннее меня. Обратила со словами "Я подарила тебе черный дар. И теперь ты будешь любить меня вечно!" А мне ее черный дар, как кинжал между ребер. Не смог я на людей охотиться.
Сначала она меня своей кровью кормила, но я ей быстро наскучил, сказала, что ей нужен ярый хищник, а не сентиментальный юнец. Так и оставила она меня, приговаривая "Посмотрим, куда твое благородство денется, когда голод первобытный тебя обуяет".
Я держался, как мог, ночами носился в агонии по городу, а днями по подвалам прятался. Один раз решился и вышел на солнце, но дикая боль и инстинкт самосохранения загнали меня обратно в укрытие. И через месяц, изрядно истощав, я почувствовал тот самый первобытный голод, голод переворачивающий сознание, голод стирающий любые остатки человечности. Обезумевший, я ворвался в первый попавшийся дом и растерзал целую семью. Энергия наполнила мое изголодавшееся тело, а восстановившийся разум не смог принять случившегося, и погнал меня прочь из города, подальше от людей, от томного манящего искушения кровью.
Я бежал трое суток, неожиданно обратившись волком, зарываясь на день в землю, пока не забрел сюда. Лес сразу принял меня и я почувствовал, что здесь мое место. Авдофья говорит, что это особенное сосредоточение энергии - перекресток стихий.
Тут я и обосновался, охотился на зверей, жил в берлоге, как медведь, лишь изредка принимая первоначальный облик, да и тот от звериной крови мало на человеческий походил.
Авдофья на моей территории часто появлялась, травы и коренья по ночам собирала. Я ее сторонился, а она чувствовала, что неладное что-то в лесу творится, и выследила меня. Говорила со мной ласково, голосом глубоким, гипнотическим, сказала, что поможет мне, научит жить в согласии с собой и миром. И я поверил ей, побрел следом, как дрессированная собачонка.
Авдофья, как и обещала, раны душевные мои залечила, научила голод отварами трав заговоренных утолять. Сил это дает достаточно, только способность в зверя превращаться теряется,- окончил рассказ вампир.
Может оно и к лучшему, подумала я о его последней фразе, вспомнив горящие в ночи глаза своих преследователей, но стояла тихо, боясь прервать молчание. Рассказ его установил перемирие между нами, и мне вдруг остро захотелось обнять его, заглянуть в его бездонные глаза, почувствовать крепость его рук. И он, распознав мое желание, заключил меня в объятия, припал к губам в жадном поцелуе. Земля ушла у меня из под ног, тело блаженно расслабилось, но предательская мысль промелькнула, вдруг укусит.
Он освободил мои губы, подержал меня в кольце рук еще несколько секунд и отпустил. Я корила себя мысленно, и даже извинялась, а он стоял неподвижно, задумчиво уставившись в одну точку, никак не реагируя.
Вскорости вышла Авдофья, проводив свою гостью. Она завела меня глубоко в лес, поставила в центр импровизированного алтаря, выложенного из камней, и долго кружила вокруг, едва касаясь земли и бормоча заклинания. А я чувствовала, как током меня пробивает, по телу то тепло, то холод волнами бегут, и ветер смерчем меня окутывает, путая волосы, а слова непонятные с гулким эхом в мозг проникают.
А следующим вечером, сразу после заката, мы уехали.
Ехали быстро. Пользуясь возможностью, я рассматривала своего попутчика. В призрачном свете от приборной панели он выглядел вполне нормальным. И не был он нечистью никакой, всего-то вампир-вегетарианец, усмехнулась я про себя, а он улыбнулся одновременно со мной.
Первый раз я видела, как он улыбается. И ему безумно шла эта улыбка, которая смягчала черты лица, а глазам придавала легкую раскосость. Я подумала, что если он снова поцелует меня, я больше не испугаюсь. Потом я перевела взгляд на его руки, вспомнила сладость его объятий, представила, как он ласкает меня.
Он вдруг резко затормозил и сказал охрипшим голосом, повернувшись ко мне:
- Прекрати, пусть я и недочеловек, но не железный. Выбрось все это из головы. Мы с тобой очень разные, и идти нам разными дорогами.
Но мне в голову ничего другого не шло, только его печальные глаза, мягкие губы и крепкое тело. Может это было свойством его мистической натуры, раньше ни один мужчина не вызывал во мне подобных чувств. К концу пути я была совершенно уверена, что дороги наши пересеклись не зря.
Он подвез меня домой, а я умоляла его остаться хотя бы до рассвета, прикрываясь страхом. Я знала только один способ, как удержать его, и не представляла, что ждет меня в будущем, но была совершенно уверенна в том, что должно было произойти сейчас. И не поборов искушения, он ответил на мой призыв, и любил меня неистово и нежно, предугадывая все мои желания.
На рассвете я плотно зашторила окна, и мужчина, наполнивший меня ворохом противоречивых эмоций, крепко спал в моей кровати весь день, больше не порождая во мне и тени страха. Боясь пропустить его пробуждение я весь вечер просидела рядом, пока он наконец не открыл глаза. Я не решалась вымолвить ни звука, ожидая его реакции.
- Мы совершили большую ошибку, - сказал он.
Я протестующее замотала головой, потянувшись к его руке. Он резко поднялся и заходил по комнате, не дав мне дотронуться до себя.
- Чем раньше я уйду, тем лучше будет для нас обоих, - продолжал он, пытаясь убедить в этом себя и стараясь не смотреть в мою сторону.
- Я много думала сегодня, о том, почему ты спас меня, и решила, что возможно я небезразлична тебе.
- Может и так, - ответил он, приблизившись ко мне и взяв за плечи, словно собираясь встряхнуть меня, пробудить от бесплодных фантазий. - Только я не имею права на любовь. Нет смысла в моем однообразном существовании, лишенном радости и солнечного света. Человек по-настоящему бессмертен в будущих поколениях. Таков закон эволюции, закон непрерывного развития. Ты должна быть частью этой цепи, должна выйти замуж и воспитать детей, а я не хочу быть препятствием на этом пути.
- Я выросла в детском доме и никогда не знала своих корней, - пыталась возразить я. - Зачем же мне жертвовать тобой ради семьи без которой я обходилась все эти годы и которой была совершенно не нужна. Ты можешь стать мне семьей. Я умру от тоски, если потеряю тебя, потому что никогда не смогу забыть.
- Я помогу тебе, - был мне ответ, а голос звучал грубо и жестоко. - Это я, обезумев в голоде, лишил тебя семьи, а потом, заметив тебя, осознал ничтожность своей натуры, подкинул тебя к дверям больницы и скрылся из города.
Шок сковал меня по рукам и ногам в то время, как он продолжал:
- Вернувшись, я разыскал тебя, и с тех пор, навещал каждую ночь, улавливал твои чувства под дверью, или проходил сквозь стены, чтобы убедиться в твоем благополучии. Ты грех мой, который я никогда не искуплю, - закончил он свою безжалостную речь, в один миг разрушившую хрупкий мир между нами, и с силой вытолкнув меня из комнаты, захлопнул дверь.
В истерике я повалилась на пол, физически ощущая ужас, проникающий в глубины сознания моего оскверненного тела, разбивающий сердце на части. Годы одинокого детства, лишенного тепла домашнего очага, мгновенно воскресли в моей памяти, сконцентрированные в единый тугой клубок боли. Непрерывный поток слез слепил мне глаза. В ворохе несвязных мыслей разум выдернул образ прекрасного вампира, спасшего меня для того, чтобы погубить навеки.
Я презирала его за то, что он сделал, и себя, за то, что совсем недавно млела в его объятиях.
Я ненавидела его за то, что он все рассказал, и себя, за то, что все еще любила его.
А когда слезы мои иссякли, я распахнула дверь спальни, которая оказалась пуста.
Но каждый раз, неожиданно проснувшись ночью, я чувствую его незримое присутствие.