Ночь практически падала на город - видно было, как в лучах багрового солнца все гуще и гуще клубятся черные тени. Из каждой улицы ветер нес пыль и прах, краска с домов давно облезла, а на бурой траве посапывали какие-то жирные создания, иногда перебирая лапами во сне. Местами город был виден насквозь - повсюду зияли разбитые окна, а сквозь обрушившийся потолок сияло недружелюбное закатное небо.
У нас не было времени все толком разглядывать, потому что Скат и Танк побежали ко входу на Аметьево. Там, где началась их битва с приседальщиками, валялись какие-то совершенно непонятные механизмы о двух колесах - бежали мы именно к ним.
- Вот черт, всего трое, а нас четверо. Эти двое еще и не умеют...
- Ну, можно кого-нибудь взять на колени.. Гы-гы-гы..
- Ага, ты и бери. Значит смотри, выбор не велик, ты - доезжаешь до Тукая - это тебе пол часа по-хорошему, до темна успеешь. И завтра утром возвращаетесь за нами.
- Долго думал? - Танк усмехнулся, - а вы тут чего делать будете? Туристов кормить? Как я вас отсюда вывезу, тут всеравно пешком идти, ты их за вечер не научишь. Вариант пацанов оставить, а самим уехать, я так понимаю, не рассматривается?
- Правильно понимаешь. Вобщем, давай, дуй на Тукая, там вы что-нибудь все и придумаете, а мы тут ночь уж как-нибудь. Надумаем...
- Ну смотри. Глупостей только не делай. Калаш я оставлю - это вам тут ночью отстреливаться. Ну, все, я погнал.
А дальше произошло что-то неописуемое! Танк как-то зажал палку с колесами между ног, быстро-быстро начал крутить ими и уехал! Мы так и стояли, открыв рот с Трагиком. Пока был слышен скрип...
- А...?
- Велосипед. Вот, дети подземелий, в наше время у каждого пацана был даже в деревне, а сейчас... Мы нашли магазин не разграбленный в "Кольце". Ну, торговый центр был... Ну, большой-большой рынок... О, господи... Что ж у вас за глушь - то, а не станция - меняли там много чего. На Тукая есть один выход прямо к Кольцу - вот там и нашли. Ну, и решили по старой памяти попробовать. Понятно там, возни с камерами да цепями на 3 дня вышло, но все в итоге подлатали и приспособились. Теперь если четко знаешь, что отрезок пути чистый, иногда сподручнее так доехать, чем пехом топать. Вообще тут много кто при колесах, но об этом, давайте, не сейчас... Не зевай.
Скат пошел вперед так, словно он был в районе Аметьево не первый раз. Мы прошли под станцией, которая мостом стояла над дорогой, и мне стало сразу как-то очень стыдно - ведь туда мы выбрасывали все отходы жизнедеятельности станции. Повсюду лежали горы мусора, догнивали слизни, а над ними вяло кружились вороны... Повсюду стоял запах гниение.
- Свиньи, - угрюмо буркнул Скат. - А ведь когда-то такое было вокруг всех станций... Ну. по началу, конечно.. Потом уже ходить можно стало, когда сжигать начали...
Мы с Трагиком, торопливо переваливаясь, вприпрыжку бежали за ним, почти не успевая смотреть по сторонам.
- Ветер! Надо быстрее найти укрытие! Ветер с Волги! - внезапно заторопился наш проводник, - Так. Это у нас жилой дом, обходим стороной, таверна какая-то - тоже лесом, Ага! Банк! Ну ка, мелочь, быстро за мной!
Мы стояли напротив высокого здания с огромными стеклянными окнами, тут и там зияли дыры, а с крыши спускались лианы и как занавес прикрывали вход в здание.
- Осторожно, жжется, - предупредил Скат, прикладом отодвигая лианы.
Мы прошли по пустынному высокому залу, тут и там были разбросаны стулья, ворох жженой бумаги, карточки, ручки...
- Ищем сейф! Ищем... Ага... Найдете вы - все время забываю.. Да что вы так копаетесь то? Ладно, стойте здесь. С места не двигаться. Найду и приду за вами.
Скат побежал вверх по лестнице, а мы остались стоять в углу зала. Саня восторженно затряс руками:
- Ты понимаешь, что это! Дурья твоя рыжая башка! Мы теперь круче самых крутых проводников!
- Откуда ты знаешь?
- А, ну да, ты ж пропал куда-то! Ну, смотри, нас когда через пол часа с вещами уже собрали - повели по электродепо.. Устроено там! Я тебе скажу - ну, все есть! Хочешь мыться - вода с потолка, трескать - это столовая, но не как у нас - крысья похлебка, крысья отбивная и чай с крысиным хвостом.. Не! Бери выше! Там дают мясо... Ну, не знаю как описать - оно бело-розовое, волокнистое, сочное, нежное, пахнет чем-то теплым, вкусным, а ешь - не просто наедаешься, а балдеешь! А потом нам объяснили, что каждый день выходят проводники на отстрел живности всякой. Ну, ее много налетает на слизней, не только вороны. Воронами, то, видишь - брезгуют, у них мясо, говорят, тиной болотной воняет, а тут бакланов стреляют... Бакланы это, ну как сказать - ну, такая здоровая тупая серая птица, шуму от нее много. Раньше, говорят, поменьше были, а сейчас.. Ну, с пол меня точно будет. И вот они, любители дармовщины, тоже с Волги слетаются, и там их быстро пристреливают.
Комнаты! Это я тебе скажу, особая тема. Мы с Анькой как вошли, так и ахнули. Она, правда, сразу к конверту, ну, и давай глупо хихикать...Баба... А я посмотрел. Там кровать - как в книгах! Набросано на нее всякое. Полки, барахло раскладывать, у стены стоят, стол свой! И стул! Тесно, правда, как и раньше, ну да это не главное. Вот, значит, а потом нас повели в оружейку.. Там на каждого по костюму с противогазом, да еще и гидрокостюмы есть. А знаешь зачем все это нужно?
- Ну?
- Нам это Алексей рассказал, который водил нас всех. Вобщем аметьевцы - избранные!
- Да ну? - как-то не вязалась наша избранность с жизнью в туннелях на путях и огромной пустынной, оббитой листами железа, станцией, которой только детей малых пугать.
- Да конечно! Это все объясняет. Вобщем через 9 лет после Атома у нас на станции случился мор, и выжили только дети, ну, ты знаешь.
- Да знаю я, новость какая. 2022.
- До этого говорят - разлад какой-то был между станциями, ну да врут, наверное. Вот, значит, остались дети и подростки, кто побольше, кто поменьше. А когда пришли к ним с других станций - ну, спасать хотели, то поняли, что спасать-то уже некого. Но вот на что внимание обратили - аметьевцы, живя у поверхности, одни единственные хоть сколько-то приспособились к наземной жизни! Мутация - это слово грубое. Эволюция! Мы - высшая ступень эволюции, и нас все метро бережет. Потому что мы можем находиться на поверхности дольше всех остальных, и не словить фигню всякую. Мы ее итак уже наловились - у нас вон как на станции фонит.
- А оно нам надо - находиться на поверхности?
- Дурак ты, рыжий. Вот ты не обратил внимания - почему лектор так напирал на рост наш? Нет?
- Ну, давай уже тут, не рассусоливай.
- А вот я так и думал. Маленькому легче спрятаться, когда он ходит по городу!
- А лысые тоже во имя великой цели.
- Не, это, как и головные боли, так сказать, огрехи эволюции. Вобщем, когда всех нашли и поняли, что мы выносливей к радиационному воздействию...
- Как это так вдруг поняли?
- Не знаю.. Да сейчас это уже не важно. Вот, решили, что только аметьевцы могут возродить человечество - с поверхности много всего нужного притащить... Ну, и начали обживаться на станциях. Отряды за всем ходили - за солярой, за оружием, дизелями, инструментами всякими, едой из запасов старых. Вобщем, вздохнул народ с облегчением. Беда одна - годам к 23, говорят, все мы помираем, но это не от радиации, точно тебе говорю. Это тоже огрехи эволюции. Кто-то говорят, на каких-то дальних точках помирает. Кто-то наоборот - в метро на пути спускается, к дому ближе. Дети все тоже наперечет - потому и ведут строгую такую перепись и инструкции введены. Если меньше станет - то сразу кто-то останется без всякого барахла с поверхности. Вот. Потому нас и берегут так всех, потому детей по станции и гоняют, что б навык не терять, да облучаться побольше. Вот такие мы - проводники! Мы проводим жизнь во все Казанское метро! А мы сейчас с тобой даже не на задании, а на исследовательском марш-броске практически!
- Ты бы сам послушал, чего ты городишь, - раздался угрюмый голос Ската. Мы вздрогнули, он незаметно спустился по лестнице и, оказалось, стоял и слушал.
- А что? У нас есть великая цель!
- А, ну понятно, идейный... Ладно, пошли, коротышки, на 4й этаж. Там офис был, бардака относительно не много.
- Относительно чего? - спросил я.
- Относительно жилых квартир. Там, может, и поудобней было бы, да не люблю я эти клетушки... Там народ помирал по всякому. Многие из окон бросались, многие семьями таблетки жрали.. Так и лежат в кроватях по 3-4 скелета. Обнимаются. Кто-то по дурости в ванной вены вскрывал.
- По дурости?
- В кино насмотрелись, что надо в ванной, а воды - то нет. И народ корчился там - все стены в бурых пятнах, зеркала... Много там странного. Кто баррикадировался и ждал чего - то, а потом от лучевой быстро сгорал - от нее-то не забаррикадируешься. Кто-то поджигал квартиры, ну, и дома целиком вспыхивали.. Кто-то праздники устраивал. У Пушкина есть "Пир во время чумы" - ну вот примерно тоже... Эх, где вы и где Пушкин. Вобщем, знали, что умрут все - а что поделать с этим не знал никто, вот и проводили последние дни в гулянках. Я в квартирах всякого насмотрелся, а привыкнуть не могу. По улицам кости уже давно понарастаскали... А тут - как зайдешь - обязательно какой-нибудь фамильный склеп. Так что я все больше офисы предпочитаю - вот туда уж точно никто после Атома не ломился. Мы с вами сейчас на четвертый, повторяю, этаж. Ночь переждать. И что б не шумели. С сейфом, как я и думал, не получилось, у них все помещение, когда свет отрубили, заблокировало.
Мы поднимались вверх за Скатом по пыльным и потрескавшимся ступеням. Никакого беспорядка, как на первом этаже; Скат пояснил - что никто сюда давно не ходит, потому что искать после Атома нечего - все, чем жили работники офисов потеряло всякий смысл.
***
- Серег, тут такое дело намечается - второй отряд собирают к Парку Культуры - наших добровольцев выручать, - остановил Сергея Митрич (Дмитрий Дмитриевич - анестезиолог из Москвы, по стечению обстоятельств так же оказавшийся в тот день в казанском метро; им на Аметьево дорожили больше остальных - это был единственный врач на всю станцию, и, хотя он мало чем мог помочь постоянно облучавшимся "москвичам" к мнению его прислушивались), - Я так думаю, ходить туда дело совсем бесполезное - нет никого. Замыкающий один вернулся, но лежит до сих пор в лазарете, из Суконной при нем лекари. Да какие они, к чертям собачьим, лекари - костоправы бывшие. Меня хоть пускают, а то б совсем угробили парня.
- Слышал. Главное, что б он заговорил теперь... Не верится мне как-то в эти Глаза.. Да и вообще, знаешь, думаю, что с суконной не из-за Глаз пришли, а за чем-то другим. Но вот за чем - не знаю.
- Митрич! - раздался голос из правого туннеля, - откинутый очнулся! Давай быстрей!
- Пошли, - вдруг толкнул Сергея усатый анестезиолог, - скажем - санитар мой. Стремает меня с этими суконными один на один там торчать: порешат и скажут, что так и было.
В импровизированном лазарете (палатке с нарисованным крестом) на старых тряпках лежал худой юноша, глаза его ввалились, лицо блестело от пота, а руки импульсивно сжимались. Когда в палатку, где уже находился один врач с Суконной, вошли Митрич с Сергеем, он не обратил никакого внимания. Анестезиолог послушал пульс, приподнял веки, положил руки на лоб...
- Лихорадка. И сожжет она его в считанные часы. Ну, давай, мужик, соберись, что там было? Где отряд весь?
Юноша молчал и лишь пытался приподнять веки.
- Соберись, блин. Тут народу полегло, да еще поляжет сколько. Что было?
- Я прошу вас не оказывать на него давление, - вставил, переминаясь с ноги на ногу, врач с Суконной, - вероятнее всего, как мы и предполагали, больной столкнулся с воздействием Глаз. Какая разница - что с ним случилось, сейчас он уже умирает. Не мучайте его!
- Да как какая разница! Человек помирает непонятно от чего, 24 наших парня исчезли... Неизвестно от чего и неизвестно где. У этого, скажете, тоже кости расплываются? Да говори ж ты, черт тебя дери.
- Я вынужден настаивать - прекратите давление на пациента!
Внезапно к худому юноше наклонился Сергей. Он знал этого по-сути, мальчика - Женю, который приехал в Казань со своей девушкой, но ее раздавило гермоворотами, потому в глазах его все годы была лишь неизменная тоска, да и сам он был абсолютно безучастен к происходящему, и равнодушен к своей судьбе. Женя рисковал чаще и больше, чем любой из аметьевцев - он начал выходить на поверхность раньше остальных, по долгу бывал там, иногда просто так выходил наверх, "покурить", как он говорил. Конечно, он был и в отряде добровольцев.
- Замыкающий, доложите обстановку! - строго и официально обратился Сергей.
На секунду веки задрожали - Женя узнал своего напарника по вылазкам на поверхность. Сбивчиво, почти шепотом, с огромными паузами - он начал что-то говорить. Первые минуты его вообще не было слышно. Умирающий силился, что б его услышали, но начинал заходиться в кашляющем лае. Трое в тесной палатке склонились над фигурой умирающего, корчащегося от боли, на грязном тряпье на путях, стараясь уловить смысл в его спутанных речах.
- Акрхххххх.... Первый километр...без потерь... второй... в тумане... холод... на путях ТПК... глаза... болят... перед залом... закричали... на стены... в ценр - и палить... мама!... мамочка!, - сорвался он на крик, - Ой, как страшно! Почему так страшно! Я ничего не делал! Я домой хочу!
- Держи его! - крикнул Митрич Сергею. Женю начало колотить.
- Мама! Я бегу! Сами! Сами! Они сами перестреляли!
- Глаза... - прошептал врач с суконной.
- Назад, назад! Ой, как страшно! Голова! Голова болит! Не надо!! Не надо!!!
Женя продолжал биться в агонии, потом на секунду затих и закрыл глаза. Открыл. Посмотрел на Сергея совершенно ясным взором и произнес четко, хоть и тихо:
- Из трубы шел газ...
В тот же момент на умирающегося сверху накинулся врач с Суконной и вколол что-то в бедро.
- Успокоительное! Пусть он уйдет без мук!
- Дурр-рак! - выкрикнул Митрич.
Врач пожал плечами и вышел из палатки. Женя лежал без движения и слабо дышал.
- Пошли, буркнул Митрич, - мы тут не капелланы. Больше он ничего не скажет.
***
Мы поднялись на 4й этаж, прошли по зеленовато-псивому коридору и вошли в одну из комнат, после каморок электродепо она показалась мне огромной, за ней шли еще две комнатки поменьше и сквозной выход на лестницу. Повсюду валялись огромные листы пластика и много-много столов, даже не понятно было - как их столько там умещалось.
- Колл-центр, - пояснил Скат, - раньше тут сидела толпа девиц на телефоне и обзванивали народ, разводя на покупку всяких там БАДов и сковородок... М-да, ну, если жрать нам с вами нечего, давайте хоть на ночь угол обоснуем, но тихо-тихо. Костер, сами понимаете, зажигать нельзя.
Мы освободили один угол, выбрали три мягких стула, которые еще были хоть ничего, и пошли в сумерках рассматривать офис, попутно тыкая пальцами в незнакомые предметы, спрашивая у Ската об их назначении.
Внезапно со стороны улицы послышался шум. Мерный тихий топот, Но шел не один и не два человека...
-Шухер, - прошептал Скат, - вот теперь ни звука до утра. Туристы.
- Ту-рис-ты? - повоторил Трагик, - да это ж байка какая-то.
- Байка, говоришь? В окно посмотри. Только тихо. Да куда вы оба ломанулись то... Мелочь...
Мы подползли к подоконнику и выглянули - по улицам шли... Нет, это были все-таки не люди. Огромное полчище серовато-сизых, отливающих на свету фигур, распростронявших зловоние, наводнило город. Наверное, это когда-то все же были люди, но теперь они больше походили на утопленников - все тело их покрыто было пленкой, между пальцев я разглядел тонкие перепонки, наверное, они были и на ногах - потому так странно звучали их шаги. Чем темнее становилось - тем больше Туристов было в городе.
- Огонь! - прошептал Трагик, - смотри, у них огонь!
- Ясное дело, огонь. А ну - кыш от туда. Наблюдатели. Сели в угол и молчок - нечего привлекать внимание, а то заметят еще.
Мы с некоторым сожалением отошли от окна, но Саня был прав - я тоже заметил у некоторых из них факелы.
- Скат, а скажи... скажите, - подбирал слова Трагик, - а это кто вообще...такие?
- Туристы каждую ночь приплывают из-за Волги - там у них где-то логово, и если им не попадаться - то все вроде и ничего. Они всю ночь по городу ходят, достопримечательности очень уважают - их у Кремля особенно много бывает. Кто это - черт знает. Говорят, за пару дней до Атома в Казань приехало 7 экскурсионных автобусов - ну, и возили всех, ясное дело, по музеям там, к храмам. И вот эти товарищи в метро не попали, а куда им соваться - где жизнь доживать после Атома - тоже не ясно. Ну и решили они - заняли пароходы старенькие, ну, и пошли по Волге вверх вниз ходить, до последнего, так сказать. Это теперь все знают, что с Волгой с первых дней чертовщина всякая приключаться начала - мутации пошли страшные, а тогда кто знал. Плавают, значит, они, плавают, дозу свою получают... А потом - не ясно, что приключилось, только через пару лет народ сказал, что видели они эти пароходы - Туристы приспособили ходить ночами по реке и высаживаться на пристани - погулять. Иногда просто по Волге, говорят, пароход идет, а эти молча стоят и смотрят. Мутанты они обычные. Чего они сюда плавают - мало понятно. Может по какой генетической памяти... Если Туристам не мешать - то все ничего, они даже смешные... Проблема с ними в другом - если они встречают кого-то - последствия непредсказуемы, потому и принято по ночам в город к ним не выходить - после этого никто не возвращается.
- Да уж, радостная перспектива, - я выдохнул, - а если они наверх поднимутся?
- Не поднимутся. Они почему-то, высоты боятся, дальше второго этажа никто не поднимается.
- Так чего мы тогда тут засели! - вдруг сорвался с места Трагик, - они ж нас всеравно не достанут!
Он подбежал к окну, распахнул раму, высунулся и замахал руками:
- Эй, вы, сизорожие! Как вам там внизу? Не достать, не достать, да! А-ха-ха-ха-ха! Мутантовы морды!!! Чего? Чего, достать не можете? Ласты склеили? А-ха-ха-ха!
Подзатыльник оборвал его пламенное выступление.
- Эй, ты чего, - обернулся Саня к Скату.
- Дурак. У тебя, наверное патронов полно?
Сизоголовые Туристы повернулись к зданию банка и пошли к нему, высоко-высоко задрав головы. Они молчали. Просто часто-часто открывали рты - совершенно беззвучно. Если до этого они обходили наше убежище стороной, то сейчас со всех сторон обступили нас. Молча постояли у входа и начали заходить. Прошла еще пара минут, и мы услышали тихие шлепки их ног по ступеням лестниц.
***
- Слепыми туннели от чего назвали - идет-идет отряд, а потом утыкается в стену. И все - значит, не прокопали до строящейся станции. И назад поворачивают. Кто-то остается - стоит, слушает - и, говорят, затягивает. Гул какой-то слышат, как вибрацию. Иногда уйти не могут, начинают стучать, ломать стену, скребутся лопатками, пальцами. Ты так не делай никогда. Это с той стороны ТПК гудит - наготове, и ждет всегда сигнала. А сигнал ты знаешь уже, но для этого надо на мотодрезине подъезжать.
***
- Елки-палки. Блин, Скат, ну прости. Я не знал, что так получится. Это вот Рыжему - на все пофиг, он всегда у нас тихушничает. А чего теперь делать то?
- Теперь ждать, когда Танк с ребятами подъедет.
Чпок!
Раздался звук снизу.
Чпок! Чпок! Чпок!
- Доигрались, - устало сел на пол Скат, - Теперь только на Танка надежда.
Мы выглянули в окна - чего уж теперь там. Туристы собрались вокруг здания и начали покрывать его слизью.. Каждый из них по очереди подходил и то ли плевал, то ли срыгивал в направлении дверей, окон, выходов. Изо рта каждого вылетала зеленоватая, видимо липкая, субстанция, и мгновенно тонкой пленкой застывала на поверхности.
Чпок! Чпок!
- Они знают, что достать нас не смогут, но поймать, а потом уж и порешить - вполне. Сейчас они заклеят здание банка, а потом.. А что будет потом, лучше вам пока не знать. Ладно, давайте мне сюда тетрадку и спать.
Саня вынул из рюкзака тетрадь, которую я заранее ему передал, и протянул Скату.
- Спасибо. Все. Ночь.
Чпок! Чпок! Чпок!
Пришел болезненный тяжелый сон. На пустой желудок спать не хотелось особенно, а когда начало только светать меня начал щипками будить Саня.
- Уй, зараза. Ты чего?
- Тихо. Этот спит еще. Я думаю, очкует он. Давай мы с тобой по быстрому спустимся и посмотрим - чего там с этой пленкой - авось прорвемся, а он еще спасибо скажет...
Мы на цыпочках вышли из офиса и пошли к лестнице. На 3 этаже Саня притормозил и сказал, что б я ждал его. Через некоторое время он пришел с 2 тонкими металлическими прутами.
- У стола открутил, - шепнул он, - ну, хоть что-то.
Мы спустились на первый этаж. Солнце почти не пробивалось сквозь позеленевшие окна, дышать было трудно - весь зал нагрелся.
- Блин, тут еще эти скафандры дурацкие, жарища какая, ну их, - начал раздеваться Трагик.
- Ты чего творишь?
- Я жить хочу нормально, а не бояться всего на свете. От 10 минут со мной ничего не сделается. Ну-с, приступим.
Трагик стянул с себя защитный костюм и противогаз и пошел к дверям. Дернул пару раз...
- Реально не открыть. Ну ладно, где наша не пропадала...
Он побежал к окну и стал стучать ножкой стола по стеклам - безрезультатно.
- Чего стоишь столбом? Помогай, давай!
Если честно, больше всего мне хотелось сейчас подняться к Скату и еще поспать. Было еще темно, душно, кружилась голова, но Саня говорил как-то очень убедительно.. Да и вообще, мне не хотелось раздражать единственного друга. Я подбежал к другому окну, которое я заприметил еще вчера - оно было разбито, и принялся бить по стеклу.
Бам! Бам! Бам! Безрезультатно.
- Ну, ты, Рыжий, мямля, конечно, ты чего по стеклу лупишь! Ты бей прямо по этой дряни зеленой. Рви ее!
Саня ловко подскочил к моему окну, вскочил на подоконник и начал тыкать палкой в пролом стекла, прямо в зеленую слизь. Палка отскакивала, но с каждым ударом все больше слизи налипало на нее.
- Да что ж ты будешь делать то! Липкая какая! Никак! - Трагик ругаясь откинул палку на пол, когда он впадал в раж - остановить его было уже ничем нельзя.
Р-раз! он попробовал вцепиться в слизь рукой, но тотчас же как подкошенный повалился на пол, завыл и забился в судорогах.
- Не двигайся! Не трогай ничего рукой! - раздался окрик Ската, - Идиоты! Повесил себе на шею!
- Аааа! - кричал Саня, - как горит! Да сделайте же что-нибудь! Аааа! Что это!
И тут я увидел, как пальцы его шипели, пузырились и исчезали под налипшей слизью. Рука словно оплывала...
- Ёк-макарёк... Скат, чего делать?
- Коль, что у вас в рюкзаках?
- Да ничего особенного - нож армейский, смена белья, вода, аптечка...
- Наверх, БЕГОМ! Руку мы ему уже всеравно не спасем - слизь Туристов разъедает плоть, каждые сутки она будет подниматься вверх на 10 сантиметров. Хуже то, что на не живой материи она растет вверх раз в 30 быстрее, а значит, через пару дней нас тут закупорит, и мы подохнем. А еще через 5 дней, когда слизь начнет испаряться, за нами придут Туристы.
- Зачем? И потом, они всеравно нас не достанут - мы ж на 4м этаже...
- За тем, Коля, что они падальщики. Не одной же рыбкой с Волги им питаться. А вниз мы сами спустимся - наверху дышать всеравно нечем скоро станет. Бегом, я сказал.
Я побежал наверх, но и на 4 этаже я не мог укрыться от криков Сани. Когда я спустился - он уже сидел и скулил, а Скат тихо его уговаривал...
- Принес? Вытряхивай давай.
Я никогда не открывал аптечку - незачем было. Она существовала у каждого из нас, как неприкосновенный запас. Наверное с такой же выходили и проводники.
Скат перетряхнул обе аптечки - бинт, марля, пачка антибиотиков в истлевшей упаковке, какие-то красные скукоженные шарики в прозрачной упаковке, пакетик с надписью "коллагеновая губка", баночка с маленькими черными кристаллами и маленький белый тюбик.
- Что это?
- Сейчас посмотрим, - Скат зубами подцепил крышечку, внутри оказался белый порошок. - Стрептоцид! Ну, все-таки!
Он начал посыпать руку Сани порошком. Я отвернулся.
- Скат, будь другом выруби меня! - простонал Саня
- Командир, я больше не жилец, добей меня? - кривляясь, переспросил Скат.
- Да не, больно очень. Терпеть сил нет. Так хоть отключусь.
- А вот фиг тебе. Сам кашу заварил - терпи. Я, правда, тоже хорош, надо было вас раньше предупредить...
Больше всего виноватым чувствовал себя я - ведь это я выбрал Трагика, зная о его характере. Выходит это я и подверг его такому риску.
Мы поднялись на 4й этаж - окна второго уже начало заволакивать зеленой слизью. Скат распределил воду на всех, уложил Саню в отдельную комнату, что б его стоны так не действовали на нервы и подозвал меня к окну.
- На Тукая сейчас идти бесполезно. Надо к Горкам - у них лекари нормальные. Если хорошо попросить - меня по старой памяти пустят. Сейчас надо ждать Танка. Он приедет к Аметьево - или с ребятами, или один - не знаю. Пойдет искать нас. Мы с тобой будем по очереди дежурить у окна. Как завидишь его... - Скат огляделся, - на вот, вбрасывай листы бумаги в окно. Все. Через 2 часа твоя очередь.
Прошло 6 часов... Танка не было видно и Скат начинал нервничать. Вдруг я услышал знакомый скрип велосипеда. Долгожданный. По пустынным улицам неторопясь ехал человек, весь увешанный автоматами, и крутил головой во все стороны. Смотрелся он, как мне показалось, даже необычней Туристов. Я начал бросать стопки бумаги вниз и чуть не заорал от радости. Скат заметил это и подбежал к другому окну. За стенкой скулил Саня.
Танк только подъехал к позеленелому зданию банка, присвистнул и задрал голову на нас, а Скат уже высунулся наружу навстречу ему. Разговаривали они оба довольно тихо, боясь привлечь чье-нибудь внимание, но город, залитый жарким солнцем, молчал.
- Чего вы устроили, выдумщики? С Туристами познакомиться захотели?
- Тут один ранен. Нам на Горки надо.
- Может сразу на ту сторону Волги? Спуститесь как?
- Трос поищем, ты ищи тачку, и куда закреплять.
- Ремни не забудь. Буду через час.
- Нам надо успеть, пока третий этаж не затянуло. Сиди с Саней - я за тросом.
Каждая минута наедине с Трагиком тянулась как полчаса - ему было жарко, тело болело, он почти не мог двигаться и постоянно просил пить, а воды-то было всего ничего... И я никак не мог унять страх. Страх, что Скат не найдет никакого троса или зачем он там пошел, страх, что трос оборвется, страх, что Саня умрет...
Скат вернулся, посмотрел на Трагика, вздохнул и сказал мне снять ремень с себя и с Сани.
- Бухту я нашел в каморке у завхоза местного: там трос металлический миллиметров на 5 - должно хватить. Полезешь первым - на руках тихо спустишься до Танка - там он тебе сразу автомат даст. Потом этот, доходяга... Интоксикация у него началась, похоже. Я его ремнями к тросу под мышками притяну, сам - вот - веревкой сверху страховать буду, что б не улетел. Снизу примите - ну, и грузи, куда Танк скажет. И страхуй все время. Я последним пойду.
Дальше события развивались молниеносно - Скат все подгонял меня, да прикрикивал, хотя, по - сути, все опять сделал сам - привязал трос на 3 этаже к батареям, выбросил конец вниз Танку (ох, как тот ругал нас, что ему пришлось к слизи приближаться), тот закрепил его на противоположном здании. Скат сказал обвязать мне руки тряпками, что б не стереть их в кровь - пришлось разодрать майку.
- Пошел!
Девять или десять метров - вроде и не высоко, близко, метров с двух - так вообще прыгать можно. А страшно. Руки сразу с непривычки заныли в плечах, ладони засаднили, да еще и предательски заболела голова, про колени вообще молчу. Перехватываю. И р-раз. И два. И р-раз. И два. Ногами зацепил. Не смотрю вниз. Защитный костюм тяжелый, зараза... Я оглянулся назад - здание медленно заволакивало слизью, на солнце она пузырилась и поблескивала. Не смотреть назад. Только вперед. Вон там впереди Танк руками машет. И р-раз. И два. И р-раз. И два. Руки. Ноги...
Через какое-то время на тросе появилось тело Сани, который беспрерывно стонал. Видно было, как рывками медленно его спускает Скат. На пол пути Саня, видимо, очнулся и принялся орать.
- Нашел время голосить, - сплюнул Танк, - и как его вообще угораздило...
- Слизь прорвать хотел...
- Умник. Ладно. Смотри за небом, как бы он сейчас не привлек кого не надо.
Дальше Трагик спускался в полной тишине. Внизу его легко перехватил Танк и уложил в тачку. Саня свернулся калачиком и тихо застонал.
Наверху на тросе появилась фигура Ската, легко перехватывая руками, он заскользил вниз - меньше минуты прошло - он спрыгнул на асфальт и подбежал к нам.
- Заждались уже. Здорово. Я про Горки думаю - может, там этому и помогут.
- Сомневаюсь. Наши ребята ждут сегодня до вечера - завтра пойдут сюда.
- Ну, пойдут, трос найдут, догадаются. Ладно, пошли - до заката надо успеть. У этого, главное, что б гангрена не началась. Тут уж никто не поможет.
- Вариант оставить одного не катит, я так понимаю. Да ладно-ладно, пошутил. Я ж знаю, что ты без чувства юмора.
- Иди назад лучше, что б глаза не мозолить. Мы с Рыжим вперед пойдем.
Мы шли втроем по пустынным улицам - я рядом со Скатом, который катил впереди себя тачку, сзади Танк. Саня покраснел и лежал тихо постанывая, убаюканный шуршанием старого колеса. Я представил себе Туристов, которые придут сегодня вечером к зданию и будут заглядывать в окна банка, их открывающиеся рты, лиловую блестящую кожу.. И почему-то улыбнулся. Улыбнулся тому, что мы их перехитрили, что Саня с нами.
Мы все шли и шли, и под звук колеса тачки мне вспомнилась фраза из дневника моего отца:
"Там наверху ходят поезда!"
А я не верил... Не только поезда, папа. Над землей жизнь не останавливалась - ходили пароходы, ездили велосипеды, тачку вот, везем. Перпетум мобиле.