Я прилетел в Москву девятого числа Бог знает какого месяца. Впрочем, я склонен считать месяцом прибытия ранний ноябрь, судя по уже лежавшему снегу и по тому, что он, по- видимому, лежал недавно, мешаясь с грязью в холодных городских лужах. Но все же, даже несмотря на свои проблемы со временем, связанные с очень уж частыми авиаперелетами, я помню, что число было девятое. Это, поверьте, несложно было запомнить потому, что именно девятого числа каждого месяца мои ноги спускались с трапа самолета на площадку аэродрома очередного города.
Мне, честно говоря, кажется, что я летаю между городами земли что-то около лет двадцати, и у меня есть веские причины полагать, что это не так уж и далеко от истины. Не буду сообщать, откуда у меня деньги. Скажу лишь, что они самым непосредственным образом связаны с этими моими перелетами. Но не в деньгах счастье... Одной из причин моих сумасшедших перелетов как раз и была мечта понять, в чем же это счастье, счастье для меня и для любого другого человека или не человека вообще, счастье отноcительное и счастье абсолютное, понять, что оно такое есть, зачем оно нужно и нужно ли оно вообще...
Чисто академически я знал, что счастье есть. Я чувствовал его. Я знал, что это мое счастье, причем, в то же время, счастье и для всех других людей и нелюдей. В поисках этого счастья я излазил полностью Мадрид, Токио, Нью- Йорк, Лондон, Вашингтон, Париж, Софию, Берлин и Рим, бывал в буддистских храмах и христианских церквях, поднимался на ледяные вершины и спускался в горячие вулканы. Я знал, что придется встретиться с неимоверно сложным испытанием, и я искал его. И обнаружил я его именно в Москве... Хотя об этом чуть- чуть попозже. Все в этом мире, особенно в это время, шло по предписанному и отыгранному порядку.
Девятого числа неизвестного, нехолодного месяца ранней зимы или поздней осени я шел по какой-то, наверное, безымянной улице в поисках подходящей забегаловки, где можно перекусить. Наступая на снег, смешанный с еще не промерзшей грязью, стараясь не запачкать ботинки, осторожно обходя лужи и не сбивая с ног прохожих, я перестал следить за собственными душевными ощущениями. А ими- я готов твердить всем и каждому- на самом деле, пренебрегать не стоит. Как правило, я не очень-то часто испытывал такие яркие и сильные эмоции, когда можно их понять, читая по своему сердцу, при этом почти не напрягаясь, эмоции, которым сопротивляться уже не можешь. В тот день я узнал, что из всех правил бывают исключения. И какие!
Исключеня подобного рода нередко заставляли людей бросать работу, женщин, прежнюю жизнь, толкали их к поиску чего-то нового, так давно забытого, становились основной причиной суицидов... Когда, наконец, это самое "исключение" до меня дошло, оно дошло с такой силой, что заставило меня резко развернуться на сто восемьдесят градусов и помчаться по лужам, не обращая внимания на прохожих. Я сам не знал, куда бежал, я бежал "по наитию" и- спасибо мне- ни разу не врезался ни в столб, ни в стену. Честно говоря, через пять минут у меня начались проблемы с дыханием, но в этот момент скачка окончилась и я смог перевести дух, оглядываясь кругом.
Да и ничего я не заметил. Ничегошеньки. Я был в каком- то спрятанном в глубине домов дворике: стены, окна, арка...Но вот внутри меня было нечто невообразимое: у меня кружилась голова, я совершенно не чувствовал земли под ногами, дикое ошушение безграничного восторга ослепляло меня изнутри, во мне будто бы летали дикие шаровые молнии, не дающие покоя ни себе, ни вашему покорнейшему слуге. От меня будто бы отделилась тень, глубочайшая в своей тьме и цветущая, как весенняя долина с картинок. И я понял, что ее мне как-раз и не хватало больше всего в жизни. Ведь я всю жизнь был один. И был один я потому, что для общения мне нужен был я, лишь я и только я, но такого себя, с которым я мог бы нормально общаться и которого я мог бы любить, я никак не мог откопать, ведь нельзя найти то, чего нет и никогда не могло быть.
Не могло быть до сегодняшнего дня- девятого числа неизвестного месяца. Все было так невероятно, ведь эта тень была и моим чадом, и моим родителем, и половиной от меня, и, в то же время, удвоенным моим произведением. Это было то, чего мне не хватало всю мою жизнь и что я пытался "низвергнуть" из себя в усладу себе. Ведь это был Я, совершенно уродливо- красивый, наидобрейше- презлой, безумный Я, воплощение гармонии, это было моим СЧАСТЬЕМ, которое я искал. Да, это было мое Счастье. Смешно? Возможно...
Я взял свое Счастье за руки, и мы помчались из двора, шлепая по лужам и устраивая до фига неимоверных фонтанов, мы полетели со скоростью ветра над землей, кружась в воздухе, будто танцуя, мы поднимались вверх, словно желая лучше показать себя всем людям. А прохожие смотрели на нас с тупым и сердитым изумлением, провожая нас взглядом до самого горизонта. Они не могли понять, что Счастье бывает доступно и людям- не только давно умершим легендам. Непонимающие глаза их скользили по нам, аккуратно щекоча нашу кожу и веселя нас обоих. Лишь один парень под нами громко и радостно засмеялся, увидев нас. Значит и ему не чуждо то, что стало для меня единственным разумным путем в моей жизни.
Я как любимуюдевушку водил свое Счастье по мокрым, грязным- и тем более привлекательным- московским улицам и переулкам, то и дело зажмуриваясь от невообразимо сумасшедшего восторга, переполняющего меня и готового уже вылиться на бедные, не готовые к этому головы случайных прохожих. Я водил Счастье по Таганке, был с ним на Арбате, мы прошли весь Московский центр. И несмотря на всю ужасающую пошлость маршрута, удовольствие было безграничным. И лишь однажды мне показалось, что сам Архангел Михаил осуждающе смотрит на меня с удивительно ясных небес.
Но мне было все равно. Мы с моим Счастьем вступили на новую ступень общения двух реальностей: мы с ним уже не были двумя одинаковыми Я- мы разумами слились в одно целое: Я-реальность и Я-совершенство- совершенно разные сущности-, тысячекратно увеличивая своей диаметральной различностью итак слишком огромное для человеческого понимания радостное возбуждение каждой частички духа и незабываемый трепет каждой клетки тела. Ветер будто бы царил во мне, да я и сам стал ветром. Ледяными сверхбыстрыми буранищами бешенно летали в голове мои до сумасшествия спокойные и удовлетворенные мной, мысли. Я был гармоничен и до конца, полностью уравновешен в своем возбуждении, от которого целые тучи энергии вылетали из меня на свободу, образуя вокруг меня кокон, который я выпивал, ввергая себя все глубже и глубже в бездну эйфории.
И я помню, Оно хотело слиться со мной. Но не так, как было раньше, а как поистине Правильно: Оно должно было стать стать навеки моей частью, но частью автономномной, чтобы я всегда видел Себя как в кривом зеркале, искаженным до совершенства... Оно хотело всегда быть со мной, а не во мне, Оно бы стало равноправной моей частью. Я хотел того же. Хотел больше всего на свете. Я желал этого больше жизни, я знал, что не смогу нормально, как раньше, ни о чем почти не задумываясь, жить без того, к чему я сейчас получил доступ.
Но без этого жить я и не собирался. Я просто наслаждался обществом моего совершенного Я, своего единственного и вечного человеческого Счастья. Я по-человечески был по-настоящему счастлив, счастлив, как мышь, сумевшая понять, что кот- это лишь пьяный глюк не менее пьяного Хозяина Сыра, который является не более чем ее, мышки, собственным глюком... Поистине, именно так я и относился ко всему: к Жизни, к Смерти, к Относительности и не менее относительному Абсолюту- пьяный глюк, причем- мой глюк... Я понял все, что хотел. Все, что собирался постигнуть за свою жизнь. Я понял это за короткий день, который я провел со своим Счастьем, за это короткое 9-ое число неизвестного месяца...
Потом было небо, ветер, луна, звезды, миллиарды звезд, одна из них, самая большая и теплая- Солнце- жгло мне кожу и мы вернулись на землю. Я жил этой землей, расстворяясь в тепле её доброты и ласки. Потом воды дождя омыли меня с ног до моей чертовой горячей головы и обратно- с головы до ног. Я управлял этой субстанцией, дающей жизнь и вспоминал...
Я прожил свою жизнь и еще тысячи и миллионы и тысячи миллионов жизней за этот бесконечно короткий и, наверное, единственный в моей жизни, день, когда я ступил на землю обетованную, ставшую таковой для меня... Я понял,чем все-таки было мое Счастье: это было Познание, Вызов и Испытание...
Испытание, которое я не смогу пройти...
Холодный ночной ветер разбудил меня на лавочке в сквере Репина. Я любил это место. И я был рад оказаться здесь, раз уж я снова решил стать самим собой. Я встал и пошел по недавно построенному мосту через Водоотводной канал. Ни живой души. Странно... но хорошо. Я сел на гранитные ограждения у входа в метро "Третьяковская", закурил и стал ждать новых порывов ветра, которые не заставили себя ждать. Они принесли мне долгожданную свежесть и гостя.
Начнем с того, что это был человек, хотя и немного странный. Росту он был невысокого, ниже меня на голову. Мне очень понравилась его борода- черная-черная, как уголь, не большая и не растрепанная- то, что нужно. На плечах еле сидело несколько узковатое пальтецо с длинными пуговицами. На такую же, как борода, черную голову был нахлобучен шутовской колпак, которые сейчас выпускают, как просто причудливые шапки, не задумываясь об их магических значениях. На ногах белели тонкие штаны с узорами, некоторые из которых были и прорезаны в штанах. Наверное ему было холодно, хотя этого, по-видимому, он не замечал. Как и всего остального, ибо он был незряч.
Впрочем, как бы это не удивительно звучало, я его тоже заметил не сразу- в это время я разглядывал плакат с изображением симпатичных лошадок на фоне пачки Marlboro, когда он меня и прервал:
-Лошадки...
-Нет, спасибо.
-В смысле- "нет, спасибо"? Их так зовут?
-Ну да,- рассмеялся от неожиданности я и повернулся к нему. Увидев, что он слеп, я решил, что надо бы извиниться, но не смог, поэтому просто продолжил,- "Нет" и "спасибо".
-Здорово!-ответил он. Этот парень мне начинал положительно нравится.- Я про ваш смех- он как утреннее птичье пение. Вам нравится утреннее птичье пение?
-Да...- с неуверенностью ответил я,- да только теперь его часто и не услышишь.
-Эх-х-х,- вздохнул он,- надо это пение прокручивать круглосуточно по громкой связи в метро для таких же больных душой.
-Да, это, наверное, хорошее успокоение для таких душевнобольных, как мы... А вам сейчас хорошо?- спросил я ПРОСТО для поддержания разговора.
-Отлично. Как никогда, отлично и здорово...- он замялся,- Простите, но, так как вы сейчас единственный вокруг, может быть, вы мне поможете...- он достал листок бумаги из кармана. На листке были изображены две схемы приблизительно одной идеи: круг, с несколькими диаметрами, на концах которых были расписаны противоположные, по его мнению люди. На первой были профессии. Также на ней были и два взаимно перпендикулярных диаметра, образующие четыре исходящих из центра оси. На второй были филосовские направления и устремленности людей. Я почти ничего там не запомнил, только удивился, что даос и скоморох были написаны через одно какое-то качество. И засомневался еще я в авторстве этого слепого философа. Но высказался я по иному поводу:
-А почему у вас в таблицах все эти люди находятся именно по эти стороны осей?
-Что вы имеете в виду? Хотите, чтобы я дорисовал оси, за пределы круга... дальше?...
-Нет, нет. Я именю в виду, что по-моему всех этих людей нужно было делать центром круга. А уже эти оси, наклонности их мозга, должны проецировать ЗА кругом. А это и правда ваше?
-Да, мое, хотя я сам этого еще и не видел. А что, нравится?
-Ну да... неплохо.
-Понятно. Тогда я должен идти, дорабатывать!- улыбаясь, быстро заговорил он.
-Может быть еще увидимся.
-Может... Но помните про лошадок!- сказал он и пошел.Скорее всего именно туда, куда глядели его слепые глаза.
А я расхохотался диким, невероятно громким и неприятным смехом, повернулся и пошел- туда, куда глядели мои глаза, а именно- впротивоположную сторону, ведь метро было еще закрыто. "Чокнутый даос"- думал я про него, но все же его разговор оставил хороший отпечаток в моей памяти. Впрочем, мне было не до этого, ибо я понял. Понял, что мое Счастье- это испытание. И я его прошел. Я отпустил свое Счастье, и оно ушло... И я ушел. Прошел за пределы себя.
Бред!..
Я шел еще долго, потом понял, что никуда я больше не иду...
И звезды весело танцевали вокруг меня хоровод, и небо наполняло меня густым как манная каша, иссиня- черным звездным воздухом, и деревья распускались, сбрасывая с ветвей своих сковавший их снег, как только я смотрел на них... А потом с Небес спустился Архангел Михаил и с гордой отеческой улыбкой пожал мне мою чистую, не испачканную липким человеческим счастьем, руку...