Аннотация: аутентичность мужских потомков имеет значение, а женские могут родиться даже от помоешного кота
Тартинка
Горячий бутерброд
Каждая женщина твердо и непоколебимо уверена только в своей продажности. Но у меня были способности к логике, и я вкладывала в тетрадку или зачетку энную сумму, если преподаватель был женского пола. Если он был мужчиной или пытался быть уверенным в этом, то плату относил мой доберман Хилли.
Но в то утро Хилли со мной не было, он плохо переносит любые корабли, лодки и прочие плоты. Он бы лежал на палубе пластом, а я неторопливо прохаживалась по ней, наслаждаясь одиночеством. Женщину у левого борта я не считала, потому что успешная, подтянутая и загорелая в солярии бизнес-вумен как правило представляет собой ноль без палочки. Все вертится вокруг нее, но она ничего из себя не представляет.
Ее маму когда-то по сходной цене продали ее папе, он в быстром темпе потребовал от нее парочку сыновей, и ее роль была сыграна.
В это самое время папе осточертело постоянно натыкаться на нее, приводя в любой из своих домов друзей и любовниц, и он продал ее своему управляющему, чтобы тот чем-то занял ее от 9 до 17, даже если придется использовать ее прямо на рабочем месте. Мужской персонал, как правило, помочь не отказываются, а эта бизнес-ву еще и платила им. Правда, потом деньги они возвращали: хорошего понемножку.
Если и персоналу надоедало с ней резвиться, а умница, которая делала за нее всю работу и переделывала те глупости, которые она натворила, начинала поговаривать об увольнении... увольняли бизнес-ву. Для поступления в самое высшее учебное заведение, понятное дело. Там ее подстилали под себя все подряд, а она была уверена, что учится (зная все буквы и даже тысячи полторы слов) и даже получает ученую степень (зная уменьшительные имена некоторых преподавателей). Но после этого она опять начинала болтаться под ногами у мужа и тот отправлял ее путешествовать нон-стоп.
Я же была продуктом жизнедеятельности такой бизнес-ву - моей мамашки - в процессе "работы" и "получения образования". Потому что только аутентичность мужских потомков имеет значение, а женские могут родиться даже от помоешного кота.
Так вот, эта женщина у борта была мною раскушена и классифицирована еще до отправления. Понятное дело, что в круизе она строила всем самые дешевые глазки и была объектом внимания всех пассажиров.
" Эта женщина - целое состояние, - подумала я тогда. - Если ее купить, продать, купить, продать и так далее, пока муж в очередной раз отдыхает от нее, можно неплохо заработать. Конечно ей уже лет двадцать восемь, настоящая ботоксная и вкладочная старуха, но не на внешность же будут клевать покупатели, а на карманные деньжата этого престарелого убожища".
Тем временем глаза убожища были с грустью и тревогой обращены к берегу. Зато уши даже приподнимали пряди прически: она ждала. Прислушивалась. И услышала знакомые шаги задолго до меня. Широкоплечий и загорелый мужчина с тяжелой челюстью и ямочкой на кончике носа шагал к ней по палубе.
- Это вы? - прошлепала она, с усилием подбирая рыбьи губы (с утра они безбожно обвисали).
А я поморщилась.
Этой ямочке на носу должны были продать меня.
Вы не забыли, что мою маму когда-то по сходной цене продали моему папе и так далее?
- Это я! - шевельнулась тяжелая челюсть.
- А это последний причал, - прошлепала она.
- Пристань. И вы жалеете об этом?
- Я бы плыла все дальше и дальше, - шлепанье стало настойчивей.
"Пока не испустила последние пузыри и не зарылась в донный ил", - подумала я.
И в этот момент хлынул дождь.
К причаливающему корыту поспешно подогнали сверкающий огнями автобус, но я осталась под дождем и побрела к остановке такси. В этой глуши нечего было и надеяться на прокат машин, да и откуда сделать звонок? Ни одного паршивого таксофона не видно!
- Слушай, шеф...
Он приоткрыл окно и на меня обрушилась канонада чихов.
- Шеф...
Тот же результат.
Я уже хотела просунуть руку внутрь и придушить его, но он попрыскал в нос и гнусаво сообщил:
- Какой я тебе шеф. Я врежусь в первый же столб!
- Тогда отпусти со мной тачку. - Я бросила ему на колени несколько купюр.
- Фальшивые? - деловито чихнул он.
- Давай назад.
- Неа. То есть, да. Езжай. Только в три у меня смена.
- Будь спок.
Я вырулила со стоянки, не подозревая, что у меня появилась путеводная звезда как у всех нормальных людей, то есть, тех, у кого в роду никого не покупали и не продавали. Эту звезду звали имени Хилли, и она вела меня сквозь дождь к нужной точке местности.
Вернее, к фигурке на местности. Она бежала передо мной по дороге, словно заяц, а я тупо ехала за ней, словно была хозяйкой гончей, а не добермана.
Понятно, что скоро она начала приотставать, а потом остановилась прямо передо мной.
Я могла объехать ее, но звезда Хилли заставила меня переключить дальний свет на ближний. Фигурка перестала закрывать лицо руками. У нее не было ни плаща, ни зонтика, ее волосы свисали на лицо. Но я увидела то, что мне было нужно.
Звездочка Хилли, ты не подкачала, хотя я не платила тебе ни монетки!
Я не подвела и таксиста: доставила его тачку за полчаса до срока. А сама поднялась на корыто.
Дождь давно удалился за лес, на палубе было опять тепло и сухо. И опять у борта стояли бизнес-ву и нос с ямочкой.
- Вы помните, что для меня путешествие не окончено? - спросил он. - Сегодня ночью я пересяду на вертолет, но хотел бы знать ваш ответ раньше.
Я даже глазом не моргнула, когда она прошлепала:
- Обещаю вам ответить у последней пристани. Да-да, в последние несколько минут путешествия.
Каждая женщина твердо и непоколебимо уверена только в своей продажности. Только бы об этом не узнал нос с ямочкой.