Анасуя стояла в дверях палаты роддома в безразмерном халате цвета прошлогодних листьев с небольшим пакетиком в руках. Она была полна радостного ожидания встречисо своим новорождённым сыном, которого не видела уже целые сутки. Оглядев, слегка прищурившись, помещение и найдя его довольно сносным - просторным, светлым и свежим, молодая миловидная женщина бодро подошла к одной из свободных, не застеленных кроватей и села на прохладный дерматин, обтягивающий практически новыйматрац.
- А меня пугали обсервацией! Тут довольно мило, никаких бичих и бомжих не наблюдается... - начала бодро говорить Анасуя, поздоровавшись с единственной парой мать и дитя, но осеклась, сообразив, что сказала лишнее. Соседка по палате, с которой ей предстояло прожить на одной территории всего пару дней, была примерно того же возраста, довольно обычной внешности. Единственной изюминкой её лица была родинка в углу рта.
- Меня зовут Анасуя.
- А меня Надежда, - ответила женщина, прикладывая младенца к груди. - Где твой малыш?
- Его еще из детского отделения не принесли. Я в реанимации была, еле вырвалась оттуда, и ребёнка не хотели отдавать. Сказали, что сейчас принесут.
- Почему ты там оказалась?
- Так получилось, - уклончиво ответила Анасуя, достала из пакета мешочек с чётками, надела на руку и попыталась сосредоточиться на трансцедентных звуках мантры, но своевольный ум перекинул её внимание в тот отдел памяти, где хранилась информация о прошедшем дне.
Утро начиналось вполне обычно. Анасуя встала рано, приняла душ, помолилась, приготовила завтрак, поиграла со старшим сыном и проверила, есть ли новые сообщения ВКонтакте. Около одиннадцати появились первые неявные признаки приближающихся родов. Анасуя позвонила подруге, попросила приехать и забрать сына Никитку на время родов, как они условились ранее. Это будет их первое расставание с момента рождения. Интенсивность схваток нарастала, заставляя женщину собирать вещи в роддом. Складывала она их неохотно, так как ей не хотелось туда ехать; ещё свежи были в памяти воспоминания о событиях четырёхлетней давности, равнодушие персонала и неприятные последствия скоротечных родов без присмотра, а духовная акушерка находилась в другом городе и явно не успевала приехать, и её сотовый был недоступен.
Звонок домофона сообщил о том, что подруга приехала.
- Здравствуйте, мои хорошие, - Полина Вячеславовна, широко улыбаясь, раскинула руки в стороны для встречи с Никиткой.
- Баба По-о-оля-а-а! - обрадовался мальчик, увидев добрую женщину, и бросился в её объятия.
- Здравствуйте, Полина Вячеславовна! Как вы вовремя! У меня процесс уже в разгаре, - крикнула Анасуя из комнаты, в которой неторопливо проглаживала и укладывала белье, временами ойкая от мощной схватки и замирая на несколько секунд в ожидании расслабления.
- Анасуя, я "Скорую" вызвала. Уже в пути. Поедешь в роддом, а мы погуляем немного и ко мне домой.
- Спасибо! Вещи Никитки в коридоре на полке. Проходите, пожалуйста.
Анасуя почувствовала, что в промежутках между схватками, становившимися все короче, уже начали появляться признаки натуживания. Она осознала, что никуда ехать она уже не может, да и не хочет. Женщина неторопливо набрала теплую ванну с морской солью, приготовила пелёнки, проспиртованные шёлковые нитки и ножницы для перерезания пуповины. Готовясь рожать дома с акушеркой, она старательно изучала процесс родов, так как у неё было очень сильное желание, чтобы ее малыш появился на свет как можно легче и в привычной для него обстановке. "Чего хочет женщина - того хочет Бог", - мелькнуло у неё в голове. Анасуя доверяла Богу, стремилась наладить с ним отношения и была уверена, что Он поможет ей в трудную минуту. Все происходило так быстро, что она даже не успела включить любимый бхаджан в исполнении духовного учителя, и решила, что будет петь сама. Роженица погрузилась в ванну в сорочке и приготовилась к следующей волне схватки. Сначала тихо и неуверенно, потом все более проникновенно она стала напевать мантру - прославление Бога.
- Анасуя, ты где? - удивленно спросила, увлёкшаяся игрой с Никиткой подруга. - "Скорая" уже приехала.
- Полина Вячеславовна, - отозвалась роженица, - меня трогать уже нельзя.
Верная подруга-наставница заглянула в ванную, которая сверкала чистотой, и строго сказала:
- Ты чего удумала? В роддом собираешься ехать?
- Я, правда, уже не могу, меня подтуживает. Ы-ы-ы... - сдавленным голосом ответила Анасуя в подтверждение своих слов.У нее было ощущение, что выхода наружу для плода еще нет, но давление изнутри колоссальное, как будто не ребёнок продвигается по родовым путям, а, танк ломится через тоннель. Она продолжала петь мантру, чтобы более полно ощутить связь с Высшими силами, а так же снять сопротивление мышц.
- С тобой точно все в порядке? - наставница уже забеспокоилась, не поехала ли крыша у подопечной, ведь в квартире было уже несколько посторонних. - Пой потише! - посоветовала она.
- Всё хорошо, не переживайте, я в потоке... я плыву... - томноулыбаясь, ответила Анасуя. Эта улыбка успокоила пожилую женщину, но её интуиция и многолетняя врачебная практика подсказывала, что нужно быть начеку. Роды хоть и естественный процесс, не требующий постороннего вмешательства, но непредсказуемый. Может произойти все, что угодно.
- Женщина, выходите из ванной, поедем в роддом, - требовательно произнесла девушка-фельдшер "Скорой помощи", уверенно заходя в ванную. В ответ она так же услышала просьбу роженицы оставить её в покое. Девушка немного растерялась, но не подала виду и продолжила настаивать на госпитализации.Полина Вячеславовна мягко вывела её из ванной и убедительно попросила предоставить процессу идти своим чередом.
Анасуя старалась не думать о людях, находящихся за дверью, и полностью сосредоточилась на своих ощущениях. Её негромкое пение усиливалось в момент пика схватки, она уже не могла контролировать громкость звучания.Так вдохновенно молодая женщина не пела никогда. Впервые она всем естеством ощущала присутствие энергии Абсолюта; весь мир распался в вихре частиц, потерял четкость и определенность форм. Всё перестало существовать: её тело, с которым она себя все еще отождествляла, её мысли и чувства, всё потеряло значимость, остался только Творец и его творение.
Ребёнок родился быстро, нырнул в прохладную воду, и был пойман руками в синих смотровых перчатках. Девушка-фельдшер выловила его из воды и положила на грудь роженицы. Малыш поднял головку, открыл глазки и внимательно посмотрел матери в глаза. Узнал. Успокоился. Нащупал губами сосок и стал поглощать капли живительной влаги - свой первый обед. Забыв обо всём на свете, счастливая мама любовалась этим чудом и восторженно повторяла: "Сынок! Мой сынулечка!". Её накрывали волны любви и нежности.
- Нужно срочно перевязать пуповину, - вторглась в идиллию вторая женщина-фельдшер.
- Перевяжем, когда она перестанет пульсировать, - уверенно ответила Анасуя, - для ребенка очень вредно быстрое отделение от матери, так как значительное количество крови он не получит из плаценты, от этого может возникнуть желтуха и потеря веса.
Пожилая женщина недоверчиво посмотрела на роженицу.
- Я врач и могу подтвердить, что она всё верно сказала, - вмешалась Полина Вячеславовна.
Вода уже покинула ванну, но Анасуя не чувствовала холода. Она сидела, обняв сына, который уже поел и заснул, завернутый в сухие пеленки. Решив, что прошло уже достаточно времени, да и пульсация пуповины прекратилась, Анасуя позволила медикам её перерезать и наложить зажимы. Детское место еще пока не отделилось. Несколько попыток потужиться не привели к ожидаемому результату, и, решив ещё подождать, роженица попросила подругу сходить на кухню и принести отвар крапивы для профилактики кровотечения.
Полина Вячеславовна довольно долго не возвращалась, когда же она принесла кружку с отваром, сообщила, что приехала ещё и полиция, а также специалист по деструктивным сектам. Все они силой удерживали её на кухне и допрашивали, по какой причине она препятствовала работникам "Скорой помощи", и ей пришлось довольно долго объяснять им сложившуюся ситуацию. Анасуя с горечью подумала: "Все эти люди собрались здесь, чтобы беспокоить меня и ребенка, так же как я сама, в пылу религиозного фанатизма, тревожила умы родных и знакомых". Выпив приятный теплый настой крапивы, всё же почувствовала легкое головокружение. Жаль, уже слишком поздно. Ждать нечего. Нужно срочно ехать в роддом. Ей было неприятно осознавать, что без вмешательства врачей все-таки не обойтись.
Окружающие заметили, как резко побледнело лицо роженицы, а взгляд потерял ясность. Заметно разволновавшись, молодая фельдшер пробормотала:
- Срочная госпитализация. Маточное кровотечение.
Сонного малыша завернули в одеяло, а уже ослабевшей женщине помогли выбраться из ванны и уложили на носилки. Двое мужчин понесли Анасую, вполголоса бормотавшую мантру, вниз по ступенькам. Один из них, потерпев несколько секунд её монотонный речетатив, не выдержал и раздражённо прошипел:
- Нашему православному Иисусу молись, а не какому-то Кришне. Нашему Богу молись, Кришна твой тебе не поможет.
"Бог ведь один для всех, каким именем Его ни назови", - подумала Анасуя и снова погрузилась в медитацию. Внезапно холод обжёг ей спину. Носилки опустили на ледяной бетон первого этажа, чтобы открыть двери подъезда. Женщина поёжилась, ведь теплое одеяло было только сверху, внизу брезент носилок и мокрая сорочка, но ничего не сказала.
Роддом находился совсем близко, и её быстро довезли, по дороге поливая бранью за её поступок. В операционной теперь уже акушеры-гинекологи считали своим долгом высказать всё, что они о ней думают. Одна из врачей проворчала:
- И чего тебе вздумалось дома рожать? У нас в роддоме и условия все и бережное отношение к матери и ребенку. Ох, уж эти кришнОиды! - сказала она, поворачиваясь к другой акушерке. - За стенкой у меня все песни поют. Книги свои всучить пытались, да еще сладости какие-то... прасад что ли...
Женщины продолжали обсуждать кришнаитов и ругать Анасую, но она ничего не отвечала им размышляя: "Как они могут понять то, что испытала женщина, рожая в тандеме с Высшими силами? Конечно, у них поточная система приёма новорожденных, чёткие, отработанные автоматизированные движения, преобладающие эмоции - равнодушие или страх, что процесс пойдёт не так, как запланировано. Откуда же будет восторг и радость от встречи с каждой воплотившейся в маленьком тельце душой? Если бы я относилась спокойнее и терпимее к недостаткам этой системы, мне бы не пришлось попадать сюда и проходить этот урок. Цена за него - расставание с любимым новорожденным сыном".
Иголка впилась в локтевую вену, и Анасуя ощутила неприятный металлический то ли запах, то ли вкус, окружающие предметы поплыли, и сознание отключилось. Очнувшись от наркоза, она увидела движущиеся стены коридора, свои ноги, накрытые простынёй, лежащие на каталке - ее везли в палату реанимации. Всю ночь женщину будил срабатывающий механизм, стабильно каждый час, накачивая манжетку тонометра на руке, звуки приборов, отображавших состояние её организма. Катетер причинял боль при попытке перевернуться на бок, наложенные швы так же вызывали дискомфорт. Анасуя молила Всевышнего, чтобы Он дал ей силы выдержать всё, что ей было суждено испытать. Особенно тяжела была разлука с сыном. Душа болела: "Где он? Что с ним? Не испугался ли он, оставшись без мамы? Не плачет ли он?". Только доверие Богу немного её успокаивало. Он знала - сын под защитой.
Анасуя себя ощущала в какой-то степени новорожденной, лежа обнаженной под больничной простыней, - без одежды и личных вещей. "Вот так и буду стоять перед Богом, когда покину этот мир и это тело - без имущества, только с тем, что накопила в душе".
На рассвете Анасуе передали небольшой пакетик с чётками в мешочке, кефиром и мобильным телефоном - всё это только и успел передать вернувшийся из командировки, ошарашенный случившимся муж. Он был убеждён смотревшей накануне жену акушеркой, что до родов ещё неделя не меньше, и такого поворота событий никак не ожидал.
- Через полчаса будет ужин, - голос соседки по палате отключил женщину от блока памяти. Девочка Надежды проснулась и начала плакать.
- Моего малыша до сих пор не принесли, как обещали - озадаченно промолвила Анасуя, - пойду его искать.
Выйдя из палаты, обеспокоенная мать направилась по длинному коридору в другое крыло здания, где находилось детское отделение.
- Пожалуйста, отдайте моего сына, - попросила Анасуя женщину в бирюзовом костюме, сидящую за столом.
- Его накормили и теперь он спит, - строго сказала медсестра, - вам принесут его к следующему кормлению.
- Я хочу забрать его немедленно, - уверенно ответила Анасуя, бережно и нежно взяла завернутого в казенные пелёнки младенца и, возвратившись в палату, положила сына в некое подобие люльки, сделанной из оргстекла и больше напоминавшей прозрачную ванночку. Теперь они вместе - и это самое главное!
- Надежда, как ты сюда попала? - спросила она соседку, которая меняла пелёнки своей малышке.
- Я не вставала на учет в консультации, не обследовалась, поэтому "Скорая" привезла меня сюда, в обсервацию. Я вообще довольно долго даже не знала, что беременна, а потом скрывала. Артур не хочет иметь детей, у него есть семья на Родине, а здесь - бизнес. Я уже беременела от него, так он заставил меня сделать аборт, и в этот раз ничего ему не сказала, да и практически не видно было живота. Анасуя, можно я позвоню ему с твоего телефона? - попросила Надежда, - пусть мне хоть еды принесет.
- Возьми, звони, - разрешила Анасуя, - а дочку ты как назвала?
- Не придумала ещё ей имя, - как-то равнодушно ответила соседка и, уже обращаясь к сожителю, раздраженно закричала в трубку: - Артур, сволочь ты такая! Принеси мне, наконец, телефон!
Анасуя удивленно подняла брови, а Надежда требовательным тоном продолжала перечислять необходимые вещи и продукты.
На ужин была серая водянистая пшенная каша. "Хорошо хоть не жареная колбаса, - с усмешкой подумала Анасуя, - а то бы голодная осталась. Хотя в колбасе теперь мяса-то и нет, одна соя".
- Завтра Артур принесет мне еду и мобильник, - довольно сказала Надежда, возвращая телефон соседке - а то я эту размазню не могу есть.
Вечером Анасуя получила передачу от мужа, который успокоил её, что дома все хорошо и старший сын у бабушки. Ночью малыши попеременно просыпались мокрые и голодные, наевшись, довольныедремали в сухих пелёнках рядом с мамами.
На следующее утро, посетив единственный на всё отделение душ, который гарантированно свободен в такую рань, накормив грудью сына и уложив его спать, Анасуя взглянула на похрапывающую соседку, достала мешочек с четками, надела его на руку, нащупала главную бусину с кисточкой и начала шёпотом воспевать мантру. Молилась, пока совсем не рассвело, и стали слышны громкие голоса и быстрые шаги персонала за дверью.
- Надежда, у тебя ещё дети есть? - поинтересовалась Анасуя, вкушаяпривычную водянистую кашу на завтрак, и с грустью вспомнила своего старшего сына. Как она хотела услышать его заливистый смех!
- Дочка есть, она живет с моей мамой, но мы не общаемся уже года два. Артуру дети не нужны, - спокойно, даже как-то равнодушно ответила Надежда. - Артур у меня бизнесмен, держит скот: коров, свиней и продает мясо, - она довольно улыбнулась, Анасуе же стало неприятно. Она жалела животных, которые вынуждены страдать по прихоти людей, желающих удовлетворить свои аппетиты, как и сама она раньше. Теперь зная, что корова, как мать, с любовью дает людям молоко, осознавала, что лишать её жизни грешно, и уже несколько лет обходилась растительной пищей.
- У нас ещё есть конь здоровенный, чертяка бешеный, - глаза Надежды округлились от восхищения, - как-то раз из загона вырвался, а может Артур задвижку забыл закрыть, на меня кинулся, чуть копытом грудь не проломил. Я еще беременная была.
- Как только ребёнок выжил! - удивилась Анасуя.
- Да Артуру все равно, жива его дочка или нет. Он мне сказал, чтобы с ней даже не возвращалась.
Получив передачу от мужа, Анасуя разложила гостинцы на столе и пригласила соседку:
- Надежда, угощайся! Папа наш привез сухофрукты, орехи - будем гемоглобин повышать.
- Да, что-то здоровье меня беспокоит, - тревожно отозвалась Надежда, - голова кружится частенько, да и ноги побаливают. Что-то с сосудами, видимо...
Анасуя усмехнулась и посмотрела на своё невероятно бледное отражение в зеркале: одни зеленые глаза на восковом фоне.
- Ничего, поправимся. Мне врачи настойчиво предлагали переливание сделать, так как довольно много крови потеряла, но я отказалась. Вообще-то я себя вполне нормально чувствую. Главное, что сын со мной, а то неизвестно, когда бы мне его вернули, если бы я в реанимации осталась.
- Спасибо за угощение, - поблагодарила Надежда, отправляя в рот очередную пригоршню орехов, - мне завтра Артур принесет колбасы или сарделек, будем пировать.
- Насколько мне известно, кормящим матерям нельзя есть такие продукты, у ребенка могут быть колики, - удивилась Анасуя.
- Да ну, ерунда! - беспечно ответила лучшая половина Артура. - Можно всё понемногу, даже выпить пивка. Профильтруется, а ребёнок спокойнее спать будет.
Мама двоих сыновей промолчала. У неё на этот счет было другое мнение, которым она решила уже не делиться с любителями алкоголя: бесполезное это занятие, словами не переубедишь.
Во время обхода, педиатр осмотрела малышей, сказала, что они здоровы, набирают вес хорошо, отклонений в развитии не имеют. Анасуя была довольна работой и отношением персонала в обсервационном отделении: все были очень внимательны и деликатны, никто больше не вспоминал её нестандартные роды и не комментировал религиозные предпочтения. Ближе к обеду их палату посетил терапевт. Внимательно выслушал жалобы Надежды на плохое самочувствие, сделал назначение и посоветовал поберечься. Анасуя же бодро сказала, что чувствует себя очень хорошо. Она пообещала, что обязательно сделает контрольный анализ крови, лишь бы скорее вернуться домой.
Когда малыши заснули, Надежда перебрала свои вещи, села с расстроенным видом на кровать и попросила соседку дать несколько вещичек для своей дочери. Анасуя с радостью поделилась чепчиками, распашонками, носочками и поинтересовалась, на каком транспорте она собралась везти малышку домой. Услышав ответ, что на такси сожитель Надежды денег не даст, женщина огорчилась, так как мороз был нешуточный - необходимо было еще и одеяло.
Мама девочки вернулась со свидания с Артуром, когда уже стемнело и окна, в доме напротив, засветились. Переодев и покормив дочь, Надежда расстроено сказала:
- Мне некуда идти. Артур не хочет, чтобы я возвращалась с ребёнком. Мать тоже не позволит, чтобы я жила у нее. Мы с ней поссорились года два назад и теперь, практически, не общаемся, Артура же она просто на дух не переносит.
Анасуя, сочувственно слушая соседку, думала: "Бедная женщина! Не смогла она даже с близкими людьми построить нормальные тёплые отношения, и подруг у нее нет. Совсем одна. И новорожденная малышка... У неё же есть дочь!". Вслух же уверенно сказала:
- Надежда, не переживай! Бог не оставит тебя. Он всегда помогает, нужно только верить. Раз Он дал ребёнка - значит, и средства на ваше существование найдутся.
- Да не верю я в него... в Бога этого, - печально и как-то неуверенно пробормотала мать девочки.
Когда все уже спали, Надежда несколько раз бегала курить, возвращаясь в слезах. Дочку прикладывать к груди перестала, несмотря на то, что молока было очень много. Все жаловалась на то, что ребёнок все соски ей разгрыз, и кормить очень больно. Душе Анасуи было неспокойно. Она сопереживала соседке и надеялась, что найдется положительный выход из этой ситуации. Её малыш всю ночь просыпался, подгибал ножки к распухшему животику и горестно плакал, не находя утешение даже в сосании груди.
Утром с обходом пришла лечащая врач, осмотрела рожениц, сказала, что состояние обеих в норме.
- Я хочу оставить ребенка здесь, в роддоме, - неожиданно заявила Надежда.
Врач на секунду задумалась и спокойным, невозмутимым голосом промолвила:
- Хорошо. К обеду подготовлю вам выписку.
Анасуя удивилась такой реакции гинеколога. "Как оставить?! Надежда решила бросить ребёнка?!", - мысли бешено крутились в голове Анасуи. Она подозревала, что такое может случиться, но реальность была неожиданна и трагична. Когда-то давно, на практике в медучилище, ей довелось ухаживать за несчастными брошенными детьми. Она жалела их и, одно время, даже мечтала усыновить малыша, если Господь не пошлет ей детей, но она и представить себе не могла, что вся эта драма развернётся на её глазах.
- Девочка вполне здорова, и мы можем сразу передать её в дом ребёнка, - продолжала акушерка. - Как вы назвали девочку?
Надежда ответила, что имя дочери не придумала. Врач доброжелательно попрощалась и вышла с ребёнком из палаты. Вероятно, она не в первый раз принимала младенца-отказника, или годы врачебной практики способствовали нейтральному отношению к любой происходящей ситуации.
"На всё воля Божья, - успокаивала себя мать двоих сыновей. - Всё, что происходит с нами - это Его замысел, только Всевышнему известно, кому какие испытания необходимы".
Надежда торопливо, стараясь не встречаться с Анасуей взглядом, собрала вещи и, попрощавшись, удалилась. В машине её уже ожидал Артур. Анасуя тоже стала собираться домой. Она переодела сына в белый махровый комбинезон, отнесла медсестре, упаковывающей детей, забрала выписку у врача, заверив, что сама отлично сможет позаботиться о себе и о ребенке, и села ждать уже подъезжающего отца её мальчиков. Анасуе не терпелось вернуться в объятья любящих и любимых.
Тем временем женщина в форменном бирюзовом костюме заворачивала младенцев: мальчика - в голубой меховой конверт, девочку - в белое одеяло с рюшами и розовой лентой.