Аннотация: 1916 год. Генри Поттер, член Визенгамота, встречает необычного маггла...
ГарриПоттер и Глас Народа
Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango
Ноябрь 1916 года
Генри Поттер, Гарри для родных и друзей, но только для них: все-таки член Визенгамота с 1913 года... так вот, Генри Поттер оказался в Бирмингемском университете, превращенном на время войны в госпиталь, не просто так.
- Непонятный, непонятный случай, - повторял Леонард, пока вел своего дальнего родственника вдоль учебных аудиторий, где сейчас лежали раненые. - Хоть я и сквиб, но ты же знаешь, Гарри, сквибы могут видеть и воспринимать недоступное магглам. Его недавно доставили с континента, и...
- Ты хоть скажи, кого "его"?
- Связиста, младшего лейтенанта ланкаширских стрелков. Я как раз дежурил в приемном покое, когда его привезли, мы перекинулись парой слов, и оказалось, что он тоже из Бирмингема и учился, как и я, в школе короля Эдуарда. Он не по моей части, ведь я военный хирург, а у него даже не ранение, а пирексия неясного происхождения, но... С ним что-то очень странное. И мне кажется, Гарри, что это волшебство.
- Ты серьезно думаешь, что у твоего одношкольника-маггла какая-нибудь волшебная болезнь, или сглаз, или проклятие? - спросил Поттер.
- Я бы не удивился. Во всяком случае, от лечения толку мало.
- От вашего лечения вообще толку немного... - вздохнул Генри, потомок славной династии зельеваров.
Леонард махнул рукой.
- Если бы министерство магии позволило использовать волшебные лекарства хотя бы в тяжелых случаях... - сказал он.
- Ты же знаешь, я пытался этого добиться. Но пока Арчер Эвермонд - министр магии, на такое рассчитывать не приходится... - Генри снова вздохнул. - И Визенгамот на его стороне. Даже мне трудно спорить с теми, кто говорит, что эта война - бессмысленная жестокость и что нарушать в ней нейтралитет - глупо и опасно.
- Доктор Гэмджи, вас зовут в приемный покой, - догнала их запыхавшаяся медсестра.
- Гарри, посмотри сам, хорошо? Он в последней палате справа по коридору, один, так что ни с кем не перепутаешь, - и Леонард устремился обратно вслед за медсестрой.
В последней палате справа по коридору и в самом деле лежал всего один больной.
Сначала Генри показалось, что над кроватью, стоящей под высоким стрельчатым окном, клубится дым, как будто пациенту вздумалось курить в постели. Но, присмотревшись, волшебник обомлел.
Над кроватью клубились... видения. Они колебались, словно дым, или пар, или языки пламени, перетекали одно в другое, но сами по себе были четкими и яркими.
Первое, что увидел Поттер, была белая башня, у подножия которой бил хвостом и изрыгал огонь огромный, каких на свете не бывает, дракон. Башня вспыхнула, словно факел, и обрушилась в пламя. Видение было настолько подробным, что волшебник разглядел и блестящее, будто сделанное из стали, тело дракона, и огненные стрелы, сыпавшиеся сверху.
А дальше видения начали сменять друг друга с головокружительной скоростью.
Сверкающие сталью драконы вдруг раскрылись посередине, и из них повалили мерзкие существа с кривыми мечами. Это были не драконы, а какие-то безумные машины!
Воин в золотых доспехах, с золотыми кудрями, ниспадающими из-под шлема, сражался с огненным демоном на краю обрыва, - и оба рухнули в пропасть: один - как золотая искра, другой - как горящая головня.
Ненадолго ужасы войны отступили, и Генри увидел, как из земли показался сначала серебряный, а затем золотой росток, которые на глазах тянулись вверх, превращаясь в два прекрасных дерева: одно в потоках голубовато-зеленоватых листьев с серебристыми цветами, как у вишни, а другое покрытое гроздьями золотых соцветий, из которых сочился и капал на землю свет.
Но в разгорающемся зареве снег на горных вершинах сделался алым, как кровь, и рукотворные драконы, блистая сталью и бронзой, извивались, наползали друг на друга, чтобы расшатать основания огромных врат высоко наверху, и вот уже белые стены пошли трещинами...
А потом все накрыла огромная, увенчанная белопенным гребнем зеленая волна, и волшебник вздрогнул и пришел в себя.
Он осознал, что сидит на свободной кровати напротив больного, над которым по-прежнему клубятся видения. Это был самый обычный маггл: молодой человек с коротко стриженными русыми волосами и небольшими усиками, должно быть, ровесник Флимонта, единственного сына Генри. Выглядел маггл не слишком здоровым, но никакого сглаза или проклятия на нем, конечно, не было.
Молодой человек открыл глаза.
- Добрый день, - сказал он, щурясь. - Вы из медицинской комиссии?
- Я? Н-нет... - Генри взял себя в руки и собрался с мыслями. - Я родственник доктора... то есть майора Гэмджи, тоже... медик. Доктор Гэмджи попросил меня взглянуть на вас.
Собеседник чуть смущенно улыбнулся.
- Но у меня ничего серьезного. Прошел битву на Сомме без единой царапины - и свалился с обычной "окопной лихорадкой"...
Генри кивнул, сообразив, что надо сделать.
- Видите ли, я занимаюсь исследованиями в области медицины. Разрабатываю экспериментальные лекарства, которые помогли бы многим... людям. И я постоянно ищу добровольцев. Если бы вы согласились принять участие в испытании моего новейшего лекарства от пирексии, я был бы вам чрезвычайно признателен.
- Конечно! - обрадовался молодой человек. - Моя матушка умерла от диабета до изобретения инсулина, и я буду очень рад оказаться полезным.
Генри достал из кармана небольшую фляжку с виггенвельдовым зельем, которую всегда носил с собой - просто на всякий случай, и подал больному, радуясь, что фляжка непрозрачная: иначе ярко-зеленый цвет "экспериментального лекарства" непременно насторожил бы маггла.
Больной отпил из фляги, и глаза у него сделались круглые, как у всякого, кто первый раз пробует снадобье из крови саламандры с добавлением слизи флоббер-червей. Но все же он допил "лекарство" до конца.
- Вот и славно, - сказал Генри, поднимаясь. - Надеюсь, вскоре вам станет лучше.
Вернувшись домой, Поттер никак не мог выкинуть из головы странного маггла. Даже прочел за вечерней трубкой маггловскую газету, зачем-то прихваченную в кабинете у Леонарда. И пришел в ужас от описания битвы на Сомме: десятки тысяч убитых, применение отравляющих газов, самодвижущиеся бронированные лоханки... Но по крайней мере волшебник понял, откуда в видениях младшего лейтенанта взялись нереалистичные бронированные драконы, в которых прятались неприятного вида существа с кривыми мечами: то было не безумие, против которого бессильно даже волшебство. Однако в остальном видения маггла оставались загадкой.
Генри все казалось, что он что-то такое читал, и даже не очень давно, но воспоминание никак не давалось. Он подошел к книжному шкафу и принялся наобум вынимать оттуда книги, в которых была хоть пара слов о волшебных видениях. И лишь убирая на место коричневый томик "Historia Regum Britanniae", куда заглянул, чтобы освежить пророчества Мерлина о красном и белом драконе, он вспомнил.
Опустившись на колени, Генри извлек из нижней полки книжного шкафа пухлый манускрипт в кожаном переплете. На первой странице пожелтевшей от старости рукописи твердой рукой было выведено "Дневнiкъ достопочтеннаго Рэлстона Поттера въ бъiтность онаго членомъ Вiзнгамота съ 1612 по 1652 годъ". И ниже "Vox audita latet, littera scripta manet".
Перелистав несколько страниц, Генри нашел нужное место и принялся читать, хмуря брови. Оторвавшись от чтения, покачал головой, повторяя "Не может быть! Не может быть! Что за поразительное совпадение!". А через полчаса его сова Софонисба уже летела в Бирмингем с письмом.
Утром, получив от Леонарда короткий ответ "Нет, его состояние не изменилось. А почему ты спрашиваешь?", Генри спешно собрался и телепортировался в Эджбастон, в знакомый ему чуланчик в здании Бирмингемского университета.
Идя по коридору, Генри думал, что единственное разумное объяснение - это погребин, которого он в прошлый раз не заметил, будучи ошеломлен видениями. Допустим, погребин решил перебрался к необычному офицеру британской армии от обычного пленного немецкого солдата, который, в свой черед, подцепил демона русской хандры на восточном фронте... Именно погребин внушает младшему лейтенанту сплин и не дает выздороветь, хотя дозы виггенвельдова зелья, которую выпил больной, хватило бы для того, чтобы он избавился не только от своей пирексии, но и от большинства хронических болезней, которые могли быть у человека, признанного годным к строевой службе.
И теперь, подходя к палате, Генри нащупывал в кармане волшебную палочку: обычно погребину хватает пинка, но вдруг это какой-то необычный погребин, в пару своей экстраординарной жертве? Однако, приоткрыв дверь в палату и внимательно заглянув во все углы, Генри не увидел там ничего, напоминающего большой серый булыжник.
Волшебник подошел к кровати больного. Тот спал, и Генри услышал, как он прошептал во сне "Велико падение Гондолина...". И вглядевшись в клубящиеся над ним видения, Генри понял, что состояние молодого человека не просто "не изменилось", как писал Леонард.
Снова рушилась в огонь танков-драконов белая башня и падал в пропасть златовласый воин. К этому Генри был готов, но к чему он не был готов, так это к тому, как чудовищно изменилось видение о лунном и солнечном деревьях: мрак наползал на холм, где они росли, и из этого мрака возникло жуткое многоногое существо - огромный паук, даже больше акромантулы, - которое принялось сосать из деревьев сок, и их свет угас, и они превратились в два мертвых безлистых скелета на фоне меркнущего неба...
На столике рядом с кроватью лежал исписанный листок, и в глаза Генри бросились слова "и пусть ты выскажешь все то, что пытался сказать я, когда меня уже не станет...".
- Это письмо от моего друга, он сейчас на фронте, - раздался вдруг голос больного.
Генри вздрогнул и выпрямился.
- Простите, я не хотел вас будить. Как ваши дела?
- Не очень, - и молодой офицер бледно улыбнулся.
Генри присел на пустую кровать.
- Расскажите, как все было, - вдруг произнес он. - Там, на континенте.
И молодой человек рассказал. Очень спокойно, но от этого было только хуже.
О том, как покрытые маками поля превращались в грязевую топь, зеленые деревья - в обугленные скелеты, бедные, но чистые деревенские домики - в руины.
Как его часть атаковала разрушенную деревушку, но атака захлебнулась, наткнувшись на колючую проволоку, и многие из его батальона полегли под пулеметным огнем.
О ничейной земле между окопами враждующих армий, которая была буквально завалена трупами: вздувшимися, гниющими, глядящими в никуда жутким остановившимся взглядом.
Он умирает, вдруг понял Генри. Слушая голоса своего народа, что он слышал сейчас, во время самой страшной войны, которую видел его народ? Крики и стоны раненых и умирающих, плач вдов и сирот. Едва ли стотысячная часть этих предсмертных криков и слез доходила до сознания молодого человека, но этого хватило, чтобы окрасить весь мир в черный цвет и обратить чудесный дар против его беспомощного владельца. Младший лейтенант - без остановки кружащееся веретено, что прядет из кудели голосов нить повествования, - был подобен юному единорогу, который еще не успел отрастить рог и потому беззащитен перед врагами и браконьерами.
Не приходилось удивляться тому, что виггенвельдово зелье не подействовало. Да, он прошел через чудовищную мясорубку битвы на Сомме без единой царапины: его, как выражаются магглы, хранило провидение. Но рано или поздно приходит конец и самой большой удаче, и сейчас единственной надеждой младшего лейтенанта был волшебник Генри Поттер, по счастью - член В Высшей Степени Экстраординарного Общества Зельеваров, потомок легендарного Линфреда из Стинчкомба и еще более легендарного Игнотуса Певерелла...
Ошарашенный ходом собственной мысли, Генри машинально достал из нагрудного кармана трубку, из бокового кисет с табаком, сунул руку в карман за волшебной палочкой... и спохватился. Убрал все на место. Больной смотрел на него.
- Если не возражаете, я хотел бы испытать на вас еще одно лекарство, - сказал Поттер, поднимаясь. - Я пришлю его на этой неделе или на следующей, когда оно будет готово.
В палате было темно, только на столике у единственной занятой кровати с тихим шипением горела керосиновая лампа. Бэгги на цыпочках подкрался к кровати, взглянул на спящего, потом на неподвижную маггловскую фотокарточку, которую держал в руке, и кивнул сам себе.
Бэгги был домашним эльфом. Точнее, Бэгги не был домашним эльфом, потому что он был бывшим домашним эльфом: некогда он принадлежал Флимонтам, знатному семейству волшебников. Когда Доротея Флимонт, последняя в своем роду, вышла замуж за Сиприана Поттера, Бэгги стал домашним эльфом у Поттеров. После смерти Доротеи ее сын Генри, противник рабства, освободил своего единственного домашнего эльфа, подарив ему роскошный шелковый жилет с латунными пуговицами. Жилет был так прекрасен, что Бэгги просто не смог устоять перед этим подарком и прилагающейся к нему свободой. Однако покинуть своих бывших хозяев Бэгги не пожелал и выполнял все поручения Поттеров, как если бы по-прежнему был их домашним эльфом. Подаренным жилетом он щеголял и сейчас, хотя тот уже с трудом вмещал обширный животик Бэгги, по которому эльф и получил свое имя - "мешковатый".
Бэгги, надо сказать, отличался крайним любопытством. Миссис Поликсена Поттер, жена Генри, уже раскаивалась, что научила Бэгги читать: тот совал нос не только в газеты и книги с кулинарными рецептами, но и в чужие письма с записками.
И вот на тумбочке рядом с кроватью больного Бэгги увидел несколько книг. Устоять перед искушением он не мог и, подкравшись, открыл верхнюю, уже старую и в потрепанной обложке, на закладке. Но его ожидало разочарование: некоторые буковки были совсем не английские. Бэгги осилил только первую строчку - "Viggr ok Gandalfr", а дальше устрашился, закрыл книгу и заглянул в следующую. Но вторая книга, называвшаяся "Kalevala", тоже оказалась неанглийской. С горя Бэгги полез в лежащую под книгами тетрадку. На тетрадке было написано "Qenya Lexicon", и английские слова в ней шли вперемежку со словами какого-то другого языка.
- "Andesalke - Африка"... - прочел Багги вслух, радуясь, что хоть что-то понял. Перелистал дальше: - "Ulumpe - верблюд"...
В этот момент кто-то кашлянул. Бэгги оторвался от тетрадки и в ужасе уставился на лежащего на кровати человека. Ему всего-то надо было оставить скляницу, которую дал ему хозяин, на прикроватном столике так, чтобы никто его не заметил, а он все испортил!
- Прошу прощения, но кто вы такой? - вежливо поинтересовался больной.
Очень вежливо для маггла, который, проснувшись, увидел рядом со своей кроватью существо трех футов ростом, с большими оттопыренными ушами, в зеленом жилете в желтую полоску, украшенном огромными латунными пуговицами.
- Э... Бэгги... Бэггинс! - чуть не проговорился Бэгги. - Мистер Бэггинс, к вашим услугам, сэр, - и он нервно поклонился.
- Что вы тут делаете, мистер Бэггинс? - осведомился собеседник.
Он явно решил, что у него бред или что ему снится очень странный сон, но почему бы не поговорить, если есть с кем.
- Меня прислал волшебник, - брякнул Бэгги и тут же в ужасе прижал уши.
- Волшебник? - тут больной удивился по-настоящему. - Какой волшебник?
Бэгги судорожно огляделся по сторонам, и его взгляд упал на верхнюю книгу.
- Г-гандальв, сэр!
- Волшебник по имени Гандальв? - переспросил молодой человек и тоже посмотрел на лежащую на столике книгу. - Он карла?
- Ну что вы, сэр! - обиделся Бэгги. - Он ростом как вы и очень важный волшебник, заседает в самом... - Бэгги успел остановиться и подобрать другое слово для Визенгамота: - в совете. В совете волшебников.
И продолжал, вдохновленный собственной изобретательностью:
- Только глава совета, самый главный волшебник, его не любит, поэтому он прислал меня, своего лучшего друга, - Бэгги гордо выпятил грудь, - чтобы сохранить все в тайне.
- Правильно ли я понял, - медленно проговорил молодой человек, - что вы, мистер Бэггинс, явились ко мне с поручением от... волшебника Гандальва?
Бэгги истово кивнул.
- И с каким же?
- Он прислал вам лекарство.
И Бэгги извлек из жилетного кармана небольшой хрустальный флакон, который тут же начал светиться собственным светом. Точнее, светилась находящаяся в нем жидкость, похожая на расплавленное золото. По потолку и стенам палаты побежали золотистые отсветы, похожие на игру солнечных лучей на морских волнах.
- Что это? - спросил очарованный молодой человек. - Роса Лаурэлин?
- Нет, эликсир жизни, - ответил домашний эльф и сунул флакончик-фонарик собеседнику. - Пейте, это и есть ваше лекарство.
- Нет, не из какого не из фосфора, а из простого философского камня, - ответил Бэгги, дивясь маггловской необразованности.
Молодой человек вытащил из флакончика притертую пробку и выпил золотистую жидкость. В палате сразу стало темнее. Больной откинулся на подушку.
- Не знаю насчет эликсира жизни, но спать от него хочется, как от непентеса... - сонно пробормотал он и закрыл глаза.
Уходя, Бэгги обернулся и увидел, что по обе стороны спящего парят два окутанных золотистым ореолом видения: женщина, похожая на давнее воспоминание, и мужчина, похожий на изображение с обычной волшебной фотографии или на картинку новомодного маггловского синематографа.
На следующее утро Генри Поттер снова отправился в Бирмингем.
Подходя к знакомой палате, он услышал смех и оживленные голоса. И, пройдя в дверь, Генри с облегчением выдохнул: эликсир жизни, могущественнейшее зелье, способное практически бесконечно продлять жизнь и даже вернуть тело застрявшему на земле бесплотному духу, подействовало.
У лейтенанта были посетители, точнее, посетительница. Взглянув на нее, Генри испытал потрясение. В первое мгновение он увидел... он не знал, кого он увидел. Волшебнику пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем чары хоть сколько-то рассеялись, и он увидел, что на кровати рядом с младшим лейтенантом сидит влюбленная и очень счастливая молодая женщина, действительно красавица, но все-таки обычная женщина-маггл в синем платье со скромным белым воротничком, а не сказочная королевна, окутанная сшитым из синего ночного неба мерцающим плащом, со звездами, запутавшимися в облаке черных, как вороново крыло, волос, - на самом деле аккуратно уложенных в строгую прическу.
- Позвольте представить вам мою жену Эдит. Эдит, это мистер... - и лейтенант нахмурился, сообразив, что не знает имени "медика-исследователя".
- Поттер, Генри Поттер, - и волшебник, склонившись, почтительно поцеловал руку молодой женщине, как если бы она была самой Ровеной Рэйвенкло, на которую и в самом деле немного походила.
- Я вижу, вам уже лучше? - спросил Генри у больного.
- Да, и Эдит наконец смогла приехать.
- Это было ужасно: сначала заболела Дженни - это кузина, с которой я живу, пока Рональд воюет, - пояснила молодая женщина Поттеру, - Я никак не могла ее оставить, а потом сама слегла со страшной простудой. Я так беспокоилась за него, а приехала - и увидела, что с ним все в порядке! Если все будет хорошо, его обещают отпустить ко мне на Рождество в Грейт-Хейвуд! - и влюбленные обменялись счастливыми взглядами.
- Я очень рад, что мое лекарство вам не понадобилось, - с облегчением сказал Поттер.
- Да, Эдит меня вылечила, - улыбнулся младший лейтенант.
- Нет, это волшебный эликсир помог, - рассмеялась молодая женщина.
- Какой волшебный эликсир? - спросил Поттер, несколько озадаченный.
- Рональду приснился сегодня ночью совершенно поразительный сон: как будто к нему пришел хобгоблин...
- Хобгоблин? - выдохнул Поттер.
- Я не говорил, что это хобгоблин, - вмешался ее муж. - Я бы сказал, "хоб-что-то-там", но не "гоблин".
- Ты думаешь, это был брауни? Уж точно не эльф! - и супруги влюбленно переглянулись и пожали друг другу руки, словно это была какая-то нежная тайна.
- Как бы то ни было, - продолжала Эдит, обращаясь к мистеру Поттеру, - это существо было небольшого росточка, с ушами, как крылья у летучих мышей, с глазами, как мячики для гольфа, и... и... - тут молодая женщина просто захлебнулась от смеха, - он был в зеленом жилете с огромными пуговицами!
И молодые люди снова засмеялись. Поттер вежливо улыбнулся.
- И что же было дальше? - спросил он.
- О, это существо сказало, что его зовут мистер Бэггинс... - сказала Эдит.
- Должно быть, из Бэг-Энда, - вставил младший лейтенант, и супруги прыснули, словно два подростка.
- В Бэг-Энде, под Дормстоном, живет моя тетя Джейн, - пояснил молодой человек.
- ... и что его прислал волшебник, - продолжала Эдит.
- Волшебник? - поднял бровь Поттер.
- Да, волшебник по имени Гандальв, - ответил младший лейтенант. - Только тут я убедился, что это сон, пусть даже удивительно реалистичный: ведь на ночь глядя я перечитывал "Двергаталь", - молодой человек похлопал рукой по лежащей на прикроватном столике книге. - В "Старшей Эдде" Гандальв, конечно, дверг, то есть карла, однако его имя означает, по одной из этимологий, "эльф с посохом"...
- Не отвлекайся, Рональд! - с напускной строгостью сказала молодая женщина и обратилась к Поттеру: - Он так может часами.
- Да, так вот: этот самый волшебник Гандальв, кто бы он ни был, прислал мне с мистером Бэггинсом волшебный эликсир. Это оказалась светящаяся золотистая жидкость в небольшой бутылочке, настоящая красная тинктура алхимиков. Что на самом деле странно: скорее уж мне должны были присниться яблоки Идунн, или подойник с молоком Хейдрун, или "скальдскапар мьядар"...
- Рональд!
- Но вы выпили этот эликсир? - спросил Поттер.
- Конечно! Такими вещами не разбрасываются даже во сне. Я до сих пор помню его вкус и аромат, немного похоже на ликер. Нет, на лимпэ... - мечтательно добавил молодой человек. - Потом мне снилось что-то еще, что-то хорошее, но я не помню что. А утром я проснулся совсем здоровым и даже немного поработал до приезда Эдит, - и молодой человек указал на лежащую на столе тетрадку, на которой было крупно выведено "Туор и изгнанники Гондолина".
В этот момент в палату заглянула медсестра:
- Мистер Поттер, вас спрашивают.
Волшебник все понял.
- Прошу прощения, я отойду на минутку, - и он встал и вышел в коридор.
За дверью палаты его ждали шурин Гектор Фоли, глава отдела забвения, и министр магии Арчер Эвермонд собственной персоной. За Эвермондом маячили знакомый аврор (по фамилии Бореалис) и знакомый забвенник (по фамилии Тоталь-Реколл), которые при виде Поттера приняли чрезвычайно официальный вид: дескать, мы тут по работе, Гарри, ничего личного. Министр магии держал за ухо скулящего Бэгги.
- Как вы могли?! - начал возмущенный Эвермонд, даже не поздоровавшись, - Я знаю, что вы принципиальный магглофил, Поттер, но скормить магглу волшебное зелье, вдобавок - посредством болтливого домашнего эльфа! Я не ожидал такого даже от вас! Это Азкабан даже для члена Визенгамота!
- Добрый день, министр, добрый день, Гектор, - спокойно сказал Генри и кивнул аврору с забвенником. - Ваше обвинение вполне безосновательно, - продолжал он, обращаясь к Эвермонду, - не говоря уже о том, что никакого домашнего эльфа у меня нет. И потому извольте отпустить этого свободного эльфа.
Министр выпустил Бэгги, но того на правах члена семьи перехватил за жилет Гектор Фоли.
- Гарри, отпираться не имеет смысла, - с несчастным видом произнес Гектор. - Бэгги арестовали в кабачке "Веселый Грендель", где он, напившись, хвастался тем, что его хозяин изготовил эликсир жизни, который он, Бэгги, передал магглу.
- Это неправда! - отчаянно пискнул эльф. Его огромные глаза наполнились слезами и сделались как стеклянные елочные шары. - Я все наврал, чтобы похвалиться в "Веселом Гренделе"! Ничего я магглу не передавал!
Эвермонд махнул рукой.
- Мы стояли за дверью с вашего прихода, Поттер, и слышали весь разговор с магглами. Получается, что вы не только дали магглу волшебное лекарство вопреки прямому запрету министерства, но ваш эльф еще и нарушил Статут о сохранении тайны!
- И что же вы услышали, стоя за дверью? - вежливо спросил Генри.
Эвермонд начал закипать.
- Что ваш эльф, - он ткнул пальцем в Бэгги, - выполняя ваше поручение, передал магглу какое-то волшебное снадобье! И вдобавок показался магглу и кучу всего ему нарассказывал! Вы и это будете отрицать?
- Хозяин ничего мне не поручал! - взвизгнул Бэгги, извиваясь в хватке Гектора. - Я сам украл волшебный эликсир для маггла, судите меня!
- Нет, я не буду отрицать, что изготовил эликсир жизни из частицы философского камня, полученной в дар от Николя Фламеля, - спокойно произнес Генри.
- Да. Надеюсь, хотя бы это не преступление - получить философский камень от его создателя и старейшего из ныне живущих алхимиков? - спросил Генри. - Я объяснил мессиру Фламелю, зачем мне нужен философский камень, и он сделал мне подарок.
Аврор и забвенник за спиной министра переглянулись.
- Я и понятия не имел, что ты знаком с самим Фламелем... - пробормотал Гектор.
Арчер Эвермонд всплеснул руками.
- Вы получили такой дар, создали aurumpotabile - и потратили его на маггла! Будь моя воля, за такое полагался бы не Азкабан, а смертная казнь!
- Мы знаем ваши взгляды, министр, - вздохнул Гектор. - Давайте обойдемся без лишних слов. Гарри, - обратился он к зятю, - министерство магии готово закрыть глаза на твой проступок, если ты сегодня же подашь в отставку как член Визенгамота. Поверь, так будет лучше для всех: для тебя, для Поликсены, для Флимонта...
"...И для твоей карьеры", - подумал Генри, но вслух этого не сказал, потому что любил брата Поликсены, хотя и полагал, что для министра магии - а на блестящем Гекторе его будущее было написано большими буквами - тот чересчур склонен к соглашательству.
- Нет, я не собираюсь ни подавать в отставку, ни отправляться в Азкабан, - сказал Генри. - Поскольку никакого преступления я не совершал: я не передавал никаких волшебных лекарств магглу. И не поручал этого Бэгги, когда отправил его в госпиталь с эликсиром жизни.
Все - Эвермонд, Гектор, аврор, забвенник и даже Бэгги - уставились на Генри, как на сумасшедшего.
- Ты хочешь сказать, что Бэгги по ошибке отдал эликсир жизни магглу? - спросил озадаченный Гектор.
- Еще чего! - возмутился эльф. - Хозяин мне и карточку дал, чтобы я не перепутал!
И Бэгги извлек из жилетного кармана фотографию, которую Генри, возвращаясь в прошлый раз от младшего лейтенанта, незаметно вытащил из его медицинской карты.
Гектор посмотрел на карточку, бросил взгляд сквозь приоткрытую дверь в палату и печально покачал головой.
- Это он, ошибки нет, увы, - он с укором посмотрел на Бэгги: - И почему ты не умеешь держать язык за зубами! По счастью, нарушение Статута как таковое не влечет за собой непоправимых последствий...
И Фоли повернулся к забвеннику, который уже доставал свою волшебную палочку:
- Сотрите встречу с эльфом из памяти маггла.
- Но мессир Фламель... - начал обеспокоенный Гарри, однако заклятие забвения уже сорвалось с палочки.
Но вместо того, чтобы поразить младшего лейтенанта, оно срикошетило обратно. Забвенник еле успел пригнуться, и отраженное заклятие ударило в стену с такой силой, что на головы волшебникам посыпалась штукатурка.
- Это вам с рук не сойдет! - возопил Эвермонд, который теперь походил на обсыпанный сахарной пудрой пончик. - Что вы сделали, какое заклинание вы наложили на этого маггла?! У эликсира жизни нет такого побочного действия, как отражение заклинания забвения! Немедленно арестуйте мистера Поттера! - приказал Эвермонд аврору и забвеннику, и те подняли свои волшебные палочки, целя в Генри.
- Да разуйте же наконец глаза! - воскликнул Поттер и распахнул дверь в палату.
Четверо волшебников недоверчиво уставились на младшего лейтенанта ланкаширских стрелков. Но не прошло и десяти секунд, как челюсть Эвермонда отвалилась и изо рта министра магии вырвался какой-то неподобающий звук вроде "мэ-э-э..." или "ба-а-а...".
Пораженный Гектор переводил взгляд с министра на зятя.
- Что это такое? Я в жизни не видел ничего подобного. Но он же не волшебник!
- И не обскуриал, - сказал аврор.
- И не сквиб, - сказал забвенник.
Все трое уставились на Поттера.
- Это voxpopuli, - слабо выговорил Арчер Эвермонд. - Они встречаются реже, чем единороги...
- Я бы сказал, намного реже, чем единороги, - уточнил Генри. - Хотя и чаще, чем философские камни. Мессир Фламель сказал мне, что за свои шестьсот с лишним он видел всего четырех. Сам я никогда бы не догадался, с кем столкнулся, если бы не первый из членов нашей семьи, заседавший в Визенгамоте.
Гектор Фоли закатил глаза.
- Как я вам, должно быть, уже рассказывал, - безжалостно продолжал Генри, - Рэлстон Поттер был членом Визенгамота целых сорок лет...
- И поддерживал Статут о соблюдении тайны, на который вы нападаете, - сварливо вставил Эвермонд.
- Против тех, кто настаивал на войне с магглами. Так вот, Рэлстон оставил дневник, в котором, кроме всего прочего, подробно описал свою встречу с voxpopuli. Это случилось в самом начале его пребывания в Визенгамоте, в 1612 году, в Лондоне. И, как ни странно - в маггловском суде: зять требовал с тестя выплаты приданого, и свидетелем зятя как раз оказался voxpopuli.
- А что такое "вокс попули"? - пискнул любопытный Бэгги.
Генри задумался.
- Как бы это попроще объяснить? У магглов есть кошки, ежи и собаки - а у волшебников низлы, нарлы и крапы. Которые сами колдовать не умеют, но волшебными свойствами обладают. Вот и с voxpopuli так: это человек, которые не умеет колдовать и потому не является ни волшебником, ни обскуриалом, но притом, - Генри перевел взгляд на министра, - обладает волшебными свойствами, а потому не является ни магглом, ни сквибом. Я нарочно уточнил у мессира Фламеля.
- Значит, хозяин ни в чем не виноват! - радостно воскликнул недомашний эльф. - А Бэгги ничего не перепутал!
- Еще мессир Фламель упомянул, что никакие заклятия памяти на voxpopuli не действуют, - добавил Генри. - Но я не думаю, что в данном случае это проблема.
- Да уж, в этой taiga наш маленький листочек затеряется с концами... - проворчал Эвермонд. - Ни один маггл никогда не поверит, что его истории имеют хоть какое-то отношение к реальной жизни.
- Стало быть, министр, вы согласны с тем, что закон не был нарушен, - сказал Генри.
- Согласен, согласен... - махнул рукой Эвермонд.
Гектор Фоли по-прежнему смотрел на человека, над которым даже в ярком дневном свете, льющемся из стрельчатого окна, клубились видения величественных твердынь, сказочных лесов и беззвучных сражений.
- Теперь он будет жить долго... - пробормотал он.
- Если не произойдет несчастного случая, например, на войне, - сказал Эвермонд.
Он откашлялся и строго посмотрел на Генри.
- Мистер Поттер! Позвольте от имени министерства магии, Визенгамота и всего волшебного сообщества поблагодарить вас за спасение жизни voxpopuli. Это было своевременно и... - министр магии пожевал губами, - своевременно. В награду за этот благородный поступок я предлагаю вам официально принять ответственность, которую вы столь, гм, решительно взяли на себя сами. С соблюдением Статута о соблюдении тайны, естественно.
Генри Поттер склонил голову.
- Спасибо, господин министр. Смею вас заверить, что как protectorvocispopuli я, тем не менее, намерен с неослабевающим рвением исполнять свой долг в Визенгамоте.
Арчер Эвермонд бледно улыбнулся и ретировался в сопровождении аврора и забвенника: это было отступление перед преобладающими силами неприятеля.
Бэгги весь лучился, улыбаясь от уха до уха. Гектор выпустил его.
- Так-так, - сказал он. - Бэгги, ты же не пьешь. Что ты делал в "Веселом Гренделе", раз хозяин тебя туда не посылал?
- Как это не посылал?! Очень даже... - и Бэгги умолк, глядя, как Генри одновременно качает головой и улыбается.
- Зачем вся эта конспирация и интрига, Гарри? - спросил Фоли. - Ты же мог обратиться за помощью к министерству, как только понял, с кем имеешь дело.
Поттер снова улыбнулся.
- Я решил ошеломить двух троллей одним заклинанием. Думаю, теперь министр магии будет сквозь пальцы смотреть на помощь магглам. По крайней мере - лекарствами.
Ушел, качая головой, Гектор Фоли. Щелкнув пальцами, исчез улыбающийся Бэгги. А Поттер еще постоял, глядя на своего подопечного, который держал за руку жену, пока ее двойник, сказочная принцесса, танцевала в зарослях Conium maculatum, Anthriscus sylvestris и других зонтичных.
- У меня есть предчувствие, что на фронт вы больше не попадете... - пробормотал Генри. И добавил, наконец прочитав фамилию на табличке в изножье кровати: - Мистер Толкин.