I
Какая страсть
Лететь и пасть!
Обрушившийся с высоты души
Теперь я камень
В лепестках желаний.
Они безумно хороши.
Но блеск когда-нибудь увянет.
Я обнаружу,
Вывернув себя наружу
Пустяшные и тусклые грешки
Пустившись во все тяжкие
На почве сердца
Когтями запускают корешки.
От них мне никуда не деться.
Я обнаженный перед зеркалом нарцисса
На несколько секунд паря, зависну.
И рухну вниз. Ну, нет!
Лавиной безрассудного полета
Скорее погребу кого-то.
II
Тогда я проклял свою душу.
Боксер не выколачивает грушу,
Хозяйка половик,
Как я веду себя дневник.
Жизнь, я тебе исконный враг!
В тебе мне часто все не так.
Я проклял свое сердце
Что никуда мне от него не деться
И в зеркале ищу канатоходца,
Который с полпути сорвется.
Я трус жить чтобы,
Но храбр достаточно для гроба.
III
Любимое зрелище - степь да ковыль.
Да чтобы вокруг не видать человека.
Ведь вечно припрется какой-нибудь хмырь.
И все настроенье испортит поэту.
IV
Смерть окончательным порогом
Не станет человеческим дорогам.
Огибнет тягостной прецессией
Тебя свидетелей процессия.
Ты до беспомощности жалкий
На возвышеньи катафалка.
Слезоточивым приговором
Сойдутся плакальщицы хором.
Пронзительно холодный ветер дулся,
Живым перебирая кости.
Который день от стужи задохнулся.
Мы на земле лишь призрачные гости.
Отбрасываем тень до глубины могилы.
Растратим жизненные силы
Для результата гробовой доски.
Мы, жизнью взятые в тиски.
В тисках двух дат. И что итог в игре?
Потери минус или продолжение тире?
V
Когда же наконец я сдохну,
Для многих я останусь догмой.
Еще мишенью для досужих дураков,
Ушедшему решивших надавать пинков.
За смертью тела я останусь ждать людей,
Не ставших жизнью кладбищем идей.
VI
Поэты рифмовали скуку,
Шлифуя начисто сюжет.
В том свежей мысли просто нет.
Она вредна пустому звуку.
Небрежно мой роскошный стиль
Соединил с улыбкой мысль.
Со мной согласная шипящим жалом
Змея строки яд слов бросала.
И для меня стиль просто,
Что для другого роскошь.
VII
Вот так, любя и не любя,
Еще я правлю черновик себя.